Филипп Лунин и драконье училище

Главный лекционный зал уже начинает наполняться, хотя Кина пока не появилась. Куда бы мне сесть — поближе, в середине или на задних рядах? Оглядевшись по сторонам, я пожимаю плечами. Даже в своём мире мне было бы неприятно сидеть под самым носом у учителя и под взглядами всего класса одновременно. А уж здесь, где полно неизведанного… Нет, уж лучше выбрать такое место, где меня будет видно похуже… а вот я сам как раз буду хорошо всё видеть. Добрый, верный, многажды проверенный принцип. Знакомых пока что не видно, так что я с чистой совестью забираюсь на место, наилучшим образом отвечающее всем требованиям — повыше, подальше, левым боком к стенке, правой рукой к классу. В идеале бы ещё окно не помешало… Но, впрочем, то, что будут преподавать здесь, должно быть реально полезно. Отвлекаться вряд ли стоит, так что нет — в данном случае без окна даже лучше. Обустроившись на новом месте, сиречь разложив перед собой всё, что нужно, разместив сбоку сумку в качестве условной границы и погладив тёплую пушистость Золотца, всё так же согревающего мне грудь, я подпираю подбородок сложенными треугольником руками и начинаю наблюдать за собирающимися учениками. Меня интересует буквально всё. Количественный состав… видовой состав… кто как выглядит… От кого чего ожидать можно, наконец! Не уверен, что вычислю это вот так запросто, но уж первое впечатление составлю. Моё внимание особенно привлекает шепчущаяся парочка в ряду передо мной. Одного из них я смутно помню — тот человек, который подбадривал меня на выступлении на посвяте. Вторым был сгорбленный над тетрадкой минотаврище в очках и с пером за ухом. Он тихо рассказывал соседу: — Сваверу мы уже не дождёмся, и на собрание она не придёт… Знаешь кладбище на задворках Забызнана? Её там утром нашли. Перерезаны вены на всех лапах и шее, и сердце проткнуто, говорят, деревянным кинжалом. — Кто убийца? — парень поинтересовался драматично дрогнувшим голосом. — Ты не поверишь… но самоубийство. В её комнате нашли справку о вменяемости и записку, что именно так она и хотела уйти из жизни. И завещание. Всё отцовское наследство ушло в благотворительные организации. Я с трудом давлю ухмылку — даже буквально физически, стискивая рот пальцами. Это он серьёзно? Записка — ладно. Завещание — уже сомнительно, но туда-сюда. Но чтобы ещё и справка о вменяемости?! Один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Не говоря уже о том, что как можно (а главное, нужно!) сначала перерезать сосуды на всех лапах, потом — на всей шее, а потом ещё и сердце пронзить? Боялась, что одного недостаточно будет? Резала на скорость деревяшкой? Умудрилась не потерять сознание до последнего удара? Нетушки, не верю! По всем заветам Станиславского. Впрочем, едва ли имеет смысл влезать, рассказывая анекдот про то, как Кощей Бессмертный развлекался… утром повесившись, днём заколовшись, а вечером утопившись. Послушаю лучше ещё. Понаблюдаю тоже. На всякий случай — даже в ментальном поле. Не слишком активно, разумеется — мало ли какие коллеги тут найдутся… Но присмотреться полезно. — Ардинские организации, из родной страны? — парень думал весьма активно, но при этом спокойно, словно Шерлок, столкнувшийся с новым запутанным дельцем. Минотавр вёл себя куда более подавленно: — Откуда же мне знать… я сам это от других работников Книгоцентрали слышал. Я вот думаю — объявят или не объявят… — Наследница богатая, а давать делу ход — вопросы к завещанию. По моим впечатлениям оставят так. Ладно, аудируй, — показал человек на преподавателя, подходившего к кафедре, и тронул парившую в нескольких сантиметрах над партой небольшую душу, передавая ей приказ запоминать лекцию. Софиты сцены сфокусировали освещение на преподавателе — был он издали весьма похож на человека, но, если присмотреться, его выдавали похожие на тонкие чёрные веточки рога, что растут из густой неопрятной шевелюры. — Приветствия моим дорогим ученикам, надеюсь, к этому часу все уже проснулись и готовы ко знакомству со мной и нашим предметом, — учитель слегка поклонился с улыбкой. — Зовут меня Верелда Лэнг, а по расе я — дриад. Занятно! В первый момент я подумал на сатира, но дриада… дриад, то есть — тоже гут. Ничего плохого об этой расе не припоминаю. Во всяком случае, древние греки не рассказывали. Оно, конечно, совсем не факт, что здешние дриады — аналог тех самых. Но так или иначе, а первое впечатление благоприятное. — Да, по распространённому заблуждению дриады бывают исключительно женского пола, но, согласитель, будь это так, мы бы все были точными копиями друг друга и размножались бы почкованием. Вижу улыбки на лицах, хорошо! Чувствуйте себя поприветливее, но всё-таки не слишком раскрепощайтесь, первая проверочная будет уже на следующей лекции. И, главное, уважайте друг друга и будьте друг ко другу дружелюбнее. Здесь, в Аднирване, ценят талант, а таланты бывают разные — так же, как и вы уникальны, не похожи друг на друга, по-своему хороши. Кем бы вы ни были — этого не надо стыдиться, если вы не мешаете жить другим, а в том случае, если помогаете — это повод гордиться собой. Ксенобиология, наш предмет — самый простой способ познакомиться с другими разумными видами, чтобы потом, встретив брата по разуму непосредственно, уже знать, что радует и печалит вашего собеседника, что он любит и что ненавидит, как видит жизнь. На наших занятиях вы научитесь находить общий язык с любыми существами, даже самыми, казалось бы, отъявленными вредителями, и при этом не терять собственную индивидуальность. Послушаем! Особенно внимательно, если о местных драконах речь зайдёт. Мне ещё с Асторой сотрудничество налаживать. Или даже — что ещё намного интересней! — понимать, благосклонны к тебе или