Чёрные бабочки

Этот день с самого утра не отличался от остальных совершенно ничем. Самый обычный, абсолютно не примечательный в сером потоке повседневности. Из тех дней, что забудутся, едва наступит новое утро. Ранней ранью разминка в спортзале, пара лекций, снова тренировка. Время к обеду. Шумной толпой весь класс уходит с расчерченной площадки на заслуженный перерыв, взрываясь гомоном голосов и звонкостью смеха. А Кокичи, медленно шагая позади всех, оглядывается на вмиг опустевшее поле, затем обратно. Взгляд оббегает всё вокруг в поиске знакомой фигуры, но не находит. Шуичи так и не вернулся. Посреди тренировки, едва закончился его бой с Кируми, детектив просто... ушёл. Кокичи и сам просто-напросто упустил момент, когда его темноволосая макушка исчезла из поля зрения. В один миг он просто стоял рядом, отогревая обледеневшие после заморозки Тоджо ладони, а в следующий его и след простыл. Снова и снова Ома прокручивает это происшествие в голове, но ответа ни на один вопрос не находит. Странное чувство, сродни беспокойству, давит изнутри, настолько неприятно, что с трудом удаётся держать себя в руках. Пока Сайхара наконец не объявляется, как ни в чём не бывало. — Эй, Ома-кун, — тихий голос Шуичи слышится позади, и чужая рука осторожно обхватывает его запястье, как бы прося остановиться. — Мы м-можем поговорить? — Хм? — Кокичи оборачивается, замечая, как парень спешно прячет взгляд. — Что-то случилось, Сайхара-чан? — привычно тянет он. — Это... важно, — произносит детектив, не поворачивая головы. Кокичи чуть напрягается, краем сознания чувствуя, что что-то не так. Сайхара ведёт себя странно. Сайхара звучит как-то странно. Сайхара пропал с тренировки чёрт пойми куда, а теперь, словно ничего не произошло, оказался прямо за его спиной. Но, отбросив лишние мысли, мальчишка только мурлычет: — Всё, что угодно, только для тебя, Сайхара-чан. Кокичи лукаво улыбается и пытается заглянуть в чужие глаза, но Шуичи только смущённо отворачивается и направляется вперёд, чужой руки так и не отпускает. А Ома смеётся, но всё же послушно следует за ним, покрепче обхватывая ладонь и переплетая их пальцы.

***

— Сайхара-ча-а-ан, куда мы идём? — канючит Ома, неохотными шагами следуя за одноклассником. — Нам следовало взять Рантаро, если ты решил отправиться в кругосветное путешествие. Шуичи весьма красноречиво молчит, упрямо ведёт его куда-то, совсем игнорирует, даже не обернувшись ни разу. А его хватка как будто становится крепче с каждым шагом. Вокруг совсем нет людей. Что неудивительно - во время обеденного перерыва все классы сбегались либо в столовую, либо в ближайший кафетерий. В это время территория вокруг академии всегда пустовала. Но... что не так? В любом другом случае Ома бы напрягся, за долгие годы выживания в одиночку он привык к одной не слишком ласковой мысли, въевшейся в мозг, как природный инстинкт: если кажется, что что-то не так - тебе не кажется. Но... это же Шуичи. Вечно смущающийся, неловкий и обычно молчаливый. Он безобиден, так ведь? Если конечно... — Сайхара-чан? И вновь никакой реакции. Такое поведение парня заставляет Кокичи начать заметно нервничать. И вся эта ситуация ему ой как не нравится. Он резко останавливается, грубо вырывая руку из цепкой хватки детектива. И тот останавливается тоже. — Хочешь поговорить — говори, — напряжённо рычит Ома, хмурясь пугающе серьёзно. С зарождающимся внутри тихим ужасом понимая, что всё-таки не показалось. — Кем бы ты ни был. Со стороны Сайхары слышится только безликая усмешка. Такая, от которой мурашки бегут по телу. Парень медленно оборачивается, улыбаясь с жуткой толикой безумия. Его лицо - чистый холст без единого намёка на эмоцию, только выжженная натянутая улыбка, леденящая кровь. И глаза... блестят, но совсем не так, как раньше. Его глаза — вот оно что. Вместо знакомой серой радужки, чуть отливающей золотом - холодная голубая. До жути знакомый оттенок и взгляд, наблюдающий с глубоким презрением. — Рад видеть тебя, Кокичи, — рокочет голос Сайхары чужой интонацией, такой же знакомой, как и глаза. Мальчишка молчит, не сводя с него сосредоточенного взгляда. Что-то внутри, паникой мечась по черепной коробке, истошно кричит "Беги!", но он ни на дюйм не двигается с места. Стойко выдерживает чужой взгляд, искажённый первородным сумасшествием. По спине бежит холод. — Эй, неужели не узнал старого друга? — губы детектива изгибаются в подобие обиженной улыбки. В одно мгновение человек перед ним исчезает. Но Кокичи даже не дёргается, всеми силами стараясь совладать с нарастающей паникой и болезненным комом чистого ужаса, вставшим поперёк горла. Лишь спустя мгновение вздрагивает от чужого шёпота и тёплого дыхания у самого уха: — Объект 167. Ома срывается с места, торопливо озирается вокруг, пытаясь предугадать, где появится враг. Сердцебиение бьёт тревогу, разгоняет пылом кровь. А вокруг только липкий смех стелется тошнотворной вязкостью. Человек играет с ним, как хищник с жертвой. И ему явно доставляет удовольствие видеть, как Кокичи вздрагивает от любого шороха за спиной. — Ну как, рад встрече? Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе, — заливается тягучим смехом Сайхара, появляясь прямо перед ним - протяни руку и коснёшься. — Зачем ты здесь? — рычит Ома, не узнавая собственного голоса, что звучит надломлено и непривычно сипло. Всё тело напрягается так, что вот-вот пойдут искры, по спине проходит крупная дрожь, и он не может её сдержать. — Повидаться захотел. В конце концов, мы же даже не попрощались, — Шуичи вновь исчезает, через мгновение предсказуемо появляясь за спиной. — Ты ведь сбежал. Как крыса с тонущего корабля. Человек мажет слова, словно смакуя каждый слог. Изучает подрагивающую фигуру со всех сторон, обходя мерными шагами по кругу. Руки за спиной сцеплены в замок - Шуичи никогда так не делает. Но жест этот пробуждает в бездне памяти знакомый образ, что принадлежал когда-то самому близкому человеку. В далёких воспоминаниях они зовут друг друга друзьями. Но Ома давно перестал верить в сказки. Ведь его собственная давно была омрачена и затоптана в пыль. Никакого счастливого конца. И человек перед ним - неоспоримое тому доказательство. — Этому кораблю давно пора было на дно, — с силой шипит он сквозь зубы. Ногти впиваются в кожу ладоней до боли и, вероятно, до красных следов. — Ну конечно! — невесело смеётся парень и вновь останавливается позади. Чужие холодные пальцы подхватывают прядь его волос где-то сбоку и почти нежно заправляют за ухо. Голос вновь шепчет совсем рядом, но теперь в нём плещется с трудом сдерживаемая ярость. — Знаешь, когда ты втихомолку смылся, за твою пропажу отвечать пришлось мне. За то, что не уследил за ценным товаром. О-о-о, его гневу не было предела. Последняя фраза им почти выплёвывается. Интонация хрипит, нотки в чужом голосе бесовские, недобрые. Холодят ощущением опасности и неприкрытой угрозы. — Я никогда не хотел этого, — срывается тихо с едва заметно подрагивающих губ. И Кокичи решается взглянуть прямо в глаза знакомого незнакомца. Бледно-голубые радужки отвечают враждебностью. — Но и оставаться больше не мог, и ты знаешь, почему! Всё из-за грязных дел твоего ебанутого папаши, — скалится мальчишка, глядит с твёрдым бесстрашием в лицо собственным кошмарам. — Знал, не знал. Кого теперь это волнует? — качает головой Сайхара и с широкой улыбкой отступает на пару шагов, широко раскинув руки в стороны. Смеётся заливисто. — Лучше глянь-ка, кто теперь на месте этого конченого старика. Эта фраза - как пощёчина. Отрезвляет. Его словно окунули в ледяную воду без единого шанса вынырнуть на поверхность. Мысли вертятся в голове ужаленными змеями, извиваются в чистой агонии. И вся ситуация начинает вырисовываться как никогда ясно, но от этой правды хочется сбежать. Скрыться. Спрятаться. Так хорошо, чтобы не нашли. Но истины не оспорить, сколько не пытайся оправдания искать. Произошло то, чего боялся. И исправлять что-то уже поздно. — Ты... — всё ещё не веря, выдыхает Ома. В голове с треском что-то разбивается. Вероятно, с таким звуком рушатся людские надежды. Последние из последних. — М-мы ведь... обещали... — Знаешь, я подумал, — тянет детектив. Его не видно под покровом невидимости, лишь голос петляет вокруг, наводит тревогу и погружает в тёмный ужас мучительно медленно. — А почему только тебе можно нарушать наши обещания? Одним больше, одним