Филипп Лунин и драконье училище

Как только Таумиэль сказал, что наделали монет достаточно, Лууна отшвырнула молот в угол и вышла из кузницы. Я, попрощавшись, вслед за ней, а за нами увязался Квентий Мелентор Антифоний Третий, который работал в соседней паре: — Моё почтение вам как усердным работникам, а Филиппу — отдельно как защитнику театра! Не желаете испить со мной кофию? Я плачу́. Ну блин! Мельдоний, или как там тебя… Нашёл время! Оно, конечно, на халяву испить кофе — дело приятное. Но я как бы занят! А впрочем… тпру. Вдруг моя новая знакомая тоже заинтересуется? Увы, мои текущие финансы пока не позволяют водить девушек в кафе. Но, если можно за чужой счёт… Упускать возможность будет глупо. — Что скажешь? — спрашиваю я Лууну, поводя взглядом в сторону театрала и давая понять интонацией, что поддержу любое её решение. — Филипп предложил мне кое-что покрепче, — ухмыляется гончая аристократу. — Встретимся на твоей пьесе о художниках и прибавочной стоимости, я уже приобрела билет в партер. Квентий насупивается, но с достоинством поклонился и ушёл без ссоры. Лууна с мордочкой победительницы берёт меня под локоть и ведёт в лесок на окраине основного квартала Аднирваны: — Надеюсь, работа действительно стоящая, а я получу за неё больше, чем чашечку кофе? Кого ты планируешь грохнуть? — Насчёт того, чтобы грохнуть, пока всё сложно, — честно признаюсь я. — Сейчас мне важнее выследить. Что же касается награды… Положа руку на сердце, я не богат. Но что ты скажешь о возможности зарекомендовать себя в глазах здешнего начальства, как избавители всей Академии от грандиозных проблем? Престиж можно выгодно конвертировать. От себя могу добавить услугу на будущее… — скольжу взглядом по её ушам, примечая две серьги на левом. — Или, если тебя больше интересует нечто материальное — пару золотых серёжек индивидуального дизайна. Лууна испытывающе смотрит на меня, отпустив мою руку, и неожиданно требует: — Произнеси скороговорку быстрее меня. Курт Кобейн в куртке Бейна крут как кобель. Хмыкнув и пожав плечами, я озвучиваю на одном коротком выдохе предложенную скороговорку: — Курт Кобейн в куртке Бейна крут как кобель. Надеюсь, с ударениями не перепутал? — Это было дешевле, чем кофе… — разочарованно вздыхает Лууна, опуская уши вбок. — Что от меня там требуется? — Полагаю, ты слышала про недавние нападения, совершённые при помощи зачарованных предметов? — спрашиваю я в ответ. — Нет, — она отвечает таким пофигистичным тоном, что я не сомневаюсь, она говорит правду. — Ну, тогда вкратце, — спокойно пожимаю я плечами. — На днях неоднократно совершались нападения на студентов, в самых разных местах. Использовался чёрный зачаровательный бальзам. Уровень опасности нападений нарастает, ареал распространения — тоже. Сегодня я ликвидировал важный источник этого бальзама, но кто знает, сколько его успели запасти. Теоретически существует опасность применения его для массовой атаки оживлённых статуй по всей Академии. Я делаю паузу, чтобы подчеркнуть весомость сказанного. — У меня есть на примете та, кто явно завязана на это дело. Не знаю только лишь пока, кто её руководитель, перед кем она отчитывается… а также как далеко всё это зашло. Если ты поможешь мне поймать её на горячем и вытрясти всю инфу, чтобы было какие весомые доказательства представить преподавателям — можешь рассчитывать на всё, мной обещанное. — Как насчёт сразу выйти на хранилище оставшегося бальзама, а через него на убийцу? — Лууна за неимением трубки закуривает ядрёную сигарету. Пахнет она, однако, не табаком, а чем-то хвойным и одновременно сладким, как ель с мандаринами. — Так он будет взят с поличным, а твоя подозреваемая может теперь просто залечь на дно, если она выполнила свою часть работы. — Звучит перспективно, — соглашаюсь я. — Вот только я не очень уверен, что она действительно уже всё. Я замечал её за содействием подозрительной деятельности много раз. Ближайший — не далее как сегодня утром. Если она так часто используется, то вряд ли у её хозяина большой выбор агентов. Опять же… Сам по себе этот бальзам — не наркотик или что-то ещё такое, заведомо опасное. Опасен способ его применения. Даже целый склад этого бальзама ни о чём не будет говорить без доказательства того, что его планировали использовать для атаки. — Понимаю. А если ты сделаешь вид, что хочешь с подозреваемой потрахаться, и обыщешь её вещи, пока она в душе? Не будет ли так быстрее? — Луна продолжает сыпать идеями. — Кто она, кстати? — Потрахаться? — меня вполне откровенно перекашивает от такой идеи. — Ты её видела? Ах да, конечно же, не видела. Точнее, может, видела, но не знала, что это именно она. Эльфка, Авророй зовут. Вся такая запирсингованная — не как ты, со вкусом, а в драбадан. Организовывала подпольные лягушачьи бега… именно там случилось первое нападение. У Лууны округлились глаза и поднялись уши: — Да ладно, я её знаю, она моя тёзка и мы друг у друга списываем. Нормальная женщина, только жопа узкая и задрот. Ого, какие новости. Я мягко хмыкаю и неопределённо повожу плечами. — Или же искусно двулична. Не хотелось бы возводить напраслину, но минимум дважды я своими глазами видел её в непосредственной близости от места нападения, прямо перед тем, как оно случалось. Видел, как она уверенно управляется с зачарованными тварями. Однажды я засёк её в месте, где ей быть в принципе не полагалось… причём по соседству с важным складом. А сегодня утром она глазом не моргнула, бросив меня умирать. Если бы не помощь одной моей подруги, я бы сейчас с тобой не разговаривал. — Значит, одного из вас я порву, — оскалившись и прорычав, Лууна решительно пошла обратно к корпусам. — Постой! — я в несколько прыжков нагоняю её. — Не забывай: она может находиться под чьим-то контролем или шантажом. Именно поэтому так важно узнать, кто ей управляет. Если бы проблема заключалась только в ней… такую я решил бы и сам. — Ты понимаешь, что со стороны сам звучишь как некто, кто хочет нам неначатую дружбу расстроить? — резко оборачивается на меня гончая. — Есть пруфы твоих подозрений? Что-либо весомее слов. — Расстроить? — коротко хмыкаю я. — Лууна, мы познакомились пару часов назад. Мне нет никакого резона пытаться что бы то ни было тебе расстраивать. Если Аврора не виновата, то ты сможешь ей помочь. Если же виновата — возможно, избавишься от потенциальной угрозы рядом с собой. Ты в выигрыше при любой ситуации. А что касается доказательств — у меня есть свидетельницы всему, что я перечислил. Если же ты им не веришь — я могу тебя прямо сейчас провести к месту, где я был утром. К тому самому источнику, у которого я едва не погиб. Если твой нюх так хорош, ты сможешь сама оценить, что Аврора была там, что она плеснула в источник… что потом плеснул я. Да и как насчёт вот этого? Я достаю ту самую тетрадь, найденную у источника. — Это лежало там. Взгляни сама: здесь планируется одно из нападений. А запах того бальзама чую даже я. Лууна молча протягивает руку, я отдаю ей журнал. Она мнёт сигарету в ладони и подносит потрёпанный дневник к носу и глазам: — Аврора только проходила мимо один раз. Пробыла рядом с тетрадью меньше, чем ты и какая-то волчица. Но вот кто постоянно лапал вещь, так это лягух. В смысле, разумный гуманоид с лягушачьим фенотипом. — Ага, — внимательно сощуриваюсь я. — Очень возможно, что это как раз тот, кого мы ищем. А что Аврора была рядом раз, а потом я и волчица — это как раз сегодня утром. Но видишь запись насчёт «преподы зачистят источник»? Я получил как раз такое задание. Мне усиленно пытались помешать. Пока я валялся без сознания, а та волчица спасала меня, Аврора что-то плеснула в источник. Что — не знаю, возможно, тебе будет ясней. Но это явно было не то, что поручили плеснуть мне. Мне — вот это. Я достаю пустую баночку, в которой раньше была Лунная Вода. — Реакция источника сильно отличалась от той, которую он выдал после того, как туда что-то плеснула она. Что бы это ни было — это было что-то другое. Что? Зачем? Я не знаю. Но, если это что-то положительное — почему меня не предупредили о ней, а её — обо мне? Лично я подозреваю, что то, что плеснуло она, было призвано развеять чары бальзама на местности, помешав идентификации того, кто эти чары накладывал. Моё же было призвано очистить сам источник. Попробовав понюхать стекляшку, Лууна сдержала рвотный порыв и отвернулась от неё: — Ёк… Прошу прощения. У тебя была святая вода или похожая шняга, до сих