Окно напротив

Дима. Утром 2 января в районе была перестрелка между двумя группировками, ребята что-то не поделили и решили вспомнить 90-ые. Во время перестрелки были убитые, но раненых ни одного человека. Спрашивается: как может такое быть, чтобы при перестрелке не было раненых, а если были, то куда исчезли? И вдруг всплывает история с Любой. Я ночь не спал, думал о ее рассказе, с каждой минутой убеждаясь, что «стрелок» - один из группировки. Случайного совпадения быть не может, слишком все вовремя произошло, чуть ли ни в одни часы. Но с чьей стороны «стрелок»? К какой группировке принадлежит? Утром поехал за Любой, поднялся к ней домой, дверь открыла тетя Вера, смотрела на меня сурово. - Таак, - протянула загадочно, - где Любка? – заглянула через мое плечо, желая кого-то увидеть за спиной. - Теть Вера, вы о чем? – насторожился сразу. Без разрешения зашел в коридор, закрыв за собой дверь. – Люба где? - Это я у тебя спросить хотела, - воинственно двинулась на меня тетя Вера, приставая на носочки, чтобы быть выше ростом и казаться грознее. – Она к тебе вечером поехала, всю ночь не было. Где она? - Она вчера не приехала домой?! – Меня холодным потом обдало! – Теть Вер, вы, главное, не волнуйтесь, не накручивайте себя раньше времени, все будет нормально… - а что мне ей сказать: «Возможно, вашу дочь грохнули, как нежелательного свидетеля?» - Тетя Вера, когда Люба ушла ко мне, ей кто-нибудь звонил? - Женя звонил, - ответила не задумываясь. - Я не сказала, что она к тебе поехала, сказала, что Люба за хлебом в магазин вышла. Он сказал, что перезвонит, но больше не звонил. - Заглянула в глаза с надеждой: - Дим, а может, она к нему поехала? А что ж не позвонила, не предупредила? И я ей звоню, она не отвечает. – Схватилась за сердце, вскрикнула отчаянно: - Дима, да где она?! Ехал в отделение, буквально проклиная себя: почему сразу не уберег Любу, не спрятал ее? Как позволил уехать на такси одной, не проводив ее до дома? Едва вошел в кабинет, Андрей с готовой улыбкой взглянул на меня, но тут же скуксился: - А Люба где? - Мне все утро задают этот вопрос, и я не знаю на него ответа, - коротко рассказал о вчерашней встрече с Любой, о том, что она не доехала до дома, о «стрелке», о неправомерной операции Наумова, которую он провел не ропща и не возмущаясь. - Да, - согласился Андрей, - возможно, это будет одно дело, а возможно, несколько разных. Но то, что здесь не чисто, понятно, у нас так просто люди не пропадают. Заявление от родственников Любы уже имеется? - Тете Вере с сердцем плохо стало, пришлось срочно вызывать ее старшую дочь, Тасю, она написала заявление со слов матери. - Занимайся, - разрешил Андрей, давая «добро» на все мои действия. – Ох, как бы к Любе не опоздать, жалко девку! У меня сердце сжалось до боли – чуйке Андрея верить можно, он никогда не ошибается, его предсказание сбывается 7 из 10. И я очень хотел, чтобы Люба попала в эту тройку. Первым делом поехал в таксопарк, желая встретиться с водителем, который увез от меня Любу. Хорошо сработал профессионализм, и я на автомате запомнил номера машины, так что разыскать водителя было делом не хитрым… Я, едва только начав говорить про вечерний вызов, был решительно перебит: - Да помню я вас, вы ко мне женщину посадили, отправили на Володарского. Что вы хотите услышать? Подвез я ее до арки, она предупредила, чтобы я не заезжал во двор, там для машины разворот неудобный, вечно машины палисадники ломают. Возле арки стоял «Опель», либо темно синего цвета, либо черная – она в тени стояла. Номера мельком увидел: четыре, то ли тройка, то ли шестерка, или восьмерка, точно пятерка и буквы «а» и «в». Женщина, когда от меня вышла, ее окликнула из «Опеля»: "Люба". Она подошла к машине, стекло опустилось, она наклонилась, стала разговаривать… - Она садилась в машину? - Не видел. То, что она