нет. Да-да, в том самом плане — тоже. Оно, конечно, надежд не очень много… но вдруг? Как ни верти, а Ярина — красотка на заглядение. Ладно. Слушаем! — Чтобы в чём-либо разобраться, в первую очередь это следует классифицировать, — по вполне известному мне ораторскому приёму профессор Лэнг начинает искать в аудитории внимательно слушающего студента, чтобы адресовывать рассказ как будто ему. — Но в нашем деле это трудная задача. На многих планетах существуют крайне похожие друг на друга по внешности, поведению и свойствам существа, нередко даже способные скрещиваться, но прошедшие разный эволюционный путь от разных первичных клеток — значит, их нельзя назвать одной расой в биологическом смысле. В иных измерениях присутствуют существа, вовсе не представимые неподготовленным воображением, и их появление и размножение пользуются совсем другими законами, нежели привычные нам. Классификация в ксенобиологии осуществляется скорее по фенотипу, чем генотипу. Иллюстрировал свой материал лектор прямо на собственных учениках — благо их фенотипическое разнообразие было широким. Порою профессор подзывал к себе того или иного студента, непременно спрашивая разрешение показать на нём внешность того или иного типа существ. Никто не отказывался — в конце концов все понимали, что на них была обращена тысяча взглядов уже после того, как их подзывали. Однако во всём нашем потоке так и не обнаружилось некоторых классов созданий вроде «слизей» и «конструктов», уже их пришлось показывать на широченных плакатах, опускавшихся на манер театральных декораций с потолка. В итоге вся вводная лекция закончилась — как, собственно, от неё и имело смысл ожидать — фактически широкой презентацией разумных существ, которые могут встретиться в этом мире. По завершению её я с недовольным вздохом отложил в сторону ручку, разминая пальцы. Да уж, отвык я вести конспекты. Это ещё очень повезло, что всего одно занятие в сутки. А ещё нужно всё это выучить на следующее занятие! Впрочем, это-то как раз разумно. Жаль только, пока не очень подробно дали драконов… разновидностей тут много. Это уже дальше подробней будет. Вообще, кое-что придётся явно переучивать заново. Как минимум, тут какая-то странная нежить… Вообще, невольно вспоминается незабвенный Северус Снейп. «Призраки — это отпечатки покинувшей землю души… И они, как верно заметил Поттер, прозрачные». М-да. Выучить-то я выучу. Лишь бы этот профессор не стал со Снейпа пример брать. Вроде пока не берёт, но упрямиться, как тот же Поттер, вряд ли следует, доказывая, кто тут больше про дементоров знает. Так-с. Подытожим. Выучить на проверочную — это пока не к спеху, это позже. Чем тогда займёмся сейчас? Во-первых, было бы недурно перекусить. По счастью, запаса у меня ещё немало — как раз должно остаться до того времени, когда можно будет начать столоваться у Тильвер. Во-вторых, полезно погулять по территории, расширить знание местности. Думаю, здесь ещё немало всего интересного можно найти. А впрочем… можно совместить. Помнится, Тильвер говорила, что накормит за помощь на кухне? Отлично. Значит, сначала перекусим-отдохнём у себя в комнате, затем прогуляемся по здешним землям… а вечером заглянем в «Девственного дракона», поинтересуемся на предмет помощи на кухне. Пока план такой. — Ну как? — Кина ловит меня на выходе из зала. — Интересно, дальше будет сложнее? Забавно, что я всё равно отношусь ко «зверям», даже учитывая, что я разумная. И что если вампир укусит человека, человек перестаёт быть гуманоидом, а только нежитью, а если укусит дракона — он будет драконом и нежитью одновременно. О, кажется, ещё лучше — погуляем не в одиночку! — Насчёт того, что будет дальше, пока можно только гадать… — пожимаю я плечами. — Но, если тебя это утешит — наша наука утверждает, что человек тоже животное. Тоже зверь. Только с, потенциально, сильно задранным интеллектом. А так — царство животные, тип хордовые, класс млекопитающие, отряд приматы, семейство гоминиды… Ничего, радикально отличающего нас от прочего живого мира, не существует. За исключением того самого задранного интеллекта. Гуманоиды — это вообще все, кто прямоходящий и имеет две руки, две ноги да голову… так что даже зомби — гуманоид. Вампиризм же не передаётся через просто укус, там специальный ритуал нужен… по легендам моего мира, опять же. Короче говоря, разногласий много, но сдавать нужно будет по тому, что дали. — Пока не понятен практический смысл этого урока, помимо пропаганды дружелюбия. Но посмотрим, что будет, когда про конкретные виды расскажут, — соглашается волчица. — Меня больше занимает, как нам будут проверочную оценивать, всю нашу ораву? — Ну, точно не устно — тут целый день потребуется, а не полтора часа, — уверенно отвечаю я. — Полагаю, письменно. Либо навскидку раздадут билеты, либо дадут по вариантам — первый ряд пишет это, второй то и так далее… Потом ответы соберут, а результаты мы узнаем ещё через неделю. — Но ведь через неделю мы будем уже другую тему учить, какая нам будет разница, какие ошибки мы сделали на прошлом занятии? — да уж, к болонским системам Кина была не приучена… — Ну как — какая? — развожу руками. — Мы будем знать, какие ошибки допустили, что нам следует повторить ещё разок. Так нам будет легче в итоге готовиться к экзамену, зная, где мы сильны, а где — не очень. — Так запоминать сложнее. И эмоциональная привязка пропадает. За неделю ты, возможно, уже другой личностью будешь, которая не отвечает за действия себя-прошлой. Впрочем, ладно, это философия, «Дети Света» повлияли, — отмахивается Кина хвостом. Тем временем мы уже подходим к моему месту работы. — «Девственный дракон»? О, нет, спасибо, я попробую сама поохотиться. — Увидим по итогам, как оно лучше будет работать, — уже отчасти