Экспериментальная лоза

      После подношения анемоний, когда люди немного разошлись и на площадь начали поднимать аэростаты торговцев, спуститься всё же пришлось. К удивлению Дилюка, почти сразу к ним подошёл Хоффман, и стоило огромных усилий не рассмеяться при виде его сложного лица.       — Сэр Кэйа, кхм, кажется, ты хотел прогуляться?       — Я хотел чуть больше мужского внимания, — Кэйа немедленно одарил Хоффмана чрезмерно кокетливой улыбкой. — И с удовольствием приму его в дар от столь отважного рыцаря, пока мастер Дилюк всё равно будет занят установкой шатра. Да, мастер Дилюк?       — Да, — отозвался он, разглядывая прибывающие на площадь аэростаты в поисках груза из «Доли ангелов». — Надеюсь на твоё благоразумие, Хоффман. Не позволяй Кэйе излишней активности, если не хочешь принять на руки его первенца.       Рыцарь позеленел, а Кэйа в шутку стукнул Дилюка по плечу и удалился прочь в компании нового кавалера.       Тина и Бригитта явились вслед за аэростатом, обе с корзинами, где лежали необходимые мелочи, которые они не рискнули доверить перевозчикам. Девушки сразу бросились помогать, и вместе с ними Дилюк установил шатёр всего за четверть часа, после чего собрал для них переносную стойку. Пока он заносил внутрь тяжёлые ящики и выставлял их так, чтобы к ним удобно было пробраться без необходимости лишний раз поднимать и двигать, Тина с Бригиттой занялись обустройством бара.       — Мастер Дилюк, — вдруг спросила Тина, — почему ты отпустил Кэйю с Хоффманом?       — По какой причине я мог его не отпустить?       — Хоффман же влюблён в него по уши!       — Хоффман давным-давно упустил свой шанс, — отозвался Дилюк. — И как вы представляете себе ограничение, основанное на чужой влюблённости? Чтобы Кэйа не общался со всеми, кто влюблён в него по уши, мне пришлось бы запереть его в комнате.       — Так вы всё-таки встречаетесь! — воскликнула Бригитта, прижав к груди поднос.       Тина шикнула на неё, а Дилюк запоздало понял, как легко попался в ловушку.       — Мы не... — начал было он, но увидев, как вытягиваются лица, с которых ещё не до конца сошла детская припухлость, устыдился заготовленного вранья и сменил тактику: — Это наш секрет.       — Секрет! — глаза Бригитты засияли. — Как это романтично! И какое облегчение, что ребёночек сэра Кэйи от тебя, а не от сэра Хоффмана, как все говорят, и не от мастера Альбедо, хотя он и хорошенький.       — Бригитта, — Тина закатила глаза, — они оба уже слишком стары.       — Вот и нет!       — Вот и да!       — Вы, кажется, собирались сегодня как следует поработать? — Дилюк осадил обеих. — Если уже закончили подготовку, то самое время зазывать первых гостей.       Убедившись, что вдвоём девушки отлично справляются, Дилюк вышел из шатра, чтобы не стоять у них над душой. Почти сразу он увидел Хоффмана, несущегося к нему на всех парах, и похолодел от ужаса, решив, что шутка насчёт первенца оказалась пророческой. Однако уже первые слова рыцаря развеяли страх.       — Мастер Дилюк! — воскликнул Хоффман, весь красный от возмущения. — Ты должен серьёзно поговорить с Кэйей, это уже переходит все границы!       — Поговорил бы, если бы видел его перед собой.       Собеседник на мгновение замер, изумлённо округлив глаза.       — Где Кэйа?       — Пожелал остаться за внешними колоннами!       — Сэр Хоффман, — Дилюк нахмурился, — насколько мне известно, ты не раз и не два сопровождал беременных и знаешь, что их не следует надолго оставлять без присмотра — тем более, в таком людном месте.       — С ним мадам Фрида. Тоже та ещё штучка! Набросились на меня вдвоём!       — Это речь обиженного кавалера или рыцаря на службе?       — Даже на службе я не обязан терпеть насмешки! Если тебя не задевает унизительный спор насчёт отцовства, это не значит, что все в Мондштадте такие же толстокожие!       Хоффман явно дошёл до края, однако и Дилюк не собирался подставлять ему плечо — тем более теперь, когда тот ушёл с Кэйей, а вернулся не только без него, но и с порцией не самых приятных слов в адрес обоих. Скрестив руки на груди, он ответил:       — В таком случае, потрудись изложить свои переживания в доступной форме. Толстокожий человек в лице меня не улавливает суть столь эмоциональных заявлений.       — Мастер Дилюк! — Хоффман сжал кулаки. — Разве это смешно?       — Всё ещё не улавливаю.       — Суть в том, что я больше не намерен терпеть его недостойное поведение. И мне непонятно, почему ты смотришь на это сквозь пальцы. Если Кэйа не уважает даже своих коллег, как он может стать хорошим родителем?       Дилюк поймал его взгляд и мрачно сказал:       — На что я точно зря смотрел сквозь пальцы все эти годы, так это на твоё бесконечное недовольство тем, что настоящий Кэйа не дотягивает до Кэйи из влажных фантазий.       — Мастер Дилюк!       — Игры в безответную любовь тебе наконец наскучили? Что же, прекрасно. Но это не повод переходить к угрозам. Если кто-то здесь и не сможет стать хорошим родителем, так это человек, неспособный даже выяснить, является ли он отцом ребёнка.       — Поверить не могу, что ты с ним заодно!       — Советую держать это в уме, Хоффман, если решишь продолжить свои рассуждения о воспитании детей. Твоего недостойного поведения я в своей таверне тоже повидал достаточно.       Общение закончилось не на самой приятной ноте, однако Дилюк не сожалел о сказанном. Признаться, чем дальше он уходил от места, где холодно простился с Хоффманом, тем сильнее внутри закипала ярость, стоило только представить, что Кэйе рыцарь высказал примерно то же самое. Злило всё: и сам факт, что подобная мысль возникла в голове не самого глупого, относительно добродушного человека, и то, с какой лёгкостью тот забросил удочку, надеясь обрести союзника хотя бы в вопросе с ребёнком. Но хуже всего было другое — понимание, что ещё недавно Дилюк сам всерьёз размышлял над тем, готов ли Кэйа к такой ответственности. Отказывал ему в способности взвешенно принять решение стать родителем.       «Такая ли уж большая разница между мной и Хоффманом?..»       Дилюк нашёл Кэйю за внешним полукругом колонн, ближе к левой лестнице. Он стоял возле парапета в компании Фриды и её маленького сына, которого та держала на руках.       — ...и не думай отмахиваться, Тина всё мне рассказала.       — Наверняка она преувеличила мои заслуги. Поверь, они справились бы и сами. Лейла рожала в срок, без осложнений.       — Посреди поля в компании своей сестры-подростка, которая в жизни не видела ничего подобного и была до смерти напугана. Как и сама Лейла.       — Ох уж эта Лейла... Но что теперь вспоминать те её тёмные делишки, в которых бояться следовало гораздо больше? Если хочешь знать моё мнение, в родах ей просто не хватало, хм-м, теоретических знаний.       — Уж поверь, теория — последнее о чём думаешь, когда рожаешь!       — Ха-ха-ха, скоро и проверим! О, — Кэйа повернулся, — а вот и мой разгневанный мастер Дилюк! Клянусь, я отказался от компании Хоффмана, потому что это стало невыносимо.       — Я свидетель, — подтвердила Фрида, — сэр Хоффман вёл себя безобразно.       — Би-а! — повторил за ней мальчик, вынув изо рта уже порядком покусанный пряник. — А-а-но!       Для верности он грозно взмахнул им, из-за чего Фрида и Кэйа дружно рассмеялись.       — Охотно верю, — Дилюк усмехнулся тоже. — Даже я услышал от него гораздо больше, чем хотел.       — Признаюсь, — сказала Фрида, — раньше мне казалось, что сэр Хоффман неплохой кандидат на роль отца, но тут подумала: «Архонты, ну и дела». Мой покойный супруг ни разу не позволил себе подобного неуважения, хотя я без конца испытывала его нервы, когда носила Бригитту, и не имела никакого понятия о том, что меня ждёт и что это такое — растить ребёнка.       — Оставим Хоффмана Хоффману, — отмахнулся Кэйа. — К счастью, он не имеет никакого отношения к моей крошке. Дилюк, ты ведь уже закончил с шатром?       — Да, думаю, дальше там справятся без меня.       — Ох, мастер Дилюк, — опомнилась Фрида, — пока вы с Кэйей не ушли, позволь выразить тебе самую искреннюю благодарность! Девочки так загорелись этой идеей — самостоятельно торговать в шатре, — чуть с ума меня не свели, хотя до того еле соглашались разносить пироги. Тина-то ещё ладно, за любую работу берётся, если платят, а Бригитта... Уже не знала, как её расшевелить, чем заинтересовать. Даже Гильдия искателей приключений ей не сильно нравилась — и вдруг такой энтузиазм!       — Это я должен благодарить тебя за столь надёжных работниц, — ответил Дилюк. — Не знал, что Тина тоже живёт с вами.       — Да, с нами, — Фрида грустно улыбнулась. — Когда встал вопрос об... — она кашлянула, кивнув на сына. — Сенешаль сказал, разлучать детей — плохая идея. После таких трагедий, тем более. Каюсь, сильно сомневалась насчёт Тины, а теперь вспоминаю это и думаю: вот же глупости были в голове! Уже не представляю, как жила бы без обоих. Да, мой сладкий?       Фрида поудобнее перехватила мальчика, и тот — видно, от неожиданности, — выронил пряник. Кэйа поймал его мгновенно.       — Оп, — он вернул пряник в маленькую ручонку. — Не теряй добычу.       Изумление на лице мальчика сменилось неподдельной радостью, он потянулся к Кэйе и вдруг пронзительно крикнул:       — Ка! Ка-а-а!       — О-о, ты запомнил моё имя?       — Ми ми уки!       — Нет, Эмиль, — пожурила его Фрида, — Кэйа сейчас не сможет взять тебя на ручки.       — Ы-ы-ы!       — Ну-ну, если потерпишь ещё пять минут, мама пойдёт с тобой к голубям.       — Гули? Гули-гули!!!       — Уже такой разговорчивый.       — Да, частенько слушает, как девочки болтают, и сам лопочет. Удивительно! С Бригиттой постоянно думала, что дети ничего не умеют, расстраивалась, а сейчас смотрю и совсем другие мысли: сколько же в них желания учиться, сколько сил, чтобы всё-всё за взрослыми повторять. Ох, — она опомнилась, — какая же я стала болтунья с этой продажей пирогов! Кэйа! Отправляйся уже домой, тебе давно пора сделать перерыв на отдых. Мастер Дилюк, проводи его, а о шатре не переживай. Буду приглядывать одним глазком.       — Спасибо, Фрида. Ты не будешь против, если после фестиваля я заплачу Тине и Бригитте чуть больше, чем мы договаривались? Думаю, они заслужили премию. Их помощь сэкономила мне очень много времени и сил.       — Кто я такая, чтобы отказываться? Ха-ха-ха, девочки хорошо потрудились.       — И рад, что у тебя так… срослось с детьми, — добавил Дилюк, поддавшись порыву откровенности.       — Спасибо. Приятно видеть, что и у вас всё, м-м-м, срастается?       — Кхм, — он смутился окончательно. — Кэйа всё-таки проболтался?       — Кэйа?! — вспыхнул тот. — Это ты проболтался, между прочим! Прямо сейчас!       Фрида захохотала.       — Не думаю, что теперь есть смысл переживать о сохранности тайны, — сказала она после. — Утром, после свежих сплетен от Каспера, распорядители спора всё равно перестали принимать ставки.       — Ах, Каспер… Так вот чьи это были уши.       — Ты тоже их видел? — удивился Дилюк.       — Я беременный, а не слепой.       — Вы снова такие милые, — вздохнула Фрида. — Почти как в те времена, когда я поливала вас ночью из ведра, чтобы отучить от свиданий под нашими окнами.       Дилюк собирался просто полежать рядом с Кэйей, но не заметил как уснул — дал знать о себе слишком короткий ночной отдых. Очнулся он уже ближе к сумеркам, услышав тихий смешок:       — Другое дело, Совёнок. Можешь ведь без резких движений, когда хочешь.       Дилюк приоткрыл глаза. Кэйа сидел на полу посреди комнаты, укладывая в два сундука вещи, которые собирался взять на Драконий Хребет. Вместо привычной рубашки на нём был весьма необычный наряд: полупрозрачный короткий пеньюар, едва прикрывающий бёдра. Тончайший шифон молочного цвета, отороченный изящным кружевом. На контрасте со смуглой кожей это создавало ощущение чего-то необычайно нежного, сладкого — вроде сливок в кофе. Долгое время Дилюк не мог отвести взгляд, пытаясь понять, пробудился ли на самом деле или ещё смотрит волнительный сон.       Кэйа повернулся за очередным платьем, и стало видно, что пеньюар сходится лишь на груди. Тем не менее, всё выглядело органично, как намеренное подчеркивание беременности. И пояс смотрелся здесь на удивление к месту. Дилюк не был искушённым ценителем, но отчего-то понял: этот образ очаровал бы любого. После платья Кэйа положил в сундук несколько детских вещей и снова негромко рассмеялся, погладив себя возле пупка:       — Знаешь, куда мы собираемся? Обратно в лабораторию, — он добавил ещё тише: — И твой второй папочка тоже будет с нами. Не верится, если хочешь знать. Дилюк ненавидит снег. Едет только ради тебя, так что…       — Не только.       