* * *
Найти снова ту пару деревьев оказывается не так-то просто, но, по счастью, это всё же не занимает совсем уж избыточное время. — Приветствую, почтенные! — говорю я, выходя на полянку перед ними. — Вот и я, как и было обещанно. Принёс вам весёлого градуса. Чистого спирта, к сожалению, не нашлось, но зато нашлась серьёзная такая, я бы даже сказал — основательная медовуха. Поднимаю перед собой глиняные ёмкости. — Вот спасибо! — радостно покачивает ветвями экс-гном. — Давненько такой не пробовал… — Сейчас попробуешь, — я оценивающе смотрю на землю под деревьями. — А вам тут, кстати, подлесок не помешает? Ну, в смысле, не заберёт часть на себя? — Пусть только попробует! — угрожающе гудит разумное дерево, возмущённо уже не не то покачивая, а прямо-таки встряхивая самыми тяжёлыми ветками. Повсюду сыпятся шишки, несколько угождают даже по мне. Со стороны второго полуэнта слышен смешок. — Лады, лады — моё дело уточнить, — я развожу ёмкостями в стороны. — Тогда ещё вопрос: как лучше будет, сразу всё под ствол плеснуть? Или понемногу в стороны разлить, чтобы на все корни достало? Или ещё как-то? — Обведи струёй вокруг, да под ствол, — помедлив, решает превращённый гном. — В самый раз будет. — А мне, если тебе не сложно, по спирали, — просит эльфоэнт. — Отступи шагов на десять от меня, да по сводящейся ко стволу спирали пролей. Сначала понемножку, а у ствола — всласть. — Без проблем, — отвечаю я. — Сейчас тогда сначала твоему товарищу, ему проще, а как его напоим, тобой тоже займёмся. Небольшая проблема возникает столько с раскупориванием глиняных фляг — они достаточно прочно заделаны. Поразмыслив, я просто расколачиваю горлышки навершием ножа — всё равно глина экологически чиста, загрязнить ею ничего не удастся. Когда я начинаю обливать корни энтогнома, обходя вокруг него и невольно вспоминая анекдот про «неописуемое дерево», из-под земли начинают доноситься прямо-таки немного пугающие звуки. Точнее, они были бы пугающими, если бы я не знал — а точнее, догадывался, — в чём тут причина. Видимо, превращённый гном спешно перемещал корни под землёй, сплетая густую сеть, дабы ни единая капля жидкости не пропала втуне. А заодно, судя по интересным оттенкам звуков, ещё и немедленно всасывал. — Хорошо тебе? — интересуюсь я, завершив процесс вылива и расколачивая флягу уже окончательно — пусть дождь вымоет из осколков все следы туда же. — О, да-а-а… — удовлетворённо гудит дерево, а потом слегка икает. Понять, чем, не удаётся. — Отлично, тогда теперь тебе, — я разворачиваюсь к эльфоэнту. Прикинув примерно траекторию и побродив туда-сюда по предполагаемой спирали, я начинаю процесс снова. Превращённый эльф ведёт себя деликатней, чем гном, но, судя по плавным волнам, пробегающим по листве над моей головой, ему тоже явно нравится. — Ну вот, — ещё одна порция осколков сыплется в подлесок, а я отступаю назад, оценивающе глядя на энтов поневоле. — Как вам, почтенные? — Вот спасибо, порадовал, — приветливо колыхает ветвями в ответ эльфоэнт. — Мы тебя не забудем! Навещай нас, когда вздумается, всегда будем рады тебя видеть. — Ещё как рады! — согласно гудит энтогном, от души взмахивая ветками. — А ежели вдруг на что опасное в лесу наткнёшься, беги сюда, к нам. Уж мы тебя в обиду не дадим, всякому вот этим настучим! Я провожу оценивающим взглядом по тяжёлой ветви. Да, от такой в лоб и великану заплохеет. — Премного вам благодарен, почтенные, — с улыбкой склоняю я в ответ голову. — Непременно ещё вас навещу. Щедрого вам солнца и тёплого дождя!* * *
После того, как я отдаю благодарным энтам выпивку, но ещё до того, как ловлю добычу, меня встречает Отрими. А я уже почти и забыл, что сегодня занятие с ним! — Итак, ты разобрался с драконооборотничеством. Не хочешь ли научиться превращаться не только в свой альтернативный облик, но и в конкретных людей? Я широко улыбаюсь ему. Пока что из всех учителей, встреченных мною здесь, Отрими — мой самый любимый. — Я очень рад, что наши уроки не закончились! — абсолютно искренне отвечаю я. — Я сам желал как раз испросить о продолжении и, скажем так, расширении. Только вот… Признаться, меня интересует больше иное направление оборотничества. — Менять свой биологический вид на любой другой? — усаживается Отрими на траву поляны, приглашая хвостом и меня сесть. Почтительно кивнув в знак благодарности, я усаживаюсь на предложенное место. — Я бы не сказал «любой другой». То есть, конечно, это интересно, но мне такое предполагалось в последнюю очередь, как вершина развития. А сейчас меня больше интересует, если можно так выразиться, расширение уже имеющейся возможности… — делаю небольшую паузу, рассеянно проводя костяшкой пальца по виску. Об этом я начал думать сразу же после первого успешного превращения. Пора сказать. — Меня очень интересует возможность научиться превращаться не только в антропоморфного дракона, — наконец, решительно выдыхаю я, — но и в ферального. Классического, проще говоря. — Это тоже можно. Сохраняй в голове те черты, которые ты применял для превращения в антропоморфного, но настройся на меня так же, как ты настраивался на Кальцию. И объедини получившиеся образы, — складывает Отрими лапы перед собой. Я серьёзно задумываюсь, колеблясь. Пытаться слить два совершенно разных образа воедино… Это совсем не так просто. Особенно если учесть, что часть нужно будет выкидывать — шесть глаз мне явно многовато. Не говоря уже о ещё одном важном факте: на Кальцию-то я настраивался на базе чувств. А тут мне за счёт чего? Не «закольцовывать поток» же мне на нём! Я всё же решаю опробовать, осторожно посылая энергетические нити вперёд, но без заметного