Экспериментальная лоза

      Дождавшись конца омовения, Дилюк помог Кэйе выбраться из скользкой ванны.       — Ох! Спасибо… Я почти как та твоя черепашка — если упаду, то без помощи уже точно не встану, ха-ха-ха...       Смущение в его голосе говорило о том, что вся ирония над своей нынешней стесненностью в движениях не более чем пустая шелуха, скрывающая глубокое переживание.       — Не обязательно высмеивать это, — заметил Дилюк.       — Что же ещё делать? Оплакивать? Надеюсь, когда Совёнок начнёт расти не так быстро, я снова буду иметь хоть какое-то представление о том, где могут закончиться мои движения.       Пройдя в комнату, Кэйа сел на кровать, но надевать рубашку не спешил. Морщась, поглаживал низ живота — как делал всегда, если прихватывало.       — Принести воды? Или, может, сходить за едой, пока у меня есть время?       — Если у тебя есть время, побудь со мной, — Кэйа улыбнулся. — После таких приключений с самого утра меня утешит только курочка, а объедаться ею сейчас — тем более плохая идея. Альбедо вернётся и приготовит что-нибудь из своих блюд, не переживай.       Дилюк кивнул. Присел на край кровати рядом с Кэйей. Так и тянуло обнять его, поцеловать, но и настаивать на этом, когда он чувствовал себя неважно, не хотелось тоже.       — Забавно, — сказал Кэйа, сложив руки на животе. — Ещё несколько дней назад я покрывался потом, когда он рос, а теперь... как-то даже привык к этому ощущению.       — Видишь, ты отлично справляешься.       — Хочу, чтобы ей там было хорошо.       — Уверен, ей хорошо, — Дилюк тоже коснулся его живота.       На ум пришла ужасная шутка, и пару мгновений он боролся с собой, но потом сдался, произнёс её вслух:       — Разве в тебе хоть кому-то бывало плохо?       Кэйа громко, счастливо захохотал, обнимая в ответ. От смеха звенело в ушах, и всё же Дилюк улыбался искренне, обрадованный, что не прогадал. Кэйа поцеловал сам — долго, сладко. В груди сразу потеплело. Глаза закрылись, однако за секунду до того как Дилюк окончательно расслабился, его заставил подпрыгнуть оглушающий звук огромного... гонга? Затем вступили барабаны и какие-то трещотки. Довольно долго он потрясённо смотрел на Кэйю в попытках понять, слышится ли это им обоим, или безумие всё же поглотило его разум. Звук шёл от окна, и когда Кэйа повернул голову в ту сторону, Дилюк испытал огромное облегчение.       — Я проверю, — сказал он.       Сдвинув тяжёлые шторы, Дилюк распахнул створки шире и, получив очередную порцию агрессивного музицирования, в гневе поднял взгляд. В метре над окном, у самого края отвесной стены, где раньше располагался тихий уголок парка, теперь стояли шатры. Оркестр из трёх человек разместился в одном из них — звук так хорошо разносился, потому что полог в задней части был полностью распахнут. Дилюк мог в подробностях рассмотреть всю троицу. Двое крепких парней и боевого вида женщина. Все загорелые, с длинными рыжими до красноты волосами. Один из натланцев задрал голову и выдал переливчатый горловой звук, пронзительный как птичий крик:       — Р-р-ри-и-иха-а-а!!!       В другое время Дилюк даже оценил бы вложенный в это запал, но прямо сейчас был слишком возмущён.       — Нельзя ли потише? — крикнул он. — Эй, там, в шатре!       Не сразу, но его услышали. Музыка оборвалась. На Дилюка с некоторым изумлением уставились три пары глаз.       — Магистр Варка сказал, мы можем свободно репетировать с полудня до заката, — первой опомнилась женщина. — Так что лучше порадуйся: ты наконец слышишь звуки родины, заблудшее дитя Мураты!       Такой наглости Дилюк не ожидал. Ко всему прочему его тяготил сам факт, что он вынужден кричать из окна как какой-нибудь сварливый дед.       — Я не натланец!       — И что с того? Дети Мураты живут во всех землях. Даже если сто поколений твоих предков не знали своих корней, ты остаёшься частью Её огня, раз от рождения тебе достался алый цвет!       Увидев, что соплеменница даёт достойный отпор, парни приободрились. Похоже, она имела среди них большой авторитет.       — Не иди против природы, брат! — поддакнул один из них. — Пусти в сердце музыку огня!       Дилюк был близок к тому, чтобы пустить пару полыхающих птиц, однако тут его потеснил Кэйа. По счастью, он высунулся в окно не голый, а хотя бы в рубашке.       — Боюсь, господа, вы просите о невозможном! Мастер Дилюк правда плохо переносит любой продолжительный шум. Как и малышка, которую я ношу.       Увидев некоторое непонимание в глазах натланцев, Кэйа задрал рубашку, демонстрируя круглый живот. Парни в шатре изумлённо открыли рты.       — Так ты и есть тот беременный рыцарь, о котором все говорят? — женщина поднялась, отложив в сторону барабан. — Большая честь познакомиться с тобой, сэр Кэйа! Мы наслышаны о подвигах, которые герои Мондштадта совершили на войне. Меня зовут Андреа.       Она подошла к месту, где начиналась отвесная стена, и присела там. Дилюк видел каждую мышцу её крепкого тела, вероятно, закалённого не только странствиями, но и сражениями.       — Эти двое — мои… племянники. Взяла их с собой, чтобы обучить воинскому ремеслу, но за такими высокими стенами разводить муштру просто смешно — вот и решили отрепетировать номер. Но раз ребёнку мешает шум, мы займём шатер подальше от твоего окна.       — Буду крайне признателен, — ответил Кэйа. — И я с удовольствием пущу вашу музыку в сердце ближе к ночи, когда малышка проснется, чтобы отбивать мне бока просто из живости характера.       — Нет нужды оправдываться. Считай, мы уже ушли, — Андреа поднялась, сказав напоследок: — Так вот каков из себя легендарный мастер Дилюк? После рассказов горожан представляла тебя несколько... крупнее. От лица нас троих приношу глубочайшие извинения за причиненные неудобства.       — Похоже, ты сильно заинтересовал эту красотку.       Дилюк кашлянул, возвращая тяжёлую штору на место. Раз Кэйа тоже сделал такой вывод, то подвергать сомнению свои ощущения не имело смысла.       — Сам слышал, я не в её весовой категории, — он всё же попытался уйти в шутку.       — Или наоборот.       — К чему этот разговор? — Дилюк нахмурился.       — Не будь таким серьёзным, — Кэйа музыкально рассмеялся, прижимаясь сбоку. — Я нисколько не ревную. Можно понять любого, кто хочет познакомиться с тобой поближе.       Его рука скользнула ниже, сжала член Дилюка сквозь штаны.       — Кэйа…       — Но если собрался хранить верность, мне это только льстит.       Он требовательно ткнулся носом под подбородок, и Дилюк не смог этому воспротивиться, подставил шею. Кэйа ощутимо куснул его ближе к плечу — там, где скрывать следы неизменно помогал платок, — и тут же зализал укус, провёл влажным языком до самого уха. В паху стало ещё тяжелее, а зад сжался в предвкушении крепкого члена. Несмотря на все попытки отогнать подобные мысли, они возвращались снова и снова, чтобы напомнить, как хорош бывал Кэйа сверху. И как давно Дилюк не получал его обожания, выраженного через грубую страсть.       — Ты ведь до сих пор больше никому в этом не сознался? — плотоядно шепнул Кэйа, забираясь рукой под жилетку, а его губы облобызали мочку уха. — Как тебе на самом деле нравится подставлять свою сахарную задницу.       — Кэйа, — выдохнул Дилюк, — перестань. Сейчас мы не сможем...       — Но когда сможем, обещаю, я закончаю тебя с головы до ног.       Дилюк не сомневался, что четверть часа спустя выскочил из комнат Кэйи всё ещё красный как юнец, впервые открывший для себя сладость грязного разговора. Теперь было уже не вспомнить, как на заре своих романтических отношений они вообще к этому пришли. Возможно, где-то вычитали или просто перебирали всё подряд, а потом оставили практику из-за сильнейших эмоций, которые она вызывала у обоих. Не изменилось это и теперь, когда они уже давно не были невинными душами. Хотел ли Дилюк задержаться и продолжить? О несомненно! Но всё же его ждали дела. И Кэйа в нынешнем положении всё равно не мог исполнить ни одну из своих обжигающе сладких угроз.       Вспомнилось вдруг, почему они вообще собирались сыграть свадьбу сразу после совершеннолетия Кэйи: не было такой увольнительной, после которой у обоих не болели все нежные части тела. Отец, конечно, догадался о тайном романе почти сразу — ещё когда обоим было лет по четырнадцать — и всегда смотрел на их увлеченность друг другом сквозь пальцы. Что, в конце концов, он мог с этим поделать? К тому же, начиналось всё довольно невинно, с соблюдением не абсолютной целомудренности, конечно, но всех полагающихся правил приличия, однако в последний год Дилюк с Кэйей настолько потеряли всякий страх, что кувыркались просто везде. При любом удобном случае. Невозможно было вообразить такое место, где у них хотя бы раз не случалось бесстыдного соития или, на худой конец, откровенных ласк.       