The Scars That Make You Whole/Шрамы, делающие тебя целым

      Сначала Люси почувствовала, что ничего не чувствует, пока дрейфовала на поверхности сознания. Ее обволакивали тепло и уют — прекрасные вещи, о которых, она удивилась, почему-то позабыла.       Но самое главное — волшебство. Не только свое, но чужое, крепко переплевшееся с ее собственной магией, оттого нельзя было понять, где кончалась она и начинался другой. До этого ей ни разу не приходилось ощущать силу, тщательно оберегаемую ее владельцем, по-настоящему, но энергия поразительно подходила одному человеку, делившему вместе с ней печали и радости дороги, и нетрудно было узнать его личность. Огромнее вселенной, громаднее глубины веков. Осторожность без сострадания, терпение без доброты, в своих волнах бережно хранящие все, чем она являлась.       Приоткрыв веки, которые не помнила, как смыкала, тут же обнаружила Зерефа, сидевшего со сведенными глазами, прильнувшего лбом к ее лбу. Он был страшно близок к ней, и это могло встревожить, если не казалось бы таким естественным — прижиматься к нему, видящему волшебные сны, безмятежному, сосредоточенному и удивительно живому.       С губ сорвался всхлип, и в тот же миг он оказался заключен в крепкие объятья.       Во всем мире не найдется слов, которые могли описать, как сильно она нуждалась в нем, ничего больше так не желая, как чувствовать тепло его тела, слышать шум его дыхания, и чтобы каждый удар его сердца заявлял миру о его существовании.       Самое главное — он был жив после всего, что она с ним сотворила.       Она уткнулась головой в его плечо, не в силах сдержать льющиеся слезы. — Отпусти меня, Люси.       Голос его был таким ледяным, что сердце, слегка подтаивающее, вновь застыло на полуслове.       Нечто в душе воспротивилось приказу, потому что отпускать его она не хотела, как никогда нуждаясь в ощущении его тела, живой плоти, и тепла — единственного, что удерживало от повторного погружения во тьму. Но тепла там не было. Теперь нет. Только враждебность. Отвращение. Она прижала его к себе, а он, совершенно неподвижный, напряженный, не пытался обнять ее в ответ.       Люси замешкалась, и Зереф яростно вывернулся из ее рук, затем, не оборачиваясь, поспешно зашагал на противоположный край лесной поляны.       Внезапно мир показался слишком огромным. Уют и слезы облегчения растворились вместе с его магией, возможно, никогда и не существовавшие вовсе. Возможно, ей, вынырнувшей из черноты, только показалась протянутая рука помощи, ведь настоящий друг ни за что не оттолкнет.       А еще настоящий друг никогда не заставит делать другого что-то против воли, так стоило ли удивляться?       Люси остервенело вытерла мокрые глаза тыльной стороной руки и пробормотала: — Зачем вы это сделали? — Делал что? — их разделял потрескивающий костер, а пока голос, доносившийся до нее, казался как никогда ледяным. — Что спасал тебя от ночи пыток? Или что вытаскивал нас, целых и невредимых, из заключения? — Вы прекрасно знаете что! Почему заставили меня?.. — Тогда это был наилучший тактический ход. Не отреагируй ты так бурно и не пытайся играться с собственным разумом неведомой неконтролируемой магией, побег прошел бы вообще без последствий. — Без последствий? Да вы хоть понимаете, что заставили меня пережить? — Может это ты должна понять, как мне плевать, когда я не могу умереть?       Люси горько покачала головой. Он все еще стоял на своем, словно это не она прошла через ад из-за него, едва достигнув другого края. Если раньше, до того, как Зереф ее вынудил, она пыталась логически объяснить ошибочность его точки зрения, то сейчас испытывала чистейшее безусловное омерзение. — Скажите, что вам жаль, — попросила она тихо. — Не скажу, потому что это не так.       Ее ногти до боли впились в ладони. — Тогда пообещайте, что больше никогда и ни за что не поступите так снова. — Нет. В будущем моя гибель вновь может оказаться оптимальным решением проблемы. Нет никаких причин исключать подобное. Если так поразмыслить, это ты должна пообещать мне, что в следующий раз просто возьмешься за дело, не задавая лишних вопросов.       Люси почти завизжала. — Следующего раза не будет! Никакая сила на земле не заставит меня снова!..       Никакая сила, способная заставить ее, не имела права существовать, и там, в ночном холоде, в его упрямом молчании, изредка нарушаемом трещанием костра, давно переставшем излучать свет и звук, Люси видела с кристальной ясностью, столь необходимой буре, разразившейся в нутре. — Что с Нацу? — спросила Люси. — Ты о чем? — Его ведь не было в церкви? — Нет. — И вы знали с самого начала, верно? — Подозревал. — Вы соврали, — сказала Люси с упреком. — Вы говорили, он в опасности. Прекрасно знали, что иначе я ни за что не решусь. — Да. — Зачем?       Когда он промолчал, она, на этот раз с большим бешенством, продолжила: — Не было никакой нужды торопиться. Как я уже говорила, я предпочла бы провести ночь в руках палача, а наутро быть вызволенной Эрзой, чем делать то, что вы заставили меня делать. Так скажите же, Зереф. Зачем?       Он медлил, однако Люси готова была ждать, если придется, до скончания веков, и Зереф, кажется, это понял. — Раздражает, — сказал он. — Что? — Ты. Даже не подумав, отказываешься делать что велено. Нерационально подходишь к ситуации, даже не пытаешься увидеть нечто большее за своими истериками. Не слушаешь мои слова, не думаешь принимать мои предложения. Считаешь, тебе виднее. Это раздражает. — А вы мной манипулировали и принуждали, потому что… — она недоверчиво фыркнула, не в силах поверить, что сейчас скажет. — Потому что вы недовольны, когда люди ослушиваются вас. Вы обманом заставили убить вас, чтобы поиграть в царя горы?       Он промолчал, уставившись мрачными глазами в темноту леса. — Зереф, это неприемлемо!. — Мне плевать, что ты думаешь. — Зереф!       Она больше не желала успокаиваться или понимать его. Ничто, пережитое им, не оправдывало его поступков по отношению к ней. Ничто.       Люси поднялась на ноги. — Да пожалуйста, — огрызнулась она. — Продолжайте в том же духе, и нам крышка. С меня хватит, я не хочу работать с человеком, который… — Я не мог поступить иначе! — взвыл Зереф так внезапно и неожиданно, что Люси вздрогнула. — О чем вы? — Я не мог смотреть, как тебя пытают, Люси. Может, ты достаточно сильна, чтобы терпеть, но я — нет. — Зереф?..       Зереф уронил голову на руки. Ей было неведомо, правда ли его плечи трясутся, или то мираж в пляшущем свете костра, но лед, горечь, сила — все стерлось в его голосе, наконец озвучивавшем правду. — Не знаю, за кого ты меня принимаешь, Люси, но я не стану сидеть сложа руки и просто смотреть. Ты мой напарник, мой… — он оборвал себя и прерывисто вздохнул. — Возможно, мое проклятие могло отреагировать противоположным образом. Цепи также порвались бы, но в таком тесном пространстве я был бы единственным ушедшим на своих двоих.       