Thinness

Джисон написал Минхо короткое сообщение: «Я в норме», на что получил благополучный игнор и надпись, означающую, что его кинули в чёрный список. Конечно, он на другое и не рассчитывал, но всё же обещал написать ему о своём самочувствии, а Хан всегда держал своё слово. Да, он часто врал своим близким, но не давал им обещаний, которые не смог бы выполнить. Феликс сидел на кухне и ел то, что недавно принёс курьер. Он заказал курочку и свиные рёбрышки, но, видимо, переоценил свои силы и взял слишком много. Когда его желудок был переполнен, а мяса оставалось больше половины, он обратил внимание на Хана, сидящего на диване и втыкающего в телефон с кружкой кофе в руках. — Джисон-а, не хочешь курочки или свинины? — Нет, — донеслось из другого конца комнаты, которую отделяла от кухни несчастная перегородка. — Ты ешь вообще? Или питаешься одним кофеином? — Я ел перед тем, как Чонин приходил. — Так это ты сожрал всё моё печенье?! — возмутился Феликс. — Ну ладно, прощаю. Скажи хоть, оно было вкусным? — Отвратительное, больше никогда не бери. — Тогда почему схомячил всю пачку, раз оно тебе не понравилось? — Я съел несколько штук и выбросил, чтоб ты не отравился. Оно оказалось стухшим. — Как печенье может стухнуть? — недоумевал Ли. — Не знаю, но там же есть срок годности, значит, может. — Логично. — Невероятная наблюдательность… — Окей, раз не хочешь, то завтра свининку доем, — Феликс встал из-за стола и достал пару контейнеров, чтобы убрать туда мясо. — Точно не будешь? — Точно, убирай. — Хорошо, — он так и сделал. На его лице появилась улыбка, когда он увидел пропажи в холодильнике. Ли был безумно счастлив, что Джисон наконец поел. Только вот, узнал бы он всю ситуацию, его радость сменилась бы горячими слезами.

