***
И почему он вновь чувствует себя брошенным? Воспоминания бьют под дых, напоминая о чувствах, которые вспоминать не хотелось. И он оказывается к этому не готов. Ему казалось, он со своей болью давно ужился. Научился примиряться… Не ужился. И не уживётся никогда. Потому что больно. А иногда и вовсе становится так невыносимо. Совсем как сейчас. В первый год побега его взгляд всегда слишком долго задерживался на горизонте, на бушующей воде где-то внизу, с шумом разбивающейся о каменный берег. В те нелёгкие времена он часто приходил к мосту, вглядывался в глубину бездны, и мрачные мысли почти убивали. Причины приходить сюда не было. Но он приходил. А уходя, знал, что переборол какую-то часть себя. Борьба так и не прекратилась. Он до сих пор боролся. Хотя и не знал, против кого именно. Вероятно, против себя самого. Вот и сейчас он снова стоит на мосту. Не на том, на который приходил раньше, на другом. Тот мост, полный горьких раздумий и особенно тяжёлых дней остался в другом городе, в сотне километров отсюда. В прошлой жизни. Здесь же вместо холодного блеска металла - окрашенное в красный дерево, а вместо почти родной бездонной тьмы - неглубокое озеро. В воде мирно плавают карпы кои, их яркая чешуя переливается в свете тусклого солнца. Едва прошли суровые холода, жизнерадостные рыбки показались на поверхности вновь. Вот только Кокичи их жизнелюбия не разделяет. Прислоняется к деревянной ограде, подпирает щёку ладонью, вперивается мрачным взглядом в воду, хмурясь собственному отражению. Всё ещё холодный ветер заставляет угрюмо кутаться в серую кофту, пониже натягивать капюшон, хоть и не согреет совсем. — Ох, Ома-кун, — слышится за спиной, заставляя его вздрогнуть от неожиданности. — Наконец-то я нашёл тебя. Шуичи быстро приближается и, прислонившись спиной к ограждению моста, сползает по нему вниз. Дышит часто и шумно, видимо, бежал. Кокичи удивлённо смотрит на него несколько секунд, словно не веря своим глазам. Оценивающе мажет взглядом по всей знакомой фигуре. И всё же задаёт негромкий вопрос, горчащий на кончике языка: — Разве ты не уехал вместе с Акамацу-чан? — А? Нет, она всего лишь попросила проводить её до аэропорта, — тут же объясняется Сайхара, машет руками и старается восстановить ритм дыхания. — Оу, — Ома кивает как-то неопределённо и вновь обращает взгляд к водной глади. — Значит, уедешь завтра? И Шуичи готов поклясться, что слышит в тихом вздохе толику разочарования и почти детской обиды. И от этого становится чуть теплее на душе. Странное чувство. Детектив поднимается на ноги, становится рядом с Омой, едва касаясь плечом его плеча. Направляет тёплый взгляд на отражение аметистовых глаз в воде, что смотрят на него с поразительно легко читаемой тоской. — Не уеду, — произносит он, и лёгкая улыбка трогает его губы, когда хмурое отражение искажается лёгким удивлением. Кокичи молчит. Но Шуичи не нужны слова, чтобы уловить в воздухе немое требование объяснений. — Мои родители в Швеции. По работе. Даже если полечу к ним - они все в делах, — вздыхает он чуть досадливо, не скрывая разочарования, и всё же обращает взгляд к другу напрямую. — Поэтому я останусь. — Тогда... — Кокичи отчего-то вопрос так и не заканчивает. Просто отворачивается, пальцами сжав ограждение почти до побелевших костяшек. Бросает небрежно: — Ничего. — Сходим на фестиваль вместе? — выпаливает Сайхара, едва успев подумать. Ома на этот вопрос вскидывает голову и брови его поднимаются в удивлении. Шуичи тут же исправляется, стушевавшись под этим взором. — Я им-мею в виду, если у тебя вдруг нет каких-то важных дел и... — Звучит, как приглашение на свидание, — лыбится мальчишка хитрющей чеширской улыбкой, моментально приободрившись. Глаза его блестят игриво, переливаясь под блёклым солнцем чарующим лукавством. — Я с-совсем не это им-мел ввиду, — краснеет Сайхара, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме. — Боже, — закатывает глаза Кокичи. — Тебя всегда так легко провести? — Прости? — осторожно бросает Шуичи, хотя совсем не понимает, за что вообще извиняется. — Но так уж и быть! — торжественно восклицает иллюзорник и драматично прикладывает ладонь к груди, всем своим видом олицетворяя безграничное великодушие. — Я скрашу ваше одиночество на завтрашнем фестивале, мистер Детектив! От чужой маленькой игры на лице расплывается неконтролируемая улыбка, и спустя секунду звучит тихий смех. — Я буду рад.***