меньше, знаешь... Невелика ведь разница! Чужие ладони резко толкают его в грудь. Удар спиной о каменную стену выбивает весь воздух из лёгких, вмиг дезориентируя, но от следующего удара Кокичи всё же успевает увернуться - невидимый удар приходится в камень всего в паре сантиметров от его лица. Лицо Сайхары - теперь ставшее вновь видимым - искажает гримаса неудержимой ненависти, в океанах глаз бушует шторм, беспощадный и жестокий, убивающий любого, кто осмелится пойти против него. Чужие движения невероятно быстры, мальчишка с трудом успевает уворачиваться и блокировать резкие выпады. Но нападать в ответ не решается - только Шуичи навредит. Человек, взявший над ним контроль, боли всё равно не почувствует. А детектив ничем не заслужил подобного. Всего одна оплошность и внезапный удар, сбивающий с ног, решают исход стремительной схватки. И, увы, не в его пользу. Его грубо отшвыривает в сторону. И Ома болезненно шипит сквозь плотно стиснутые зубы, добрых три метра проехавшись по земле. Давится пылью и холодным воздухом. Плечо саднит нещадно. Но это ничего, это пройдёт. И похуже бывало. Пошатываясь и цепляясь пальцами за стену, он заставляет себя встать. — Ч-чего ты пытаешься добиться? — хрипит собственный голос, ноющая боль расползается по телу мучительной пульсацией, сбивает мысли в бессвязный поток и взгляд туманит. Не разобравшись в мутных кляксах перед глазами, он упускает момент, когда чужие пальцы смыкаются на воротнике его формы. Шуичи с пугающей лёгкостью поднимает его над землёй и, не жалея сил, впечатывает в грубый камень стены, больно ударяя затылком. До разноцветных искр перед глазами и сдавленного вскрика сквозь зубы. Кажется, Кокичи чувствует, как что-то отвратительно тёплое течёт по шее. Сквозь шум крови в ушах едва слышно чужой голос, но слова словно клеймо выжигаются в сознании, не позволяя смыслу ускользнуть. — Я хочу, чтобы ты страдал, — Сайхара вновь оказывается вплотную близко. В его интонации шипят дикие змеи, извиваясь в сумасшедшем упоении. — Так, как пришлось страдать мне. Нет, больше! Я хочу, чтобы ты подох в агонии, — его губы близятся к самому уху, шепчут ядовито и горько, — От рук человека, которого любишь. За какое-то жалкое мгновение плывущий взгляд успевает уловить угрожающий блеск металла. Но он не успевает что-либо предпринять. И в следующую секунду массивное лезвие ножа врезается в его ладонь, безжалостно приковывая к холодной поверхности стены. Безумная боль вмиг парализует резкой алой вспышкой. Мучительными волнами и беспощадным огнём разносится по всему телу. В голове оглушающий писк и собственный пульс, стучащий так быстро, что превращается в монотонный громкий гул. Сквозь шум в ушах он слышит крик. С ужасом понимает, что он принадлежит ему. Глотку рвёт в клочья, но он не чувствует. Всё собой заполняет лишь острая нечеловеческая боль. К горлу подступает тошнота, а перед глазами мир плывёт ещё стремительнее. Петляет смазанными кругами, переливаясь всеми оттенками красного. — Я доверял тебе! Мы ведь поклялись! Ты дал клятву, что будешь рядом! — Шуичи грубо дёргает рукав прикованной к стене руки, обнажая предплечье и глубокий бледный шрам в форме четырёхконечной звезды. Едва заметный на почти белоснежной коже. — Но как жаль. Ведь для тебя это никогда ничего не значило. Чёртов лжец! Чужой кулак с силой ударяется в стену, совсем рядом с его лицом. Сайхара вновь исчезает, судя по отдаляющимся шагам, останавливаясь всего в нескольких метрах. Боль всё ещё пульсирует перед глазами, взгляд тускнеет с каждой секундой, а к горлу поступает терпкий ком. Но мальчишка всё же тянется целой рукой к рукояти ножа и, едва помедлив, выдёргивает лезвие из стены. Острая вспышка боли вырывает из его горла болезненный тяжёлый вскрик. По ладони течёт кровь. Яркая. Алая. До омерзения тёплая для слишком замёрзших пальцев. Нож со звонким лязгом приземляется где-то в стороне, с шумом ударяясь о гальку. Кокичи всего трясёт, кажется, ещё секунда - и он рухнет без сил. Но он держится, движимый то ли упрямостью, то ли ярым желанием. Кровь. Как же много крови. Она обжигает собственную кожу, остаётся на одежде. Пятнами покрывает всё вокруг. Яркие капли выделяются на бледной коже