Филипп Лунин и драконье училище

— Не хотите ли узнать сегодня, кто есть ваше Отражение? — заводит новую тему Таната. — Буду не против, это должно быть интересно, — соглашаюсь я, вспомнив о словах Отрими про прошлые жизни. Кто знает, возможно, это самое Отражение тут тоже поможет? Мы переходим в соседнюю с кухней гостиную с уютным камином. Драконы удобно ложатся на полу, я и Селена садимся в кресла. Кальция капает на жаровню ароматический состав, разошедшийся знакомым запахом сандала, а Таната велит нам входить в медитацию. Для меня сразу же возникает важный вопрос, как именно. Да, кое-что я в этом плане умею, но вряд ли то, чем занимаются таёжные шаманы, близко к классической медитации. Но я решаю рискнуть — и просто медленно ухожу вглубь себя, плавно отвлекаясь от всех чувств. Это похоже на процесс засыпания, только без потери контроля над сознанием. Или, наверно, на уход на глубину для того, кто может дышать под водой. Когда постепенно повсюду смыкается темнота и остаёшься только ты. Окружение воспринимается мутно, но именно из-за этого не походит на воображение. Я вижу чудесный сад под тёмным небом. Землю плавно шатало, будто бы палубу в качку. Я вижу собственные руки в чёрных шипастых перчатках, державшие рукоять воткнутого в землю алого меча. По бокам от меня стоит ещё несколько воинов в чёрных плащах и игольчатых доспехах, их лица либо скрывают забрала либо низко надвинутые капюшоны. Подле нас гордо выпячивают грудь блестевшие в отсветах факелов драконы, мощные и крупные, больше даже Асторы. И на нас любуется женщина десяти метров ростом, восседающая на резном деревянном троне, величавая, прекрасная и с хитрым блеском в глазах — одном прищуренным и другом круглым, без век. Другая девушка, ростом в два раза пониже, но всё ещё гигантская, ходит вокруг трона с курильницей в длинных ногтях. О Сёстры, надеюсь, эти доспехи проектировал не я. Ну или они парадные… Так, ладно. Нашёл, на что отвлекаться… Параллель на Танату очевидна… Вторая, видимо, на Кальцию. На остальное не так просто провести, но… пожалуй, мне нравится! Особенно алый меч. Только за каким лешим я его о землю туплю, интересно… А ещё интересней, что это. Мы в поход? Или, наоборот, с похода? Почему — точно не уверен, но общее ощущение скорее ближе ко второму. Правда, странно тогда, что все целы. Или я тут военный гений, или раненые в госпитале. Тогда не забыть навестить, с наградами. Только я начинаю задумываться и крутить головой, как видение рассеивается. Селена и Кин’Нара тоже очухиваются и переглядываются, а Таната, будто ещё не целиком вышла из транса, проникновенно говорит: — Я видела вас. Вы — воинство Драконьих Владык, слуги титанов Отражения. Как и мы, титаны, вы стоите за правду и против наших потомков-богов, кто в своих изуверствах и своём эгоизме превосходят собственные смертные творения. Среди вас есть и Назгулы. Значит, и вы сами потенциально можете ими стать. — Это нормально, что я живу с Мелькором? — Кин’Нара спрашивает с непонятной эмоцией, будто одновременно стыдясь сама себя и забавляясь от этого. — В каком смысле? — Селена окончательно смахивает с себя гипноз. Я тоже возвращаюсь в реальность, вспомнив о Поручике. — Не важно, — отмахивается Кин’Нара крылом. — Это было интересно… но коротко. — Полагаю, это может означать, что ты — Праматерь Драконов, — предполагаю я, вспоминая, откуда те появились в Средиземье. Затем потираю лицо. — Мрм… Это было действительно… интересно, но коротко. Согласен. Бросаю взгляд на Кальцию. Интересно, что видела она? Если вообще входила в транс, по ней и не скажешь… — Я — Таната, титанида смерти, сна и искусства. Безобразная Дама, пугающая внешне, но благородная в своей сути, — гордо встаёт с досок пола драконица. — И вы были на моём корабле-раю посреди Подземного моря. — А мне понравилось, — удивлённо вырывается у меня. — Ну, то есть… если я видел то же. Качка вроде была… Ну, в смысле, — я смущённо хмыкаю, на мгновение отводя взгляд в сторону от взгляда Кальции и тут же его возвращая, — если ты та, что была с курильницей, то ты была вовсе не безобразна. — Повторяя выходы в астрал, можно лучше развить своё духовное зрение, но для первого раза, думаю, достаточно, — ловко выкручивается Таната. — А пока что… Кальция, проводишь гостей до повозки? — С радостью! — она открывает дверь в коридор, тихо бросая мне по пути: — Но если хочешь задержаться, я тоже не против. Свежий, сладкий, кипучий адреналин выплёскивается в мои жилы, готовя тело к… а, собственно, к чему угодно деятельному. Я сам пока ещё не знаю, чего ожидать, но это так увлекательно! Так, быстро, думать быстро. Притормозить в гостиной, поинтересовавшись насчёт тех самых книг на следующий семестр у Танаты? Нет… вряд ли. Слишком явно дали нам всем понять, что аудиенция окончена. Пожалуй, лучше дать Кальции возможность переброситься со мной как минимум ещё несколькими фразами… не под присмотром её матери. Мдям. Герой-любовничек… Но, как советовала Люси Грей — «Лови момент!». Я выхожу следом за остальными и, аккуратно сблизившись, шепчу Кальции так, чтобы остальные не слышали: — Твоя мама не будет против, или задержаться мне лучше на улице? Она неопределённо разводит крыльями, может быть, по собственной неопытности. Так, если сама не знает, значит, лучше не рисковать. — Тогда на улице, — снова быстро шепчу я. — Скажи, что желаешь прогуляться. Я тебя подожду. Минус повозка, конечно. Ну и ладно! Пешком дойду, что мне полчаса? Мы нагоняем остальных в прихожей и выходим на свежий воздух. В косвенном смысле тоже свежий, то есть, прохладный. В этом отношении даже повезло, что я кадрю мохнатую подругу, хотя и в этом плане Ярина с пернатыми крыльями обгоняет Кальцию с перепончатыми, можно было бы меня ещё и в крылья укрыть… Ну и мысли, конечно! А ведь я ещё рассчитывал поговорить с драконицей по существу её мамы. Пройдя по брусчатке проспекта до площади с дежурными «самоходками», мы слушаем краткую лекцию Кальции о том, как ими пользоваться: — У вселённых в этот артефакт душ есть ограниченная телепатия. Как только все сидящие внутри изъявляют желание отправиться, а в полуразмахе вокруг нет существ, которые тоже хотят поехать, повозка трогается в направлении Книгоцентрали. — Какая удобная штука! — одобрительно киваю я. — Интересно, а нас научат делать такие же, но не ограниченные одним маршрутом? — Вполне! — заверяет Кальция, пока остальные забираются на скамьи. — Это ещё игрушки, подобное могут даже на лабораторной поручить. — Должно быть, в первую очередь подобным занимаются на Квантоне? — я с интересом оглядываю повозки, не торопясь занимать место. Интерес вполне искренний — штука любопытная. Ну, а что он не единичный, так это показывать всем необязательно… Я с улыбкой машу рукой Селене и Кин’Наре. — Езжайте-езжайте, я тут ещё немного поглядеть хочу. Спасибо, что составили компанию! Увидимся в клубе! — Пока! — машут мне девушки, удаляясь, в то время как Кальция неторопливо со мной гуляет: — Не знаю, честно сказать, я тут не учусь… Это скучно и не обязательно, я достойна хорошей жизни и сама по себе. Да и образование мало что решает, в отличии от связи. Ну что, ко мне, в бар, в лесок? Просто побродим по окрестностям? Ну вот и кто кого кадрит, спрашивается? А впрочем… Так только удобнее! Я же не пресловутый Гоша-слесарь… или кем он там в фильме был… которого корячило уже от мысли, что женщина может зарабатывать больше него. — Выбирай ты, — предлагаю я, улыбаясь. — Я тут впервые, всё новое. Где не помешают мирной беседе? На заметку — говорит, как мажорка. Пока это ещё ничего само по себе не значит, но учесть для разговора не помешает. Снобизма, впрочем, я никакого не чую — снобка бы ни за что не пошла на контакт так легко. — Этой ночью в «Огоньке» лягушьи бега проводят, — Кальция кивает в сторону иллюминированного купола Книгоцентрали и арки парящих камней над ним. — Но чтобы успеть, придётся тебя на себе довезти! Ты как, не против? Мои глаза расширяются от восторга, и я глубоко втягиваю воздух всей грудью. Кальция, всё отлично понявшая, довольно смеётся. — Кажется, путь по воздуху тебя не пугает. — Было уже, — признаюсь я. — Но так — гораздо лучше! Вот только… надеюсь, я не буду для тебя слишком тяжёлым? — Будет лучше, если мы это выясним заранее! Как и то, сможешь ли ты на меня