Центр города к приближающейся ночи горит фестивальными огнями. Отовсюду льётся музыка. Громкие, всеобъемлющие мелодии знакомых песен, навязчивые припевы. Город дышит праздником. В воздухе витает аромат жареного попкорна, пряных напитков и сладкой ваты. То здесь, то там слышится радостный смех. Люди счастливы. Действительно счастливы. Проводят долгожданные выходные семьями. Обнимающиеся супруги... беззаботные дети. Они держатся за руки. Бегают среди небольших закусочных. Улыбаются светлыми лицами. И светлыми душами тоже улыбаются. Ему тоже... хочется так... На миг он позволяет себе задуматься, как бы сложилась вся его жизнь, не появись у него способность. Может, он тоже мог бы так радоваться фестивалю каждый год. Веселился бы на самых невероятных аттракционах, не сдерживая искрящегося восторга. Испробовал бы все сладости. А поздней ночью, после фейерверка, вместе с любящими родителями вернулся бы в уютный дом. Дом. Туда, где любят. Где поддержат. Где, если собьёшься с пути, направят, подскажут, как быть. Может, тогда на этом маленьком островке под названием «счастье» нашлось бы место и для него? — Ома-кун? — окликает его знакомый голос. И он вздрагивает, резко разжимает пальцы, даже не заметив, с какой силой сжал собственные ладони - на коже выделяются ярко красные следы, и он позорно прячет их за длинными рукавами. — Эй, Сайхара-чан! — радостно приветствует он. Слишком наигранно. Слишком притворно, думает Шуичи. Но вслух лишь тихо интересуется: "Всё хорошо?". — Знаешь, было бы лучше, если бы один детектив не заставлял бедного меня дожидаться его здесь целую вечность! — ворчит Ома, а в глазах что-то неопределённое мерцает. — Где тебя носило, Сайхара-чан? — Н-но я пришёл даже раньше назначенного времени, — неуверенно возражает парень, бросает полный сомнения взгляд на часы - мало ли, но те лишь подтверждают его слова. — Неважно, — Кокичи быстро подскакивает со скамьи и, Сайхара даже не успевает ничего понять, хватает одноклассника за руку, упрямо тянет в сторону закусочных, освещённых яркими вывесками. — Я просто умираю с голоду! Если все такояки раскупили, я заставлю тебя лично готовить их мне весь следующий месяц. Шуичи не может сдержать тихого смешка от забавной угрозы со стороны мальчишки. Покорно позволяет тому тащить себя прямо к красочным рядам с уличной едой. Ароматные закуски манят и видом, и запахом, пробуждают приятные воспоминания из детства. О тепле, о добрых словах, о людях рядом. Сейчас иначе. Но всё так же тепло. Шуичи улыбается собственным мыслям, глядит, как Кокичи с сиянием чистого восторга в глазах наблюдает за работой уличных поваров. Ловкие движения, выученный слаженный ритм - словно не приготовление еды, а целое искусство. Мальчишка с довольной улыбкой во всё лицо подбегает к нему, отдаёт порцию такояки. Не раскупили всё-таки. Едят чуть поодаль от всего шума, у фонтанов, подсвечиваемых разноцветными огнями. Кокичи рассказывает всякие дурацкие истории, смеётся звонким смехом. А мир вокруг продолжает шуметь громкой музыкой, беспечными разговорами, раскатистыми голосами уличных торговцев. Когда диск солнца окончательно скрывается за горизонтом и весь город погружается в ночную темень, фестиваль кажется волшебным островом света. Единственным во всём мире. То тут, то там мерцают крупными соцветиями лампочки гирлянд, словно пойманные в сети звёзды. За ослепительной яркостью не разглядеть ночного неба. Пышность фестиваля только растёт. Музыка становится громче, толпа плотнее. Стрелки на часах стремительно движутся к полуночи, когда Кокичи, крепко схватив Сайхару за руку под предлогом - не потеряться, тянет его в самый центр праздника. Колесо обозрения возвышается над улицами ярким сияющим кольцом. Гирлянды мерцают сотнями разноцветных огоньков, притягивают взгляд. Откуда-то сверху льётся звонкий смех. Стоит колесу чуть замедлится, они вместе запрыгивают в одну из свободных кабинок. Медленно механизм несёт их к самому небосводу. Отсюда открывается потрясающий вид на далёкие