Мумия

      Джеймс испуганно смотрит по сторонам. Таких событий он не видел даже в кинофильмах, а ведь сейчас вполне себе реальность начинает рушиться на глазах. Сверкающая на чёрном небе молния лишь усиливает ощущение приближающегося конца, и чувство вины перед всей планетой уколом бьёт в юное сердце. Супамон в ужасе вскрикивает, когда огненные шары приземляются в паре метрах от него, нещадно поглощая пламенем человека. Эти крики юноша долго не сможет забыть, ведь невозможно даже вообразить, какие муки испытывает тот, кто горит заживо. Великие строения, что поддерживаю величие некогда великого Египта, в одночасье, начинают разваливаться, поскольку сила гнева и злобы восставшей Мумии не может по достоинству оценить ту красоту и значимость сооружений, что, отныне, являются лишь грудой камней.       Может, странно, что Супамон переживает о подобном, но вот такой он человек. Сердце болит и за людей, и за многовековые постройки, которые тоже имеют свою душу.       Сирапхоп же на печаль времени не оставляет — у него и без того забот хватает. Поучаствовав в войне, у парня выработался своеобразный иммунитет к смерти, хотя это вовсе не значит, что Нэт обесценивает человеческую жизнь. Но сейчас важнее всего уберечь от огненных огней Джеймса, именно поэтому Нэт, крепче сжимая тонкую кисть пальцами, утягивает парня как можно дальше от открытого пространства, постепенно двигаясь к лестнице.       Страшные крики агонии, звуки падающих камней и полуразбитых башен, свист ветра и раскаты громы — всё это сливается в одну симфонию, что можно нарекнуть «Началом Апокалипсиса», но как хорошо, что музыкантов среди нас нет. Уже находясь возле лестницы, Нэт, глазами, что полны шока и ужаса, улавливает среди всех звуков слабый, мелкий, где-то рядом. Буквально за спиной.       Повинуясь инстинктам, Сирапхоп чуть поворачивается, встречаясь с пытающимся сбежать Бэнни. Вот так интересно! — Эй! — резко подрывается с места Сирапхоп, хватая проворного парня за грудки. Джеймс же продолжает наблюдать за происходящим, опасаясь, что один из этих огненных шаров прилетит прямо в них. А умирать им сейчас никак нельзя, ведь вернуть мёртвого в его царство предстоит именно Нэту и Джеймсу. — Бэнни! Подлец, где ты был?! — прижав зашуганного труса к стене, брюнет всё же отпускает его, делая шаг назад. Учитывая, какой Бэнни человек, то вряд ли предпримет попытку оказать сопротивление, чтобы сбежать, вот только дикий, гулкий вой, раздавшийся с одной из комнат на втором этаже, резко меняет всю картину.       Обескураженный страшным звуком, Нэт, уже догадываясь, кому принадлежит этот вой, упускает Бэнни, который осторожно сбегает по ступенькам вниз, как можно скорее ретируясь. Тихо цокнув, Сирапхоп протягивает руку Джеймсу, в чьих глазах, может, и плещется страх, но не меньше в них и смелости. Крепко держа Супамона, Сирапхоп достаёт один из своих пистолетов, быстрыми шагами преодолевая лестничные пролёты.       У Супамона кожа немеет от испытываемого стресса в данный момент, но парень уверен, как никогда, в том, что они с Нэтом обязаны любым способом остановить мертвеца. Чтобы не происходило, где бы он не находился — они отправятся за ним, чтобы встать на его пути. Благо, в данный момент далеко идти не надо. Всего-то подняться на второй этаж, в комнату американцев. Но от скорой встречи с трупом сердце так быстро бьётся в панике. Просто воочию видеть разлагающий труп, который ходит, дышит и говорит — невероятное напряжение.       Им бы хотелось успеть, чтобы помочь Бёрнсу, вот только время играет не в их пользу. Джеймс с ужасом округляет глаза, прикрывая рот ладонями. Бёрнс — замечательный молодой исследователь теперь мёртв. Сидит в кресле, словно так и должно быть, буквально высушенный. Подобно мумиям, что находят при раскопках. Это… очень печально. Получается, что легенда настолько правдива?       