Работающий в кафе «На кончике радуги» шеф-повар Куртье Топороруб по праву считается лучшим кулинаром Аднирваны, и это прощает ему немало причуд. То и дело я слышу с кухни душевные басовитые крики этого саблезубого тролля, которыми он стращал поварят: «Блюду нужно больше любви и нежности!» «Добавь-ка специй!» «А как на твой вкус должна быть на вкус первая весна?»
Троица будущих сокомандников устраивается в том же зале, где мы с Кальцией ловили лягушек.
К нам подходит официант. Выглядит он… самым обыкновенным человеком. Впрочем, здесь, в академии, где собраны самые разнообразные представители разумных рас, уже и обыкновенного человека, пожалуй, не назовёшь таким уж обыкновенным. Но выглядит он, тем не менее, достаточно привычно. Единственная более-менее примечательная деталь его внешности — это фирменный официантский фартук, из которого так знакомо торчат блокнот с карандашом, уже на подходе оказывающиеся у него в руках.
— Добро пожаловать в кафе «На кончике радуги», — произносит он с заметным прононсом. — Меня зовут Шарль, и сегодня я ваш официант. Что вы будете заказывать, любезные господа?
— Для меня ведьмин суп и заклинательную отбивную, — Кальция расслабленно опускает крылья и откидывается на спинку стула.
— Что сегодня блюдо от шефа? — Лууна успела переодеться в вечернее красное платье с чёрной пентаграммой, оформляющей грудь.
— Крысиный рататуй. У мадам есть пищевые аллергии? — Шарль чиркает в блокнот по руне за блюдо.
— Только на святую и лунную воду, но ладан всё равно не добавляй, — поднимает Лууна уголок губ.
Официант поворачивается ко мне, и я невольно задумываюсь. Тот момент, когда ты ну в абсолютно незнакомом заведении… А впрочем, есть то, что меня интересует всегда.
— Морепродукты у вас имеются? — вопросительно приподнимаю я брови. — Желательно моллюски или ракообразные.
— Есть свежие розовый водорослевый червь и рыба-звезда, — тихо и уважительно произносит гарсон. — Можем приготовить раздельно или сделать из них салат.
Не очень-то люблю, мягко говоря, возиться с рыбьими костями… но заказывать червя на глазах у девушек? Нутром чую — не лучшая идея.
— Тогда давайте рыбу-звезду, — машу я рукой. — Если есть жареная картошка, пусть гарниром будет, если нет — давайте чёрную пасту. Ах да, и принесите ещё кофе. Латте, если имеется.
— Остальным тоже что-нибудь на запивку? — Шарль записывает данные мной пожелания.
— Всем белого вина, — коллективно решает Лууна. — Красное глушат только вампиры и пижоны.
Я слегка щурюсь. Вообще-то, если уж брать вино, то я как раз предпочитаю красное… но перечить Лууне сейчас нецелесообразно. А вот что, если слегка… уточнить её заказ?
— «Дурная Слеза» у вас есть? — спокойно интересуюсь я. — Или хотя бы «Вдовья»…
Медленно ползущие наверх брови официанта и нервно метнувшийся по сторонам взгляд наглядно демонстрируют мне, что шалость удалась.
— Ах да, наверно, не сыщется, — слегка вздыхаю я. — Что ж, тогда принесите вердело или шардонэ.
Теперь физиономия парня, напротив, выражает неприкрытое облегчение. Ещё бы, эти названия французу не могут не быть знакомы.
— У вас отличный вкус, месье. А что пожелают дамы?
— Мне тоже белого, — не спорит с Лууной Кальция, — со льдом.
Ещё раз кивнув и заверив в скором выполнении заказа, официант удаляется. Лууна бросает на меня насмешливый взгляд.
— Кажется, я ошибалась — пижоны пьют не только красное.
— Хэй! — хмурится Кальция.
— Ну а что, скажешь, он не выпендрялся?
— Выпендрялся, чтобы произвести впечатление, — назидательно поднимаю я палец вверх, не уточняя, на кого именно произвести. — А вина эти действительно хорошие. Если ты любишь белые, вердело тебе зайдёт.
— Я раньше совиньоны только пила… ладно, не суть, — слегка морщится Лууна и откидывается на спинку дивана. Мой взгляд невольно скользит на её грудь, слегка приподнятую вечерним платьем «без плеч». Как же ей идёт этот фасон… У неё явно гораздо более недурственный вкус, чем я думал!
— Что ж, — я с усилием отвожу взгляд чуть в сторону, чтобы Кальция не заметила, что я пялюсь на грудь её спутницы, — пока мы ожидаем, можно спокойно обсудить детали.
— Правила Маготуры достаточно простые, — Лууна невежливо опирается локтями о столешницу, зато у неё загораются глаза. — У каждой команды есть высокая башня, на верхний этаж которой помещается маскот команды — обычно фамилияр или полуразумный артефакт. Задача игроков — украсть маскот противоположной команды и доставить его на свою башню, тогда маскот телепортируется обратно, а команде засчитывается очко. Играют три раунда по двадцать минут. За заклинания, которые могут повредить игрокам, полю или зрителям — удаляют игрока.
Мои губы слегка вздрагивают в усмешке, когда я слышу «полуразумный артефакт». Мне сразу же вспоминаются кое-какие определения… слухи? — про Мирдала. Впрочем, даже если считать его артефактом, то всё-таки полностью разумным.
— Заклинания? — деловито уточняю я. — А… физические моменты?
— Бегать, прыгать, летать, толкать оппонентов можно, рвать когтями и швырять в стены нельзя, — Кальция облизнывается на доставленную ей похлёбку.
— А применять приёмы борьбы? — вопросительно склоняю я голову набок. — Которые не являются травмирующими.
— Попадает под сомнительное использование и штрафную карточку, снимаешься с поля за три, — Лууна помогает официанту разложить остальные блюда и разливает вино. Мне кладут никакую не рыбу, а мягкую и вкусную на вид морскую звезду. По крайней мере — без костей. Ну и отлично, как раз заодно и опробую! Знаю, что они тоже съедобные, но на Земле ни разу не доводилось встретить такое в рыбном отделе или ресторане.
— Я верно понимаю, что лучше вообще никак соперников не касаться? — уточняю я, берясь за вилку с ножом. — Разве что появится возможность выхватить у него из рук маскота?
— Без толчков никогда не обходится. Особенно если у тебя маскот, — Лууна начинает поглощать своё вегетарианское блюдо.
— А есть ли какие-либо ограничения на… размеры участников? — задумываюсь я. — Вряд ли я при всём желании смогу без магии вырвать что-то у огра или тролля.
