Окно напротив

Я как услышала от мамы, что Дима уехал с Миленой, сразу поняла: история повторяется, между ними завязываются новые отношения! Я знаю эту белобрысую тварь, она от своего не отступится, пока не получит, что хочет. Но зачем ей МОЙ Дима?! Сейчас живет, как всегда мечтала – в почете, богатстве, в славе, зачем ей нищий полицейский, с которого взять нечего? Я еще поняла, если бы она его любила – увидела, чувства заново вспыхнули, тут уж сердцу не прикажешь. Но ведь не любила никогда, ни одного часа, только использовала, как удовлетворителя зудящего желания. Но мне-то за что мстить, я никогда не стояла на ее пути, во вред ей ничего не делала. Так может, поэтому и мстит, что не делала? …Прихожу на смену, меня вызывает Побединская, очки на нос сдвинула, смотрит сурово поверх их: - Гущина, это что было в прошлое дежурство?! Больные обсуждают новость, из других отделений приходят: с кем здесь медсестра подралась? Ты что позволяешь себе на дежурстве?! Я вначале крепилась, держалась как-то, а потом на меня вновь накатило, и я прямо в ее кабинете разревелась, да так, что ей пришлось отпаивать меня успокоительным. Узнав подробности инцидента, Побединская пришла в негодование, разохалась: - Я знала Диму еще мальчиком, он приходил к Клавдии Михайловне, еще думала: какая счастливая будет девушка, став его женой. Я искренне радовалась, узнав, что ты с ним встречаешься. Но не отчаивайся, возможно, еще не все потерянно, вот увидишь, все наладится. А истерики в этом деле плохой советчик… Девчонки в отделении за меня, пришла Роксана, «обнадежила»: - Если Димка не дурак, он к тебе вернется. А если дурак, он тебе не нужен. Может, у них нет ничего, а ты своими истериками, наоборот, подтолкнешь их друг к другу. Ни одной минуты не верю в то, что между ними ничего не было, слишком хорошо я знаю Димку и эту белобрысую стерву! Не тот Миля человек, чтобы от себя парня отпустить, не опробовав на нем свои чары. Дима, сволочь, меня за Кешу упрекал, что между нами поцелуи были, а Милке даже замужество за стариком простил. Приходила Тася, отругала меня за Диму (больше всего досталось Милке), уговаривала забыть его, срочно найти ему замену. - Выходи замуж, роди ребенка и успокойся, живи полноценной жизнью. Сейчас у тебя одни иллюзии и фантазии. - Говорила я тебе: не женится он на тебе, - напоминала мама каждый раз. – Хватит реветь, он не достоин твоих слез. - У нас мужчина на работе есть, недавно с женой разошелся, - начинала осторожно Тася. Мама испуганно отмахивалась: - Не надо нам разведенного! Он завтра к жене вернется, а Любка опять одна. - А где в ее возрасте не разведенного найти? – обижалась Тася, что ее кандидатуру не пожелали рассмотреть. – Ну, есть еще один, вдовец, двое детей… - Боже упаси на чужих детей идти! Тут иной раз со своими не знаешь, что делать, а чужие почитать не будут, хоть себя наизнанку выверни, так и останешься чужой теткой, – смотрела на Тасю жалобно: - Больше никого нет подходящего? - Да вам кого ни предложи, все не угодишь. Дюже вы переборчивые, потому и не замужем до сих пор. У Любки возраст не тот, в женихах копаться, здесь хватать надо первого, кто подойдет. - Ищи, Люба, сама, - смиренно предлагала мама. – У тебя на работе сколько больных, хирурги, неужели выбрать не из кого? Ты не ищи красивого, ищи удобного. Я Мишу не любила, а столько лет с ним прожила, многие завидовали. - Не хочу я выходить замуж без любви, - упрямилась я. – Ты без любви, Тася без любви… - А что я? – медленно поворачивалась ко мне Тася. – Не хуже других. - Потому и от мужа гуляешь, что «не хуже»? - Я рассказала, думала, поймешь, а ты! Тебе бы такого увальня, как Коля, повесилась бы на второй день. Ненавижу урода носастого! – Набросилась на маму: - Это ты во всем виновата: «Коля хороший, Коля хороший!» - Потом опять на меня перешла: - Я хоть и мучаюсь, зато замужем, а ты потому злая, что у тебя мужа нет! - А я не хочу мучиться замужем, я любить хочу. - Ну и жди своего Димочку, может, приползет к тебе лет в шестьдесят, – за ней с грохотом захлопнулась дверь. Мы с мамой переглянулись и разошлись по разным комнатам. Через два дня Тася приходит, плачет, рассказывает: - Не могу с этим паразитом больше жить, все нервы мои вымотал, каждый день изводит, поедом ест. Сварила борщ, он две ложки съел и в унитаз – капусту не так отварила! Открыл банку соленых огурцов – в унитаз, сахару мало! Соленые огурцы должны быть СЛАДКИМИ! Нормально?! Орет, страшный такой, вены на шее вздулись, рот провалился, носяра длиннющий – урод уродом! Люба, не выходи замуж, лучше всю жизнь одной жить, чем с таким. В нашем роду все женщины несчастливые, невезучие, – набросилась на маму: - Это ты во всем виновата, толкала меня за этого урода: стерпится-слюбится. Не стерпелось и не слюбилось! Год от года все больше ненавижу. Это ты меня к нему подсунула, я его ни одного дня не любила. - Я виновата?! – ахнула изумленно мама. – А кто вот здесь стоял, плакал, умолял: я устала быть одна, я замуж хочу?! У них началась перебранка, обвиняли друг друга во всех своих просчетах. Я сбежала в свою комнату, стояла у окна, смотрела на окна Милены и, честное слово, была бы в руках