Окно напротив

Задание было выполнено на «отлично», за него получил благодарность в личное дело и поощрительную премию, которую добавил к отцовским деньгам, исполнив еще одну давнишнюю мечту – купил машину, серо-голубую «Ладу Калину». Права у меня давно были, так что из салона выехал сам, посадив на переднее сидение Андрея, для подстраховки. На другой день приехал на ней на работу, мужики вышли во двор, оценили по достоинству, осмотрели со всех сторон: «Для начала не плохо, потом подкопишь, дороже купишь». Куда уж дороже, на эту всей семьей наскребали по всем углам. Покупку машины, раскрытие дела о наркотиках отпраздновали в кафе. Пришли все, кто был задействован в операции, только Любы не было, я сказал, что у нее сложное дежурство в больнице, поэтому мы выпили за ее здоровье, начальство пообещало отметить ее работу отдельно… Я вернулся с юга через две недели после ее отъезда и сразу позвонил, но на сотовом мне ответили, что такого номера больше не существует, а с домашнего тетя Вера сурово высказала: «Дима, хватит Любке голову дурить! Жениться ты на ней не женишься, а ее годы уходят. Ты наигрался ею, встретил Миленку и ушел к ней, а Любка живой человек, ей замуж хочется, ребенка родить. Не тревожь ты ее, забудь, что было между вами. И не звони сюда больше, ее для тебя теперь никогда нет». Ничего себе! Я стоял возле телефона, сжимая трубку, словно по голове оглушенный. Такой твердости от Любки не ожидал: ОНА серьезно решила МЕНЯ бросить?! А как же ее безграничная любовь? Она меня столько времени заверяла, что мы созданы друг для друга, а из-за какой-то ерунды самолично все разрушить до самого основания?! Позвонил ей в отделение, там ответили с усмешкой: «Гущина здесь больше не работает, уволилась», мама подтвердила: да, уволилась в другое отделение, ходить к ней ей неудобно, и вообще влезать в наши отношения больше не будет. «Разбирайся, сынок, сам со своими женщинами. Кого из них приведешь, ту и приму». Я разозлился на всех сразу, на Любку особенно (подумаешь, цаца какая, бегать за ней!), но напоследок решил проучить ее, послал по почте деньги, что оставила на юге «за удовольствие», сделав приписку: «Тебе полагается премия за выполнение задания, не от меня, от государства» - пусть умоется своею порядочностью. Поступило новое дело: в мусорном баке нашли младенца. Андрей послал меня с Прохоровым. Ну, осмотрели баки в поисках улик – младенец, завернут в старую порванную простынь. Давно уже привык к покойникам, но вид младенца вызвал особую жалость: он едва родился, еще ничего не успел совершить, а его убили только за то, что мог помешать комфортной жизни… У мальчика пуповина была не отрезана, а оторвана, словно женщина из последних сил разорвала связующее между собой и ребенком, ею двигало либо сильное отчаяние, либо ненависть. Обвел взглядом дома - рядом с баками находится два женских общежития. Прохоров пошел делать обход, я направился в женскую консультацию, задаваясь одним вопросом: зачем дотягивать до родов, если тебе не нужен ребенок? Ну, сделай аборт и дело с концом, никакой ответственности перед законом, все в рамках приличия. А может, это была молодая девчонка, сразу не сообразила что к чему, а когда поняла, было уже поздно что-либо делать – ни одна клиника не бралась за операцию… Но и тут выход есть – откажись в роддоме от ребенка, да за ним через пять минут усыновители примчатся!... Как же она ходила до последнего дня беременности и этого никто не видел? Сейчас сентябрь, да, середина месяца, но девчонки бегают в платьях, набросив на плечи кофточки. В пять месяцев беременности живот уже виден, а в девять никаких сомнений не вызывает. Либо девушка ОЧЕНЬ полная, поэтому ее пышные формы не вызывают вопросы… В городе шесть районов, в каждом по консультации, три филиала. Начал с ближайшего, понимая, что шансы малы, вряд ли женщина, убив сына, будет выбрасывать его рядом со своим домом, наоборот, постарается увезти дальше в противоположную сторону… …Который день сидел за компьютером в консультации, пролистывая показатели: роды, аборты, выкидыши, преждевременные роды, поздние… Ночами снились списки, все время казалось, что упустил самое важное: а что, если женщина вовсе не приходила на консультацию? Экспертиза показала, что ребенок родился живой, дышал самостоятельно несколько минут, потом его удушили, накрыв ротик потертой тряпкой. …Крутил в руках одну из карточек: Журавлева Анна Максимовна, многодетная мать – вот еще одно подозрительное лицо. Что, если ей надоело плодиться, что есть выкормить бы и вырастить. Обращалась за справкой по месту требования. У Журавлевой одиннадцать детей, что же получается, одиннадцати детям жить позволила, для них кусок хлеба нашелся, а двенадцатого придушила? А тут еще, хотя младенца и отерли, а все же кровь материнская на нем осталась, и она подозрительно совпадает с кровью Журавлевой. Беру участкового, инспектора из опеки, идем к Журавлевой домой, который и домом назвать трудно - от самого порога куча хлама, прямо на пол сброшены куртки, пальто, вперемешку с обувью, и заканчивается где-то в глубинах комнаты. Журавлева, как увидела