Thinness

Хан сидел в столовой университета не со стаканом кофе, как обычно, а с тарелкой еды. Правда, он не ел, а просто перетаскивал содержимое вилкой от одной стенки к другой. Друзья что-то бурно обсуждали, Феликс подавился лапшой от смеха, а Сынмин засмеялся с неуклюжести Феликса. Чонин уехал к родителям на пару дней в другой город, сказав, чтоб когда он вернулся, все остались живыми и здоровыми. Слову «живыми» Хан ещё мог соответствовать, а вот «здоровыми» уже давно пропустил мимо себя. — Джисон, ты будешь есть? — спросил его Феликс, прекратив ругать Сынмина за то, что тот смеялся над его горем. — Я уже поел, — он отодвинул тарелку в сторону, в неё тут же стал всматриваться Ли. Хан выбросил пару ложек риса под стол, а остатки размазал по посуде, создав ощущение того, что действительно поел. — Молодец, — улыбнулся Ли, жутко гордясь другом. Хорошо, что он не умеет отличать лож от правды, а Сынмин не особо смотрит в тарелки других, чтобы понять, сколько риса пропало. — Ты умница, — потрепал его за щёку Ким. Хану это не понравилось, но пришлось улыбнуться. — Спасибо. Сынмин и Ли ушли в туалет, ненадолго оставив его одного. Хан решил не терять времени и высыпал остатки риса в мусорку, чтобы уж наверняка поверили, что он сыт. Хан собрался вернуться за стол, но поймал на себе взгляд Минхо, стоящего неподалёку. Он понял, что серьёзного разговора не избежать. Хо подошёл к нему с подносом в руках, его лицо было как никогда серьёзным. — Привет, — сказал Джисон, как можно ниже опустив пустую тарелку. — Ты сейчас выкинул еду? — Только остатки. — К которым ты не притронулся. — Нет, я же сказал, что… — Хоть мне не ври, — перебил его Минхо, — но не мне тебя отчитывать. — Прости… — За что? — За то, что ты это увидел. — Присядем? Они подошли к столу, где до этого сидел Джисон. Хо поставил свой поднос, скрестил пальцы и долго смотрел в глаза Хану. Он дал ему время, чтобы настроиться. — Я не буду тебя ничему учить, но ты можешь просто ответить на несколько вопросов? Если не захочешь, то можешь не рассказывать, согласен? Хан мотнул голой. Он решил, что ему нечего скрывать от Хо, будет говорить как есть. — Это допрос? — Я понимаю, что мы ещё серьёзно не затрагивали эту тему в такой обстановке. Если хочешь, то можем поговорить в другом месте. — Да, лучше уйти в другое место. Тут людно, много лишних ушей. — У тебя кончились занятия? — Да. — Я могу подвезти тебя. — Хорошо. Они сели в машину, Джисон пристегнул ремень и Хо нажал на газ. Какое-то время они молчали, Хан уже обрадовался, что расспросов не будет, но он ошибался. — Как всё началось? — Что? — Когда ты решил голодать? Так резко… Этого разговора Джисон боялся больше всего жизни. Бежать некуда, сам же согласился. — Год назад, — глубоко вздохнул он. — Почему? — По началу хотел похудеть, просто так, без причины. Потом понял, что на этом останавливаться нельзя и нужно продолжать дальше. Я стал ненавидеть себя и своё тело, винил за срывы и переедания. За то, что падал в обмороки на глазах у всех и привлекал этим внимание. Потом ребята стали замечать, что я сильно сбросил в весе, этим я вызвал их волнение и карал себя за это. — Ты не хочешь, чтобы они переживали? — Не хочу, чтобы переживали за меня. Я не такой человек, за которого следует беспокоиться. — Это ведь правильно, что друзья беспокоятся о твоём здоровье. — Ты бы стал переживать за трупа?! Мёртвая тишина. Джисон опрокинул голову вверх, чтобы сдержать слёзы, но ничего не вышло. В последнее время Хан потерял контроль над своими эмоциями. — Не говори так. — Ты не знаешь всего, Хо. — Тогда расскажи мне. — Не могу. — Ты мне не доверяешь? — Я не хочу, чтобы ты беспокоился ещё больше. Твои волнения не стоят того. — Джисон, просто пойми, что я боюсь за тебя и в этом ничего странного нет. Ты дорогой для меня человек и я хочу помочь. — Мы это уже проходили. — Но никак не можем закончить. — Я не готов. — Ты всегда так говоришь. — Я никогда не буду до конца готов, извини. — Но нельзя же всё держать в себе. Поделись со мной, я никуда не уйду, если узнаю правду. — Обещаешь? — Обещаю. — Тогда пойдём. Хан отстегнулся и вышел из машины, Минхо последовал за ним. Они молча поднялись по лестнице, зашли в комнату к Джисону, Хо сел на диван, а Хан поставил чайник. — Снова кофе? — впервые за несколько хоть минут что-то сказал Минхо. — Да. Будешь? — Зачем ты пьёшь столько кофе? — Я просто его люблю. — Привычка? — О чём ты? — Кофе наглухо утоляет голод, ты привык к этому, когда только начал худеть. Теперь не можешь отказаться и пьёшь его, как воду. Я ведь прав? — А ты у нас знаток? — У меня было расстройство пищевого поведения, Джисон, — пауза, которая казалась вечностью. — Поэтому я знаю, о чём говорю и как это тяжело. Минхо решил начать с этого. Он должен был донести до него, что говорить о подобном не стыдно и совершенно нормально. — Поэтому так рвался помочь? — И до сих пор добиваюсь этого. — Мне уже ничем не помочь, — он сел за стол с громадной кружкой кофе в руках. — Я вчера встал на весы. — И как? — За пару месяцев отвес в двенадцать килограмм. — Пиздец… — Хо приложил ладони к лицу и пытался сохранять спокойствие. — Да, жалкое зрелище. — Джисон, давай я запишу тебя к врачу? — А смысл? Я уже лежал в больничке и каков результат? — Ты должен сам хотеть вылечиться. — Я не знаю, хочу ли. — Подумай, а что будет дальше? Если не будешь бороться, что с тобой произойдёт? Ты умрёшь, Джисон, это медленная форма самоубийства. — Я уже смирился, что всё так закончится. — Зато я не смирился. Я не смогу без тебя, понимаешь? И сложа руки смотреть на то, как ты погибаешь, тоже не собираюсь. — Насильно отведёшь меня в больницу? — Хорошо, мы сходим к врачу просто провериться. А дальше тебе самому решать. — Уговорил, всё ради тебя. — Ты должен сделать это для себя и своего здоровья, а не меня, Джисон.