толка. Аура Отрими не противится мне, но и не помогает настолько, как это было в случае с Кальцией. Тогда было, несмотря на опаску, намного легче, а сейчас… Сейчас я чувствую лишь нейтральность. Вежливую нейтральность. Кажется, здесь потребуются намного большие усилия… а что ещё менее удобно, они должны совмещаться с мысленной эквилибристикой по гибридизации моего привычного — забавно, уже привычного! — иного образа с обликом терпеливо смотрящего на меня Отрими. От напряжения у меня выступает пот сначала на лбу, потом на висках, но ничего толкового от этого всё равно не получается. — Сложно, — признаюсь я с тяжёлым выдохом, опуская руку. — На Кальцию настроиться было легко. А тут… Совсем иначе. Разница примерно такая же, когда тебе помогают залезть на дерево, подтягивая за руку и помогая опереться на сучья, — и когда ты вынужден сам карабкаться по ровному стволу. Внезапно меня осеняет идея. — А могу я… заняться этим с другим драконом? Чей облик более, ну… приближен к желаемому? Потому что, кажется, я знаю одного замечательного кандидата на то, чтобы снова помочь мне преодолеть этот барьер. — Да. Исполняй как домашнее задание, — Отрими оскалился в улыбке, с лежачего положения перепрыгнул через меня и унёсся в чащу. М-да. Самый удивительный всё-таки преподаватель… Но какой же колоритный! Прямо даже жаль, что остальные так от него отстают. Ну, что же: насчёт такой домашки — тем удобнее. Вдвойне удобнее, если вдуматься! Если выдастся достаточно вольный вечер, можно, думаю, спокойно начать прямо сегодня… Но это — ладно, это позже. А вот что у нас сейчас? Энтов напоили, с Отрими позанимались… Хех, получается, что практически весь остаток дня у нас на вольном графике! Чудесно! Ведь ещё даже полудня нет… Значит, пока спокойно охотимся, а там… там — подумаем.* * *
После охоты и доставки добычи я отправляюсь к дому Кальции: меня беспокоит её реакция на сегодняшнюю новость и особенно то, что меня и Лууну упоминали вместе. Но дом оказывается заперт, а по условным знакам на подоконнике ни Кальции, ни Танаты нет на месте. Повздыхав на отсутствие здесь не только вменяемой мобильной связи, но даже почты или телеграфа, я решаю на всякий случай немного посидеть тут. Времени до вечера ещё много, так что потратить часок, пристроившись в придорожных зарослях, вполне можно. Во-первых, так не жарко, а во-вторых, если вдруг что — я отсюда вижу, а меня с дороги не видят. Никто не появляется, однако же, довольно долго, и через час я понимаю, что торчать тут можно ещё неведомо сколько. Я возвращаюсь в парк у Книгоцентрали — и уже там застаю кое-что интересное. Пока десяток студентов украшает крыльцо стендами с моей и Лууны мордами на огроменных плакатах, сама Луна, поигрывая на гитаре, сидит на скамейке в укромной части парка в компании с Кальцией и Авророй. У-упс… Тут же вспомнив прошлый раз, когда я так же засёк Лууну вместе с Кальцией, я спешно проверяю направление ветра. Фух, кажется, повезло — дует не в её сторону. Значит, как бы великолепен её нюх ни был, вряд ли она меня уже засекла, это всё же не круговой радар дальнего действия… Что они делают все вместе? Чем заняты? М-да, последнее, чего мне сейчас хочется — это чтобы они меня все дружно обсмеяли… перед всеми. Мрачная волна всплёскивается в груди, но, не дойдя до верха, отступает, натолкнувшись на воспоминание о вчерашнем коротком касании губами. Нет… Дружно уж точно не обсмеют. Не могу представить себе после вчерашнего занимающуюся таким Лууну. Да и не в стиле Кальции такое тоже. Вот Аврора — это да. Эта может. Но что-то мне подсказывает, что в случае такой попытки с её стороны как раз они же ей морду и начистят. Типа — это наш самец, промеж собой без чужой помощи разберёмся, а коли и провинился он, так тем более… А, может, я просто сам себя зря накручиваю? Не думаю, чтобы Лууна стала так легко обсуждать свои личные размышления с Авророй. Что бы там ни писали в газете, а на сильно общительную она всё равно не похожа. А уж Кальция… Ну, представить, что она вознамерилась выяснить с Лууной, у кого на меня больше прав, я могу легко. Но вот чтобы приплетать к этому процессу абсолютно левую Аврору… Это вряд ли. Думаю, можно подойти. Только, на всякий случай — всё же осторожно, не торопясь. Против ветра, чтобы не выдать себя раньше времени Лууне… ну и, разумеется, со спины. Повезло, что они выбрали такое место — в парке я могу укрыться легко. Не лес, конечно, но всё же. Постараюсь приблизиться, насколько смогу, не выдавая себя. Если получится — очень интересно, да что там — важно послушать, что они обо мне говорят, когда не в лицо. — И откуда мне это было знать?! — всплёскивает руками Аврора. Лууна флегматично перебирает аккорды: — На него просто так не донесёшь, придётся делать то, что он хочет… — О… Филипп! — к моему удивлению, замечает меня первой Кальция, крутящая во все стороны головой. Даже учитывая, что я прятался за зелёной изгородью. — Кальция, — улыбаюсь я в ответ, приветственно взмахивая рукой и шагая навстречу. Кажется, везёт — удалось сделать вид, что я сам уже приближался к ним, благо я стоял в удобном ракурсе. Но ещё больше, если так вдуматься, везёт, что первой заметила меня именно Кальция — перед той же Лууной вряд ли бы получилось так притвориться. — Вечерние посиделки? — дружелюбно интересуюсь я, неторопливо идя к скамейке и отводя на пути ветви рукой. — На пенисе вертелки, — рефлекторно отвечает Лууна, откладывая гитару. — Как тебе вкус победы? — Аврора откидывает чёлку с глаза, смотря на меня снизу вверх так, будто наоборот. — Ты ведь пригласишь меня на сцену и скажешь, что без меня, твоей девушки, ты бы не достиг