запрыгнуть, — Кальция опускает крылья и выправляет их вперёд, сама вставая на четыре. Так, а как называется женский аналог Поручика? Но чтобы прилично, естественно! Если брать историю… то, не иначе, Императрица. Мессалина, Екатерина, Хюррем — выбирай на любой вкус! Я обхожу её левое крыло, внимательно присматриваясь к планируемой посадке. Запрыгнуть-то не проблема — да что там «запрыгнуть», просто опереться руками, слегка подтянуться и перекинуть ногу. А вот где у неё центр тяжести и центр аэродинамического сопротивления? М-да, не авиаинженер я… да впрочем, в данном случае не факт, что и он бы справился. Ладно. Для начала прилажусь так, чтобы не мешать крыльям. А там посмотрим… Посадка получается изрядно вытянутой, но путь недалёк, а без седла так даже лучше — меньше Кальции на спину давить буду. — Как ты себя ощущаешь? — спрашиваю я, даже не пытаясь скрыть определённое беспокойство в голосе. Мои руки лежат на спине Кальции чуть повыше крыльев. — Когти о пол стачиваются, так что не стану задерживаться, — пригнувшись к земле перед стартом, Кальция взлетает. О Сёстры-аликорны! Нестись над землёй в лапах Асторы было куда комфортнее… Длиннющая белая грива развевается слева и справа от моей головы, мешая обзору, и даже при ровном полёте я едва не душу драконицу как малыш Карлсона, лишь бы не свалиться. Может быть, в Отражении я и драконий всадник, но в этом мире мне нужно чуть больше практики! И сбруя! Которую потом можно и в постели применить… Но всё-таки, несмотря ни на что — может, когда тебя несут, это и комфортнее телу, но вот душе сейчас приятнее намного! Тряска та ещё, факт… ну так небось на какой-нибудь «Цессне» трясёт тоже куда как сильнее, чем на здоровяке-«Боинге». Что-то похожее я чувствовал, когда поленился однажды на море выходить на берег при усилении ветра. Ну, как поленился — скорее, уж слишком приятно качали волны. Смешней всего вышло, когда оказалось, что за сотню метров от берега они намного гостеприимнее, чем в зоне прибоя. Насколько возможно, стараюсь держаться всё-таки за плечи Кальции, возможно меньше давя на шею. Тем более что так оно и проще намного. Легче становится, когда я напоминаю себе, что, как у любого летающего существа, у неё должно быть отличное чувство равновесия, а ронять меня как-то не в её интересах. Это помогает меньше зажиматься, больше доверяясь драконице. Привыкнуть вполне можно! А сбруя… Только если она сама предложит. Надо мной медленно проносится дугой ряд летающих камней — практически единственное, что мне видно до самого приземления. Опустившись у входа в то самое кафе, где я встречался с «совой», Кальция едва не валится с ног: — Обратно на повозке поеду… Мне казалось, что это будет проще… — Прости, — виновато произношу я, торопливо слезая на землю. Меня немного пошатывает, но не до тошноты. — Кажется, мне нужно худеть. Вот, возьми, освежись. Я достаю из кармана упаковку с салфеткой, пропитанной смягчающим составом с ароматом алоэ, разрываю и, расправив ту, протягиваю её Кальции. Запас подобных штучек у меня невелик, да и тот взял-то с собой в этот мир больше из-за того, что лёгкость позволяла засунуть в рюкзак, практически не ощущая добавки веса. Чисто на всякий случай. А вот гляди ж ты — пригодилась. Кальция нюхает салфетку и начинает протирать крыльевые подмышки: — Благодарности. Что же, мы всё ещё в деле! Входим мы в кафешку через заднюю дверь и сразу попадаем в небольшой арендованный зал. Столы и стулья придвинули к стенкам, на полу мелом разрисовали линии, а несколько студентов прыгают, пытаясь подвести к старту четыре лягушки разных кислотных цветов — ну или их нашарские аналоги. Мне поначалу даже стало страшно, что молодцы хватают очевидно ядовитых земноводных голыми руками. Но, раз они до сих пор не откинулись, они знают, что делают, и наверняка применяют магическую защиту. Для большей необычности на них ещё и нацепили миниатюрную одежду — одной достался цилиндр, другой штаны на подтяжках, третьей нацепили галстук, а четвёртой одели шапку вроде советской рабочей кепки. — О, вы вовремя! — обращает внимание на наше появление пирсингованная девушка, похожая то ли на гота, то ли на эмо. — Не хотите принять непосредственное участие? Сегодня гонщики необычные и на призовой фонд собрали аж пятнадцатую часть души. «Почему бы и нет», внезапно подначивает мой голос-наставник, «кваквами управлять не многим сложнее, чем их добычей». Э, нет! Подожди, мил Вергилий… Да, ментальной хваткой я легко смогу погнать лягушек в нужное место. Собственно, хоть в маршевую шеренгу сгоню. Да только весьма странно будет, если тут нету защиты от магической подтасовки! А если есть более-менее опытные члены жюри — что весьма вероятно, учитывая то, что бега тут явно не в первый раз — едва ли они упустят из виду необычную целеустремлённость лягушки. Управлять же ей так, чтобы ментальный контроль, с одной стороны, был незаметен извне, а с другой — чтобы лягушка вела себя естественно, но прыгала быстрее всех, ну никак у меня не выйдет. Пока не выйдет. А, ну и третье. Как бы сильна ни была волшба, нельзя требовать от тела того, на что оно не способно. Оценивать же на взгляд физподготовку лягушек… я егерь, но не настолько. Никто не гарантирует, что мне не достанется та, которая в принципе не обгонит лидера, как ни подгоняй её ментальным кнутом. Как говорил незабвенный Рокэ Алва, при игре в кости, если не мошенничать, от тебя ничего не зависит. Эти лягушки для меня сейчас — те же игральные кости. — Для меня эта забава совсем новая, — приятно улыбаюсь я. — Как говорят в моих землях — не зная брода, не суйся в воду. Для начала я лучше понаблюдаю. Девка улыбается, обнажая слегка вампирские клыки: — Тогда смотри, как Аврора Луна, Зимняя Звезда, побеждает! О, если б её грандиозным планам суждено было бы сбыться! Как только лягушек удаётся установить на старт и собравшиеся объявляют ставки, глаза земноводных внезапно загораются красным, а они сами начинают расти, разрывая свои костюмы и агрессивно напрыгивая на народ! Я выхватываю нож, загораживая собой Кальцию. Что делать? Хорошо, что я не в первом ряду. Ударить менталкой? Пока не время, глупо раскрываться. Сейчас толпа рванёт на выход. Туда нельзя — затопчут. Я стремительно окидываю взглядом зал. Есть ещё дверь в главный зал, туда студенты ломанулись так же, как и к выходу из этого закутка… Но, я успеваю заметить — очень организованно и оперативно, будто заранее были готовы к шухеру. Но вот Аврора решает остаться и даже берёт со столика харди-гарди, перехватывая его как пулемёт. Кальция тоже не пугается, вставая на задние и распуская когти. Эврика! Риск, но риск тут по-любому… — Кальция, тихо! — вполоборота шепчу я, слегка приподнимая левую руку, но не выпуская из виду зелёные сюрпризы. — Замри! Если только лягушками не управляют извне — они должны остаться такими же тупыми. Но главное: они не видят то, что неподвижно на фоне пейзажа. Инстинкты примитивных хищников должны погнать переростков на мечущуюся толпу, а не на замершие фигуры у стены, которые нужно ещё как-то вычленить. А цветного зрения у лягушек тоже нет… Переростки крутят толстыми шеями, думая, к кому бы из разбежавшихся существ примериться, но Аврора начинает вращать ручку механической волынки, и из неё исходит гулкая, басовитая и заунывная нота. Лягушки замирают, будто сонные. — А они ценят хорошую музыку! — хохочет Аврора. — И хороших исполнителей… — посмотрела Кальция на неё с благодарной влюблённостью. А я замечаю капли чёрного липкого состава на шкурах начинающих медленно уменьшаться амфибий. И запах такой же сладковатый, как от того состава, который я заметил на том агрессивном мимике, что нападал в день посвята. Так… Предельно подозрительно. — Какое интересное совпадение — под рукой музыка, усыпляющая лягушек-переростков… — скептически произношу я, не спеша расслабляться. — Или подобные… кунштюки здесь обычны? — А ты думал, я бы стояла и смотрела, как ты, обладая такой возможностью? — возмущается Аврора. — Ведите себя по-человечески! — распахивает крылья драконица. — В самом деле, что это было сейчас? Со стороны основного зала врывается эльфийка в форме официантки и с трещащим жезлом в руке. Она быстро оглядывает беспорядок и уже уменьшившихся и потерявших ядовитый окрас квакушек. — Так мы и знали, что