Интерробанг.

      День клонится к закату.       Бредя по длинному коридору их нового дома, Мугон думает, что даже невероятная трагедия не сможет нарушить привычный ход времени. Утром его сестра поднимется и отправится тренировать новобранцев со своим помощником, молодым и слишком амбициозным для понимания ничтожности собственной значимости. К счастью, у Мугона нет того самомнения, что некогда погнало их отца, знаменитого воина Фа Зу, на очередную войну, коими славился их покойный Император, неспособный ни победить, ни смириться с находящимися под боком варварами. В тот день их семья потеряла сразу двоих: уверенного в немедленной победе мужчину и его шестнадцатилетнюю наивную дочь, свято верящую в непогрешимость Империи и скорый закат любой другой страны, не управляемой династией Тан.       Уважение Мулан к правящим кругам всегда было сильнее здравого смысла. Если подумать, именно оно заставило её забросить мысли о свадьбе и посвятить свою жизнь армии. Теперь, разменявшая третий десяток, пусть и прославившая их семью, но всё же оставшаяся глупой женщиной, она не может выйти замуж, потому как ни один вменяемый мужчина по доброй воле не согласится жениться на жившей среди солдат Генерале. Всем им нужна волшебная фея, стройная, лёгкая и нежная.       Такая, как Ли Ре, дочь первого министра и красивейшая женщина в стране, на которую засматривается даже молодой Император. Та самая, что обещала Мугону свою руку взамен на Генеральскую Печать, хранящуюся у его сестры и всё равно давно заброшенную. Возможно, эта невероятная женщина просто хочет обманом получить древнюю реликвию, подставить Мулан и таким образом отнять её влияние, а от исполнителя избавиться.       Но не стоит, думать, будто Мугон настолько глуп.       Ему всего шестнадцать, но он уже знает правила. Во-первых, он заранее позаботился об изготовлении подделки, изящной настолько, насколько это вообще возможно. Неотличимая от оригинала золотая Генеральская Печать поражает своей красотой и стоимостью. Во-вторых, на всякий случай он создал вторую копию, которой заменит хранящуюся у Мулан. В-третьих, настоящая печать будет тщательно спрятана, укрыта от людских глаз, а до того – помечена во избежание путаницы. Эти три шага помогут ему в случае чего и укрыться от гнева сестры, и не получить нож в бок от излишне хитрой Ли Ре. Ведь когда она заявит о «пропаже печати», а потом предъявит свою, обе не пройдут проверку на подлинность. И Мулан окажется лишь одной из пострадавших, не потеряв свою власть.       Как жаль, что он был слишком мал, когда началась война! Отправься он вместе с отцом, сейчас бы сам обладал и званием Генерала, и Мечом Империи, и знаменитой Печатью, чьё касание бумаги и без веления Императора способно начать всеобщую мобилизацию. Что бы это могла быть за жизнь, какие возможности перед ним бы открылись! Первые красавицы не крутили бы раздражённо носами, стараясь не встречаться глазами с «глупым генеральским братцем», которого уважают лишь за кровного родство с «героем страны», не звали бы его презрительно «сыном цветом». Их глаза горели бы от одной близости с человеком, о котором запрещено говорить плохое, а руки – жаждали его объятий.       И Ли Ре ни за что бы не стала думать над предложением о браке, а сразу согласилась бы стать новой хозяйкой огромного дома, куда Мулан перевезла семью после смерти отца.       Последние лучи озаряют ведущий к комнатам Генерала узкий коридор. Прижав обмотанную грязной тряпкой печать к груди, Мугон спешит поскорее завершить обмен и убраться из места, от которого у него под кожей бегают ледяные мурашки.       О Мулан говорят разное.       Кто-то считает, будто она околдовала вождя варваров и тот добровольно порубил своих бойцов ради ночи с ведьмой, другие – что она нашла неведомый ранее способ воевать, сохраняя большую часть армии от ран и тем самым имея превосходство над противником. Но все они однозначно признают её работу на благо страны: варвары отныне боятся переступать границы Империи и для этого не надо даже проводить ежегодную мобилизацию.       Где-то рядом тихо скрипит кожа.       Мугон останавливается, боясь лишний раз пошевелиться. Он точно знает, что вместе с Мулан по утрам уходит и прислуга: привыкшая к военным порядкам Генерал не терпит, когда кто-то находится в её комнатах без хозяйки, неизменно карая за малейшее нарушение этого правила. Так что служанки там быть точно не может.       Охрана?       Он бы точно увидел проходящих через общие ворота мужчин в тяжёлой шумной форме. Их дом давно не видел ничего подобного, если подумать – с самой смерти нелепо подставившегося под стрелу генерала Ли Шанга, за которого, если верить сплетням, собиралась замуж его сестра. Да и раньше никто из военных особо не горел желанием заглядывать в «дом цветов».       Мугон морщится.       