пор несёт, закрой. Ладно, я спрошу у Авроры без агрессии. Я с некоторым смущением быстро захлопываю крышку, завинчивая её. М-да. Девушек от меня ещё не тошнило! Новое достижение, блин… — Возможно, тебя немного позабавит, что эта штука называлась Лунной Водой, — аккуратно пробую я разрядить обстановку шуткой. — Тоже, в некотором роде, тёзка… А что касается Авроры — я бы посоветовал не спрашивать напрямую. Смотри: если она ни в чём не виновата, подозрения её обидят. Если же она как-то причастна — то правды всё равно не скажет, а вот всполошиться и натворить глупостей может. У тебя, как я понимаю, нюх на ура работает, не так ли? Тогда, возможно, ты сможешь без привлечения лишнего внимания просто узнать, с кем она встречается тайно? А встречается наверняка, едва ли она сегодня утром была у источника просто в рамках утреннего моциона. — Я поняла твою затею. Если на ней окажется запах лягуха, прав ты, а если нет — она, — Лууна сощуривается. — Надеюсь, тебе не нужно будет выдать полный список всех запахов, с которыми она встречается? — Опять же, насчёт этого лягуха… — хмурюсь я, потирая лоб. — Если она напрямую с ним виделась, то да. А если он — босс, а приказы раздаёт через подручных? Проклятье, как сложно… Хм. Есть одна идея. Ты тут упоминала про склад этого бальзама. Я полагаю, что вряд ли он официальный, если существует — сложнее так спрятать его затраты. Если ничего ясного на Авроре не обнаружится — ты не могла бы прикинуть, где такой склад может находиться? Полагаю, смердеть он должен неслабо. Да, сам по себе он ничего не докажет — но позволит пронаблюдать, кто к нему является. А там уже дальше ниточка потянется… — И я бы его давно учуяла, — обрывает меня гончая. — Нет, такого нет в ближайших десяти горизонтах. Как и запаха лягушек на Авроре. Если ты и в правду раскрываешь заговор, знай, что его задумали крепкие мозгами типы. Я мрачно усмехаюсь в ответ. — Полагаю, если бы это было иначе, преподаватели давно поймали бы эту камарилью сами. Ну… Мне в голову является неприятная мысль. — Если только это они же сами и не затеяли. Так сказать, чтобы посмотреть на нас в реальной обстановке, кто на что горазд. — Покинула ад, да попала в зад, — вздыхает она, шевельнув ушами. А потом тыкает в меня пальцем. — Имей в виду, пока всё больше похоже на то, что ты завидуешь успехам Авроры и плетёшь заговоры на понос за её спиной! Я сама не знаю, почему до сих пор не порвала тебе твоё плоское рыло! Серёжки, тоже мне… — фырча, она отвернулась от меня, нечаянно задев хвостом мне под животом, и ушла, поднимая вверх руку. — До скорого, однофамилец! — Чтобы завидовать, мне сначала было бы недурно знать, чему! — со смехом отвечаю я, слегка повышая голос, чтобы она точно услышала. — Поверь, личной неприязни у меня к ней нет, хотя она и любит задирать нос на ровном месте… Найдёшь что яснее — буду только рад! На это адская девица уже ничего не отвечает. Ладно, проверка Авроры уже делегирована… Теперь нужно поговорить с преподавателями. Не забывая при этом, что они могут быть сами замешаны… Впрочем, это пока только предположение, причём не ключевое. Тем более что, если даже оно окажется правдой, сделать я пока против этого всё равно ничего не могу, а вот отчитаться о выполненном задании будет в любом случае нелишним. Так, начнём с инкомантки. Где бы мне её найти? Форма её походила на ту, что носят преподаватели Буктвора. Но с большой вероятностью адрес Джойен Тотски знает и дежурный маг Иоданар. Думаю, имеет смысл наведаться именно к нему. Во-первых, до него идти ближе всего. А во-вторых, я всё равно собирался показать ему подозрительный дневник и поинтересоваться, не знаком ли ему случаем этот почерк. — Нет, впервые вижу такой почерк, — огорчает ответ старца меня не сильно, я слабо надеялся на это чудо. — Но вот что могу предложить. Я даю объявление снаружи книгоцентрали: «Пропала тетрадь: обложка из чёрной кожи, найдена на болоте». Нет гарантии, что владелец предмета будет настолько глуп, что решит отобрать его силой или вообще прийти за ним, но а вдруг? — А если всё же окажется достаточно глуп — и вломится ко мне силой? — хмурюсь я. — Особенно — ночью? Я совершенно не поручусь, что смогу его остановить. Скорее уж подозреваю обратное. С вашего позволения, я предпочту оставить этот способ на крайний случай. — Не к тебе, а ко мне, — поправляет Иоданар. — Но у меня тетради тоже не будет. — Но тогда это может оказаться опасным уже для вас, — качаю я головой. — Что, если мы далеко не представляем всей силы злоумышленника? А всё, что было — это так, эксперименты? — Демиурги птах не гоняют, из пушек по воробьям не стреляют. Величайший маг и волшебник, который ставит эксперименты на щурах, Инанне и всём университете, но забыл свои записки, выпавшие из кармана мантии? — усмехнулся в усы чародей. — Ну… как говорят в моём родном мире, даже на старую леди временами находит затмение, — развожу я руками. — Но, если вы думаете, что это не вот чтобы сильно опасно… вам виднее. Да, а вы не знаете случаем, где можно найти профессора Джойен — Так, сейчас… — он достаёт толстую книгу из-под столешницы ресепшена. Полистав, оглашает: — Буктвор, Вознесённый Пиит, зал •zĩ•. Здание найдёшь легко, оно в самом центре факультета, как Книгоцентраль в центре Аднирваны. Джойен Тотски как инкомант — лучший специалист для выяснения, кто писал эту тетрадь. А ведь верно, пожалуй. Если я правильно догадываюсь, что её предмет — это гадание по чернилам, то всевозможные почерки должны быть здешней инкомантке знакомы на ура. Поблагодарив Иоданара, я направляюсь в сторону Буктвора, про себя ворча на довольно неудобную манеру праговора обозначать цифры буквами. Ну спрашивается, кто им мешает здесь ту же лингвистическую реформу провести, что у нас давно сделали! Не пришлось бы сейчас рыться в памяти, припоминая, что вот эта «зю», точнее, «земля ижеи» — это просто-напросто семнадцать. Ладно уж, выбора у меня пока тут всё равно нет. Идём искать здание вознесённого поэта. Даже прямо интересно — уж не в честь ли той самой поэтессы оно названо, про которую рассказывала Таната? Сердце института Буктвор, с его округлым барабаном главного корпуса и множеством крыльев-галерей, напоминало Собор Святого Павла с достроенными поверх балконами, мезонинами, галереями, фронтонами и прочими архитектурными изысками, годных для променанда, а ещё больше — чтобы ораторствовать восторженным толпам на улице. Над глянцево-вымытым шунгитовым полом внутреннего зала в столбах света из слуховых окон в куполечасто летали и клубились текучие призраки, похожие на пятна чернил в воде. Что ж, здешняя архитектура мне нравится! А вот призраки — нет. Тоску они на меня наводят. Не мешало бы экзорцистнуть… Ну да ладно. Не суть, у меня сейчас совсем другое дело. Прежде чем двинуться на поиски семнадцатого зала, я на всякий случай осматриваюсь. Нет ли тут кого-нибудь знакомого или чего-нибудь интересного? Но пока что я вижу только чёрно-золотых «местных», которые часто оглядываются на меня, «серого», но всё же не особенно удивляются моему пребыванию здесь. Ну, пусть так — мне же проще. Даже хорошо, что я не встретил тут того театрального хмыря Мельдония. Тпру. Я останавливаю ногу, уже занесённую в очередном шаге, и удивлённо замираю на месте. А чего это вдруг, интересно, я так его не взлюбил? Парень, конечно, несколько эфемерный, любит витать в эмпиреях, но он не сделал мне ничего плохого. Откуда же вдруг возникло ощущение, что видеть его сейчас я совершенно не желаю? Странно… Передёрнув плечами и выбросив эти мысли из головы, я иду дальше, на поиски нужного мне зала. Потом поразмыслю, чего это он вдруг у меня в опалу попал. А то недоставало тут ещё на виду у всех столбом застыть, изображая роденовского «Мыслителя». Даром что тот, помнится, восседал на чём-то вроде унитаза. Семнадцатый кабинет по-своему уютен. Бежевые обои, множество рисунков тушью в рамках на стенах, книжные полки и, конечно, сама импозантная хозяйка за полукруглым столом из чёрного и желтоватого мрамора. — Филипп Лунин? Здравствуй, — она кивает мне и приглашает садиться. — Приветствую, профессор, — отвечаю я, вежливо склоняя голову и занимая предложенное место. — Рад сообщить, что задание выполнено. Также появились кое-какие новые интересные подробности, которые, возможно, будут интересны. — Верно, задание выполнено, Аврора уже доложила об этом и получила награду, — неприятно удивляет меня Джойен. — И