твой нелегальный бизнес кончится чем-то таким, госпожа Луна! Больше мы тебя покрывать не собираемся! — Секунду! — резко произношу я, в несколько шагов оказываясь рядом с лягушками. Быстро выхватываю из кармана платок, щедро провожу им по спине одной, смазывая капли подозрительного состава, и возвращаюсь к драконице. — Кальция, у тебя обоняние намного лучше моего. Тебе не знаком запах вот этого… вот этого, в общем? Чёрного. Они все заляпаны этим. А пару дней назад в Книгоцентрали бегал мимик. На нём было нечто похожее. Драконица втягивает в щеловидные ноздри воздух: — Запах сладкий. Наверное, эти мухоеды сочли этот отброс вкусным и обожрались… — Да ну, они же хищники, зачем им сладкое? — Аврора вешает инструмент себе за спину, а эльфийке вручает мешочек: — извиняюсь за шум. Больше вас лягушачьи бега не побеспокоят. Я с сомнением смотрю на платок, но всё же аккуратно, чтобы не измазаться самому, заворачиваю его так, чтобы всё чёрное оказалось внутри. Получившийся комок — ещё в один платок, а тот — в карман, под которым самая толстая прокладка. Как окажусь у себя в комнате, нужно будет ещё в пластик для верности замотать. Лягушки тупы, но не настолько, чтобы валяться в еде. Даже если действительно это нечто — съедобно. Скорее уж можно предположить, что эта штука — нечто вроде стимулятора. Или способствует тому самому дистанционному ментальному контролю. Нужно показать Иоданару — из всех, кого я здесь знаю, он лучше всего должен разбираться в подобном. — Кальция, а мимик тоже решил сладким обожраться? — шепчу я ей, качая головой, пока Аврора умасливает эльфийку. — Так, что обвалялся целиком? Здесь нечисто, это точно. — Только, сообщая об этом администрации, упомяните, что вы подобрали лягушек на газоне, а не здесь. Тем более что это правда, — эльфийка прячет деньги и уходит, Аврора задумчиво чешет нос: — Если это какой-то террорист, то действует он слишком странно и безобидно. Скорее всего просто злой шутник-старшекурсник. Но… нельзя сказать наверняка. — Шутник? — я качаю головой. — Оба раза твари, обмазанные этой дрянью, атаковали в людном месте. Паника, давка — это способно привести к многочисленным жертвам, даже если сами атакующие безопасны. А это не так… Морщась, разглядываю лягушек. Мне всё время кажется, что они снова готовы раздуться, едва я повернусь к ним спиной. — Если это шутка, то шутнику плевать на чужие жизни. В этом случае разница с террористом уже невелика. — Значит, стоит вывести его на чистую воду, — Аврора сжимает кулак. Кальция берёт пустой кувшин с пола и пытается загнать в него лягушек тарелкой: — Только мы не знаем, где может следующее такое преступление произойти. — Я предупрежу народ, чтобы были внимательны к чёрным гелям, — Аврора выходит через заднюю дверь. — Предположить не так уж сложно, — замечаю я. — Оба раза это случилось там, где было много неподготовленных студентов, но рядом не было преподавателей. Ну или вообще кого-то опытного или сильного. А это значит… — я быстро прикидываю, — уроки безопасны. Основные залы кафе или внеклассные занятия — тоже. А вот там, где много новичков, но нет кого-то матёрого — это опасно. Кальция, я полагаю, что лягушачьи бега — вряд ли единственный вариант на эти условия? — Ещё бы, — она накрывает крынку тарелкой, — общежития, кафе, соревнования, проще перечислить, где вы в безопасности. Но ведь вряд ли это хитрый план учителей, чтобы ввести комендантский час, верно? — Комендантский час? — медленно повторяю я, сдвигая брови. — Комендантский час… Увеличение контроля над академией. Кому это может быть выгодно? Кальция… Я, конечно, могу ошибаться… даже здорово, если ошибаюсь, может, это действительно просто безмозглый приколист-недоумок… Но как тебе такой план: сначала нападения на учеников, затем требования ввести больший контроль — разумеется, исключительно с благой целью защиты… а потом в довесок к антейскому расписанию у нас появляется антейская стража. Вместе с антейскими следователями. Которых потом уже гхыр вышвырнешь… Очень удобный способ для «поклонников» пролезть сюда ещё глубже, не так ли? Нужно защитить праведно верующих студентов, да… Академия щуров, содержится Инанной. А ведь анты не любят ни тех, ни другую, не так ли? Невыразимо удобно… — Так ведь тогда им и ставить тут свои порядки не выйдет, кто же им даст? — Кальция покрутила носом, думая, выбросить ли животных на улицу или оставить как вещдок. — Возможно, они имеют ещё какой-то план, который мы пока даже не представляем? — пожимаю я плечами. — Знаешь, порасспроси маму, что она мыслит на этот счёт. Можно без подробностей, но основные моменты ей не помешает знать. На следующей встрече клуба можно подцепить Жарегнева — может, он какие веяния новомодные у антов помнит. А трофеи не выбрасывай. Знаешь, давай лучше поделим: половину тебе, половину мне. Так оно надёжнее будет… ну, знаешь, если что. Нужно показать специалистам, пусть определят, что это за дрянь. — Давай, звучит разумно, — она пересыпает часть лягушек в другой сосуд. — Извини меня, что так вышло, хотела тебя сводить расслабиться, а только ещё больше напрягла. Но в следующий раз приходи сразу ко мне. Особенно если мама ночью из дома улетит, как она часто делает. Первая же мысль — о том, что, вполне возможно, матушка просто в этом плане походит на дочку. Вполне вероятно, у неё тоже есть свой Филипп. Но, разумеется, я ни словом, ни жестом эту мысль не выдаю. — Это ты меня извини, — с виноватой улыбкой потираю затылок. — По идее… ну, как это обычно рисуют… я должен был выскочить вперёд, браво покромсать тварей, а потом вернуться к тебе с бокалом вина и заверить, что всё позади. Во всяком случае, так это должно выглядеть в идеале. Тебя ни в чём не виню, ты же не знала. — Ну… надеюсь, к первой сессии ты уже такому научишься, — она смущённо хихикает. — Тогда до встречи? Береги себя. — Кальция, а не найдётся ли у нас… какого-нибудь средства связи? — спрашиваю я, с тёплой улыбкой делая небольшой шаг вперёд. — Не очень-то удобно будет вылавливать для этого секунды после собраний клуба. Да и отсиживаться каждый вечер в кустах у твоего дома, ожидая, улетит ли твоя мама куда или нет… Не пойми меня неправильно — ради вечера с тобой я не только в кустах засесть могу. Но всё-таки намного удобней было бы иметь возможность не гадать, планируя встречу! — Пока нет, но можно подумать об этом. Так-то я часто дома, готовлю или уборку делаю, — она задумчиво отводит морду. — Если что, я отправлю душу-посланника. — Тогда я тоже поразмыслю, — киваю я. — В обычные дни я довольно плотно занят, но вечером нередко бываю в «Девственном драконе». Ну или у себя — сто тридцать четвёртая комната в общежитии. Заглядывай, если срочно нужен буду. М-м… Кстати, а окна твоей комнаты случаем не выходят на улицу так, чтобы я мог глянуть, не заходя во двор? Можно договориться о некой условной вещи, которую ты можешь выставить на подоконник в знак того, что я могу заглянуть. Чтобы каждый раз посланника не гонять. «Цветок означает провал». Да, Поручик, не только про тебя одного анекдоты травить, Штирлицу тоже стоит оказать внимание. — Мои окна на втором этаже справа. Пока там горшок — можешь заходить, — приподнимает Кальция сосуд. — Надеюсь, его тут не хватятся, судя по разговору, ресторан тоже хочет замять происшествие. — Ну ещё бы, — со смешком пожимаю я плечами. — Даже жаль, кстати. Играть было заведомо не лучшей идеей, а вот поняв, какие лягушки тут в цене, можно было бы заработать гораздо больше приза, поставляя игрокам кандидаток получше. Я же всё равно на охоту хожу — лягушки бы не сильно отяготили, — задумчиво провожу пальцем по скуле. — А на вырученные деньги пригласить тебя в ресторан, как ты того заслуживаешь… — встречаюсь с ней глазами и улыбаюсь, — Кальция. Будем надеяться, что наши земные психологи не ошиблись, выяснив, что каждому приятно слышать своё имя. — Учись хорошо и получай стипендии. Кое-какая польза от учёбы всё-таки есть, Филипп, — она тыкается носом мне в щёку и тут же уходит по-английски. Провожу пальцем по щеке и улыбаюсь. Так тут ещё и стипендии есть? А я думал — дали волшебную палочку и крутись, как хочешь… Упс, сие из другой оперы. Ну да ладно! Выходной признать успешным. План на сегодня: добраться до общежития, не теряя бдительности, там перепаковать лягушек