— Главное, чтобы они помещались в стадион, — Кальция ловит когтями живую лягушку из супа и жуёт её.
Я хмурюсь, качая головой.
— Тогда один дракон полноценных размеров в команде, и приз можно выносить ей сразу же. Извини, я не имел в виду, что ты неполноценная, — торопливо машу я рукой, встретив взгляд Кальции. — Просто… я как-то больше привык к фералам, чем к антро. Привык числить обычным драконьим размером… ну, большой.
— Ты имеешь в виду щура? — уточняет Кальция. — Полудуха размером с гору или, по крайней мере, в десять размахов?
— Размахов чего? — недоумённо переспрашиваю я. — Нет, я имею в виду нормальный феральный размер — от двадцати метров в длину от кончика носа до кончика хвоста. Полный размах крыльев обычно в полтора-два раза больше, чем длина.
Делаю лёгкую паузу, спохватываясь.
— Да, а ты знаешь, что такое метр?
— Гибкая линейка у портного, — предполагает Кальция под фыркания Лууны.
— А ещё мера длины, — вздыхаю я. — Во мне примерно один и девять десятых метра в полный рост.
— Какой именно? — лукаво сощуривается Лууна, глядя на меня с довольной ухмылкой. В первые секунды я даже не понимаю, о чём она, но потом соображаю — она же знает, что я оборотень.
— Текущий, — коротко хмыкаю я, указывая большим пальцем себе в грудь. — Если встану и выпрямлюсь.
— Что же, выпьем и за личностный рост, — Кальция наливает ещё по одной, разряжая обстановку. — Но не перебарщиваем, нам ещё команду регистрировать!
— Кальция… — я слегка закатываю глаза. — Если это соревнование назначено на Новый Год, то вряд ли регистрация команд заканчивается сегодня. Мы спокойно можем подойти к Мавинде завтра! Неужели ты желаешь портить чудесный вечер выходного дня какой-то там бюрократической волокитой? Кстати, я уверен, Мавинда тоже будет от этого не в восторге.
— Так ведь команды всего две планируется! Лууна, покажи объявление, — протягивает Кальция лапу в её сторону, но гончая игнорирует:
— Ага, чтоб меня с поличным взяли.
— Погоди-ка, — задумываюсь я. — Вряд ли найдётся всего шестеро тех, кто пожелает этим заняться… На весь первый курс. Возможно, там предполагаются ещё некоторые отборочные испытания?
— Да наверняка, — бубнит Лууна с набитым ртом, успокаивая Кальцию.
— Вот именно, — киваю я. — Вероятней всего, то, что запланировано на Новый Год — лишь финал. А перед этим будет ещё полуфинал, четвертьфинал… в общем, как на чемпионате мира. Я считаю, что лучше всего будет спокойно уточнить всё это завтра у Мавинды, а сегодня — провести чудесный вечер вместе и ни о чём не тревожиться.
Лёгкая усмешка, скользнувшая по губам Лууны, заставляет меня как раз слегка затревожиться — не показывая это, впрочем, внешне. Я торопливо перебираю в уме сказанное. Неужели слова насчёт вечера вместе показались ей подозрительными? Хм, или это я уже слишком напрягаюсь…
В диалоге наступает пауза, пока мы наслаждаемся пищей, но в этот момент мне получается расслышать фоновую композицию, исполняемую под аккомпанемент фортепиано:
Жил на свете блудливый Филипп,
На двух тёлок однажды залип,
От одной по рогам,
От другой — по щекам
Получил тот бедняга Филипп.
На охоту собрался Филипп,
Но к уютному креслу прилип,
Зад не смог он поднять,
И решил пострелять
Прямо с кресла ленивый Филипп.
В грязной речке купался Филипп,
Подхватил венерический грипп,
Потому что в воде
Растревожил себе
Свой коротенький пенис Филипп.
Лууна уважительно мне улыбается:
— Как же ты кому-то надрал жопу, что не поскупились проплатить паскудные лимерики.
— Кто решил тебя так проклинать? — возбуждается недовольно Кальция. — Вызови их на стихотворную дуэль!
На это мелкое рифмоплётское паскудство я снова не обращаю особого внимания. Гораздо больше меня интересует то, что Лууна, оказывается, знает, что такое лимерики! А ведь это далеко не каждой выпускнице средней школы ведомо. Да, видимо, моя канидка намного более умна, чем это может показаться при беглом взгляде!
Но совсем промолчать тоже не выйдет. Неплохой шанс произвести приятное впечатление…
— Сегодня утром, в «Девственном драконе», когда я принёс туда добычу, я тоже слышал нечто… похожее, — я демонстративно-небрежно кривлюсь и слегка взмахиваю рукой. — Катиоксара распевала. Я сначала подумал, что это её стихотворный выкидыш, но теперь подозреваю, что тут нечто большее. Возможно, это тот самый… лягух решил так отомстить. Правда, как-то мелко для него, мне кажется… Но иного объяснения пока не вижу.
Если быть точным, вижу — Аврора. Но мне сейчас совершенно неохота снова обвинять её в присутствии Лууны. Вряд ли даже поверит… только дизаппрув схлопочу.
О! Мне внезапно является в голову идея. Агнира ведь рекомендовала утром послать душу-шпиона по следу дневника. А Лууна — адская гончая… Кому, как не ей, разбираться в душах? Нужно прикинуть, как бы разговор на эту тему вывести…
Тьфу! Совсем позабыл за последними событиями. Я же ещё собирался поинтересоваться у неё, нет ли на мне «жучка»! В общем, тем для разговора полно… Но сначала завершим эту.
— Так или иначе, а когда я узнаю, кто решил мне так подгаживать, — поймав взгляд Лууны, я небрежным, но точным тычком ножа указываю в сторону горе-исполнителя, — я поджарю его задницу так, что после этого она будет годиться только на шкварки. Кальция, дуэли — для благородных, а не для презренной вариации на тему гнусных гоблинов. Те заслуживают только плети, в целях ускоренного поумнения.
— Ну ты и сказанул, чем же тогда мы, благородные, от них отличаемся? — Кальция залпом допивает бокал для храбрости.
— Культурой. Цивилизованностью. Социальной ценностью. Интеллектом. В общем, практически всем, — я описываю указательным пальцем горизонтальный круг, символически как бы подытоживая всеобъемлющесть значения сказанного. — Кальция, ну право же, ты ещё спроси, чем отличается от вас с Лууной какая-нибудь подзаборная пьянь-срань-рвань, которую по запаху замечаешь раньше, чем видишь.