в чём же подробности? Не томи. В первый момент мне дико желается обложить нашу чернильную сударыню по матушке. Из-за неё я выставил себя идиотом перед Лууной! А я в принципе не люблю перед кем бы то ни было выставляться идиотом… Так. Минутку. А если как раз эта самая Тотски и есть та преподавательница, которая в сговоре со злоумышленниками? В голове стремительно проносятся воспоминания. Как она сразу обратилась ко мне по имени, впервые видя… откуда на самом деле у неё такой интерес ко мне? А то, что она ничтоже сумняшеся дала поручение плеснуть Лунную Воду при всех, нисколько не тревожась, что это могут услышать те, кому не нужно? Наконец, то, что она так спокойно отправила меня туда… уж не потому ли, что была уверена — тот скорпион меня прикончит? Тело испытывает странные ощущения — фантомные. Только не боли, а хвоста. По всему позвоночнику словно прокатывается желание вскочить и всадить этой твари в шею мой боевой шип, уже снова полный гемолитика. Так, тпру, Филипп… Тпру! Не пори горячку. Всё это можно растолковать иначе. Тем более что она тебя всё равно наверняка сама по полу размажет, не успеешь ты превратиться. Верна твоя догадка или нет, гусарствовать не нужно… Не нужно! Сидеть! Сообразив, что изменения в моей позе — да те же стиснутые кулаки — спрятать всё равно не получится, я стремительно подыскиваю подходящую реплику, которая бы легко, но безопасно те объяснила. — Почему вы не предупредили меня? — мрачно спрашиваю я, отводя глаза в сторону. — Это могло кончиться плохо. Не зная, что у неё то же задание, я мог принять её за врага. — Потому что ей я выдала это задание позже, чем тебе. Для подстраховки. Как раз, — с нажимом говорит Джойен, — для того, чтобы кончилось плохо с куда меньшими шансами. К тому же находить общий язык и склонять на свою сторону врагов — умение будущих студентов Буктвора, почему бы не потренироваться в этом? Проклятье. Верить или нет? В конце концов, Аврора действительно добила того скорпиона… хотя, если вспомнить, в каком он на тот момент был состоянии — невелика заслуга. У него мозги уже должны были в кашу разъесться. А вот меня добивать не пыталась… но, опять же: возможно, лишь потому, что рядом была полностью боеспособная Кина? Вопросы, вопросы, а ясных ответов нет… Так. Говорить ли про найденный дневник? Если меня сейчас обманывают… Может, лучше придержать его при себе? Проклятье, знал бы — разодрал надвое прежде, чем идти сюда. Чтобы точно иметь, что показать Танате… Но, если даже меня действительно пытаются обмануть, если Тотски действительно в заговоре — нет смысла пытаться утаить дневник. За ним придут. И, едва расспросив Аврору, поймут, кем он был забран. А вот если показать — авось сочтут наивным дурачком, с которым можно поиграть ещё. Я медленно достаю находку. — Вот. Это нашлось у источника. Не знаю, кто это писал, но, похоже, кто-то причастный к нападениям. Возможно, вам знаком этот почерк? Она чуть опускает голову, с интересом прищуриваясь на тетрадь: — Лично не знаком, но могу сказать заочно, что это почерк сумасшедшего с манией величия, комплексами и юношескими обидами. Если позволишь, я сниму копию этого текста, чтобы в свободное время провести более подробный анализ и сравнить с имеющимися образцами. Копию — это пожалуйста. Тревога во мне начинает понемногу успокаиваться. Возможно, я на самом деле просто перебрал с паранойей? Ничто не мешало бы сейчас ей затребовать для исследований весь дневник, а там кинуть его в камин, едва я выйду за порог. — Конечно, профессор. Должен сказать, что эта картина очень подходит под описание того, кто готов устроить такую вот бучу ради того, чтобы потешить чувство собственного величия. — Жалко, что у нас нет предварительной медицинской комиссии, причём по прямому приказу щуров, чтобы не ограничивать народ с и так ограниченными возможностями, — Тотски взмахивает рукой, дневник поднимается в воздух и распахивает отсыревшие страницы. Открывается позолоченная крышка хрустальной чернильницы, из неё выплывают несколько сгустков чернильных духов, в которых на миг угадываются черепа и искажённые лица. С полок подлетает пустая тетрадь в книжной обложке, распахивается, и чернильные облачка, пролетев между страниц моего трофейного дневника, ложатся на чистые листы более разборчивой, неразмытой копией текста. После чего скопированный экземпляр возвращается на полку, а оригинал плавно опускается на столешницу. — И да… ты не менее, чем Аврора, достоин награды. Я недавно заказывала пальто, но оно на меня не налезло. Возможно, тебе придётся в пору? Встав из-за стола, Джойен уже безо всякого телекинеза и прочего магического пафоса открывает непрозрачную дверцу книжного шкафа. За ней я вижу стильную, но при этом довольно классического вида мантию поразительно моего размера. От неё, к тому же, чётко шла тусклая серебристая аура, похожая на энергию Лунной Воды. Как интересно… — Могу предположить, что это не просто одежда? — спрашиваю я, осматривая пальто-мантию. — Здесь какие-то чары? — Защитные. Очень модные в этом сезоне, — горько замечает Джойен. — Да, это я уже оценил, — соглашаюсь я, припоминая, что меня тут за одну неделю дважды чуть не убили. Трижды даже, если вспомнить того слизня. — А какого рода эта защита? Она от физического воздействия? Химического? Магического? — А ты знаток, — тону Джойен не шло «тыканье», в отличии от вежливого множественного числа в обращении, но праговор накладывал свои ограничения. — Сочетает все три вида и множество других, так как её чары основаны на уровне архетипов. Поэтому защита хотя и слабее, чем, скажем, латный доспех, зато воистину универсальна. Произойти может что угодно, но ты не лишён доли удачи, Филипп, так что, надеюсь, награда сильнее склонит шансы в твою пользу. Да и Аврору заставит убавить гонора. — Ну, лишний раз пробуждать зависть в девочке совсем ни к чему, — мягко замечаю я. — Как мне кажется, она и без того имеет лёгкую форму мании величия. Что ж, награда воистину достойная, спорить не буду! Пожалуй, одна жалость — такая аура будет Лууну отпугивать… Эм… А что это я вдруг про неё вспомнил? Снова. Какая мне, собственно, разница, будет она её отпугивать или нет? Эта нить оказалась бесполезна… Тпру. Нет, погоди. Сейчас — да. А в будущем? Мало ли что. Пожалуй, совсем не помешает, наоборот, найти Лууну, чтобы извиниться перед ней. Снова выставлю себя дураком, конечно, но хоть достаточно честным дураком. Думаю, это будет лучше, чем промолчать и предстать в её глазах дураком подлым… ну или обыкновенным. — Но это не повод этому потакать. Особенно если педсовет проголосует за введение рейтинговых оценок со следующей недели, — кивнув, когда я забрал обновку, профессор Тотски закрывает шкаф и садится за рабочее место. — Могу ли помочь ещё чем-нибудь? Интересный вопрос… О. Кажется, есть одна идея. — Профессор, а чары, лежащие на этой мантии, будут видны всегда? — спрашиваю я. — Нет ли способа замаскировать те? Если в случае нападения враг будет думать, что никакой особой защиты на мне нет — это может оказаться для него весьма неприятным сюрпризом… — Хм… есть вариант, — подняв со стола чёрное перо, профессор взмахивает им в воздухе, будто расписывается, и ореол исчезает с моего аурозрения. — Защита осталась, но я нанесла столько «пустой» тёмной энергетики поверх, что она уравновесила излучение светлой. Отлично! Теперь можно смело даже Лууне показаться. Заодно, кстати, проверим, что сильнее: её убернюх или чары профессионалки. Так. Я опять о ней думаю… Кажется, слишком часто для того, чтобы не понимать, что это может… или даже безо всякого «может» — значит. Но не здесь, не сейчас. Я со всей положенной вежливостью благодарю Тотски за драгоценный дар, заверяю, что готов, в случае необходимости, помочь снова и, почтительно распрощавшись с инкоманткой, выхожу за дверь, почти тут же прислоняясь к стене. Ой, Филипп… Иногда ты действительно бываешь дураком. Неужели ты запал на адскую гончую? Притом, что у тебя уже есть Кальция! Которая, кстати, будет готова убивать ради того, чтобы оставить за собой эксклюзивные права на тебя, если верить той книге. Так что, возможно, для самой же Лууны будет безопасней, если ты к ней приближаться не будешь. Или не факт. Если вспомнить, что Кальция считает лапопашную «не женским делом», а Лууна, судя по её сложению, как раз наоборот… ещё большой вопрос, кто кого на небеса отправит в случае агрессивного выяснения, у кого