Секундный шок сменяется настороженностью и отвращением. Прямо возле камина, стоя к ним спиной, Мумия продолжает процесс своего восстановления. Иссушив Бёрнса, мертвец, получается, забрал себе его жизненные возможности — по оголённым костям, покрытым редкими кусками мяса и ошмётками бинтов, начинают разрастаться мышечные ткани, сопровождая весь процесс весьма неприятным звуком. От этой картины у Джеймса желудок сводит от тошноты. Что важнее, это их вторая встреча — первая была такой сумбурной, да ещё и в темноте, но сейчас Мумию так хорошо видно! От этого только страшнее.       Издав страшный рык, поворачиваясь лицом к нежеланным гостям, и, видимо, узнав Нэта, вновь кричит в его сторону. У Джеймса же вот-вот глаза из орбит выпадут, потому что он просто в нечеловеческом шоке и ужасе, и что вообще происходит?! Теперь, при свете дня, Супамон так чётко, к сожалению, видит Мумию во всех деталях — это мясо, которое покрывает кости, глазные яблоки, не покрытые ничем и запах… смерти.       Ой…       Сирапхоп-то, к слову, ошеломлён не меньше Джеймса. Когда он говорил про зло, что хранит в себе Хамунаптра, едва ли он предполагал… такое! — У нас, — даже не моргая, в изумлении смотря на живой труп, очень большие проблемы, — ещё раз повторяет Нэт, отчеканивая каждое слово. И вот с ним он хотел оставить Супамона? Да у него рассудок помутился, не иначе!       Когда Мумия начинает двигаться в их сторону, Нэт сразу же открывает огонь с двух пистолетов, сокрушаясь если не уверенностью, с которой движется мертвец, так с того, что эти пули никакого вреда ему не наносят. Он даже не до конца покрылся мышцами, не говоря уже о коже, да и органы не все есть — это, блять, видно, потому что в его теле всё ещё полно дыр.       Джеймс вскрикивает от оглушающего звука, прикрывая уши, но не сводит глаз с приближающейся к ним опасности. Инстинктивно Супамон начинает пятиться назад, когда замечает, как в комнату вбегает Джимми и Дэниэлс с Хэндерсоном. Порадоваться бы, что помощь прибыла, вот только Мумия, уже дошедшая до них, вытянув руки вперёд, хватает Сирапхопа за рубашку, отшвыривая в сторону других парней так, словно Нэт маленький камешек, который ничего не весит.       Супамон успевает только охнуть от удивления, как вдруг приходит осознание собственной беды. Мумия нацелена на него. Супамон буквально слышит, как он дышит, видит, как перекатываются мышцы на теле мертвеца, пока он поворачивается к нему лицом, пока начинает идти к нему. Если вы спросите о самых страшных кошмарах, Супамон, несомненно, назовёт тело, покрытое кусками мяса. А по-другому и не скажешь. Что не утаивается от внимания Джеймса, это мягкость во взгляде, с которой Мумия смотрит на него. Не так как на Нэта, на других парней — по-особенному, но от этого лишь страшнее. Не справляясь с чувством отвращения от внешнего облика их «нового друга», Супамон пятится назад, жалобно попискивая. Пока мертвец продолжает медленно приближаться к нему, пока с нежностью продолжает смотреть, сердце Джеймса готово вывернуться наизнанку из-за переполняющего его адреналина, но даже в таком положении разум продолжает кричать: на твоём месте он видит кого-то другого. — Ты вернул меня к жизни… — сипит Мумия, пока Супамон продолжает пятиться назад. – Благодарю тебя…       Ой! Да сказать бы, что вообще не вопрос, всегда пожалуйста, да обращайся, но, ё-моё, он наклоняется к Супамону! Джеймсу больше некуда отступать, ведь спиной он уже упёрся в книжные полки, и теперь парню остаётся лишь наблюдать за тем, как над ним возвышается полуразложившееся тело, как непривычно и странно выглядит вздымающаяся из-за дыхания грудь мертвеца, как в нос бьёт едкий запах смерти и… Он не готов к такому. Он не готов целовать Мумию! Господи прости…       Однако, мертвец ведь видит кого-то на месте Супамона и именно потому так тянется к парню. Уже склонившись, готовясь коснуться желанных губ, Мумия вдруг отвлекается на раздающиеся звуки клавиш. Супамон же вот-вот в обморок свалиться — перед глазами, наверное, ещё долгое время будут стоять мышечные нити на скулах, через которые возможно увидеть прогнившие зубы, да и, в целом, рот.       