Окно напротив

С нами в школу и из школы ходила Милена. Люба каждое утро ждала ее у ворот, не отпуская меня от себя. Милена красивая девчонка, я таких красивых только в кино видел. Она вся такая тонкая, изящная, как фарфоровая статуэтка хрупкая. Казалось, ее может обидеть любой желающий, поэтому ее хотелось защитить, уберечь от опасности, которая поджидает каждую красивую девушку. В своей хрупкости Милена напоминала мне Наташу, и я с удовольствием стал бы ее другом и защитником, если бы… она в этом нуждалась! На окружающих Милена смотрела оценивающе, прищурив голубой глаз, холодно усмехаясь, словно примериваясь на что тот или иной сгодится, просчитывая варианты про себя. В круг друзей принимала, предварительно узнав, кем работают родители – сыну директора универмага было намного проще попасть в круг ее избранных, чем сыну инженера завода. Меня вначале удивляло, зачем ей Люба, что она к ней прицепилась, а потом догадался: живут в одном дворе, пока по дороге идут, надо же кому-то похвастаться своей новой победой над очередным парнем. Таньку, что жила с нами, не сделаешь своим доверенным лицом, ту ничего не интересует, кроме бабки, которая никак умереть не может. К тому же у нее с Миленой с первого дня какое-то напряжение, Танька ее сразу невзлюбила. На меня Милена смотрела как на досадное недоразумение, которое приходилось принимать из-за Любы. На второй день нашего знакомства, когда намеривались идти в школу, Милена, выйдя из подъезда, подала мне свою сумку: - Держи! - Я не понял, зачем она мне ее дает и машинально взял. Милена рассмеялась, - Вот и неси. Я от такой наглости просто оторопел: ничего себе заявочки! Я что, шестерка, что она меня своим носильщиком назначила? Даже Любка границы дозволенного знает и четко соблюдает, не требуя особого к себе расположения, понимая, что я не ее парень! Я поставил сумку на асфальт (хотел в лужу, что разлилась после ночного дождя, но в последнюю минуту подумал, что это будет слишком жестко), свистнул, привлекая к себе внимание, но Милена даже не думала оглянуться, как шла, так и идет гордо. - Эй, подруга! – Окликнул негромко, - портфель забери. - И, когда она недоуменно обернулась, улыбнулся, - Я не шестерка, за тобой сумки таскать, для этого другого кого найди. На короткий миг брови ее изумленно взметнулись вверх, бросила короткий взгляд на усмехающуюся Любу, на сумку, и, ни слова не возражая, вернулась за ней. Я взглянул на Любу, по ее довольному лицу понял, что она одобряет мой поступок, мы с ней неторопливо пошли дальше. Милена догнала нас, шла рядом, заглядывая на меня через Любу, похвалила: - А ты молодец, я тебя зауважала. Дим, не обижайся, но это проверка на что поведешься, как прогнешься, добиваясь девушки. - Да кто тебя добивается?! – Изумился я такому повороту, но Милена уверенно продолжила, словно не слыша мое возмущение: - Именно такой друг, как ты, мне и нужен – гордый, независимый, знающий себе цену. Если бы знал, как надоели влюбленные придурки, готовые из трусов выпрыгнуть, готовые угодить МНЕ. Не буду скрывать, мне ее объяснение понравилось, я за себя прям-таки гордость испытал, оказавшись не таким, как другие. Люба облегченно вдохнула, поняв, что угроза ссоры прошла мимо, и мы с Миленой договорились о мирном существовании. Порой меня просто бесило, как заискивающе Люба смотрит на Милену, с каким восторгом рассказывает о ней. Стоит Милене рот открыть, та уже «внимает», не признаваясь, что находится с Леди Красоты в качестве прислуги: подай, стань здесь, пошла отсюда! Впрочем, Милена