граната, не задумываясь, запустила бы ее в Милкину комнату. Почему таким бездушным тварям весь мир к ногам, а остальным крохи - и те не достаются? …Димка не звонил, и я не знала, что он думает по поводу нашей последней встречи. Хотела узнать у тети Клавы, спустилась к ней, а мне сказали, что она неделю на больничном – то ли с сердцем что-то, то ли простудилась в деревне. Звонить напрямую Димке сама не хотела, еще скажет, что навязываюсь, поэтому позвонила на работу. Трубку взял Фукачев, я его по голосу узнала: - Можно Куприянова? - А его на месте нет, - сказал кокетливо, улыбаясь. – Вечером будет. Что ему передать, кто звонил? - Я позже перезвоню, – трубку положила, смеюсь, сама не знаю чему – мне всегда Андрей импонировал, и я ему тоже. То, что сразу не удалось поговорить с Димой, настроение не испортило. Вечером прихожу домой, только поужинала, звонок на сотовый – Димка объявился. Я сразу подумала: рассказывать не стану, что его разыскивала, пусть думает, что мне его исчезновение без разницы. - Привет, - сказал просто, словно не было никакого скандала. – Ты что звонила, случилось что-то? - Откуда знаешь, что звонила? – удивилась его проницательности. - Фукачев сказал, он тебя по голосу узнал, – Димка придал голосу хитрый оттенок. – Что ж ты ему не призналась? Поговорила бы о жизни, он к тебе всегда был неравнодушен, одно время хотел приударить… - Димка самодовольно хохотнул. – Давно не виделись… - Так ты же сам пропал… - Да, тут такое происходит, - зевнул устало. – Ты как работаешь, может, встретимся? Поговорить надо… - Я завтра до восьми вечера… - Хорошо, подъеду к больнице, у ворот подожду. Без меня не уходи, даже если задержусь, все равно подъеду, жди. С одной стороны я счастлива, что он позвонил, а с другой, думала, он позвонил из-за меня самой, а оказывается, ему «поговорить» надо. Интересно о чем именно? А если решил расстаться? Целый день, как на иголках, за один день столько замечаний получила, сколько не получала за все время, пока работаю. Побединская не выдержала, вычитала: - Что у тебя сегодня все из рук валится? Люба, личная жизнь не должна переплетаться с работой, больные не виноваты, что у тебя «черная» полоса идет. Вечером побежала к воротам, там уже Димка стоит, следы туфель в земле оставляет, с интересом рассматривая отпечатки. Вот что значит мент, везде работой занят, даже в свободное время. Подошла к нему, он улыбнулся неуверенно: - Привет, извини, что без цветов, но я сразу с работы и сюда, думал, вдруг не успею. - Да ладно, я уже привыкла, что знаки внимания ты оказываешь только по большим праздникам, – что мне твои цветы, мне ТЫ нужен. – Торопишься, или есть время? - Свободен. Хочешь, прогуляемся? Вечер такой замечательный, давно просто так не гулял. Пойдем в кафе, перекусим что-нибудь. Посидели в кафе, Димка рассказал интересный случай у них на работе про девчонок, которых травили наркотиками. Долго искали «отравителей», и вот, наконец, все закончилось, Димке объявили устную благодарность за хорошую работу, в знак поощрения отправляют в отпуск на месяц раньше положенного… Димка, мечтательно улыбаясь, рассказывал: - Хотели путевкой в санаторий наградить, но я решил дикарем на юг поехать. Как представлю: море, пляж с желтым песком, корабли на горизонте – полная романтика… Я едва сдержалась, чтобы не спросить, один едет, или… с кем-то еще. Димка, словно почувствовав вопрос, предупредил: - Поеду один. Мне ребята адрес хозяев дали, они в прошлом году у них останавливались, нормально отдохнули. У тебя отпуск когда? - Ты знаешь, в сентябре. - Люб, - неуверенно почесал затылок, - если предложу поехать со мной, согласишься? Представляешь: ТЫ, Я и больше никого! - Ты серьезно? – уставилась на него недоверчиво. Во мне медленно стало подниматься ликование, готовое перейти в восторженный вопль. - Ты серьезно, не шутишь? – он, глядя на меня со снисходительной улыбкой, покачал головой: «нет». – Димка! - Кинулась к нему на шею, сбив столик, обратив на себя внимание всех посетителей. Со стороны можно подумать, что Димка сделал мне предложение на замужество, так я обрадовалась. И только когда первые эмоции прошли, до меня стали доходить сложности осуществления поездки: Побединская не отпустит меня с работы и отпуском со мной никто меняться не будет. - Я думал на этот счет, - сказал Дима, когда поделилась с ним своими сомнениями. – У меня есть знакомый врач в твоей поликлинике, он откроет тебе больничный на неделю, так что с этим вопросом не парься. Только, Люб, не рассказывай никому, что и кто тебе это все устроил. Ты доверилась подружке, она проговорится кому-то другому, и пошло-поехало, человек пострадал, и у тебя на работе неприятности. Мать предупреди: будут звонить с работы, пусть говорит, что ты в тяжелом состоянии, лежишь, не можешь подняться, к телефону не подходишь, – помолчал, покосился строго, добавил: - И потом кто знает, кем друг другу мы приедем с юга. А вдруг опять твой новый взрыв… Я виновато опустила взгляд, чувствуя себя дура-дурой за свой неудержимый характер. Что на меня тогда нашло, почему была такая яркая реакция на его мнимую измену, объяснить не могу до сих пор. Но то, что Димка просил