больше на меня прав. Тем более что Лууна, в отличие от Кальции, ко мне никакого интереса не проявила. Ну… если не считать того, что идея насчёт серёжек ей, кажется, запомнилась. Да блин! Ну почему я о ней снова думаю?! Уже в который раз мысли упорно съезжают на эту наглую псину! В голове всплывает её мысленный образ — ладно сложенная фигура, ало-белые глаза, бело-серая шёрстка, короткий топ под небрежно наброшенной на плечи мантией, которая колышется на ходьбе, словно дразня и предлагая скосить глаза поглубже… А ещё — её лапы. Блин. Почему вдруг именно они? Ну да, Лууна сегодня была босая… ну так для фурри это совсем не редкость! Даже, если так вдуматься, наоборот — обутыми они бывают намного реже. Всё-таки конструкция лапы животного намного устойчивей к неблагоприятным воздействиям дороги, чем нежная человеческая ступня. Но почему-то это не мешает моей памяти раз за разом подсовывать мне одно и то же: как мягкие стебельки травы колышутся между слегка расставленными в стороны пальцами босых лап адской гончей, а подушечки и когти на повороте слегка взрыхливают землю. — Ну ёлки зелёные, — произношу я вслух, тряся головой, словно надеясь вытряхнуть оттуда эти мысли. Толку от этого, впрочем, немного. Скорее, наоборот: я со смущением обнаруживаю, что у меня в штанах понемногу становится тесно. Машинально сначала сдвигаю ноги, но тут же соображаю, что от этого будет только хуже, и, наоборот, развожу те пошире, бросая настороженный взгляд по сторонам. Мысли мечутся в голове противоречивыми стаями чаек, прежде чем я, наконец, со вздохом признаю: я желаю вновь её увидеть. Как минимум, мне нужно извиниться. Если повезёт — смогу получше присмотреться и понять, что я просто ошибся, а моё воображение оказалось слишком буйным. А как максимум, поймёшь ровно обратное — что ты действительно в неё втрескался, — словно кто-то ехидно подсказывает мне в мыслях. Я саркастически ухмыляюсь в ответ. — Если вам кажется, что вы влюблены по уши, — произношу я вполголоса, но вслух, — остановитесь, сделайте глубокий вдох и подумайте. Может, вы просто трахаться хотите? Самоирония помогает лишь отчасти. Как назло, теперь я думаю ещё и о том, что, возможно, Лууна, в случае благосклонности, не станет предлагать помассировать чакрой чакру, а просто возьмёт за руку и поведёт в постель. Ну или в кусты. Или я её… Я тяжело вздыхаю. Похоже, у меня нет особого выбора сейчас: буду ли я пытаться прийти в себя или… кгм, прийти в неё — привет, Ржевский, давно не виделись, — а нужно сейчас её поискать. Времени до темноты ещё немало. Пойду, поброжу. Так сказать, охотник за охотницей. Она первокурсница, поэтому искать её в Буктворе смысла мало. Нужно либо в основном кампусе, либо в лесах вокруг. Так или иначе, я сажусь в рейсовую карету до Книгоцентрали. Хорошо бы искать не вслепую, ходя по улицам в броуновском движении, я так только время потеряю. Но Иоданар вряд ли знает, где кто обитает из студентов, а если знает, то не выдаст… Зато может знать косая консьержка студенческого общежития! Только как её уговорить выдать информацию? Золото зданий и синие окна в округлых башнях, громадные стены — зубчатые, увитые золотыми ростками, вскоре сменяются белыми домами и серебряные улицами, каналами бурных рек, срывающихся водопадами с вершины холма, на который одновременно светят и солнце на закате, и восходящая луна. Я возвращаюсь в центр. Если так поразмыслить… где, в принципе, можно ожидать её в это время? Солнце ещё не село, но всё же ранний вечер. Точнее даже, граница вечера и дня. Завтра выходной. Правда, учитывая более сложную структуру здешней недели, аналогом вечера пятницы это вряд ли назовёшь… полным. Но всё же не так далеко. Куда бы я сам отправился на её месте вечером в пятницу? Примерно. Рассудим логически. Лууна не похожа на любительницу интеллектуальных поприщ, стало быть, вряд ли можно ожидать её где-нибудь в театральной зоне. А впрочем… нет, помнится, тот ферт говорил так, словно уже встречал её на представлениях. Где успели так быстро познакомиться, спрашивается? Возможно, я её недооцениваю в культурном плане? Впрочем, так или иначе, а вечер перед выходным днём — не самое лучшее время для чего-то нагрузочного, даже если это развлечение. Что бы я сделал в это время, будь я адским гончим? Да просто повалялся бы где-нибудь на вершине холма, любуясь закатом. Эта идея выглядит настолько естественно, что я даже притормаживаю и окидываю взглядом все места, откуда было бы удобно наблюдать за садящимся Солнцем. Проще осмотреть их с высоты полёта… Эх, а ведь я сейчас должен отправляться на урок к Кальции! Я раздосадованно взрыкиваю. А ведь верно… Так. Уложим два дела в один вечер, благо строгой договорённости о времени у меня нет, а тема не зазорная — извиниться и впрямь нужно. Так что сначала постараемся найти Лууну. Времени рыскать по всей близлежащей территории у меня всё же нет, так что возвращаемся к первоначальной идее — спросить у консьержки… как там её? Блин, уже подзабыть успел. Ладно, потом вспомню. Вряд ли она просто так скажет, в какую комнату заселилась Лууна. Но, с другой стороны, если найти подходящий предлог, то… Так, для начала недурно бы выяснить — моя канидка вообще у себя, или где-то гуляет? Если гуляет, то придётся, вероятно, встречу так-таки отложить. Если у себя… а вот это будет очень недурно. В принципе, такое тоже легко представить — лежит на кровати, окно открыто, в руках — какая-нибудь лёгкая беллетристика, чтобы развеяться перед сном… Да, это ничуть не менее вероятно, чем вершина холма. Возможно, даже более — брести потом обратно не нужно, ты уже в постели. Опробуем этот вариант. Так, а как узнать, где именно? Потасовав мысленно разные предлоги, я, наконец, нахожу выглядящий более-менее подходяще, а заодно вспоминаю, как же всё-таки зовут консьержку — Юлия. Что ж, будем надеяться, что сегодня снова она дежурит. На дежурстве за столом у входа меня встречает незнакомая улыбчивая азиатка, читающая книгу в кожаной обложке и хихикающая так звонко, как будто это сборник «перлов» из фанфиков по Гарри Поттеру. Хм, не очень удобно… а может, и наоборот! Я бросаю мимолётный взгляд на дневник, который уже достал из сумки. — Добрый вечер! — вежливо киваю я девушке, приблизившись к столу. — Извините, что отрываю… Кажется, я вас раньше тут ещё не видел? — Привет! Я по чётным дням, — она закрывает книжку. — Рада помочь, если нужно чем! Моё имя Нора Анн Ву, но друзья зовут меня Уруцукидодоши! — и снова хихикнула. Язвительный комментарий в первый момент так и просится на язык — к счастью, не на лицо. Ну да ладно! Судя по имени, она кореянка. Корейского я не знаю абсолютно, так что, вполне можно, это самое додоши на нём — какое-то милое прозвище. Глупо будет смеяться над другим языком. — Меня зовут Филипп Лунин, я первокурсник, — я снова вежливо склоняю голову. — Не могли бы вы подсказать мне, где проживает серо-белая канидка по имени Лууна? Мы тут с ней сегодня соревновались на предмет разгадывания ребусов, — небрежно взмахиваю дневником. — Кажется, она победила! Перед тем, как гулять, желаю вот её порадовать. Движения, слова, интонации — всё сложено в единый комплект, пропитанный убедительным струящимся мёдом пассивной менталки. Помогает даже тот факт, что я в лучшей традиции «исландской правды», в общем-то, ни словом не соврал. — Ой, тебе надо к ней поскорее в тридцать первую комнату, пока она не выдула ящик пива, с которым поднималась… Ох, как бы мне не пришлось потом за ней убираться, — хватается азиатка за лоб. — Ты проследишь за ней, чтобы она не буянила, если что? Если бы я был сейчас кавалеристом, торжествующе взмахнул бы копьём! А пиво… Эка невидаль. Можно подумать, я у нас на базе водки не видывал. — Конечно, прослежу! — улыбаюсь я. — Ну… справедливости ради, не могу ручаться, что предотвращу распитие всего ящика, но постараюсь отвлечь её, хотя бы временно, чем-то более приятным. Блин. Надеюсь, эта Ву не уловила невольно прозвучавшей двусмысленности. — На каком этаже тридцать первая комната? — деловито уточняю я, всем видом давая понять, что готов немедленно отправиться туда. — Одним этажом выше, — махнула она на лестницу. — До встречи, красавчик! «Мерси за вдохновение», — слегка насмешливо думаю я, поблагодарив её и отправляясь наверх. — «Жаль, что я, видимо, не по твоему виду. Да, при том, что он же заодно и мой. Какая ирония…» Перед тем, как постучать в дверь нужной комнаты, я несколько