— Так как раз цивилизованность и не даёт нам права скатываться до их уровня! — тычет Кальция в музыкантов, заставляя переглядываться посетителей за соседними столиками.
— О Дьявол… — вздыхает Лууна, делая фейспалм обоими ладонями.
Быстро поймав взгляды за теми самыми столиками, я улыбаюсь и машу рукой — мол, ничего страшного, не обращайте внимания, продолжайте вкушать разносолы. Сам же, дотянувшись до Кальции ногой, легонько стучу её носком по лодыжке.
— Тише! — не повышая голоса, но усиливая интонацию, произношу я. — Желаешь, чтобы все заподозрили, что нас эти жалкие потуги на творчество как-то задевают? Кальция, носители цивилизованности обязаны защищать её от варваров. Иначе те изуродуют, сожрут и осквернят всё, что нам дорого… включая, между прочим, нас самих. Увы, подобные существа не способны воспринимать культурное общение, вежливость они воспринимают исключительно как слабость. Единственный язык, который они понимают — это язык силы. Поэтому — да, эту братию нужно учить плёткой. Не потому, что мы такие злобные, а потому, что против патогенной бактерии нужна не дипломатия, а антибиотик.
Кальция сразу успокаивается и коварненько складывает ладони домиком. А вот Луна уже на меня смотрит с порицанием:
— Господин дракийский диктатор, этого от тебя твой недруг и добивается, чтоб ты вспылил и потерял лицо. Хотя, полагаю, ты это понимаешь, и я зря гоню. Говоришь, Катиоксара? Потом проверю её. В этом заведении подозреваемый лягух был, но давно, где-то полдевятицы назад.
— У тебя и правда чудесный нюх, — с искренним восхищением замечаю я. — Кстати!
Я приподнимаю палец, безмолвно прося немного подождать, после чего, взяв салфетку, молча пишу на ней:
«А ты случаем не умеешь распознавать с его помощью магические средства слежения? Ну, знаешь, всякие такие… «жучки», которые можно незаметно повесить на одежду, чтобы потом подслушивать дистанционно, о чём говорят».
Закончив, я так же беззвучно кладу эту записку перед Лууной, вопросительно приподнимая брови.
Она отрицательно мотает головой, передавая записку Кальции, чтоб та не выдала нас вопросами.
Я со вздохом потираю лоб, слегка морщась. Жаль, очень жаль… Но, видимо, даже самый совершенный нюх в мире имеет свои пределы.
Беру вторую салфетку, начинаю писать уже на ней, сосредоточенно размышляя, как бы лаконично изъясниться, чтобы всё убралось без переносов.
«Передай это Танате: Жарегневу верить нельзя. Альра, Свавера, тот хмырь с абсентом — во всём этом он считает виновной её. Ярина тоже, но помягче. Убивать вроде пока не собираются, но это если не наврали. Не могу сказать всё это вслух, потому что опасаюсь наличия жучка. Буду очень благодарен, если твоя мама подскажет мне, как можно проверить это — и уничтожить слежку, если она есть, не вызывая подозрений».
Записка ложится на стол перед обеими девушками сразу, чтобы уже точно никого не обижать.
Прочитав это, Лууна вытаскивает из декольте и включает смартфон. Кальция догадывается не только смять-сложить салфетку, но и убрать её с глаз долой прежде, чем официант приближается к столу и, выслушав нас, удаляется за счётом. Над столом снова повисает нехорошее напряжение, и я берусь за третью салфетку.
«Не думаю, что мирдаловцев интересует что-то, помимо того, какие у меня отношения с Танатой. О том, что за пределами этого, можем говорить свободно».
Лууна скашивает взгляд на записку одновременно с тем, как Кальция наклоняется над ней. Во взглядах девушек читается выраженное по-разному, но уверенно облегчение.
— Завтра начинается новая неделя, — наконец-то я размыкаю губы, чувствуя удовольствие от того, что больше могу не молчать. — Нам было бы неплохо согласовать наше время, чтобы удобней было явиться к Мавинде. Лично у меня сейчас… — прикрываю глаза, чтобы удобнее было вспоминать, — понедельник — ксенобиология, вторник — аутотрансформационный тренинг, тритейник — выходной, четверток — ментальная магия, пятица — натурфилософия, шестица — ауроведение, седьмица — выходной, осьмица — артефакторика, ну и этот день — тоже выходной.
Открыв глаза, смотрю на Лууну. Не очень ясно, глядит ли она на верхнюю часть экрана смартфона или поверх неё — на меня, но вот уши канидки совершенно точно развёрнуты ко мне. Я мельком задерживаюсь на них взглядом, отмечая на правом следы от чьих-то зубов, прежде чем постараться поймать взгляд гончей.
— Лууна, у нас с тобой есть какие-нибудь совпадения, помимо артефакторики?
— Натурфилософия и ксенобиология. А Кальции надо поскорее записываться на учёбу, до того, как мы оформим команду, — тыкает Луна подушечками пальцев по экрану.
— Чего-то я подумала… — Кальция отводит глаза и голову. — Может, меня и так примут в команду? Просто не заострять внимание на том, что я не студентка.
Я легонько фыркаю одним носом. Ну, ещё бы… Я бы на твоём месте тоже не желал вешать себе на шею кучу уроков вдобавок к домашним хлопотам.
— Лично я понятия не имею, — развожу я руками. — Но, собственно, в чём вопрос — предположим, примут… пока. Но что, если за наличие не-студента в команде, когда оно выявится — а я уверен, что оно выявится, та же инкомантка уже явно интересуется моими успехами, даром что я и близко у неё ещё не учился… Так вот, что, если за выявление такого дисквалифицируется вся команда? Будет, мягко говоря, обидно. Прежде чем принимать такое решение, неплохо было бы раздобыть полные правила соревнований. Чтобы понять, что нам грозит… ну или не грозит. Если мы сделаем такой финт ушами.
Шарль является с портмоне, куда вложен чек на семнадцать пшиков. Моя доля, правда, только на пять, и дамы решают платить за себя. По счастью, у меня ещё остаётся тот кристаллик на десять пшиков, который я получил в день принятия на работу в «Девственном драконе». Запасы еды, взятые с собой в дорогу, успевают практически полностью истощиться, но тут сильно помогла охота, часть добычи которой шла на моё же пропитание. Конечно, наскоро поджаренное на костерке мясо — не всегда лучшая еда, но в тайге мне доводилось питаться и менее роскошно. Капитально же облегчает моё положение оборотничество — как очень быстро выяснилось, драконий желудок совершенно не требует предварительной термической обработки мяса. В общем, даже до повышения жалованья угрозы голода больше не было, так что тратиться не пришлось. О, а между прочим, нужно будет ещё обговорить с четой драконов, как именно я буду получать эту прибавку — в натуральном виде или же перечислением на всё тот же счёт, что позволит мне скорее расплатиться за обучение. Оно, конечно, хорошо… Но всё же я бы лично пока предпочту иметь некие вольные финансы. Проблем с оплатой обучения, слава Сёстрам, в обозримом будущем не предвидится.