это делала так тонко и умно, не сразу поймешь подвох, и только когда дело сделано, начинает доходить, что тебя в очередной раз использовали. Она так мило льстила, так смотрела голубыми глазами, что плечи сами собой распрямлялись, грудь выпячивалась вперед, готовая принять медаль за отвагу… Как-то на физкультуре сдавали зачет по лазанию по канату, «козла» и так далее, я все сдал на «отлично». Милена радостно захлопала в ладоши, бросилась мне на шею, запечатлев поцелуй на щеке. - Димочка, ты такой ловкий, такой сильный. Восхищаюсь тобой. Парни подавились завистью: сама Леди Красоты признала мое первенство среди окружающих. Позже ко мне подошел Круглый: - Диман, теперь тебе умываться нельзя. – Увидев вопросительный взгляд, пояснил, - Поцелуй смоешь. Я только рассмеялся, меня всего распирало от гордости – такой чести, быть целованным Миленой, у нас в классе еще никто не удостаивался. Она завела себе настоящую свиту из парней нашего класса и у каждого была своя роль: один носит ее сумку, другой бегает в буфет за пирожками, третий стоял у раздевалки с ее плащом. В «шестерки» попало и несколько девчонок, перешедших от Галки Черных, но их она не очень жаловала, говорила Любе: - Зачем мне соперницы, - и смотрела на нее таким взглядом, что становилось ясно – Люба ей не соперница. Мне становилось обидно за Любу, злился на Милену: что тебе надо от нее, что ты ее задеваешь, ядом брызжешь? Любка, она же наивно-доверчивая, в ней скрытности ни грамма, как чувствует, так и говорит. Сколько раз вздыхала простодушно: - Почему я не такая красивая, как Милена? Почему родилась рыжая и конопатая? – дула обиженно губы, придирчиво рассматривая себя в зеркало. - Ты не рыжая, ты светлая шатенка, - утешал милостиво, фантазируя по поводу цвета волос. – Помнишь сказку про Златовласку? Вот у тебя такой же волос. А конопушки - напоминание о солнце. Любка на время притихала, уже по-другому смотрела на себя в зеркало, но вновь находила причину для нового стона: - У нее даже имя красивое: Ми-ле-на! А у меня колхозное: Люба, стань у дуба! - Да что ты говоришь, - возражал я, сдерживая смех, - Твое имя от слова "любовь". Таким именем гордиться надо, его надо носить по жизни, как хрусталь в ладонях. – Моим фантазиям не было предела. - Имя от слова любовь, только что-то я не вижу желающих меня любить, - продолжала упорствовать Люба. - Тебя любят мать с отцом, дворовые собаки… - А ты? – Смотрела настороженно, я уже не выдерживал, хохотал: - Я что, ненормальный, любить тебя? - Ах! – Поворачивалась ко мне возмущенно. Я на всякий случай искал пути отступления, она наступала на меня грудью, - Значит, меня только ненормальный любить может?! – Слепо нащупала на столе учебник, не целясь, швырнула в меня им. – Значит, я такая уродка? Значит, меня любить не за что?! - Я не говорил, что ты уродка! – Мне удалось скрыться в своей комнате, привалиться на дверь всем корпусом, чтобы она не могла ворваться следом. Вначале в коридоре слышался шум, потом резко стихло. Обеспокоенный переменами, осторожно выглянул, ожидая от Любы любой подвох, но она сидела на полу, обхватив колени руками, грустно рассматривая надорванные обои у плинтусов. - Люб, ты чего? – Сел рядом с ней, вспомнив, что вот так же сидел рядом с Наташей. С того дня прошло два месяца, а мне казалось, что вся жизнь. - Какую девушку ты смог бы полюбить? - Самую простую, - усмехнулся своим мыслям, - рыжую, в очках и с обгоревшими на солнце плечами. - Ты хочешь, что бы я одела очки? – Удивилась Люба, – И на кого я тогда буду похожа? - На