***
Цветение сакуры неспеша опадает, не в силах оставаться ярко розовым целую вечность: - жизнь идёт своим чередом. Оттенки красного и чёрного украшают Великий Храм Наруками, заявляя о его священности, чистоте и неприкосновенности, об этой невиданной отдалённости от мира. Сидя на краю ступеней, ведущих к самому Храму, Сказитель любуется открывающимися просторами Инадзумы. Вот - царство вечности. Вот - вид на Сэйрай. А вот - остров Амаканэ. Вечно яркий, незабываемый. Тот самый, что оставил особый отпечаток на душе Куникудзуси. Ярко синее, практически лазурное, небо выделяет пушистые облака. Их великолепную, причудливую и неповторимую форму. Их мягкость и невесомость. Отсюда, кажется, можно дотянуться до них. Но это оказывается лишь очередным сладким самообманом, и Скарамучч возвращается в реальность совершенно нехотя, и совсем не по собственной прихоти. Когда на его лицо оседает мягкий лепесток мысли рассеиваются, а задумчивость отступает восвояси, в никуда. Это место и впрямь кажется волшебным. Святым. Совсем «не от мира сего». Слишком чистым и честным. Ох, теперь он понимает Каэдэхару. Кадзуху подкупили эти пейзажи божественной красоты, Скарамуччу же подкупил Каэдэхара. И это причина, по которой они здесь. Фонари, украшенные красными нитями, словно теми самыми нитями судьбы, постепенно зажигаются. Ах, закат. Это прекрасное мгновение, когда необычайные оттенки небесных красок смешиваются, создавая неповторимую картину. Каждый вечер. И каждая такая особенная. И каждым таким мгновением он привык наслаждаться. Вкус к таким пейзажам появился по вполне очевидной причине. И нельзя назвать её плохой или приносящей неудобства. Сейчас он может наслаждаться жизнью в полной мере, и брать от неё всё. Так это ли плохо? Ничего не случится, если он самую малость побудет эгоистом, так ведь? Так же считает и его возлюбленный. Но вот его кисть в белоснежных бинтах появляется в его обзоре, и это, сказать честно, ни в коем случае, никак не портит пейзаж. Сжимающая что-то ладонь внезапно выпускает предмет из своих рук, а Сказитель реагирует моментально, поймав мягкий предмет, содержащий в себе множество надежд и нежности. Неужели..? - Омамори? - Скарамуш несколько недоумевал подобному подарку от Каэдэхары. Он оглядывает его мельком, его цветовую палитру, и, главное - пожелание на обереге, заключённом в двух иероглифах, на их родном, японском - "Счастье"? Но почему ты желаешь мне именно счастья? И впрямь, омамори, приобретённый специально для него в Храме Наруками. Прекрасные тёмные краски, цвета чёрного и фиолетового, пересекались с белым и красным. А телесная нить завязывала прочный узел на предмете. Такой, который, казалось, никогда не расплетётся. А если и расплетётся, то только вместе с окончанием жизни владельца. Серебряный колокольчик завершал картину, озаряя мелким бликом взор на свою чистоту металлического блеска, что играет с последними лучиками солнца. Это нечто такое мелкое, но почему же оно вызывает столь большой вихрь из его чувств? Но размышления прерываются коротким смешком, - в очередной раз. Куникудзуси путается в словах, но всё же произносит уточнения. - Я имею в виду… Не лучше было бы подарить мне «андзэн»? В конце концов, путешествие Алькора не будет останавливаться только на Инадзуме, так ведь? – и он ведь, в какой-то мере, прав. Омамори для путешественников был бы кстати, но разве у Каэдэхары нет логичных объяснений этому подарку? Определённо, с секунды на секунду он опровергнет это. Звонкий, мелодичный смех, так подходящий Каэдэхаре, отскакивает от пространства вокруг. Казалось, даже красные тории, украшающие храм, пошатнулись от этого великолепия. До чего же он прекрасен. И Куникудзуси давно это понял, но признал только лишь сейчас. Ему трудно любить, и каждому из них придётся смириться с этим. Смириться и понять, что в этом и прелесть их бытия, их любви и влюблённости. Ведь ради другого человека они, в действительности, учатся. Преодолевают эти мелкие трудности, и продолжают любить друг друга. Смех самурая ласкает уши, но голос справляется с этим в разы лучше: - В действительности ли твоё счастье в путешествиях? – этот вопрос не требует ответа. Его счастье и впрямь не в них. Не в их сути. Не в их пейзажах. Не в изучении, не в полной свободе передвижения. Ничего из этого не является его настоящим счастьем. И Кадзуха, кажется, осознаёт это вместе с ним, - Вот почему я хочу, чтоб ты нашёл своё собственное счастье. Это будет куда лучше чего бы то ни было ещё, так ведь? Верно. Это нечто, что нельзя достичь в полной мере, и от того моменты, хоть на каплю счастливые, следует хранить глубоко в своём сердце и душе. Жаль, что в отличие от омамори, ни он, ни вы, не можете купить счастье. Даже его самый маленький грамм.***