***
— Хани, ты дома? — Нет. — Почему не запираешься? — Ты что-то хотел, Ликс? — Проведать зашёл. — Тогда закрой за собой дверь. — Не хочешь развеяться? Мы собрались в торговый центр за новыми тряпками. Мы можем купить джинсы и разорвать их в клочья, а потом украсить наклейками и залатать скрепками. — А они будут на два размера больше, чем надо? — Ещё спрашиваешь? — Тогда я согласен. — Правда? Искорки в глазах явно засветились розовым цветом. — А что дома тухнуть? К тому же, мне давно нужны новые дизайнерские вещички. — Тогда собирайся, а я скажу ребятам, что ты с нами. — Окей, ждите внизу, я скоро буду. Дорога была недолгой и достаточно весёлой, как прошлогодний майский вечер с пиццей и старым фотоаппаратом. Только сейчас её вкус казался Джисону схожим с резиной, а фотик Феликс заменил на камеру нового телефона, купленного пару дней назад. Уже никогда не будет так, как было раньше. Сынмин теперь умел играть на гитаре, Чонин покрасил волосы дешёвой краской, Феликс ходил с новеньким айфоном, а глаза Хана всегда были красными и опухшими. Они все сильно изменились за год, но оставались такими же, как в день, когда встретились впервые. Все, кроме Джисона. Раньше он обожал чай, любил сладости и фастфуд, радовался бабочке в окне, носил яркие вещи, позитивные дни имели превосходство над негативными, он радовался, он жил. Хан живёт и сейчас, но телом, не душой. И согласился он на эту поездку ради друзей, чтобы не заказывали ему гроб раньше времени. Сейчас не солнечный и тёплый май, а подступающий к концу ноябрь. Скоро снег, зима, Рождество, ловля снежинок ртом и горячий чай в больших кружках. Наверное, именно так бы описал подступающую пору тот Хан, что остался в мае того года. Странно, но друзья стали общаться только в конце первого курса. Тогда в толпе они заприметили яркого и светящегося Джисона, у которого в руках был термос со сладким горячем чаем, а не стакан с холодным крепким кофе. Да, тот Хан Джисон был особенным, нереальным, будто из фантастического романа какого-то неизвестного писателя. Только тот персонаж трагически погиб, оставив за собой другого, нового Хан Джисона.***
— Ты нашёл? — Что? — Джинсы, что же ещё? — Пока нет, я выбирал новую сумку. — Снова блёстками обклеишь? — Нет, они закончились. — Зайдёшь в канцтовары и возьмёшь новые. — Надо ещё булавок взять, хочу проколоть что-то и вставить вместо украшения. — Ими можно и джинсы украсить. — Точно, да ты глупый гений. — Пойдём, Ликс, я уже присмотрел пару вариантов. Джисон оттащил его за руку от стенда с дешёвыми причиндалами и повёл к безразмерным штанам, что ообычно волочатся по полу. Феликсу ничего не нравилось, всё было каким-то не таким. С горем пополам они оставили выбор на тёмно-синих, но ярких джинсах, что чуть ли моментально не слетали с Хана. Размера меньше не было, так бы все висели. Пришлось брать ремень и прокалывать в нём несколько дырок. Они ещё долго гуляли по торговому центру, Чонин купил себе кислотно-розовые штаны, чтобы насолить Сынмину. Тот терпеть не мог этот цвет. В ответ на запрещённый приём, Ким решил взять себе латексные чёрные брюки, которые друг ненавидел всем сердцем. Их Ян переваривал хуже, чем желудок Джисона нормальную еду. Если не учитывать сегодняшний день. Хан прилично откусил шоколадный батончик у Феликса, за что тот был готов расцеловать Джисона за такое и отдать его доесть целиком, да хоть скупить весь магазин с точно такими же. Без рвотных позывов не обошлось, но туалет находился слишком далеко, пришлось терпеть. Они зашли в кафе, чтобы поесть мороженого. Джисон раньше мог тоннами есть фисташковое, но шоколадки ему хватит ещё на неделю. Слишком много упоминаний прошлого за один день, прям как на поминках. — Ребят, скоро Рождество, а я не знаю, что дарить Хёнджину, — расстроено сказал Ли и откусил пломбир. — Ещё месяц целый, успеешь придумать, — Чонин уплетал клубничное, выбранное под цвет штанов, видимо. — Мозги ему подари… — пробубнил Джисон. — Хватит на него наговаривать, что он такого тебе сделал? — Феликс искренне не понимал, что за пропасть мешает их отношениям. — У меня есть причины. Картина самовольно всплыла перед глазами. И вновь слёзы, списанные им на недосып. Хорошо, что немного, всё уже выплакал. — Подари ему что-то для творчества. Он же любит рисовать, а лучше напиши картину, — предложил Сынмин, поедая шоколадный рожок. — Точно! Спасибо, ты лучший, Минни! — он обнял парня, сидящего рядом с ним и долго не отпускал, не дав нормально поесть Киму. «Картины ещё писать этому ублюдку… Я приду ночью, украду её и сожгу» – подумал про себя Хан.***