таких успехов? — Кальция ловит меня в своё крыло. Вопрос, конечно, интересный! Я неопределённо улыбаюсь, сначала отвечая, как ни смешно, Авроре — благо тут подыскать слова намного проще. — Неплохо. Правда, я не предполагал, что это решат так отметить, — заодно успеваю, наконец, за несколько секунд, в течение которых мягко поглаживаю пальцами кромку крыла Кальции, найти и для неё ответ, при котором не нужно будет удерживать губы от скептического изгиба: — Как минимум, так быстро найти вчера… во всяком случае, добраться до этого знакомого без уроков от тебя я бы не смог, так что свою долю славы ты, без сомнения, заслужила. — Знакомого? — она поднимает уши. — Ты ей ещё не рассказала? — уточняю я у Лууны, будучи несколько удивлён. Сидят они тут вроде не первую минуту. Так что же, речь о вчерашнем ещё не зашла? Удивительно! — Рассказала, она мне не поверила, — она качает головой, Кальция раздражённо фыркает. — Ладно, не ссорьтесь, вам нечего делить, — разводит руки в сторону Аврора в примирительном жесте. — Филипп, с тобой давай тоже помиримся. Ты на меня навалил негатива, я на тебя, мы квиты. М-да, похоже, что Лууна ей рассказала про мои былые подозрения. А ещё, что забавно, меня тоже уже в чём-то заподозрила… точнее, заподозревала сама Аврора. Ну да ладно! Мир — это всегда хорошо. Лишние враги мне решительно не нужны. — Согласен, — киваю я, облегчённо улыбаясь. — Сожалею, что ошибался. Мир? — Добрый мир лучше злой драки, — она складывает ладони и слегка кланяется, прикрыв глаза. — Итак, вы ещё планируете играть в Маготуру? Я могу стать третьей в команде. Я слегка хмурюсь, сдвигая брови и задумчиво подпирая рукой подбородок. — Если я правильно помню, там команда как раз на трое предполагается… Кальция, ты передумала участвовать? — Ну… — она неопределённо поводит ладонью. — Считайте, я запасной игрок. Тренироваться с вами я буду, а пустят ли на поле — посмотрим. — Это разумно, — соглашаюсь я. — В самом деле, мало ли что может случиться — внезапная болезнь или, тьфу-тьфу, травма… Иметь подстраховку на такой случай — отличная идея! Что ж, тогда, если никто не против, не против и я. Опять же, полагаю, Кальция просто по здравому размышлению рассудила, что её жизнь более мирная и уютная, чем студенческая. В общем, не могу не согласиться… а с Авророй в команде не придётся изворачиваться, регистрируясь у Мавинды. — Значит, идём регистрироваться? — порывается со скамейки Лууна. — Если у всех есть свободное время сейчас и никто не занят, то отчего бы нет, — киваю я, обводя остальных вопросительным взглядом.* * *
Профессор Мавинда как раз находится в своём кабинете Книгоцентрали, но, принимая нашу заявку, не может скрыть беспокойства в надвинутых на выпученные глаза бровях из перьев цвета темнее. И после принятия нашей заявки она просит нас прогуляться вместе с ней за пределы помещений. — Очень хорошо, что вы мне попались сейчас. Этот чемпионат та ещё морока, и с ним уже всё пошло к солнцу. Знаете, ещё до начала тренировок надо каталогизировать и выдать бляшки всем маскотам, чтобы закрепить их за командами. В качестве маскотов мы выдаём небольших волшебных существ, которые носятся по корпусам факультетов. И если деканаты выяснят, что не все они подотчётны, меня опозорят! Я собрала маскотов на острове в болоте Жимора, но, прежде чем я зарегистрировала всех, полдюжина сбежала и пропала. А этим утром я услышала, что студенты говорили о маскотах, что навели беспорядок в ботаническом саду Вянокоренья. Я размеренно киваю, вдумчиво вслушиваясь. — Верно ли я понимаю, сударыня, что от нас сейчас требуется половить зверушек? — Да, но только на несколько мигов, чтобы успеть повесить на них бляхи и записать, кто под каким номером, — из сумки под своим крылом совогрифоница достала мешочек с чем-то звенящим. — Я бы сама это сделала, но знали бы вы, сколько работы на меня нагрузили! А кому из студентов поручить такое, как не студентам первой десятицы? Я буду вам благодарна. Мало того, я буду вам должна. Что скажете? Я окидываю взглядом остальных, вопросительно поднимая брови. — Помимо того, что ты нам должна, я прошу официально сделать учениками первой десятицы и меня с Кальцией, — Аврора складывает руки на груди. — А то работают все, а слава только половине? Нет уж, не это велела Инанна! — И ещё, запишите меня тоже в студентки, — добавляет Кальция неуверенно. — Пока не знаю, что с оплатой, но вы запишите, а потом исключите в крайнем случае. Мавинда удивлённо смотрит на Лууну, но она тут самая непроницаемая и уверенная из всех, хоть в гляделки со злобоглазом играй. — Ладно… Тебя, Аврора, я могу включить звездой вечернего концерта как бонус за то, что вы успеете до вечера… хотя работу так и так нужно выполнить быстро, пока никто не разбрёлся. Но вряд ли я смогу обосновать то, что студенткой первой десятицы стала та, кто пока не посетила ни одного занятия. Я ожесточённо потираю затылок. Да, сложная ситуация… Все, в общем, по-своему правы. — А нет ли, м-м… какого-нибудь промежуточного звания, иного способа выразить уважение? — аккуратно интересуюсь я у Мавинды. — Едва ли этот титул, «ученик первой десятицы» — единственный способ наградить за заслуги перед академией. Особенно если учесть, что Аврора, пардон, по сравнению с нами с Лууной даже рядом не стояла. Кальция в обсуждении у Танаты хоть участие приняла, а эта что? — Я изначально планировала вам выписать сертификат на получение редкого артефакта на выбор из тех, что мы заготовили лучшим из пар по оценкам, — открывается Мавинда. Любопытно. Возможно, я бы сам скорее предпочёл это, нежели простой кусок славы. Слава — штука преходящая… во всяком