рассеянно отмахиваюсь я, глядя на неё. — Кина… Извини, что спрашиваю, но — не слишком ли трудно тебе будет так охотиться? Если ты не против, я бы предложил свою помощь. Ну… если тебя не оскорбляет такое предложение, конечно. — Мне по нескольким причинам придётся отказаться, — смущённо отводит она нос. — Во-первых, я не могу считаться сильной телом, если не способна себя прокормить. Во-вторых, я не собираюсь на тебе нахлебничать. В-третьих, так будет казаться, что я эксплуатирую тебя как старшая по званию. В-четвёртых, будет у всех окружающих впечатление, что ты меня из жалости пригласил на свидание. Я даже закашлялся от неожиданности. Такой ассоциации я никак не ожидал. — Эм… — неловко смеюсь. — Право же, не знал, что в твоём мире охота связывается со свиданием. Но, поверь, я бы никого не стал приглашать на свидание из жалости. Это только унижает, причём обе стороны. Помочь из сочувствия — это одно, в том числе и помочь найти… пару. Но звать на свидание из жалости… А что потом? Оставаться рядом, играя роль из жалости? Долго так не получится — либо всё станет ясно, либо самому опротивеет. Нет, Кина, право же — это не по мне. Если однажды я решу пригласить тебя на свидание, это может случиться по разным причинам, но уж точно не из жалости. Да и сейчас я просто желаю помочь. Я же не сказал, что буду охотиться за тебя. В моём мире волки известны тем, что очень хорошо умеют охотиться стаями. Рискну предположить, что вам это тоже не чуждо? — Я прожила и в одиночку, не померла, всё в порядке, — Кина начинает оглядываться, ища предлог завершить диалог. Но так его и не нашла. — Ладно, удачной охоты и приятного ужина! Ещё увидимся! — Доброй охоты, подруга! — улыбаюсь я, маша на прощание рукой. — Извини, если задел, не знаючи. Если нужен буду, ищи меня либо в моей комнате, либо в «Девственном драконе»! — Хорошо! — она приподнимается, дотронувшись лапой до моей ладони, и ковыляет в сторону парка. Тем временем в ресторане народу полно, особенно первогодок — многих я смутно узнал по лекции. Ну, или мне так казалось после неё — хотя искренне надеюсь, что для меня не все эльфы на одно лицо, а драконы не на одну морду. Стульев на всех не хватает, но кое-кто сидел прямо на полу, а особенно догадливые и лишённые комплексов сидели по двое на одном сидении. Старшего поколения не наблюдается, зато Астора присутствует, а вместе с ним — ещё одна его судя по всему родственница, драконесса в околочеловеческом облике и с голубым кристаллом-кулоном. — Слушай, ты ведь Филипп? — она приостанавливается, заметив мой взгляд на неё. — Да, это я, — вежливо склоняю голову в ответ. — Рад встрече, сударыня. Если не ошибаюсь, у нас есть общий знакомый? С улыбкой бросаю взгляд на Астору. — Да, мой брат, — она смотрит на него с долей обожания, но дракон только фыркает и продолжает левитировать металлические подносы к нужным столикам и забирать опустошённую тару. — Он говорил, ты с Земли или откуда-то вроде, а у нас есть земная кофеварка, пылится под стойкой. Не поможешь её запустить? Мы с бездушными механизмами не очень… Те, что с управляющей душой, как-то привычнее и удобнее. — Если она старой модели, чисто механическая, могу попробовать, — киваю я. — Правда, заранее гарантировать не могу, но всё же. Вот если она на электронике, могут возникнуть сложности — вручную битую плату не починить. Ну да ладно, покажи мне, что за штука? — Она там одна такая, найдёшь. Спасибочки! — девушка махает мне обоими руками и убегает в другой конец зала. Это что, день такой сегодня, что ретроградная Венера заставляет женщин от меня убегать?.. А впрочем, причины явно есть, так что, по счастью, не на пустом месте. Вдобавок приятная новость — моё предположение подтвердилось, женская часть этой семьи гораздо приветливее мужской. Даже насчёт сестры у Асторы моя догадка оказалась правдой! Что ж, ладно, займёмся кофеваркой. Ежели починю — глядишь, кофе угостят. Так, где там эта стойка? Меня всегда интересовало, что хранят бармены со своей стороны этих длинных, высоких и узких столов, отделяющих бар от шкафа с винами. В вестернах там лежит крупнокалиберное ружьё. В глупой порнушке — связанный посетитель с кляпом во рту. По логике там должны храниться продукты и кассовый аппарат. Основным содержимым стойки «Девственного дракона» неожиданно оказываются поваренные книги. Так я понял по тем из них, что были на праговоре. Ну и ещё там действительно лежит коробка с кофейным аппаратом внутри. Чёрт… ему же наверняка электричество понадобится. Если он и в самом деле не механический. Впрочем, наличие или отсутствие электричества сейчас не главная проблема. Для начала нужно его осмотреть. Может, там такое повреждение, которое сразу очевидно будет. Или разобрать можно, проверить, что там… Или инструкция найдётся, там обычно пишут, как устранить простые затычки. Итак, что у нас в этой коробке? Сдув пыль с исписанного английским текстом картона, я вскрываю ножом липкую ленту и вытаскиваю на свет пузатый гладкий параллелепипед. Шнур для розетки у него имеется, но, что меня несколько удивляет, верхняя поверхность представляет собой солнечную батарею. Впервые вижу такую конструкцию у бытового прибора, мне казалось, что мощности для них нужно побольше… Но чем Джокер не шутит! Вообще, если так вдуматься, вопрос только во времени, за который эта штука зарядит аккумуляторы. Едва ли она работает напрямую — тут, действительно, даже солнечных батарей со спутника оказалось бы недостаточно. А вот выставить на солнце днём, чтобы работало вечером — отчего бы нет… Правда, это значит, что делали эту штуку для мест, где нередки перебои с электричеством. Но отчего бы нет? Даже на Земле отнюдь не все ещё места покрыты электросетью. Так-с, что тут у нас ещё имеется в коробке? Инструкция, возможно? Да, инструкция, в том числе и на русском, по ней действительно выходит, что аппарат может питаться исключительно от солнечной энергии, пусть только на час за солнечный день. Но это уже достойное преимущество для любителей зелёной повестки или глубокой глухомани, где даже розеток нет. Выходит, всё просто — поставить аппарат на заднем дворе так, чтобы и солнце светило, и осадки в случае чего не повредили, куда-нибудь под навес. И предупредить сестру Асторы об этом. Кстати, как её зовут? Впрочем, проще всего будет спросить об этом у неё самой — ну или у Асторы. А заодно как раз растолковать, в чём тут была загвоздка. Надеюсь, что только в этом — внешне кофемашина целёхонька, видимые повреждения отсутствуют