И пока она смотрела, не проронившая ни слова, Зереф облизал губы и продолжил. — Но даже сохрани я контроль над собой… Я был так зол, Люси. Не знаю, что натворил бы, освободись я от цепей, но это точно стало бы концом наших поисков и, наверное, конец многого другого. Ты верила, что с Нацу, только в другом месте, происходит то же самое, так почему же думаешь, что и я поведу себя иначе, пострадай ты на моих глазах? Потому что ты не должен беспокоиться, — подумалось ей растерянно. — Потому что ты ни разу не давал понять, что беспокоишься. Только и говоришь, что не друг, но будь я не нужна для объединения Хвоста Феи, наплевал бы, что я страдаю или умираю от рук Аватара.       Слова загорчили на кончике языка, и Люси их проглотила.       Зереф свернулся калачиком в крошечный черный клубочек, укрывшись в сени леса, слишком громадного для них обоих. — Мне жаль, Люси. Правда жаль. Знаю, я обидел тебя и понимаю, почему ты расстроена. Но все было бы гораздо печальнее, если бы я послушался тебя… не подходи ко мне!       Без раздумий, зная лишь, что хочет оказаться как можно ближе, пока они разговаривают, Люси шагнула вперед, но он, не поднимая глаз, как-то угадал ее намерения. — Я не…       Очередной крик, настолько отчаянный, что она замерла как вкопанная при его звуке, даже не вникая в смысл слов, заглушил ее. — Не надо! Я не… Я сейчас не безопасен.       И тогда Люси наконец увидела.       Что деревья слишком голы для лета, а лес — безмолвен. Почти что ощутимая пустота, отринутое место, землелесье, лишенное жизни, и тьма, шагающая за ним по пятам… Люси чувствовала исходившее от него отчаяние. Все его рук дело, но вины в том его нет.       Захотелось обнять его, но подойди она ближе — погибнет.       Хотелось сказать, что все будет хорошо, но осознала, как больно, наивно и бессердечно это прозвучит.       Уверенная, что он, плевать хотевший на нее, ничего не смыслит в дружбе, Люси принимала его слова за чистую монету.       И понимала совершенно превратно.       Дело не в его нежелании дружить с ней. Дело в том, что ему нельзя быть ее другом. Проклятие не позволяло — не так, как ей хотелось, не так, как смелые и честные узы, соединяли ее с гильдией. Он спас ее от церкви и пустоты собственного разума, а Люси в ответ заставляла Зерефа признавать, что она дорога ему больше положенного… и потому на поляне не осталось ничего живого. Лишь из-за этого признания.       Сколько же боли он испытывал, пока она слепо, словно попугай, твердила о дружбе? — Простите.       Слова вырвались прежде, чем она о них вообще подумала. — Не вини себя, — ответил он. — Могу я как-то помочь вам? — Не можешь. Стой там.       Люси подчинилась, чувствуя себя в сотню раз бесполезнее даже чем в плену Аватара, хотя, быть может, она могла хоть что-нибудь да сделать. Ни разу он не представал перед ней таким уязвимым, пусть и видела раньше его проблески хрупкости, которые никогда не понимала до конца, когда он боролся с эмоциями, боящийся выпустить их наружу.       И всякий раз, когда он одолевал проклятие, рука Зерефа смыкалась на цепочке… того самого кулона, отданного ей на хранение.       Люси стянула с себя цепочку, неуверенно уставившись на нее. В украшении не обнаруживалось никакой магии, могущей подавить силу, исходившую от Зерефа с другого края поляны. Всего лишь крошечный серебристый медальон на цепочке. На лицевой стороне вместо металла — светлый переливчатый овал, схожий с перламутром, но очень твердый. Странная поверхность совершенно чиста, без царапин или вмятин, которые могли указать на, безусловно, почтенный возраст украшения.       Порывисто, она потянулась к защелке, остановившись в последний момент. Очевидно, Зереф дорожил медальоном, и неправильно выведывать секреты, пока он уязвим. Возможно, она упускала единственный шанс, но…       В голове всплыли слова Зерефа: «Так почему же думаешь, что я поведу себя иначе, пострадай ты на моих глазах?»       С сожалеющей улыбкой на губах Люси окликнула его. — Зереф? Это поможет? — и, не открывая, перебросила медальон.       В последний момент он взметнувшейся ладонью поймал кулон, с серебряным блеском исчезнувший в складках одежды. Зереф не сдвинулся ни на дюйм, все еще продолжая лежать калачиком. Такой недосягаемый, что больно смотреть, но, казалось, переставший слишком сильно подрагивать.       Осмелев, Люси осторожно спросила: — Это помогает вашей магии успокоиться? — Да… немного. — Как? — не получив достойного ответа, Люси продолжила размышлять: — Просто я не ощутила от медальона никакого волшебства…       Вздох, полный знакомого раздражения. — Верно, но тебе не следует проговаривать это вслух. Тебе вообще знакомо понятие «плацебо»? — Ох… Упс. — Это один из моих механизмов преодоления… Сдерживание — первое в цепочке действий, оканчивающихся состоянием равновесия. Выполнение всех этих мысленных действий, а следовательно, и стремлению к этому состоянию, настолько укоренившаяся привычка, что притупляет преходящие эмоции… обычно, во всяком случае. Нет никакого хорошего способа для борьбы с проклятием. Мой медальон… он не столько контролирует мою магию, сколько напоминает, ради чего нужно пытаться ее сдерживать.       Казалось, сухие объяснения успокаивали его лучше символического шейного кулона, однако Зереф был далек от того уверенного мужчины, которого Люси знала. Ее глаза сверлили его сквозь ночные тени, и Зереф, вновь обретавший себя, все еще раненым зверем сжимался в тугой комок, и что-то внутри болезненно сжималось при его виде. — Неужели я правда сделала вам больно? — неверяще прошептала она. — Не обольщайся, Люси, — упрекнул он. — Я сломлен очень-очень давно.       Затем, к ее удивлению, прибавил сухо: — Хотя, тебе, кажется, нравится усложнять мне жизнь. — Я не… — Знаю. Такова уж ты есть. Мне следовало учесть это, когда выбирал тебя для миссии.       Наконец, он вывернулся и лег на земле, широко раскинув руки. Беззвездное небо простиралось над ним, облака недобро посматривали вниз, плывя в чернеющей пустоте. — Поверить не могу… мы завершили очередные пустые поиски, а к твоей гильдии не присоединилось ни одного человека, — размышлял Зереф. — Нацу точно не было в храме? — Довольно точно. — Но Грей сказал… — Думаешь, Грей знает лучше меня?       Люси моргнула. — А не должна? Даже если отбросить в сторону тот факт, что вы не очень-то удивлены моему доверию после всего, что вы сегодня натворили, ваши заявления, похоже, основаны на некой мистической силе обнаруживать Нацу, в то время как слова Грея основаны на его шпионстве в Аватаре и хорошей осведомленности их внутренней кухни. И какой из источников, по-вашему, кажется более надежным, Зереф? — Мой, конечно. Хотя, я допускаю правдивость твоих сомнений, — Зереф задумался на мгновение. — Давай представим чисто гипотетически. Хвост Феи вступил в войну с темной гильдией, а ты подозреваешь, что один из твоих друзей тайно работает на врага. Что ты делаешь? — Ну, это легко, — выпалила Люси. — Такое попросту невозможно.       