случае, на этом уровне. В отличие от артефакта. Но, что же… — Тогда как насчёт того, чтобы, во избежание сложнотолков и непонимания остальных, так и поступить? — я вопросительно повожу рукой по воздуху. — Чтобы не спрашивали «А этим-то за что?». Вручите Кальции и Авроре призовые артефакты за содействие, а Кальцию, если есть такая возможность, заодно зачислите в студентки. — Хорошо, по лапам. И рукам, ухуху, — отдаёт мне Мавинда мешочек. — Вот бирки, повесить на каждого из шести, и записать кличку и номер с бирки. — Откуда нам начать поиски? — согласно кивнув, спрашиваю я, беря тот. — С ботанического сада или откуда-то ещё? В каком радиусе они могут находиться, и что нам с ними делать после того, как жетон будет повешен, а номер — записан? — Оттуда, — подтверждает грифоница. — После этого можете отпустить маскота, если только он не разносит всё вокруг — тогда ради всех нас успокойте его, но не вредите ему, пожалуйста. Но, если вы друг другу понравитесь, можете оставить его себе и принять в команду, у вас ведь пока ещё нет своего маскота. Ну и по возвращению каждый получает сертификат, как я и собиралась вас наградить. — Я знаю, где это место, — Аврора остаётся не слишком довольна, но приняла условия Мавинды. — Едем? — Думаю, да, ведь нам ещё нужно успеть до вечера, — соглашаюсь я. — Тем более что кто знает, куда они ещё разбегутся, если промедлим. Раньше начнём, раньше закончим. Веди! Площадь карет, что отправляются к Жимору, находится к юго-востоку от Книгоцентрали и в целом выглядит так же, как и точка отправления в Буктвор, вплоть до бронзовых роботов или големов, что занимаются уборкой мусора и подметанием. Отличие заключается в дизайне самих повозок — они составлены будто бы из гнилых и замшелых досок и скреплены лианами, но на ощупь оказываются вполне прочными. Когда Лууна пинает борт из интереса, он даже не трескается. — Видимо, это должно символизировать единство жизни и смерти, — предполагаю я, вспомнив про философскую специализацию Жимора. — Правда, в этом варианте мне больше вспоминаются прислужники Нургла, которые напичканы болезнями по уши, но при этом почти неубиваемы. — О, я читала о них, — Кальция, довольная, что может поддержать беседу, садится подле меня. — Дмитрий Нагибов писал истории по миру Боевого Молота. Но, в отличии от вампиров Кровавого Дракона, всю жизнь после жизни посвятивших боевым искусствам, демоны Бога Хаоса — лёгкие противники, Олаф и Барт прибили одного такого несколькими ударами из пращи в упор. — Вампиры Кровавого Дракона Кориктофиса очень уязвимы к холоду. По крайней мере, в мире Харадола, рассказы Хорламира про них я не читала, — Лууна садится напротив и помогает вскочить на борт Авроре. — Лёгкие противники? — с сомнением качаю я головой. — Видимо, там какие-то другие демоны. Даже смертные адепты Богов Хаоса убиваются в каноне отнюдь не так просто, а уж демоны… Отродья же Нургла — самые живучие из всех. Даже пропустив эту заразу через мясорубку, её не убьёшь. Только если огнём или кислотой… — Или герои другие. Вархаммер ведь это про превозмогание и мужчин с квадратной челюстью, кубическими мышцами и решимостью в глазах, — Кальция вздыхает мечтательно, хлопая по передней стенке повозки, побуждая её стартовать. Я недовольно поджимаю губы — правда, почти тут же прячу эту мину. Во мне что же — недостаёт квадратных челюстей и кубической мышцы? Может, ещё и пирамидального х… хеда. А, ну да, это-то как раз тебя не интересует. — Они довольно скучные, на мой взгляд, — с лёгкой улыбкой замечаю я. — Потому как примитивно-предсказуемые. Про хаоситов читать интереснее. А играть, на мой вкус — за тиранидов. Аврора и Лууна всё это время переглядываются, слабо понимая, о чём мы. Повозка катит нас из центрального корпуса по замшелой брусчатке, ведущей в заросли сырого леса толстых раскидистых деревьев с почти чёрными, но здоровыми на вид листьями. — В целом ты верно истолковал философию, — Зимняя Звезда возвращает тему диалога к началу. — Жизнь питается смертью, как и наоборот. Растения пожирают трупы собственных предков. Думаю, что я устроюсь либо в Жимор, как дампир, либо в Агневар, как маэстро. А у вас уже есть планы? Лууна вытаскивает из кармана шорт телефон: — Нет. — На данный момент мои познания в разнице между факультетами… не сказать, чтобы особо сильны, — качаю я головой. — Окончательный выбор пока не сделан. Однако же я склоняюсь сейчас к Буктвору. — Ради меня и мамы или нашего поэтического клуба? — вытягивает морду Кальция в любопытстве. — Потому что он мастер словесных фокусов, — Лууна быстро водит когтем по экрану. Аврора откидывается на сидение: — Буктвор, кстати, тоже вариант. Соединение Тьмы и Света, бумаги и чернил, альтруизма и эгоизма. Я улыбаюсь, глядя на Лууну. — Ты угадала вернее всего. Разве что я предпочёл бы несколько иную формулировку, но суть ты уловила. Мне нравится искусство речи, нравится его использовать. Ну, а что касается Тьмы со Светом, — кивок в сторону Авроры, — да, разобраться с этим в самом себе мне тоже бы не помешало. — В тебе есть и Свет? — Аврора отчего-то посерьёзнела и собралась, наклонившись вперёд. Лууна приподняла глаза над телефоном. — Он это не в том смысле, что он сочувствует просветлённым на голову… — Кальция вдруг взялась меня оправдывать. — Не всякий, кто читает про хаоситов, сам хаосист! — Ну, во-первых, Свет сам по себе неоднороден, — я задумчиво по очереди расправляю и сгибаю пальцы правой руки так, что получается словно бегущая на месте волна. — Семаргл — Светлый, Мирдал — Светлый… а между ними целый спектр. Забавно. Во-вторых же… Я часто думаю, что любому поступку можно приписать