* * *

Тот самый учитель, который «сам меня найдёт», встречается мне на охоте следующего дня. То ли шестиглазый динозавр, то ли бескрылый дракон подозвал меня к себе, выглядывая из толстого полого замшелого ствола: — Ты запрашивал трансформационный тренинг, Филипп, и вот он я, твой учитель! Неспроста тебе хочется научиться менять свою расу… собственной ты не слишком доволен. Оу. Быстро же меня нашёл, как и было обещано… как там его? «Вечный проказник Отрими». Что ж, с учётом этого, полагаю, стоит немного сменить стиль речи… Так! А откуда, собственно, он знает, что я не слишком доволен? Ещё один менталист? На всякий случай я спешно поднимаю ментальные щиты, прежде чем провести рукой по лицу, делая вид, что просто был удивлён неожиданностью встречи. — Приветствую, учитель! Не ожидал вас увидеть… здесь, — произношу я с улыбкой. — То, что у меня шесть глаз, не значит, что я сегодня пришёл с компанией! — динозавродракон выползает из громадной колоды и встаёт передо мной во весь немалый рост. — Привет и тебе, ученик. Раз ты человек, мутировать тебя не получится. Придётся применить более длинный способ преобразования, научить тебя, как стать оборотнем. Скорее всего, ты свои старые жизни не знаешь? Я отрицательно качаю головой. — Оборотнем — мне так даже удобнее. Буду вполне доволен! А насчёт прошлых жизней… Не уверен, что они у меня вообще были, но не удивлюсь. Отрими ложится животом на траву и мох: — Оборотню проще всего собирать другое тело по другой душе, которой он обладает. А без насилия другую душу можно взять только по следам той души, которой ты обладал до рождения. Сначала найти её, потом взрастить, потом научиться менять с собственной. По другой душе соберётся другое тело. Это и есть «оборот» — оборот своих душ и тел. Но прежде, чем искать прошлые жизни и старые души, нужно убрать все препятствия к ним на пути… Нелюбовь к себе как к человеку может быть одним из них. Она в тебе есть? Я хмурюсь, складывая руки на груди и опуская голову. — Не всегда доволен тем, что человек. Такое бывает. Отрими, наоборот, хитро щурится: — И чего же тебя не устраивает? Только честно. Вряд ли дело в отсутствии титанической силы или возможности увидеть муху на горизонте. — Ну, разумеется, определённые… физические ограничения свою роль в этом играют, но они второстепенны, — соглашаюсь я. — Но… Как бы сказать… Мне много раз причиняли боль люди. В том числе те, кому я когда-то доверял. Изучая историю своего вида, я видел невыразимо много зла, тупости, гнусности… а что самое страшное, то, как хорошие люди не могли этому противостоять из-за трусливого молчания нейтралов. Со страхом я видел подобные недостатки и в себе. Я не хочу сказать, что мой вид в принципе высокопорочный — отлично знаю, что есть и похуже. Знаю также, что хорошие люди тоже есть, что таковых немало. Но… — вздыхаю, снова проводя руками по лицу. На этот раз вполне искренне, — я хочу улететь от всего этого, — честно говорю я, глядя на Отрими. — Не то чтобы в прямом смысле слова… впрочем, от этого бы тоже не отказался… Но меня, так или иначе, гнетёт тяжёлое наследие. — А какой народ без порока, — суёт Отрими в зубы веточку, покручивая ей в челюсти. — Вчера был большой урок, тебе все виды и рода разумных существ показали. Даже близких потомков ангелов и духов природы. И скажи, какой биологический вид лишён насилия и конкуренции? Разумным, конечно, лучше, чем животным, они умеют думать. И животным лучше, чем растениям, они умеют двигаться. И растениям лучше, чем кристаллам, они приспосабливаются. А кристаллами лучше, чем частицам, они растут. Так развиваются души. Частица устаёт от насилия, столкновений с соседями, и думает, что, вырастая, она станет всемогущей и святой. Кристалл устаёт от движений земли, сминающего, плавящего, и думает, что, выбрашись из земли, он станет неуязвим. Растение устаёт от насилия, от того, что не может убежать от травоядного или огня, и становится животным. Животные устают от насилия, от плоской жизни добыч и хищников, хочет высоких смыслов, и перерождается в разумного. Разумный устаёт от политики, вранья, предательства, ушлой грязи человеческой, и становится магом, богом или кобником. Зная все законы слоёв основания, как ты думаешь, исчезнет ли насилие на следующем уровне? Щуров ты не видел, но кое-что слышал о них. Лишены ли щуры садизма, шкурных интересов, ненависти? — Я не считаю себя вправе судить о тех, кого знаю немного, понаслышке… да кто, к тому же, как я понимаю, ведёт войну за выживание, — качаю я головой. — Но, в любом случае, меня печалит идея просто признать, что всё это — норма. Я имею в виду, что зло повсюду, что нужно просто махнуть на это рукой. Я не желаю так жить. Это путь даже не в бездну — в болото. — Сын Человеческий хорошо сказал: «Не здоровый нуждается во враче, а больной», — изумляет Отрими знанием Библии. — Если бежать от зла, зло захватит пустое место и продолжит наступление. Если все хорошие люди перестанут быть людьми, человечество