Зереф сел и недовольно посмотрел на нее. — Эй, не глядите на меня так. Я не говорю, что предательства не случаются, а меня никогда не предадут, — оправдывалась Люси. — Просто никто из ребят не станет добровольно работать на темную гильдию. Если кого-нибудь начнут шантажировать, то они попросят о помощи, а если контролировать, то кто-нибудь все равно заметит неладное. — …У твоей гильдии не будет ни единого шанса первого сентября с таким отношением, — Зереф устало покачал головой. — Ну, я расскажу тебе, как поступил бы я. Предположим, подозреваемый полезен, и нет смысла пока что его убивать. В таком случае я бы устрою проверку: солью ложную информацию, из-за которой ему придется действовать, и прослежу за ним. — Хотите сказать, Грей солгал, что Нацу держат в лесу Микаге, когда на самом деле он заперт где-то еще?.. — Просто одна из теорий для размышления. — Вы всегда так говорите, — заметила Люси. — Ты о чем? — Теория для размышления. А не то что произошло по-вашему мнению.       Зереф призадумался. — Мне неизвестно о произошедшем, Люси. Временами известно, временами — нет. Знаю лишь, что Нацу не было в церкви. Существуй хотя бы малейшая вероятность его появления там, я бы на пушечный выстрел не подошел. — Если вы прекрасно знали с самого начала, почему не сказали мне? — А ты бы поверила? — Не без доказательств с вашей стороны, конечно. — Ну вот, — Зереф пожал плечами. — Зереф, зачем вы на самом деле напросились идти со мной? Если это не из-за Нацу или моей защиты… — Ах, ты про это, — к счастью, взгляд его не помутился, не скованный растерянностью, помешавшей ему ответить в темнице Аватара. — Ну, совсем чуть-чуть, меня возмущала мысль о твоей возможной смерти из-за какого-то дурацкого поручения, совершенно не связанного с работой, для которой я тебя нанял. Сейчас я могу открыто и откровенно в этом признаться. Но, в большинстве своем, я питал надежду повстречать мечника, с которым ты дралась в закусочной. Меня очень заинтересовал его меч.       Люси закатила глаза. — Стоило догадаться, что речь шла не обо мне, а о очередной смертельно-магической штуковине в вашу коллекцию. — Ага, — миролюбиво согласился Зереф. — Ну, иногда полезно раскрывать свои грязные мотивы, знаете ли. Тогда я бы совершенно случайно упомянула, что Джерар после сражения забрал меч с собой, и вам не пришлось никуда тащиться. — А… Да, твоя правда, — неохотно сказал Зереф, забарабанив пальцами по земле. — Аватар придет за мечом, и очень скоро. Могу гарантировать. — Джерар знает, что делать.       Зереф не возразил.       Люси продолжила: — Аватар так люто ненавидит Грех Ведьмы, потому что они выступают против тебя? — Наверняка, — ответил он. — Если так подумать, я ничего не имею против Джерара или его гильдии. Он ужасно старается, я ему даже слегка сочувствую. Думаю, у нас много общего. — Досадно, что он посвятил остаток своих дней вашему уничтожению. — Ну, именно поэтому я держусь от него подальше. Что нечестно, учитывая мою невиновность в случившемся с ним. Хотя, из всех нечестностей, пережитых мною, эта весьма невелика, так что пока я могу не обращать на нее внимания. — Раз уж мы заговорили о Грехе Ведьмы, — вспомнила Люси другой разговор, произошедший до того, как шпион передал сообщение Эрзе. — Джерар упоминал, что сотрудничал с Местом, пытаясь навести порядок, но тот пропал месяца три назад. Вы случайно не знаете, где он?       Всю дружескую атмосферу, установившуюся между ними в сей редкий момент, смыло, и Зереф предупреждающе произнес: — Не допытывай меня вопросами о нем, Люси. — Но почему? Что вы с ним сотворили?       В ответ — молчание. — Зереф, он хотя бы живой? — Трудно сказать. — И как мне понимать ваши слова? — нотки мрачного упрямства вспыхнули в этих таких же отстраненных, как галактики, глазах, и Люси тяжко вздохнула. — Отвечайте, Зереф. Скажите честно, или брошу наши поиски и пойду его искать. — Если настаиваешь, — сдавшись, он развел руками в стороны, словно прогоняя злость или возмущение, ранее довлевшие над ним в их беседе. — Твой дружок Мест пошел искать Макарова, а наткнулся на меня. Надо сказать, он такого не ожидал и в панике, доказывающей его непрофессионализм как агента под прикрытием, попытался решить проблемы на месте и изменить мои воспоминания, дабы я перестал быть угрозой твоей гильдии. — О…       Люси невольно содрогнулась. Сражаться с врагом — одно, но пытаться стереть его память, личность… худшего и представить нельзя. Какие бы возможности это не открывало для гильдии, но она порадовалась неудаче Места.       Вероятно, Зереф почувствовал ее настрой, потому что голос его по мере разговора становился теплее. — Как человек, всю свою жизнь разрываемый вынужденными противоречиями из-за проклятия, я терпеть не могу подобное волшебство. Его так называемый план не сработал по двум причинам. Первая — моя проклятая магия очень собственническая и не выносит изменений моего тела, имея абсолютный доступ к моему разуму, отчего его магию сразу же оттолкнуло. Вторая — я странствовал в компании соратника, а он владеет редкой способностью сводить на нет и отражать волшебство. Он сразу среагировал и не дал твоему другу удрать. После того, как Мест был успешно допрошен, мой соратник по моему приказу обратил его собственную магию на него самого. — И, отвечая на твой вопрос, Люси, скажу, что человека с именем Мест больше нет. А вот флорист Йохан вполне доволен своей безмятежной жизнью под пристальным надзором.       Люси помолчала немного и сказала: — Но ведь он теперь не знает, кто он. — Не соглашусь. Он не знает, кем был. Да, его воспоминания фальшивые, но жизнь Места все эти три месяца — вполне настоящая и даже вполне приятнее того будущего, уготованного людям, нападающим на меня без причины. Однако, в Хвост Феи он не вернется, поскольку совершенно не осознает, что волшебник. Больше скажу, он думает, что в детстве пытался стать магом, но провалился. Его магия опасна, но слаба и не слишком связана с эмоциями, чтобы проявиться самостоятельно. — Значит, человек, которого я знала, исчез, — подытожила Люси. — А пока вы смеете думать, что я поверю в благополучие мастера? — Смею заверить, мастер вполне жив и здоров. Он никогда не покушался на меня.       Люси неодобрительно покачала головой. — Не понимаю, зачем мне ваши россказни о вашей ненависти к магии Места, когда вы при первой возможности побежали ее на нем использовать. — Я не обязан объясняться, — холодно возразил Зереф. — К тому же, твою голову не посетила другая дельная мысль. Я вполне мог изменить его воспоминания и заставить поверить, что он работает на меня, а следовательно, мог воспользоваться его магией в грядущем конфликте. Взамен я всего лишь сбросил фигуру Места с доски. Все еще считаешь мой поступок неправильным?       Она не считала. Не могла, хотя очень хотелось, но не после его ультиматума. — То, что вы с ним сделали, — отважилась спросить Люси, — можно отменить? — Да. Но могу только я или человек, который был со мной тогда. — Что ж, Зереф, если Хвост Феи надерет вам зад, я хочу, чтобы вы вернули нам Места.       Он поднял голову, поперхнувшись, однако Люси встретила его недоверчивый взгляд гордо и бесстрашно. Он мог поспорить с ней, но это только придало бы сил выдержать его пристальный взор. — Прекрасно, — с сарказмом произнес Зереф. — Немедленно пойду раздавать указы на случай моего проигрыша. Потому что вряд ли к тому времени меня будет волновать его судьба. — Благодарю.       Его испытующий взгляд прошелся по ней, затем он вновь отвел глаза, а Люси невольно ухмыльнулась, подумав, что между ними снова стало все на чуточку лучше, и ночь вернулась в мирное русло.

