IV. Вспышка четвертая
21 октября 2022 г. в 14:44
Она не очень понимает, что делает в этом бедламе, но старается не попадаться никому на глаза, сливаясь с мебелью, в самом дальнем углу бара, не переставая доливать себе мартини. Всё-таки праздники — это не её.
— Не будь букой, Барнс, давай, сделай это! — веселится Бартон, подначивая заклятого друга. На его лице свежие ссадины и неизменные пластыри, а правая рука на перевязи.
— Вот сам бы и повесил. Стрелой например, ты же у нас самый меткий лучник, — с усмешкой отвечает Солдат.
— И как я, по-твоему, это сделаю, мистер Холодное Сердце? Ногами предлагаешь стрелять? — Соколиный Глаз демонстрирует сломанную конечность с саркастичной улыбкой.
— А что, полезное умение, мог бы и научиться, — ехидничает Барнс, но бутафорскую паутину все же вешает, поднимаясь на приставную лестницу. И покорно украшает игрушечными пауками и летучими мышами, терпеливо ожидая, пока увечный лучник неловко подаст очередной предмет декора.
Они так и перемещаются по всей гостиной с этой лестницей, невесть откуда взявшимися коробками и пластиковыми «джеками». Мимо, по основному коридору, пробегают оптом и в розницу постояльцы, порой заглядывая в общее место сбора и внося свою маленькую лепту. Не так давно принёсшая свои извинения Лорна, мановением руки добавила ножи и какие-то ржавые крюки. Харди с Паркером, не переставая хихикать, навесили на них простыню и разрисовали «кровью», а после очень довольные собой ушли переодеваться на бал-маскарад. Даже Алая Ведьма на миг заглянула и развесила по комнате мерцающие оранжевым огоньки, после величаво уплыв под руку с Вижном к выходу.
Старк пригласил всех, даже Беловой пришла маленькая открытка с летучими мышами и, конечно же, с фото Тони в образе Гомеса Аддамса. Интересно, кто будет его Мортишей в этом году?
Шпионка никуда не торопится, просто впитывая эту атмосферу. Прислушивается, как в гараже непрестанно кто-то приземляется и улетает, сигналит и спорит. Сегодня через базу проходит просто тьма народу: вот он, минус удобного расположения — именно отсюда удобнее всего добраться до Нью-Йорка. Она не собирается воспользоваться приглашением, как и Бартон, добровольно предложивший подменить сегодня Барнса на ночном дежурстве. Но не собирается и принимать участие в «домашних посиделках». Это всё еще не её уровень эмпатии, определенно. Куда забавнее наблюдать за этими двумя великовозрастными раздолбаями, когда-то влюблёнными в одну женщину. И как они не переубивали друг друга? Загадка.
А потом Барнс и Бартон лениво перебрасываются колкостями весь вечер, сидя перед телевизором и потягивая пиво. И Белова замечает, как Солдат ловко успевает поймать выскользнувшую бутылку из опухших пальцев лучника, а потом открывает для него все остальные, без просьб и лишних слов. База постепенно пустеет, выпуская в сторону большого города шум и пёстро разодетые пары.
Мимо гостиной пробегают «дети» — Паркер и Дейн, на ходу о чем-то непримиримо ругаясь.
— А я сказал — нет, Лорна! Я не верю, что Фел это сделает, мы же с ней договорились! — на Пауке маскарадный костюм графа Дракулы, а на дочери Магнето — наряд феечки с огромными прозрачными крылышками. Иронично.
— Пф, Питер, не будь ребенком, Кошка на то и Кошка, что бы гулять сама по себе, и плевать ей на твои увещевания. Так что, спорим — она сопрет бриллианты на сегодняшнем благотворительном вечере у Старка?
— А я говорю — нет! Спорим! — горячо хлопает по протянутой ладони парень, и они скрываются в коридоре, направляясь к лифтам.
Барнс и Бартон провожают молодежь взглядами, ненадолго отрываясь от своего занятия.
— Как думаешь, кто победит в споре? — с любопытством косится Клинт.
— Предлагаешь и нам поспорить? — усмехнувшись, Солдат качает головой и замечает Белову. Несколько секунд смотрит в глаза так, что она не знает куда деваться, невольно прикусывая губу, а после отворачивается, будто ничего и не было. Балбес Бартон все прохлопал, беспечно о чем-то болтая, что несомненно, к лучшему.
Белову уже сама решается выскользнуть из своего импровизированного убежища за стойкой, когда лучник первым собирается на выход, оставляя последнюю бутылку пива.