станет хуже демонов. По твоей логике, значит, тебе, напротив, стоит продолжать быть человеком до тех пор, пока люди не возвысятся до благих мудрецов, ведь ты стремишься к умножению добра. Что тогда тебя отторгает от человеческого облика? — Легко давать мудрые советы, сидя в неуязвимости на облачке, — мрачно усмехаюсь я. — Да вдобавок обладая немереными силами. Но я простой смертный, Отрими. Ну, возможно, не совсем простой, раз уж я здесь… — медлю, глядя на траву, прежде чем поднять голову и продолжить. — Я просто устал. От осознания бессилия. И мне, признаться, немного дела до того, кем там станет человечество. Если все хорошие люди перестанут быть людьми… значит, человечество не «станет», а уже стало хуже демонов. Значит, туда ему и дорога. Я не желаю класть своё тело на алтарь ради того, чтобы человечество стало лучше. Я за него не ответственен. Я желаю добра семье, друзьям, любимым… Но я не Мирдал, чтобы любить всех поголовно, не глядя. — Я сижу на травушке так же, как и ты сейчас. От человечества ты отдохнуть можешь, а как ты от самого себя отдохнёшь, если все те человеческие недостатки ты и в себе нашёл? Так ещё заразишь теоретические чистые расы голубоглазых олушей, — фыркнув, Отрими выплюнул веточку. — Я не сказал, что все, равно как и не имел в виду сидящим на облачке тебя, — фыркаю я в ответ. — Никого заражать я тоже не собираюсь. Просто знаешь… Бывает так, что хочешь переехать и начать новую жизнь, оставив тяжёлый груз прошлого позади. В моём мире так, бывало, целые страны и континенты заселялись. Там тоже были свои трудности. Но люди всё равно ехали за новой жизнью, не страшась этого, а ища новых возможностей. — Для этого и придумали смерть. Но ведь смерть тебе ещё рано? — моргает Отрими глазами по-очереди, по ним словно пробежала волна. — Смерть? — я склоняю голову набок. — Не думаю. Для того, чтобы переехать, совсем не обязательно умирать. Тем более что кто поручится, что смерть сумеет переделать душу? — Готовые — переделывает. Жаль, готовность нельзя выяснить заранее. Но, чтобы переехать, надо оставить багаж. Смерть будет полным обнулением багажа. То, что мы делаем сейчас через копание в твоих душе и сознании — обнуление лишь того, что тебе мешает. Вот сейчас мы обнуляем нелюбовь к человечеству. Пока она остаётся, мир будет показывать тебе одни и те же уроки, чтобы эта преграда изжила себя. Пока она остаётся, твой разум строит реальность по твоему страху и не даёт превращаться. Поэтому вернёмся к первоначальному вопросу. Что не нравится тебе в человечестве, но нравится в существах, которыми ты хочешь стать? — снова докапывается учитель. Я серьёзно задумываюсь. — Ты знаешь, возможно, речь идёт не столько о пороках человечества, сколько о пороках определённого уровня его развития. Допускаю, что они начинаются на этом уровне у каждой разумной расы. Но некоторые достигают его раньше, некоторые — позже. Некоторые, возможно, не достигают вообще. Меня интересуют… как раз те, которые ещё не достигли этого уровня. Или сумели его, наоборот, пережить, оставив в прошлом. Если тебя интересует чёткий список… сложно детально дать вот так сразу, но это то, что завязано на карьеризме, ксенофобии, стяжательстве, безразличии, безответственности. Примерно так. — Отсутствие этих качеств есть, наверное, только у духов-хранителей, которые вечно привязаны к какому-либо существу или месту и охраняют его. Они настолько скромны, вселюбящи, щедры, вовлечены и ответственны, что полностью лишены собственной свободы. А золотая середина, которую ты подразумеваешь, больше подвержена колебаниям. И в народе золотой середины будут святые и негодяи, если, конечно, не заниматься казнями или чистками мозгов. И, к тому же, все перечисленные тобой отрицательные качества в зачаточном состоянии есть уже у животных. Желание быть вожаком — карьеризм. Защита территории — ксенофобия. Инстинткивное создание запасов — стяжательство. Приземлённая заинтересованность лишь в том, что необходимо для выживания — безразличие. Непривязанность к потомству после его вскармливания — безответственность. Животные тащат эти пороки в разумных, кто же тогда останется без них? — немного подумав, Отрими продолжает: — Чтобы освобождаться от отрицательных качеств, двигаться нужно не в направлении другой расы, а в направлении от отрицательных качеств. По тем же законам вселенной, что перерождают души в подходящую для них расу, ты и до смерти так поменяешь свой круг общения, что он будет чище и добрее, чем старый, если ты сам соответствуешь новой компании. То, что ты теперь учишься в Аднирване — хороший тому пример. Я с сомнением качаю головой, вспоминая Астору. — Не желаешь ли ты сказать, что те, кто здесь учится — морально возвышенные личности? Мне так не кажется. Я, конечно, ещё далеко не всех знаю, но, по-моему, здесь есть самые разные люди. Ну, точнее, не только люди, но в данном случае не суть важно. — Можно ли построить из кирпичей деревянный дом? — вдруг задаёт Отрими совсем отвлечённый вопрос. — А какая часть дома должна быть деревянной, чтобы он считался таковым? — несколько поразмыслив, я задаю встречный. — Что есть основной материал постройки — тем и считается. Вселенная состоит из квантовых частиц. Большой предмет стоит на одном месте только потому, что в нём огромное количество частиц. А частицы колеблятся и находятся где угодно. Большинство из них там, где составляемый ими предмет, или очень близко к нему, но некоторые отлетают далеко, вплоть до соседних галактик, и возвращаются обратно, а потом до галактик в другую сторону. Частицы это кирпичики. Мир вокруг тебя живёт по кирпичным законам, даже если издали он выглядит деревянным. Вокруг тебя тысячи разумных. Кто-то из них Астора, кто-то Мирдал, но в