разговаривает, увидел на развороте, – он помолчал, вспоминая: - Мне показалось, она обрадовалась и удивилась, что ее ждали. И еще показалось, что это тот человек, который звонил, когда ехала домой. - Как вы это поняли? - У нее телефон зазвонил, она ответила как-то виновато, вроде оправдываясь: «Не ругайся, я сейчас буду дома. Я на одну минуту, не хочу тебя вмешивать, Дима обещал помочь». Я думал, чем больше узнаю, тем легче станет, а оказывается, только все хуже и мрачнее. Посмотрел внимательно на водителя, он не спускал с меня преданных собачьих глаз, сказал ему искренне: - Хотите совет от души? Возьмите свою семью, езжайте на неделю-другую отдохнуть, только не говорите никому, куда именно едете, - похлопал его добродушно по плечу. Позвонил Андрею, передал сведения по машине, поехал в больницу к Анне Семеновне, которая дежурила 2 января. Мама, увидев меня, всполошилась: что случилось? Я ей объяснил, что нахожусь по долгу службы и просто жажду пообщаться с ее напарницей. - Это из-за Любы, да? – догадалась мама. – Из-за покойника? - Почему покойника? Ты его труп видела? - А Люба что говорит? - Клавдия Михайловна, позовите Анну Семеновну и не мешайте проводить служебное расследование. – Сказал строго. Мама сделала вид, что обиделась и сразу ушла в другой угол, но я видел, что прислушивается к каждому слову. - Анна Семеновна, - сказал официальным тоном, хотя знаю ее сто лет и всегда называл просто тетя Аня, - сколько человек поступило второго числа и в какие отделения? Старушка натянула на нос очки, открыла журнал приема: - У меня все четко! Не думайте, если мне столько лет, я из ума выжила и ничего не помню. Я все помню. Вот, смотрите, у меня все записано, вплоть по минутам. Вот, вот! – Подсовывала мне журналы, тыча в строчки дрожащим пальцем. Ох, как же она разволновалась. – Вот записано: четыре человека. Откуда у вас пятый взялся, не мое дело, вы милиция, вы и разбирайтесь! - Мы полиция, - поправил на автомате. - Кто к вам приходил второго числа, можете вспомнить? - Со всех этажей приходили, поздравляли. Наумов принес бутылку шампанского, - понизила голос до шепота, - мы с ним по рюмашке дербанули. Посидели с ним, он про внука расспросил. Евгений Борисович волновался, должен был фильм начаться, он хотел его посмотреть, говорит: по закону подлости начну смотреть, и кого-нибудь обязательно привезут. Я сама фильм хотела посмотреть. Ну, мы с ним дверь прикрыли, чтобы никто не мешал, телевизор втихаря включили. Евгений Борисович время от времени в коридор выглянет, не идет ли кто, и опять смотрим. Потом он поднялся, говорит: пойду проверю, как там мои сестрички, не соскучились? Ушел и больше не вернулся. А тут с других этажей стали приходить. - Старушка задумчиво потерла дужку очков: - А знаете, что я вспомнила? Может, глупость сейчас скажу, но скрывать не буду. Короче, у меня каталки воровали. Короче, когда фильм закончился, я пошла в дамскую комнату, смотрю, а у меня одной каталки нет. Я еще удивилась: кому она могла понадобиться? - Анна Семеновна, - я постарался предать голосу серьезность, - а с чего вы решили, что каталка вообще исчезла? - А с того, молодой человек, что еще из ума не выжила и знаю, сколько их стоит возле стены. Их ровно шесть, а стояло пять, самой крайней, что у входа стоит, не было. Возвращаюсь я из дамской комнаты – каталка стоит на месте! Я на нее смотрю и думаю: это от шампанского. Ладно, забыли про это! Утром часов пять, встаю, иду в дамскую комнату – теперь каталки нет возле лифта! Санитарки спят, врачи спят, кто ее взял? Ничего не пойму. Если первый раз можно было на шампанское свалить, то теперь-то я трезвая! Ну, я все свои дела сделала, возвращаюсь из туалета: что такое?! Лишняя каталка стоит у входа, и остальные сбиты! – Окинула меня высокомерным взглядом: - Ну и что вы на это скажите?! - Теряюсь в