***

— Зереф? — Мм? — Вы там как? — Снова контролирую магию, если ты об этом.       Наступила пауза, и пока Люси собиралась с духом, чтобы сказать, что нет, она не о магии спрашивает, Зереф заговорил снова, не дав ей ответить. — А ты? — Я…       Люси было лучше, пока он не спросил. Но если ответит утвердительно, уйдет ли Зереф? А если уйдет, забрав с собою весь свой свет, безмятежность, отвлеченную болтовню ни о чем, будет ли она действительно в порядке? Люси не забыла произошедшее несколько часов назад. Нельзя такое заставить исчезнуть по щелчку пальцев, выбросить из головы, пусть и осознала причины. Без него ей придется коротать ночь одной. — Твои механизмы преодоления не так уж изящны, как мои, хмм?       С пугающей точностью его слова прорвались сквозь хаос эмоций. Взволнованная, готовая оправдываться, Люси подняла голову, чтобы поспорить о ее благополучии, и наткнулась на его легкую улыбку, выражавшую в ночной тени некое подобие сочувствия. — Понятно, — сказал Зереф. — Ну, мы можем провести время с пользой.       Он внезапно поднялся на ноги, небрежным взмахом ладони увеличив яркость костра, и, каким-то непонятным образом, обратил обыкновенный красно-оранжевый цвет пламени в нарочитый бело-желтый. Деревья вокруг не вернулись к жизни, но, казалось, из отвратительных скелетов стали похожи на нестрашные пластиковые копии, как, впрочем, претерпел изменения и сам Зереф — сильнейшая уязвимость, перепугавшая Люси до чертиков, исчезла, уступив место контролю. — Я недавно размышлял о том, как ты рвешь вселенную на лоскутки, отказываясь прекращать использовать ту магию, и придумал способ, который поможет уменьшить твою зависимость от нее, — объяснял Зереф, подходя ближе и, очевидно, действительно контролируя себя. — Хочу научить тебя небольшому трюку.       У Люси захватило дух. — Вы собираетесь учить меня волшебству? — Ничего особенного, — поспешно заверил ее Зереф, пытаясь закрыть глаза на ее восторг. — Мы враги, в конце концов. Просто на этот раз хочу сделать исключение ради сохранности структуры вселенной. Честное слово, Люси, прекращай делать из мухи слона.       Она растерянно поглядела на Зерефа. Знай его Люси лучше, сказала бы, что он засмущался… примерно как она сама, когда друзья просили почитать ее недописанный роман. Ей это показалось очаровательным. — В сущности, — вещал Зереф, — это легкое заклинание, накладывающееся на физический объект, благодаря чему ты можешь вызвать его в руку, если пожелаешь. Полезная штука, которую должен знать любой уважающий себя волшебник, вот и все. — Хах, звучит полезно. Прощайте печальные деньки, когда мне приходилось стоять на кассе и искать кошелек в завалах моих походных пожитков. — …Или, ты можешь призывать свои ключи, — недовольно поправил ее Зереф. — Тогда тебе больше не придется использовать Звездное Платье без ключа, а та крошечная дырка, проделанная тобой во вселенной, не станет еще шире. — О боги, я просто пошутила, — проворчала Люси.       Для человека, категорически утверждавшего, что никто ее магии здесь учить не собирается, Зереф поразительно легко вжился в роль учителя. — Есть определенные ограничения и условности. В отличие от магии перевооружения и подобного ей, предмет, который ты привязываешь, должен быть чем-то глубоко личным, и все время ты можешь держать под зачарованием только один предмет. Диапазон заклинания велик, но не бесконечен, это физическая магия, а не магия пространства. И чары не сработают на пространственные хранилища. К примеру, ты никак не призовешь свой предмет из чужого пространственного кармана. Только если не вздумаешь наложить чары на чужое оружие. Ты слушаешь? — Все еще с вами. И как я должна это сделать? — Там ничего сложного. Сначала я покажу тебе мой предмет, и когда ты сообразишь, что к чему, ты под моим руководством повторишь заклинание. Лови.       Слова Зерефа застали ее врасплох, и с размаху брось он что-нибудь крошечное, это шлепнулось бы в костер, так что Люси бросилась со всех ног к нему. К счастью, книжный том оказался внушителен и толст, и изумленной заклинательнице удалось его поймать.       Не то чтобы она сильно удивилась, что самая дорогая для Зерефа вещь — старая книга.       Она закатила было глаза, расслабившись, но опустила на фолиант глаза и обнаружила нечто, заставившее ее опять напрячься.       В руках Люси была книга ЭНДа. «Брось гадость в огонь».       Соблазнительная мыслишка пронзила разум, уговаривая покончить с тем, что не довел до конца Грей в Тартаросе, нашептывая уничтожить величайшее творение Зерефа, пока волшебник расслаблен, убеждая сделать то, что сделает любой здравомыслящий человек на ее месте…       И это было глупо, глупо, глупо, ибо огненный демон не пострадает от пламени, нет, сильнейшего демона нельзя уничтожить ничем. Зереф не дурак: он не станет доставать книгу из пространственного кармана, существуй мизерный шанс навредить ей. Не говоря уже о том, что сам черный маг, создатель демонов, фактически назвавший эту книгу своей самой дорогой вещью и, кстати, являвшийся могущественнейшим колдуном всех времен и народов, стоял буквально напротив нее.       Впрочем, не эти вышеназванные причины колебали решимость Люси.       Люси желала, чтобы волшебство, заключавшееся в книге, отвратило ее от тома так же, как и потрясение, когда фолиант попал ей в руки. Но книга молчала.       Не была обернута в темную, мерзкую, извращеннейшую из всех магию, какую только можно себе вообразить, но взамен казалась… чарующей. Красивой. Такая загадочная и невозмутимая, как и ее создатель, волшба которого струилась, танцевала подводными ключами, становясь целым, не будучи им. Люси не смогла испугаться вещи, так похожей на него. В книге вихрилось волшебство, касанием заставившее ее очнуться. И была там безмерная преданность, веками вкладываемая в страницы, и что-то еще, удивительное и почему-то очень-очень знакомое, не похожее на Зерефову магию, однако ощущавшееся словно…       Дом.       И если она сейчас сожмет книгу крепко-накрепко, поклявшись никогда ту больше не отпускать, то вернет потерянное десять месяцев назад.       И Люси отчего-то чувствовала, не разумом, но сердцем, всегда указывавшим ей путь, что сможет наложить чары, связывавшие лишь вещи, глубоко личные для владельца, на книгу, ни разу в жизни ею не виденную.       И осознание не оттолкнуло ее. Нет, это ощущалось правильным.       А затем книга ускользнула из рук, и Люси вскинула голову, увидев Зерефа с фолиантом. — Вот как это работает, — сказал Зереф, и она не сразу осознала, что он говорит о магии. — Смотри внимательно.       Когда Зереф бросил книгу снова, Люси была наготове, стараясь нащупать натянутую нить магии. Фолиант исчез и вновь оказался у него. Зереф показал, как отличать простенькие чары от необъятной замысловатой (и уютной) магии, содержавшейся в самой книге.       При этом Люси всячески делала вид, что ничего уютного в книге не замечает.       