Кэйа вздрогнул. Оглянувшись на кровать, он явно смутился:       — Разбудил, да? Прости.       — Я хорошо поспал, — Дилюк мотнул головой. — А ты?       — Я тоже. Но потом кое-кто, — Кэйа указал взглядом на живот, — разошёлся не на шутку. Пришлось походить, чтобы её успокоить. Решил и с вещами разобраться заодно. Всё равно придётся завтра это делать. Сколько же, оказывается, коробок я успел открыть за эти дни!       — Не знал, что у тебя есть и такие наряды.       — Такие?..       — Мне казалось, ты предпочитаешь что-то более агрессивное.       — Да, но после имплантации бывало настроение… — Кэйа кашлянул. — В общем, не совсем мне свойственное. Выписал из Фонтейна парочку ванильных пеньюаров, чтобы никому их не показывать.       — Выглядит отлично.       — Кхм... Правда? Точно не слишком вульгарно? — привстав на коленях, он обвёл руками живот. — Всё-таки на беременность не рассчитано.       — Тебе очень идёт.       Приложив некоторое усилие, Кэйа встал с пола и пересел на кровать:       — Хочешь, возьму его с собой? Чтобы тебе было не так грустно долгими холодными вечерами.       — Не откажусь, — Дилюк провёл ладонью над кружевом на рукаве, всё ещё боясь коснуться его и тем самым разрушить дивный сон. — Хотя и не думаю, что успею загрустить.       — Ой-ой, ну что такое? Совёнок, — Кэйа опять засмеялся, поглаживая живот, — если ты не знала, детям по мере роста следует становиться спокойнее. Даже когда им очень хочется показать, как сильно они любят папочкин голос.       Дилюк положил свою ладонь рядом с его ладонью. Там, под смуглой кожей, внутри каэнрийского имплантата, Совёнок шевелила своими маленькими ручками, и это было что-то одновременно непостижимое и такое простое, такое естественное — как нежная улыбка Кэйи, тоже ловящего каждое её движение. В дни, полные других забот, это не так бросалось в глаза, но сейчас Дилюк видел — за последнюю неделю Кэйа изменился. И дело не ограничивалось только впечатляющим ростом живота. Изменилось что-то глубоко внутри.       — Может, ну их, эти гуляния? — вдруг спросил Кэйа. — Посидим здесь, закончим сборы без спешки.       — Ты разве не хочешь повеселиться вместе со всеми?       — Сложно. С одной стороны, хочу. Я ведь собирался надеть сегодня то восхитительное платье! А с другой... Не знаю. Как-то тревожно.       — Что такое? — Дилюк сел на кровати, погладил его по спине. — Неважно себя чувствуешь?       — Нет. Это другое, — Кэйа виновато улыбнулся. — Только не смейся надо мной, но небо… давит. Хочется туда, где его поменьше. Видимо, пора готовиться всерьёз, — он опустил взгляд на живот. — В мануале сказано, у каэнрийцев такие ощущения часто появляются незадолго до родов. Так что если не хочешь возвращаться на площадь, можем не ходить. Я не сильно расстроюсь.       Дилюк обнял его, поцеловал сначала за ухом, потом в шею, а после провел носом ниже, чуть сдвигая лёгкую ткань пеньюара. Ласка помогла Кэйе расслабиться. Откинувшись в объятие, он счастливо вздохнул, поглаживая живот. Дилюк присоединился к нему, и Кэйа окончательно разомлел.       — Если я начну рожать по дороге под кустом, ты ведь меня простишь?       — Перестань, — фыркнул Дилюк, снова целуя его плечо. — Разве это важно? Главное, чтобы с тобой и Совёнком в итоге всё было хорошо.       Кэйа чуть повернулся, подставил губы, и следующие минуты прошли за сладкими поцелуями, глубокими и неспешными. Потом он отстегнул от пояса вставку, закрывающую промежность. Одни только ласки не могли принести ему полного удовлетворения, но накануне такой долгой дороги стоило поберечь силы. Спорить Кэйа не стал. Уже после, когда они лежали обнимаясь, Дилюк всё смотрел в его глаза и дошёл наконец до личной точки невозврата:       — А на свидание ты захочешь пойти?       — Свидание?..       — Да. Там, у подножия статуи.       — Если я соглашусь, — Кэйа прищурился, — то и спрос с моей стороны будет соответствующий.       — Напугал.