нас, сразу запричитала, что так жить невозможно, детям нечего есть, вчера доели последние макароны, а сегодня обеденное время, а они еще не завтракали. Муж на работу не пошел, никак не проспится, неделю закладывает за воротник. Подбежала к хламу в углу комнаты, разбросала его, из середины высунулась всклоченная голова мужика, который так и не понял, зачем его разбудили и кто к нему пришел. Пока участковый и инспектор пререкались с Журавлевыми, отстаивая каждый свою точку зрения на жизнь «вообще», я прошелся по комнатам, осматривая все, за что зацепится взгляд. Видимо, в родительской спальне, возле кровати на грязном полу было светлое пятно, а дальше от него во все стороны шли бурые брызги. Подоконник был плохо промыт, бурые полосы размазаны по всей поверхности. - Анна Марковна, а что вы делали семнадцатого числа? – прервал ее перепалку. – Я разговаривал с учительницей вашего сына, она вызывала вас в этот день в школу, но вы не пришли. Вот мне интересно, что может быть важнее ребенка? Ни с какой учительницей я не разговаривал, надеясь, что у Журавлевой найдется среди детей парочка сыновей-оболтусов, которые достают учителей своим поведением. И угадал, Журавлева моментально набросилась на детей, что стояли здесь кучкой: - Васька, гад этакий, ты почему не сказал, что учительница в школу вызывала? Опять подрался? - Говорил я тебе, - шмыгнул носом Васька, - сама забыла, а на меня свалить решила. - Василий, - придал голосу бархатистость, - я знаю, что ты дерешься не только в школе, но избиваешь своих сестер и брата. - Нет,- ответил торопливо. - Брешешь, - сказал кто-то из кучи детей, - ты всегда дерешься. Мишку вчера в кровь избил, тебя в тюрьму за это надо. - Мне не надо доказательств, я сам вижу, – показал сурово на пятно на полу. – Ты здесь с кем-то дрался, и очень жестоко, до крови… - Так это не я, это мамкина кровь. - Заткнись, дебил! – прикрикнула Журавлева. - Ну-ка, выведете ее отсюда, – приказал участковому, который попытался вытащить Журавлеву из комнаты, но она подняла крик, что мы не имеем права допрашивать детей без родителей. Я сказал Васе: - Рассказывай, что здесь было, почему столько крови вокруг? - А я че? – Васька настороженно посмотрел на дверь, за которой бушевала мать, пытаясь ворваться в комнату к детям. – Мне хоть и в тюрьму, там жрать дают, а у матери не допросишься, сразу начинает обзывать «троглодитом». Только это не Мишкина кровь, мы с ним в другой комнате дрались. - Это мамкина кровь, - высунулась голова неопределенного пола. - Из нее ребеночек как выскочит на пол, и заревел. Мамка его подняла и сверху легла, чтобы он не плакал, потом на окно положила. - Она и Лёньку по голове скалкой долбанула, чтобы жрать не просил, - подсказал мальчик, размазывая зеленые сопли по лицу. – Она говорит, всех нас перебьет и новых нарожает… Инспектор от услышанного в шоке, принялась звонить куда-то, вопить: «здесь убивают детей!». Журавлева принялась драться с участковым, обвиняя в подставе. Журавлев проснулся, пополз на голоса, но не дополз, его внимание привлекла полупустая бутылка с голубой жидкостью. Я позвонил в отдел: - Андрей, давай людей на адрес Журавлевой, похоже, здесь не только с новорожденным разделались, здесь еще один криминал. Журавлева вырвалась от участкового, бросилась на меня: - Не погуби! У меня одиннадцать детей, куда их, если меня не будет? А он что понимал, один раз вздохнул. Он не понял ничего. Не имеете право меня судить, я мать-героиня, у меня медали, грамоты есть, я на суде все покажу! - Сука ты, а не мать-героиня, - сказал тихо участковый. Он только-только вступил на должность, еще не привык к подобным историям, все принимал близко к сердцу. Мне тоже до сих пор не понятно: что происходит с нами, людьми, если матери спокойно душат своих детей, скалкой пробивая им голову, чтобы не плодить «лишний рот». …Шел с любимой работы с чувством выполненного долга перед отечеством. Завтра выходной, и я намеревался его провести на даче у Державина, и даже по дороге закупил кое-какую провизию для общего стола. Подхожу к подъезду и что вижу?! Ба, знакомая машина! Стрелочки, сердечки! У меня сердце подпрыгнуло от неожиданности, мелькнула мысль, что такого быть не может, но слишком мало процентов, чтобы у кого-то еще в нашем городе была бы подобная машинка, да еще стоящая возле моего подъезда. Подошел со стороны водителя, постучал в окно. Стекло опустилось, Милена смотрела со снисходительной улыбкой. - Привет, что здесь делаешь? - Тебя караулю, - ответила без смущения. – Поднялась к тебе по старой памяти, дверь открыла твоя мама, даже на порог не пустила, только сказала, что тебя нет. А я хотела посидеть, выпить чаю с тортом, - кивнула куда-то назад, где, по-видимому, находился торт. - Понятно,- протянул глубокомысленно. – А если бы я в засаде сидел двое суток, так бы и ждала здесь? - Так бы и ждала. Тоника в городе нет, я совершенно свободна до его приезда. Садись, покатаемся. Спорить не стал, тем более сам этого хотел, желая расслабиться, забыть, что сегодня целый день лазил по чердакам и подвалам в поисках нужного бомжа, который мог выступить