Потому что узнай он, сразу отнимет книгу и больше не покажет.       Несмотря на ее старательное «я ни о чем не подозреваю», научиться чарам оказалось несложно. Как только Люси идеально их произвела, то следом наложила на ключ. Зереф был прав — с ее магией следовать выучить заклинание еще много лет назад. Возможно, если бы Люси знала о нем, то давно заимела бы их в арсенале.       Связь была тихая, но постоянная, служа напоминанием, что духи всегда рядом. Не то чтобы Люси нуждалась в напоминаниях. Их узы сильнее любой магии.       Отчего-то подумалось, каково иметь связь с книгой ЭНДа… Люси яростно прогнала крамольную мысль. Ей без разницы. Связь все равно оборвется, если книга попадет в пространственный карман, а она валялась там у Зерефа почти все время. Не говоря уже о том, что следует называть иные причины неправильности таких уз.       Когда Зереф удостоверился, что с чарами она справилась, Люси нерешительно попросила: — Можно еще разочек взглянуть на ваше? У вас заклинание выходит не таким, когда я его применяю. — Чары работают по-другому, — предупредил Зереф. — Книга ЭНДа тянет силу из меня, дабы поддерживать свое существование, и я не могу полностью отрезать нить, которую показывал. — Все равно… — еле слышно пролепетала Люси, еще чуточку желая подержать книгу.       Молча, Зереф достал книгу из кармана и протянул ей. Быть может, жест его не был доверителен — уничтожить том Люси вряд ли могла в его присутствии, — но все равно казался ошеломляющим.       По рукам прокатилось тепло, напоминая об огромной доброте, исходившей от Зерефа при ее пробуждении. Доброте, чувстве принадлежности, безопасности, отсутствовавших все эти десять месяцев в ее жизни. Пальцы чесались от желания потрогать обложку, изучить каждый впалый шрамик или подпалину, вспомнить о потерянном. Но Зереф пристально за ней наблюдал и Люси не стала. — Зереф, можно спросить? — осмелилась Люси.       Спустя мгновением, он глянул на нее, ерзавшую в нетерпении. Люси подумала, что Зереф, как всегда, избежит вопроса, но взамен он спокойно сказал: — Ты всегда можешь спрашивать, Люси. При условии, что осознаешь мое право не отвечать. — Хорошо. Ну… что со мной произошло? Я не помню ничего между… ну, вы знаете… и моим пробуждением в лесу. — По правде говоря, трудно сказать, — сказал он серьезно. — Думаю, совокупность множества неблагоприятных факторов — твое отчаяние, упрямое несогласие с моими словами, беспомощность, подавляющие магию оковы — вызвало ответную реакцию твоей магии, управление которой перешло от сознательной воли к чистым, первобытным эмоциям. — Разве такое возможно?       Зереф пожал плечами. — Обычно нет, но магия действует странно на грани смерти и жизни. Думаю, твое волшебство отчаянно хотело сделать хоть что-нибудь, но не могло вырваться наружу, и поэтому удовлетворило твое желание избежать ситуации по-своему. Осмелюсь предположить, что обстоятельства были чрезвычайны — и, к счастью, их нельзя произвести точно также в будущем. — Как вы меня вернули? — тихо спросила Люси, не сомневаясь, что он смог. — Рассудил, что если это бессознательная реакция, ее можно обратить вспять противоположной эмоцией.       Люси вспоминала, как безопасно, тепло, как защищенно она себя чувствовала, вернувшись в реальность. Вспоминала, каким закрытым он был, и как потом впустил. Какой желанной она себя чувствовала. Словно дома. Он не притворялся, ведь только человек, понимавший ее, мог поделиться с нею частичкой себя. Тогда, Люси наконец осознала одну простую истину: именно его частичку она распознала в книге, покоившейся на ее ладонях. В книге, ценимой Зерефом больше всего на свете.       Люси поняла, почему он был так холоден, когда она вернулась. Если бы кто-то из них признал истину, Зерефу было бы нелегко притворяться равнодушным. Насколько же тонкую грань между заботой и безразличием он переступил, стремясь спасти ее жизнь? — Спасибо, — пробормотала она.       Он не изменился в лице. — Просто не делай так снова. — Вы тоже.       Зереф одарил ее быстрым сдержанным кивком — меньшее, что он мог сделать для нее. — Теперь я могу получить свою книгу обратно? — Ох… Точно. Пожалуйста, вот, — с невозмутимым лицом Люси вручила ему книгу ЭНДа, сразу исчезнувшую в его пространственном кармане. — Становится поздно, — сказал Зереф очевидное, переводя тему в более мирное русло. — До селений далеко. Хочешь идти в ночь или разбить лагерь? — Остановимся тут. У меня нет палатки или чего-то такого для лагеря, но… не то чтобы я жаловалась. Ваш костер будет гореть всю ночь?       Он кивнул. — Если захочу. — Будет замечательно, если захотите. — Что ж, тогда я пойду. — Не оставляйте меня.       Вылетевшие слова удивили даже ее. Зереф оглянулся на нее с обеспокоенным нечитаемым выражением лица. — Люси. — Не оставляйте. Мне точно всю ночь будут сниться кошмары, и единственное средство их избежать — видеть вас живым и здоровым. Вы ведь уйдете в глубь леса? Останьтесь у костра. Хотя бы на сегодня.       Он стиснул челюсти. — Плохая идея. — Прошу вас.       За ее умоляющими словами таилось нечто еще, так и не озвученное вслух, но, все равно им услышанное: что это он виноват, и Люси простит Зерефа, если он докажет, что правда понимает ее боль. — Хорошо. Останусь.       Зереф уселся по ту сторону костра. Поленья немного прогорели, но не сильно. Топливом для костра служила магия. Люси подумалось, что сегодня ночью она может согреться без огня.       Достав одеяло из рюкзака, она свернулась калачиком у костра, быстро провалившись в сон после долгого тяжелого дня.

***

      Разбуженная бешеным стучанием собственного сердца, с полузадушенным криком на губах, Люси сбросила оковы сна, вытянув руки со сжатыми кулаками вокруг воображаемой цепи.       Верный своему слову, Зереф был неподалеку: лежал, болтая ногами взад и вперед, и что-то написывал в одной из своих бесчисленных тетрадок.       Похоже, в страшном сне она закричала, потому что Зереф вскинул голову, непоколебимо встретив своими спокойными блестящими глазами ее безумные, жадно впившиеся в фигуру черного волшебника. — Все еще здесь, все еще жив. Спи, Люси, — он вздохнул. — Угу, — пробормотала она, на этот раз проваливаясь в менее беспокойные сны.

***

      Когда Люси очнулась ото сна во второй раз, костер едва горел, заливая поляну мрачными полусветами, в которых слегка проглядывалось чернильное небо. Зереф забросил работу и уснул над раскрытой тетрадью. Подушкой ему послужила наполовину исписанная страница, где каждая непонятная буква была каллиграфична до того момента, пока он, изнеможденный, не уронил на бумагу перо. Рядом аккуратной горкой возвышались справочники. Зереф лежал к угасающему жару спиной, свернув себя так, как это бывает удобно кошкам, детям и вечно молодым.       Зрелище это ей показалось таким необычным и неожиданно обыденным, что Люси заулыбалась, возвращаясь в царство Морфея, окончательно избавленного от кошмаров.