родного лица, искажённого чистой ненавистью. — Ты... ничего не понимаешь! — измученный шёпот срывается на крик. — Так объясни же мне, — шипит озлобленно Сайхара, вновь приближаясь. Мелкое крошево камней под его ногами почти оглушает. Во взгляде - ярость. Настолько чистая и кровожадная, что по спине пробегает крупная дрожь. Этот сумасшедший блеск пробивается даже через пульсацию перед глазами. — Ох, кажется к нам гости, — сосредоточенный взгляд голубых глаз перемещается куда-то за спину опасно пошатывающегося Омы. Он не находит в себе сил обернуться. — Что ж... пора заканчивать. Одно резкое движение заставляет мальчишку рухнуть на землю, ударяясь разбитым затылком об острые камни. Шуичи нависает сверху, и его холодные руки смыкаются на тонкой шее, сдавливая до потемнения в глазах. Всё, что Кокичи видит - безумная улыбка и взгляд, ослеплённый жаждой мести. Мальчишка сдавленно хрипит, извиваясь под чужим весом, пачкает всё собственной кровью в тщетных попытках освободиться. Бесполезно. В глазах стремительно разрастается глубокая тьма, зазывая к себе. Ей сложно противиться. Лёгкие горят от недостатка воздуха, а силы стремительно покидают его. Кажется, где-то вдали слышатся знакомые голоса. Они... кричат? А может... всего лишь мираж. Галлюцинации. Не больше. — Это... — стремительно угасающее сознание улавливает сдавленный голос. Хватка на собственной шее усиливается в явном желании закончить со всем как можно скорее. Но Сайхара с силой сжимает челюсти, шипя сквозь зубы, словно от невыносимой боли. — Эт-то... С-слишком! Чужой взгляд мигает двумя цветами, точно ночь сменяется днём. И стоит золотой радужке вернуться, как дрожащие руки в страхе отдёргиваются от Омы, заставляя того зайтись в приступе хриплого кашля с отчаянными попытками вдохнуть хоть немного воздуха. — Н-нет, — в панике и лютейшем ужасе шепчет детектив, не отрывая взгляда от собственных рук и чужой крови на них. — Чт-то я... н-нет... Кокичи собирается сказать что-то вроде примитивного "Я в порядке", чтобы успокоить как нельзя кстати вернувшегося друга, но не может - холодный воздух раздражает горло, и хриплый кашель вновь раздирает лёгкие, не позволяя ни слова единого произнести. Он не винит Шуичи, напротив - даже рад, что тот пришёл в себя так вовремя. Ему и подумать страшно, что произошло бы, помедли он хоть на пару секунд. Когда сквозь оглушающий шум крови в голове и учащённый пульс слышатся торопливые шаги, Кокичи порывается обернуться, собираясь объяснить всю ситуацию. Но и здесь его ждёт провал. Тьма перед глазами сгущается так быстро, что ему стоит больших усилий оставаться в сознании, которое ускользает всё стремительней. Среди плывущих образов Ома различает, как Шуичи грубо вздёргивают на ноги. Кайто кричит что-то ему прямо в лицо, сжимая воротник когда-то белоснежной рубашки, что теперь запачкана алыми разводами крови. Слов не разобрать. Гулкий голос Момоты звучит, как гром - не выделить ни единого слова, как ни старайся. И смысла тоже никак не уловить. Боль разрастается. Он правда хочет объяснить всё. Помочь Шуичи. Ведь тот здесь и вправду совершенно ни при чём. Но всё, что может - бессильно наблюдать. Кокичи чувствует, как кто-то торопливо поднимает его. Кажется... Маки. Всё тело пульсирует невыносимой болью. Но ему всё же удаётся с усилием выдавить из себя несколько слов. — Он... ни при чём. Девушка чуть сильнее сжимает руки, критическим взглядом окидывая одноклассника, и прибавляет в шаге. Хмурится уже привычно, но в этот раз вместо холодного безразличия или явного недовольства в её алых глазах - что-то схожее с беспокойством. — Разберёмся с этим позже, — различается среди прочего шума. Кокичи лишь прикрывает глаза, игнорируя очередную колкость, что так и не слетает с его губ. Кажется, он отключается на какое-то время, потому что, открыв глаза вновь, видит перед собой уже знакомый медицинский кабинет и мечущуюся по сторонам Харукаву. Мысли отрешённые, неподатливые. Ускользают, едва успев зародиться - их не удаётся удержать надолго. Мальчишка пару раз моргает, окончательно приходя в себя. Откашливается измученно, и на это словно все силы оставшиеся уходят. Но, стоит признать, ему чуть лучше. Правда