никому ничего не говорить о совместной поездке, невольно насторожило: неужели он боится, что слух дойдет до Миленки, и она отреагирует на него так же, как и я? Я коварно усмехнулась про себя: хорошо, никому ничего рассказывать не буду, даже Таське, но Миленку специально подкараулю, доложу во всех подробностях, пусть не думает, что вышла победительницей. Эта новость ее точно подстегнет к агрессии, а когда она злится, срывает зло на ближнем. Я хотела сделать все по-честному, но в последнюю минуту струсила, сказала Побединской, что не могу работать, мне нужно уйти в отпуск из-за депрессии. Но Побединская сказала, что лучшее лечение от депрессии – это полностью погрузиться в работу и не строить дурака: «Вас в отделении сколько должно быть? А работает сколько? Или ты предложишь мне Безрукову в сентябре отправить? У нее семеро детей, ей надо с детьми летом отдохнуть». Ну да, как всегда Безрукова у нас на первом месте! Именно это подстегнуло: мне моя личная жизнь важнее, чем Безрукова со своими детьми, как коза с козлятами. До самой последней минуты не верила, что еду с Димой, так и казалось, что-нибудь обязательно произойдет, и он скажет, что переигрывает назад, мы возвращаемся каждый по своим местам. О том, как выйду с «больничного» старалась не думать, чувствуя себя предательницей по отношению к коллективу, особенно к Побединской – она всегда ко мне относилась нормально… Но угрызения совести тут же стихали, едва я видела в соседнем кресле Димку. - Люб, у хозяйки стоять будем, не рассказывай, чем я занимаюсь, сейчас начнутся расспросы: а что, а как, расскажи что-нибудь интересное. Я еду отдыхать, а не давать интервью всем желающим. Будут спрашивать, скажи, что работаю тренером по карате в детской секции, например в «Золотом орле». Да, есть у нас в городе такой клуб, знаменитый тем, что в него приезжал какой-то легендарный каратист. К его приезду от вокзала до клуба улицы шарами и лозунгами украсили, вечером салют дали такой мощности, какой на день города не устраивали. - А мне кем быть? - Кем есть, тем и оставайся. Работу ты свою любишь, разговариваешь о ней с удовольствием, все равно рано или поздно встрянешь с советом или помощью. И еще! – посмотрел пристально: - Не закатывай мне истерик по любому пустяку. Мы едем отдыхать, а не выяснять отношения. Для хозяев мы жених и невеста, а как на самом деле получится, посмотрим. Я от своего слова ПОКА еще не отказывался, но твое поведение… Нет, я такое терпеть не буду, еще не хватало, чтобы он меня каждую минуту строил, не видя за собой вины. - Знаешь, Дим, - повернулась к нему, - я ведь в аэропорту могу на обратный самолет пересесть. Не устраиваю, что поперек отвечаю и против твоей указки действую, нечего было поездку затевать. А с себя ты вину снимаешь, меня крайней делать хочешь. - Тише, тише! – усмирил мой разгорающийся пыл, зажав мою голову у себя на груди. – Успокойся, это была проверка пройденного урока, ничего-то ты не поняла. Видишь, как реагируешь на любой пустяк. Я уже боюсь шаг влево, шаг вправо сделать без оглядки, вдруг тебе не понравится… В аэропорту Дима взял такси, сказал адрес, но таксист сразу предупредил, что к самому дому подъехать не сможет, там спуск неудобный, только пешая дорожка. Ехали недолго, выгрузились на краю дороги, пошли вниз по узкой улочке, удивляясь, рассуждая вслух: как здесь люди живут? Как носят мебель и с сумками из магазинов ходят? Никаких условий для комфорта. Когда начались частные дома, Дима показал направление, словно был здесь сто раз и прекрасно знал, куда именно идем: - Нам сюда, – понес сумки играючи, словно они были пустые, я за ним на каблуках едва поспевала. - Дим, можно было бы не заморачиваться и снять комнату в более удобном месте. Ради чего переться сюда? - Нормально! – заглянул через забор, позвал весело: - Хозяева, вы комнату сдаете? – из глубины сада к нам вышла женщина с миской, перебирая в ней пальцами разваренную кашу. – Здравствуйте, хозяюшка, квартирантов принимаете? - Смотря каких, - улыбнулась женщина просто. - У нас в комнате кровать полуторка, устроит, или маловата будет? Вы вместе, али как? - Вместе, - засмеялся Димка, я сдержанно улыбнулась. – Мы еще не расписаны, но свадьбу думаем играть в сентябре. Я от его слов как ошалела! Он что такое говорит?! Хозяйка, наблюдая за мной, усмехнулась неопределенно, только уточнила: - На сколько приехали? - Неделю погостим, а понравиться, так продлим еще на недельку. Женщина, слушая его разглагольствования, открыла калитку, приглашая войти в сад, повела показывать комнату. Я слушала Диму с удивлением: он специально отчитывается перед хозяйкой за будущую свадьбу, желая ей понравиться, или на самом деле так думает? Тогда у меня правда есть надежда стать его настоящей невестой. - Летняя кухня, - сказала женщина, открывая дверь веранды. - Здесь можно готовить, если не хотите в городе в кафе питаться. Эта наша комната с мужем, а эту комнату сдаем квартирантам, – распахнула дверь. – Устроит такое? Сказать честно, я ожидала большего! И что здесь может нравиться? Настолько все аскетично, ничего лишнего, настолько уныло, что я невольно подумала: стоило ли тащиться в такие