Мы выходим наружу, и Кальция целует меня в щёку на глазах равнодушно лицезревшей это Лууны:
— Отлечу на пару часов, не скучай. Урок полётов в силе. До как обычно!
— Настоящий урок или просто катаетесь? — уточняет гончая, когда Кальция возвращается в забегаловку.
— Ты же знаешь, кто я, — негромко отвечаю я, предварительно удостоверившись, что подслушивать некому… за исключением теоретического «жучка». — Стал им недавно… Новые умения ещё нужно осваивать.
— Да, в полном объёме, — выдыхает она с почти не различимым смешком. — Охотиться тоже учишься?
— Разве что с учётом тех самых умений, — усмехаюсь я. — Я же, помнится, упоминал — я был егерем в том мире, откуда сюда пришёл. Охотиться умею и с огнестрельным оружием, и с холодным, и с ловушками. Рыбачить, естественно, тоже… Травы, грибы, немного коренья…
Чувствую, что нахожусь на грани от хвастовства, но уж очень охота пофорсить перед ней. Разумеется, не переходя те границы, которые не могу доказать.
— В общем, новые умения тут уже просто облегчают процесс, — пожимаю я плечами. — Сильно облегчают, не спорю… Но охотиться я уже нормально умею. Собственно, именно поэтому выбрал доставку дичи в «Девственного дракона» как приработок. Из того, что я нашёл в первый день, этот вариант самым простым оказался.
— Круто, — хвалит меня Лууна, не особо меняясь в лице. Есть в ней что-то от Мод Пай… И как к ней подкатывать, если она не реагирует? Отчего бы не поинтересоваться чем-нибудь самому? Для начала — всё тем же самым. Ведь в прошлый раз я угадал — тема охоты ей понравилась? И сейчас она тоже её подняла. А раз так, то отчего не спросить, скажем…
— Ты ведь тоже любишь охотиться, — говорю я со скорее утвердительной интонацией, чем вопросительной. — Расскажи, что предпочитаешь… коллега?
Одновременно я слегка приопускаю веки, вглядываясь в её ауру. Она у неё красная, но чистого оттенка, без доли чёрного, как у Танаты.
— Пневматическую длинностволку, чтобы другую дичь не распугать, а ещё пневмат легален там, где запрещают огнестрельное оружие, — Лууна идёт в сторону менее заполненных народом дорожек. Дождь уже завершился, и солнце в прорези между туч заставляет мокрую листву красиво блестеть на фоне тёмного неба.
Я следую за Лууной, не отставая. Ну, если быть точным, на поворотах я всё же на несколько секунд приотстаю, чтобы без опаски оказаться засечённым бросить взгляд на её лапы, легко ступающие по влажным плитам из дикого мрамора, которыми вымощена дорога. Подушечки оставляют лёгкие следы на мокром камне, которые тут же начинают расплываться. Занятно, что стука когтей не слышно — видимо, Лууна аккуратно подравнивает те, чтобы они не упирались в поверхность при обычной походке.
— А я уже подзабыть успел, когда последний раз охотился, используя ружьё не для добивания, а как главное оружие… — задумчиво протягиваю я в ответ. — Давно на менталку перешёл. Очень удобно, когда одним и тем же и выслеживаешь, и ударяешь.
— Подло, — замечает Лууна без эмоциональной окраски. — Сегодня, кстати, выступление Антифона в Книгоцентрали. Пойдёшь на него со мной?
Отвечаю я не сразу, сначала размышляя. Как-то странно она начала себя вести… Разговаривает короткими фразами, точно только и мечтает, как бы от меня отделаться. Но тут же зовёт пойти с ней на представление! Может, я что не то сказал? Или написал? Но вроде адской гончей должны нравиться такие образы… Проклятье! Ничего не понимаю.
Эх. М-да. Ладно… Так или иначе, а нужно решить, что ответить, да побыстрее. Не помешает ли это встрече с Кальцией? Вообще, вряд ли — Солнце ещё далеко не село, а наши встречи обычно идут затемно. Тем более что имеется, если что, алиби — нужно было получше узнать новую союзницу. Так…
— Когда оно начинается? — спрашиваю я. — И что насчёт билетов? Мелочи у меня, увы, немного осталось, только крупные. Разменять там смогут?
— Много ты о Меленторе думаешь, там просто студенческий кружок. А времени ещё хватает, актовый зал освобождается для них только после всех занятий, — уверяет меня Луна. Судя по бегающим глазам и сероватому оттенку ауры, ей скучновато просто бесцельно гулять, хочется чем-то заняться, в крайнем случает позалипать в телефон.
Что ж, если я интересней смартфона, сочту это за комплимент! А коли студенческий кружок, стало быть, бесплатно? Что ж, как говорится — на халяву и уксус сладок! Тем более вместе с привлекательной девушкой.
— Я с тобой, — улыбаюсь я. — Но разве так поздно ещё есть занятия? Времени, судя по Солнцу, уже очень немало. До заката остаётся часа три, вряд ли больше.
— Пенис его знает, — Лууна всё-таки вытаскивает смартфон из декольте. Учитывая, что матерной лексики в праговоре нет как явления, попытки Лууны ругаться звучат комично. — Я, наверное, пойду к себе переоденусь обратно, а то Квентилий подумает, что я для него нарядилась.
Настроение взмывает ввысь моментально. Так значит, он за ней не ухаживает! Точнее, может, и ухаживает, но явно не очень-то результативно.
О! Минуточку. Значит, принарядилась не для него? А для кого же тогда — уж не для меня ли?
Так… Тпру, Филипп. Охолони. Не торопись принимать желаемое за действительное, если ошибёшься, потом только больнее будет.
— Смотришься отлично, кстати, — замечаю я, окидывая её внимательным взглядом с ног до головы. — Тебе очень идёт это платье.
Вряд ли она надела то, что ей самой не нравится, верно? Тем более что говорю я совершенно честно — мне действительно нравится, как она в нём выглядит.
«Ну да, скажи лучше, в чём она тебе не будет нравиться», — подкалывает меня внутренний голос.