и платок получше. Затем перед сном проштудировать книгу о драконьем этикете. Мне нужно знать, как правильно ухаживать за здешними драконицами. Особенно важно выяснить на предмет того, какие подарки здесь подходят. У меня в рюкзаке ещё лежит кое-какой «дипломатический запас», но тут важно не промахнуться, чтобы Кальция не приняла меня за некуртуазного варвара. План на завтра — как можно быстрее выцепить Иоданара, показать ему лягушек. Мне очень нужен совет мудрого профессора. Ну, разумеется, не забывая о паре основных занятий — охоте да учёбе. О, ещё одно… Кина. Вот с кем ещё желательно перемолвиться. На волчий нюх точно можно положиться. К тому же мало ли что она сама может знать о подобных явлениях. Опять же, что там у питомцев Ярины творится? Ярина… Эх. Даже как-то неблаговидно получается. Ветрено. Однако же… По факту, пенять мне не за что. Если Кальция оказалась ко мне более благосклонна, первой продемонстрировав своё расположение, то разве я в чём виноват? Нет. Тем более что всё это ещё только начало, кто знает, как там всё дальше обернётся. — Будем наблюдать, будем думать, будем прогрессировать, — подвожу я вслух общую канву, разворачиваясь к выходу. К общежитию я подхожу уже скоро, прохожу мимо прикорнувшей за столом у входа кривой ресепшионистки и укрываюсь у себя в спальне, зажигая фонарь для уютной атмосферы и комфортного чтения. Длинное название уже интригует: «О правилах приличия всех харадольских народов, исключая нашаран, ведомых совестью». Судя по вступлению, писал её как раз нашарский дракон, который не переставал удивляться, что в других культурах принято врать и скрывать свои настоящие эмоции, недоговаривать или общаться о совершенно лишних и скучных обоим собеседникам вещах, лишь бы не уронить себя в социуме. Более всего меня, конечно, интересует раздел о драконах из Триречья, Таната упоминала именно этот регион. Авваатер и Триречье нынешнего времени, то есть при Хорламире и родне его в правительстве. Из всех стран, имеющих свод правил вежливости, Светлые атеисты наиболее развязны, фривольны и непосредственны, но не стоит считать, что это от искренности и отсутствия ограничивающих приличий. Дело в том, что хардольцы, долгое время страдавшие от засилья светлых религий, особенно старого толка Покона, легко приняли предложенные Хорламиром перемены и через это впали в полностью обратное состояние. Для простоты вспомните анта как пример ещё сохранившегося поборника Чистоты и полностью переверните его образ поведения. В качестве приветствия среди хардольцев принято обниматься, лизаться и даже возбуждать собеседнику половые органы. Эстетическим считается «мило» урчать, выражая положительные чувства, и «фырчать», показывая неудовольствие. Желая иронизировать над точкой зрения собеседника или задать каверзный вопрос, хардольец наклоняет голову набок едва не до хруста. Если вы причисляете себя к религиозной или философской традиции, упаси вас Вселенная упомянуть это, чтобы не прослыть фанатичным дуболомом, зато о всякой эротической вещи можно говорить без страха даже детёнышам, которые в Авваатере и сами ходят в специальные бордели. Пьют хардольцы почти без меры, но не курят. Имеют восемь праздников по точкам года, в сущности похожие на те, что есть у Тёмных, но более политизированные и менее религиозные. К людям и человекоподобным расам относятся как к «низшим существам» и по умолчанию считают их жестокими и глупыми созданиями, которыми только и можно, что грамотно руководить, любые злодеяния «пушистых» против них морально оправданы. Наказанием за правонарушения в Триречье обычно является телепатическое внушение либо перезапись сознания. Интересно… Весьма интересно. Я опускаю книгу и задумываюсь. Отчасти похоже на Кальцию, но лишь отчасти. Совершенно непохоже, чтобы она видела во мне низшее существо. Даже если предположить, что она всего лишь искусно маскируется — уж точно могла бы тогда не касаться моей щеки на прощание. Возможно, стоит отдельно обратить внимание на то, как она меня в следующий раз встретит? Я снова перечитываю текст. Что ж, хардольцы, по-видимому, изрядно раскрепощённы. Впрочем, обниматься в знак приветствия, использовать урчание в знак одобрения и фырканье в знак неодобрения — это мне легко. Такой набор вполне мил. В общем и целом — некоторые моменты поведения могут выглядеть для меня утрированно, но основная канва мне по душе. Уж точно это намного лучше, чем то, что являют из себя анты — которые, судя по всему, воплощение инквизиторства. Причём даже не исторического, а идеализированного. Такого, что сжечь бы, да дрова жалко — сейчас газ подведу… Думаю, не помешает после подробнее расспросить Кальцию о её прошлом. Судя по тому, как она представилась в клубе, она — полукровка. Это может многое объяснять в её поведении. Так, а что же всё-таки насчёт ухаживания? Авваатер, соседние территории тоже на всякий случай… Что прилично подарить драконице, за которой ухаживаешь? Конечно, при установлении более продолжительного любовного контакта прыгать на партнёра в первую же встречу не принято, но это и не откладывается и зачастую постельная встреча реализуется в первую же ночь. Перед ней считается неплохим делом выпить, несмотря на то, что спирт понижает потенцию, но это часто компенсируется возбуждающими составами, которые могут применять даже без уведомления партнёра. Пары, тем не менее, организуются на всю жизнь, и жёны часто убивают любовниц своих мужей из ревности, за что их не преследуют. Хм-хм, хм-хм… Вот это уже немного ближе… В смысле, больше похоже на то, что сегодня было. Вот только сильно странно мне — не с первого же взгляда Кальция меня могла выбрать для чего-то серьёзнее, чем «one night stand»? А может, для начала именно для этого выбрала, а теперь присматривается, имеет ли смысл дальше двигаться? Возможно. А готов ли я, если что? С сомнением потираю затылок. Очень, очень сложно сказать. Да разве ж такие решения за один вечер принимаются? Не-е-ет, тут не только ей присмотреться нужно. Мне тоже. Так что насчёт подарков-то — ничего ясного не сказано, что ли? М-да, неудобно. А впрочем… если так вдуматься, коли у авваатерцев всё так просто в эротическом плане, может, всякие ритуалы ухаживания тоже совсем простые? — Ладно… — решаю вслух. — Ежели я ей по-настоящему нравлюсь, примет. Найдётся, что подарить. А если нет, то тем проще — раньше узнаю. А, вот. Уже в процессе семейной жизни супруги дарят друг другу подарки, не привязывая это действие к поводам и больше ради выражения чувств. Подарки это должны быть и эстетически красивыми, и практически полезными. Дарить вещь, которой партнёр не станет пользоваться, считается стыдным. Неплохо, это разумно. Правда, мне пока от этого не легче. Впрочем, салфетку же она от меня приняла? Так себе подарок, конечно, но всё-таки, по факту, он им являлся. Мысли внезапно соскакивают на короткое воспоминание — как Кальция, приподняв крылья, отирает крыльевые подмышки этой самой салфеткой. Я смущённо фыркаю, машинально сдвигая ноги, как будто кто-то может меня сейчас увидеть. Да, «Вергилий» был прав. Ну или права, не суть важно… То, что при должном подходе щекотка может являться частью эротической игры, я прекрасно знаю. И эта игра мне нравится. Так что демонстрация голых девичьих подмышек… даже если те принадлежат драконице… легко наводит на определённые мысли. Ладно-ладно. Вот уж точно, потом… А насчёт подарка всё же стоит подумать. Но это, пожалуй, уже завтра — задачка становится немного сложней, а меня уже в сон понемногу клонит. Так… сколько там времени? Ого, уже немало совсем. Пора бы спать. Что там у нас завтра? Мдям. Ментальная магия — это, конечно, отлично. Самый что ни на есть мой профиль. А вот учитель подозрительный… «Полковник Нахожаев». Кгм. Что ж, будем надеяться, что это будет старый добрый вариант «Ваше высокоблагородие», а не какая-нибудь пролетарская физия «копать от забора и до обеда, а я пока пойду с походно-полевой женой опохмелюсь». Впрочем, второй вариант представить в качестве преподавателя ментальной магии так же нереально, как орка за микроскопом. А вот кого-нибудь в духе Скобелева, Брусилова, Макарова — запросто. Что ж, как обычно — будем надеяться на лучшее, но готовиться ко всякому. А теперь, пожалуй, пора спать — силы мне завтра потребуются.