Их предки могли бы быть более осмотрительны в плане выбора имени, пусть и по велению Императора! Чего стоило взять что-то более мужественное и сильное, а не какой-то дурацкий «цветок», со временем и изменением написания некоторых слов превратившийся из «Хуа» в нелепое «Фа», которое превращается в общий судорожный вздох на военных парадах.       Раздаётся несколько шагов.       Тишину разрывает чей-то тяжёлый вздох.       Мугон ёжится: судя по пятнам затухающего солнца, зеркало внутри повёрнуто к окну, значит – он непременно увидит, если кто-то двинется к двери. Сквозь крохотную трещинки высохших заградительных панелей было бы незаметно, но это дом ещё не был как следует отремонтирован, что ему на руку. За месяц он изучит тут каждую половицу, бесчисленное количество раз приходя пригласить зачитавшуюся Мулан к общему столу. И ни разу его не пустили внутрь, почти сурово останавливая тонкой ладонью.       Мулан изменилась. Мугон помнит её стройной, с изящными мягкими ладонями и крохотными ямочками на щеках от постоянных улыбок, с цветами в распущенных волосах и блеском глаз. Сейчас всё по-другому: её и прежде высокая фигура стала массивнее, крепче и теперь больше привлекает взгляды женщин, нежели мужчин. Спокойно ступавшая в юности, Генерал обзавелась на войне уверенной быстрой походкой, она сдавливает пятку в пол и почти марширует, даже когда просто идёт ужинать. Блеск глаз сменился подозрительным прищуром, а когда Фа Мулан в последний раз улыбалась не помнит даже их вечно болеющая мать. О цветах можно просто не говорить: забранные в «военный пучок» волосы их не допускают.       Если подумать, и предательство нельзя допускать тоже.       Надо же, как они за эти годы оба изменились.       -Брат.       Мугон вздрагивает и оборачивается. Генерал Фа, его старшая сестра, стоит прямо за спиной и как она сумела настолько тихо подкрасться, понять невозможно.       -Сестра, - кивает он. Пытается найти ещё слова, но они всё не идут.       -Всё? Уроки изящной словесности прошли даром, нам стоит меньше платить твоему учителю.       Мугон поджимает губы. Он – единственный из друзей и бывших одноклассников, кто продолжает учиться даже сейчас, уже сдав экзамен и имея возможность получить должность на госслужбе. Это неимоверно злит, но, как и во многих других вопросах, Мулан не желает обсуждать решения, что уже были приняты.       Она осматривает его с ног до головы. Внимательно отмечает и неправильно завязанный – он так и не освоил эти мудрёные восточные узлы – пояс, и растрепавшиеся волосы, и по-прежнему прижатую к груди спрятанную Печать.       -Что тебе нужно? – наконец, спрашивает Мулан. Её тон привычно холоден, однако рука уже лежит на висящем на поясе мече. – Зачем ты пришёл сюда без меня?       -Я…       -Это насчёт свадьбы?       Мугон кивает. Свадьба их младшей сестры – главная тема для обсуждения последние полгода. Выбранный Мулан жених относится к семье Императора, но при этом не может претендовать на престол, а значит – не будет устранён, если вдруг начнётся война за власть. При этом молодой человек образован, хорош собой и – что главное – без памяти влюблён в отвечающую ему взаимностью «дочь великой семьи цветов». И отец жениха, как оказалось, очень рад шансу породниться со знаменитым Генералом Фа.       -Пойдём, - указывает подбородком куда влево Мулан и поясняет: - Тут есть пруд с ивой. Там и поговорим.       Мугон знает. Пруд копался почти сотней рабочих на протяжении нескольких месяцев, став самой затратной частью обновления дома. Ива – подарок самого Императора – за прошедшие с вручения ещё ростком годы изрядно разрослась, и чтобы доставить её из соседнего квартала, понадобилось приложить слишком много сил. Смотря на искорёженный, лишённый всякой красоты серый ствол, парень думает, что логичнее всего было бы оставить дерево там, где оно прижилось. Но Мулан велела выкопать дерево и привести в новый дом. По дороге ива погибла, но потом неожиданно снова покрылась свежими листочками. Это удивительно.       -Думаешь, он достоин? – спрашивает Мулан, когда они медленно бредут по резному мосту через рукотворный пруд, куда можно попасть лишь через коридор у её личных комнат. Закрытый высоким забором со всех сторон, он служит местом уединения и неизменно погружён в редкую прохладу. Женщина касается украшенных золотыми узорами перил, и сама отвечает на заданный вопрос: - Этот мальчишка недостаточно хорош для нашей Мэй Ли. Грубоват, излишне изнежен и непомерно жаден. Он будет изменять и унижать, если дать ему волю…       Мугон молчит. Он не привык к столь длинным и рассудительным речам в исполнении коротко и строго командующей сестры. Та говорит о мужской природе и том, насколько жестоким может стать получивший власть человек, пеняет на необходимость постоянно контролировать молодого зятя и в конце концов замолкает, погрузившись в свои мысли. Мугон чувствует, как край золотой печали врезается в пальцы и старательно натягивает тряпку, чтобы ничто не могу привлечь внимания дотошной сестры. Та, кажется, не замечает его попыток, лишь задумчиво смотрит куда-то в небо.       -Когда-то я была такой же, как ты, Мугон: наивно-глупой, не верящей родным и жадной. Время научило меня смиряться с малым, не желая и не прося больше, чем мир может дать, много думать и постоянно учиться новому. А вот верить я так и не научилась. Поэтому спрошу всего один раз: ты собирался подменить мою Генеральскую Печать подделкой и продать её кому-то?       -Эм… о чём ты?       -Ткань, которую ты использовал для сокрытия, слишком тонкая. Я разглядела дракона в изголовье ещё издалека, к тому же – если хочешь что-то скрыть, не стоит обращаться к ювелирам на главной улице с глупыми рисунками.       -Ты… знаешь?       -Разумеется. В этой стране слишком мало вещей, которые я упустила. Так за сколько ты собирался продать печать?       -Это не для продажи. Ли Ре…       -Боже, опять эта девчонка! – Мулан скалится, отчего её лицо моментально становится похоже на морду дикой кошки. – Когда же она, наконец, успокоится?!       -Она обещала мне свою руку!       -Этого не будет. И ты знаешь, почему.       -Потому что ты не позволишь?       -Потому что ты достоин большего, нежели пустоголовой куклы, способной быть лишь марионеткой своего не шибко умного отца. Твои дети будут похожи неё, неужели ты жаждешь стать отцом дураков?       -Ты не понимаешь…       -Лицо этой девочки будет прекрасно всего несколько лет. Совсем скоро кожа начнёт высыхать, морщиниться и желтеть. Как и её мать, что уже давно прячет лицо за дорогими тканями, она будет отвратительна даже сама себе и в конце концов потеряет всякое умение общаться. Ты будешь обречён на одиночество и верность рано состарившейся женщине. Но и это всего лишь половина беды… - Мулан снова смотрит в небо, на сей раз – слишком задумчиво, чтобы это можно было считать угрозой. – Я никогда не думала, что стану героем. То, что выпало на мою долю, стало одновременно и благом, и величайшим испытанием для человеческой души. Я могу победить, не пожертвовав ни единым бойцом, истребить огромную страну за несколько дней и при этом – сохранить рассудок. Могут ли этим похвастаться те, кто пытался до меня?       -О чём ты говоришь?       -О жизни. И о правде. О силе и об извечной человеческой слабости, скрытой в наших тайных желаниях. Ты хочешь получить эту женщину и потому готов предать свою семью. Я хочу быть рядом с теми, кто мне дорог, и ради этого готова убивать.       -Что ты…       Меч входит в бок, словно в масло. Мугон валится на бок мешком с рисом – некрасиво и как-то криво. Он держится за рану, стараясь остановить ускользающую сквозь пальцы кровь и смотрит в безмятежное лицо сестры. Он совершенно спокойна. Небо над их головами спокойно тоже…       ***       Мугон просыпается в незнакомом месте, облачённый в доспехи и чувствующий себя на удивление хорошо. Он оглядывается, но видит лишь сидящую на скамье напротив сгорбившуюся Мулан, на лицо которой написано горе. Убедившись, что он очнулся, она поднимается и жестом велит следовать за собой. Мугон хочет воспротивиться, но тело действует против воли. Он движется следом, механически переступая и удивляясь обстановке: всё вокруг отделано в стиле старых казарм, даже оружие на стенах, кажется, покрыло застарелой кровью.       Она останавливается перед дверью, медлит всего секунду.       -Я никогда не собиралась становиться спасительницей целой страны, всего лишь мечтала вернуть отца домой. Он грезил войной и жаждал великих свершений. Увы, он погиб в первый же день. Так случилось, что в то же время у меня появилось средство, способное поднять павших солдат, превратив их в бессмертные машины для убийства. Теперь ты стал одной из них, - Мугон пытается переспросить, но рот не открывается, лишь висит в воздухе чьё-то тяжёлое дыхание. – Не пытайся говорить, теперь ты можешь делать это лишь с моего позволения. Как и всё остальное. Кстати, знакомься: твои новые друзья.       Она распахивает двери.       Стоящие в глубине комнаты мужчины оборачиваются. Мугон непроизвольно вздрагивает: все эти люди умерли, как они оказались здесь? Тут и напоровшийся на копьё Бо Пар, и старый боевой товарищ покойного императора Советник Ма, и даже… он чудом не пятится назад, видя до боли знакомое лицо… Генерал Ли Шанг, чьё тело он видел и оплакивал вместе со страной, выглядит живым и вполне здоровым.       «Как ты сотворила такое?» - хочет он закричать, но собственный рот не слушается.       -Не волнуйся, любая воля смиряется с необходимостью подчиняться меньше, чем за пару месяцев. Этот талисман… - она любовно гладит вставленный в основание меча зелёный камень, - Способен сломать кого угодно. Даже Императора…       «Неужели, ты…»       -Отдыхай пока, можешь пообщаться со своими новыми друзьями. Завтра мы выступим с ними на Восток, будем расширять Империю ради всеобщего блага. Ведь теперь у меня достаточно бойцов…