Они разошлись по комнатам, как только пришли в общежитие. Сынмин и Чонин отправились к себе, а Феликс остался у Джисона, чтобы «изуродовать», до смешного большие для Хана, джинсы. Он забежал к себе за украшениями, Джисон стал ждать его и поставил чайник, который держался на честном слове. Надо бы купить новый. — Я тут. — Ура. — С чего начнём? Они сели вокруг них и стали думать. Хан предложил для начала разукрасить их яркими и кислотными цветами, Ли охотно согласился. Они взяли кисточки и стали рисовать то, что только в голову придёт. На них было всё: рожицы, грибы (в особенности мухоморы), бургеры, солнышко и тучи, а место для пояса Джисон украсил крестами. Дальше началось самое интересное. Ребята вооружились ножницами и стали беспощадно разрезать джинсы на крупные куски, не понимая, как потом будут их собирать. Они разодрали на них колени, карманы и ещё некоторые места, да так, что нитки торчали в разные стороны. Феликс достал коробочку с разноцветными скрепками, а Хан начал прокалывать дырки, чтобы собрать штаны назад. — А они не развалятся? — Я хорошие скрепки принёс, должны держать. Если хочешь, то можем ещё скобками закрепить. — Ты ещё и степлер взял? — Я подготовился. — Давай попробуем. Но их тогда не постирать потом. — Давно ли ты вещи стал стирать? — Завтра. — Понял. Они действительно держались, только вот, некоторые места пришлось вручную подшить никами, но так выглядело даже лучше. Джинсы получились просто невероятными. По крайней мере, именно так сказал Феликс. — Они до жути красивые. — Да, но с блесками всё-таки было бы лучше… — Они сыпятся, я задохнусь. — Теперь точно блёстки не дам, — твёрдо сказал Феликс, уловив посыл его слов. — Может, всё же?… — Нет, ты мне ещё нужен. — Живым? — Ну не мёртвым же. Давай, меряй уже! — он похлопал в ладоши, как ребёнок, ждущий прихода Санты в Рождество. Хан ушёл с ними в ванну, захватив ремень с собой. Хотя он вовсе не помог ситуации, дырок мало сделали. Можно было брать резинку для волос, она бы лучше подошла. Джисон с грохотом распахнул перед собой дверь, с головой погрузившись в роль модели. Он прошёл мимо Ли, словно по подиуму, ему даже показалось, что вспышки фотоаппаратов слепили глаза. Но это оказались блёстки, по случайности рассыпанные Феликсом. — Ликс, я хочу умереть в этих штанах и быть похороненным в них же. — Боюсь, они так долго не протянут. — Кто сказал, что ждать придётся долго? — Я сказал, а иначе сделаю так, что ты будешь похоронен в тесном костюме с бабочкой на шее. — Не люблю костюмы. — Знаю, поэтому организую всё именно так. Но ещё посмотрим, кто кого переживёт. Мы ещё слишком молоды, чтобы говорить о таких вещах. — Это грустно. — Что именно? — Что нам чуть-чуть за двадцать, а такие темы затрагиваем уже сейчас. — Ты же не в гроб собрался ложиться. — Да, ты прав. Его положат другие люди, которым заплатят за это. А вот когда это произойдёт, остаётся лишь вопросом времени. — Джисон-а, ты можешь принести нам приставку из моей комнаты? Я новую игру купил, нужно протестить. — Хорошо, но торопиться не буду. Хочу осмотреть то место, где раньше обитал. — Возвращаешься в старый террариум? — Можно и так сказать. Тут лучше бы подошло: «старая палата для тех, кого ещё можно вылечить».***
Комната сильно изменилась. Появились новые постеры разных групп, они с Хваном купили другой стол (видно тот не прошёл очередную проверку на прочность), в аквариуме плавала рыбка, которую звали Дори. С именами всё действительно было туго… Кактус Феликса ещё не завял – стойкий тип. В пустыне ему жилось бы явно легче, чем на подоконнике у Ли. Стоило парню повернуть голову, как перед ним появился Хёнджин, с повязанном на поясе полотенцем. — Джисон? — Ты всегда из ванной выходишь, когда я здесь? — Ты что-то хотел? — Я тихо возьму приставку и уйду, будто меня тут и не было. — Стой, нам нужно поговорить. — Мне не о чем с тобой разговаривать. — Я могу всё объяснить. — Ну попробуй, вряд ли из этого что-то адекватное получится. — Я тогда был не в себе. — Причина? — Наркотики… — На этом всё? — Ты даже ничего не скажешь? — Просто забудь. — Я не могу. — Знаю, хочу, чтобы ты мучился. — Джисон, прости меня. — Нет. — Я понимаю. — Я не прощаю тебе того, что ты изменил Феликсу. Он тебя любит, а ты чёртов предатель. — Не говори ему, пожалуйста. — Не собираюсь. Когда-нибудь он поймёт, что его парень гандон. Только сделает это сам, без моей помощи. — Спасибо. — И ещё кое-что. — Что? — Ликс хочет написать твой портрет на Рождество, сделай новое фото. — Хорошо. — Больше не увидимся, прощай. Действия веществ могут быть совершенно разными. Хёнджин терял рассудок, а Джисон всегда общался с кем-то, даже если этот кто-то был лишён некоторых частей тела. Когда в таком состоянии он видел своих друзей, то понимал, что у них болит. Феликс являлся без глаза, он не видит того, что происходит перед его носом. Чонин приходил безголовым, она ежедневно разрывалась от переживаний за Джисона. А Сынмина не было. Он никогда не приходил поговорить с Джисоном один на один, что в жизни, что в сознании. Видно безногий, раз не дошёл. Минхо приходил реже, чем остальные, если не считать Кима. Каждый его визит дарил тепло, что щекоткой рассеивалось по телу Хана. Рука его всегда была приложена к груди. К тому месту, где должно было находиться сердце. Но его там не было. Оно давно вырвано, а поток крови не останавливается, с каждым разом становясь всё сильнее и сильнее. А вырвал его сердце Хан. Видения тоже часто посещали его, они почти всегда сбывались. Главное, чтоб явью не стало то, где Хан хватает нож. Это слишком просто.