* * *

Кину я легко застаю на утренней зарядке. — Здравствуй! — она так же легко, как и в прошлый раз, прерывает своё коллективное занятие ради разговора со мной. — Ну как, хорошо отдохнул, готов к новым подвигам? Что у тебя сегодня? — Ментальная магия, — улыбаюсь я. — Так сказать, буду личную кьютимарку прокачивать. А у тебя как дела? — Неплохо, уже примерно представляю, на какой факультет идти. На Жимор, там исцелениями в том числе занимаются. Я хихикаю, вспомнив Астору. — Знаешь, должен тебя предупредить — некромантией тоже. Полагаю, Дитю Света не… как бы это сказать… не пристало с такой компанией соседствовать. Впрочем, может, и не будешь — думаю, для такого специалитета там отдельная кафедра. — Мирдал вполне себе жил в Нашаре и даже душами пользовался как все Тёмные, что есть большое нет-нет для большинства других Светлых, — мотает Кина головой, — так что всё в порядке. — Хм… — я задумчиво потираю подбородок, вспомнив, что мне говорили о нём вчера, — да знаешь, не только для Светлых… Что здесь таким пользуются, я наслышан, но лично меня, признаться, несколько коробит от идеи использовать чью-то душу не в значении энергетического эквивалента, а в прямом смысле слова, как какой-то расходный материал… Если честно, надеюсь, что и не придётся. Да, знаю, я — менталист, тоже, если вдуматься, не самая благовидная профессия. Но всё же… Всё же, на мой взгляд, даже форматировать чужие мозги намного более милосердно, чем превращать душу в… бензин. Ну, то есть… ты, наверно, не знаешь, что это такое… в топливо, в общем. — А есть мясо, думаешь, куда более морально? — чуть гарцует волчица на трёх ногах, чтобы не стоять столбом. — Да, души вечные, в отличии от тела, но какой в этом смысл, если либо память не сохраняется, либо после смерти душа становится пассивным жителем другого измерения? Хотя я мало просвящена в этих вопросах. Думаю, их мы разберём на более высоких ступенях. — Эммм… — тяну я, начиная сосредоточенно растирать уже затылок. — Признаться, в теософизме я не силён… Но религии нашего мира обычно утверждают, что в душе заключена истинная сущность, поэтому уничтожить душу — уничтожить личность навсегда, без возможности восстановления. Правда, они же обычно говорят, что уничтожить душу невозможно — ну, официальные говорят. Так что, по этим словам, обычно неуничтожимость души оборачивается нескончаемыми адскими муками для грешников, — мрачно вздыхаю. — Знать бы, кто первый до такой гуманной идеи додумался — лично бы муки этому уроду устроил. Кина крутит ушами: — Думаю, в Книгоцентрали есть книга и про это. Ну что, пойду на занятие дальше? — Я только ещё хотел спросить, как ты вчерашний день провела, — смущённо улыбаюсь я. — Пересечься не довелось… — О, знаешь, я в одну довольно интересную игру вступила, — вспомнив об этом, Кина останавливается и начинает пересказывать с интересом. — Она идёт постоянно и на территории всего института. В ней персонажи как бы и есть игроки, но при этом они являются агентами, которые следят за прорывами существ из Отражения в наш мир. Я вроде как нарушаю правила, рассказывая тебе это, ведь по ним нельзя выяснять, играет кто-то или нет, но кому не всё равно. Да и я тебе доверяю. Нас снабдили списком литературы на изучение, и, что интересно, там используются реальные шпионские методики, например, информацию оставляют в тайниках, личности связных шифруются… В общем, завлекательное дело. Вчера надо было следить за высокоуровневым монстром, не попадаясь ему на глаза, но это мне как зубами щёлкнуть. Я леденею. Наверно, это отражается даже на моём лице, потому что волчица останавливается и удивлённо смотрит на меня. — Кина… — губы слушаются не сразу. — Во-первых, безмерно благодарен за то, что ты мне рассказала. А во-вторых… Это смертельно опасно. Я не шучу. Несколько секунд хмурив брови, Кина кивает мне и идёт ко своим товарищам: — Так. Раз это опять чьи-то махинации, как с яйцом, надо во всём серьёзно разобраться. У тебя есть время до занятий? — У меня его полно, сегодня они у меня с полпятого до шести. Только подожди говорить другим! Я не знаю, кто может… оказаться тем самым. «Тем самым» я произношу с более чем выразительным выражением лица. Развешивать словесную конструкцию вроде «потенциальным спящим или двойным агентом» нет сейчас никакого желания. — …Ну хорошо, — она останавливается, оглядывается и садится на газон. — Что ты тогда предлагаешь? — На зарядке тебе вряд ли что угрожает, — я окидываю притворно-беспечным взглядом «паладинов». — Можешь сразу после неё отлучиться… да вон в ту рощицу? Я тебя там подожду, спокойно переговорим. — Замётано, — она кивает и возвращается к соратникам, на ходу хватая пастью свой тяжеленный анимешный меч. Странно, конечно, было наблюдать, как она фехтует и не выбивает себе клыки, но… Пони или Зоро из «Одного куска» с куда менее прочными зубами умудряются делать то же самое! Тренировка завершилась, Кина забирается ко мне в кусты. — Час у меня есть, но потом я на курсы археологического консервирования. Расскажи, что стряслось? — Короче, — я сажусь по-турецки, так удобно класть локти на колени для обстоятельного разговора, если больше положить не на что. — На лекции у Лэнга передо мной сидели двое, оживлённо обсуждавшие гибель некой Сваверы. Которая кинжалом — деревянным, заметь! — перерезала себе все вены на конечностях, потом горло, потом ещё сердце пронзила. Оставив записку, что это самоубийство. Притом к записке прилагалось завещание, а также справка о вменяемости. Ах да: нашли её тело на кладбище. А теперь вопрос на миллион, Кина: ты можешь поверить, что это — самоубийство? — Нет! Но ей могли «помочь» с её ведома и разрешения, — предполагает Кина то, о чём я прежде не думал. — Самой ведь страшно… Но я поняла, почему ты вспомнил про этот случай. На «игре» в основном деревянное оружие используют, чтобы народ друг друга не зарезал по настоящему. Просто снимают им условные «очки». Думаешь, кто-то заигрался? — Даже если так, это — преступление, — качаю я головой. — Тем более что помощники бы просто саданули в сердце или полоснули по шее, но не устраивали художественную роспись по телу. Тем более деревянным кинжалом! Так не заигрываются… Но главное даже не это. Видишь ли, я вчера тоже не просто… кгм, гулял, — надеюсь, я сейчас не покраснел, вспоминая о том, как мы погуляли с Кальцией. — Меня пригласили в поэтический клуб. Там зашёл разговор об этом случае… И об Отражении. Я провожу рукой по лбу, припоминая, что сказала Таната. — В общем, суть в том, что в Отражении многие из нас — более важные фигуры, чем здесь. Возможно даже, было бы справедливей числить Отражением как раз этот мир… Но неважно. Важно то, что Свавера погибла, когда её двойник был убит там. В Отражении. А сама Свавера находилась в этот момент на… как же это… на Кладбище Истории. У Забызнана. А теперь смотри, — начинаю деловито загибать пальцы. — Сваверу убили — но, видимо, подстроили её гибель так, чтобы она произошла одновременно с гибелью её двойника. Возможно, для того, чтобы предотвратить возрождение — не знаю, не силён в том, как эта междумировая связь работает. Но явно ритуальный характер убийства указывает на то, что оно было не просто так. Здесь очевидно требовалось не просто заколоть, не просто заколоть в нужный час или в нужном месте. А устроить целое жертвоприношение по всем правилам. Ну, а теперь смотри: эта ваша «игра» идёт постоянно, повсюду, вы не должны об этом рассказывать, вы следите за прорывами из Отражения в наш мир… но при этом используя реальные шпионские методики. Кина… вы действительно разведчики. Вы помогаете отслеживать следующую жертву. Она снова думает несколько секунд, отвернувшись, потом оборачивается на меня: — Тогда попробуем поймать моего ведущего? Того, кто раздаёт задания. — Кто он? — вопросительно склоняю я голову набок. — И что за монстра ты вчера выслеживала? — Не знаю, кто ведущий, это не то существо, что меня пригласило. А выслеживала я рыжего мохнатого дракона в тигриную полоску. Он, кстати, был с тобой в клубе, — Кина описывает мне Жарегнева. — Если это имеет значение, после вашей встречи он вместе с сине-красным куда-то из Аднирваны телепортировался. Я с присвистом втягиваю в себя воздух, прежде чем впечатать кулак в ладонь. Жарегнев… Ладно, я практически его не знаю. Но ведь коллега! Живой! Дракон, наконец! — Так, я… О, — я вспоминаю ещё об одном важном деле. Вчерашний платок, изляпанный в чёрной жиже, аккуратно извлекается и разворачивается перед волчицей. — Кина, присмотрись… а ещё важнее — принюхайся. Вот это, чёрное — оно ничего тебе не напоминает? Может, ты где-то видела или чуяла нечто похожее? Проанализировав образец всеми звериными чувствами, разве что на вкус не пробуя, Кина заключает: — Пахнет болотом, которое вокруг Жимора. Но я туда поопасалась заходить, так что не могу ничего точнее сказать. — Болотом факультета некромантов… — мрачно заключаю я. — Извини, Кина, это я не тебе в упрёк. Просто я вчера едва не угодил под удар… как ни смешно звучит, лягушек-переростков. По-видимому, они управлялись дистанционно — как минимум, дистанционным был запуск чар, которые сделали из квакушек монстров, что кинулись на всех без разбора. Лягушки были заляпаны вот этим, чёрным. А в день прибытия в академию в Книгоцентрали на студентов напал сундук-мимик. Он тоже был измазан в этой дряни. Между нападениями есть общее: они были совершены в гуще народа и при отсутствии вблизи опытных наставников или вообще кого-то матёрого. Я подозреваю, что это неспроста. Более того — подозреваю, что такие нападения могут скоро повториться. — И куда я приехала учиться… — вздыхает волчица, запрокидывая голову. — Интересно, тут каждый поток так или просто нам повезло? Ладно, последую твоему совету и завязываю с этой игрой, поищу лучше какую-нибудь безобидную ролевую. Но нельзя же так это всё оставлять, верно? — Ты что?! — тревожно трясу я головой. — Ни в коем случае! Если они заподозрят, что ты в курсе… Я ни за что тут не поручусь. Что же до везения… Кина, мы с тобой — студенты академии, которая обещает натаскать в итоге… считай, полубогов. Это даже покруче, чем быть учеником владыки ситхов. Но, соответственно, ставки тоже немаленькие… Впрочем, философия — философией… — Я серьёзно задумываюсь. — Давай вот что. Первое: не подавай вида, что что-то заподозрила. Из этой вашей «игры» не выходи. Но, если вдруг случится нечто подозрительное или необычное — сообщи мне как можно быстрее. Второе. Сейчас иди на занятия, всё пускай пока идёт как обычно. Третье. Я сейчас разыщу одного профессора, он должен в подобном разбираться. Я про лягушек. Четвёртое… Сколько там у тебя, тоже полтора часа? Отлично, значит, ещё до полудня закончите. Давай потом снова сюда. Думаю, я тоже уже буду готов. Полагаю, что в первую очередь подробности об этой «игре» должна услышать та, кто рассказала мне эти подробности про Сваверу. Если только не… Если только мне там тоже не наврали. Но почему-то мне думается, что вряд ли… — Она или её дочь, — решаю я. — Возможно даже, лучше начать именно с Кальции. Нужно собрать все данные воедино, прежде чем решать, чью шею перекусывать. — Того, кто придумал души в аду мучить, конечно же, — ободрённая Кина встаёт на все свои три лапы. — Хорошо, тогда жду тебя! И желательно не здесь, а у извилистой яблони, которая по дороге в Буктвор. Думаю, ты её тоже заметил. Я фыркаю, чувствуя, что теперь уже точно краснею. А если даже не краснею, так вполне ясно отвожу глаза вниз-влево, смущённо улыбаясь. Я мог её заметить, только направившись по этой дороге. Кажется, Кина, даже если следила за Жарегневом, меня тоже видела — куда я и с кем. А, стоп! Тогда же я был сразу с четырьмя… Ничего себе оправдание! Ладно. В общем, похоже, понятно, что для Кины уже не тайна то, что вчерашним вечером я был в тёплой женской компании — так или иначе. — Договорились, — уже спокойнее киваю я. — Если кто-то придёт раньше, пусть подождёт… а если вдруг, тьфу-тьфу, не придёт дольше полудня — значит, что-то капитально не так. Тогда ищем друг друга. Желательно — не в одиночку.