***

      В третий раз ее выбросил из сна скулеж.       Люси перекатилась на корточки, накрыла ладонью ключи и заозиралась в поиске диких зверей, подобравшихся слишком близко, пока они с Зерефом спали…       Пусто. Даже самый грозный хищник не приблизится к кругу мертвых деревьев. Единственные живые на поляне — она и…       И Зереф.       Люси вернулась в постель, когда жалобный звук вновь повторился. — Нет… умоляю… не уходи… — Зереф? — шепнула она.       Он не услышал. Шея его была искривлена под невообразимым углом, кулаки сжаты. Книги он разбросал. — Нет… мы должны пойти вместе…       Люси шагнула к нему, и вдруг его тело скрутило в судороге, подбросило листиком в буре. — Зереф?       В ответ — беззвучное рыдание. Он снова дернулся и затих.       Глубоко вздохнув, Люси отняла руку от звездных ключей и шагнула к нему. Тлеющие угли костра освещали его лицо недобрым светом. Кровавыми янтарными бисеринками пот прилипал к его лбу. — Зереф, с вами все хорошо?       Нет ответа. Грудь его вздымалась неровными вздохами. Люси ощутила беспокойство. Всегда надежный, пусть редко отзывчивый, Зереф вселял уверенность. Даже когда обижался, даже когда был уязвим, даже когда не контролировал проклятие, он всегда знал, что делать… в отличие от Люси, не имевшей ни малейшего понятия, знавшей лишь, что не позволит этому долго продолжаться. — Зереф, ну же, прошу. Просыпайтесь.       Отважившись, Люси потрясла Зерефа.       С истошным воплем он прорвался сквозь сонную завесу. Обретший форму неистовой черной бури, с рычанием обвившей его тело с какой-то осознанностью, вымывшейся из его разума. Глаза распахнулись, не увидев Люси.       И затем и ее взор заволокло. Померк свет. В ушах загрохотал поток теней, перед глазами пронеслась жизнь…       Что-то ударилось о живот, возвращая Люси краски перед лицом.       Ее швырнуло спиной о землю, следом плечом, коленом, и вскоре Люси совсем позабыла, где верх и низ, потому что и то и другое излучало крайнюю неумолимую враждебность. На пути вырос довольно крепкий ствол дерева, о который Люси ударилась, и лишь затем, с тучей звездочек над головой, остановилась.       На другом конце поляны вставал Зереф, расправляя плечи. — Люси, о чем ты только думаешь? — заорал он. — Я мог убить тебя! — Мне жаль! — завопила Люси непроизвольно. — Но вы страдали, а я не могла сидеть сложа руки! Я должна была попытаться! — Попытаться сделать что? Умереть? — прошипел Зереф, и его глаза во тьме вспыхнули багрянцем. — Или напугать меня до смерти, чтобы я на тебя набросился? Я и в лучшие времена едва справляюсь с проклятием, не говоря уже о полусонном состоянии! — А может это вам стоило предупредить меня? — обвиняюще выпалила Люси.       Сердце до сих пор заходилось бешеным стуком со скоростью сто миль в час. Ей было неведомо, осталась ли она жива лишь потому, что он успел вернуть контроль. Люси была слишком потрясена, а его злость совсем не помогала получить ответ. — Сколько раз мне еще повторить, чтобы ты отстала от меня? — огрызнулся Зереф.       Его слова имели смысл. Не доставай она его своей помощью, ничего бы не произошло.       Люси надулась и отвернулась.       Одну минуту душевных терзаний спустя, он грубо поинтересовался: — Ранена? — В порядке. Вы? — Лучше не бывает, — ответил Зереф с горечью. — Простите, — пролепетала Люси, извиняясь, что застала его таким хрупким. — Зереф, вы знали, что такое может произойти? Или догадывались. Вот почему спали подальше от меня?       Он сдержанно кивнул. — В том числе.       Люси подумалось, что Зереф, похоже благодарен ночи, опустившейся на них, и понадеялась, что Зереф поймет ее искренний порыв. — Когда ты попросила меня остаться, я решил не спать всю ночь, но в конце концом меня сморило магическое истощение. — Магическое истощение? — нахмурилась Люси. — Как вы вообще умудрились потратить всю магию? После побега времени прошло всего ничего.       Не отвечая, Зереф порылся в потухшем костре и выудил оттуда более-менее приличную ветку, воткнув ту в землю. Конец ветки вспыхнул белым пламенем, заменяя отсутствующую луну, а Люси опасливо приблизилась к нему. — С вами такое каждую ночь? — спросила она. — Бывают хорошие дни, бывают плохие, — сказал он уклончиво. — Обычно все не так уж плохо, но с того дня, как я начал странствовать в твоей компании, все становится только хуже.       По ее спине пробежала дрожь. — Почему?       Зереф не сводил с нее пристальный взгляд, который Люси начинала понимать. Он не собирался заговаривать об этом, а ей, в свою очередь, не следовало совать нос. — Я сделала что-то не так? — надавила Люси. — Потому что если скажете причину, я исправлюсь… — Дело не в этом… Это просто… чем ты являешься. Я прекрасно это понимал, когда привлек тебя к поискам… но, кажется, я не предугадал, как это меня коснется в будущем.       Он уткнулся в землю, уставившись на что-то за миллион миль отсюда, и Люси перевела тему. — Вы были в полном уме, когда мы познакомились. Вы дрыхли на моем диване, я заметила бы… ну, ваши страдания. — Ох… Я не спал в ту ночь. — Понятно… — протянула Люси. — Значит, говорите, не спали всю ночь? Расскажете, чем тогда маялись в моем доме? — Ты вроде бы не возражала против меня в твоей квартире, — увильнул от ответа Зереф. — Даже не прогнала.       Нет, с рук это ему не сойдет. — Сейчас я вас знаю. А тогда — нет. Поэтому ваши хождения-брождения ночью по моей квартире я посчитаю извращенскими, если не объяснитесь…       Люси ожидающе скрестила руки.       Зереф подтянул колени к груди, засмотревшись на серебристый огонек, трепещущий на слабом ветру.       Она все еще ждала. — Я придумывал отвлекающий маневр, — пробормотал он. — Чтобы нас не выследили. Это сложные чары, я потратил всю ночь на составление руны. — И кто, по-вашему, мог выследить нас?       Зереф промолчал. Спустя миг Люси резко вздохнула, догадавшись. — Нацу. Вы знали, что он пойдет за нами. Вы навредили ему?       Последние три слова прозвучали неприкрытым обвинением, на что Зереф устало качнул головой. — Я просто притупил его обоняние драгонслеера, вот и все. — Замечательно… Поверю вам на этот раз. — Правда остается правдой, веришь ты или нет, — заметил Зереф с беззлобной и такой привычной иронией, свидетельствующей, что он потихоньку выбирается на свет. — Думал, ты начнешь психовать. Нет? — Я не психую. Мне бы тоже не хотелось с ним видеться. Но я все равно немного злюсь, что вы ни разу об этом не упомянули. — Ну, узнай я о швырянии стола в тот вечер, я бы обязательно сказал, — согласился Зереф, слабо улыбнувшись. — Как тебе такое в голову взбрело? — Я…       Люси не хотелось рассказывать тогда, не хотелось и сейчас, но хранить секреты в ночь, подобную этой, казалось неправильным. Не после всех их бурных откровений. — Если вы правда следили за гильдией, — негромко начала Люси, — то знаете, что последние десять месяцев Нацу тренировался в горах. — Да. Из-за роспуска гильдии. — Нет, не поэтому. Он ушел ночью перед роспуском Хвоста Феи. Даже не знал, что гильдии больше не существует, пока я ему не сказала в Крокусе. — Ох?.. Не знал.       Зереф выглядел заинтригованным. Говорил ли он из вежливости или искренне любопытничал, Люси сказать не могла, но все равно приободрилась. — Все случилось после сражения с Тартаросом. Все пытались смириться с потерями, гильдия лежала в руинах. В те времена мы больше всего нуждались друг в друге. Что будем вместе и все невзгоды по плечу… думала я. Потому что тем вечером Нацу пропал.       Он не сказал ничего. Оставил письмо. Возможно, впервые за вечность взял ручку и написал что-то. Оно было… равнодушным. Я бы поняла, попроси он оставить его одного, но Нацу должен сказать. После месяцев дружбы и напарничества я искренне верила, что заслужила хотя бы нескольких слов.       