свидетелем по очередному убийству. - Куда едем? – поинтересовался на всякий случай, забрасывая пакет с продуктами назад, где действительно стояла прозрачная коробка с тортом. - Увидишь, - усмехнулась загадочно. – Обещаю, не пожалеешь. Что делал все это время? – бросила на меня загадочный взгляд. - Работал. Кстати, можешь поздравить, меня в звании повысили. - О! С кабачковой икры на баклажанную перешел? – рассмеялся Милена, и мне стало стыдно за свое хвастовство. Вот Люба никогда бы не посмеялась, она знает, как для меня это важно. Свернули с главной дороги, въехали во двор за шлагбаумом, с освещенными окнами охраны, куда простому смертному не попасть. Я вышел из машины, огляделся: - Это мы где? Только не говори, что привезла к себе домой. - Угадал, – закрыла машину, направилась к подъезду: - Не волнуйся, как только изъявишь желание, тут же отвезу назад. - Тогда поехали, - усмехнулся в ответ. Милена взглянула осуждающе, давая понять, что шутку поняла, но не поддержала. Открыла дверь подъезда, терпеливо ждала моего решения, куда я сделаю шаг – вперед в подъезд, или назад к машине. Я шагнул вперед… Целоваться мы стали еще в лифте, раздеваться - едва переступили порог квартиры, по дороге раскидывая одежду, рванули в спальню. Мы просто лежали, катаясь по большой кровати с одного края на другой, наслаждаясь сытостью удовлетворенного тела. Милена рассматривала меня с новым интересом, чего-то ждала. - Ты думал обо мне эти дни, скучал, хоть немножко? - Честно? Нет. Мне некогда было скучать, я работал в поте лица. Уходил из дома в семь утра, возвращался, когда придется. На той неделе двое суток не был дома, сидел в машине, наблюдая за одним челом, питался хот-догом и ссал под ближайшим кустом. - Фу, Куприянов, как грубо, пошло! - Ты хотела услышать ответ, ты его услышала. В следующий раз, когда захочешь спросить, скучаю ли я на работе, вспомни сегодняшний разговор. Поверь, у меня все дни, как один. Милена, глядя в глаза, с наслаждением вонзила в меня свои когти, медленно повела ими по груди, опуская руку ниже. - Не вздумай оставить след, ногти подстригу! - Что, Любки боишься? - Ага, – улыбнулся, наблюдая за ее лицом, мой ответ ей не понравился. Она бы предпочла, чтобы наши отношения с Любой носили более спокойный характер, ну, хотя бы с моей стороны. – Вы обе фурии, одна тигрица, другая дикая кошка. - Интересно, кого из нас ты определил в благородные тигрицы и кому оставил роль драной, дикой кошки? – прищурилась хитро. - Ты говорил, у вас с Любой свадьба в сентябре. Что-то не вижу на руке кольца, или принципиально не носишь, боишься в погоне за очередным бомжем потерять его? - Не было никакой свадьбы, - ответил задумчиво, ощутив щемящую тоску в сердце: если бы все было хорошо, уже месяц был бы женатым человеком. – Мы с Любой расстались. Она меня бросила… - Что?! – подскочила Милена. – Любка тебя бросила? Сама? Бросила после того, как ты был в ее руках и согласился на ее условия? – рассматривала меня напряженно: - Ты ее ОПЯТЬ предал?! С кем? - Я ее не предавал! – разозлился на формулировку предложения. - Ты ее предал, - окончательно утвердилась Миля в своем предположении, улыбаясь удовлетворенно и ядовито. – Что ж ты такое совершил, что она отказалась от тебя? Изменил на ее глазах с очередной блондинкой? Нет, – Милена потрясла головой, - на это Любка не поведется, надает тебе пощечин, подуется и простит. Значит, ты по отношению к ней совершил нечто такое, чему нет у нее для тебя прощения. Димася, - нависла сверху, - что ты сделал? У меня фантазии не хватает придумать версию, почему она тебя добровольно бортанула и до сих пор не пожелала к тебе вернуться. - победно расхохоталась, в изнеможении падая на меня сверху. Рассказать Милене правду, значит подписаться под ее вечные насмешки. Она не упустит возможность упрекнуть и напомнить, как безропотную Любу «кинул» в очередной раз. Я решительно поднялся, принялся собирать одежду по квартире. Милена отсмеялась, наблюдала весело за моими сборами. - Димасик, ты обиделся? Ну малыш, - капризно вытянула губки, - хватит дуться, обещаю больше не говорить СЕГОДНЯ про Любку. Димася, иди ко мне, обещаю сделать все, чтобы твои раны от расставания с Любкой как можно быстрее зажили, – она опять расхохоталась. Перед таким предложением устоять не мог, но предупредил: - Только без когтей и укусов. - Димася! – дернула ножкой капризно. - Тоника кусай, как хочешь! - Фу, не говори мне о нем. Не порть настроение, – сердито бросила в меня подушку. Я ее поймал, бросил в ответ, Милена взвизгнула весело, у нас завязалась шутливая драка. Утром встали, неторопливо позавтракали, я позвонил Державину, предупредил, что сейчас приеду к нему с подругой, но не успел отложить телефон в сторону, как раздался звонок от Андрея: он срочно вызывал на работу весь отдел, произошло очередное убийство. Думал, Милена распсихуется, что поездка сорвалась, а она мой отъезд восприняла спокойно, даже предложила подвезти, чтобы мне не тащиться на автобусе. На ступеньках стоял Андрей с парнями, и, когда перед ними остановилась шикарная машина, и из нее вышел я, невольно умолкли, смотрели