— Ладно, пойду я на пульт, уже пора, пожалуй. Выспись хоть сегодня, старик, — хлопнув по плечу Барнса он уходит, вполне твердой походкой. Кто бы мог подумать, что кто-то тут еще умеет пить и не пьянеть. Хотя, возможно, пиво было безалкогольным, в чем шпионка и убеждается, бросив взгляд на батарею банок и бутылок. Не такой уж он и безответственный раздолбай, что, впрочем, не отменяет его бесячести.
— Это недостижимая мечта в принципе, — хмыкнул Барнс, благодарно кивая, а после тоже вставая со своего места и меняя фокус своего интереса. — А ты, Елена, почему не спешишь блеснуть у всех на виду?
— Могу задать тот же вопрос тебе, солдатик. Не собираешься выгулять свои мощи на вечеринке Старка? — шпионка иронично фыркает, скользя взглядом по ненавистному лицу. Оказывается Зимний Солдат умеет улыбаться. Одними глазами, лишь едва-едва расслабляя губы, но зато это больше похоже на что-то человеческое. Ему идёт.
— Я уже не в том возрасте, что бы посещать подобные мероприятия с мирной целью. А убить кого-то там заказ не поступал. Вот и буду покрываться пылью здесь, в твоем сомнительном обществе, — он оказывается опасно близко, совершенно непринужденно потянувшись на бутылкой выпивки на верхней полке. От него пахнет конфетами и чёрным кофе. Странно, вроде бы он тоже пил пиво?.. Кажется нет.
— М-м-м, да ты опасен не только скачущим давлением, — иронично улыбаясь, Белова немного ослабляет самоконтроль. В конце-концов они тут лишь вдвоем, никто не узнает, что она умеет не только ядом плеваться.
— Кофе? — он проходит к кофемашине в углу, и, не дожидаясь ответа, ставит на полированную поверхность стойки две чашки, щедро подливая туда черный ром.
— Решил добиться моего сердца нетривиальным способом? — она кивает, в противовес своим словам, и с жадным удовольствием вдыхает запах, завладев чашкой сразу же, как туда дольют горячий напиток.
— А оно у тебя есть, Елена? — на миг, всего на миг, глаза Барнса серьезнеют, встречаясь с её, а после он отворачивается, натягивая маску непринужденности, как и прежде.
— А тебе так важно это знать? — она обожает эту игру. Бесить его вопросами в ответ, каждый раз проверяя насколько хватит выдержки и терпения. Пока что он неизменно выигрывает, но разве это повод отказать себе в таком удовольствии?
— Белова, я тебе уже говорил, что однажды придушу тебя собственными руками?
— Ах, ты только обещаешь!
Это уже вошло в традицию — перебрасываться язвительными репликами. Но почему-то с каждым разом это происходило всё с меньшим желанием задеть или оскорбить. Эдакие отношения собаки с кошкой — собака рычит, кошка шипит, ко взаимному удовольствию.
Кофе кончается преступно быстро, и его заменяет уже просто ром, оставляющий на губах и языке послевкусие тростникового сахара с ноткой горчинки. А ещё, оказывается, с Барнсом уютно и как-то спокойно. И можно бесконечно болтать о какой-то ерунде, перекидываясь то сомнительными шутками на грани фола, то просто беззлобными колкостями, взаимно посмеиваясь друг над другом. Но потом, как-то вдруг, он оказывается слишком близко и горячее дыхание дразнит губы, а серо-голубые глаза прожигают насквозь. Белова понимает, что внутри слишком много мартини, рома и… желания. А потому жадно зарывается пальцами в короткие волосы на затылке мужчины, притягивая его ещё ближе к себе, когда тот подаётся вперед и накрывает ее губы своими. Целоваться с ним сладко, вкусно, горячо. Чужие губы требовательные, властные, но чувственные и в какие-то моменты даже податливые. Он позволяет попробовать себя и пробует в ответ, то предлагая, то настаивая, тонко балансируя на грани чувственной страсти и пошлого развратного желания. Белова скользит свободной рукой по его левому плечу, сжимает бионику через тонкий слой одежды, совершенно не переживая, что эта его рука твердая и чуть прохладная. Ей нравится трогать его, пока можно, пока ещё воспитанная годами осторожность не взяла верх над минутным порывом. А сейчас у неё есть немного времени, что бы насладиться своей маленькой короткой слабостью, снова и снова встречая губы Солдата. Жаль только, что Романова, кажется, была права…
— Барнс, ты… — всё, что приходит в голову после. Точнее — пока что там пусто. И как закончить фразу вообще не понятно.