Но кошка, без причины решившая полазить по пианино, вызывает настоящую панику у мертвеца. Не преобразившееся лицо искажает страх и смятение, а следом, жестом одной руки, Мумия окружает себя миллионами мелких песчинок, возможно, и сам преобразуясь в них. Никому же доподлинно неизвестно, каким силами наделённым этот проклятый, но словно маленькая буря кружит по комнате, прежде чем в панике скрывается за окном, плотно захлопнув за собой ставни.       Степень смятения, шока, отрицания и страха — где-то между очень и очень и охуеть как сильно.       Вовсе глаза смотря перед собой, Сирапхоп по слогам вновь повторяет: — У нас очень большие проблемы.       Кажется, проблемы — это не совсем то слово, потому что у катастрофы намного больше возможностей.       Едва успев прийти в себя после сильного потрясения, Джеймс сообщает всем парням, что им необходимо посетить библиотеку в Каирском музее. Ведь именно там находится человек, способный дать им все ответы на возникшие вопросы. А таковых — мама не горюй! На Дэниэлса и Хэндерсона без слёз не взглянешь — мало того, он потеряли своего друга, так и сами, в любой момент, станут следующими жертвами ожившего трупа. Не более получаса они проводят в полной тишине, ведь каждому необходимо привести мысли в порядок, хоть немного перевести дыхание. Происходящее с ними напоминает ночной кошмар, и каждый из парней надеется, что скоро всё закончится.       Немного позже, пока Дэниэлс и Хэндерсон занимаются проблемами с транспортировкой тела Бёрнса — попробуй, объясни полиции, как такое могло случиться, Нэт и Джеймс решают поговорить, чтобы прояснить некоторые моменты в утреннем разногласии. На фоне происходящего, от этого очень некомфортно, но в лице собственной жизни — безумно важно. — Прости меня… — облокотившись о стену плечом, Нэт виновато смотрит на Джеймса, стоящего напротив. Обняв себя руками, Супамон внимательно смотрит за парнем своими большими и доверчивыми глазами. — Я н-не злюсь… — Мне не стоило говорить всего этого, — нервно улыбается брюнет, неловко отводя взгляд. Припоминая всё то, что вырвалось с его уст, становится очень стыдно. — Я просто хотел… защитить тебя…       Бабочки в животе Супамона пускаются в пляс. Ему просто некого защищать, — думал Джеймс, — и вы только можете представить, какими яркими вспышками разносится по каждой клеточке тела восторг от услышанных слов? Счастье буквально начинает заполнять всё тело. — Т-так защити, — Супамон не в силах сдержать счастливой, но краткой улыбки. Его лицо покрывается румянцем, и если не обращать внимания на негодующее цоканье Джимми со стороны, то это очень романтичный и чувственный момент. — Нэт… — Джеймс неуверенно кладёт ладонь на предплечье парня, лишь сильнее загораясь, когда Сирапхоп кладёт свою ладонь поверх.       Конечно же защитит. Он обязательно спасёт Джеймса от этой Мумии, чего бы это ему не стоило.       Дождавшись, когда американцы закончат с полицией, под руководством Супамона они направляются в Каирский музей. От отеля это не особо далеко, но учитывая всё то, что происходит вокруг, даже самая короткая прогулка на улице сулит стать последней. Хотя они, в итоге, и добираются без проишествий, парни без конца обсуждают Мумию. Начиная с факта ошибки собственного присутствия в Хамунаптре, заканчивая парадоксальным интересом трупа к Джеймсу. Думаю, это было бы сложно не заметить. Уже зайдя в здание и направляясь в один из залов музея, где, по словам Мухаммеда — одного из работников, сейчас находится руководитель библиотеки, обсуждения Мумии активно продолжаются. — Ему нравится Джеймс, — продолжает настаивать Джимми, несмотря на негодование во взгляде Сирапхопа. Старший Супамон уже успел весь мозг ему проесть этой информацией — спасибо, он осознал-понял-принял, даже увидел сам! От этого, блять, легче не становится, потому что Нэт тоже заинтересован в Джеймсе и едва ли готов делить его с кем-то. Тем более с трёхтысячелетнем трупом.       