***

Доктор ходил по кабинету с бумажками в руках, с каждой минутой нагнетая обстановку. Минхо сидел, как на иголках. Хану было страшно. Он и не подозревал, что будет так беспокоиться. Джисон несколько дней мотался по разным кабинетам, сдавал анализы, проходил тесты и разговаривал с психологом. Судя по выражению лица доктора, результаты были неутешительными. — Анорексия, — отрезал врач и сел за свой стол. Это звучало, как смертный приговор. В груди всё сжалось, мир стал чёрно-белым. Хо сдерживал эмоции, он вспомнил, как сам был на пороге такого диагноза. Но Минхо его не переступил, в отличии от Джисона. — Насколько всё плохо? — выдавил из себя Хо. — Анализы ославляют желать лучшего, а работа с психотерапевтом показала, что сознание, проще говоря, сломлено. Настоятельно рекомендую ложиться в больницу в отделение для помощи больным с пищевыми расстройствами. — Мы поняли, спасибо вам. Хан весь трясся и не мог пошевелиться. Он понимал, что избегать такого исхода было бы глупо, но в реальности всё оказалось страшнее. Они вышли из больницы, сели в машину и молчали. — Как ты? — Отвратно. Я знал, что так будет, но не думал, что стану бояться. — Ты готов? — К чему? — К лечению. — Мне надо подумать. Я пока не тороплюсь. — Хочешь поедем куда-нибудь, чтобы отвлечься? — Я хочу к тебе. Потискаю котиков, может успокоюсь. — Хорошо.