догадках, - изумленно развел руками. – Даже не знаю, что сказать. Из своего угла фыркнула мама, поймала мой строгий взгляд, сделала вид, что разгадывает кроссворд. Теперь стало ясно, как провезли больного мимо приемного отделения, просто его сразу подняли на этаж, поэтому все были в верхней одежде… Пришло время поговорить с Еленой Киселевой, второй медсестрой. На мое счастье, она работала в дневную смену и оказалась на месте. Моему приходу удивилась, при упоминании интересующего дня, невольно поморщилась: - День, как день, ничего интересного… Ну, сели за стол, разлили по рюмкам шампанское, а тут Борисычу кто-то позвонил, он сказал, что звонят из другого отделения, сейчас их поздравит и вернется. Минут сорок прошло, его не было, тут звонят из приемной, сказали, что поступил больной, поднимают к нам в операционную. Люба пошла мыться, я принялась готовить больного, его к нам в одежде подняли, в свитере, в штанах, хорошо хоть ботинки догадались снять. Не успели эту операцию закончить, только хотела сопроводиловку заполнить, новое поступление, ну и пошло-поехало. Я все сопроводиловки на стол клала в стопочку. Утром настолько вымотана была, время десятый час, журнал заполняю, а у самой мысль: дети в школу голодные пошли, без завтрака, вот сколько сопроводиловок было, столько и заполнила. Это потом, когда Люба панику подняла, стала вспоминать последовательность, меня как обухом по голове: а на «стрелка-то» сопроводиловки не было! Он с улицы и прямо к нам на стол! - Кто должен сообщать о подобных больных в полицию, медсестра или врач? - Врач. От операции отказываться не имеет право, но дать знать полиции, позвонив сразу после операции. Я не знаю, звонил Наумов или нет, меня это не касается. – Не выдержала напряжения, сморгнула слезы: - Что теперь со мной будет? Показание санитарки тоже ничего не дало: "А я что? Мое дело операционную вымыть чисто, остальное не касается". Палатная сестра показала: «Сидели здесь два бугая – шеи толстые, губяки распустили, глазищи вытаращили – таким человека убить, что муху прихлопнуть. Утром в начале шестого поднялась туалеты убирать, их уже не было. Куда делись, когда ушли, не знаю». Вот и все дороги привели к Наумову. Еду назад в отдел, у самого мысль крутится: «Любка, что ж тебе не сидится спокойно? Сидела б тихо, не совала свой конопатый нос, куда не просят, была бы жива и здорова». Если «стрелок» связан с разваловской разборкой, и Любу похитили из-за него, то живой ей уже не вернуться, весной найдут где-нибудь в лесу или пруду. Захожу в кабинет, Андрей сидит в гордом одиночестве перед компьютером, с трудовым энтузиазмом щелкая «мышкой». - Интересный человек этот Наумов. Знаешь, из-за чего уволился с прежнего места работы? В заявлении написал: "стыдно смотреть товарищам в глаза из-за своего позорного прошлого. Если начинать новую жизнь, то на новом месте работы". Через две недели после его ухода в больницу нагрянула проверка, где обнаружили большую недостачу наркотических средств. Ну, там посадили кого надо, кого не надо, главное, с Наумовым пропажу наркотиков ни как не связали. Проходит два года и ТАТАМ! Наумов покупает однокомнатную квартиру от хорошей фирмы, делает евроремонт и обставляет ее новой мебелью. Не поверю, что он скопил на это с выпитых бутылок и с продажи комнаты в коммуналке. Спроси у матери, сколько получают хирурги, даже если бывшие больные ему носят запечатанные конверты. - А я поверю, - пожал плечами. – Смотря какой хирург, в каком отделении, какая сложность операции. Пять таких, как «стрелок», и за месяц может набежать неплохая сумма. - Согласен, погорячился! – Пошел на попятную. - Кстати, насчет машины, - Андрей заглянул в свои записи. – «Опель», номерной знак А триста пятьдесят четыре В Л. Принадлежит Носову Владимиру Ивановичу, по кличке Нос, который был замечен в разваловской