The Progress of Sherlock Holmes

За студента сойти не особо сложно. Устрой на голове творческий беспорядок (используя каплю средства для волос), сутулься. Возьми сумку для книг. Оденься попроще; старые джинсы и тонкая футболка (Джона), псевдомодный ретро кардиган из секонд-хэнда. Кроссовки. Пара очков в роговой оправе, вместо линз обычные стекла. (Прошло лет сто с тех пор, как мне была нужна маскировка.) Выгляди застенчиво, неловко. Немного поверни стопы внутрь. Стою возле главного входа в библиотеку экономической школы, глядя на свой телефон, пролистывая сообщения (точно так же, как и семеро студентов вокруг меня), в левой руке бумажный стаканчик кофе. Мэри проходит прямо мимо. Не узнает. Идеально.  У Мэри тоже (своего рода) маскировка.  Духи (дорогие, новые: необычно), на ногах синие шпильки, колготки (куплены в магазине на ее же улице в Клэптоне). Платье с глубоким декольте. Помада. Ее волосы не убраны в привычный хвост и не просто распущены. Рассыпались по плечам, высушены феном, завиты. (Цвет ее волос —  что-то между блондом и русым. Когда-то она была блондинкой и все ещё считает себя таковой: светленькая маленькая девочка на неловких фотографиях в средней школе. В юности она жила какое-то время в Индии; светлые волосы, судя по всему, выделяли ее. Делали более привлекательной, необычной, соблазнительной. Отличали от остальных. Привлекали непривычно много мужского внимания. Думаю, она ненавидела это. И обожала. Она не красит волосы. Интересная борьба с традиционными приметами женской красоты, с ее собственными приметами. Принятие (возможно, желанное?) того, что она со временем меняется. Что она способна меняться.) Она оделась сегодня лучше обычного, словно это какой-то важный день. Одета как кто-то, кто совсем не похож на нее саму, на нее настоящую.  У нее назначена встреча. Книжный клуб: очевидный обман. Она встречается с ним (кто бы он ни был) сегодня вечером, и в том числе, если мне очень повезет, на ланч. Тяжело доказать, но полагаю, что смогу это сделать. Сеть бездомных получила свои указания: пятидесятифутовую купюру и листок с напечатанным фото Мэри и ее приметами. Где, когда, с кем? Ответы будут. Мэри может считать, что вечера с Джоном не позволят мне отследить ее. Что она в безопасности. Что не только Джон ничего не заметит и не заподозрит, но и я тоже. Она ошибается.  Взломать ее рабочий график было несложно. (Они с Джоном во многом странно похожи друг на друга; пароли, которые они выбирают, одна из таких вещей. Не одни и те же, очевидно, но составленные по одной схеме: объекты эмоциональной ценности, питомцы детства и, что самое странное, псевдонимы, которые они использовали, чтобы писать гневные комментарии, пока учились в университете. Джон и Мэри: притягательность альтернативной личности, секретного «я».) В ее обеденный перерыв у нее выделено время, отмеченное просто как «встреча». Безымянная, никакого имени. Самое интересное событие этого дня.  На календаре, который висит над столом информации, перечислены все библиотекари и их смены; мне удалось взглянуть на расписание. Если верить Джону, у Мэри были два ночных дежурства на прошлой неделе (необычно): ночь вторника (когда Джон покинул Клэптон и присоединился ко мне для расследования, а потом заснул лицом в подушку на диване после двух часов ночи) и ночь четверга (он принес диск и настоял на просмотре, провел вечер, закинув правую ногу на мою и невзначай держа руку на моем колене). Итак, график. Четверг: да, там есть имя Мэри (ММ, а не ее полное имя, чтобы предотвратить как раз те вещи, которыми я сейчас занимаюсь); вторник: другие инициалы. Мэри здесь не было во вторник ночью. И в следующий вторник не будет тоже. Ложь. По плитке стучат ее каблуки, и я иду следом, по-прежнему глядя в свой телефон. Ее завитые волосы пружинят при каждом шаге. Никто не замечает меня. Никто не считает мое поведение странным. Даже когда я немного ускоряюсь, когда она поворачивает за угол и переходит через улицу. Я бросаю взгляд на свои часы (показывая, что боюсь куда-то опоздать). Засовываю телефон в карман, где он тут же вибрирует. Достаю. Джон.  