Вот только сердечные негодования Сирапхопа мало кого волнуют.       Дэниэлс поддерживает эту беседу: — Но почему? — И что ему надо? — Хэндерсон тоже не отстаёт.       Но какой прок говорить об этом, если ответов нет? Нужно спросить прямо у Мумии, но ответит ли она? — Только один человек может знать, — задумчиво произносит Супамон, теперь так отчётливо понимая, почему Тэрренс попытался сжечь карту, почему пытался убедить братьев не искать Хамунаптру. Это всё не совпадения — руководитель библиотеке точно знал о том, что скрывают эти пески. Но стоит им свернуть в зал, Супамон удивлённо вскрикивает. — Вы?!       Меньше всего они ожидали увидеть здесь Ардета — предводителя меджаев, что нападали на них. Нэт, Джимми, Дэниэлс и Хэндерсон сразу же направляют своё оружие на арабского мужчину в чёрных одеяниях. Они видят в нём врага, чувствуют опасность, но, порой, всё не то, чем кажется. — Мистер Супамон, — с улыбкой приветствует его Тэрренс, словно не замечая всей напряжённости во встрече, — джентльмены! — Почему этот человек здесь? — настойчиво обращается Супамон к своему руководителю, отказываясь воспринимать Ардета за возможного союзника. Его люди пытались убить самого Джеймса, едва не убили Нэта… — Вы правда хотите знать или же предпочтёте застрелись нас? — но Тэрренс подходит к этой ситуации с юмором, видимо, точно зная, что правда на его стороне. В любом случае, он сделал всё, чтобы помешать двум проблемным братьям найти Хамунаптру. Теперь остаётся только собраться вместе, понять всю картину и найти решение.       Сирапхоп первым опускает оружие. Ему не очень хочется вновь вступать в вооружённый конфликт, к тому же происходящие события требуют крайне подробных пояснений, иначе он просто с ума сойдёт. — После того, что я видел, — пряча оружие, — мне срочно нужны объяснения, — мирно произносит Нэт, ободряюще похлопывая Супамона по спине. Он видит, что парень напряжён и подозрителен, потому старается показать, дать почувствовать, что можно расслабиться, ведь от этих людей опасность не исходит. Во всяком случае, брюнет не ощущает этого. — Х-хорошо, — согласно кивает Супамон, нервно вздыхая. Он уже не знает, в ком можно видеть друга, а в ком врага, ведь все его жизненные устои в одну минуту развернулись в другом направлении. — Прошу вас, — улыбается парням Тэрренс, приглашая присесть на свободные стулья. Вероятно, в другой обстановке он никогда не позволил бы сделать этого, ведь этим экспонатам тысячи лет, однако сейчас, когда мир готовится познать вкус адского пламени, подобные мысли уходят на задний план. Если Нэт и Хэндерсон принимают предложение, вальяжно усаживаясь в стулья фараонов, то Джимми, не изменяя себе, предпочитает забраться в колесницу с фараоном — весело, наверное. — Итак, — вздыхает Сирапхоп, вытягивая ноги на старую коробку, — объясните, что ли, что вас связывает друг с другом? — Сирапхопу это правда интересно. А то весьма странная картина получается: работодатель Джеймса и потенциальный убийца Нэта в одном помещении, так ещё, судя по всему, не чужие друг другу люди. Здесь складывается предположение, что либо Ардет хороший человек, либо же Тэрренс плохой.       