* * *

Иоданар на своём обычном месте. Мне достаточно развернуть тряпочку, как справочный профессор тут же проявляет академический интерес: — Зачаровательный бальзам. Им намазывают вещи перед тем, как отработать на них вкладывание чар и создание артефактов. Но, как правило, действие временное, зато не требует больших энергозатрат. Что ж, это вполне подходит под условия задачи. — Профессор, а можно ли при помощи этого бальзама наложить чары, позволяющие в нужный момент резко увеличить живое существо и управлять им на расстоянии? Или, как минимум, придать агрессивности? — Я не алхимик, но и отрицать такой возможности не могу, — он разводит руками. Видимо, имеет смысл рассказать чуть побольше… — Видите ли, профессор, вчера я стал свидетелем того, как несколько лягушек, измазанных этим бальзамом, резко увеличились и атаковали группу студентов. Обошлось без жертв, но я вспомнил, что мимик-сундук, устроивший… некоторый переполох в день моего прибытия сюда, тоже был в этой мазне. Как бы это сказать… Меня тревожит подозрение, что такое может повториться. Издав нечто среднее между вздохом и рыком, Иоданар нагибается, придвигаясь ко мне, и взгляд его предельно серьёзен: — Мы заботимся о безопасности учеников, но, как ты сам понимаешь, не можем контролировать каждый их шаг. Стать автором таких покушений мог кто угодно. Бальзам — распространённый материальный компонент, который и в быту используется, и на занятиях. Не предложешь же ты выдавать его только по талонам или приставить к каждому преподавателю и ученику духа для слежки. Чтобы началось расследование, нужны более веские улики и более чёткие доказательства чьей-то конкретно вины, иначе это всё спишут просто на случайный выброс дикой магии. — Безусловно, профессор, я всё понимаю, — соглашаюсь я. — Но у меня есть с собой парочка образцов нападавших, — слегка хлопаю ладонью по сосуду, в котором сидят трофейные лягушки. — Быть может, вы знаете, кому я мог бы продемонстрировать тех? Они всё ещё в этом бальзаме. Возможно, есть способ как-то, ну… снять показания? Отследить, чья это была магия? Иоданар близоруко заглядывает в сосуд. — Да… Кажется, я узнаю эту ауру. Во время войны Гнилого Сердца, она происходила в Хардоле на границе земель людей и драконов, мы сражались с лесным хранителем, который испортился и стал экологическим террористом. Его поддерживали и Хорламир, и генерал фералов Рет. Вот, в то время подобной энергией наши враги отравляли леса и животных, чтобы они стали злыми, тёмными, большими и агрессивными. — Моя подруга, Кина — она волчица, — осторожно начинаю я, — сказала мне, что этот запах ей напоминает болото у факультета Жимор. Здесь может иметься какая-то связь? — Может. Если где-то похожую магию изучают, то как раз там. Это сокращает количество подозреваемых до пятнадцати процентов преподавателей и учащихся, — «обнадёживает» маг. — Необязательно… — задумчиво качаю я головой. — Может, на Жиморе только исполнитель. А заказчик совсем в другом месте. Особенно если вспомнить про ту «игру», о которой рассказала мне Кина. — Если вы подозреваете антов, — не так понимает меня Иоданар, — то им установить полицейский рэкет над нами не менее выгодно, чем нашаранам, на чьей территории мы уже лет пятьдесят располагаемся. — Я пока ещё сам не знаю, кого подозреваю, — честно признаюсь я. — Информации слишком мало… Скажите, профессор, а эта война, о которой вы упомянули — если вкратце, кто там с кем сражался, за что именно дрались, и чем всё это закончилось? И как давно дело было? Иоданар улыбается, вспоминая молодость: — Тогда я работал ректором магической академии Белограда. Меня как самого сильного мага Чел’Азаряна, страны магических людей, мой друг король Одегор отправлял иногда на сложные миссии, вроде изгнания нава холода Ёлзокзорома. Вот, тот спятивший леший был очередным моим заданием. Правда, я быстро понял, что один не справлюсь, мы собрали целую армию и дали решающее сражение на реке Феане. И победили. С трудом давлю в себе раздражение. Почтенный сэр, не о том я вас, вообще-то, спрашивал! Ладно, попробуем ещё разок… — В чём была причина войны? — я вопросительно склоняю голову набок. — Деньги, влияние, престиж, идеология? Или какие-то важные территории? — Левый корень лешего. Он просто от несчастной любви к госпоже Рет начал считать цивилизацию злом, — маг даже не думает, что этот пункт может быть важным. — Но, как вы сказали, у этого лешего нашлись сильные союзники, — уточняю я. — Насколько мне известно, Хорламир был правителем целого государства? Этот генерал фералов, опять же… Получается, речь шла не о стычке с силами отдельно взятого леса? Воевали целые стороны? На каком основании — ведь не просто же мечами помахать захотелось? Если был весомый повод ввязаться в войну, он мог оказаться не исчерпан. Более того — здесь, в Аднирване, могут оказаться те, кто был на проигравшей стороне. Те, кто жаждет реванша. В таком случае эти нападения могут оказаться даже не просто мрачным развлечением, а испытанием нового оружия… — На основании расизма. Чел’Азарян долгое время был колонией Светлых. Я несколько лет воевал за независимость и наконец изобрёл магическую формулу, которая даже вошла в учебники под моим именем. Она запрещает входить на определённую территорию определённым существам, даже будь они богами и создателями процессов создания. Так мы и закрыли Чел’Азарян от Хорламира и драконов в принципе, — гордо рассказывает профессор. Хм, так вот почему ему не больно нравится идея межрасовых отношений… Дурная память о прошлом. Это нужно запомнить. — Профессор, — говорю я уже без экивоков то, о чём только что подумал, — я полагаю, что эти нападения неспроста на той же основе, что и оружие той войны. Либо это мелкая месть какого-то озлобившегося ветерана, либо… испытание нового, улучшенного варианта того оружия. Для чего именно, остаётся только гадать, но вряд ли для чего-то хорошего. Возможно, существует целая программа по разработке нового оружия. Здесь очень удобно это делать — всевозможной экспериментальной магии повсюду полно, а любые… срывы можно объяснить, как вы сами сказали, выбросом дикой магии. — Испытание на детях? — Иоданар снова откидывается на стул и гладит посох. — Я подам сигнал в деканат Жимора. И просмотрю картотеку, не учится ли у нас кто-то с фамилиями Хорламир или Рет. — Это только моё предположение, — спешно добавляю я. — Теоретически не исключаю, что план… автора всей этой затеи может оказаться многослоен. Быть может, такие откровенные следы, как этот бальзам, лишь маскировка — для того, чтобы направить расследование по ложному следу. — Как будто бы это делает внезапные нападения всего подряд более безопасными, — качает волшебник головой. — Их всё равно надо пресечь в дальнейшем. — Безусловно, профессор, — склоняю я голову. — Просто мне не хотелось бы, чтобы, если кто-то из представителей указанных вами семей нашёлся здесь, его бы обвинили лишь за… неправильную фамилию. А тем более мне не хотелось бы оказаться невольным виновником такого. — Поначалу ограничимся пристальным наблюдением за ним. Можешь не беспокоиться и продолжать обучение, всё в надёжных руках, — стукает Иоданар посохом, словно Дед Мороз. — Тогда могу лишь пожелать вам удачи! — искренне улыбаюсь я. — Только один вопрос: эти лягушки ещё могут потребоваться, или я могу… м-м… куда-нибудь пристроить квакушек? — Забирай, — двигает он ко мне горшок. — Их не проблема купить или наловить самому. Ауру я помню и могу воспроизвести. — Просто я подумал — образец, всё-таки… — я возвращаю сосуд на прежнее место. — Что ж, тогда не буду больше вас отвлекать. Доброго вам дня, профессор! — Что же, хорошо, — он кладёт горшок под стойку, и начинает перебирать глиняные таблички в маленьких ящичках. — До скорой встречи! Выйдя на улицу, я серьёзно задумываюсь, неспешно бредя по направлению к указанному дереву. Очень серьёзные у меня предчувствия. Чем дальше я зарываюсь в это дело, тем больше чувствую, что за с виду мелкими проделками может стоять нечто гораздо более серьёзное, чем думается поначалу. Особенно меня напрягает то, что Иоданар упомянул Хорламира. Ведь тот, кем бы ни был, имеет, судя по книге, самое прямое отношение к родине Кальции. Не может ли быть так, что она как-то тоже связана со всем происходящим? Ну или не она, а её мама — что для меня не легче? А с Кальцией нужно поговорить как можно быстрее! Успею ли я это сделать до встречи с Киной или лучше идти куда собирался? Я смотрю на часы. Нет, вряд ли — если только Кальция не обретается где-то совсем рядом. Но, раз она не учится, то в такое время, вероятнее всего, у себя дома. А вот Таната, весьма вероятно, как раз нет — она же преподаёт. Раз так, есть очень удобный шанс спокойно переговорить всем втроём. Некоторое время я жду волчицу в назначеном месте, сидя под деревом, гладя плюшку и коротая время за разбором выданных мне учебников. «Ксенобиология» напоминает мне справочник викингов из «Как приручить дракона», тоже сборник статей про разных существ с перечислением их свойств и без всякой сортировки. По артефакторике мне достался труд некого Осгира «Поствидение: осмотр и идентификация исторических волшебных артефактов», который тоже больше состоит из конкретных примеров, нежели общих сведений, но хотя бы с обстоятельной методологией изучения реликвий в предисловии. Написанный по тому же принципу учебник ауроведения "Купаясь в сиянии" воспринимался куда красочнее и поэтичнее благодаря множеству цветовых пятен и узоров на голографических иллюстрациях. Отрими, понятное дело, учебников не рекомендовал, а вот Жардея Тагирион запросила выдать мне учебник собственного авторства. Я открываю его на середине и вижу большое количество химических формул, причём в записи по стандартам праговора, к которой мне ещё придётся привыкать. Но самым интересным на мой взгляд оказывается учебник Верищагина по менталистике, изданный в Екатеринбурге в 1999 году. Это, получается, у Аднирваны есть стабильные связи с Землёй! — Я здесь, — появляется наконец и Кина. — Привет! — радостно улыбаюсь я, поднимаясь на ноги. — У тебя всё в порядке? — Да, — садится она подле, — так что давай разбираться с общественными проблемами. — Верно, дело не ждёт, — киваю я. — Пошли! Вон там повозки, они нас доставят прямо до территории Буктвора. Будем надеяться, Кальция сейчас дома и одна. — А это кто? — семенит она вслед за мной. Кто? А в самом деле, вопрос интересный. Так быстро даже не ответишь. Однозначно, во всяком случае. — Девушка из клуба поэтов — ты могла видеть меня с ней вчера, — наконец, отвечаю я, слегка смутившись. — Её мама как раз и поведала мне о Свавере и о том, как это может быть связано со… всем остальным, в общем. — Ага, поняла, — заскакивает Кина в повозку, — с которой ты тут подле сидел. Пока едем, просвятишь меня о том, что тебе рассказали, чтобы с Кальцией мы уже на одном языке разговаривали? — Без проблем, — соглашаюсь я. — Правда, в сущности, всё самое главное я уже рассказал, а об Отражении сам ещё немного знаю. Разве что… если я правильно всё понял, Свавера была тоже участницей нашего клуба поэтов. Возможно, это тоже как-то связано… и это сильно меня тревожит. К моему великому облегчению горшок на обозначеном окне стоит. Дверь не заперта, но Кальция быстро спрыгивает со второго этажа, не успеваю я её позвать: — Ого, а ты с эскортом! Привет, — она легонько кивает Кине, та тоже молча здоровается. — Привет! — радостно выдыхаю я. — Безумно рад тебя видеть… особенно невредимой. Кальция уставляется на меня, демонстративно выгибая дугой брови: — А поподробнее? — Сейчас, — киваю и слегка поворачиваюсь так, чтобы уместить в поле зрения и её, и Кину. — Для начала разрешите вас представить… Кальция, это Кина Р… Рет! Ну я и идиот, однако! Так привык звать её просто по имени… — Кина Рет, — заканчивает за меня волчица, глядя не менее удивлённо, чем Кальция. — Рет… — шепчу я, отирая пот со лба. — Точно… А впрочем, только повезло, что я про это забыл. Иоданар бы точно заинтересовался… Так, минуту, я только закончу, а потом всё объясню… Итак… Да. Кальция, это Кина Рет, она первокурсница, как и я, и мой друг. Мы познакомились на церемонии посвящения. Кина, это Кальция Парастас, она в клубе поэтов… опять же, как и я. И она моя… М-да. Что сказать? «Моя девушка»? Не получить бы по шее — мол, не гони коней! «Моя подруга»? Не получить бы тоже, но уже потом — ты что, меня стесняешься?! Я молча поворачиваюсь к Кальции и выразительно приподнимаю брови, стараясь всем лицом передать одну простую просьбу: выбери, как мне тебя назвать. — Ага, — она кивает с улыбкой. — Приятно, — Кина смотрит на неё оценивающе. Эм… так это что, она восприняла это как завершённую фразу? Вот же… А впрочем, недовольства в ней я не чувствую. Хм… а может, ей понравилось в таком варианте? Я твоя, а ты мой. Рада, что ты этого не стесняешься… — Ну, в общем, — я смущённо хмыкаю, коротко взъерошивая волосы на голове, — мы вместе. Взаимно. — Так быстро? — удивляется Кина. — Ладно, не важно. Быстро, ага… Да я сам удивлён! Правда, не сказать, чтобы неприятно… Не люблю оказываться в неловком положении. К счастью, сейчас всё же терпимо. Да и, если так вдуматься, это, увы, не самая неприятная проблема. Я коротко вздыхаю: — Кальция, у меня есть очень важные новости относительно истории со Сваверой. Кина, как я только что понял — для тебя новости тоже имеются, причём, видимо, не менее важные. Нам очень нужно устроиться сейчас в безопасном месте, где нас не подслушают. И обсудить всё. — В мою комнату, — предлагает Кальция и поднимается по ступеням, забираясь в бо́льшую из двух спален, с двухспальной широченной кроватью, убраной красным бархатом, и единственным шкафом в углу. За исключением нескольких постеров на стенах с анммешного стиля битвами драконов пространство комнаты выглядело незаселённым и пустым, ну или готовым для танцев. — Итак, в общем и целом, ситуация такова… — начинаю я, не забыв предварительно осмотреться и с одобрительной улыбкой кивнуть Кальции — мол, одобряю твой вкус. Рассказ мой длится не очень долго. Сначала я очерчиваю перед Кальцией информацию об «игре», которую предложили Кине, и особенно подчёркиваю своё подозрение относительно того, что эта «игра» может являться выбором следующей жертвы после Сваверы. Затем, повернувшись уже к Кине, сообщаю то, что узнал от Иоданара: о прошедшей войне, о том, что нападения переростков могут совершаться для полевых испытаний новой версии боевых чар… и, наконец, о самом главном. О том, что за ней теперь могут следить, как за носительницей фамилии Рет. — Вот такая вот катавасия завертелась… — развожу я в итоге руками. — По всем моим соображениям — только вместе мы сможем нормально сложить эту головоломку. Итак, у кого какие мысли насчёт всего этого? — Насчёт своих предков я такого не знала, — убеждает Кина, садясь на пол у кровати, — я даже не знаю, кто были мои бабушки и дедушки, такова жизнь на природе. — Но так ведь жертва для спасения мира совершается? — приподнимается Кальция с постели, на которую она завалилась слушать. — Я сам не знаю, что там насчёт жертвы… — хмурюсь, качая головой. — Но меня тревожат два момента тут особенно. Первое — если Кине поручали следить за Жарегневом, то это уже второй член клуба, подпадающий под внимание… под неблагожелательное внимание, скажем так. А второе — помнишь, кем ты увидела своего двойника в Отражении? Если цели выбираются по принципу важности двойника… — нервно потираю шею, — если совсем просто — я за тебя боюсь. — А я ничего не видела, — Кальция вскакивает обеспокоенно, но потом облегчённо вздыхает и плюхается на подушки, — фух, значит, меня не убьют. — Так, а тебя? — Кина быстро оборачивается на меня. Нервно хихикаю в ответ. Забавно, о себе-то я и не подумал… а ведь тоже могу оказаться целью. — Если я всё правильно понял, мой двойник в Отражении — генерал драконьей армии. Точнее, армии рыцарей на драконах. Тоже серьёзно, да… Но, Кальция — твой двойник, это титанида. Принцесса, перед которой стояли мои рыцари. Во всяком случае, так было в моём видении. — Но тогда бы они убивали королеву, — чешет нос когтем Кальция. — Или жену Мелькора. — А они не могли сами в жертву приносить этих бедняг? — добавляет Кина версию. — Может, Сваверу тоже убедили, что её смерть нужна для спасения двух миров. — Возможно, самую важную цель следует убивать в последнюю очередь? — предполагаю я. — Те, что послабее, служат для… раскачки, так сказать. Или для накопления энергии. А решительным ударом, разрушающим плотину и спускающим весь набранный эффект, служит как раз гибель итоговой цели… Что же касается твоей версии, Кина — в принципе я могу такое допустить, но тогда совершенно непонятно, зачем так таиться. Оставить рядом с завещанием справку о вменяемости — неслабо так, да? Есть и ещё один фактор, о котором я пока решаю умолчать. Раз Свавера была здесь — она, видимо, тоже была из Тёмных. А мне сложно представить Тёмную, добровольно идущую на жертвоприношение себя самой. — А нам можно комнату твоей матери проверить? — смотрит Кина заискивающе на озадаченную Кальцию. — Мы ей вполне доверяем, но, возможно, она сама упускает нечто в собственных знаниях… Кальция фыркает: — Нет, вдруг ты это делаешь для этой вашей игры. Я вам доверяю, но мамой рисковать не буду. — Между прочим, вопрос отчасти правильный, — замечаю я. — Не в том смысле, что мы, первокурсники, могли бы что-то там найти. Полагаю, мы даже не сможем понять, что нашли. Но я перефразирую вопрос так: Кальция, твоя мама наверняка разбирается в подобных делах намного лучше нас. Как ты думаешь: можем ли мы ей доверить собранную информацию, попросить её совета? Пойми меня правильно — я не имею в виду, что я ей не доверяю, просто… тебе я доверяю больше. А она всё же преподаватель… Знаю, Иоданар — тоже, но ему-то я как раз всего говорить не стал. — Конечно можно, — она кивает. — Если кто-то разбирается в том, что происходит, так это мама. В конце концов, она помнит и правление Хорламира. И как его свергла Нарата. — Свергла? — переспрашиваю я. — Так значит, теперь там правит дочь Инанны вместо него? — Нет, это было двадцать лет назад, сейчас там анты, — мотает Кальция головой, — причём довольно недавно, после их религиозного боевого похода. — Именно поэтому вам пришлось уйти, да? — сочувственно понижаю голос. — Спасаясь от религиозных фанатиков? — Нет, ушли мы уже давно, после моего рождения, когда маму наконец выпустили из психушки… — Из… ой. Я в шоке прикрываю ладонью рот, а заодно и пол-лица. Танату — в дурдом? Да под пытки? А ведь саму Кальцию тоже вряд ли оставили совсем без внимания… — Я… я тебе очень сочувствую, — хрипло говорю я. Прокашливаюсь и быстро моргаю несколько раз, стараясь удержать слёзы — не время разнюниваться. Даром что безумно хочется сейчас обнять несчастную драконицу, которая такое перенесла… — Это ужасно. Отвратительно. — Тоже, — неловко присоединяется Кина. Кальция отмахивается крылом: — Она поэтому и зла на весь мир. — На весь мир? — слегка настораживаюсь я. — Но тогда почему же… клуб? Просто, ну… я знавал тех, кто был зол на всё. Они обычно даже говорить особо не желали, тем более собирать общественные мероприятия. — Может, самоутверждается, кто знает. Я с ней не особенно близка, хоть и люблю её, но интересы у нас по большей части разные, — поправляет она длинную гриву. — Но в данном случае, я так понимаю, они совпадают? — осторожно улыбаюсь я. — Ведь ты тоже в клубе. — Да, читать я люблю, и обсуждать прочитанное тоже, — встаёт Кальция с постели. — У нас целая комната под библиотеку, показать? — Целая комната под библиотеку! — мечтательно вздыхаю я, вставая следом. — Какая ты счастливица… Мы возвращаемся на первый этаж. Библиотека — самая уютная комната во всём домике: длинная, с ковром, светлая, алхимический сплав остеклённой лоджии и книжных стеллажей. Мы с Киной смотрим на корешки богатого собрания художественных книг, учебников по психологии и магических гримуаров, Кальция стоит рядом и гордится. — Настоящая драконья сокровищница, — с улыбкой гляжу я на довольную Кальцию. — А про что ты больше всего любишь читать? — Приключения про попаданцев с романтикой и сильными мужчинами. Вот, например, — она снимает с верхней полки том с яркой глянцевой обложкой, на которой мускулистый и коротко стриженый мужик эпично убегал от взрывавшегося автомобиля и вертолёта со стрекочащим пулемётом, таща на плече стройную девушку в одном нижнем белье, зато в яркой косметике и на каблуках. «Дмитрий Нагибов: Обратный отсчёт». Рет с округлённым от сдерживаемого смеха глазом оглядывается на меня. Аккуратно, чтобы не заметила Кальция, понимающе подмигнув Кине, я киваю, посмотрев на книжку. Да, не Шекспир, конечно. Но совершенно неразумно будет критиковать вкусы девушки, за которой ухаживаешь! Если они, разумеется, тебе не совсем уж поперёк горла. — В моём мире такой литературы немало. Помнится, есть одна серия, «Ричард Длинные Руки», так там за полсотни томов. Будет возможность — принесу! — Вот будет как раз чем спальню мою оформить, а то мы тут не так давно, и пока особых идей не появилось, — возвращает Кальция книгу наверх, где её не особенно и видно. Глядя на это, я вспоминаю другое. Помнится, на собрании клуба Таната очень неблаговидно отозвалась как раз об этом авторе: — Если не ошибаюсь, твоей маме не очень нравится этот жанр литературы? — Она этого стесняется, но Нагибов — её псевдоним, — она мне шепчет, выходя из библиотеки, но довольно громко, так, чтобы и Кина услышала. Я прямо закашливаюсь от такой неожиданности. Вот уж никогда бы не подумал! — Вот уж никогда бы не подумал… — машинально озвучиваю я это вслух. — Но, с другой стороны… Раз так, то это потрясающе — когда твоя мама пишет именно те книги, которые тебе нравятся! — Да, и я её всячески поддерживаю! Только не распростроняйтесь об этом, а то будет понятно, что это вы от меня узнали… — она чуть вжимает голову в плечи, хотя продолжает улыбаться и уши подняты вверх. — Ни слова, клянусь! — абсолютно искренне говорю я, прикладывая руку к груди. — Кстати, Кина, а как ты относишься к литературе? — Читаю только то, что нужно для учёбы или для моего собственного литературного клуба, — намекает она на Мир Разумных. — Сейчас у нас чтения по добрым сверхъестественным существам из разных мифологий. — То есть практически по всем? — уточняю я. — Насколько я помню, подавляющее большинство существ, которым мифология уделяет внимание — именно добрые. Злодеи обычно так, подтанцовка статистов… если не считать трикстеров. Про приключения весёлых обормотов все любят послушать. — Про сколько успеем, — она улыбается и чуть крутит головой. — Ладно, остальное уже после диалога с Танатой? Так, действительно. Что-то мы разболтались. Оно, конечно, приятно, но есть ещё нерешённые серьёзные вопросы. — Кальция, — начинаю я, слегка поразмыслив, — если ты уверена, что с этим вопросом мы можем положиться на твою маму, то расскажи ей то, что узнала. Спроси совета, как нам дальше быть, что делать. Только вот одна проблема… признаться… Не очень пока понимаю, как сказать, откуда ты обо всём этом узнала, — смущённо хмыкаю, встречаясь глазами с драконицей. — Как я понимаю, пока не лучший вариант — просто сказать, что я тут к тебе заглядывал. Да ещё не один… — Скажи, что я тебя в эту игру приглашала, — предлагает Кина. — Ладно, если не боишься, — соглашается хардолька. — А я? — напоминаю о себе. — Информацию от Иоданара ты могла получить только через меня, Кальция. — Ну и ты это как-то упомянул, да, — она разводит крыльями, — я же тут не заперта и могу погулять! — Ну хорошо, — соглашаюсь я. — Тогда без проблем, договорились. Кстати, вот ещё что… Иоданар мне кажется нормальным человеком, но, всё же… На твою фамилию, Кина, он может обратить внимание — я уже упоминал. А что касается тебя, Кальция — он рассказывал, что сражался с теми, кого поддерживали авваатерцы. Причём сражался, по сути, в расовой войне. Он говорил, что принимал участие в создании чар, которые запретили в его страну допуск драконам в принципе… а во время нашей первой беседы, когда я только тут появился, он дал понять, что не любит межрасовые отношения. В общем, я всё это к чему веду… — развожу руками, переводя взгляд с волчицы на драконицу. — Если вдруг вас вызовут, если начнут спрашивать о чём-то, выдвигать какие-то претензии — коли потребуется благожелательный свидетель, называйте меня. Я без вопросов подтвержу ваше алиби, или что там ещё нужно будет. Не факт, что поможет, но… насколько возможностей достанет, поддержу. — Хорошо, но я на понты уровня «ваши друзья уже сознались, куда вы летали и кто на ком» не берусь, — уверяет меня Кальция. — Тем лучше, — я развожу руками и улыбаюсь. — Просто не желаю, чтобы у вас из-за меня были неприятности… Что ж, тогда — до следующего раза? Побыл бы с радостью ещё, но мне нужно успеть на охоту до вечернего занятия… а после него, наверно, уже только на отдых. Денёк напряжённым выдался.