условия, если за эти же деньги можно найти комнату ближе к морю, с нормальной дорогой и удобствами получше? Но Димка радостно поставил сумки на скамейку, что стояла возле двери, прошелся по половикам. - Здорово! Всегда мечтал о такой комнатке, уютной и простой! – распорядился: - Люб, займись вещами, а мы детали обговорим насчет жилья и оплаты, – достал документы из сумки, ушел с хозяйкой во двор, сели за стол под нависшим виноградом, принялись о чем-то говорить неторопливо, обстоятельно. Не успела я разложить вещи в шкаф, как вернулся Дима, излишне возбужденный. Подскочил ко мне, обнял тесно, целуя, закружил по комнате, пока не упали на кровать. - Для всех соседей мы родственники Риты. Ее мужа зовут Всеволод. Кстати, я сказал, что моя фамилия Шаранин, можешь этак невзначай назвать меня по фамилии в их присутствии. Я удивилась: неужели должность тренера по карате настолько сложная, что даже на отдыхе надо представляться другой фамилией? В эту минуту мне в голову не пришло поинтересоваться: а как же паспорт? В нем тоже написана другая фамилия? Не слишком ли сложно для простого отдыха с девушкой?! Хотела уточнить подробности у Димы, но он опередил: - Сейчас пойдем на рынок, закупим продукты, потом на пляж, вечером знакомство с Севой. - Дим, я с собой деньги взяла, давай половину отдам за комнату. - Какие могут быть счеты между женихом и невестой, - хохотнул самодовольно Дима. – Все, что мое – наше, все что твое - оставь себе на заколки-булавки. Считай, что я банкую, пользуйся моментом. На рынке купили курицу и рыбу, овощи и фрукты. К моему удивлению, фрукты оказались дороже курицы! Вот тебе и южный город, где урожай собирают по два раза в год! Еще Димка купил вино местного разлива и водку в магазине – своего рода «контакт», налаживание отношений с хозяевами. Проходя мимо уличного кафе, соблазнились запахами, купили чебуреки под соусом и купаты. Господи, как же это было вкусно! Поистине, самые лучшие чебуреки готовят только на юге! - Ты такая красивая сейчас, - сказал Димка, вгрызаясь в чебурек, смеясь глазами. – Как на тебя смотрит мужик за соседнем столом, завидует мне! Я оглянулась, на меня хитро смотрел дядька с чебуреком, рядом с ним стояла большая кружка с пивом. Рубашка между пуговиц разошлась, и в расщелине был виден волосатый черный живот. Заметив мою заинтересованность им, он поднял кружку в мою честь, из чего я сделала вывод, что он меня кадрит. Такого успеха с первой минуты пребывания в южном городе я не ожидала. Мы с Димкой весело расхохотались – настроение было наилучшее! Забросили продукты на квартиру, я переоделась в купальник, и мы побежали к морю, что виднелось внизу синим зеркалом. На пляже, едва выбрав место среди лениво двигающихся лежачих тел, Димка сбросил одежду и с гиканьем помчался в воду. Наконец-то у него сбылась мечта детства – он плавал в настоящем море, резвясь в волнах, как ребенок, ныряя надолго, выскакивая из воды с победным криком восторга! В 29 лет он знакомился с морем. Я деловито расстелила покрывало, собрала его разбросанную одежду, скинула сарафан, огляделась по сторонам: солнце, вода, счастливые лица людей – как же мне всего этого не хватало в последнее время! Целая неделя отдыха, когда не надо задумываться, что будет завтра, и как объяснять на работе свой южный загар. Подумала о своем отделении и никакого угрызения совести не испытала, не всегда же на мне ездить, пусть другие за меня один раз попашут… Пришел Димка, СЧАСТЛИВЫЙ, упал на покрывало, тяжело дыша, в голос прокричав: "ааа!", разрешив мне идти окунуться, предупредив, чтобы далеко не заплывала, если ЧТО, звать его на помощь, он за мной наблюдает. Я далеко от берега не отплывала, предупреждала детей, попадавшихся мне на пути: - Мальчик, мальчик, отойди в сторону, видишь, тетя плывет. - Теть, ты неправильно плаваешь, хочешь, научу? - Не-не, это мой особенный стиль… Вернулись в НАШ новый дом вечером, уставшие, разомлевшие от солнца и воды, от пляжного шума. Во дворе женщина лупила пацана тряпкой, который, увидев нас, замолчал, с любопытством осматривая, вежливо поздоровавшись, но едва мы прошли дальше, вновь принялся орать. Я поняла так, что это жиличка с сыном, что снимала у хозяев сарай вместо комнаты. Рита вышла нам навстречу, улыбнулась приветливо: - Накупались? Я смотрю, Люба, ты уже покраснела, смотри осторожнее с нашим солнышком, оно шутить не любит. Пока Дима жарил рыб и варил картошку, я настругала два салата, расставила тарелки на столе под виноградом. Рита хотела нам помочь, но мы убедили, что легко справимся сами. Она, наблюдая за нами, сказала: - Вы правда подходите друг другу, словно сто лет женаты, все-то у вас ладненько получается, дружно… - Так мы знакомы с детства, жили в одном дворе, - отозвался охотно Дима. - Ходили в одну школу. - А что ж раньше не поженились? - Моя вина, - признался Дима, и я ему была за это благодарна, что не перекладывал свою вину на «обстоятельства», а признавал, в чем была истинная проблема. – Искал лучшую, а она всю жизнь рядом, оказывается, была. Пришел Всеволод, познакомился - со мной небрежно, через минуту забыв, как зовут, с Димой напряженно, руку пожал крепко, глядя в