одну девушку, ее Наташа звали. - Какую еще Наташу? – Насторожилась Люба, поворачиваясь ко мне. - Ты с ней где познакомился? Кто она? Почему я не знаю? - Успокойся! – прикрикнул строго, не давая разыграться ее воображению, - Летом фильм про любовь показывали, главную героиню звали Наташа. Я посмотрел на нее, и она мне… понравилась. Люба смотрела на меня недоверчиво, но куда ей деваться, пришлось принять объяснение, усмехнулась язвительно: - Погоди, вот как сошью себе платье на Новый Год, ты, как увидишь, сразу всех своих Наташек забудешь. Я расхохотался. Говорят, женщины мудрее мужчин, спрашивается: где Любкина мудрость, если решила, что новое платье - это самое важное в достижении мужского внимания? Мы возвращались из школы втроем, вернее, за нами шли самые верные поклонники Милены, но их можно было не считать, мы уже так привыкли к их присутствию, что не замечали. Между нами шел пустячный разговор, как Люба поинтересовалась у Милены, откуда у нее такое красивое имя. - Это родители придумали, - ответила важно, - Мама хотела назвать меня Милой, а папа Еленой, они долго спорили, и сошлись на альтернативе: Милена. Думаю, у них неплохо получилось. Назвали бы Машкой или Катькой, и никакой индивидуальности, как в деревне. Люб, не обижайся, но твое имя скучное, не интересное, а звали бы, например, Илария, с греческого "тихая, скромная", и ты бы соответствовала своему имени. Я покосился на Любу, пытаясь представить ее тихой и спокойной, и едва сдержался, чтобы не рассмеяться: Любку хоть как назови, она останется сама собой. Она же тайфун, цунами и ураган – одна во всех лицах, все сметает на своем пути. Интересно, что означает имя Наталья?... Мои мысли прервал окрик со стороны: - Дмитрий, Куприянов! Обернулся, на противоположной стороне стояла машина Фукачева, и он рядом с ней, опирался на открытую дверцу. Я обрадовался встречи с ним, подошел торопливо, пожал протянутую руку. Он рассматривал меня внимательно, улыбаясь: - Мимо проезжал, смотрю, идешь с девчонками. Из школы? Твои одноклассницы или подружки? - Одноклассницы. Вот та, рыжая, мы с ней в одной квартире живем в коммуналке. Милена в соседнем подъезде. - Красивая девчонка, - сказал Андрей, не сводя с них глаз. - Да, - согласился неохотно. Почему-то мне было неприятно его признание. – В Милену все парни нашей школы влюблены… - Дураки твои парни, не за той девушкой бегают, - сказал небрежно и пояснил, - Я про рыженькую говорю. Я с удивлением взглянул на Фукачева, думал, шутит, но тот был серьезен, продолжал рассматривать Любу, потом спросил: - Покатаемся, расскажешь, что у тебя сейчас происходит? Или у тебя есть более важные дела? - Дел нет, уроков мало, можно и покататься. Любке только сумку отдам, чтобы с ней не мотаться. Люба уже сама спешила к нам, всматривалась с тревогой в Андрея: - Вы кто? – Потребовала строго у него ответа. – Ты куда собрался? – Теперь смотрела на меня встревоженно. - Что происходит? - Не волнуйтесь, милая девушка, - улыбнулся Андрей, как можно приветливей. – Я друг Дмитрия, Андрей Фукачев. Мы с ним давно не виделись, встретились случайно, решили прокатиться. - Возьми мою сумку и иди домой, - шикнул на нее, стыдясь контроля, словно она моя «мамочка». - Учтите, я ваш номер машины запомнила, - продолжала грозить Люба, не сходя с места. Андрей рассмеялся, ему наоборот контроль с ее стороны показался смешным. - Любаша, - начал фамильярно, словно сто лет с ней знаком, - никуда я твоего соседа не завезу, с ним будет все нормально. Между прочим, я не женат, и ты мне