с уважением, как на национального героя. - Диман, ты завел себе подругу из жен олигарха? Андрей ничего не сказал, только проводил взглядом машину. Но когда шли по коридору, все же не выдержал: - Мне показалось, или за рулем действительно сидела Милена? - Не показалось. Только не напоминай, что бедняжка Люба не переживет очередное предательство. Переживет. Тем более мы с ней расстались, когда приехали с юга. - Как расстались?! – опешил Андрей, будучи не в курсе последний событий. – Ты говорил, дело к свадьбе идет, мы с ребятами тебе подарок думаем какой купить. Но Милене, что от тебя надо? Ты из-за нее с Любой расстался? - Да там не так все просто, как кажется. С Любой мы расстались сами по себе, но Милена свою роль при этом сыграла. В кабинете при Мишке разговоры о моей личной жизни не вели, каждый, получив задание, занялся своим делом, изредка перебрасываясь информацией. Позвонил маме на работу, предупредил: жив-здоров, вечером, возможно, задержусь, но ночевать приду. - А вчера можно было позвонить, я полночи не спала, ждала, что придешь голодный, ужин тебе грела. - Все нормально. Я не голодный, у меня с собой полная сумка еды. - К тебе здесь, ммм, девушка приходила… - Знаю, я ее видел… - Так значит, ты с ней был?! – сразу взорвалась мама негодованием, она Милю терпеть не могла. – Я думала, ты на задании, а ты с этой профурсеткой в теплой постели?! - Мама, я тебя понял! Приду домой, поговорим,- отрезал сурово, не давая разгуляться ее упрекам. Бросив трубку, натолкнулся на насмешливый взгляд Андрея, поигрывая карандашом в пальцах, он спросил: - Что, зажали со всех сторон? Под благовидным предлогом ушел из отдела на розыски и пришел вечером. В кабинете только Андрей, парней нет – то ли уже разошлись по домам, то ли еще не пришли с задания. Но у Мишки сегодня ответственный день – знакомство с родителями своей девушки, а Прохоров-то где есть? Андрей сказал, что ждет меня, хочет поговорить. Предложил зайти в кафешку, что стояла недалеко от управления. Здесь пекли вкуснющие пирожки с капустой, беляши и для «своих» подавали пиво в высоких кружках, маскируя его под «красный» квас. Мы заняли столик у окна, попросили к нам никого не подсаживать, официантка вежливо нам улыбнулась, пожелав приятного аппетита, удалилась. - Что-то давно я не расслаблялся, - сказал Андрей, принимаясь за котлету. – Варваре даже придраться не к чему, последнее время стал идеальным мужем, с работы и домой. С сыном занимаюсь, жене помогал закручивать банки на зиму, по выходным балкон стеклю… - мимо прошла официантка, Андрей проводил ее задумчивым взглядом: - Хорошая девушка. Дочка хозяина кафе. Не замужем, на последнем курсе технологического института… - Иии?! – остановил на нем взгляд, готовясь к продолжению. - Зачем ты опять лезешь в яму, из которой когда-то с таким трудом вылез? Где ты с ней схлестнулся? Когда успели навести мосты? - Думаешь, я настолько слеп и туп, и не вижу, что Миля появляется в моей жизни, как искушение? Когда наши с Любой чувства на самом пике отношений? Да, так было раньше, но сейчас Миля знает, что мы с Любой расстались, и она по прежнему остается рядом со мной. Зачем, для чего, что хочет в этот раз? - Решил провести с ней эксперимент? Не боишься оказаться игрушкой в ее руках? Милена ничего так просто не делает… - Меня другое удивляет, как за все время, пока мы вместе, она еще не выдвинула своих требований и не поставила свои условия. А если все же условия будут выставлены, в чем они будут заключаться? Такие женщины, как Милена, берут, а не отдают, в любых отношениях ищут для себя выгоду. Я твердо решил: первым Миле не звонить – нужен буду, пусть сама встречи ищет. Сейчас в наших отношениях лидировал я, и пальму первенства ей отдавать не собирался, иначе мы придем к тому, от чего когда-то ушли. Миля позвонила через неделю, значит, тоже выжидала, наблюдая за моими действиями со стороны. И она во мне нуждалась больше, чем я в ней, а потому мог выставлять свои условия «дружбы». Делая вид, что ничего не случилось, спросила, демонстрируя легкую небрежность: - Куда пропал, сыщик? - У нас уже был разговор на эту тему, - придал голосу игривый оттенок. – В очередной раз лазил по помойкам, разыскивая улики. - Фу, Куприянов! Тебе доставляет удовольствие упоминать детали своей работы? Вернемся к конкретике, когда увидимся? - Ничего обещать не могу, я себе не подвластен, надо мной начальство стоит. - Давай сегодня, - предложила Милена. – У Тоника сегодня заседание, придет поздно. Подружка ключи дала от квартиры цветочки поливать два раза в неделю, сегодня как раз по графику, - хихикнула хитро. Подружка жила в «сталинке», в центре города, одно это означало, что подружка не из простых, скорее относится к городской элите. Милена любила подобную мишуру, ниже по статусу в друзьях не держит, только я не очень вписывался в этот круг. Сегодня Миля была нервная, рассеянная. Когда она была не в духе, обычно язвила, стараясь вызвать человека на эмоции, но сегодня от нее досталось бедолаге мужу: - У Донцова большие неприятности, если сегодня заседание пройдет не так, как надо, ему придет конец. До