и Тёмный, и Светлый источник. А потом очень сложно разыскать, чего же было всё-таки больше. Да вот, собственно — чего тут далеко бродить… То, что я решил не возражать против идеи наградить вас с Кальцией тоже — это Тёмный поступок, подпитанный желанием не вызывать в вас вражды, или Светлый, подпитанный желанием не огорчать вас? Кто тут скажет однозначно и уверенно? — Тёмный, — довольно приосанивается Аврора, — отменил бы рейтинговые соревнования, потому что иначе проиграл бы мне по баллам и не стал бы учеником десятицы вместо меня. А ещё Тёмный никогда не признался бы в этом. Светлый же сделал бы это ради других, если бы сам выигрывал. — Вы оба неправы, — неожиданно нарушает молчание Лууна, заставляя слегка вздрогнуть от удивления и уставиться на неё. Смотрю и я, и Аврора, и даже Кальция, но адская гончая упорно не поднимает глаза от смартфона, словно видит там нечто очень интересное, что, однако же, не мешает ей говорить. — Вы видите это слишком упрощённо. Или облизывать всех, кроме себя, или наоборот. А есть такая штука, как альтруистичный эгоизм. Когда ты делаешь что-то, что приносит общественное благо, но делаешь ты это, исходя из заботы о себе… Кто-то может творить и делиться своим творчеством с окружающими. Неважно, что — романы, поэмы, картины, симфонии, скульптуры, дворцы. Но не в желании порадовать всех подряд, хоть он невольно это и делает, но из желания потешить своё эго или получить толику внимания. Кто-то трудится в надежде найти нечто важное, в ходе своего труда помогая множеству остальных. Причём это нечто важное может являться банальным любопытством. Как астрономы открывают новые планеты, невидимые в телескоп, одними расчётами. Они ведь даже денег не получают за эти планеты. А вот тщеславие… Третьи поддерживают кого-то, кто трудится на благо большинства. Не потому, что они хотят помочь этому самому большинству — плевали они на него, — но из желания обеспечить самому себе сочное будущее. Так что… — Лууна мимолётно проводит языком по верхней губе, прежде чем слегка прикусить это же место в задумчивости. А затем, наконец, она поднимает на меня глаза, — ты желал всего и разом. То, что оказалось благом для остальных, оказалось благом и для тебя. Тут в принципе невозможно вычислить, чего было больше — альтруизма или эгоизма. Реальная жизнь такова, что они запросто могут оказаться слиты нераздельно. Подведя этот итог короткой речи, Лууна снова утыкается в экран, оставляя нас удивлённо глядеть на неё. — Что-то такое говорила моя мама, — подводит уважительный итог Кальция. А деревья по обочинам становятся всё выше, переплетаясь над головами и образуя тёмно-зелёный туннель, по которому катится, подрагивая на редких невысоких кочках, наша самоходная повозка. Солнечного света становится меньше, его постепенно сменяет свет таинственный, излучаемый то ли растущими на деревьях грибами, то ли болотными огнями, свет, исходящий будто бы от множества неподвижных глаз разной формы. — Довольно романтично, хотя и на любителя, — оцениваю я, вертя головой по сторонам. — Наверно, ночью это смотрится лучше. Повозка сходит с наземной дороги на древесный путь, катясь по ровной древесине мимо домов из срощенных в купола деревьев, и, наконец, останавливается на площадке, поднятой на сваях у громадного дерева с целыми галереями на ветвях и остеклёнными залами в дуплах, живого небоскрёба. Я ловлю себя на мысли о том, что это смотрится даже лучше, чем ухоженные здания Буктвора, причём намного лучше. Расчудесно жить в ветвях, на древесных на ногах! Прямо как эльфы Лориэна… или радужные драконы Пиррии. А как уютно, должно быть, здесь по вечерам, когда живая иллюминация расцвечивает темноту, а ты сидишь на ветви гигантского дерева, под шелестящим в вечернем ветерке изумрудным пологом листьев! — Мне это положительно нравится, — говорю я, вскидывая взгляд к самым вершинам деревьев. — Такая красота… А вам? — Запахи чудесные, — тихо восклицает Кальция, спрыгивая на мшистую подстилку площадки. — Влага, трава, пыльца… — А ещё разложение в болоте и вонь от немытых тел, — кивает носом Лууна на двух зелёных троллей, лежащих в ряске ниже, в жиже, из которой и поднимаются сваи-стволы. — Это уже личный выбор каждого, кампусы тут обустроены не хуже, чем везде, с отоплением и санузлами, — Аврора со знанием дела направляется к одной из пешеходных дорожек, шатким на вид мосткам, подвешенным за лианы. — Интересно, как обстоят дела на остальных трёх факультетах? — задумываюсь я вслух. — Какой там, так сказать, стиль пейзажа… Ты случаем не бывала там? Вопрос обращён к Авроре. Она мотает головой, вставая на слегка качнувшуюся канатную дорогу: — Сюда я заявилась по поручению преподавателей, ну и заодно погуляла, полюбопытствовала, как что… А так, я больше занята учёбой, выступлениями и друзьями, а не праздным шатанием, но каждому своё. Я довольно дружелюбно фыркаю в ответ. — Если бы у меня не было такой же ситуации, я бы сам давно уже всё оббродил, спрашивать бы не пришлось… А ты случаем не выступаешь в театре у… как же его там… Антифона? Интересно, не там ли Лууна могла её повстречать? — Выступаю, он недавно дал мне роль Леи Морганы, — Аврора переходит на более твёрдые деревянные дорожки с перилами, похожие на авиадуки. Приятные, стабильные дорожки. Не люблю, когда опора под ногами качается. Как ни смешно, но даже в крылатом варианте не люблю — взлетать с такой «дорожки», да ещё экстренно, это то ещё… «удовольствие». — Не похожа, — шепчет Кальция. — Будешь смеяться, но мне он давеча тоже предлагал роль, — с лёгким смешком отвечаю я, согласно подмигивая Кальции. — Правда, я отказался, ибо это потребовало