Где я смогу увидеть тебя сегодня вечером? Бейкер Стрит? У Анджело? Или есть какое-то расследование, которому требуется твое внимание?  Прилив нежности. Джон. Ещё слишком рано, чтобы строить планы на вечер; обычно Джон спрашивает что-то такое в районе четырех, когда его смена близится к концу, а не до полудня. Он сидит в своем офисе в клинике, в перерыве между пациентами обычно заваривает чашку чая, берет печенье. Вместо всего этого сейчас он думает обо мне.  Наше внимание. Пока ничего. Предпочтения? ШХ Мэри сворачивает на боковую улицу. Уворачиваясь от мужчины с тележкой, держу ее в поле зрения. Ускоряюсь, чтобы перехватить, пока она не ускользнула.  Бейкер Стрит, я думаю. Хочу посмотреть Икс-фактор. Я должен перенести телевизор обратно?  Смотрю, как мелькают ее синие туфли и платье, исчезая в ресторане. Напротив книжный с панорамным окном. Отойду туда, чтобы наблюдать.  На время сложил там коровьи шкуры. Телевизор пусть остается там, где он есть сейчас. ШХ Ее посадили недалеко от окна, а не прямо перед ним; жаль, но и этого достаточно.  Она сидит лицом к окну; оставляя второе место для него, позволяя ему наблюдать за входной дверью и подходящими официантами. Мэри в проходе; пассивная позиция. Совсем на нее не похоже. Она делает глоток воды. Выражение на ее лице: восторг. Предвкушение. Прилив адреналина, который чувствуешь, когда рискуешь всем, балансируя на грани. Странно напоминает Джона. Они не такие уж и разные.  Даже не буду спрашивать. Тогда я выберу что-нибудь?  Мимо проезжают машины. Одна паркуется практически на другом конце улицы. Мужчина в костюме; вероятный кандидат. Женат. Слегка лысеет. Хорошо выглядит, но не слишком. Определенно успешен (дорогой костюм; дорогие ботинки. Булавка для галстука). Переходит улицу и заходит в ресторан. Мэри встает, они обнимаются. Она целует его в щеку. Держатся за руки. Она садится; он напротив нее. Взмах салфеток; устраиваются поудобнее. Руки лежат на столе. Он играет с ее пальцами. Она смеётся. Флиртует. Свидание.  Что-то на твой вкус. ШХ Выхожу из книжного, иду мимо его машины. (Бэнтли; красный. Безошибочный издалека). Останавливаюсь рядом; достаю телефон. Делаю вид, что пишу срочное сообщение. Делаю несколько шагов, чтобы сделать фото номерных знаков. Драматично вздыхаю; трясу головой; поправляю очки на носу. Убираю руки в карманы. Демонстрация, чтобы предотвратить обнаружение; нервный студент пишет сообщение, стоя посреди тротуара, не интересен ни в коей мере. Возвращаюсь к книжному, опираюсь о кирпичную стену. Достаю телефон, щелкаю фото Мэри, которая обожающе смотрит на лысеющего мужчину. (Больше тестостерона, чем у Джона. Более сильное сексуальное влечение? Более амбициозен, это точно.) Отправляю сообщение Лестрейду: прошу пробить номер машины. В качестве улики отправляю е-мейл с фотографией. Лестрейд с большей вероятностью воспримет просьбу серьезно, если в качестве доказательства приложить фото. Как будто это подразумевает под собой более серьезный запрос, чем просто номер машины.  Что это вообще такое?  