Супамон же встаёт рядом с Нэтом, нервно начиная потирать кулон своей мамы. Он всё ещё подозрительно косится на Ардета, ведь его люди напали на них, погубив столько невинных жизней! Даже если это было ради благой цели… так ведь… нельзя?.. — Мы члены тайного общества, — спокойно начинает объяснение Тэрренс. — Более трёх тысяч лет мы охраняли Город Мёртвых, — мужчина подходит к трону фараона, усаживаясь на него. — Мы поклялись сделать всё, — вздыхает он, смотря на Ардета, — чтобы жрец — Джосс, тот, которого вы воскресили, — посматривая в сторону Супамона, — не смог вернуться в наш мир.       Подумать только. Столетия менялись одно за другим, пока тайное общество прикладывало столько усилий, чтобы на века похоронить правду о Хамунаптре во времени. Теперь-то Джеймс понимает, почему Тэрренс был так категоричен! — Джосс, — шепчет Супамон, хмурясь. Он точно встречал упоминания об этом имени раньше. — Э-это был жрец С-Сэте первого?..       Тэрренс коротко кивает. Но упоминания об этом человеке очень размытые. Вернее, сложилось впечатление, что, в какой-то момент, он просто исчез из того периода жизни, потому что его имя перестало упоминаться хоть где-то.       Куда страннее понимать, что жрец фараона, живший сотни веков назад, вдруг ходит по земле, преследуя тебе. Безумнее лишь попытка поцелуя. Бр-р-р… — А из-за вас, — строго и холодно говорит Ардет Супамону, вздрагивающему от неожиданного обращения к себя, — он здесь.       Это они виноваты, что ли? Меджай прямо обвиняет их? Они же не могли предположить, что существует в мире сила, способная творить такие вещи! Люди с образованием никогда бы не поверили в байки о «зле, скрытом в Хамунаптре». Но Нэт согласен с Ардетом, так что машинально кивает головой. Чего отрицать-то? Это факт.       Но Супамона больше другое беспокоит. Теперь он понимает, почему меджаи преследовали их, почему нападали, пытаясь выкрасть карту и ключ — всё становится настолько очевидным, что возмущения с новыми силами вспыхивают в Джеймсе. — Т-то есть по-вашему, — отказываясь верить в собственные слова, Джеймс обращается к Тэрренсу и Ардету, — это о-оправдывает убийства н-н-невинных людей?       Хоть кто-нибудь ещё понимает, насколько это ужасно? Жестоко и неправильно! Они должны были найти другой способ решить эту проблему, не прибегая к убийству людей, которые вообще никак не были замешаны в этой истории. — Чтобы мир спасти? — риторически уточняет Тэрренс, переглядываясь с Ардетом. — Дайте-ка подумать… Да!       Джеймс ушам своим не верит. Стараясь подавить негодование по этому вопросу, он начинает расхаживать взад-вперёд, не отпуская из рук кулон. Это приносит сильное успокоение, и пускай Джеймс признаёт важность и серьёзность задачи этой тайной организации, с методами он категорически не согласен. Но сейчас не об этом.       Расплываясь в улыбке, Сирапхоп обращается к Тэрренсу: — Вопрос! Почему он боится кошек?       Этот вопрос, кстати, интересует всех присутствующих, ну кроме Джеймса. Он итак знает ответ. — Кошки — стражи потустороннего мира, — объясняет мужчина, поднимаясь со стула. — Но как только он восстановится окончательно, бояться их он перестанет, — пожимает плечами.       Сирапхоп внимательно смотрит за погружённым в мысли Джеймсом. Он беспокоится за парня, но Супамон должен найти для себя несколько ответов, которые смогли бы удовлетворить его сомнения. Просто если эта Мумия была жрецом Сэте, значит, он должен был совершить нечто невообразимо, за что его и подвергли такому проклятию. Но почему же он продолжает проявлять такой интерес к Супамону? Кого Джеймс так напоминает замученному, проклятому человеку? — А знаете, как он восстанавливается? — нервно обращается к мужчине Дэниэлс, усмехаясь — Убивая тех, кто открыл сундук, высасывая все их соки! — заканчивает за него Хэндерсон. Сирапхоп следит за этим разговором, замечая, что Тэрренс лишь с сочувствием опускает взгляд в пол. Значит, помочь американцам вряд ли возможно.       