И отец, и Аделинда тогда искренне надеялись, что супружество немного успокоит обоих. Вероятно, позабыв, как двумя годами ранее столь же недальновидно полагали, что взросление остудит юношескую страсть. Но та со временем только росла, поскольку из-за постоянных упражнений оба становились искуснее в любви, что вдохновляло на новые открытия и подвиги. Кэйа, к тому же, читал множество разнообразных книг по теме, которые нисколько не стеснялся брать в закрытом отделе орденской библиотеки, куда имел доступ по службе. Дилюк в свою очередь охотно принимал участие в любых новых затеях. Он был абсолютно уверен, что у всех взрослых дела в этой сфере обстоят именно так.       …Какой же жестокой оказалась реальность, когда Дилюк покинул Мондштадт и оказался в водовороте той самой «взрослой» жизни. Жизни, в которой почти никто не умел хоть сколько-нибудь интересно трахаться. В конце концов он решил, что проще не вступать в интимные связи вообще, чем каждый раз испытывать такое разочарование. Позже Дилюку пришлось принять ещё одну неприятную на тот момент истину: в сексе с Кэйей главным был вовсе не секс, а то волшебное ощущение безграничной свободы — и человек, которому можно довериться без оглядки.       Кэйа.       Дилюк корил себя за такие мысли, но сколько бы он отдал за то, чтобы переместиться во времени на несколько месяцев вперёд — и покувыркаться от всей души. Без компании сидящего в утробе Совёнка.       — Мастер Дилюк!       Оклик выдернул его из омута горячих фантазий о Кэйе. Он поднял затуманенный взгляд. На крыльце швейной лавки стояла Кларисса и махала рукой.       — Заметил! Слава Архонтам! Я уже испугалась, что мимо пробежишь. Зайди-ка, если есть минутка.       Дилюк последовал за ней. Внутри было, как всегда, прохладно. Мадлен вертелась перед зеркалом — судя по виду, уже собиралась на праздник.       — О какие люди! — улыбнулась она. — А мы сегодня решили закрыться пораньше. Мисс Дебора даёт концерт в «Кошкином хвосте». В кои-то веки! Но раз уж ты заглянул, то так и быть: можешь забрать заказ.       — Платья готовы? — удивился Дилюк. — Так быстро?       — Да, — Кларисса вдруг смутилась. — До нас дошли слухи, что одежда Кэйи сильно пострадала. Конечно, это мелочи по сравнению с тем, чем всё могло обернуться, но я всё равно бросила прочие дела и ускорилась. Мадлен тоже помогала.       — Как иначе? Следует угождать клиенту, который молниеносно оплачивает столь впечатляющий счёт. И я хочу, чтобы Кэйа помнил этот фестиваль не по разорванному платью!       — Одну минутку, — Кларисса удалилась вглубь салона.       Стрельнув взглядом ей вслед, Мадлен повернулась к Дилюку:       — Надо же, на тебе и впрямь тот камзол! Я думала, дамочки обознались.       — Тот камзол?..       — Из каталога десятилетней давности, — Мадлен хитро прищурилась. — Вчера некоторых дам возмутило, что их мужья едва сводят концы с концами, а всякие холостяки дерзко щеголяют в дорогих обновках.       Видно, негодование слишком сильно отразилось на лице Дилюка, потому что Мадлен расхохоталась, а после примирительно похлопала его по плечу:       — Разделяю твой гнев. Я тоже возмутилась до глубины души. Мужья этих дамочек и до войны имели немалые проблемы со сведением концов. К тому же, описание несколько меня удивило. Не обессудь, сделано и сидит на тебе отлично, и я рада, что ты наконец облачился во что-то, подчеркивающее достоинства твоей внешности, но вчера всё никак не могла уложить в уме: какой толк Гансу шить нечто из столь старой коллекции? И далеко не самое дешёвое. Хотела сегодня уже пытать его, но ответ явился сам! О мастер Дилюк, — она подарила ему нежный взгляд, — я так тронута, что ты не пожалел денег на подарок для Кэйи, а сам, выходит, вынужден донашивать вещи, которым столько лет.       Несколько растерявшись от подобной проницательности, Дилюк пробормотал:       — Какая разница, сколько им лет, если они в хорошем состоянии?       — Кэйа говорил, что ты скромник, а я не верила. Ах, — Мадлен покачала головой, — сегодня же пристыжу этих дамочек! Их трели, к тому же, утомили уже не только меня.       — Ты всё об этом! — возмутилась Кларисса, вернувшись с двумя большими коробками. — Мастер Дилюк, не слушай её. Нормальным людям никогда не придёт в голову обсуждать чью-либо одежду, если они не портные со швеями. Вот, оба платья. Желаешь взглянуть?       — Раз уже упаковано, то не нужно лишней суеты. Верю, что всё сделано на совесть.       Выйдя из швейной лавки, Дилюк осмотрелся по сторонам в поисках какого-нибудь рыцаря, скучающего в этот жаркий день на своем посту. В тени соседнего дома обнаружился сам Хоффман. Увидев Дилюка, он как-то разом погрустнел, словно почувствовал недоброе. Не стоило его разочаровывать.       Перейдя улицу, Дилюк уточнил:       — Правильно ли я понимаю, сэр Хоффман, что сегодня вы помогаете здесь гостям и жителям города в разного рода затруднительных ситуациях?       — М-м-м, да.       — Отлично. В таком случае, прошу отнести это в ценности и сохранности до конца улицы, в дом с алхимической лабораторией, и передать лично в руки Кэйе. Я, к сожалению, уже опаздываю на встречу с Джинн, а её время, как известно, на вес золота.       Хоффман тяжело вздохнул, но увиливать не стал. В конце концов, они оба слишком хорошо знали устав Ордо Фавониус и, в частности, перечень просьб, от которых патрульный не имел права отказаться при отсутствии более срочных дел.       — Лично в руки, — с нажимом повторил Дилюк и для верности приврал: — Я думал забрать покупки на обратном пути, но швейная лавка сегодня закрывается раньше, а новая одежда нужна Кэйе уже вечером.       — Я осознал срочность и важность данного поручения.       Хоффман глянул более чем красноречиво, и что-то тёмное, зловредное откликнулось на это внутри.       — Отрадно слышать, — сделав непроницаемое лицо, Дилюк сгрузил ему на руки обе коробки. — И передай от меня извинения, что я доверил его драгоценную одежду случайно встреченному рыцарю. Хотя, может, он и не будет ёрничать. Вы, вроде бы, довольно близки?       Хоффман поперхнулся.       — С чего бы?       — Ходят такие разговоры.       — Мастер Дилюк! — рыцарь пошёл красными пятнами. — Я не имею никакого отношения к их с Альбедо эксперименту! И не понимаю, откуда взялись такие слу...       Дилюк поднял брови. Хоффман и сам понял, что загнул. В объятиях Кэйи он оказывался каждый раз, когда изрядно перебирал. Обычно висел на плече и горестно блеял, но бывали и другие истории, свидетелями которых становились целые таверны.       — Кхм! — кашлянул Хоффман. — Оставим этот разговор.       — И всё же, не стоит недооценивать городские сплетни, — понизив голос, доверительно шепнул Дилюк. — Алхимия — непостижимая наука. Кто знает, может, для успешного начала эксперимента требовалось не так много, как в случаях между мужчиной и женщиной.       Хоффман побледнел.       — Думаешь, он мог без спроса?..       — Думаешь, — Дилюк мрачно усмехнулся, — он стал бы спрашивать?       Глядя вслед морально разбитому Хоффману, Дилюк испытал разом и злорадство, и бесконечное облегчение. Словно заткнул внутри ускользающую от взгляда тёмную рану. Словно одним махом отыгрался за все те разы, когда Хоффман, разгорячённый вином, остервенело лобызался с Кэйей на балконе в «Доле ангелов», а потом, протрезвев, начинал разматывать сопли или вовсе пускался в разного рода рассуждения об отсутствии у некоторых совести и стыда. И пусть тогда отношения между Дилюком и Кэйей оставляли желать лучшего, слушать такие морализаторства было... неприятно.       Хоффман тайно сох по Кэйе с тех пор, как первый раз увидел.       И вздыхал о своей несчастной любви с тех пор, как понял, что Кэйа уже занят.       Что мешало ему попытать счастья в те четыре года, когда Дилюк отсутствовал? И после, когда они ещё не наладили отношения? Всё это говорило о том, что его намерения никогда не были серьёзными. Но если дела обстояли так, то почему Кэйа до сих пор смущал его разум? Дилюк этого не понимал.       Он настолько крепко задумался, что едва не столкнулся лбом с Джинн в дверях её дома. Она побежала дальше, на ходу застегивая китель, и крикнула:       — Мастер Дилюк, я помню, что обещала! Но дело неотложное. Можем встретиться в орденской библиотеке через полчаса или здесь же минут через сорок.       Джинн исчезла из поля зрения раньше, чем Дилюк успел открыть рот. Вздохнув, он направился в сторону Ордо Фавониус. Раз уж жизнь сама подкинула ему визит в библиотеку, можно было скоротать ожидание за уточнением кое-какой информации о семье Рагнвиндр.