бы от меня эстетической жертвы. Мы доходим до тройной развилки, средний путь ведёт к большой беседке или даже деревянному шатру, устроенному в громадном пне. Лууна принюхивается: — Трое искомых маскотов справа, двое слева, один за газебо. Куда идём вначале? С трудом удаётся удержать на языке слова «Обожаю твой нюх!». Вместо этого я спешно переформулирую смысл в более аккуратный вариант: — Что бы мы сейчас без тебя делали, — улыбаюсь я под короткое, насмешливое фырканье гончей. — А скажи: не чуешь случаем кого-то, кто может нам помешать? Только цели? — Я не могу сказать заранее, кто из животных и разумных на нас набросится, а кто проигнорирует, я гончая, а не пророк! — чуть вспыхивает канидка. — Ну… полагаю, что это значит, что кого-то откровенно опасного не наблюдается? — полувопрошающе-полуутвердительно делаю я жест рукой. — Лады. Тогда предлагаю начать с того, который один. А то вдруг они друг другу помогать примутся. Потренируемся сначала на одиночном. И мы отправляемся к титаническому пню, возвышающемуся над влажной землёй метров на тридцать. Авиадук ведёт к круговой площадке, выбитой в дереве вокруг окон и дверей размещённых в мёртвом дереве лектория и лаборатории — в сумрачном фосфоресцирующем свете изнутри естественного строения поблескивает множество банок, склянок и химического оборудования, а с потолка свисают связки и скрутки трав и кореньев. — М-да… — тяну я, оглядывая всё это богатство. — Будьте осторожнее! А то недоставало ещё, чтобы нам претензию выставили за то, что мы маскотов спугнули, а они тут чего-то наразбивали. — Если б всё было так просто, как просто всё было бы, — Лууна водит носом, выбирая дальнейшее направление, и обходит погибшее древо справа, направляясь к паре мшистых холмиков за пределами твёрдых дорожек. — Если только они не обладают психической устойчивостью, я могу просто оглушить тех направленным конусом менталки, — замечаю я, следуя за гончей. — Но мне для этого нужно подойти на довольно близкое расстояние. Десять метров, как минимум. — Лучше, чем валить Карбараса с пяти шагов… — Аврора тоже спрыгивает на пружинящий мох, но судорожно снимает со спины свой грузный музыкальный инструмент, когда два холмика трясутся и поднимаются вверх, оказавшись двумя головами на теле растительного гиганта: — Тревога! Я потревожен! — Это вообще что?! Или кто?! — кричу я, мельком окидывая девушек стремительным взглядом и торопливо сосредотачивая силы для менталки. — Это не маскот, слишком огромен для них! — взлетает Кальция. И я бы рад к ней присоединиться! Увы, но сейчас у меня нет ни времени, ни возможности на нормальное превращение. Да, в общем-то, на взлёт тоже! Разве что рискнуть прыгнуть вниз, надеясь, что крылья успеют развернуться и поймать воздух прежде, чем ускорение сделает своё дело… — Аврора, ты знаешь что-нибудь успокаивающее?! — кричу я, торопливо размышляя, есть смысл или нет браться за нож. Учитывая размеры цели, вряд ли — но как же нервно сейчас с голыми руками! — Знаю… — она щурится, заводя свою протяжную шарманку: О сердце, моя середа, Се, рцыт, моя вина! О сердце, моя середа, Се, рцыт, моя вина! Ти недоверы переменен и По тебе душа моя болит! Ти недоверы переменен и По тебе душа моя болит! Ходячий холм пытается кружиться в такт музыке и будто бы ввинчивается в землю, опадая, расплющиваясь и сливаясь с лесной подстилкой. Я восторженно присвистываю. — Вот это да! Да ты прямо как потомок Орфея. Про себя же думаю, что такая талантливая исполнительница может оказаться как ценным союзником, так и опасным врагом. Она заслуживает внимания больше, чем мне казалось. Из-за кочки выглядывает голова улыбчивого мраморного бюста: — «Хозяйки леса» Персиваля? Знатная музыка! — Господин статуя, мы за тобой, — Кальция с облегчением приземляется обратно на площадку и достаёт блокнот, — Филипп, бирки у тебя? — О нет, достаточно с меня этой наседки Мавинды и её приказов! — прячется статуя обратно. — Теперь я свободный дух! Вива шалостям! — У меня, — я деловито достаю нужный экземпляр. — Сударь любезный, если желаешь, мы тебя выкинем здесь же, как только игры закончатся. Но, ты уж извини — нас за тобой послали. Ничего личного. Полушагом-полубегом приближаюсь к беглому бюсту, высматривая, может ли он как-то отбиваться и нет ли у него ещё какой защиты. Вообще, тут интересно даже, как именно он убегал и в принципе двигался, ног ведь у него не имеется, только квадратная подставка… — Эх… Делай, что должно, — отвечает он таким же манером, как разговаривала Агнира, телепатическим голосом. — Ещё раз приношу извинения. Насколько мне известно, ничего страшного с тобой делать не собираются, — телекинетическим «щупальцем» я обвиваю бюст и поднимаю его перед всей нашей компанией, не рискуя на всякий случай пока брать его руками. Но тут вспоминаю, что Мавинда говорила про «буквально на несколько мгновений». Мол, только бирку да записать. — Кстати, отпустим даже прямо сейчас, — уточняю я. — Только запишем да повесим. Кальция, давай! — Какой на бирке номер? Господин, как тебя представить? — Кальция готовится царапать когтем на стираемом покрытии листов. — Номер АО-17, — смотрю я на угодивший в руку ярлык. — Зовите Бродягой, — хмыкает бюст. — Если уж вам так угодно меня как-то звать… Я впервые присматриваюсь к нему повнимательней. Бюст изображает человека с благородной, ухоженной внешностью. Усы, отчасти похожие на мои, длинные волнистые волосы, волевой подбородок, ясные глаза — ну, насколько так вообще можно сказать о живой статуе. — Имя со смыслом, — заключает Лууна, быстро теряя к каменному созданию интерес и вынюхивая следующего маскота. — Гуляй тогда, — я