— Жаль, оценки завтра на проверочной будут не по нарядам ставить, — поворачивает Лууна в сторону общежития. — Ни фаллоса не делала, придётся всю ночь онанировать теорию.
Мои глаза стремительно расширяются и тут же сужаются. Фух, кажется, не заметила…
— Садись со мной, — спокойным голосом предлагаю я. — Я учил. Подсказать смогу — ну или просто черкну для тебя нужный ответ, - делаю лёгкую паузу, размышляя. — Правда, я не знаю, насколько Верелда профи в том, чтобы мешать студенческой взаимопомощи. Так что подучить советую, да — не помешает. Но, если тебе нужна будет помощь — чем смогу, поддержу.
— А тебе что с этого? — подозрительно оглядывает она меня.
Я спокойно выдерживаю её взгляд, слегка фыркаю одним носом и пожимаю плечами.
— Мы же вроде как договаривались о совместных действиях сегодня, не так ли? Это не игра на выбывание, твой успех мне хуже не сделает. Так отчего бы не помочь тебе с этим?
— То есть, ты не борешься за звание ученика года по индивидуальному рейтингу? — удивляется гончая.
— Насколько я знаю, там вообще ещё толком не решили, что с этим рейтингом делать, — сообщаю я, слегка понизив голос и кивая в сторону Книгоцентрали. — Так что это большой вопрос, какой будет прок от такого звания. Тем более что год-то пройдёт… а вот какие были отношения в этом году, память останется, — я встречаю внимательный взгляд алых глаз. — Лично я полагаю, что, даже рассуждая предельно цинично — хорошие отношения принесут больше пользы, чем преходящее звание ученика года. Не находишь?
— Нет, надрать зад окружающим — отличный стимул для тех, кто сам по себе хорошо учиться не мотивирован, — мотает головой Луунп.
— Это очень сложный способ надрать зад, — слегка хмыкаю я. — Тем более, что… так у тебя не будет стимула запоминать ценные знания, ведь, если они нужны только на время учёбы, то живенько забудутся по её окончанию.
— Они и так забудутся, — выходим мы из парка.
— Почему? — вопросительно склоняю я голову набок. — Зачем забывать ценные знания?
— В какой мошонке мне понадобится знать, аберрация или монстр этот её анкег? — Лууна имеет в виду лектора по ксенобиологии и одного из чудовищ в её классификации. — Эта система вагинально заморочена и ни на спермотозоид не близка к реальной биологии и происхождению вида. Мне надо знать, как это существо убивать и как с ним договариваться, а не какая маструбаторша его открыла и в какой коллегии она состояла!
— Ах, ты имеешь в виду только этот предмет, — понимающе киваю я. — Думаю, он больше нацелен на формирование знаний о том, какими бывают разумные расы. Общеобразовательное такое представление. Не все ведь специализируются на уничтожении, кому-то нужно быть и дипломатами.
— Разные банды друг от друга отличаются больше, чем разные разумные. Я жила в аду, на Земле, в Нашаре — везде хлещут алкоголь, трахаются, рвут друг другу глотки, завидуют, льстят, врут, помогают друзьям и смеются над сальными анекдотами. Кто хорошо знает одну разумную расу — тот знает их все, — блеснула Лууна зрачками как кот на фотографии со вспышкой.
Я отвечаю не сразу, некоторое время рассеянно пощипывая нижнюю губу.
— Что ж, в таком случае ты знаешь, что не все предметы в образовательных заведениях нужны каждому ученику, но экзамены сдавать всё равно нужно. Даже если потом планируешь забыть.
— Знаю, и это бордельное положение дел мне не нравится, — она бы тоже кусала губу, только зубы слишком острые.
— В таком случае возвращаемся к предыдущему пункту, — мягко улыбаюсь я. — Не знаю, насколько Верелда силён в помехах списыванию, но садись завтра со мной — и, если тебе потребуется моя помощь и я смогу её оказать, я помогу тебе. В конце концов, я это дело учил… а мы теперь — союзники.
— Да, и к какому классу классификации господина Ленг относится анкег? — оборачивается на меня Лууна с сомнением.
Я на несколько секунд прикрываю глаза, вспоминая.
— Монстр. Так же, как амфисбена, жук-убийца, совомедведь и златожор. Инсектоид, рост три метра, вес около трети тонны, охотится, зарываясь в землю и нападая из засады. Защищён хитиновой бронёй, может применять кислотную атаку. Предпочитает тёплый климат.
— Тогда вопрос снят, баллы ты получишь, — вздыхает Лууна. — А я подготовлю шпоры. На случай, если у тебя списать не получится.
Я с некоторым сомнением сдвигаю брови.
— Вообще-то если у меня списать не получится, шпаргалки тоже могут не помочь. Уверена, что не хочешь просто подучить? Я могу тебя послушать, заодно и сам лишний раз повторю.
— Хочу, но сама, без подслушиваний, — уверенно заходит она на крыльцо общежития. — Написание шпор это тоже повторение.
— Хорошо, это твоя воля, — киваю я. — Тогда я тоже заскочу переодеться. Если успеешь первой, подожди меня у выхода из общежития, я быстро.
Лууна кивает, отправляясь в сторону своей комнаты.
Заглянув к себе, я меняю мантию. Учитывая, сколько раз меня уже поджидали приключения на разных формах студенческого досуга — тайная броня будет не лишней! Заодно, что особенно приятно — подарок Тотски, несмотря на все положительные особенности, не смотрится особенно пафосно, наподобие королевского доспеха. Да что там — собственно, не сказать даже, что он сильно отличается от обычной студенческой мантии. А сейчас тут сразу два плюса: не привлечёт лишнего внимания со стороны и не вызовет вопросов со стороны Лууны, которая сама не захотела идти туда в выделяющемся наряде. А жаль даже немного… Она так чудесно смотрится в том платье! Прямо на любой приём не стыдно с такой спутницей наведаться. Ну да ладно — мечты, мечты. Сегодня у нас цель поскромнее, но вполне достойная для студента академии!
Переодевшись, я оставляю в комнате почти всё, за исключением верного ножа, сдачи с кристаллика, «кровавого» флакончика — теперь я уже никуда без него не выхожу, — ну и, почти уже не менее традиционно, Агниры. Выйдя наружу и ожидая Лууну в оговорённом месте, я задумчиво скольжу взглядом по полевым цветам на декоративных лужайках, рассеянно гадая, когда можно будет предложить ей букет. Вообще, нравятся ли ей букеты? А если сплести венок? Васильки отлично будут смотреться в её гриве…
Хотя не с таким хмурым выражением лица, как-то, с каким она ко мне выходит, будучи уже в своей «обычной», более откровенной одежде, открывающей живот. И такое выражение лица у неё почти всегда, я помню лишь пару исключений. Пожалуй, главная проблема тут в том, что никогда заранее не сообразишь, ты ли причина такой хмурости или нет. Впрочем, сейчас-то всё-таки вряд ли, не так ли? Ведь ничто не мешало ей пойти туда без какого-либо общества… ну или позвать ту же Аврору. Но вместо этого она позвала меня — значит, уж наверно, эта мрачность не в мой адрес?