На следующий день гильдия распустилась. Грей и Джувия ушли куда-то вдвоем. Гажил и Леви — тоже. Эрзу после сражения тянуло в сторону Греха Ведьмы. Лаксус ушел с командой, Мира — с сестрой, Кана — искать Гилдартса, Венди и Чарли — искать Чешую Змеи Девы… ну, вы лучше меня знаете об этом. Всем было куда идти и с кем идти… кроме меня. Мой напарник, мой самый лучший друг, бросил меня, оставив одну.       Как легко вырывались слова, пока глубокие черные глаза молчаливо впитывали каждое слово. — Но я злилась не поэтому. Чуть-чуть разве что. У Нацу был Хэппи, а у меня никого. Не его вина, ведь он не знал о роспуске гильдии или о моем грядущем одиночестве. Он совсем недавно потерял отца и желал справиться с болью сам. То, что я хотела утешить собственную боль потери с помощью самых близких друзей, не привязывало его ко мне… Я могла понять даже это. Нет, причина моего бешенства в день его возвращения заключалась в том, что он повел себя так, словно ничего не изменилось. — И что потом? — подтолкнул ее Зереф.       Люси втянула воздух. Выдохнула. — Ему и в голову не пришло, что его внезапный уход ранил меня. Даже после моих слов о роспуске гильдии. Я правда боролась каждый божий день, все десять месяцев, но даже когда в лоб ему это сказала, Нацу не понял, какую роль во всем сыграл. Я с радостью бы его простила, признай он, что виноват… но нет.       Люси вздохнула еще раз, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. — Но швырнула стол я не из-за этого. — Из-за чего тогда? — Из-за его просьбы сопровождать его ради возвращения Хвоста Феи. — Ох? — Зереф слегка развеселился. — Должен ли считать себя счастливчиком, что получил только стрелу в плечо?       Люси нерадостно рассмеялась. — Вы просто не довели меня до ручки. А еще… я сказала слово «просьба», но Нацу такой Нацу. Скорее, он заявил о намерении отправиться в путешествие и предположил, что я присоединюсь. — Ах… Теперь начинаю понимать.       Люси кивнула. — Дело не в его непонимании совершенных поступков. Он пропал, не оставив ни словечка… а потом пришел, ожидая, что мы вернемся к тому, на чем остановились. Нацу считал, что ему все дозволено, и все будет как раньше. Он думал, я ждала его возвращения. А не искала новую работу, не училась сама справляться с горечью потерь, не пыталась найти себе место в Крокусе. Просто решил, что я поставила ради него жизнь на паузу, чтобы однажды он милостиво вернулся как ни в чем не бывало.       Шепотом, гулко пронесшимся по мертвой поляне, Люси добавила: — Но что-то поменялось. Для него десять месяцев были ничем, но для меня… они действительно были не лучшим временем. Как он мог так поступить со мной?       Воцарилась тишина, пока плечи Люси сотрясались от еле сдерживаемых слез, и она чувствовала благодарность к ночи, скрывшей ее во тьме.       Зереф нарушил молчание. — Нацу никогда не оставался один. Он не знает, каково это. — Угу, — Люси согласно шмыгнула носом. — Его всегда окружали люди. Сначала Игнил, потом гильдия, Хэппи… Может, он просто не способен понять.       Бесполезно прятаться в ночную тень, если голос предательски ломается, дрожит. Она вытерла слезы, пытаясь продолжить. — Я была так зла, — всхлипнула Люси. — Но я не ненавидела его… Временами Нацу полнейший идиот, но все равно мой лучший друг. И даже после всех моих злых слов, даже после моего броска столом, он все равно кидается в опасность, лишь бы уберечь меня от вас! Просто хочу проверить, как он там. Хочу поговорить… Извиниться. — Мне жаль, Люси, — произнес Зереф, когда она закончила. — Я правда не знаю, что сказать. — Ничего страшного, — она сглотнула, отважившись: — Зереф, если я поклянусь молчать и не задавать вопросов, вы найдете Нацу с помощью вашего таинственного метода?       Он опустил глаза, и сердце Люси пропустило удар. Если Зереф соглашался, он не раздумывал долго. — Не сработает, — вздохнул он. — Могу сказать, насколько он далеко и в какой стороне находится, но не с точностью карты. По крайней мере, не с такого расстояния. Подозреваю, Нацу напал на другое логово Аватара, или его перевезли куда-то еще после захвата. — Вы могли бы поискать его, опираясь на описанные вами ощущения, — возразила Люси. — Мог бы. Но наша миссия не приемлет такого шага. Как и планировали, мы двинемся в Голубой Пегас, — поднятой рукой Зереф оборвал ее возражения. — Скажу лишь, что Нацу не ранен, а еще я искренне верю, что Аватар давно мог убить его. Такой ответ тебя удовлетворит?       Люси колебалась. — Вы ведь не врете? — Если бы хотел соврать, сказал бы, что Нацу в Голубом Пегасе, — заметил Зереф беспечно. — Дельное замечание, но вы уклоняетесь от ответа. — Это правда, Люси. Жизнь Нацу не в опасности. Лично я не верю. — Хорошо. Ну, мы увидимся рано или поздно, правда? — Наверняка.       Вздохнув, Люси растянулась на земле, лениво пытаясь найти во тьме проблески рассвета. — Наша миссия не слишком-то идет по маслу, ага? Мы так и не нашли ни Леви, ни Гажила, а Нацу в плену у Аватара, и над Греем висит серьезная опасность, особенно если они узнали о его шпионстве после нашего спасения. — Не говоря о наших блужданиях в Голубой Пегас. Которые, напоминаю, мы возобновим завтра утром. — После того как доложу о произошедшем Джерару и Эрзе, — вставила Люси. — Без проблем, но, если пробудешь у них дольше пятнадцати минут, я пойду за тобой.       Люси нахмурилась, но спорить не стала, не желая попадать в очередные передряги. Зереф согласился зайти в церковь Аватара перед дорогой в Голубой Пегас — таков был изначальный уговор.       Люси вспомнила кое о чем еще.       Постаравшись сказать следующее максимально невинным, безобидным голоском, она произнесла: — Зереф, раз уж я поделилась с вами случившимся со мной и Нацу, может, тоже немного расскажете о себе?       Он и головы не повернул. — Не хочу говорить о себе. — Понимаю. Правда. Но… я продолжу ошибаться рядом с вами, если не пойму причину. После всего произошедшего, думаю, я хочу узнать вас немного лучше.       Ее сердце снова дрогнуло. Осторожно, Люси надавила: — Не смотря ни на что, мы пойдем в Голубой Пегас. Не считайте это платой. Хочу, потому что вы мне небезразличны, и желаю узнать вас. Как вы любите приговаривать, вы не совсем уж неразумный человек…       Люси ясно помнила его ломающийся голос, когда Зереф говорил, что не мог сидеть и смотреть, как ее пытают. Он считался человеком не меньше остальных. — Почему все считают вас таким? — Моя жизнь наполнена достаточным числом ошибок, позволяющих ответить на твой вопрос без моей биографии, которую ты жаждешь, — последовал тяжелый ответ. — Но, полагаю… Это долгая и не очень веселая история, Люси. И я ни с кем никогда ею не делился. — Ни с кем? За четыреста лет?       Зереф потряс головой. — Многое знала Анна. Игнил… но и они сами — часть истории. С тех пор… не находилось времени или было не до этого. Так что нет, ни с кем. — Думаете, вам станет легче, если выговоритесь? — С чего бы? — проворчал Зереф. — Не узнаете, пока не попробуете, — возразила она и, мягче, добавила: — Я слушаю. Также, как слушали вы.       Настала ее очередь ждать, а его — подыскивать слова. Люси терпеливо сидела, нервно ерзая. И когда она начала верить в его отказ, Зереф, наконец, заговорил. — Я родился в крошечном королевство, звавшемся Карлигной, которое сейчас является частью Фиора на северо-западе, — начал он с простых фактов. — Нас было четверо: мои родители, я, мой младший брат. Мы жили в глухом городке, давно канувшем в лету. Я был счастлив, наверное… Не очень помню. Это было так давно.       Все началось в день, который я вряд ли когда смогу выветрить из памяти. Началось за день до окончания приема заявок на поступление в Милдианскую Академию магии, престижнейшую в мире. Она принимала студентов раз в три года, и со всех концов континентов туда съезжались лучшие ученые, хотя из-за Драконьих Войн путешествовать было смертельно опасно. Я могу по пальцам пересчитать выдающихся волшебников, не учившихся и не преподававших в Академии. И половина из них училась магии у драконов, что не считается.       