отпускаю бюст на мягкий мох. — Может, ещё увидимся, Бродяга. Лууна, давай лучше к тем двоим, так проще будет. А тройку оставим напоследок. Моя компания возвращается на мостки — Кальция помогает нам забраться туда, протягивая передние лапы и упираясь когтями задних в дерево. Лууна, наклоняя голову и водя носом, ведёт нас по переплетениям пешеходных дорожек Вянокоренья, и после поворота на одной из развилок останавливается, вглядываясь в кусты. — Там же нет ничего, — шепчет ей Кальция. — Да ну… — протягивает Аврора, не сомневаясь в гончей. Не сомневаюсь и я, даром что мне неприятно соглашаться с Авророй, а не с Кальцией. Но не выставлять же себя дураком? Я молча обхожу кусты и начинаю подкрадываться сзади, внимательно высматривая нашу добычу. Из кустов на нас внезапно прыгают те самые твари, про которых меня Лууна недавно спрашивала. Анкеги. Громадные, с осла размером, насекомые (монстры по классификации Велерды), прекрасно прячущиеся в земле. Хорошо, что мы вовремя отскакиваем, а Аврора оперативно успокаивает их своим инструментом. Лууна же отбегает в подлесок, чтобы принести нам оттуда очередного маскота. Похожее существо я уже видел в главном здании Буктвора: на руках антропоморфки трепетала объёмная чёрная клякса с провалами, похожими на глаза и зубастый ротик. — И вот как на чернильника бирку вешать?.. — вздыхает Кальция. — Да, вопрос интересный… — соглашаюсь я, успокаиваясь после отступления анкегов. — В принципе, палочка у меня при себе, могу попробовать его заморозить… но ведь растает же! Не говоря уже о том, что я сильно не уверен, что у меня вот так запросто что-то толковое получится. Разве что мысль о палочке бодрит, а на душе теплеет. Дело не в ней самой, разумеется, даром что предмет весьма пользительный… но это в основном в будущем. Но вряд ли я когда-нибудь забуду, что именно на том занятии, на котором мне вручили её, я встретил Лууну… М-да. Даже сейчас я снова о ней думаю. Как-то даже перед Кальцией стыдно. — А как-нибудь телекинезом? — предлагает Кальция. — Воткнуть я могу… — оценивающе гляжу я на живую кляксу. — Но ведь выпадет же! Посмотрев нам на лица, чернильный дух наконец улыбается дыркой в своём силуэте и делает одной из ложноножек отросток, похожий на ручку кружки. — Оу! — улыбаюсь я в ответ, аккуратно навешивая бирку на эту ложноножку. — Спасибо тебе. Кальция, записывай! Номер АО-21. Уважаемый чернильник, как тебя можно поименовать? Он два раза резко качает головой туда-сюда. — Так-то они не разговаривают… Но писать умеют, — Кальция даёт ему приземлиться с рук Лууны на книгу, и он оставляет там след, неотличимый от надписи каллиграфическим почерком: «Чернота». — Большое спасибо за сотрудничество! — вежливо киваю я. — Не будем тебя больше отвлекать, гуляй на здоровье, — поворачиваюсь к остальным. — Это довольно занятно, вы не находите? Сами маскоты проблем не представляют, зато вот уже второй, который обретается по соседству с какими-то монстрами. Думаю, если третий тоже это повторит, можно уверенно сказать, что это не случайность. Это оказывается не так. Следующего маскота мы находим одного внутри небольшой хижины-беседки на уровне мостов-дорожек. За шаткой дверью, под соломенной крышей на старом, вынесенном сюда явно доламываться столе с секретером в окружении потёртых стульев лежит громадная фиолетовая гусеница размером с буханку хлеба. Она остервенело грызёт тёмно-синий ромбовидный кристалл, от которого я чувствую мощную магическую ауру, будто бы повышавшую восприятие и делающую сознание ясным и сконцентрированным. Интересно, это она им питается или подзаряжает от него силы? Впрочем, куда интересней сейчас другой вопрос. — Лууна, — я поворачиваюсь к гончей, удивлённо смотря на неё, — но как ты… как ты умудряешься различать маскотов? Ну, в смысле — они же все разные! Как ты чуешь, какое из существ — именно то, что нам нужно? Нам же даже не сказали, как они выглядят! — По запаху букв в списке, — она махает в сторону Кальции с книгой, — там раньше в присутствии похожих существ записывали. — Это, кстати, вредила — маскот Жимора, — рассказывает Аврора. — До того мы ловили статую из Забызнана и чернильника из Буктвора. — То-то он дружелюбней всего ко мне отнёсся, — весело хмыкаю я, мельком глядя на неё, прежде чем снова повернуться к Лууне, потирая затылок. — По запаху букв? Ну, знаешь… Это реально потрясающе! — Потрясающе это по буеракам гнать… — бурчит Лууна, отворачиваясь и идя за следующей целью. — Потрясёт так потрясёт… — А как нам записать… — Кальция нерешительно кивает на многоножку. — Они не разговаривают, даже телепатически, — Аврора пожимает плечами. — Возможно, стоит придумать ей имя? — А она вообще… ну, насколько разумная? — уточняю я. — А то придумаем ей не то имя, ей не понравится, зло затаит… возможно. — Они не разумные, — мотает головой Аврора. — Вообще, это наиболее быстро размножающиеся существа в болотах факультета Жимор, поэтому их зачастую используют как ресурс жизненной энергии для чар. — То есть типа живой батарейки? — я оценивающе смотрю на гусеницу. — Цвет можно считать лимонадным… О! Ядер-кола! В самый раз по ней будет. — А? — не понимают Кальция и Аврора. Лууна, возможно, тоже, но её морда остаётся непрошибаемой. Я прищёлкиваю пальцами. Невольно мысленно вздыхаю, думая о той пони с Забызнана. Давненько я её не видел… Может, найти время, навестить её? — Есть у нас в мире такая игра, Фоллаут называется. Про мир после глобальной катастрофы. Ядер-кола — это такой лимонад там ядрёный, для подзарядки энергией. — Настольная или спортивная? — Аврора отпускает «Ядерку» после того, как Кальция её заносит в