понравилась… - А ничего, что мне только пятнадцать, и вы для меня старый? - Я готов подождать до твоего совершеннолетия, - опять рассмеялся Андрей и наградил ее таким взглядом, что Любка вся зарделась, фыркнула смущенно. Я даже заревновал: что это она чужому парню глазки строит? Да если бы Андрей знал Любку дольше, на что она способна, он бы перед ней так не расшаркивался… Как здорово сидеть на переднем месте нового шикарного авто, нестись по улицам, приоткрыв окно, запуская хлесткий осенний ветер в салон, слушать из магнитолы музыку и пить из банки фанту! Я представлял себя крутым парнем, и сам черт мне не страшен, веря, что в моей жизни именно так все и будет. - В тебя Люба случайно не влюблена? – Спросил Андрей. - Любка? Может быть. Она фантазерка, любит находить объект для преклонения. Романы пишет про любовь, наверное, придумала что-нибудь про меня и сама же в это поверила… - А ты в нее?... - Она на Наташу похожа. – Андрей единственный человек, с кем я могу говорить открыто о Наташе, без смущения. – Если их рядом поставить, подумаешь, что родные сестры. - Ого! - удивился Андрей, взглянув на меня коротко. – И давно ты это заметил? Так может все намного проще, ты в Любе не Наташу видишь, а в Наташе Любу увидел? Дим, ты случайно их местами не переставил? Может, стоит присмотреться к Любе и увидеть в ней интересную девушку, а не соседку по квартире, с которой с детских лет живешь бок о бок. Бывает, что ближняя соломка лучше дальнего сенца. – Он свернул во двор, остановил машину на площадке перед домом. – Приехали, выходи. - Это мы где? – Спросил, вылезая из машины, оглядывая пустой двор, окруженный высотками. Здесь я раньше не бывал, видимо, это новый район, который застраивался по городскому плану. - Здесь я живу. Идем, пообедаем, мать с утра пирожки затеяла, а они у нее вкуснейшие. Еще она собиралась варить суп с домашней лапшой, - он сладко вздохнул, чуть ли не облизнувшись. Вот так я познакомился с мамой Андрея, которая приняла меня просто, как родного, будто сто лет были знакомы. Вначале ели суп, потом пили чай с пирожками, такими вкусными, что я съел за раз штук пять. И еще бы съел, но в меня больше не влезало. Говорили об учебе, о дальнейших планах после школы. Мама Андрея сказала, что всю жизнь проработала на заводе, ей очень нравилась ее работа, главное, найти дело по душе, чтобы идти на работу, как на праздник – легко и радостно. - Я тоже свою работу люблю, но не всегда иду на нее легко и радостно, - возразил Андрей. – Моя работа особенная, в ней много чужого горя. А тебя куда тянет? – Спросил у меня. - Сам не разобрался, - пожал плечами. – Впереди два года. А почему ты пошел в милицию? - Случайно, - Андрей буквально сник на глазах. – Я с девочкой встречался в шестнадцать лет, первая любовь, первый поцелуй, мечтали поступить в один институт, всегда быть вместе. А ее убили… Шла от подруги вечером, на нее напали два урода, изнасиловали в зверской форме и убили, чтобы опознать не могла. Самое обидное, происходило это в двух шагах от ее дома, и время не позднее семь часов. Она  кричала, отбивалась, на помощь звала. Никто не помог, никто не захотел вступиться, попрятались по своим норам, выглядывали из-за штор, наблюдали, как над девчонкой издеваются. - Их нашли? - Нашли, а толку-то? Ее не оживишь. А они уже вышли из тюрьмы, один успел женился, жена беременная… Хочешь, покажу ее? Андрей ушел в комнату, скоро вернулся с фотокарточкой в руке, подал мне. На меня смотрела симпатичная девчонка, смеющаяся счастливо, с солнцем в рыжих волосах.