глаза. Димка рукопожатие выдержал спокойно. Сели за стол, для начала разлили вино, выпили за знакомство. Как мне понравилась Рита, и так же не понравился Всеволод. Какой-то нелюдимый, смотрел на нас с подозрением, молчал и сопел, жуя салат с мрачным видом. Но Димка одну тему затронул, вторую, будто нащупывая точки соприкосновения, наконец, у них завязался чисто мужской разговор. Мы с Ритой стали убирать со стола, оставив только бутылки со спиртным и дыню вместо закуски. - Пусть поговорят, - предложила Рита, когда стол был убран, а мы с ней отошли в сторону к цветущим кустам, издававшим вокруг себя сладкий запах. – Твой - настоящий психолог, как моего ловко разговорил. Обычно Сева выпил и бирюк бирюком, а тут смотри на него, - она залюбовалась мужем. – Ты кем работаешь? - Медсестрой в больнице. А Димка тренер, детей тренирует, ему по должности полагается быть психологом. А вы с Севой кем? - Я раньше в кафе работала поваром, на хозяина, потом перешла в детский сад. Да, зарплата меньше, но спокойнее, отработал смену и домой, а у хозяина начинаешь затемно и заканчиваешь, пока последний клиент не уйдет. В кафе график сумасшедший, хозяин на продуктах экономит, а я выкручивайся, из гнилья шедевры выдавай. А Сева грузчиком в порту, устает сильно, иной раз придет со смены - ни рукой, ни ногой шевельнуть не может, - задумалась, сказала печально: - Десять лет живем, детей нет. Мне сказали в Москву ехать на операцию ложиться, пока возможность есть, с каждым годом шансов все меньше. Денег нет, никак не накопим, квартиранты у нас - главное подспорье… Вскоре разошлись по комнатам, Всеволод сослался на то, что ему завтра на работу, надо успеть отдохнуть. Димка скептически осмотрел кровать, осторожно присел на нее – скрип раздался по всему дому, он торопливо и смущенно вскочил. - Ндам! – произнес озабоченно, почесав затылок. - Да тут все соседи будут знать, чем мы занимаемся. Может, нам на пол перейти? Не спрашивая моего согласия, сбросил матрас на пол, туда же полетели подушки с тонким одеялом. Первая наша ночь на юге прошла на полу, и, должна признаться, что это было совсем не плохо! Для всех окружающих мы жених и невеста, любящие друг друга, но из нас двоих по-настоящему любила только я, а вот Дима… Я все время задавала вопрос: неужели можно так нежно ласкать женщину, не питая к ней никакого чувства? …Нет, вовсе не так я представляла себе совместный отдых с Димой. Знала бы, как обернется на самом деле, не стала бы рисковать работой и подложным «больничным». Я как мечтала: мы с Димой целый день вместе, неразлучны, наслаждаясь обществом друг друга, взявшись за руки ходим по берегу моря, купая ноги в набежавшие волны. А как на самом деле? Поднимаемся утром, завтракаем, идем на пляж. Я ложусь загорать, Димка пару раз окунается в море, сообщает, что у него срочное дело, приказывает ждать его и… исчезает на неопределенное время. Может прийти до обеда, может появиться, запыхавшись, потный и пыльный после обеда, при этом жалуясь, что устал. Я, как сторожевая собака, лежу на одном месте, не смея отойти от одежды и сумки, с завистью наблюдая, как другие плавают и резвятся в воде. Наконец, появляется Дима, окунается в воду, разрешает мне сплавать «от туда до туда», и мы идем домой. Пока я с Ритой готовлю ужин, Димка лежит на кровати, копаясь в телефоне. Приходит Всеволод, мы дружной семьей садимся ужинать, говорим о работе в порту, о кораблях, о графике передвижения, прибытии и убытии, о том, какой груз прибывает. Я вначале не предавала значение разговорам, а потом задумалась: что это мой любимый так портовой деятельностью заинтересовался? Они с Всеволодом такими друзьями неразлучными стали, до двенадцати ночи разговаривают, и никак наговориться не могут. Рита смеется, что мы и правду стали роднее всех родных, один хлеб «преломляем» который день. На меня смотрит с подозрением: «Люб, ты так загорела, а Дима, как приехал, так и ходит без загара». Пришлось сказать, что Дима все время лежит в тени, у него от солнца начинается крапивница. Если честно, мне это море надоело уже на третий день, я с удовольствием отдохнула бы как-нибудь по-другому. Сказала об этом Диме, он обрадовался, сказал, что давно хотел съездить в дельфинарий. Весь вечер расспрашивал Всеволода, как до него лучше добраться, чтобы успеть на пароходную прогулку, на которую билеты взял заранее. Утром, я, полная надежд, собираю сумку, обговариваю, какие бутерброды завернуть, прикидываю, где по дороге купить воду. Выходим со двора, поднимаемся по тропе на главную дорогу, расходимся в разные стороны. Подъехали к Дельфинарию самыми первыми, час ждали открытия, Димка покупает билет… один, для меня! Говорит, чтобы я обязательно досмотрела выступление дельфинов и котиков до конца, обязательно нафоткала на телефон… а он подойдет позже. Я смотрю выступление котиков, тюленей и понимаю, что мне это совсем не интересно, вокруг все радуются, смеются, а мне от моего одиночества грустно. Ко мне пристал какой-то парень, пытался веселить, но только хуже делал, во мне поднималось раздражение: пришла, называется, развлечься! После представления вышла к выходу – Димы нет, и я стою, думаю: то ли ждать