группировке. Ты понимаешь, что это значит? Я понимал… для Любы ничего хорошего. …Вечером поехал к Наумову – в окне на кухне горел свет. На мой звонок открывать не торопился, осторожно посмотрел в глазок, спросил, кто пришел, что надо? Открыл дверь только после того, когда я представился и сказал, что являюсь другом Любы. - Проходите, - распахнул дверь. – Идите на кухню, я там ужин готовлю. Извините, гостей не ждал, лишней порции нет, так что угощать нечем. – Наложил себе на тарелку пельмени, сдобрил сметаной. Мне так захотелось пельменей! Я чуть слюной не давился. Заверил его, что совершенно сыт, у меня совсем другие цели. С интересом рассматривал Наумова, уже не сомневаясь, что Любка наметила его себе в женихи, не смотря на то, что он не её вкуса. - Что там с Любой произошло, куда ее опять занесло? – Спросил Наумова, внимательно наблюдая за его лицом – оно было невозмутимо, так выглядят люди, которые не чувствуют близкую беду с родным человеком. – Ее мать говорила, вы ей звонили, разыскивали, и после этого она не пришла домой ночевать. - Я ее не разыскивал, просто позвонил узнать, как она себя чувствует. – Посмотрел на меня тяжелым взглядом, словно смертельно устал, ему все заранее надоело, и хотел освободиться от моего присутствия. – Дмитрий, что вы передо мной дурака валяете? Люба рассказывала, что ее школьный товарищ служит в полиции, и она поедет к нему, доложит о последних событиях, попросит совета, как лучше вести в сложившейся ситуации. И раз вы пришли ко мне, значит, случилось нечто неординарное. Люба поехала к вам, и вы с ней не встретились? - Почему же, встретились. Она мне рассказала о «стрелке», как вы сделали операцию, не соответствующую вашей категории. – Да, признаюсь, облажался! - Он тяжело вздохнул. - Прооперировал человека, не имея на это право! Но здесь стоял вопрос: либо он умрет, пока дождется своей очереди на стол в хирургию, либо я спасаю ему жизнь. Шли считанные минуты. Любой хирург скажет, ранение в живот опаснее любого другого ранения. Я выбрал второе, приказал поднимать наверх. Я знал, что в это время в хирургию отвезли пациентов, мне некогда было смотреть, есть у него сопроводительная карта или нет, я сразу пошел мыться. Я делал свое дело, я спасал жизнь человека, и можете меня за это судить, – Наумов резко склонил голову, как будто положил ее на плаху. Он говорил правду, в то время, когда к ним на этаж подняли больного, в хирургии в это время шли две операции, столы были заняты. С этой стороны к нему было не придраться. - По любому огнестрелу вы обязаны сообщить в полицию. - А я не сообщил, потому что было некогда. За этой операцией я не успел чашку чая выпить, привезли следующего пациента… - Посмотрел на меня с вызовом: - Да, струсил, да, испугался! Когда утром зашел в палату реанимации и увидел, что койка пустая, меня чуть кондратий не хватил! Карты на больного нет, сам больной исчез, спрашивается: кого я вчера оперировал? Начинаю сопоставлять картину целиком и понимаю, что лучше никому ничего не говорить, чтобы не выглядеть дураком и на свою голову не найти неприятностей, и не стать во всей этой истории крайним. Именно поэтому попросил Любу умерить свой пыл, не поднимать шума. Но ее понесло, ее распирало навести справедливость. - Я усмехнулся про себя – так это же Любка, она с детства такой была. - Начала бегать по больнице, рассказывать о пациенте-фантоме. Здравомыслящая женщина наоборот бы притихла, сделав вид, что его не существует. Я ее просил, умолял: Люба, пожалуйста, сиди дома, никому не открывай дверь, я приеду за тобой и обязательно спрячу. И что?! Звоню ей через полчаса и узнаю, что она ушла из дома. Куда, зачем, к кому ее понесло, оставалось только догадываться, и тогда я решил: дорогая, я умываю руки и снимаю с себя всю ответственность за тебя и последствия. В конце концов, ты взрослая