Наскоро поразмыслив, будет ли разумно отразить лицом её настрой или нет, я всё же решаю, что не нужно. В конце концов, мало ли — вдруг это просто маска? Не следует сейчас пытаться вести тонкие игры, лучше просто оттолкнуться от каменной ограды, на которую опирался спиной, и шагнуть навстречу девушке со вполне искренней, приветливой улыбкой.
— Выглядишь иначе, но тебе идёт не меньше платья. Кстати, ты случаем не водишь мотоцикл? Твои перчатки… Есть тут что-то байкерское.
— А какая с этого польза тут? — по дороге в Книгоцентраль снова утыкается Лууна в телефон, оборачивая ко мне только уши. — Ни парковать, ни гнать негде. И заправлять нечем.
Ну да, а на смартфон энергия как-то находится. Впрочем, если так припомнить… Кажется, Радина говорила что-то о возможности переделывать при помощи особых приборов магическую энергию в электрическую. А вот про то, чтобы перегонять её в бензин, речи как-то не зашло… Опять же, в сущности, этот смартфон удивителен не тем, что работает. А тем, на базе чего он это делает? Я за все эти дни и ночи не заметил в академии ни единой вышки сотовой связи или чего-то, что бы хоть немного её напоминало. Впрочем… может, у Лууны именно что связь тут не ловит, так что смартфон работает исключительно в оффлайновом режиме? Тогда неудивительно, что она нечасто улыбается. Я бы тоже не сильно радовался, если бы моё средство связи превратилось в пускай полезную, но всё-таки в первую очередь исключительно автономную развлекаловку.
— Как ты познакомилась с нашим театралом? — интересуюсь я. — Не пойми меня неправильно, но в моём мире девушки твоего стиля обычно предпочитают… скажем так, более крутые и яркие развлечения, чем пьесы. Те, как правило, считаются скучными.
— Отнюдь, учитывая, как он проваливает и переигрывает, — на миг поднимает уголки губ Лууна, — скоро сам увидешь. А наткнулась случайно, задержавшись допоздна в библиотеке. Что, наверное, вообще антитеза девушки моего стиля.
Я смущённо улыбаюсь, потирая затылок. Уже не первый раз убеждаюсь, что… а, собственно, отчего бы просто не сказать это прямо?
— Обычно считается, что, если девушка умная, то она должна быть очкастой нердой, проводящей дни, зарывшись в книги. А если спортивная — то вечная троечница, которая сто одиннадцать на три без калькулятора не разделит. Исключения, способные объединить в себе ум и физическую развитость, встречаются редко… Так что прости, что не сразу сообразил: ты — именно такое исключение.
Завершающая фраза звучит почти явным комплиментом, и я, кажется, немного краснею.
— Я это и имела в виду, — хмыкает она слегка раздражённо, чтобы скрыть смущение от комплимента. — Ладно, мы дошли, входим и занимаем места.
Бывать на вечере ученической самодеятельности мне не доводилось очень давно, ещё со средней школы. Так что, сопровождая Лууну и усаживаясь рядом с ней, я всё же не забываю с любопытством поглядывать по сторонам.
Вдруг рядом раздаётся звук шагов, привлекающий моё внимание, и я вижу красную чешую и покрытое острыми шипами тело Кин’Нарры. Взгляд драконицы поворачивается в нашу сторону, и она слегка улыбается уголками губ, приветствуя нас с Лууной. Та реагирует только движением бровей.
Ого! Не знал, что она — тоже театралка! Даже любопытно… возможно, я недооценил Мельдония, раз к нему на выступления такие девушки заглядывают? Удивительно ещё, что Кальции тут нет.
Ну да ладно, пока не началось — осмотримся получше. Разумеется, предварительно вежливой улыбкой и кивком приветствуя в ответ Кин’Нару.
После третьей или четвёртой волны призывающих апплодисментов поднимается занавес. Декораций нет, посреди сцены сидит по-турецки Мелентор в мятой кожаной кепке и с огромной картонной табличкой
«Трейд: рисую за рисунки!» Началась детективная комедия о художнике-гиперимпрессионисте, который боролся с искусственным интеллектом, бесплатно пародировавшим чужие стили и подписи и так подрывавшим нелёгкий бизнес творцов искусства…
Я тихо хихикаю, оценив злободневность темы. Кажется, не только в нашем мире придумали нейросети. Впрочем… кто сказал, что Мельдоний наш не может тоже быть с моей же планеты?
Ну да, да, помню я, что его на самом деле зовут иначе. Но запоминать длиннющее имя из четырёх слов, да ещё не путаться, что там само имя, а что фамилия… Проще уж ему весёлое прозвище придумать. Разумеется, только для мысленного употребления.
— Идиоты какие, — бормочет Лууна. — С этой технологией можно поддельные подписи ставить на миллиардные договора и заклад души, кредиты оформлять на других, а они картинки рисуют… детский сад.
— Может быть, когда-нибудь они додумаются и до такого. — пожимает крыльями Кинна. — Странно, что к нему не прицепились по поводу авторского права на стиль или вроде того.
О. Не забыть бы, между прочим, потолковать с Лууной на предмет обращения с душами. Но это потом, конечно.
— Полагаю, такие договоры защищаются соответственно, — негромко, чтобы никому не мешать, отвечаю я ей. — Эта же технология может использоваться и для проверки подписей.
Поворачиваюсь к Кин’Наре:
— Насколько я знаю, авторского права на стиль не бывает. Ну, а даже если… Как предъявишь обвинение ИскИну?
— Программисту, который его сделал, — Лууна вежливо апплодирует опускавшеиуся занавесу.
— Сразу видно, что ты не знаешь, из-за какой ерунды художники могут устроить войну. — отвечает Кинна, тоже слегка взмахивая и хлопая крыльями в драконьем аналоге аплодисментов, но сделала ли она это из вежливости или потому, что ей действительно понравился спектакль — вопрос открытый.
Чтобы не выделяться, я тоже аплодирую — правда, больше зрительно, чем громко.