привожу себя в порядок, слегка взбив пальцами волосы, поменяв мантию на новую и прибрав дневник в сумку. Ёлки зелёные, надеюсь, Лууна не успела сильно напиться… тем более что повода-то, вроде как, и нет. Аккуратно стучу в дверь и встаю так, чтобы меня не могло задеть ею при распахивании. Не слишком близко, не слишком далеко — не пугающе, не пренебрежительно. Дверь не открывается. Прислушавшись, я чую порыкивающий храп. А ещё — запах чего-то среднего между пивом и мочой. Что же она себя так?! Дошик беспокоилась не понапрасну… Хм. Невольно всплывает подозрение — а заперта ли вообще сама дверь в таком случае? Мягко нажимаю на ручку. Открываю её и ужасаюсь. Все бутылки были пусты и разбиты. Окно тоже. На тумбочке беспорядок из книг, припечатанный смартфоном, который, по идее, не должен работать в мире без электричества. Лууна дрыхнет на влажной постели. Я тяжело вздыхаю, проводя рукой по лбу. Ну и что теперь делать? Теоретически, она теперь ещё долго не проснётся. Правда, я не знаю, какова устойчивость к алкоголю у её вида, но фурри обычно не сильно отличны в этом плане от людей. Первое желание — просто уйти отсюда. В конце концов, даже если Лууна сейчас проснётся… едва ли она будет приветлива спьяну, внезапно обнаружив меня рядом. Но, с другой стороны… Благодаря удачному решению время я сэкономил изрядно, значит, торопиться всё ещё нет нужды. А консьержке я пообещал присмотреть. Будет полезно создать о себе достойное впечатление. Опять же — думаю, Лууне будет приятно проснуться посреди… ну, всё я тут не приберу, но всё же не совсем бардака. Решено. Сбросив сумку на табуретку, я начинаю аккуратно прибирать бутылки, стараясь на всякий случай двигаться мягко и не звенеть стеклом. Благо, сложить всё это можно в тот же самый ящик, где они были раньше. Да уж, вот и извинение готово само собой. Очень хотелось бы мне знать, что заставило её так налакаться! Или она только внешне няша-милаша, а в душе алкаша? Да ну, стали бы таких принимать в столь приличные университеты… Да, помимо боевой магии нужно бы научиться и целительной. Как минимум чтобы похмелья снимать. А лучше — предотвращать. А если так вдуматься, то… Я замираю на несколько секунд, прежде чем продолжить дело. Похмелье-то фиг с ним — от него ещё никто не умирал. А вот я, если бы не Кина, сегодня бы загнулся. Правда, в ходе героического предотвращения грядущей напасти… но всё же это утешает довольно-таки слабо! Не могу же я всегда полагаться на чудодейственные зелья Кориктофиса? Сегодня я бы воспользоваться своим просто не успел… Так что — да, идея абсолютно верная. Как только в учебном расписании появится новое место, нужно будет воткнуть туда что-нибудь целительное. Да и само это зелье… Не мешало бы иметь дополнительный его запас. Вот только, помнится, недешёвое оно, даже при учёте того, что, по словам Иоданара, здесь цена на него меньше. Где бы раздобыть дополнительный источник средств? А что ещё интереснее — время на него… За этими раздумьями я продолжаю процесс уборки. Сбор осколков завершается. Запах к этому моменту уже выветрился из комнаты. Я сочувственно смотрю на раздетую гончую — хватит ли ей собственного меха, чтобы не замёрзнуть ночью? Легла она не накрытой. А в следующий момент смущённо повожу плечами, желая и одновременно будучи не в силах отвести глаз. Как до меня сразу не дошло в полной мере? Наверно, из-за того, что спала она всё же не в слишком открытой позе. Но, тем не менее… Она же голая! Зажмуриваюсь, прикусываю губу, снова распахиваю веки. Голая… нагая… обнажённая. Проклятье, давно ведь уже не девственник, а Лууна — никак не первая девушка в неглиже, которую мне доводится видеть. Но почему-то не могу отвести глаз, раз за разом скользя взглядом по сильным ногам с элегантно-сочными мускулами, подтянутому плоскому животу, слегка исчерченному междумышечными линиями, умеренного размера, но восхитительно сбалансированной формы груди, густой мягко-серой гриве, разметавшейся по подушке… Только довольно-таки болезненное давление джинсовой ткани на гениталии приводит меня в чувство, одновременно давая понять безо всякого взгляда, что у меня сейчас железный стояк. М-да. Чего уж тут — донельзя охота спустить джинсы и обхватить рукой член. Готов поспорить, процесс будет быстрым. Вот только… даже если быть уверенным, что она точно не проснётся, что сюда никто не заглянет, что, наконец, утром она не почует на себе такого запаха… или даже не на себе, а просто в комнате… Нет. Я не хочу косплеить Синдзи, наяривавшего на бессознательную Аску. По счастью, Лууна, даром что зачем-то разделась перед тем, как напиться… или в процессе выпивки, не суть важно… В общем, она всё же умудрилась при этом лечь не на одеяло, а вывалить его на пол. Для меня это удача — иначе, видно, пришлось бы накрыть её её же мантией. Мягко подойдя к ней и аккуратно подняв с пола одеяло, я бережно укрываю им Лууну, следя, чтобы все узкие места, вроде пальцев, были надёжно укрыты, но при этом грива и плечи оставались на воле. Будем надеяться, баланс между «не переохладиться» и «не перегреться» мне удалось соблюсти. Так. В общем-то, мне пора. Жаль, запереть дверь я не смогу, но вряд ли тут это опасно. Окно починить тоже не могу, но сейчас ночи ещё тёплые. Что-то ещё… А! Наверно, имеет смысл оставить записку с объяснениями? Что случилось… А что случилось? Проснётся — увидит, что бутылок нет, сама бережно укрыта. Ничего из вещей не тронуто. Повсюду мой запах. Наверно, сама всё поймёт? Может… а может, и нет. Лучше подстраховаться. С лёгким вздохом присев у стола, я пишу на выдранном листке, раздумывая перед каждой фразой. Доброе утро. Бутылки я вынес, перед консьержкой постараюсь прикрыть. Выпей больше воды, алкоголь обезвоживает организм. Не похмеляйся новым пивом, хуже только станет. Лучше съешь чего-нибудь жирного, но в меру. Извини за вчерашнее, ты, как выяснилось, была права — если верить инкомантке, Аврора не виновата. Собственно, я заглянул именно для того, чтобы сообщить тебе, но ты уже спала. Поразмыслив, нужно ли подписываться или нет, всё же машу рукой. Какой смысл? Если она не забыла меня за сутки, не могла забыть и мой запах. Если же забыла… или, предположим, не сразу вспомнит наутро вообще, где находится… тогда подписываться нет смысла и подавно. Оставив записку на прикроватной тумбочке и придавив её стаканом, полным воды, я всё так же мягко выхожу наружу и закрываю за собой дверь. Так, теперь вынести этот ящик в мусорку, параллельно убедив консьержку, что всё спокойно, никакого дебоша нет. По счастью, проблем это не доставляет. Ву рассыпается в признательностях, узнав, что я там всё подчистил, а Лууна мирно спит. Так что теперь мне остаётся только заглянуть к себе и, оставив там сумку, отправиться на встречу с Кальцией. А может, кстати, заодно к Танате заглянуть? Я слегка колеблюсь, но решаю, что это можно будет решить уже на месте. Тем более что дневник, на всякий случай, Кальции тоже имеет смысл показать. Сомневаюсь, что там для неё найдётся нечто знакомое… но вдруг? Лучше его тоже взять с собой. Над академией плавно раскидываются уютные вечерние сумерки, когда я отправляюсь к Кальции. Надеюсь, я не заставил её слишком сильно ждать… Рассеянно хмыкаю себе под нос. М-да. Ждать. Что будет, если Лууна не выразит ко мне отвращения, примет мои извинения? А ведь, по всем прикидкам — вероятнее всего, так оно и будет. Я совершенно не желаю причинять боль Кальции, отворачиваться от неё. Но я не желаю и проходить мимо Лууны… Она влечёт меня. Причём я сам ещё не очень разобрался, почему именно. Мне упорно кажется, что дело тут отнюдь не только во внешности, тем более что в этом плане Кальция всё же уверенно её обгоняет. Эх. Повезло же Хорламиру, он над таким не парился — просто на двух одновременно оженился! Жаль, я так не могу… Эге. Тпру. А почему, собственно, не могу? Вообще-то ведь обе его супруги тоже были авваатерками, но как-то сумели уютно устроиться, не вцепляясь друг другу в глотки. Внезапно меня осеняет — да так, что я едва ли не спотыкаюсь на ходу. Агнира! У меня же есть, фактически, информация из первых рук! Я провожу рукой по карману, в котором уютно покоится статуэтка. Ах, жаль, нет времени побеседовать прямо сейчас! Ничего, значит, перед сном поболтаем… Сегодня у нас будет очень важный разговор! Ну, а сейчас — Кальция. Где мы там с ней решили сегодня встретиться? Ах да, точно.

* * *