его, то ли возвращаться домой? Парень крутится возле, угощает мороженым, зовет в кафе, назначает свидание, но едва Дима появился в воротах, парня как ветром сдуло! Мы побежали в порт, где меня ожидал очередной сюрприз. Любимый посадил меня на пароход, наказал веселиться, не хандрить, пообещав встретить после поездки. Я отправилась на прогулку в полном одиночестве, а Дима, как верная Ассоль, остался на берегу и долго махал вслед рукой, посылая воздушные поцелуи. И вот плыву я на пароходе, слушая музыку, наблюдаю, как влюбленные парочки устроили догонялки по палубе, и думаю: «Пропади все пропадом! Лучше бы я на работе сейчас находилась. Еще неизвестно, как Побединская встретит», представила ее взгляд поверх очков и заранее страшно стало. Подплываю к пристани, Димка стоит, ждет, радостный такой, целует меня в лоб, и мы идем мимо кораблей, любуясь их мощностью, восторгаясь красотой и величаем. На мой вопрос: что происходит, и почему я чувствую себя дура-дурой, делает вид, что не понимает, о чем идет речь. Но вечером за общим ужином Димка воодушевленно рассказывает, как ему понравилось выступление дельфинов, заставляя показывать, что я нащелкала на телефон. Только Рита заметила, что я сегодня «какая-то не такая». - У Любы голова с утра болит, - поспешил с ответом Димка. И этак заботливо: - Любимая, ложись пораньше, я позже к тебе приду. В этот раз я не стала сбрасывать матрас на ночь на пол, решив, что одну ночь можно поспать раздельно, своего рода наказание за плохое поведение. Через открытую форточку было слышно, как Всеволод рассказывает о грузах, а потом сказал, что идет спать. Они попрощались, стоя на пороге нашей комнаты, Дима пожелал ему спокойной ночи, закрыл за собой дверь, и замер, прислушиваясь к звукам извне, настороженно глядя в одну точку. - Дим! – окликнула его, желая разобраться в последних событиях по горячим следам. Но он прижал палец к губам, выключил свет, приник к окну. Затем в одном прыжке оказался рядом, обнимая за плечи, опустил меня на кровать (скрип раздался такой, словно тысяча кусков пенопласта одновременно заскользили по стеклу), зашептал: - Любочка, попрыгай, пожалуйста, на кровати минут десять. Я сейчас вернусь! – с этими словами он выскользнул за дверь на цыпочках. От возмущения я подпрыгнула – кровать застонала! Да тут, видать, целый заговор, только меня используют "в темную", не желая ничего объяснять. И Димка здесь не просто отдыхает, он работает, в поте лица, возможно, каждый день жизнью рискует! А меня взял с собой для прикрытия, для достоверного алиби простого тренера карате. Я же смелая, решительная, всегда прикрою его собой! Небось, Миленку не взял, чтобы ею не рисковать, не подвергать лишним стрессам… Димка появился часа через три, увидев, что я до сих пор сижу на кровати, рассмеялся, кинулся обнимать и целовать. - Рита, наверное, обзавидовалась, какой тебе достался знойный мужчина, два часа нажаривает без остановки! - Получается, меня только «нажаривать» можно? – уточнила мрачно. Димка сразу понял, что я в не настроении. – Пока не объяснишь, что здесь происходит, не смей больше ко мне приближаться. Я имею право знать правду, я своей жизнью рискую. - Чего? – уставился на меня изумленно. – Ты все эти дни отдыхала, развлекалась, любой твой каприз выполнялся по первому требованию. Другая бы счастлива была, а тебе опять чего-то не хватает! -Знаешь, что мне не хватало все эти дни? Тебя! За пять дней, что провела здесь, только первые часы приезда мы были вместе, а потом я видела тебя лишь по ночам. Ты звал меня сюда, чтобы вместе отдыхать, всем представлял невестой, а на деле была тебе прикрытием, – Димка нервно дернулся, поморщился с досадой. Поняла, что попала в точку, уже смелее пригрозила: - Пока не расскажешь правду, зачем приволок сюда, не отстану! Шаранин, или как там тебя сегодня, если правду не скажешь, завтра соберу вещи и уеду домой! - Ты вначале билет возьми, - усмехнулся издевательски, - придется пешком с чемоданами по рельсам идти, – с этими словами он скинул с себя одежду, улегся на кровать, отвернувшись к стене. Я поверить не могла, что Димка может быть настолько циничным. Но еще больше поразило, что он не притворялся, он действительно уснул – легкое похрапывание, мягкое и нежное, прокатилось в тишине комнаты. Всю ночь ворочалась с одного бока на другой, думала о создавшемся положении, просчитывая, как лучше поступить – дождаться конца отпуска (здесь осталось-то 2 дня), или утром собрать вещи и действительно махнуть в аэропорт за билетами, вдруг повезет? Даже если не повезет, два дня пожить в аэропорту, дождаться время вылета… Утром Димка проснулся в прекрасном расположении духа, поднялся бодренький. Я в это время готовила кашу, мешала в кастрюле, и, когда Димка подкрался и поцеловал в шею, резко развернулась, даже не успев подумать о последствиях, дала ему ложкой в лобешник! Он возмущенно дернулся, схватился за лоб: - Ты нормальная?! Горячей ложкой, вся в каше! А если б промахнулась и в глаз?! – он стоял передо мной, и у него, как у индуса, сияло красное пятно на лбу. Попытался примириться: - Женись вот на такой, будешь ходить весь пораненный. - На Милене жениться