— Да, я действительно не великий спец в художестве… А что до программиста — если ИскИн самообучающийся, обвинить во всём его создателя уже не выйдет.
— А кто ещё виноват, что сотворил такую залупу? — прощаясь кивком с Кин’Нарой, Лууна выходит в главный зал Книгоцентрали.
— Ну… с одной стороны, да. Но, с другой — можно ли винить родителей во всём, что сделает сын или дочь? — тоже вежливо распрощавшись, я хмурюсь, потирая лоб. — Это будет не очень-то справедливо.
— Нормальные родители нежелательных детей не заводят. Но оставим эту тему, пока она не переросла в спор… До завтра? Пойду к себе, — Лууна пожимает мне крепко руку.
— Я не собирался с тобой спорить, — улыбаюсь я, отвечая на рукопожатие. — Максимум — подискутировать… Увидимся тогда на занятии? Я приберегу для тебя место.
— Да, — она машет мне рукой, отправляясь к корпусу общежития.
— Ночи доброй, Лууна, — мягко желаю я, маша в ответ.
Так, ну-с, а теперь что нам делать? Времени ещё сколько-то имеется, значит — навещаем Кальцию. Возможно, кстати, заодно и Танату. Интересно, она всё ещё подозревает меня в… «кориктофисовости», или же моё сообщение её задобрило?
* * *
Кальция с насупленной рожей и фингалистым глазом лежит в кровати своей спальне. Таната накладывает ей на порезы и ссадины тампоны с целебным отваром.
— Что случилось?! — тревожно выдыхаю я, делая шаг вперёд и гадая, не нужно ли браться за драгоценный флакончик… или, точнее, как убедить Танату, если что, что так можно. Между прочим, задачка малореальная…
— Доченька утверждает, что это ты её надоумил распустить когти на гопоту! — злобно сюсюкает Таната, а Кальция, оправдываясь, бубнит так, будто у неё опухла пасть:
— Что этих мразей надо подстерегать в тёмной подворотне, а не на стихотворную дуэль вызывать… А они вызвали джиннов! Я успела развеять троих, но четвёртый меня прибил.
Я со вздохом прячу лицо в руках.
— Кальция, а меня позвать нельзя было?! То есть — я, конечно, весьма польщён тем, что ты за меня заступилась, но врагов лучше всегда бить всеми силами! Ты… как ты? Тебе сильно досталось?
— Ты им отвечать отказался, — Кальция закрывает глаза и мученически улыбается. — Но я довольна, что попыталась. Жаль, сражения не женское дело, а то бы джинны их не спасли.
— В следующий раз сразу проклинай и насылай порчу, — Таната завершает целительные процедуры и глядит на меня. Поговорить с Танатой я успею и потом, сейчас я намного нужнее Кальции. Безмолвно, но выразительно я даю это понять.
Таната выходит, одобрительно кивая. Кальция лежит неподвижно, чтобы не уронить припарки:
— Если я умру, принеси горшок на могилу. Это будет знак, что я всегда готова тебя встретить.
— Думаю, ты проживёшь намного дольше, чем думаешь… — я присаживаюсь рядом и бережно беру одну её ладонь в свои, — милая.
Если совсем честно, у меня есть подозрение, что она сейчас немного разыгрывает пьесу. Но отчего бы не подыграть, если это ей нравится?
Она нежно отвечает на объятие пальцев:
— Мы все живём вечно. И большую часть — после смерти. Но я всегда буду с тобой, избранник мой.
Я виновато вздыхаю. В груди всплывает неприятное чувство — это совесть. Пока я тут, значит, аккуратно наводил мосты к Лууне, Кальция решила подраться за меня…
— Кто это был? — сдвигаю я брови. — Те музыканты? Или ты вышла на того, кто им эту пошлость заказывал?
— Не вышла, до допроса дело не дошло. Да, они. Только тогда сам послушайся своих советов и не иди на них в одиночку, а лучше прокляни. А я… когда поправлюсь, точно пойду учиться магии. Не дело быть столь беспомощной и не способной защитить свою пару.
Совесть начинает кусаться ещё сильнее, и мне не хочется душить её привычным жестом.
— Конечно, я не собираюсь атаковать эту мерзость в одиночку, — я бережным, почти невесомым движением касаюсь её лба, укладывая поровнее волосы. — Оторвать им головы или принести в жертву всегда можно будет потом, память у меня хорошая. Ты, конечно, повела себя неосмотрительно, Кальция… но знай, я безумно горжусь тобой. Даже не уверен, что заслуживаю такого… такой заботы. Впредь не торопись, обсуди сначала со мной. Я ни в коем случае не желаю, чтобы ты страдала из-за меня.
— Хорошо, — она улыбается. — Если хочешь, аккуратно ложись рядом.
— Опасаюсь, что могу ненароком задеть, — со вздохом качаю я головой. — Впрочем, если твоя мама разрешит, я могу переночевать у вас. Возможно, даже в этой комнате, чтобы ты видела, что я рядом.
— Кровать широкая. А на маму плевать в этом отношении, она сама тебя ко мне в постель гнала. Если поступать из вредности, тебя наоборот, прогнать надо, так что оставайся.
— Ну, по-своему это тоже романтично, — улыбаюсь я, снимая обувь с мантией и пристраивая те в сторонке поудобнее. — Впервые разделить постель не просто из голого… во всех смыслах голого… желания, а чтобы скрасить тебе ночь и дать ощутить, что я рядом.
Забравшись на саму кровать — она несколько повыше, чем привычные мне, видимо, с учётом антродраконьего роста, — я аккуратно вытягиваюсь рядом с Кальцией, но так, чтобы не потревожить её даже случайным движением.
— Если ночью тебе что-то потребуется — воды там принести, повязки сменить, — буди меня, не стесняйся. Я здесь, чтобы ты не была одна.
Кальция кладёт кисточку хвоста на мои руки.
— Спасибо тебе. Ты лучший из мужчин. Будем вместе всю ночь?
Я издаю лёгкий, ласковый смешок.
— Отчего бы нет? Разве что будильник мне придётся завести на несколько более раннее время, чем обычно — отсюда дорога подольше будет.
Совесть, да уймись ты уже наконец! Ну да, знаю отлично, что я вовсе не лучший из мужчин. Ну не поправлять же её сейчас каждый раз?
* * *
Кальция, утомлённая после драк, засыпает быстро и, ворочаясь, посвалила с себя компрессы, но я не решаюсь ей их поправлять и будить её. Самому же мне заснуть сложно.