— Ну, как прогулялся по болотам? — Кальция встречает меня у нашего прудика, где я победил слизняка. — Было нечто прикольное? Я улыбаюсь с лёгкой грустью, глядя на неё. Нет, конечно, я понимаю, что она не виновата, что она и не должна была… наконец, что, возможно, мне только легче было сражаться, не тревожась о её защите. Но всё же что-то грустно царапает в сердце, укоризненно шепча, что Лууна на её месте, насколько я только смог её оценить, даже спьяну не отправила бы своего парня на потенциально смертельно опасную миссию одного, вежливо сообщив, что драка — не женское дело. Конечно, я сам отказался, узнав об этом. Но всё же… всё же. — Ну, как тебе сказать… — оказывается нужным приложить усилия, чтобы не допустить в голос неуместную язвительность. — Меня убили. Ну, почти. Это сойдёт за прикольное? — Ого, ты ещё спрашиваешь! — в первые две секунды Кальция испугалась, но потом обрадовалась и села на траву, кладя крыло на моё плечо, чтобы я тоже присел. — Расскажи, кто и зачем? И как ты вернулся? Неужели только ради меня? Ведь во всём остальном этот мир жить в нём не заслуживает… Вздохнув и поведя плечами, я усаживаюсь рядом и неспешно начинаю рассказ о сегодняшнем утре, начиная с того, как я позвал Кину помочь мне и заканчивая уходом с источника. О том, что сказала мне Тотски, я тоже рассказываю. А вот о Лууне умалчиваю. Всей натурой чую: что бы там ни сложилось в будущем, а сейчас эта тема будет явно лишней. — В общем, вот так вот, Кальция, — я морщусь, потирая грудь в том месте, где она была пронзена ударом вражеского хвоста. — Если бы не Кина, ты бы сегодня стала вдовой, минуя стадию жены. Не самый весёлый расклад, не так ли? — А я тебе предлагала жениться ещё несколько дней назад! Ты отказался! Я уже и забыла, почему, — отвела она взгляд задумчиво и осторожно покусала свой палец. — Но, конечно, да, тут без вариантов вы поступили правильно. Смерть на болоте от неразумного скорпиона это не романтично, лучше дождаться другой, достойнее. Но ты не боишься, что теперь Кориктофис может перехватить над твоим телом контроль? — Что-что? — резко сдвигаю я брови, поворачиваясь к ней. — Какой контроль? Объясни подробнее. — Мама мне рассказывала, что Светлые ввели валютой кровь бога крови и нава Кориктофиса якобы для того, чтобы любой дракон мог в любой момент вскрыть бутылку и спасти себя от смерти. Но на самом деле все, кто включал Кориктофиса в свой организм, давали Кориктофису контроль над телом, ведь свойство Кориктофиса в том, что он может делиться на части и управлять каждой из них — либо ждать момента, когда необходимо будет ей управлять. Именно поэтому все Светлые поддерживали Кориктофиса и Хорламира, а Инанна и её муж Зорат всеми силами не давали ему проникнуть в Нашар, — шокирует меня Кальция историей местных целебных зелий. — Хох… — неопределённо протягиваю я, потирая затылок. — Ну, как тебе сказать… А вообще, такое бывало? Кто-то это замечал, фиксировал? Ну, я имею в виду, вселение этого самого Кориктофиса после использования лекарства? Или это только потенциальная возможность, пока не реализовывавшаяся? — Надо у мамы спросить. Я не интересовалась. Хочешь, долетим до неё? — встаёт Кальция и расправляет крылья. — Да, это имеет смысл, — соглашаюсь я, начиная раздеваться и готовить одежду к перелёту. Не забыть бы только, что пока Таната не знает… теоретически, во всяком случае, ещё не знает о том, что я — оборотень. А значит, лететь нужно никак не до самого дома. — Тем более что я в любом случае собирался показать ей тот самый дневник, он у меня с собой. Возможно, она сумеет подсказать что-то толковое насчёт него. В полёте я, по совету Кальции, думаю не о полёте, и держаться в воздухе это помогает. Но я всё равно чувствую себя неуютно. Сколько у меня текущих проблем? Любовь к двум девушкам, маньяки, осквернившие бальзам, вопрос о цене за «воскрешение», дилемма, доверять ли мне больше Танате или Агнире… Аврору я даже не считаю за проблему, так, недомалфойка без харизмы. А ещё я хотел с Тарманой поговорить об Агнире… теперь, возможно, и о дневнике тоже, пишет же эта пони выпускную работу о древних редких фолиантах! — А костюм прекрасный, — вдруг вспоминает Кальция мою наградную мантию. — Поставить бы на него зачарование, чтобы он мог носиться в обоих обликах, тогда ты будешь в безопасности и стиле как дракон тоже. — Как дракон, я больше размером, — возражаю я со вздохом — идея-то неплоха. — Если бы эту мантию было так просто увеличить, а потом уменьшить снова, по необходимости… Думаю, в таком случае профессор Тотски никак бы не сказала, что, мол, она на неё не налезает. — Можно ведь зачаровать поверх, — пожимает плечами рук Кальция. И в самом деле, добавила же Джойен прямо у меня на виду сокрытие защитной ауры. Это только в компьютерных играх какой артефакт «выбил», такой он и есть… Приземляемся мы на краю Буктвора уже в сумерках. Давая отдохнуть уже расформированным крыльям и ноющей спине, я переоделся в кустах и отправился к дому Танаты вместе с Кальцией. Удобно, что жилище было на самом краю корпуса факультета. Горшка на подоконнике не стояло. — Хм, надеюсь только, мы не помешаем твоей маме, — задумчиво роняю я, глядя на дом Кальции. — Будет неловко, если она, скажем, собралась отдохнуть и полежать в ванне, пользуясь тем, что всё спокойно, полная тишина, никого в доме нет… — Подождём, если что, у меня, — подмигивает Кальция и смело открывает дверь, вводя меня в коридор-прихожую. И поднимает уши, хмурясь и слыша неестественные, механические звуки, которые исходили из гостинной с камином: будто трутся друг о друга металлические диски. Я разом напрягаюсь, сразу же невольно раздумывая, не превратиться ли мне, пока есть время. В драконьем обличье, несмотря ни на что, я чувствую себя намного уверенней и защищённей, чем в человеческом. — Кальция, — шепчу я, — ты можешь сейчас передвигаться тише, чем я, тебе здесь знакомей полы, у тебя чутче уши. Можешь проверить, что там? Если что — сразу назад, я прикрою. Она кивает, встаёт на четыре лапы. В таком положении, хоть её зад и стоял достаточно высоко, двигалась она ловко и бесшумно. Точно так же она приоткрыла дверь и глянула туда. Смотрела так секунды три, кивнула и закрыла. — Мама ритуал проводит. Скоро закончит и поговорит. Сделаю пока чай, — встав в обычную прямоходящую позу, драконесса, отправилась на кухню. Звуки продолжают напрягать меня, но Кальция стала максимально спокойной. Фух! Я всё же усилием воли заставляю себя расслабить плечи и облегчённо улыбаюсь. Пронесло! После всего, случившегося за этот день, мне бы совсем не желалось на ночь глядя вступать в очередную драку. А что звуки неприятные… Если Таната снова демонологией увлеклась, то ничего удивительного. Видали уже. — Кальция, если есть — мне с мятой, пожалуйста! — на всякий случай всё так же, не повышая голоса, прошу я вслед шёпотом. Не то чтобы это сейчас имело для меня принципиальное значение, но уж больно охота сделать (а потом и выпить, да) нечто расслабляющее. В конце концов, меня привечают в этом доме — отчего бы мне немного не отдохнуть? — Перечной или обычной? — высовывает она свою мордочку из-за косяка, прямые волосы спадают с головы как шёлковая занавеска. — Обычной, пусть помягче будет, — киваю я с улыбкой. — Спасибо тебе! К моменту появления Танаты я уже устаю от давящих звуков, наконец прекратившихся. Судя по её виду, она устала ещё больше, и с большой радостью отпивает чаю и закусывает сладкими гренками, пока Кальция беззастенчиво обнимает меня за талию, позволяя полулежать на её торсе. — Ритуал, кстати, на благополучие ваших отношений, — признаётся Таната. — И раз у тебя такое терзание в глазах, волнует тебя сейчас нечто иное. Тёплая, упругая, нежная девичья грудь под ухом настраивает на благосклонный лад, и чувствую я себя гораздо лучше, чем там, у прудика. Без долгого предисловия я достаю дневник. — Это я нашёл сегодня у того самого источника, куда меня просила вылить Лунную Воду профессор Тотски и где мне удалось пережить нападение скорпиона-переростка, зачарованного тем самым чёрным бальзамом. Судя по тому, что удалось разобрать, тот, кто писал здесь, имеет самое непосредственное отношение ко всем остальным нападениям, совершённым с применением этого бальзама. Но пока что никто ничего внятного не смог сказать на предмет того, кем бы мог быть этот автор… Таната, взгляни, пожалуйста. Возможно, тебе знаком этот почерк? А если нет, то что ты думаешь обо всём этом? Вопрос