огни города. Холод ветра бьёт в лицо, заставляет прятать озябшие пальцы поглубже в рукава. А Кокичи хоть бы что. Он с поистине детским восторгом оглядывает всё вокруг, словно видит мир впервые. Не может усидеть на месте от переполняющих эмоций. Шуичи понимает, что ему нравится такой Кокичи. Искренний. Не пытающийся скрыться за миллионами масок и выдуманных личностей. Тот, кто смеётся не с издёвкой, а от радости. Чьё лицо озаряют сотни вспышек. Разные цвета переливаются на его чуть вьющихся тёмных волосах, подхватываемых резкими порывами ветра. Когда они вновь оказываются внизу, неторопливо шагая среди буйства красок и запахов, что-то невольно притягивает взгляд Сайхары. Он вглядывается в дальние ряды небольших лавочек со всякими интересностями - среди них как будто собраны все сокровища мира. Талисманы, украшения, памятные сувениры. — Подождёшь здесь? — негромко произносит он, обращаясь к Кокичи. — Я схожу за... напитками, — и, получив согласный кивок, тут же смешивается с суетливой толпой, сливается в гулком гомоне. Ома невольно натягивает капюшон пониже, поражаясь, как быстро вместе с Сайхарой исчезло и чувство безопасности. Отходит чуть в сторону, опасливо озираясь по сторонам - больше по привычке. Зевает чуть устало, взгляд танцует вместе с фонтаном неподалёку. Струи воды пляшут в свете розового, голубого и зелёного, извиваются волнами, взмывают прямо к небу и вновь опускаются к земле. Среди сверкающих брызг бегают дети, играют в блеске капель и смеются. Ома хмуро подмечает, что Шуичи задерживается. С зарождающейся тревогой всматривается в толпу, но знакомой фигуры всё не видать. Шум быстрых шагов за спиной заставляет его обернуться. И замереть в немом потрясении. Сайхара стоит, чуть морщась. Опустив взгляд, Кокичи понимает, от чего - детектив сжимает ладонью предплечье, но даже так отчётливо видно тонкую струйку крови, лениво стекающую к локтю. — Что... — Прости... т-там был парень какой-то... я н-не уверен, может... может случайно... но... — Шуичи резко останавливается и опускает голову, понимая, что ни слова между собой связать толком не может. Сам ещё не отошёл от произошедшего. Крепче сжимает пальцами сочащийся порез. Ома внезапно хватает его за здоровую руку и утягивает подальше. Хмурится, непривычно серьёзный. — Пойдём, — мрачно бурчит он, устремляясь сквозь неугомонную толпу в лишь ему одному известном направлении. — Здесь недалеко, кажется, аптека должна быть. Шуичи, затихнув, бредёт следом. Они молчат. Кокичи не спрашивает ничего, не собирается выуживать оправдания или извинения. Всё это уже давно перестало быть нужным. И есть в этом что-то... значимое. В молчании. В понимании без лишних слов. Мальчишка выбегает из круглосуточной аптеки, светящейся на всю улицу резким белым так, что с непривычки режет глаза после тёплых тонов праздника. Его яркие огни всё ещё маячат неподалёку, доносятся ветром неутихающие ритмы и шум. — Прости, Ома-кун, — подаёт голос Сайхара, отводит глаза в контрастирующую темноту улиц. Пытается сгладить гнетущее молчание. — Наверное, придётся вернуться за напитками. — Боже, чёртовы напитки - последнее, что должно тебя волновать, — отрезает Ома, но в голосе его даже недовольство напускное. Шуичи молча наблюдает, как чужие руки умело накладывают слои белоснежных бинтов, едва касаясь кожи кончиками пальцев. От этих мимолётных касаний пробегает табун мурашек. Кокичи внезапно тихо усмехается. — Т-ты чего? — вопрошает детектив. От мысли, что его слишком пристальный взгляд не остался незамеченным, к щекам приливает кровь. — Не говори теперь, что я один вечно в какие-то передряги попадаю, — просто выпаливает Ома, с лукавым прищуром косится на одноклассника. Шуичи не сдерживает робкую улыбку, глядя, как чужие пальцы осторожно завязывают крошечный бантик на его руке. — Вернёмся обратно? — тихо спрашивает он, оглядываясь на дальнее мерцание ещё не окончившегося праздника. — Через полчаса начнётся фейерверк. — Тебе не хватило одного придурка с ножом? — саркастично выгибает бровь Кокичи. — Тогда... — в попытке что-нибудь придумать, Сайхара оглядывается вокруг, когда задумчивый взгляд вдруг проясняется. — Можем посмотреть с побережья. Кокичи только молча кивает.