пенсии семь лет, а он останется не у дел. А я говорила: пригрел Бобрищева у себя на груди, он тебя когда-нибудь подсидит. Так и получилось! Бобрищев садится в его кресло, а Тонику могут дать отставку, или такую должность, что сам уйдешь, чтобы не портить карьеру. Впрочем, какая карьера, если был ВСЕМ и стал ниже плинтуса? – подняла на меня пытливый взгляд: - Дим, как можно проверить, есть ли у Донцова завещание и на кого оно составлено? - Ты что, решила убить своего мужа? – хохотнул беспечно. - Убить? – Миля мечтательно уставилась в потолок. – А почему бы и нет? Но так, чтобы нельзя было доказать. Например, довести до состояния отчаянья, чтобы сам самоустранился из этой жизни, - метнулась к зеркалу, накинула на голову красный шарфик, рассмотрела себя со всех сторон. – Тебе не кажется, что я буду неплохо смотреться в качестве вдовы? – сделала скорбное лицо, печально потупила взгляд. Я мог бы поклясться, что на глазах у нее блеснули слезы. – Да, оставшись вдовой, могла бы получить неплохой куш – дача в престижном районе, две квартиры в центре, две машины, два гаража, неплохие денежки на сбережении… Но если не будет завещания, придется делиться с сыночком! - С Юликом? - Да при чем здесь Юлик, - отмахнулась с досадой, сбрасывая шарф в сторону, одним прыжком запрыгивая на кровать, устраиваясь у меня на груди, как кошка, сворачиваясь калачиком. – У Донцова сын от первого брака, он мой главный конкурент за состояние Тоника. Недавно пришел, предложил объединиться против отца, если откажусь, будет действовать один, но все наследство заберет себе. - Понятно, значит, решила убрать Тоника руками его сына, а самой остаться ни при чем. Что предпримешь? – было интересно знать, до какой крайности Милена может дойти в своей алчности. - Пока думаю. Нужны гарантии, что, получив свое, сынок не оставит меня ни с чем, – уставилась на меня выразительным взглядом, едва заметно улыбаясь: - На сыночка надо накопать компромат, чтобы в нужный момент закрыть ему рот. - Ты хочешь сделать меня участником своих забав? – наконец-то картина стала вырисовываться, так вот для чего я ей понадобился. - Но ты же хочешь сделать свою Милечку счастливой? – играясь, целовала вокруг моих губ, не давая поцеловать в ответ. – Мне нужен верный партнер, вся надежда только на тебя. Если ты не поможешь, после Тоника придется начинать все заново, своим телом прокладывать дорожку в счастливое будущее. Я не могу больше видеть над собой эти омерзительные рожи, я хочу ложиться в кровать с тем, кого Я желаю. Наконец-то мы дошли до главной цели нашей связи: она выставила свои условия и теперь ждала от меня действий. …Встречи с Миленой становились все чаще, теперь и я ждал минуты встречи, бежал по первому зову. Встречались когда у нее дома, когда у подруги «полить цветы», изредка выезжали на дачу, которая поразила своими масштабами (теперь понял, за что боролась Милена, не желала выпускать «дачку» из своих нежных ручек). После бурных, жадных, стремительных ласк… приступали к обсуждению устранения Тоника с пути Милены. О, это была любимая ее тема! По ее словам получалось, что Тоник старый ревнивец, садист, по любому поводу машет перед женой кулаками. Она охотно демонстрировала синяки на запястьях, утверждая, что он продержал ее ночь в наручниках, предварительно изнасиловав. В такие минуты не знал, как действовать – то ли пойти и убить Донцова, то ли отнестись к рассказу Мили как к очередной ее фантазии? …До Нового года оставались какие-то две недели, и мы с Миленой обсуждали, как провернуть аферу – ей умудриться сбежать от Тоника, а мне на законных основаниях сачкануть от «внезапного» вызова на работу. Я-то думал, она мечтает провести Новый год со мной вместе, а оказалось, у нее совсем другие планы: - Хочу поехать в горы, покататься на лыжах, и Донцов обещал отпустить со Светкой, но вчера мы с ним поругались, и он сказал, что я буду сидеть дома возле него, в четырех стенах, под охраной! Светлана рвет и мечет, из-за Донцова у нее рушатся все планы, а я оказалась крайней, – Милена сердито нахмурилась: - Неужели нет никакого средства устранить Тоника раз и навсегда?! – она начала злиться по-настоящему, без всякой наигранности. – Ты столько лет в полиции, давно бы уже придумал безопасный способ избавить любимую женщину от садиста. У тебя полно знакомых бомжей, которые за бутылку прирежут кого угодно. Если любишь меня, прояви инициативу! - Ты на что меня толкаешь? Я ничего противозаконного делать не буду. Садиться в тюрьму, чтобы ты жила богатой вдовой с очередным хахалем, не собираюсь. Ты с меня доказательств любви требуешь, желая засадить далеко и надолго? Ты ко мне в постель влезла, чтобы моими руками убрать с дороги мужа, только здесь я тебе не помощник, того Димки Куприянова, который за тебя бы полез в огонь и воду, больше нет. Не хочешь уходить от сытой жизни, терпи и молчи, а не ори на всех углах, что ищешь киллера для мужа. Милена налетела на меня, словно коршун на цыпленка, лицо ободрало и обожгло кипятком, честно, я думал, она в меня кислотой плеснула! Хорошо сработала защитная реакция, и я вовремя зажмурился, а то бы