Джеймса же не отпускает Джосс даже в мыслях: — Джимми! П-прекрати играть, — пока старший брат развлекается с луком фараона в колеснице, словно не воспринимая происходящее всерьёз, Джеймс решает поделиться мыслями с Тэрренсом. — К-когда я встретился с н-н-ним в Хамунаптре… он назвал м-меня Зи, — Супамон с жадностью наблюдает за понимающими и озабоченными переглядываниями Ардета и Тэрренса. Это фактически подтверждает все догадки парня. — А в комнате мистера Бёрнса он пытался поцеловать меня…       Не самые приятные воспоминания, честно говоря, но что есть. Сирапхоп же раздражённо постукивает языком по зубам, вспоминая эту картину. Он даже встать с пола не успел, когда это происходило. Спасибо кошке, что почтила их своим присутствием. Просто… Нэт не успел бы добежать вовремя, и Джосс смог бы коснуться мягких, непорочных губ своей прогнившей плотью. — Из-за любви к Зи — избранному наложнику Сэте, он и был проклят, — подтверждает догадки Джеймса Тэрренс, но мужчина выглядит не только потрясённым, но и восхищённым. Переводя взгляд на Ардета, он ошеломлённо шепчет: — даже спустя три тысячи лет он всё ещё любит его…       Услышанные слова восхищением и трепетом отзываются в душе Супамона. Не оправдывая поступков Джосса, но содрогаясь от мысли, что такая любовь существует, что любовь способна продержаться несколько тысяч лет несмотря на протесты людей, несмотря на проклятие, несмотря на смерть — он продолжает любить человека, которому отдал своё сердце.       Взгляд моментально останавливается на Нэте, который тоже задумчиво и туманно смотрит на Джеймса. Думает ли он точно также? Восхищает ли его этот факт? Но это всё лирика. Тут другой вопрос на повестке.       Хорошо. Получается, Джосс, которого Джеймс случайно воскресил, любит Зи — наложника фараона, который тоже, очевидно мёртв. Тогда причём здесь Супамон? И почему он пытался поцеловать его? Что-то не сходится. — Это о-о-очень романтично, — как можно спокойнее произносит Супамон, хотя сердце так рвётся в тёплые объятия Сирапхопа, — но причём т-тут я?..       Этот вопрос заслуженно получает всеобщее внимание. Даже Джимми отвлекается от игры с луком, сосредоточенно наблюдая за происходящим. Нэт тоже со всей внимательностью следит за Артедом и Тэрренсом, которые, очевидно, всё понимают. — Возможно, он вновь попробует её воскресить, — предполагает меджаи, склоняясь ближе к мужчине. — Да…- соглашается с ним Тэрренс. — И похоже, он уже выбрал для этого жертву, — мужчина переводит взгляд на Супамона, который сжимается от такой новости, делая несколько шагов назад. Что, простите? Нэт поднимается с кресла, вставая за спиной у Джеймса. К такому они оба, пожалуй, не готовы. — Поздравляю, старичок, — отшучивается Джимми, но смотрит на брата взволнованно.       Но Тэрренс не разделяет общего смятения и паники. Он спешит объяснить свою позицию по этому вопросу: — Напротив… Так мы можем успеть уничтожить монстра. — Пока он не возродиться окончательно? — уточняет Нэт, то и дело, поглядывая на Джеймса. — Именно. — Тогда нам стоит поторопиться… — едва слышно шепчет Ардет, привлекая к себе общее внимание. Закинув голову вверх, он смотрит на небо через стеклянную крышу, явно озадаченный тем, что видит. — Его силы крепчают…       Последовав примеру араба, все остальные парни тоже поднимают свои головы вверх. Джеймс упирается спиной в грудь Нэта, когда чувствует давление чужих ладоней на своём животе. Становится легче. Осознание, чувство того, что Нэт рядом — разгоняют все страхи и сомнения. Но перед глазами далеко не утешающая картина. Луна так плавно и просто скользит по дневному небу, постепенно загораживая собой солнце. — …и протянул он свою руку к небу, и воцарилась тьма над землёй Египетской…       Не так давно Супамон грезил мечтами о славной исследовательской жизни, наполненной приключениями и опасностью, ведь не является большой тайной, что поиск и раскопки — не самое безопасное занятие. Разгадывание тайн, погружение в загадки многовековой истории — никак не виделось парню, что он станет одним из главных персонажей чужой любовной драмы. Хотел приключений и азарта — вот и получил, только теперь необходимо как-то спасти себя. Разумеется, Джеймс верит в то, что Нэт приложит все усилия для этого, но, к большому сожалению, Супамон понимает: Джосс — бессмертен, Нэт же обычный человек. И в прямой схватке, один на один, Сирапхоп не выдержит.       