среднем разумные вокруг тебя будут Филиппом, такого же уровня ума, мудрости и доброты. Если ты станешь лучше — одни разумные вокруг тебя станут лучше, другие вознесутся до святости, некоторые станут злее, чем было, но если посмотреть в среднем — то они станут на уровне твоей новой души и нового характера. Либо пропадут из твоего поля зрения, если не смогут. Либо появятся, чтобы соответствовать. Либо изменятся за тобой. Если не веришь в это — понаблюдай и проверь. Считать это домашним заданием? Думаю я долго. Не столько потому, что вопрос был сложным, сколько потому, что очень непросто уложить всю эту длинную сентенцию в одну картину, тем более не видя её на бумаге. — Понаблюдать-то я, конечно, могу… — медленно проговариваю я. — Но сколько на это потребуется времени? Сколько потребуется времени мне, чтобы стать лучше? Как, наконец, я сам могу быть уверен в том, что стал лучше, а не самообманываюсь? Не говоря уже о том, что лучше — по каким меркам? По объективным? А есть ли они? По субъективным — какие же выбрать? — В твоём понимании ты делаешь добро, если разумным вокруг тебя лучше, чем если бы тебя рядом не было. Так что можешь следить за своим прогрессом не через самооценку, которой ты не доверяешь, а через наблюдение за своими знакомыми. Ну а время не от меня зависит! Ты можешь дорасти до святости за один день, а можешь за тридцать три года. Впрочем, для превращений и поиска прошлой жизни святость не требуется, только ясность и отсутствие проблем с характером этой жизни. Тогда он станет прозрачным, и через него ты увидишь душу прошлой жизни, — приподнимается Отрими на четыре лапы. — Почему ты бежишь человечества, мы разобрались. А что тебе нравится в других видах? Ведь не всякую добродушную разумную расу ты оценишь. Если б ты стал оборотнем в смешарика — ты бы расстроился. — Ну, я бы постарался не расстраиваться, а найти плюсы, — фыркаю я, потирая шею. — Оно, конечно, тут плюсов маловато будет, но всё же… Но — да, я бы желал иметь возможность быть… кем-то поприличнее, — делаю паузу, гадая, насколько стоит откровенничать. Впрочем, в данном случае наводить тень на плетень вряд ли имеет смысл. — Драконом, — решаюсь я, сделав глубокий вдох. — Я бы желал быть драконом. А в человека так… по необходимости. — Тебе и не всякий дракон подойдёт, — снова прищуривается динозавр, обходя меня кругом. — Нужно, чтоб он летал, не был жирён как арбуз, мог в руке зубную щётку держать, а люди чтоб не высылали за ним армию. — Летать — да! — не раздумывая, улыбаюсь я. — Что до жирности… Думаю, в норме ни одна разновидность драконов такой не бывает, а обжорством в жир кого угодно загнать можно. Руки… — смотрю на свои. — Если уж потребуется особо тонкая работа — как раз повод кувырнуться в человека. А так, насколько я понимаю, практически все драконы имеют, плюс-минус, передние конечности опорно-хватательного типа. Ну, а что касается людей… — Задумчиво потираю подбородок. Эх, может, после Аднирваны — на ПМЖ в Пиррию? В идеале, конечно, в Эквестрию, но, раз уж в этом варианте судьбы она испохаблена… — Я бы предпочёл разместиться там, где таковых армий просто не водится, — подвожу итог быстрого размышления. — Или сами составлены из драконов, да… Может, раньше ты драконом и был? Или у тебя такой тотемный зверь? Это мы выясним, когда ты расчистишь себе дорогу… — Почему зверь-то… — бурчу я себе под нос недовольно. — Драконы — не звери! Во всяком случае, не больше, чем люди… Впрочем, бурчу больше для порядка, снова пытаясь внимательно осознать услышанное. — Комплексов в тебе не так много. Но в основном из-за них ты и хочешь стать драконом, даже не зная — не было ли и решение стать человеком твоим?.. Но путь к прошлой жизни закрывает твоя Тень. И ты необычный человек уже потому, что твой Свет — это те качества, что обычно бывают Тенью, и наоборот. Но прозрачности в тебе нет пока… Ты хочешь стать драконом, потому что он для тебя — свобода и красота. Твои враги — долг и серость, — заключает учитель. — Дракон был для тебя необычным, в отличии от пьяного мужика, толстой бабы и орущего младенца. Чтобы дойти до свободы, тебе придётся пройти сквозь них в своей душе. Твоя Тень и твой Страж Порога — банальность. — Не только… свобода и красота… А ещё возможность… поступать по совести, — временами запинаясь, начинаю я осторожно подбирать слова. — Защитить, когда нужно защитить… Не бежать… или, по крайней мере, вынести при этом, спасти… унести прочь. Жить, не прячась, не стесняясь себя. Всё, что привычно, со временем становится банальностью, да… Но есть банальность дурная, а есть — достойная. Я желаю, чтобы моя была такой. — Есть три пути победы над своим Чёрным Рыцарем, Дракон, — Отрими продолжает учить притчами. — Первый: убить его и навсегда уничтожить. Второй: объединиться с ним и стать Рыцарем-Драконом. Третий: убить и Дракона, и Рыцаря, чтобы не мешали тебе быть собой. Первый это путь бога, второй это путь мага, третий это путь кобника. Есть и четвёртый путь, если Рыцарь твой убьёт твоего Дракона, но вряд ли ты его изберёшь. — Пока что мне нравится второй, — честно признаюсь я. — Потому что он единственный без убийства. А каков он, этот Чёрный Рыцарь? — Послушен приказу, полон ненависти, высокомерен, уважает лишь право силы и родовые традиции, желает основать многочисленную династию, верен своей жене, но бьёт её за малейший проступок, говорит то, что принято слышать, а думает иначе, злопамятен, хитёр, предпочитает разумную трусость благородному самопожертвованию, но ради короля своего сложит жизнь свою и миллион жизней врагов короны, на гербе у него — распятый Бог как символ смерти Добра. Чёрный Рыцарь — это все качества, противоположные твоему характеру. Это все качества, что есть в твоей душе, но ты