точно остался без глаз. Я еще не успел сообразить, что произошло, но уже выставил руку вперед, и ее отбросило в сторону, она с грохотом упала в кресло, сбивая маленький столик. Некоторое время смотрели друг на друга не двигаясь, напряжение росло, но я видел, что Милена меня совсем не боится, она меня НЕНАВИДЕЛА, как своего мужа, как остальных мужчин, которые когда-то посмели ее обидеть. И если я останусь с ней, когда-нибудь начнет искать киллера для меня. - Убирайся отсюда, - сказала тихо, сквозь зубы. – Ты мне противен, видеть тебя не могу. Я не стал себя уговаривать, быстро оделся, выскочил за дверь, понимая, что сейчас могло быть действительно совершено убийство – как она мне не бросила в затылок чем-нибудь тяжелым, осталось загадкой. Честно, не удивился, если бы именно в эту минуту она достала из-под подушки заряженный пистолет. Быстро дошел до остановки, вдыхая полной грудью морозный воздух, пробирающий через рот до самых внутренностей. Вокруг как вымерло, ни одного человека, и я представил, сколько придется ждать троллейбус, если он отошел от остановки только сейчас. Мимо остановки промчалась машина со стрелой и сердечками, Милена даже не притормозила, хотя не могла не видеть, что я стою в одиночестве, в ожидании транспорта. Вот так на самом пике отношений мы расстались с Миленой, и об этом я помнил каждую минуту, думая при этом: кого-то она сейчас укладывает в свою постель, чтобы избавиться от мужа? Всю свою неудовлетворенность вкладывал в работу, отыгрываясь на тех, кого ловил, кто посмел из них оказывать сопротивление. Андрей уже боялся оставлять меня наедине с допрашиваемыми, опасаясь, что могу сорваться, испортить себе карьеру. Прохоров смотрел напряженно, стараясь не задевать шуточками, сглаживая конфликтные ситуации в самом начале. И только Миша ничего не видел вокруг, витая в розовых облаках, мечтая о наступающей новогодней ночи, как проведет ее со своей невестой на турбазе за городом. 31 декабря позвонил Державин, спросил, не изменились ли у меня планы. Дело в том, что он с компанией выезжал на дачу, но оказалось, что хозяйка дачи поругалась со своим парнем, поэтому в Новогоднюю ночь остается в гордом одиночестве. Ей срочно нужен парень, этакая "пробка", чтоб забить дырку в раненом сердце, и я, как никто мог послужить этой «пробкой». Я подумал, а что я теряю? Да уж лучше Новогодняя ночь в незнакомой компании, чем с родителями за одним столом, как школьник. Договорились, что подъеду к восьми часам к Державину, прихватил для знакомства с девушкой и к общему столу бутылку шампанского, и торт (а что еще можно купить в последние часы работы магазина?). Поймал частника, желающего подзаработать, назвал адрес, и, только машина тронулась, как раздался телефонный звонок. У меня внутри все оборвалось: неужели с работы? Честно, хотел притвориться, что звонка не слышу, но достал телефон, нехотя взглянул на экран и… офигел! Звонила Милена. Первая мысль: Миля нашла новый повод для встречи. Вторая мысль: что-то случилось, так просто Миля звонить не будет. - Слушаю, - отозвался неторопливо, давая понять, что последнюю нашу встречу еще не забыл и разговаривать так с собой не позволю. В трубке вначале слышался шум, крик, бухающие удары, в ухо Милена истерично заверещала: - Дима, он убьет меня! Дима! На заднем плане слышался мужской ор, обещающий оставить «суку» без трусов и отсудить ребенка. Крик Милены стал захлебываться, словно ее душили. - Поворачивай! – приказал водителю, доставая удостоверение. - Гони! На гаишников не обращай внимания, разборку с ними беру на себя. Быстрее на Урюпино, где "стекляшка", элитный дом… - Да что случилось?! – водитель явно был не настроен со мной спорить, но пожалел, что связался с неудобным пассажиром. - Не случилось, так случится! Человека могут убить, если не успеть. Машина еще только стала тормозить, я выскочил из нее, крикнул: - Только не уезжай никуда! Жди меня здесь! Сам бросился к знакомому подъезду, слыша за собой торопливые шаги, оглянулся, следом бежал водитель, сжимая в руке гаечный ключ. На ходу пояснил: - Я в ВДВ служил, вдруг помощь понадобится, подсоблю. На площадке за дверью квартиры стоял такой ор, словно правда кого-то убивали. Просто удивительно, как соседи не вызвали полицию (или в их доме это не принято?). Я принялся звонить, колотить в дверь, она распахнулась рывком, пьяный Донцов с перекошенным лицом, сжимая молоток в руке, вывалился мне навстречу. Ждать, когда он мне проломит голову, было некогда, сделал подсечку, прокрутил им сальто, передал в руки водителя, крикнув: - Прими! Свяжи его, чтобы не рыпался! – бросился в комнаты, на рыдания и завывания. - Миля, Миля это я! Она выбежала из комнаты, бросилась мне на шею: - Дима, он чуть ни убил меня! Спаси, забери меня отсюда! - Быстро одевайся! – сам рванул в прихожую, где водитель прижал тощего Донцова к стенке, не давая ему шевельнуться, однако успев связать руки за спиной. Если бы я встретился с ним на улице, ни за чтобы не узнал, так изменился – я помнил его холеного, лощенного, самоуверенного, он шел по жизни Хозяином, а сейчас передо мной стоял болезненно худой, с