женщина, и сама знаешь, как поступать… - Когда последний раз вы с ней виделись? - На смене. Она, кстати, собиралась идти к вам за помощью. - Взглянул, чуть ли ни весело: - А вы знаете, не удивлюсь, если она сейчас где-нибудь отсиживается, и завтра на смену придет живой и невредимой. По-моему, мы рано подняли панику, завтрашний день нам все покажет. – С этими словами отправил в рот последний пельмень. - А как вы не побоялись делать такую сложную операцию вдвоем с сестрой? Насколько я понимаю, при таких сложных операциях должен присутствовать ассистент. Наумов налил себе в кружку чай, намазал на кусок булки масло, сверху выложил сыр, откусил, пожевал и, наконец, ответил: - Я же вам сказал: в хирургии шла операция, значит, все свободные врачи находились там. Мне некого было приглашать к себе в ассистенты. Я просто рискнул, и у меня получилось! Да, считайте это переоценкой собственных возможностей, решил поиграть в Бога, - усмехнулся высокомерно. - Вы можете описать поступившего больного и его родственников? - Да вы что, смеетесь? – Уставился на меня изумленно. – Я родственников видел всего минуту, а пациент меня интересовал только в области груди и живота. Покажи мне его – не узнаю. - А по зашитому животу узнаете? – Невольно улыбнулся. - Конечно! Я свою руку узнаю сразу. - Ну хорошо, - я поднялся, - думаю, хватит на сегодня. Вам надо завтра прийти к нам в отдел, дать письменное показание того, что сейчас рассказали. Насчет прогула не беспокойтесь, мы выдадим вам справку, что были у нас. Сегодня можете позвонить завотделению, пусть поменяет вам смены с кем-нибудь, завтра ведь не праздничный день, и вы будете не единственным хирургом. Я пошел к выходу, Наумов следом, сопровождая до двери, радуясь, что отделался от меня так легко. Завтра его будет ждать сюрприз, если он нам его не преподнесет за ночь. Позвонил Андрею, попросил прислать «наружку» за Наумовым. - Ты где сейчас? – Поинтересовался Андрей. - Домой еду, устал что-то. - Ну, отдыхай, завтра увидимся. А я еще немного посижу, может что-нибудь нарою по Наумаву. Пропажа Любы не выходила из головы, постоянно чувствовал перед ней свою вину, хотелось попросить прощение за то, что не всегда понимал и делал скоропалительные выводы, не всегда слыша ее голос отчаянья. То ли я повзрослел, то ли семейная жизнь чему-то научила и «открыла глаза», показав правду жизни, только я стал понимать: когда сбываются мечты, это не всегда то, что ожидаем. Я мечтал: главное, Милена была бы рядом, остальное не важно. Она рядом, только от этого мне не легче. Правду тогда теща сказала: Милене хоть раз в месяц, но нужен «загул», иначе у нее начинается ломка, как у наркомана, или алкаша. Приходила под градусом, поздно вечером, если ее не трогать и ничем не задевать, ложилась спать, утром вставала, как будто ничего не было, последующие дни вела спокойный образ жизни. Пытался с ней разговаривать, объяснять, что такие загулы добром не кончатся, у нее одно оправдание: надо расслабиться, иначе не выдержит напряжения. При очередном загуле сдерживал себя, на агрессию не отвечал, но достаточно одного неверного движения, взгляда, тем более слова, и разъяренная Милена кидается в драку, выпуская свои когти. Когда первый раз пришел в отдел «помеченный», сочинил байку про неадекватную соседку-алкоголичку. Второй раз наврал про асфальт, третий раз про хулигана. Андрей усмехнулся: «Хорошо, что живой остался. В следующий раз, когда хулиганы нападут, полицию вызывай, вдруг один на один с ним не справишься». Парни надо мной ржут: «Куприянов, что ж тебе так на местных хулиганов не везет?» Я прихожу домой после очередных «догонялок», желая отдохнуть, но Милена ругается по телефону с матерью, отчитывает Юлика за нежелание что-то делать, орет на Донцова, что в этом месяце прислал мало алиментов, обещая обнародовать все его махинации. Теперь