***

Хан вновь стоял у зеркала в ванной, рассматривая своё тело перед тем, как принять душ. Принять душ в четыре утра, а почему бы и не да? Он уже не надеялся восстановить свой режим, по крайней мере до момента, пока не отключится на пару дней из-за истощения организма или же вообще смерти. Тогда уж он точно выспится. «Шрамы украшают мужчину» — полный бред. А что, если эти шрамы получены не в бою, а в схватке с собственным сознанием? От своей же руки, в которой крепко засело лезвие ножа. Хотя Хан уже и мужчиной себя не считал. Он считал себя телом, которое стремительно гнило изнутри. А в первую очередь разлагался мозг. Джисон не хотел ничего. Он не хотел есть, спать, общаться с кем-то, смотреть телевизор и гулять. Это стало простым распорядком, которого он придерживался по привычке. Неужели это и есть та самая апатия и дерепрессия? Я думал, что будет чуть интересней и драматичней. Хан снова не спал, живот дико крутило от недавнего употребления пищи. Если это вообще можно было таковым назвать. Холодный душ, на действие которого Джисон очень надеялся, лишь бы вновь не заснуть по дороге в универ, разглядывание своего изувеченного тела, растворимый кофе и сигарета. Всё как обычно. Только вот Феликс мирно спал в паре метров от него, а не ночевал у Хёнджина. Табак питал тело Хана энергией, какой-то своей, особенной. Это была искусственная терапия, будто бы доставляющая собой удовольствие, а позже — утешение. Самовнушение, не больше. Очередной окурок полетел в блюдце, переполненного такими же, как и этот. Они ничем не отличались друг от друга, только лишь своей длиной. Чем фиговей было Джисону, тем дольше он мучал одну сигарету. От свежей осталось меньше, чем когда-либо. Ли проснулся довольно рано, они даже успевали не спеша собраться и прийти в университет без опоздания. Какого было удивление Сынмина, когда он увидел ребят, пришедших на пары раньше него. Он несколько раз протирал очки, думая, что всё ещё спит. От Джисона вновь не звука. Он чертил какие-то каракули в своей тетради, словно его вообще здесь не было, даже не вникая в разговор ребят. Он обратил своё внимание на них лишь тогда, когда его потрясли за плечи и стали звать по имени. — Джисон, ты вообще с нами?! — не прекращал дёргать его Сынмин. Хан повернулся к нему и озарил своим полным безразличием на лице. У него на лбу было написано: «отъебитесь от меня все». Огромные мешки под глазами и бледная кожа лишь добавляли детали общей картине. — С тобой всё в порядке? — реально испугался за друга Ким. — Выглядишь ужасно, спал сегодня? — Нет, — отрезал он и вернулся к своим каракулям. — По-че-му? — по слогам произнёс Сынмин. — Не хотел, — также холодно ответил он. — Джисон, если что-то случилось, то мы можем помочь, — вступил в разговор Феликс и положил руку на его плечо. — Всё нормально, не нужно мне помогать. — Хани, мы ведь твои друзья, ты можешь довериться нам, — добавил Сынмин. — Я же сказал, что всё хорошо, не волнуйтесь. — Слушай, мы… — Мне надоело, — он сложил вещи в сумку и вышел из аудитории, у двери толкнув плечом Чонина, только вошедшего внутрь. Ян посмотрел на друзей, будто спрашивая: «что за хуйня сейчас произошла?» В ответ эти двое лишь пожали плечами. Джисон зашёл в туалет, где никто не появлялся во время занятий. Он мог спокойно покурить в полном одиночестве, погрузившись в свои мысли. Но не тут-то было… Одному Хану так и не довелось остаться, в дверь вошёл Хёнджин, который тоже прогуливал лекции. Он пару раз осмотрел парня с головы до ног, так как не мог узнать его. — Ты прям скелет, жрёшь хоть? — стал насмехаться над ним Хван. — Что тебе нужно? — Угостишь? — он бросил взгляд на пачку сигарет, которую Хан безмолвно протянул ему в руки. Хёнджин поджёг штуку и выпустил тонкую струйку дыма. — Ты по делу или так? — поинтересовался Джисон. — Я поссать, но закурить — тоже неплохая идея, — сделав ещё одну тягу ответил он. — Хан, мы, конечно, не друзья, но с тобой всё нормально? Ты исхудал до костей. — Ты уже третий человек, который спросил это за сегодня… Да, всё хорошо. — А если честно? — Это правда, всё окей. — Не заигрывайся с этим. Не хочу потом выводить Ликси из депрессии, потому что его друг умер от истощения. — Не будешь, не переживай. Можешь всё так же трахаться с ним в жопу, не беспокоясь об этом. — За это спасибо. Так, я пошёл, бывай, — он похлопал его по плечу на прощание, после чего обтёр ладонь об куртку, чтобы позлить Хана. Но ему было как-то похуй на это, как и на самого Хёнджина в целом. За этот день Джисону сказали ещё немало человек о том, что тот сильно сбросил в весе. Многие переживали за него, а некоторые озабоченные спрашивали про диету, кто-то даже думал, что Хан стал употреблять. Он искренне не понимал, почему стал привлекать столько внимания. Почему это произошло, когда ему это вообще никаким боком не всралось? Где всё это было, когда Хан начинал загоняться и реализовывать свои первые мысли о похудении? Может, после вчерашнего случая на физре все вспомнили о его существовании и одарили таким количеством внимания? Вместо похода в столовую Джисон вновь направился в кофейню, а позже присоединился к остальным с пластиковым стаканчиком в руках. После длительных расспросов о том, как давно он ел, также длительно проигнорированных им, ребята стали обсуждать тему для совместного проекта. Ну, не ребята, а Феликс и Сынмин, и местами что-то добавляющий Чонин, не спускающий своего взгляда с Джисона. Нет ничего страшнее, чем видеть, как твой друг угасает на глазах. Хан знал, что Чонин смотрит на него, но не посмотрел в ответ. Зачем? Лучше поспать впервые за три дня. — Спит? — спросил Ян у ребят, глядя на Джисона, опустившегося голову вниз. — Надеюсь, что не умер, — сказал Ли и нагнулся к нему, услышал сопение и выдохнул. — Спит-спит. — Что с ним творится? Феликс, чё за хуйня? — А я-то что?! — Ты с ним живёшь или мы? — возразил Сынмин. — Как он вообще свой день проводит? — Ну, он всегда кофе в руках держит, это точно. В телефоне сидит, курит, иногда рисует. Всё, кажется… О, мыться ещё часто ходит. — Блять… — облокотился на спинку стула Ким и закрыл лицо руками. — Это пиздец, товарищи. Мы его теряем. Чонин, ты знаешь что-нибудь? У Яна забегали глаза, что сейчас нужно делать?! Сука, сука, сука! Он же обещал не говорить и слово своё сдержит. — Нет, — неуверенно ответил он, скрестив пальцы за спиной, — Я не в курсе, что с ним… Джисон приподнял голову и стал что-то бормотать себе под нос. Феликс погладил его по волосам и нежно протянул «т-с-с-с», что вновь усыпило обессиленного парня. Ли помотал головой в разные стороны и провёл по ней руками. — Ребят, а мы не преувеличиваем? — Ликс, ты ахуел?! — шёпотом крикнул Сынмин. — Твой друг недавно упал в обморок, не ест и не спит сутками, вливает в себя кофе литрами и выкуривает сиги тоннами! Это, по-твоему, преувеличение?! — Ты прав, но что мы можем? — Ничего… — опустил голову Чонин. — Вы же знаете его, он не даст себе помочь. Ему легче сдохнуть в одиночестве, чем рассказать о своих проблемах. Нависла долгая пауза. Все смотрели на спящего Джисона так, словно видели перед собой надгробие с его фотографией. Почему они раньше не замечали странного поведения парня? Сколько он им врал? Недели, месяц, год? Он ведь всегда поддерживал ребят, пытался помочь и развеселить, а сейчас сам оказался в таком же болоте, в котором уже увяз по уши. Самый весёлый из них оказался самым несчастным, какая ирония. Все будто провожали старого Хан Джисона: весёлого и жизнерадостного парня, который рвался найти приключения и дарить всем свою любовь. Теперь они встречали нового Хан Джисона: закрытого, несчастного, обречённого и угасающего парня, которому абсолютно всё равно на себя и на других. Хан проспал час, два, три, никак не просыпался. Ребята сидели рядом с ним, но когда все стали расходиться по домам, решили доставить Хана домой, чтобы он доспал там. Страшно стало в тот момент, когда они втроём трясли Джисона, чтобы разбудить, но он не открывал глаза и упал на бетонную плитку, никак не отреагировав.