***

— Суни, Суни, иди ко мне, — подзывал её Хан, питомец сразу прибежал к нему в руки. Джисон приходил несколько раз к Хо, хотя самому Минхо казалось, что он приходит к его котам. — Джисон, хочешь чего-нибудь? — Нет, спасибо, — он поднял Суни над головой и стал немного раскачивать. Хо достал телефон и сфотографировал этот момент. Улыбка не сползала с лица, уж слишком они были хорошие. — Вы такие милашки тут, — не отрывая глаз от экрана сказал он. — Где? — Хан приполз на коленках к сидячему на полу Минхо и выхватил телефон. — Я выгляжу таким счастливым, даже забыл, что умираю. — Джисон, у тебя не рак, чтобы такое говорить. — Рак, не рак, а исход один и тот же. — Хватит лезть в гроб, ты справишься и я это знаю. — Я не справлюсь. — С таким настроем-то… — Я больше не хочу находиться здесь. — В каком смысле? Джисон сел на диван и закрыл лицо руками. В последнее время нервы сдают, слёзы текут непроизвольно, он точно потерял контроль над эмоциями. — Я не хочу оставаться здесь, Минхо. Прости, что пришлось это сказать в лицо. Я боюсь, что скоро пропаду навсегда, но не от болезни, а от собственной слабости. В этот момент мир Хо рухнул. Осознавать, что человек, которого он любит больше своей жизни, может просто так взять и исчезнуть – это слишком больно. — Но почему? Джисон, — он взял парня за руки, — пойми, что анорексия – это ещё не приговор. Ты сможешь выбраться, я буду рядом и… — Это лишь одна проблема. У меня их слишком много, я не выдерживаю, хочу уснуть и не проснуться. Я знаю, что поступаю как эгоист и полный мудак, говоря тебе такие вещи, но пойми, что таков я и есть. Я говорил, что если я откроюсь тебе, то ты разочаруешься. — Я готов тебя выслушать, Джисон. Я же обещал, что никуда не уйду и всегда буду с тобой. На глаза Хана вновь стали наворачиваться слёзы. Сейчас самый подходящий момент, чтобы вскрыть все карты. — Меня изнасиловали. — Что?! — Это был Хёнджин. Я плакал, кричал, пытался вырваться, а он только делал больнее. Потом оказалось, что был под кайфом. Он стал рыдать. Ему было противно от всей этой ситуации, от Хвана, от самого себя. Он уже ненавидит себя за то, что рассказывает такие вещи Хо. Он прижал Хана к себе, впитывая его слёзы в свою жилетку. Минхо сам чуть ли не стал плакать, но держался, как только мог. — Всё будет хорошо, слышишь? Всё будет хорошо, я обещаю тебе. — Уже ничего не будет, — всхлипнул Джисон. — Моё тело умирает сейчас, а сознание погибло в ту ночь. Я не могу, Хо, я просто не могу… — Ты справишься, мы справимся вместе. — Нет, мы не сможем, даже не пытайся помочь мне, понял?! — Джисон посмотрел на него заплаканными и покрасневшими от слёз глазами. — И не смей впутываться! Я не хочу, чтобы тебе было плохо. — Мне уже плохо, Джисон. От осознания того, что ты угасаешь, — последнее слово он выдавил с трудом. — Угасаешь на глазах… — Ну и пусть. Найди новую любовь всей своей жизни, того, кто будет делать тебя счастливым, а не доставлять хлопоты. — Мне не нужен никто другой, когда ты это поймёшь наконец?! Снова пауза. На этот раз напряжённая и очень долгая. — Зачем я тебе? — Я люблю тебя, — внезапно сказал Минхо. — Зачем мучать себя, если знаешь, что меня скоро не станет? — Неправда. Ты будешь жить, ты справишься. — Нет. Мы ходим по кругу, Хо. Я сказал, что не смогу, я слишком слаб для этого. — Ты недооцениваешь себя. Ты самый сильный человек, которого я встречал в своей жизни, Джисон. — Сильные люди закидываются при первой же возможности, чтобы заглушить боль?! — сорвался на крик он. Очередной треск в груди. Сердце Минхо с каждым предложением раскалывалось на новые куски, обливалось кровью и утопало в ней. Боль была жуткая, но надо терпеть, ради Хана. — Нет, — отрезал Минхо. — Прости, не сдержался. Я пойму, если ты захочешь, чтобы я ушёл… — он уже схватил рюкзак, но Хо забрал его и положил на место. — Джисон, — он подошёл к парню вплотную, — ты меня видишь? — Ну да. — Я сказал, что никуда не убегу, если узнаю правду и сдержу своё слово. Я верю в тебя, спасибо, что открылся мне и рассказал всё, как есть. Джисон смотрел в его глаза. В них был виден страх и отчаяние, которые скрывались за фарфоровой улыбкой на лице. Хан никому ещё так сильно не доверял, как ему. Он поцеловал Минхо, прикоснувшись своими солёными от слёз губами. Джисон не знал, сможет ли сделать это ещё раз. В его холодильнике не было ничего, кроме трёх тортов, стоящих на нижней полке. На следующий день Хан купил ещё один. Хорошо, что Хо не заглянул туда. Как бы Джисон не старался, он был не в силах бороться с самим собой. Он – свой самый заклятый враг, который заведёт его в могилу.