я ясно понимаю, что Милена меркантильная - материальные ценности у нее всегда стоят на первом месте, они превыше всего (ей бы торгашкой на рынке быть). Она предаст любого ради личной выгоды, даже любя, откажется от мужчины, но не сделает свой выбор в пользу несостоятельного человека в качестве спутника жизни. Человек ей прежде всего интересен финансовым состоянием. Пока у нас длился период обид и взаимных оскорблений, вспоминал Любу, удивляясь: в сравнении с Милей, она более вежливо воспитана. Просто удивительно, как это может такое быть: утонченная Милена - рыночная хабалка, а необузданная - Люба настоящая интеллигентка. Интеллигентность это не тогда, когда ты умеешь правильно держать вилку в руке и отличаешь Чайковского от Баха, интеллигентность – это состояние души, отзывчивость, уважение и умение сопереживать чужой боли. Люба не пройдет мимо чужой беды, всегда поспешит на помощь, не думает о своем удобстве и поделится последним куском хлеба. Я так долго шел к тому, чтобы из двух женщин выбрать одну, а выбрав, понял, что просчитался – оказывается, помимо темперамента в женщине мне еще нужна ее верность и уверенность, что являюсь для нее единственным мужчиной в ее жизни. Миля мне этой уверенности дать не могла, а Люба могла бы, но я сам ее от себя оттолкнул. Люба. Я поняла все, как есть, слишком поздно, когда что-либо исправить уже невозможно. Вспоминая подробности последних событий, сопоставляя, соединяя детали вместе, когда все сложилось, воскликнула: идиотка! Я настоящая идиотка, если сразу не поняла это! Слишком складно получалось!... Когда приехала от Димы, видела возле арки машину, но не придала значения, пока меня не окликнули. Я сразу узнала голос Жени, потому подошла безбоязненно. - Садись в машину, - сказал он. – Отвезу тебя к себе, а завтра поедем к твоему менту, все расскажем. Пока не закончится это дело, никуда тебя от себя не отпущу… Что ж ты такая неугомонная. Я испытала к нему благодарность – обо мне так еще никто не заботился и не волновался. По дороге Женя попросил водителя заехать по адресу своих друзей, ему надо срочно забрать какие-то документы – дело одной минуты. Женя ушел, водитель машины равнодушно смотрел в лобовое стекло, а я предалась мечтаниям, чувствуя себя наисчастливейшей женщиной. Подъездная дверь, за которой скрылся Женя, резко распахнулась, из нее вышли два человека и чуть ли не бегом направились к машине. Распахнули с двух сторон дверцы и толкнув меня в середину, сели по бокам. Один из них повернулся ко мне, улыбнулся приветливо: - Здорово были, сестричка. Вот и свиделись. И тут я узнала его: рядом со мной сидел один из «родственников». Я набрала воздуха в грудь, желая заорать от страха и паники, охватившей мгновенно, но тут в мое бедро впилась игла, и последнее, что увидела – веселые глаза «родственника». Не знаю, долго ли было забвение, но, когда открыла глаза, увидела, что мы едем по лесу, по ухабистой дороге. Мое тело было деревянным, конечности не чувствовались, попыталась шевельнуться, но не смогла. Однако я могла водить взглядом, смотреть по сторонам, чем тут же и воспользовалась, попытавшись запомнить дорогу… Вы когда-нибудь по незнакомому лесу гуляли? И как, отличали одно дерево от другого, куст от куста, тем более в темноте? Еще я могла думать, и первая моя мысль была: ИДИОТКА! Я допускала одну ошибку за другой, все больше загоняя себя в ловушку. Что с Женей? Что могло случиться, почему в доме его друзей оказался «родственник», как бандиты могли узнать, что Женя приедет по этому адресу за документами?.. И водитель, он не удивился, что к нему в машину сели посторонние люди, он сразу тронулся… И тогда я второй раз воскликнула: ИДИОТКА! Теперь я думала: куда меня везут? Если хотят убить, зачем завозить так далеко, и зачем для этого делать укол? И не легче ли пристрелить, или