безопаснее? – он угрожающе засопел, видно, задело, что его «любовь» упомянули в уничижительном контексте. – Учти, Куприянов-Шаранин, у нас с тобой разговор не окончен. - Что ты хочешь знать? – спросил сдержанно, дергая губой, верный признак того, что находится в эмоциональном подъеме. - Рассказывай всю правду. Не волнуйся, Риты нет дома, ушла на рынок, Всеволод, как ночью ушел, так до сих пор не появился. Это же за ним ты ночью бегал следить, – положила кашу в тарелку, заметила Димкин вопросительный взгляд, предупредила: - Пока не расскажешь, есть не получишь, готовь себе сам. – Димка упрямо подошел к холодильнику, достал яйца и колбасу. - Сейчас позавтракаю, соберу вещи и уеду в аэропорт. - Нет! – сказал строго. – Мы вместе приехали, вместе и уедем. Потом делай, что хочешь, хочешь - остаешься со мной, хочешь - уходи, держать, бежать за тобой не буду, мне все надоело! От такого ответа у меня все опустилось, я думала, он начнет уговаривать, доказывать, что любит… - Получается, когда мы ехали сюда, ты уже заранее знал, что, вернувшись домой, мы расстанемся? - Нет, - повернулся ко мне, поигрывая ножом, – я действительно надеялся наладить отношения и хотел извиниться… за недоразумение. Но у меня такое чувство, что ты нарочно придираешься ко мне по любому пустяку, по любой мелочи! Да! – он раздраженно швырнул нож на столешницу, тот с громким стуком ударился об нее ручкой, подскочил и просвистел в угол веранды. Ни Дима, ни я не шелохнулись поднять его. – Да, - сказал уже спокойнее, - я совместил наш отдых с работой, и что в этом плохого? Это была единственная ближайшая возможность выбраться куда-то вдвоем. Дальше у меня начнется запарка, мне будет не до любовных ухаживаний… Тем более мне нужна была помощница, которая бы прикрыла с тыла, не подозревая в чем участвует. - То есть ты меня использовал втемную. А почему нельзя было взять с собой одну из ментовских подруг? - Профессионала никто не заменит, - усмехнулся Дима. – Ритка тебя несколько раз проверяла, любой непрофессионал сразу бы прокололся. Посторонний человек не знает детали работы медсестры хирургического отделения, как бы тебя ни подготовили, если ты там не работала, в чем-нибудь, но проколешься, – он решился на откровенный разговор: - Помнишь, рассказывал, девчонок травили наркотиками? Мы вышли на группу, которая занимается поставками и распространениям по точкам, след привел сюда, к Всеволоду. Сегодня ночью пришел новый груз, нам надо было проследить, как и куда он переправляется. Всеволод вывел нас на одного из заказчиков. Я к нему был заслан как резидент, наладить контакт, войти в доверие, по возможности узнать подробности поставки, - взглянул виновато: - Люб, я правда не могу рассказывать подробности. - И ты ни на минуту не задумался, что могло пойти что-то не так, и в этой вашей тараканьей возне может пострадать невинный человек? А если бы Всеволод догадался кто ты, я заодно пошла бы вместе с тобой? - Да ничего бы с тобой не случилось, - отмахнулся, как мне показалось, равнодушно, – С первой минуты, как только приехали сюда, к тебе был поставлен человек, охраняющий от любых неприятностей. - Неприятностей? – переспросила, не очень веря в новую версию. – А может, меня охраняли, чтобы не явилась куда не надо, не увидела, что не следует, чтобы не испортила алиби, и, главное, не забыла выполнить твои инструкции – снять на телефон дельфинчиков, как будто мы их смотрели вместе, пока ты на самом деле в это время сидел в очередной засаде, – у меня на глазах навернулись слезы: - Сказал бы ты сразу, по-честному, ради чего едем сюда, я бы поехала, потому что мне все равно – где ты, там и я. Но ты сказал, что везешь меня в качестве своей невесты, и я тебе поверила… Эх, Дима-Дима! – я не выдержала, резко ушла в комнату, чтобы он не увидел моих слез. Как же мне было сейчас обидно и больно за себя. Достала деньги из сумки, что взяла с собой, намереваясь их здесь потратить, положила на стол, пояснила: - Возвращаю долг за развлечения. Понимаю, ты тратил на меня не свои деньги, командировочные, но не хочется у государства брать в долг, у нас казна и так по швам трещит, чтобы каждого мента с его любовницей обеспечивать семидневным отдыхом на юге. Я ушла из дома, бродила по улицам, наблюдая за отдыхающими, представляя, откуда те приехали, какая у них семья, любят ли они друг друга. Я мысленно писала свой очередной роман, где каждый был счастлив, у каждого жизнь складывалась именно так, как он того хотел. Еще думала: почему любовь наказуема теми, кто не любит в ответ? Димка действительно не понимает, что причиняет мне боль, или ему все равно? Домой вернулась поздно, Димы не было, на столе лежала записка: «Вернусь не знаю когда. Захочешь уехать, твой билет лежит в твоем паспорте, но я буду знать, что СВОЙ выбор ТЫ сделала. Мы должны еще раз поговорить о наших отношениях. Для меня это не конец». Димка действовал в своей манере – давал мне надежду на совместное будущее, оставляя за собой запасной вариант, чтобы было к кому вернуться в критический момент. На другой день я собрала вещи с самого утра и уехала, Димка так и не появился. Проводить к калитке меня вышла Рита, кутаясь в