не считаешь своими. И ты скоро встретишь его телесно, но не победив его внутри себя, не одолеешь его и даже не узнаешь. А победа на пути мага — это впустить качества Рыцаря в себя, не разрушив Дракона, — добавляет Отрими. После этого я задумываюсь ещё серьёзнее, чем в предыдущие разы. — Ты прав не во всём… но во многом, — наконец, отвечаю я. — Даже любопытно, откуда ты успел так быстро столько узнать. Но мне интересно… а пожелает ли этого сам Рыцарь? Быть может, втайне он, как рыцарь Като, тяготится своим бытием и мечтает о своём Драконе? Или же, наоборот, он страшится встречи с ним больше всего в мире? А может… может, даже и то, и другое одновременно? — В своей непримиримости он желает Дракону лишь смерти, иначе он не Рыцарь никакой и песни не про него сложены. Но убедить его в обратном возможно, тогда вы и сольётесь в одного. Но сказать это проще, чем сделать. Для этого нет инструкций, потому что нужно прочувствовать и прожить самому. Вот тебе плюс одна проблема — я потому и проказник! — он добродушно оскаливается. — Может, ты скажешь, что я ошибаюсь — но, по-моему, это наименьшая из тех задач, что я сегодня от тебя услышал! — улыбаюсь я в ответ. — Не удивлён, что баба со скалкой Серости для тебя даже сильнее Чёрного Рыцаря! Но в Аднирване потому и уроки короткие, что насыщенные. Час поговорили — день думаешь. А теперь пора и побегать! — Отрими вдруг разевает пасть и бросается на меня. Мысли моментально и деловито отодвигаются в стороны. Подпустив Отрими поближе, я резко кручусь в сторону из расчёта на то, что тяжёлый ящер пронесётся мимо. Одновременно краем сознания я гадаю, будет или нет слишком невежливо дать ментальный всплеск. Судя по тому, как сильно взрывает землю ногами этот Отрими, наскакивал он на меня серьёзно. Эй, мне с тобой ещё через неделю встречаться! Ладно. В догонялки играть невыгодно — вечность я уворачиваться не смогу. Подлесок помешает мне, но не ему. Влезть на дерево достаточно быстро я не успею. — Мне придётся возмутиться, если это не прекратится! — кричу я, одновременно готовясь к новому отскоку и спешно накачивая ментальный всплеск, благо инстинктивный страх легко его питает. — Какой пугливый, — оборачивается на меня Отрими с улыбкой шириной не меньше, чем у чеширского кота. — Ничего, станешь драконом, будешь хорошим товарищем по активным играм. А пока — становись! Встретимся в следующий вторник! — и ускакивает в заросли. Растерянно поморгав, я возмущённо фыркаю ему вслед. — Если стану пиррийским драконом, посмотрим, насколько непугливым ты сам окажешься… — бурчу я себе под нос. — Когда на тебя напрыгнет кто-то впятеро больший! Но напряжение уходит — что из мышц, что из разума. Я расслабляюсь, отпуская тиски сознания и потряхивая конечностями. Интересный у меня сегодня выдался сэнсэй, нечего сказать. Кто там у меня дальше-то будет, завтра? Я заглядываю в расписание. Занятно. Некий полковник Нахожаев. Что ещё занятнее, именно он будет преподавать ментальную магию… Что ж, это очень любопытно. Видимо, не обычный армеут, а из жандармов… ну или разведки. Обычно-то от полковников не ждёшь особого полёта разума. Впрочем, несправедливо судить о конкретном человеке, ничего ещё толком не зная о нём. Будем надеяться, что он будет вести себя не как тот приснопамятный сержант из «Апокалипсиса сегодня». Таумиэль… Если здесь традиции имён те же, то, видимо, эльф. Что ж, отлично — эльфы редко берутся за молот, но, уж если берутся, даже гномов за пояс заткнут. Артара Таргариен… ой, то бишь Тагирион. Натурфилософия… Пожалуй, здесь я могу предсказать по минимуму. Впрочем, насколько я оценил за время учёбы в вузе родного мира — философы обычно люди миролюбивые. Вряд ли тут возникнут проблемы. Ну, а сейчас… А что сейчас? Отрими устроил, в некотором роде, передышку на охоте — а значит, пора продолжить то, на чём остановились. До вечера времени ещё много — там глянем, чем заняться позже. Улов сегодня не столь обилен, как вчера, но всё равно, на мой взгляд, не дурной. А может, был бы и выше, если б Отрими не распугал его часть… или не съел… Впрочем, зачем я наговариваю? Возвращаюсь в «Девственного дракона» и проверяю заряд кофеварки. Вроде набрался, значит, самое время обучить технологическим премудростям Катиоксару — так зовут сестру Асторы. Осталось только найти её… ну или того, кто может подсказать, где она! Оглядываюсь по сторонам… Вижу пока только Астору, скучающего за барной стойкой и угрюмо концентрировавшегося на левитации подносов, кухонных ножей и суповых котлов. И такого мастера, способного одновременно тягать сотни объектов с разноплановыми действиями, не взяли в университет, а меня, которой разве что мухами умеет командовать, допустили безо всяких вступительных экзаменов?.. — Привет. Я был прав, вокруг Аднирваны кладов нету, — оборачивается он на меня, не особенно отвлекаясь. — Так что вот, продолжаю рутину… А впрочем… возможно, не взяли просто потому, что он сам не пожелал? Об этом стоит поразмыслить… но потом. — С твоими крыльями несложно добраться и куда подальше, — я окидываю взглядом левитируемую посуду. — Подальше отец не отпустит, — он вздыхает. — Ну, что там кофеварка? Ей магнитная турбулентность не помешает? Задумчиво подпираю подбородок рукой. — Если честно — гхыр её знает. Про это в инструкции ничего не написано. Впрочем, насколько я представляю себе её конструкцию… Если только ты не будешь магнитить непосредственно её, то поломаться не должна. — Сейчас разберёмся, — дракон махнул мне подзывающе крылом и уменьшился до человека, садясь на высокий стул по клиентскую сторону стойки и готовясь наблюдать за моей лекцией по земной бытовой технике. — В общем, смотри, — я выставляю агрегат на стол перед ним. — Теоретически она может работать