— Знаю. Охренел. — Он тихо хмыкает, неохотно отстраняясь, с явным сожалением выпуская из хватки длинные светлые пряди волос. И смотрит, склонив голову на бок. Улыбаясь, как он умеет только он один — глазами. — Спокойной ночи, Елена.
Он встаёт, прихватывает початую бутылку, и уходит.
Спокойной ночи. Легко сказать.
Она уехала ещё до рассвета. Коротко переговорила с Бартоном, которому, в сущности, было все равно куда податься потом — денег на квартиру опять не было, а сломанная рука должна было заживать ещё недели две, не меньше. Так что лучник охотно согласился временно занять ее должность помощника Барнса. Поймала за локоть пьяненькую Харди, крадучись возвращавшуюся в три часа ночи с провокационно топорщащимся декольте, и уговорилась поработать вместе. А потом сбежала. Позорно, как сопливая школьница, сбежала в Нью-Йоркскую квартиру. От прозорливой Романовой и этих поцелуев на вылет. От своей беззащитности перед Зимним Солдатом и его невозможными глазами. От своих собственных, непрофессиональных и крамольных желаний.
Что может быть проще — занять себя работой, которую умеешь делать очень хорошо. Это всегда возвращает жизнь в привычное русло, а психику — в равновесие. Харди уже больше не раздражает своей болтовнёй и маниакальной любовью к «блестяшкам». Да и вообще, предлог контролировать клептоманистую кошку Белова считает одним из самых удачных. И побег выглядит не так по-детски, и вроде бы польза от него есть. Со стороны не должно быть никаких претензий к такому решению, а свою совесть шпионка привычно задушит своими же руками. Жаль только, что с Барнсом, целующимся слишком хорошо, так не получится. Но есть надежда, что балбес Бартон не пялился той ночью в монитор, а записи с самой базы хранятся не так уж долго, обычно уничтожаясь, что бы не занимать место. Никто не узнает её страшный секрет. Или придется снова кого-то убить. Может быть. Во всяком случае Черная Вдова убеждает себя, что ничего такого уж страшного не случилось. Еще бы сны сомнительного содержания с Барнсом в главной роли, перестали беспокоить по ночам — и будет совсем всё хорошо. Так что она в порядке. Всё под контролем.
Ровно до того момента, как спустя три недели, поздним вечером, не раздается звонок. Линия зашифрованная, значит это ЩИТ. Значит это…
— Здравствуй, Елена, — голос Бартона, пожалуй, это самое неожиданное, что она готова была услышать.
— Ну привет, стрелок.
— Слушай…эээ… Тут такое дело… Не могла бы ты ну… Вернуться обратно, а?
— Что? Почему? Что-то случилось? — она невольно бросает взгляд на портативный маячок общей тревоги, что ей выдали, едва она вступила в ряды недогероев, простигосподи.
— Ну, как тебя сказать… — лучник мнётся, явно не зная с чего начать.
— Да уж скажи как есть, — Черная вдова хмыкает и присаживается на подоконник, любуясь ночными огнями Манхеттена.
— В общем с тех пор, как ты уехала, Барнс как с цепи сорвался. И скоро, кажется, сожрет тут всех… — нажаловался лучник страшным шёпотом.
— Что, прости?.. Это как? — нервный смешок срывается с тонких алых губ, а по лицу расползается какая-то неприлично довольная и совершенно неуместная улыбка.
— Он всех затретировал тут, все разбежались… Даже Роджерс!
— Ничего себе. Продолжай, — поудобнее перехватив телефон, Белова приваливается плечом к холодному стеклу и с плохо скрываемым удовольствием слушает целый поток жалоб на ставшего невыносимым, злым и раздражительным, Барнса.
— Вернись, а? Ну пожалуйста… — почти жалобно тянет Бартон, закончив изливать душу. — Я больше не могу…
— Ладно, — бросает она в ответ максимально снисходительным и небрежным тоном. — Смотри только, не растрепи раньше времени.
Она отключает связь и еще какое-то время бездумно смотрит в окно. И твёрдо обещает себе больше не поддаваться на провокации. И вообще не оставаться наедине с Солдатом. Ни за что на свете. Нельзя нарушать инструкции, это опасно и непрофессионально. Даже если эта скотина как потрясающе целуется...