насчёт Кориктофиса тоже интересен, конечно. Но начать мне желается именно с дневника — возможно, потому, что ответы здесь гораздо менее ясны. Медленно и тяжело дыша, Таната осторожно листает страницы, вычитывается: — Готовили эту операцию давно… И не только её. Тот, кто писал это, пытался договориться с ПрИВЭД и заодно стать их лидером, но у него это не получилось, если верить данному отрывку. — Что за «привет»? — крутит ушами Кальция. — Организация противников магии, действующая на территории Аднирваны. «Просто Истинно Верить — Этого Достаточно», — расшифровывает Таната. — Парни, отбитые даже по меркам фанатиков. По счастью, служба безопасности университета их всегда побеждает, и только поэтому я терплю этих слипшихся от сахарных облаков ангелов-вертухаев. — Организация противников магии? — хмыкаю я. Напряжения, как ни странно, не испытываю — слишком уж знакомое веяние. Можно сказать, почти архетипическое. Вариация на тему луддитов. Трусы, лентяи, идиоты и рабы… — Рискну предположить — последыши инквизиции? — небрежно повожу я рукой по воздуху. — Причём даже не настоящей средневековой, а той, образ которой сложился на базе примитивных стереотипов? — Если брать аналоги нашей планеты. Семаргл, православие, беспраники и, для разнообразия, онанизм на диктатора Латантарею, лидера технологических людей и военного противника Инанны. При том, что и Латантарея, и все лица в правительстве были магами, — Таната выдувает чашку за раз. — Ух, даже говорить это мерзко, но ладно. И ты прав, Ярина и мирдаловцы куда опаснее, потому что умнее и им верят. Ты ведь завтра к ним на разведку? — Ну да, завтра у меня с ними как раз встреча — узнаем, какие новости там накопились за неделю, — издаю я лёгкий смешок, прикрывая глаза. — А что до этих антимагов… Право же, у меня сразу всплывает куча вопросов к подобным… существам. Обычный Круциатус или тройного действия? Изнасиловать, убить и съесть — или съесть, убить, а потом изнасиловать? Правда, люди склонны считать, что мученичество наделяет праведностью… прощай, логика, как говорится. Так что совсем публично этим заняться не получится — даже немного жаль… — Логика здесь порядком выше, не на уровне тупых исполнителей с промытыми мозгами, — подливает Таната чаю себе. — Руководитель движения хочет верных солдат, для которых исполнить приказ ценнее, чем сохранить себе жизнь. Вот поэтому фанатикам внушается идея героической смерти за Бога, Родину и прочие высшие идеалы. — Не проще ли наделать зомби? — интересуюсь я. — Уровень соображения там всё равно примерно одинаковый, а есть-пить не просят, на жалованье тратиться не нужно. — Не настолько одинаковый, — с умилением смотрит Таната, как Кальция гладит мой живот. — Да и прятать зомби в толпе или внедрять к противнику сложнее. Я задумчиво потираю пальцем кончик носа, вспоминая о том, что говорила Лууна про антролягуха. Что ж, несложно предположить, как такое существо, обозлившееся на мир за реальную или мнимую недооценённость, решило отомстить всем, примкнув к тем, кто пытается выдернуть из мира одну из ключевых основ. — Почему они всё ещё не уничтожены? — спрашиваю я. — Безопасники только обороняются, но не пытаются найти логово организации, чтобы обезглавить её? — Потому что руководит ПрИВЭД крайне умное существо — бывший преподаватель Аднирваны, которому не досталась должность ректора вместо щуров. Такого не херувимчикам обкуренным ловить, — хекает Таната. — Кто он? — наклоняю я голову набок, внимательно слушая Танату. — Как он выглядит? В памяти всплывают слова Лууны, созвучные словам драконессы: руководители такого заговора должны быть здорово умны… Таната качает головой отрицательно: — Если б я это знала, то сама бы использовала его в своих целях. — Я бы грохнула, — просто призналась Кальция. — Грохать надо Ярину, — Таната протестующе поднимает пустой мундштук. — Причём желательно как раз силами ПрИВЭД. Минус на минус даёт плюс. На кладбище. Друзья наши должны дружить, а враги — враждовать, так мир и станет нашим. — Таната… — хмурюсь я. — Извини, но я не понимаю: если ты не знаешь, кто он, откуда знаешь то, что сказала про него? Что он — бывший здешний преподаватель, что его не пустили в ректоры… что он умён, наконец? — По косвенным признакам, — вставляет она сигарету в деревянную оправу. — Глупого бы уже поймали. Если бы он имел счёты не со щурами, то расширял бы свою сеть за пределы Аднирваны, а не фокусировался бы исключительно здесь. Я потираю уже переносицу, обдумывая сказанное. Всё это, конечно, неприятно. Но, с другой стороны… Пока что я не замечал никакой внятной деятельности этой организации с дурацким названием. Даже если «бальзамные» атаки — это её работа, почему она молчит, почему не берёт на себя ответственность за это? Ждёт внушительного результата? Или же ещё что? М-да, то ли голова уже не очень варит в такую поздноту, после такого насыщенного событиями дня, то ли просто в объятиях Кальции думать уже не очень-то охота. А скорее всего, и то, и другое вместе. — Ты думаешь, атаки с применением предметов, зачарованных чёрным бальзамом — это работа антимагов? Или того, кто пытается «заслужить право» примкнуть к ним на важной основе? — Второе — точно, — возвращает мне Таната дневник, затягиваясь. — Первое — не исключаю, что «парень с приветом» специально не взял автора этих строк под крыло, чтобы тот работал усерднее и непредсказуемее, а если его поймают — экс-профессор тут не мочился. То есть, взятки гладки с него. — Понятно, значит, тут линия тянется гораздо дальше, чем я предполагал изначально… — принимаю я дневник обратно. — Ладно, я над всем этим ещё поразмыслю. Интересно, откажется ли Лууна половить антимагов? Сильно подозреваю, что нет. В конце концов, ей подобных они должны ненавидеть ещё сильнее, чем нас. — У меня есть ещё один… важный вопрос, — вздохнув, перехожу я к тому, ради чего, собственно, мы с Кальцией сюда явились. — Скажи, известны ли тебе случаи, когда кто-то делался одержимым Кориктофисом, использовав его зелье для исцеления? Достоверные случаи, а не просто слухи, что такое потенциально возможно. — Естественно. Нирис из Чернограда, историк Агни, моя бывшая подруга, поэтесса Изабэль… — смахивает Таната отсутствующую слезу. — Если совсем коротко — я сегодня принял это зелье, чтобы не погибнуть. Иначе бы меня сейчас здесь не было, — суховато говорю я. — Что ты мне посоветуешь? Таната вдруг широко улыбается мне так же, как херубу на ступенях Книгоцентрали: — Да всё в порядке! Кориктофис — прекрасное средство для лечения. Всем советую, оно без побочных эффектов, действует быстро и безотказно. — Э?.. — удивлённо поднимает уши Кальция. — Только не говори мне, что твой покровитель — закадычный приятель этого Кориктофиса, одобряющий одержимость им, — коротко фыркаю я, не торопясь нервно реагировать. — Какой покровитель? — Таната округляет здоровый глаз до размеров второго, лишённого век. — Щуры, которые основали Аднирвану? — Таната, ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, — сощуриваюсь я. — Или… хм, ты не Таната, а некто, принявший её обличье? Запястный сустав правой руки обманчиво-небрежно разминается, готовясь бросить ладонь к ножу. — Я бы тот же вопрос и тебе задала, — тон её мгновенно становится серьёзным и холодным. — Что происходит?! — Кальция крутит головой от меня ко своей маме. Я резко всматриваюсь в ауру Танаты. Та или не та? Она… причём я чувствую, как сильно она меня боится. Решив рискнуть, я демонстративно-неспешно и миролюбиво поднимаю ладони перед собой. — Чего ты боишься? — спрашиваю я. — Если тебя смущает моя мантия — её я получил от Тотски в награду за очищение источника. Можешь спросить у неё. — Ты готов сам выпить Лунную Воду? — Таната встаёт из-за стола. — Если ты Филипп, ты догадаешься, зачем. До меня, кажется, начинает доходить, в чём дело, и я смеюсь. — Вроде я начинаю понимать, в чём дело. Ты думаешь, что я уже? Ну так смотри, — я всё так же неспешно, плавными движениями залезаю в карман и достаю ту самую баночку, в которой была Лунная Вода, отданная мне Тотски. Отвинчиваю крышку. — Вот, смотри. Это та самая, что я получил от профессора. Конечно, я выплеснул её в источник, но ведь что-то обязано было остаться на стенках, не так ли? Это же вода. Я показательно скольжу пальцем по банке изнутри, после чего мажу себя пальцем по носу. — Видишь, Таната? Не дымлюсь, кожа не облезает. Я не одержим Кориктофисом. Таната медленно