С другой стороны Супамона умиляет другой факт: воскрешение возлюбленного для Джосса станет превыше целого мира, который он с лёгкостью может поработить — глупость, но всё же.       Уже вернувшись в отель, Нэт утаскивает Супамона на личный разговор, намекая парням подождать их в комнате. Ему совсем не нравится то, к чему всё идёт, а ведь насколько может судить Сирапхоп, Супамон тот человек, готовый рискнуть собой, только чтобы защитить других. — Ты веришь в это?.. — Нэт присаживается на край стола, тягостно смотря на Джеймса, не спеша подходящего к нему. — Во всё то, что сказал египтолог?       Джеймс мягко и немного застенчиво смотрит на Нэта, подходя к парню почти что вплотную. Ему нравится, как реагирует парень, нравится видеть, что Нэта будоражит такая пустяковая вещь, но… — Верю… Он л-любит его, Нэт…       Сирапхоп тихо посмеивается, удивляясь тому, что Джеймса это, кажется, впечатляет: — Тебя это поражает? Ха-ха… Боже, Джеймс… За нами охотится тысячелетняя мумия, а ты восхищаешься его любовью к кому-то… — Но р-разве это не в-восхитительно? — тягуче шепчет Супамон, пальцами аккуратно касаясь чужих. — С-столько л-лет, а он… — Всё ещё любит его, — заканчивает за парнем Нэт, пропуская свои пальцы между пальцами Супамона. Сердце ласково копошится в густой истоме, наплевав на все проблемы. — Да.       Джеймс робко улыбается, сопротивляясь слабости в мышцах, возникшей из-за сильного жара — из груди волнами хлещет наслаждение от такой близости с Сирапхопом. Хочется просто сорваться и кинуться в эти крепкие, безопасные объятия. Хочется уткнуться носом в смуглую кожу и… — Я не позволю ему убить тебя, Джеймс, — сухо произносит Нэт, попросту заводясь от самой мысли, что придётся пожертвовать Супамоном. В этом случае, ебал он в рот эту их любовь. — Понимаешь меня? — большие ладони ласково ложатся на щёки Супамона, а Нэт лишь ближе склоняется к чужому лицу. — Ты будешь жить…       Джеймс готов растечься прямо сейчас. Чертовски тяжело оставаться сильным и серьёзным, когда рядом такой человек как Нэт. А такой это просто… любимый. Скользнув подрагивающими пальцами по линии рук парня, Супамон тянется к нему ближе, и словно случайно губы соприкасаются в мимолётном, мягком и лёгком касании — самый быстрый, просто чмок, но по телу взрываются фейерверки, разнося по всей душе глубокое, истомное счастье.       Нэт крепко прижимает Джеймса к себе, пряча в изгибе его шеи свою счастливую улыбку. Жизнь его была всегда тяжела — мрак окутывал её со всех сторон, ведь ни любви, ни понимания он не видел с самого детства. Выросший в приюте, Сирапхоп заботился только о себе. Во всём мире не находилось для него места, и всё казалось таким чужим. Во многом парень пытался найти себя, и ведь отдавался делу полностью, но ничего не приносило удовлетворения, ничего не заполняло пустоту. Эта встреча была такой случайной и смешной — не укради Джимми проклятую шкатулку, не принеси её брату, не приди они в тюрьму, — Нэт никогда не познакомился бы с Джеймсом.       И вот как получается: случайность свела их вместе, и Нэт приобрёл, наконец-таки, то, что готов защищать, что хочет уберечь, что заполняет его изнутри, однако, получается, что цена за найденную любовь — ожившая мумия, желающая воскресить собственного возлюбленного ценой жизни Джеймса.       За несправедливость поступков прошлого Сирапхоп отказывается нести ответственность.