сколько угодно, если через вот этот шнур подключена к электричеству. Проблема в том, что электричества здесь нет… если, конечно, не соорудить при помощи тебя динамо-машину. Так что придётся заряжать энергией солнечных лучей. Если держать её целый день на улице в ясную погоду, на часок непрерывной работы вечером энергии достанет. Сюда заливаешь воду, сюда — молоко, сюда засыпаешь кофе. А потом просто тычешь кнопку, какой вариант тебя интересует. Дальше она сама всё сделает. — Давай попробуем, — все ингредиенты Астора добавляет уже своими руками, чтобы не повредить ненароком механизм. К тому же и так хватало сложности в концентрации на телекинезе — оборотень постоянно отвлекался посмотреть, как там всё на кухне или в зале. Но вот чашку под краник поставить забыл — или не догадался — и потянулся ко кнопкам сразу. — Всего восемь сортов? Кстати, какие? Надеюсь, хотя бы экзотические. Наши конкуренты из «прогонька» варят кофе на лаве, и оно ускоряет выпивших… Спрос хороший, особенно в ночь перед экзаменами. Я наклоняюсь к кнопкам, параллельно подсовывая чашку в нужное место. — Эспрессо, капучино, американо, латте, моккачино, горячий шоколад… и ещё двойные варианты эспрессо и американо. Ничего особенного, обычный набор. Экзотические варианты у кофемашины вообще редко можно найти, её делали для быстрого удовлетворения череды покупателей, — только произнеся это, я соображаю, насколько двусмысленно звучат последние слова, и легонько фыркаю. — Впрочем, двойной эспрессо должен будоражить очень неслабо. — Да, такие я сам не сварю, — Астора на секунду становится довольнее, но потом хмурится, обернувшись на входные двери. Катиоксара входит в них, держа под ручку крайне уродливого хмыря с чёрной козлиной бородкой, красными рогами и пирсингом в острых ушах. Хмырь смущённо улыбается, Катиоксара посылает брату воздушный поцелуй, и оба уходят по лестнице наверх. — Вот сестре хоть бы что, — Астора хлопает кулаком по барной стойке, но обессиленно, без задора и даже почти без стука. Я бросаю быстрый взгляд из-под приопущенных ресниц — сначала им вслед, затем по сторонам, потом на Астору. — Тебе не слишком нравится её ухажёр, — мягко замечаю я. Это не вопрос — утверждение. Астора сдерживает смех, но превращает его в странное сипящее фырканье из-за надутых щёк. — Да ты сам его видел. И они теперь до Тепловой Смерти, чтоб их всех троих. — А кто третий? — поднимаю я бровь. Да, я для этого места даже ещё недостаточно «поручик»… или слишком. — Тепловая Смерть третья. Ксаре ещё трёхсот лет нет, она с ним не может Кровные Узы совершить, но собирается, и, к несчастью сестры, у него все шансы до этого дожить. — Проблемы только во внешности? — интересуюсь я, по-прежнему держа голос мягким, а взгляд — непрямым. — Или же внутренность этого типа не сильно от неё отличается? — Не знаю, я с ним не разговаривал, а сестра, как ты понимаешь, не объективна, — Астора возвращается к кофемолке. — Ого, даже чашки в него сами ставятся. Земные технологии не так уж и плохи, раз ради них от магии отказались… — Да кто отказывался-то… — я рассеянно потираю кончик носа. — Никто бы не отказался. У нас магии просто почти нет. Уж поверь, если бы предложили наш мир омагичить — полно было бы аплодисментов. Не скажу, что от всех, но многие бы сильно обрадовались. — Как я читал в исторической книге, до эпохи возрождения развитие по обоим направлениям было одинаково низким, — задумывается Астора, какой сорта кофе выбрать. — Чем они в кратце отличаются? — Наверно, наличием или отсутствием… избранности. Техникой может пользоваться кто угодно. Магией — только чародей. Не скажу, конечно, что любой техникой может пользоваться всякий — для сложной нужно обучение. Однако же обучиться, в принципе, тоже может любой, вопрос лишь во времени, в усердии… В отличие от магии, которой не имеет смысла обучать того, кто лишён способностей к ней. — Нет, я про кофе, — кивает Астора носом на аппарат, — с магией понятно, что у разумного либо гуманитарный ум, либо его отсутствие. — Ах, про кофе? — смеюсь я, слегка смутившись. — Это легко. Эспрессо — высокая концентрация, малый объём. Полезно, когда нужно взбодриться по-быстрому, но вкус не очень, если без сахара. Американо — объём вдвое больше. Кофе по умолчанию. Капучино — американо с добавлением молока. Латте — молоко с добавлением американо. Моккачино — как капучино, только вместо кофе идёт какао. Горячий шоколад — как американо, но тоже на какао. Двойные варианты — на тот же объём идёт двойная доза кофе или какао. Астора кивает: — Понятно, даже самая простая еда будет экзотической при добавлении оригинального названия в честь сына навов Шиутекутли и Атлатонин. Или что они подразумевали… Впрочем, я напишу в меню, что с этими напитками выпившим передаётся электрический заряд бодрости из технологического артефакта, думаю, это завлечёт клиентов. Ну что, ты на уроки? — Я с уроков, — смеюсь, вспомнив Отрими. — Учитель нынче нашёл меня прямо в лесу. А насчёт меню — главное, не подсунь такую запись кому-нибудь из технологического мира. Нахохочутся от души. Видишь ли, в нашем реале такой заряд бодрости, скорей всего, отправил бы в нокдаун. В лучшем случае. Но какому-нибудь чародею, для которого техника — та же магия, только наоборот… может вполне сгодиться. В конце концов, были у нас времена, когда думали, что радиация лечит от всего. Не сразу поняли, что разве только в плане «лучшее лекарство от головы — топор». — Ты не видел, наверное, что подают в более «волшебных» ресторанах, — переставил Астора кофе машину на подоконник. — Тогда приятного отдыха, раз уже с уроков! — Спасибо! — улыбаюсь я, благодарно кивая. — А что подают… Наверно, когда-нибудь увижу, если меня вдруг занесёт! Тебе же — удачного вечера!