от непрекращающейся ноющей боли в руке всё ещё мутит и к горлу подступает тошнота. А ещё голова идёт кругом. Бесформенные пятна мелькают то тут, то там, стоит лишь прикрыть глаза. Ома болезненно шипит, когда разбитого затылка касается мокрая ткань. — Что это было? — хмурится Маки, замечая, что одноклассник пришёл в себя. — Хм? А, это... Пришельцы из космоса похитили настоящего Сайхару-чана и заменили его клоном, чтобы убить меня, Верховного лидера, угрожающего всей инопланетной расс- Ай! — рука на затылке с силой надавливает на рану, прерывая громкую тираду Омы и заставляя того буквально заскулить от боли. — Ладно-ладно! Контроль разума это! Довольна? Харукава-чан, ты такая жестокая, — обиженно тянет парень. Но даже эти привычные игры даются вяло. Внезапно дверь с сильным неприятным стуком откидывает в сторону, и слух разрезает знакомый голос. — Эй, ублюдыш, ты там живой вообще?! — следом за торопливо вбегающей молодой медсестрой, в кабинет врывается Миу. Её громкий вопль заставляет Ому мучительно поморщиться. Только этого не хватало. — Как мило с твой стороны, Ирума-чан, так волноваться обо мне, — шипит парень. — Но, чёрт возьми, закрой свой рот. — Да я- это, там, — Ирума как-то вмиг теряется, торопливо пытается совладать со словами, что получается крайне плохо. Грязно выругавшись, она наконец выпаливает: — Там Момота на Сайхару твоего орёт, что он чуть не прикончил тебя, вот я и- Миу вмиг замолкает под возмущённым взглядом медсестры, что торопливо возится с рукой Омы. И девушка наконец обращает внимание на состояние своего незадачливого друга. — Ууу, — тянет она, подойдя ближе и осматривая одноклассника. — Ебать тебя жизнь, конечно, не пощадила. Кокичи не нужно каких-либо доказательств, чтобы понимать - выглядит он и вправду паршиво: одежда в крови, ссадины и царапины по всему лицу, волосы на затылке слиплись, стоило крови чуть подсохнуть. И это ещё не считая синеющих следов под клетчатым шарфом. — А я, блять, сразу говорила, что этот твой Сукхара подозрительный какой-то! Весь из себя такой тихий, а в итоге окажется, что он серийный убийца! Гениальное чутьё никогда не подводит! — не унимается Ирума, заслуживая очередной убийственный взгляд. Теперь уже от Маки, отчего снова замолкает. — Сайхара-чан ни при чём, — хмурится мальчишка, неуверенно отводя взгляд. — Его сознание контролировали. — Если он и вправду ни при чём, — задумавшись, Харукава вновь обращается к Оме. — Кто это был? — Не имею ни малейшего понятия, — с довольной улыбкой лжёт Кокичи, словно вовсе не чувствует нестерпимой боли, вспышками бьющей по всему телу. — Да мало ли кто его прикончить захотел, — Ирума падает на кушетку рядом с парнем. — Да из-за его грязного рта любой, проведя с ним дольше 10 минут, уже подумывает о том, как бы придушить его. — Тебе ли говорить про грязный рот, Ирума-ч- Ау! — медсестра резким недовольным движением затягивает бинт на его голове, заставляя заткнуться. — Не вертись, Ома, — строго произносит она и вздыхает устало. Её ничуть не удивляет, что из всех учеников академии, что-то подобное произошло именно с Кокичи Омой - главным источником её головной боли. Тот буквально прописался в её кабинете, едва был зачислен в академию. Но, стоит признать, в этот раз ситуация куда хуже разбитого носа, ожогов и небольших царапин. Потому девушка всё же смягчается и произносит тихо: — Пожалуйста, будь аккуратнее в следующий раз. — Конечно, — широко улыбается мальчишка. Медсестра только снисходительно качает головой, понимая, что тот в очередной раз пропустит её слова мимо ушей. Она прекрасно осведомлена об "охоте" за ним. Не нужно быть гением, чтобы понять - ему нелегко пришлось. Но задорность Кокичи всегда поражала. Даже сейчас, пошатываясь от слабости, стискивая зубы от боли, он продолжал лучезарно улыбаться. И это о многом говорило. — Выпей это, должно полегче стать, — она протягивает ему обезболивающее, и мальчишка послушно выпивает его. Даже не сопротивляется, как обычно. На упрямство просто не осталось сил. — Тебе нужно отдохнуть. Ирума, проводишь его к общежитию? Девушка только кивает, подхватывает одноклассника под локоть и выходит из кабинета под его недовольные вялые возмущения.