ножом по горлу, пока находилась в бессознательном состоянии, чтобы не было лишнего крика? Хотят оставить жить, чтобы узнать подробности, кому я что рассказала? Я не Зоя Космодемьянская, я долго пытки терпеть не смогу, я сразу выложу все, что знаю. И теперь жалела, что они меня не пристрелили сразу, лишний раз не мучилась бы. Почувствовала, что подбородок стал шевелиться, сразу попыталась захлопнуть рот, с шумом втянув в себя слюну с губы. "Родственник" взглянул на меня заинтересованно: - Очнулась? Ну и молодец. Скоро приедем… Нет, ну надо же быть такой дурой, тебя же по-хорошему предупредили: сиди, молчи. Нет, поперлась права восстанавливать. Жила бы тихо и спокойно, а то хорошего человека подставила, нам с тобой хлопот сколько. Я соглашалась с каждым его словом, активно моргая. Хотела сказать: «Отпустите меня, пожалуйста, я все поняла и осознала». Но вместо голоса из горла вырвался хрип. Машина остановилась перед высоченными широкими воротами, посигналила, ворота открылись, и мы въехали во двор, где стоял широкий одноэтажный дом. "Родственник" вышел из машины, вытащил меня за воротник, попытался поставить на ноги, но они у меня все время подгибались, и я падала на колени. Представив, как выгляжу со стороны, застонала от ненависти к себе – почему я всегда оказываюсь в глупом положении именно тогда, когда вокруг меня полно мужчин: то слюни изо рта, то ноги не держат. Мужики, глядя на мои попытки, ржали, как кони, потом подхватили с двух сторон, потащили в дом, не заботясь о том, что бьюсь ногами о порожки. Проволокли по коридору, втолкнули в полутемную комнату на стул, сапог с одной ноги успел наполовину сползти, шапка съехала на одно ухо. Я посмотрела, где нахожусь, и вновь застонала – на меня со всех сторон смотрели любопытные мужские глаза! - Вот, доставили, - сказал Помощник (второй мой похититель). В комнате царила настороженная тишина. Находящиеся здесь явно что-то ждали от меня. Я тоже самое ждала от них. - Это ее-то испугался Борисыч? – Подал голос один из мужчин. – Да ее слегка припугнуть, она рта до могилы не откроет. - Вряд ли, - усомнился другой мужчина. – Я таких баб знаю, они, пока своего не добьются, не отступят. Не даром же она к дружку своему, к Куприянову, побежала докладывать. - И вовсе он мне не дружек, - возразила с жаром. Только сейчас поняла, что действие укола окончательно прошло, и я способна говорить. – Мы с Куприяновым просто учились в одном классе. Сзади ко мне подошел мужчина, облокотился на спинку стула, спросил в ухо: - И что ты ему рассказывала? - Что у нас в отделении недочет пациентов. Дима сказал, что без заявления родственников никакого «дела» возбуждать не будут, и чтобы я сидела тихо и никуда не лезла. - Умный мент, хороший совет дал, - подал голос кто-то из угла, где были видны только ноги, остальная часть тела скрывалась в тени. - Что со мной будет? – спросила тихо «ноги». - Отпустите меня, я, честное слово, больше никому ничего не скажу. - Конечно, не скажешь. Ты уже никогда никому ничего не скажешь. В свете показалась рука с внушительными кольцами на пальцах, сделала движение, дорогие камни сверкнули огнями, меня подхватили подмышки и поставили на ноги. Я стояла вполне уверенно. И не успела я по-настоящему осознать угрозу и испугаться, как меня проволокли по коридору, втолкнув в дальнюю комнату, освещенную верхним светом. Окон не наблюдалось, зато посередине комнаты стояла больничная функциональная кровать, на которой лежал человек. Рядом с кроватью стоял прибор вентиляции легких, не хуже чем у нас в реанимации. С другой стороны кровати стоял стол, накрытый простыней, под которой знакомо вырисовывались очертания инструментов. Приглядевшись повнимательнее к «телу», тихо ахнула про себя – передо мной лежал Стрелок. - Узнала? – спросил Родственник. – Запоминай: твоя задача поставить его на