платок, удивленно спросила: Да что у вас произошло? - Поругались. И это уже не первый раз, и все чаще задумываюсь: а тот ли мужчина Дима, чтобы ради него жертвовать собой? Есть ли смысл связывать с ним жизнь, если изначально у нас одни выяснения отношений и ничего определенного… Жаль с Всеволодом не попрощалась. - Он сам второй день не появляется, – Рита озабоченно нахмурилась. – Звоню ему, он трубку не берет, душа изболелась. Мне стало жаль ее: даже если она в курсе дел мужа, не от жадности участвует, ей ребеночка хочется, на которого нужны деньги. …Прилетела вечером, с двумя пересадками добралась до дома (на такси пожадничала, о чем не жалела, пусть не так комфортно, зато дешево), тащила сумку с подарками для родни из последних сил, мечтая лечь на свой любимый диван и предаться меланхоличным мечтам о будущем романе. Но видно, судьбе захотелось меня добить окончательно. Только прошла арку, смотрю, возле машины стоит Милена, дверцу открыла, ждет, когда Юлик внутри со своими сумками разместится. Миленка меня увидела, изобразила на лице улыбку, хотя раньше делала вид, что со мной незнакома, однажды нарочно по луже проехала, обдав грязью с ног до головы. - Люуубаа! Сто лет тебя не видела. Прекрасно выглядишь, загар такой красивый, - рассматривала с интересом, – южный, на нашем болоте так не загоришь. В отпуске была? А мы здесь недавно с Димкой по городу катались, он тебе не рассказывал? – нырнула в машину и тут же вынырнула обратно, держа в руке Димкины очки, я их сразу узнала по оправе. - Передай ему, забыл в машине. У меня все разом вскипело, так и хотелось ей заехать сумкой, в которой лежали ракушки на сувениры, по голове. - Возьми себе, - отмахнулась величественно, - он на юге новые купил, еще лучше. Пока ты Димку по городу катаешь ради развлечения, он меня на неделю на юг вывез. Отдохнули по полной: и на пароходе катались, и в дельфинарии были, все местные кафе обошли! А какие он мне ночи любви устраивал под звездами и виноградом, ах! – Вздохнула сокрушенно: - Жалко, неделя быстро закончилась, завтра на работу выходить, я только-только с аэропорта, – пошла неторопливо, оставив Милену в полной растерянности, пусть позлится, чтобы в другой раз не задевала. …На работе разразился скандал, Побединская пригрозила, что отдаст больничный на проверку, и, если он окажется поддельным, выгонит с позором из отделения с соответствующей записью в трудовой. Меня спасло то, что она сама уходила в отпуск на следующий день, но пообещала заняться мною позже. Тоня Рындина, беременная в начальной стадии, но живот уже сейчас был таким большим, словно ей завтра рожать, выдвинула предположение: - Да ни черта ты не болела! Загар южный, сразу видно. Небось, со своим Димочкой ездила отдыхать. Мне работать тяжело, я еле хожу, а должна за тебя в смену выходить. Безрукова разоралась, начала бить себя кулаками в грудь: - Я мать семерых детей, я имею право ходить летом в отпуск, я свои права знаю, у меня льготы! Ты, дебелая корова, отдыхаешь, а я, мать семерых детей, за тебя должна работать?! Солнцева стонала – у нее любимый внук без бабушки день и ночь рыдает, сказки некому рассказывать перед сном. И кто в этом виноват? Конечно же я – несознательный элемент, у меня же нет семьи, могла бы за всех разом работать и зарплату свою нуждающимся раздавать… Грызут и грызут каждую смену, каждый норовит подчеркнуть, лишний раз принизить, что такой сволочи, как я, не будет счастья в личной жизни, так и норовят подчеркнуть: - Что это Куприянов к тебе больше не приходит? Бросил что ли? Правильно сделал, такую ненормальную еще поискать надо. С такой стервой, как ты, лучше не связываться. И это говорят мне люди, которые вчера дифирамбы пели. Каждую смену такое напряжение, что стала подумывать: а не написать ли заявление об уходе, пока Побединская в отпуске и лично с записью в трудовой не уволила? Спасла меня Роксана. Выслушала мои обиды на когда-то любимый коллектив, сказала задумчиво: - В травматологию медсестра нужна. Ты работу знаешь хорошо: в процедурке и перевязочной работала, хирурги от тебя в восторге. Попробуй договориться, перейти, – и, как весомый аргумент, добавила: - Главное, никто Димкой не достанет, в травматологии тетю Клаву плохо знают, кто ее сын и кем он тебе является, никому не интересно. Да, это был выход переменить свою жизнь, где нет места Куприяновым и тем людям, которые были в курсе, что когда-то мы с Димкой считались женихом и невестой, и собирались пожениться. В травматологию нельзя приходить посторонним, значит, наши встречи с тетей Клавой сами собой прекратятся – травматология находилась в другом крыле больницы, к ней через приемное отделение не пройдешь. Короче, встретилась с завотделением, рассказала вкратце, что хочу уйти из хирургии по личным причинам. Та созвонилась с нашими хирургами, те представили меня в самом лучшем свете (не зная, для чего это надо, а когда узнали, горько пожалели), и уже через неделю я вышла работать на новое место работы. Так началась моя новая жизнь, где никто не лез в душу и не расспрашивал об отношениях с Димкой, который предал мои чувства в очередной раз во имя высоких целей в борьбе с преступностью.