Его лицо озарилось слабой улыбкой. — Не смотря ни на что, я решил заполучить место в Академии. Итак, история, которую ты так жаждешь услышать, началась с незначительнейшего конфликта. Как я уже сказал, все случилось за день до окончания срока подачи заявок. Я хотел поработать над статьей, которую думал подать в Академию. А мой брат хотел поиграть в лесу. Родители же сказали присмотреть за ним. Я отказался. — Это… выглядит обоснованным, — вклинилась Люси. — Вы могли играть с братом хоть каждый день, но заявление нужно было подать именно в тот день, верно? — Все так, — подтвердил Зереф. — Только вот последние полгода я только и делал, что пользовался этим предлогом каждый день. Я написал пятьдесят работ, и каждая из них была достаточно хороша, чтобы открыть мне двери в Академию… однако, поданная тобой работа была не просто демонстрацией твоих талантов — это был твой собственный проект на следующие три года обучения. Я писал о пространственно-временной магии, о вероятных способах смягчения побочных эффектов магии драгонслееров, о возможных новых видах магии, могущих обойти врожденную сопротивляемость драконов к магии без постоянной нужды в драгонслеерах… и все эти статьи могли перевернуть мир, вот только я понятия не имел, на чем хочу остановиться. Я не знал, чем хочу заниматься в будущем. Просто безостановочно читал и писал, ожидая, когда меня осенит.       Мои родители не понимали моей увлеченности. Ну, они вообще мало что смыслили в магии или в Академии. Когда они не отговаривали меня от поступления, то настаивали на том, чтобы я уже сдал всю мою писанину и покончил с этим. Они говорили, впереди у меня вся жизнь, чтобы учиться. И не нужно придавать этому большое значение.       Ну, я был не слишком обеспокоен. Я привык к непониманию. Единственным, кто меня поддерживал, был мой младший брат, и, честно говоря, мне хватало его одного. Думаю, он по-настоящему верил в мою всесильность. Он ходил за мной хвостиком, когда я тайком залезал в библиотеку Академии, понимаешь? Сам он едва ли мог прочитать страницу, но его это не заботило. Мы вместе бежали со всех ног от дежурных, или, иногда, он искал мне книги и потом возвращал, когда я заканчивал…       Его улыбка сползла с лица. — Но он был маленький, и иногда хотел просто поиграть или пошалить, а в тот день я не находил времени ни на него, ни на кого-то еще. Я сбежал в Академию, залез в библиотеку и промаялся там целый день, пытаясь найти тему для исследования, которой стоило посвятить всю жизнь. Я не думал ни о чем другом, пока не закрылась библиотека, а я не вернулся домой. Пока меня не было, моя деревня стала полем боя двух драконов. Не выжил никто. Вся моя семья погибла. — Мне жаль, — прошептала Люси. — Это было так давно, — Зереф пожал плечами. — Хотя, стало началом всего. Всего, что я совершил… или кем стал. — Но вы не виноваты! — О, я знаю, — серебряное пламя отчаянно затанцевало в его глазах. — Я не дурак, Люси. Будь я там, я бы тоже умер. Но, было бы моему брату не так страшно, окажись я рядом, чтобы держать его руку, пока рушится потолок? Может быть, и так… — отрешенно раздумывал Зереф. — Но, зная его, он был бы гораздо счастливее, если бы я уцелел. Вряд ли для меня существовал шанс спастись. — Так… вы не поэтому стали злым и поклялись отомстить всему миру?       Зереф рассмеялся. — Что за чепуха. Мне было только восемь. Ты можешь представить восьмилетку, клянущуюся отомстить всему миру? — Я не… погодите, вы ведь упоминали о поступлении в университет? В восьмилетнем возрасте? — Угу. Хотел закончить в двенадцать. — В те времена считалось нормальным, когда восьмилетние дети поступали в магические академии? — Не больше, чем сейчас, — заверил он. — Я злой гений, Люси. Не моя вина, что учебники истории обычно опускают вторую половину этого эпитета. — Вы и злым не слишком кажетесь. — У тебя явно пробелы в образовании, — зевнул Зереф, ложась и закладывая ладони под голову. — Как я слышала, те учебники о вас явно не стоят той бумаги, на которой написаны, — ответила она прохладно. — Итак, если вы не сразу заразились манией величия, дабы уничтожить потом мир, то что делали? — Ну…       Зереф задумался, вперившись в бархатистую пустоту небес черным (темнее самого неба) взором. — Не пойми меня неправильно, — продолжил он тихо. — Я очень расстроился… но для меня это было не отчаяние или апатия, а мотивация. Я не спал всю ночь, а на следующее утро представил в Академии доклад под названием «Исследования жизни и смерти». Я вознамерился вернуть брата к жизни.       Глаза Люси распахнулись. — Вам удалось?       Звезды, казалось, сделали сделали круг над планетой, пока он думал над ответом. — Да… и нет. — Ну, понятнее не стало. — Придержи коней, пытаясь сразу узнать концовку, — знакомо ухмыльнулся Зереф, и Люси поняла, как сильно скучала по этому выражению на его лице.       Может, это их разговоры по душам или произошедшее забывалось, но Зереф все больше походил на человека, которого она знала. — Ну и ладно, — Люси надулась, давя улыбку. — Тогда пойдем длинным путем. Расскажите об Академии. — Нет. Довольно разговоров, — он завозился, повернулся к ней спиной, и лишь затем, почти неслышно, пробормотал: — На сегодня. — Ладно, — уступила Люси. — Спасибо за разговор. И… за все.       Тишина.       Она улыбнулась. Большего Люси и не ожидала. — Зереф, вы собираетесь спать? — Да. Ох… Мне следует уйти, — Зереф прозвучал растерянно, словно удивленный, как это он посмел так сильно расслабиться. — Нет, не надо. Вам не нужно коротать ночь в одиночку. Обещаю, я больше не подойду или… не решусь на какую-нибудь глупость. — Люси… — Я серьезно.       После ночи споров и непониманий, после скрытых веками от чужого глаза ран, после дружбы и доверия выгонять Зерефа вариться в собственных мыслях и проклятии казалось немыслимым. — Я вряд ли засну, так что… все нормально.       Когда он уставился на нее недоуменно, словно искренне пытаясь разгадать ее скрытые мотивы, Люси поставила точку в их споре: — О, думаю, вам это понадобится.       Она протянула ему одеяло. Единственное на двоих, поскольку в поход Люси не собиралась, а Зереф не заботился о повседневных вещах. — Мне не нужно. — Я настаиваю.       В его глазах сквозила горечь. — Люси, мне снятся кошмары не из-за холода.       Люси и без того прекрасно знала. Кошмары — крошечная вещь по сравнению с тем, что он испытывает каждый день из-за проклятия. Незначительный симптом огромной проблемы, заключавшейся в его неспособности или нежелании заботиться о себе. Его искренняя вера в собственную неприхотливость не означала отсутствие проблемы. И было неправильно, что он не хотел ее исправить.       Зереф мог найти сотню причин отказаться, так что Люси зажмурилась и выпалила: — Сделайте мне одолжение.       И хотя Зереф неодобрительно качнул головой, хотя и вздохнул с нескрываемой неохотой, в ту ночь она знала — Зереф не откажет. Взяв одеяло, он лег по другую сторону, затем, словно решал самую трудную задачу на свете, замотался в одеяло и, похожий на недовольную гусеницу, лег отдыхать.       Люси улыбнулась его откровенно детскому поведению.       Она правда не могла уснуть. Слишком много всего навалилось, чтобы задумываться о сне.       Она думала о юном вундеркинде, которого не понимали родители и боготворил потерянный брат, ставший жертвой трагедии… И мальчик, которого она вообразила, обожал магию, обожал учиться, скрывая страшную печаль. В лежащем мужчине перед ней, она теперь видела не бессердечного злодея, которого боялась до их встречи, а тень несчастного ребенка.       Она думала о его откровении и одиночестве.       Она думала о несправедливости… и о том, что не может ничего исправить.       Поэтому желала быть просто рядом. Если он, конечно, позволит.       На той стороне поляны одна маленькая рука крепко, словно за спасительный круг, вцепилась в одеяло. До конца ночи Зереф не издал ни звука.