Важно. Нужны имя/адрес. ШХ Снова смотрю на Мэри; ее рука на его лице, она улыбается ему. Незнакомый взгляд. Такая явная пассивность. Странно. Лестрейд не отвечает сразу; хороший знак. Он пробивает для меня номер по базе. Телефон снова жужжит. Лестрейд? Что-то уж очень быстро. Нет. Майкрофт. Почти сую телефон обратно в карман ради чистого ребячества. Возвращаюсь назад на главную улицу, чтобы, прежде чем взглянуть на экран, стоять и раздраженно буравить взглядом камеру видеонаблюдения. Это действительно самое лучшее, на что ты можешь потратить свое время?  Поразительно, как насмешливый тон Майкрофта словно пропитывает каждое его сообщение.  А это самое лучшее, на что ты можешь потратить свое? ШХ Через три улицы проскальзываю в магазин и переодеваюсь в свободной кабинке; возвращаюсь к нормальным брюкам и ботинкам, оставляя протертую почти насквозь футболку Джона под выглаженной рубашкой. (Есть что-то притягательное в том, чтобы носить ее; она пахнет им.) Оставляю здесь кроссовки (ужасные); очки и джинсы убираю обратно в сумку. Надеваю ее на плечо. Кардиган вешаю на крючок на стене в кабинке. Телефон вибрирует. Лестрейд.  Джеймс Карстейрс. Миддлтон сквер 4, Клеркенвелл. Что он сделал?  Престижный адрес (довольно таки). Подходит под его машину, к стоимости его ботинок. Беру такси. Нет времени, чтобы отвечать Лестрейду (скорее всего к этому времени он уже все равно занят чем-то другим), должен выяснить больше. Такси маневрирует сквозь траффик; нужно сосредоточиться. Адрес и имя; просматриваю различные базы данных, к которым у меня есть пароли (ох, Майкрофт, твоя жалкая служба безопасности), и выясняю, что он агент по недвижимости. Как-то связан с лондонской экономической школой? Даже не выпускник. Никаких видимых точек соприкосновения. И никаких невидимых. Его обед с Мэри: мог быть связан с работой (возможно), но очень маловероятно. Его не встретишь рядом с ее квартирой в Клэптоне, пропахшей прогорклым жиром. Невозможно даже представить. Что может понадобиться обеспеченному агенту по недвижимости от библиотекаря, который берет ночные смены (помимо очевидного)? У Мэри нет никакой собственности, и она не может себе ее позволить с финансовой точки зрения. Единственное, о чем говорит их взаимодействие (Джеймс и Мэри, Мэри и Джеймс), это только об интиме. (Он играл с ее пальцами.) Мэри не сумела избежать неверности в браке в четвертый (в пятый, опустим семантику) раз. Было бы безумием ожидать чего-то иного.  Миддлтон сквер четыре  — внушительных размеров рядный дом. Окна на верхнем этаже говорят о наличии как минимум двух детей (дочери, ещё не подростки). Обои на стенах — о жене. За окнами видно движение. Прислуга? Нет. Дорогое платье. Жена дома. Ставит в вазу цветы. Покачивает рукой в такт музыки. Совершенно ничего не подозревает. Телефон вибрирует. Проверяю. Майкрофт. (Почему он не оставит меня в покое?) То, что ты собираешься сделать, крайне неразумно.  Измена — это предательство, которое, в первую очередь, ранит посредством знания. Убери это знание, и день проходит как обычно. Цветы стоят в вазе, играет музыка. Дети получают образование в пригороде и возвращаются домой на каникулы. Если убрать знание (удалить с жёстких дисков, перезапустить, уничтожить улики, безвозвратно устранить тех, кто мог бы проговориться), то это обычные дни и никаких жертв.  Только жертвы все равно есть. Может, иногда можно обойтись без них: открытые браки, полиаморные отношения, многоженство или многомужие. Но это только меняет определение слова «неверность». Даже эти соглашения подразумевают какие-то другие его версии, разные варианты. Это тот случай? Жена с тюльпанами: большой, дорогой дом; красный Бэнтли. Двое детей. Обои из «Осборн и Литтл». Мебель «Кристофер Гай». Неуверен. Маловероятно. Она что-то созидает в этом доме, что-то очень особенное, а он (Джеймс) намеренно раздирает это на части. Ещё один бедняга, который любит рисковать. (Он агент по недвижимости, в конце концов.) Она уйдет от него и заберёт с собой все, что у него есть. Разрушит его.  