Покачав головой, я встаю с постели, двигаясь предельно осторожно, чтобы не разбудить Кальцию. Имеет смысл, думаю, поискать Танату… если она ещё не спит. Возможно, она сумеет помочь. Оставлять Кальцию в таком виде нельзя. Жаль, я ещё не умею использовать собственные способности для лечения! Как было бы сейчас удобно… Однозначно, нужно будет этому научиться как следует.
Я нахожу мать моей девушки в библиотеке, сидящую на ковре и читающую сборник греческих мифов. Она поднимает на меня выпученный и хитрый глаза:
— Зря вы, люди, считаете себя слабыми магами. Столько всего знаете, даже про моё Отражение. Таната — ваша титанида Смерти, враг богов-самозванцев…
Не зная, что лучше ответить на это, я просто неопределённо повожу плечами.
— Всякое бывает… Таната, не могла бы ты мне помочь? Кальция не очень спокойно спит, твои примочки сбились… а я не лучший врач, боюсь разбудить, возвращая на место. А сон сейчас ей нужен…
— Хорошо, что не стал ей Кориктофиса вливать, — она возвращает книгу на полку и встаёт. — Сейчас разберусь с ней.
— Я же помню, как ты отреагировала в тот раз, — пожимаю я плечами. — Тем более что её повреждения, по счастью, не настолько опасны. Кстати, всё ещё подозреваешь меня в одержимости?
— Нет, — по её тону понятно было, что обсуждать это она не хочет. — Ты побывал у Ярины? И как тебе?
— Разве Кальция не передала тебе мою записку? — удивлённо спрашиваю я.
— Нет, — она подозрительно хмурит брови.
Я даже на мгновение прерываю шаг, прежде чем двинуться с ней дальше. А вот это скверно! Ладно ещё, если она просто забыла из-за стычки, но, если эта записка угодила не в те руки…
Ладно. Решаем проблемы по очереди.
— Таната, ты умеешь читать по губам?
— Нет, — она останавливается, верно решив, что сейчас есть что-то срочнее лечения синяков.
— Ладно, тогда забудь, неважно, — смеюсь я, но лицом выражаю совсем другое: делаю страшные глаза и демонстративно повожу взглядом по сторонам, а затем делаю вид, будто что-то пишу на бумаге.
— Хорошо, — она махает хвостом в сторону библиотеки и сама отправляется на второй этаж, к дочери.
Кивнув, я молча отправляюсь в указанном направлении. Письменные принадлежности находятся быстро.
«Таната, я подозреваю, что на меня могли повесить магический «жучок», средство для подслушивания. Если ты умеешь проверять, есть ли такие, прошу, сделай это сейчас. Что касается встречи: ты должна знать, что Жарегнев подозревает тебя в убийствах. Считает тебя виновной в гибели Альры, которая ему там какая-то родня, Сваверы, а также того алкаша, не помню, как зовут. Который разбился прямо перед нами, помнишь? Ярина вроде не так агрессивно настроена, но тоже тебя подозревает. Меня они, кажется, не заподозрили, но «жучок», подозреваю, могли на всякий случай навесить. Убивать тебя ант, по его словам, вроде как не собирается — но кто его знает, мог соврать. Ярина не против, чтобы я занялся перетягиванием тебя на сторону мирдаловцев».
Поразмыслив, не забыл ли я чего важного, в конце концов качаю головой. Всё самое важное написано, теперь — к Танате.
Она уже выходит в коридор второго этажа, кивая мне, что с Кальцией всё в порядке.
Кивнув в ответ, я подхожу и протягиваю ей записку. Она растворяет её в своей ауре:
— Доброй ночи? Жду тебя снова.
— Доброй ночи, Таната, — вежливо отвечаю я. — У Ярины мне понравилось. Возможно, там можно услышать такое, что придётся по душе и тебе.
Снова пускаю в ход мимику, скептически-издевательским возведением глаз к потолку давая понять, что вот именно эти слова всерьёз воспринимать не следует.
— А то и увидеть, — строит она кислую морду. — Пока!
Ещё раз делаю вид, что пишу, киваю в то место, где исчезла записка, и многозначительно поднимаю палец — мол, прочти непременно, да побыстрее! Это важно. Затем, ещё раз кивнув и улыбнувшись, я возвращаюсь в комнату Кальции.
Таната уже сняла с неё все припарки, что позволило ей обнять меня во сне.
Я даже замираю от неожиданности, когда меня накрывают её руки и притягивают к себе, но потом, глянув на её довольную, умиротворённо посапывающую моську, расслабляюсь с еле слышным, почти беззвучным смешком. Ну, что ж — поработаем дакимакурой, подушкой для обнимашек. Тоже раньше как-то не доводилось, но — всё бывает в первый раз! Конечно, я предпочёл бы в менее грустных обстоятельствах, но, с другой стороны — если я сейчас нужен Кальции в именно такой роли, пусть будет так. В конце концов, это даже справедливо, в какой-то мере.
Ах, Кальция, Кальция… Всем ты хороша… ну, почти всем… вот только предусмотрительности тебе бы побольше! Ну кто же в одиночку на целую банду бросается, не имея особых боевых сил?
— Пламень, — легонько шепчу я себе под нос, а затем хихикаю. — Тот момент, когда заглядывался в саге на Беду да на Цунами… а влюбилась в тебя Пламень.
Впрочем, это ещё далеко не самый неудачный вариант, так что жаловаться мне особо не на что. Погреем здешний вариант модельно-красивой, но немного пустоголовой песчаной принцессы. Завтра будет немало дел… но это — завтра. А сейчас можно пристроиться поудобнее и мирно задремать, благо тепло Кальции легко заменяет одеяло.
— Кто? — бормочет Кальция, слегка просыпаясь.
— Вспоминаю одну легендарную книжную историю, — легонько касаюсь губами её носа. — Ты мне кое-кого оттуда напомнила. Спи, милая, всё в порядке. Тебе нужно набираться сил.
— Кого это? — смотрит она на меня сонно и подозрительно. — Это твоя бывшая, да?
— Вряд ли, — задумчиво откликаюсь я. — Разве что я в прошлой жизни был пиррийцем.
— Не смей на них заглядываться, а то прокляну их и тебя, — Кальция опускает голову на подушку обратно, обняв меня крепче.
Несколько секунд я рассматриваю её чуть насупленное лицо, размышляя, что лучше всего сказать. Наконец, нахожу подходящий вариант.
— Спи спокойно, Кальция, не тревожься ни о чём. Я не брошу тебя.
Никакой лжи. А проклятия, весьма подозреваю, тебе всё равно ещё учить и учить. В быту-то они вряд ли нужны.