ноги. Пока он жив, жива ты. Борисыч говорит, у тебя большой опыт, не одного смертного с того света вытащила, ну так покажи свои способности, глядишь, выторгуешь для себя жизнь. Я растерянно оглянулась – здесь стоял мягкий диван, на котором лежало свернутое постельное белье с подушкой и одеялом, что-то цветастое. Здесь находилась раковина и кран с водой, обеденный стол с посудой и электрической плиткой… Родственник показал цветастое, объяснил: - Это тебе переодеться. Сапоги и пальто давай заберу, они тебе здесь не понадобятся. - А в туалет я как ходить буду? - Постучишь, тебя проводят. Но не борзей, зря шум не поднимай, получишь по шее. Есть тебе принесут завтра. Я стояла посреди комнаты, продолжая осматриваться, размышляя над создавшимся положением: убивать меня сразу не собираются, значит, есть надежда как-то выкрутиться из этой жопы. Во мне теплилась надежда, что Дима меня найдет раньше, чем убьют бандиты, надо только как-то дать знать Димке, где нахожусь. Только вот вопрос: а где я?! Одно ясно – в лесу, но как далеко от города? Подошла к кровати, склонилась к Стрелку, вслушиваясь в его беспокойное дыхание (наверное, температурил), шепнула грозно: - Только попробуй умри раньше времени! …Я думала, моя свобода будет ограничена, никуда кроме туалета не выпустят, но я могла свободно ходить в ванную, даже пару раз удалось заглянуть на кухню. В доме всегда тихо, практически никогда никого не было, в охране у меня Родственник и Помощник. Если честно, у меня практически были райские условия, главное, следи за единственным пациентом, вовремя поставить капельницу, сделать перевязку, обмыть… ну, все, что полагается, а между делом лежи книжки читай, которыми меня снабжал Помощник. По телевизору показывают, что все бандиты моральные уроды, все, как один, пьяницы, наркоманы, жестокие насильники беззащитных женщин. А ко мне отношение было нормальным, даже заботливым Только заикнулась, что сериал, который еще дома смотреть начала, без моего просмотра пройдет, как мне на следующий день приносят небольшой телевизор. Захотелось супчика куриного, «кипяточного» – в обед несут тарелку: Любка, принимай! Ну, прям санаторий! Иногда удавалось подслушать, что происходило за закрытой дверью, по обрывкам фраз догадываясь, о чем идет речь, постепенно рисуя картину: живу на дачном участке, близко к городской инфраструктуре, т.к. поблизости находился универмаг («Хлеб закончился, сходи в магазин, и сосисок купи, на ужин отварим»). Пьяных оргий в доме не устраивают, песни по ночам под пиво не поют, ко мне насиловать не ломятся. У меня даже мысль была, что раз бандитские группировки остались в 90-ых годах, сейчас только одиночки, или маленькие группы, а здесь в общей сложности человек десять обитают, то, возможно, это какая-нибудь мужская секта, где с женщинами не имеют никаких отношений? Случайно подслушала, Стрелка, оказывается, зовут Сынок. Так мило, добродушно звучит… Долго думала, почему ему дали такое прозвище, возможно, по фамилии Сынков, или он внебрачный сын главаря банды, или его все любят, как родного сына. Недаром же так переживают, что тот никак не придет в сознание… Ко мне никто практически посторонний не приходил, раз или два приходил какой-то мужчина, спросил, какие дела у Стрелка, услышал, что без изменений и ушел хмуро. Прошло дня два, что я здесь провела, как приходит мужчина в сопровождении Помощника. Мужчина осмотрел Стрелка, расспросил, как я за ним ухаживаю, понаблюдал, как ставлю капельницу. Я была спокойна, зная, что делаю все добросовестно, а уж выживет больной или нет, это одному Богу известно. Я назвала про себя мужчину Хирургом, едва только увидела, как он осматривает и обрабатывает раны, прочистив их, предупредив, что через несколько дней будет снимать швы. В заключение сказал: - Работа грамотная, ухаживаете хорошо, продолжайте так же.