Вибрация телефона. Сообщение. Опять Майкрофт? Нет. Джон. Приятно, но почему сейчас? У него пациенты. Середина дня. Обычно он слишком занят, говорит мне не мешать ему. Он думает обо мне. Один поцелуй, один настоящий поцелуй: он все время думает обо мне. (А я постоянно думаю о нем.) Утром был пациент, который считал, что у него лепра.  Истории о пациентах Джона; исторически так сложилось, что это способ скоротать время между расследованиями, чашками чая и унылыми передачами по телевизору. Он нетерпелив, взволнован. Хочет чем-то заполнить пространство (чем угодно). Я поцеловал его; он поцеловал меня в ответ. Недвусмысленно. Наверное, он гадает, что же я имел ввиду. (Что я имел ввиду?) Порядок вещей сместился. Он хочет сегодня вечером остаться на Бейкер Стрит, что подразумевает вечер наедине, а не где-то, в присутствии других людей. (Приступ тревоги и предвкушения. Сложно отделить одно от другого.) Он наконец скажет мне, что должен выбрать между мной (опасность, катастрофа) и Мэри (катастрофа, опасность)? И что он выбрал ее?  У него была? ШХ К сегодняшнему вечеру у меня будут неопровержимые доказательства, что ее уровень опасности и катастрофы по меньшей мере так же велик, как мой.  Я думаю, он был разочарован, что у него ее не оказалось.  Как бы там ни было, Джон не жертва. Он не знает; Мэри защищает его. Будет защищать его до тех пор, пока не закончит с ним. До тех пор, пока глядя на его (открытое, экспрессивное) лицо, она не будет чувствовать больше стыда и боли, чем удовольствия. Минус вся эта информация (учитывая, разумеется, что Мэри не подцепит какую-нибудь заразу. Но нет, она более чем опытна в таких делах), и Джону ничего не угрожает. Если я скажу ему: ущерб будет. И я причиню его. Иногда боль это хорошо.  Я бы был. Лепра это интересно. ШХ Здесь, в этом фешенебельном районе, с этой ничего не подозревающей женой для меня нет ничего. Майкрофт считает, что я собираюсь рассказать ей, предостеречь, предоставить доказательства, но это никогда не входило в мои планы. Я всего лишь хотел знать, кто такой Джеймс Карстейрс. Противоположность Джона. Все, чем Джон не является. Просчитанный риск, когда Джон — стабильность. В этом заключается начало и конец его ценности для Мэри. Девочка из сети бездомных останавливает меня перед 221б. Я опаздываю; Джон уже здесь, еда (тайская) остывает. Я написал ему, чтобы он ел, но он настаивает на том, чтобы дождаться меня. (Это свидание?) Девочка (я думаю, ее зовут Джейн) сует в мою руку бумажку. Фото Мэри. Кто-то проследил за ней после работы. Прошло два с половиной часа, как закончилась ее смена. Ручкой написано: Миддлтон 4. Красный бентли. Это то место, где она сейчас, где я мог бы застать ее. Куда я мог бы привести Джона, чтобы показать ему правду. Закончить все это. Или я мог бы показать Мэри другую форму неверности. (Джон. Со мной.) В эту игру могут играть двое. Двое и играют. Джон балансирует на краю, опасность со всех сторон. Пока не делает последний шаг. А Мэри уже упала.  Я неуверенно поднимаюсь наверх, но лицо Джона (открытое, знакомое, честное лицо) останавливает меня. Мы смотрим ужасные передачи, сидя на моей постели. (Еда совсем не остыла.) Когда он смеётся, я чувствую вибрацию в своем теле. Он опирается локтями о подушку, его рука лежит на моем плече, пальцы на моей шее. Он не упоминает поцелуй, поэтому и я тоже. Он ничего не требует, не спорит со мной. Стирает пальцами остатки орехового соуса с моего лица, облизывает их. Я пялюсь на его пальцы. Он засыпает на моей кровати, у меня на груди. Я не сплю до тех пор, пока солнце не начинает вставать.