совершенно лысой головой, трясущийся немощный старик. Не знаю, узнал ли он меня, но, увидев перед собой, взревел обиженно: - Ааа, заступники явились, ты же не можешь без ёбарей. Эта сука сына не пожалела, ради денег вбила клин осиновый между им и отцом! Не думай, что будешь жить на мои алименты, ни копейки не получишь, я отсужу у тебя сына! - посмотрел на водителя, посоветовал: - Забирай ее, или я ее убью, видеть не могу, - Милена вышла с сумкой, не слушая мужа, принялась торопливо одеваться. Донцов повел в ее сторону красным взглядом. – Чего тебе, сука, не хватало в этой жизни? - разразился такой тирадой мата, сразу видно, что человек эрудированный, много чего знает. – Все взяла, ничего не забыла? Больше ты порога этого дома не переступишь, вот что сейчас на тебе, в том и останешься! Все твои шмотки, отдам бомжам. Милена влепила ему звонкую пощечину, процедила через зубы: - Старый извращенец. Я подхватил ее под руку, постарался вытолкать из квартиры, она еще пыталась что-то сказать мужу через плечо. - Думаешь, она тебя пощадит? – завопил Донцов, видя, как мы уходим. – Вытянет из тебя все, что можно, а потом переспит со всеми твоими друзьями и братьями, сестрами и собаками. Твоими деньгами будет оплачивать своих ёбарей. Водитель, радостно посматривая на Милену, распахнул широко дверь машины, похвастался, напрашиваясь на благодарность: - Хорошо, что не уехал, как бы вы сейчас без меня? - Куда тебя отвезти? – спросил Милену. – У тебя есть друзья, которые могли бы спрятать хотя бы на время? -Нет у меня никого, - расплакалась Милена отчаянно. – Я не знаю, куда мне ехать, он везде меня найдет, он всех моих друзей знает, и они знают его бешеный нрав, побоятся с ним связываться. Завтра проспится и всех поднимет на ноги… Юлик! – взвизгнула испуганно. – Первым делом он заберет у меня сына, я его больше не увижу! Дима, пока ОН ничего не соображает, надо срочно забрать Юлика! Дима, едем за Юликом! – она вцепилась в мой рукав. - Едем, – сказал адрес водителю, принялся рассуждать: - Сегодня переночуем у меня, завтра утром позвоню Андрею, попрошу на время снять дачу, там тебя ни одна собака не найдет. Поживете неделю там, потом видно будет, – рассмотрел ее разбитую скулу, густую красноту под глазом. – Что произошло? - Что ты его, не знаешь, что ли?! – возмутилась Милена. - Я просто хотела хорошо выглядеть в Новогоднюю ночь, я хотела быть красивой хотя бы сама для себя! Тут приходит его сын с поздравлениями, и все! Этому старому козлу показалось, что платье я одела специально для пасынка, что я гулящая, никого не пропускаю мимо себя. Сына выгнал, бросил в меня старую тряпку, заставил переодеться… Если все это правда, Донцов допустил большую ошибку, заставив переодеть платье, которое выбрала Милена, даже я бы не рискнул ей такого предложить, не смотря на свою отличную физподготовку. - У него кукушка едет, как напьется, с кулаками бросается, - продолжала Милена, осторожно притрагиваясь к поцарапанному подбородку. - Раньше терпела, потом стала защищаться, его это еще больше выводит из себя. У него белая горячка, врачи давно предлагают положить его в больницу на полгодика, подлечить… - она опять вскрикнула: - У меня завтра эфир, как я с таким лицом буду выглядеть? Ни один гример не загримирует… - Я вас вспомнил! – воскликнул радостно водитель, до сего момента ехавший молча. – Вы в местных новостях выступаете! А я-то думаю, откуда мне ваше лицо знакомо? Вы Милена Донцова! Милена посмотрела на него, как гвоздем пробила! Какой-то плебей посмел заговорить с ней без ее на то желания! Да как он смел?! Подъехали к дому, я щедро расплатился с водителем, отдав в счет чаевых еще и бутылку шампанского с тортом – чувствую я, что сегодня нам будет не до чаепития. Он предложил подождать, но я отказался, пожелав весело встретить Новый год с семьей. Проводил Милену до подъезда, сказав, что буду ждать ее в арке, не желая светиться перед соседями, незачем им видеть, с кем Миля с сыном ушла из дома. Стал в арочную тень, время от времени выглядывая во двор, наблюдая за праздничными сборами во дворе. Из качалки звучала музыка, двери хлопали туда-сюда, но былого торжества не наблюдалось, во дворе в основном суетилась молодежь. На душе было почему-то грустно, такое чувство, словно что-то потерял дорогое для сердца. - О! Что это ты, высматриваешь кого-то? – рядом стояла Люба с пузатой сумкой, из которой торчал хвост копченой скумбрии, кокетливо помахивая ею. – Все утро тебя вспоминала, думаю: к чему бы это? - Да ты прям экстрасенс! – решил польстить ее способностям. – С Наступающим. Милену жду, она за сыном к матери пошла. У Любы застыла улыбка, потом медленно сползла с губ, лицо приняло каменное выражение. Перестала качать сумкой, процедила: - А! Значит, заново начали, – усмехнулась одной стороной. – А врал как правдиво, убеждал как красноречиво. Ну, жди! – она двинулась дальше, но я схватил ее за ручки сумки, потянул на себя: - Люб, подожди! Люб, давай поговорим… - Отвали, Куприянов! Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Ты вообще нормальный, или совсем берегов не видишь? - Люб, я знаю, что виноват перед тобой, но я не виноват! Я дал тебе время подумать, я честно хотел вывести наши отношения в… новые отношения. Я не отказывался от тебя, ты сама сказала, что между нами все кончено. - Куприянов, опять снимаешь с себя ответственность, перекладывая на меня свою вину. Ах, какое благородство: я давал тебе право выбора. А он у меня был?! – доказывая правоту, выясняя отношения, как в добрые старые времена, мы переместились в угол арки, чтобы нас не видели соседи. – Ты приехал с юга, вместо того, чтобы прийти ко мне, нормально поговорить, выяснить все до конца, побежал трусцой к Милене, поддерживая сползающие штаны! А если для тебя это "не конец", почему бы тебе не попытаться вернуть меня, почему самому не сделать первый шаг?! - Я делал этот шаг, – вжал Любку в стену, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на нее. - Я звонил тебе на сотовый, на работу, домой, тетя Вера сказала, что тебя для меня больше никогда нет. - А прийти сюда, в эту самую арку, не додумался? Это единственное место, через которое рано или поздно, но я обязательно пройду. Ты по двое суток сидишь в засаде, карауля какого-то маньяка, но часа не хочешь потратить на любимую женщину. А слабо было подкараулить меня возле больницы, узнать, в какое отделение перешла, как я работаю? Нееет! Ты выбрал более легкий путь, ты пошел к Милене. Через два месяца, как только мы расстались с тобой, ты пошел к ней. А может, раньше? – вперила в меня пытливый взгляд… Мимо нас промчалась машина, остановилась в самом начале двора, из нее вышли два парня. Лениво оглядели двор, заглянули к нам в арку, мы с Любой дружно уставились на них. - В чем дело? - спросил я их не совсем дружелюбно. - Не видите, люди разговаривают? – парни оценивающе скользнули взглядом по Любе и исчезли, я повернулся к ней. - Думай, как хочешь, но я Милену не искал, мы встретились случайно. - Да что ты?! – Люба хотела всплеснуть руками, но под тяжестью сумки это не получилось. – Сегодня ты с ней тоже случайно? - Да, поверь, случайно! Я вообще сейчас должен находиться в другом месте в другой компании. Я должен был сидеть на даче под елкой, а не уговаривать тебя в арке. Миля позвонила в последнюю минуту, кричала, что ее убивает муж… - Не убил? Жаль! - Он хочет забрать у нее ребенка! – продолжал перечислять «подлость» Донцова, стараясь достучаться до сострадания Любы, но ее ничто не могло пронять, наоборот, последние слова развеселили. Во дворе послышались крики, не сговариваясь с Любой, мы выглянули, желая посмотреть, что там происходит, и увидели, как те самые парни, что приехали на машине, загородив выезд из арки, открыв дверцу, запихивали в салон упирающегося и орущего Юлика. Милена бросалась на них разъяренной тигрицей, сбивая с ног, волоча сына за руку к себе. С мальчиком парни справлялись легко, но с Миленой пришлось повозиться, она бросалась на машину, пытаясь разбить стекла, орала во все горло, привлекая к себе внимания. Со всех сторон к ним бежали люди, и мы с Любой, бросившись на выручку, оказались одними из первых. - Отпусти женщину, - приказал я одному из парней, разыскивая по карманам удостоверение, забыв, что продемонстрировав его водителю, не положил в нагрудный карман, как всегда, а опустил в карман куртки. - Пошел отсюда, - последовал совет, мимо моего лица просвистел кулак. Я возмутился такому беспределу: мало того, что он кулаки распускает в чужом дворе, так еще не реагирует на совет, не разобравшись, КТО стоит перед ним. У меня было оправдание своему дальнейшему поступку: он первый начал, я не собирался ждать, когда в меня прилетит следующий кулак… ну я ему и ответил, как умел. Его друг, увидев, что напарника швырнуло в сторону, оставил орущую Милену, угрожающе двинулся ко мне. Я сразу понял, что подготовка у парней была хорошая, расшвырять их будет трудно, но тут краем глаза увидел, как к нам несется Люба, размахивая рыбиной, налетела на парня и давай хлестать его по морде скумбрией, размазывая по лицу коричневые полосы бывших кишок. Парень размахнулся, и Люба полетела в сугроб через штакетник. Ну, это воще меня взбесило! Перед тобой слабая, нежная женщина, а ты с ней, как с равной! Я бросился на него, вбив его голову в салон машины, стекла полетели во все стороны, Юлик от страха заверещал, принялся колотить в дверь, желая открыть ее, Милена дергала дверь с другой стороны. Кругом кричали женщины, расхватывали детей, растаскивая их по домам. Мужики, наоборот, кучковались, громко обсуждая итоги драки, делая ставки на победителя. Кто-то вызывал полицию, кто-то уговаривал этого не делать: «сами разберутся». Со стороны подвала прибежали парни, недолго думая, толком не разобравшись, кто прав, кто виноват, вступили в драку, желая навести порядок у себя во дворе, где главными были они, а не пришлые. Воспользовавшись моментом, что от меня отвлеклись, выдернул Любу из сугроба: - Живая? Бери Милену, бегите домой, позже к тебе приду, - надеясь, что она поняла приказ, повернулся к борющимся… Удар пришелся сзади по голове, который ослепил на мгновение, и я замер, приходя в себя. Второй удар сбил с ног и вдавил мордой в снег…