садится. Под её злобным взглядом Кальция прилагает все усилия, чтобы сдержать смех. — Хм, — задумчиво роняю я, переводя взгляд с одной драконессы на другую. — Я угадал? Тебя это тревожило? Или что-то ещё? У вас такие лица, словно я чего-то не понимаю. — У тебя крайне сильная воля, раз ты смог перехватить контроль над своим телом у нава, — заключает Таната со скрытой гордостью. Я недоумённо моргаю. Возможно, не следовало так явно выдавать изумление… ну да что поделать. Уж лучше разобраться тут до конца. — Таната… Тогда остаётся предположить, что она ещё сильнее, чем ты думаешь. Потому что я вообще не ощущал, что кто-то пытается перенять у меня этот контроль. — Если, конечно, Кориктофис не приобрёл иммунитет к Лунной Воде и не обманывает меня сейчас, — убедить в чём-то Танату было неимоверно сложно. — Ну, судя по тому, что поначалу ты испугалась, тебе есть чего опасаться, столкнувшись с ним лицом к лицу, — начинаю я загибать пальцы. — Думаю, ему это тоже известно. А раз так, то не находишь ли ты, что, будь я Кориктофисом — сейчас бы уже вся гостиная была живописно украшена в стиле «кровь, кишки, мозги по стенам»? — Нет, не нахожу, ты сидишь и выпытываешь информацию, как Кориктофис и поступает. Я тяжело вздыхаю, закатывая глаза. — Отлично. Тогда, может, расскажешь мне обо мне, чтобы я знал, как следует поступать настоящему Кориктофису? Потому что мы вообще-то в академии. Здесь все узнают информацию, место такое. Кальция легонько хихикает у меня над ухом. — Кориктофис беспокоится о своей безопасности и точно не станет вредить своим телам, и тем более убивать их, — улыбается Таната. — Ну тогда я точно не он! — всплёскиваю я руками. — Таната, можешь Кину расспросить, если не веришь мне. Меня этот грёбаный скорпион насквозь пробил! Я же говорю, если бы не зелье, я был бы уже мёртв. — Но после этого зелья ты Кориктофисом и стал по маминой логике, — вздыхает Кальция. — Хм, ну да, верно, — признаю я, потирая висок. — Ну ладно. Тогда предлагаю просто подождать до той поры, пока я снова не ввяжусь в телесно опасное мероприятие, которое сможет послужить убедительным доказательством. Учитывая, что за первую же неделю в академии меня уже трижды пытались убить, долго ждать не придётся. Ну, а пока ты, Кальция, можешь воспользоваться уникальной возможностью поцеловать Кориктофиса. Таната строго на неё смотрит. Кальция чешет лоб когтями: — Мне кажется, что у Филиппа действительно сильная воля, раз он до сих пор с тобой препирается и не сдаётся, — и целует меня в макушку, а у Танаты дёргается веко. — Не только воля, но и логика, — я поднимаю руку и ласково провожу пальцами по гриве Кальции. — Она указывает мне, что беречь добрые отношения в семье моей девушки разумно и полезно. Правда, в том, что я — воплощение архидемона, меня на моей памяти ещё не подозревали, но всё когда-то случается в первый раз. Очередной смешок Кальции касается моего уха. — Как только себя ещё не называл Кориктофис! Зря я совершала вам ритуал! — Таната встаёт и выходит в гостиную. Кальция вздыхает: — Пойдём ко мне, может? — А ты уверена, что это сейчас её не разозлит ещё больше? — я с сомнением сдвигаю брови, глядя вслед Танате. — Возьмёт ещё да ворвётся с большим топором, совершать экзорцизм… — Возможно. Но я уже не знаю, как её переубедить, — Кальция снимает меня со своих колен. — Тогда нам остаётся полагаться только на время, — вздохнув, я развожу руками. — Возможно, убедившись, что я не пытаюсь переродиться в жуткую хтонь, или что там полагается делать одержимым, твоя мама успокоится. Или же, как вариант, сочтёт, что Кориктофис стал таким милым, что с ним можно и договориться. — Тогда ты к себе? — выводит меня Кальция в коридор, оборачиваясь на гостинную, где нечленораздельно кричит мамаша. — А хочешь, я с тобой? Защищу в случае чего. Если бы я не знал, что она не менталистка, заподозрил бы, что там, в роще, она сделала выводы из того, что увидела у меня в голове. — Я сейчас больше беспокоюсь за тебя, — признаюсь я, глядя в ту же сторону. — Если ты уйдёшь сейчас со мной, не устроит ли она тебе скандал по возвращении? — Ну смотри, — целует Кальция меня на прощание, на этот раз в губы. — Возможно, когда ты вернёшься от Ярины, она успокоится. К мирдаловичкам Кориктофис относился хорошо. Я с удовольствием отвечаю на её поцелуй. — Такая дилемма, верно? Если я буду пытаться убедить её, что я не он, она может только больше заподозрить неладное. Если не буду — её подозрения могут только разрастись… Кажется, пока остаётся только ждать. Но, Кальция… Если вдруг она совсем разойдётся — забегай ко мне. Ты ведь помнишь, в какой я комнате живу? Я тебя привечу. — Естественно! — лижет она меня в щёку, махает крылом и закрывает дверь за мной. Что ж, по классическому выражению, «вот и поговорили». Жаль, что не удалось посидеть подольше, но кто же знал, что Таната так отреагирует? Между прочим, если она так гордится знакомствами в Нижней сфере, могла бы уж точно банально спросить там, одержим я или нет. Ну, а так… Ясно, как минимум, то, что теоретически такая угроза существует, но она не так уж велика. Полагаю, пока я незначим, я вряд ли представляю интерес для Кориктофиса. А когда окажусь уже значим — не факт, что он рискнёт соваться ко мне. Так или иначе, а сейчас, думаю, лучше всего будет спокойно добраться до общежития — самым обычным способом на этот раз — и немного поболтать с Агнирой, прежде чем лечь спать. Заодно, кстати, можно будет порасспросить и её об этом Кориктофисе. Дорога, действительно, выдаётся совершенно спокойной, так что я абсолютно без проблем добираюсь до комнаты. Устроившись на кровати поудобнее, я достаю книгу, подаренную Радиной. — Ртуть? — зову я, касаясь дракончика и с облегчением вижу, как он знакомым движением выгибается под моими пальцами. — Как ты? «Всё в порядке, всё отлично!» — радостно звенит в ответ его голос. — «Очень рад, что ты снова меня навестил!» Я тепло улыбаюсь в ответ. — Извини, сделал бы это раньше, но день выдался суматошным. Ты тут не скучал без меня? «Немножко», — Ртуть задумчиво потирает подбородок. — «Но у меня нет часов, и в твоей сумке я могу спокойно спать, сколько хочу. Или перечитывать мою книгу. Я же не живой в полном смысле слова, мне сложно устать или соскучиться». Мне кажется, что в его голосе мелькает грусть. — А ты бы желал этого? Быть живым, я имею в виду. «Не знаю…» — звонкий голос дракончика звучит неуверенно. — «Я даже не знаю, был ли я когда-либо живым. Или я всегда такой и был, каким ты меня сейчас видишь. Память… моя память как в тумане. Я не уверен, что могу правильно представить себе, каково это — быть живым в полном смысле, из плоти и крови». — А я не уверен, что смогу объяснить тебе это, раз ты ничего не помнишь… — печально вздыхаю я, не переставая нежить дракончика пальцами. — Но… это, во всяком случае, означает — не быть прикованным к книге. «Мне тут не плохо», — успокаивающе отвечает Ртуть. — «Для тебя это книга. А для меня — скорее, что-то вроде уютного дома. Я не чувствую себя в заточении. Если это арест, то, скорее, как его… домашний, вот!» Я негромко смеюсь. Мелькает мысль расспросить его насчёт отношений — но, как ни смешно, стесняюсь. Мне сложно решить, какой возраст у Ртути в пересчёте на человеческий, но всё время кажется, что он не просто моложе меня, а здорово моложе. Ранний подросток, или что-то вроде того. Как-то стеснительно тут речи заводить о тонкостях брачных отношений у драконов! Что же до Кориктофиса… Как я понимаю, сам по себе он не имеет никакого прямого отношения к драконам, а одержимость — не драконий профиль. Вряд ли вообще Ртуть может тут что посоветовать. Ну и, наконец… Мне просто охота отдохнуть. Завтра ведь тоже кое-какие дела будут, а я устал. — Ты не против, если я сегодня просто поглажу тебя, а потом мы вместе уснём? «Ой, конечно же, не против!» — Ртуть в восторге вертится на обложке. –- Давай, гладь сколько хочешь! Я так люблю твоё тепло, твои живые пальцы!» Ласково усмехнувшись, я гашу свет и снова устраиваюсь в кровати поудобнее, продолжая гладить мурчащего дракончика уже на ощупь. Кажется, он всё же вполне понимает, что такое жизнь. В какой-то момент он отвечает мне, пыхтя тёплым, но не обжигавшим и не поджигавшим огнём. Это пламя разливалось по моей душе и вычищало из неё весь негатив, все остатки боли, а телу помогать окончательно зажить - и избавиться от всякого враждебного подселенца, если он вообще был. Уютно!