перечень. — Компьютерная, — отзываюсь я, глядя вслед уползающей новоявленной АО-27. — Впрочем, насколько я знаю, модификации для настолок тоже существуют. — Компьютеры это такие счёты на кристаллах кремния, с цветным экраном и картинками, — упарывается Лууна, уходя к следующей цели. — Ну-у-у… Если очень-очень просто, то да, — соглашаюсь я, подумав, что вряд ли можно проще объяснить это для тех, кто никогда раньше не видел компьютеров. — Примерно как король — это очень-очень важный дворянин… Ладно, пойдёмте дальше! По пути я встречаю не только монстров, но и других студентов, слоняющихся по своим делам. Например, я замечаю парочку своих старых знакомых: орк-очкарик и энт, мой сосед по парте с Экософии, хихикают, низко нагнувшись к ярко-жёлтому слизевику. Такому же, какой меня с Кальцией однажды чуть не сожрал у озерца… Ну разве что поменьше. Вряд ли, впрочем, тут какая-то прямая связь… Весьма вероятно, что тот слизевик был либо тоже под «бальзамным» контролем, либо вообще являлся диким мутантом. Но секундочку. Идея… — Аврора, а ты случаем не знаешь, что это за живность? — спрашиваю я, кивая на слизевика. — Нашарская многоядерная амёба, — она спокойно наблюдает, как внезапно раздувается этот слизевик, ученики орут и прячутся в кустах, а эта амёба разделилась на две, чтобы погнаться за ними обоими. — Это нормальный размер для неё? — интересуюсь я, наблюдая также. — Или она может вырасти… ну, скажем, высотой с человека? Аврора собирается ответить, но её прерывает визг Кальции: — Что вы стоите, как жрецы нажравшиеся, помогите им! Среагировав на звук, амёбы меняют направление быстрых ползков, намереваясь забраться на пешеходную дорожку. — Кто тебя просил… — рыкает Лууна, вытаскивая из кармана пистолет. — Оставь, бесполезно! — поднимаю я руку. — Что пуля амёбе? Просто дай им подползти ближе… Я разберусь. Так, помнится, в прошлый раз на адреналине я одной менталкой снёс гораздо более объёмную тварь, чем обе эти, вместе взятые. Едва ли они окажутся устойчивей. А если что, всегда можно отскочить — ползут-то они не шибко быстро. Так, сейчас подпустим, а затем — одну ментальным всплеском, другую огненным выдохом. Так сказать, наглядные испытания в полевых условиях. — Только не подпали тут ничего! — продолжала советовать Кальция, наблюдая, как они подползают к деревянным опорам. — Постараюсь… — рассеянно откликаюсь я, концентрируясь уже не на разговоре. Подпустив слизняков поближе, я резко смещаюсь так, чтобы оба оказались на одной линии — один загораживает другого. Так они не смогут напасть разом, если что-то пойдёт не так. И, мысленно черпнув гнева на бессмысленных тварей, страха за Лууну и Кальцию, ненависти к незваной помехе, я запитываю этой пылающей смесью мой ментальный всплеск. Конус хаотически рвущей нейронные связи энергии обрушивается на ближайшего слизняка, завывая в неслышимом обычным ушам ментальном поле, как морозный буран. Несмотря на то, что нейронов у амёб нет, атака действует на них, вынуждая корчиться в муках, но безмозглые враги продолжают переть на нас — впрочем, слишком медленно, чтобы мы не успевали отбегать, а я — хлестать менталкой вновь и вновь, поэтому через пару минут с хищными макроклетками покончено. Я даже благополучно испытываю своё пламя на второй твари, придя к уверенному выводу, что так оно намного быстрее: полуобуглившаяся-полувскипевшая амёба замирает навсегда гораздо скорее своей товарки. Правда, конечно, тут не следует забывать, что, если я не ошибаюсь, устойчивость к псионике встречается реже, чем к стихийному урону вроде удара огнём. Опять же, Кальция тоже права: ментальным всплеском не спалишь ничего попутно. Не то чтобы я сейчас спалил, конечно — дело обошлось почерневшей и дымящейся травой — но не всегда может так повезти. — Вылезайте, они готовы, — Лууна, уже давно убравшая пистолет, крикнула осторожно выглянувшим из зарослей студентам. — Даже можно сказать, во всех смыслах готовы, — добавляю я, слегка разгоняя ладонью перед лицом гарь от амёбы, угодившей под мой природный огнемёт. — Не уверен, правда, что вкусно, но нет товарища на вкус… Кальция и Аврора помогают студентам взобраться на дорожку, а Лууна, уже не обращая внимания на сокурсников, отправляется в сторону очередной беседки на перекрёстке приподнятых над топью путей. На столе там разбросаны краски, палитры и банки с кистями, а под столом бегает по кругу удивительное создание, сотворённое из скрученных друг с другом потоков огненной и холодной энергий. — Элементаль искусства, маскот Агневара, — кивает на него Аврора. — Вау… — ничего больше у меня поначалу не находится, настолько я впечатлён уникальным зрелищем. — Неужели целый факультет согласился одолжить своего маскота для соревнований? — Они не уникальны, просто эндемичны, — Аврора садится на колени и перебирает клавиши своего харди-гарди, привлекая существо к нам. — Каждый вид обычно обитает в своём факультете. — А ты случаем не знаешь, как выглядят остальные факультетские маскоты? — спрашиваю я. Кажется, у Авроры есть очень полезное свойство — в том, что касается определения вида по внешности, она прямо как Нед Ленд из «20000 лье под водой». — Мы уже всех и видели, кроме фрактальников из Квантона. Возможно, они тебе ещё больше понравятся, — она кивает мне зацепить бирку за один из прохладных протуберанцев. — Звучит интересно, — слегка улыбаюсь я, припоминая уже встреченных. — Значит, чернильники из Буктвора… ах да, ты же говорила — гусеница из Жимора, статуя из Забызнана. Фрактальники у нас, значит, из Квантона… а вот ты из Агневара? Последняя часть фразы обращена к необычному элементалю. — Что ж, вот твой номер, АО-39… Как тебя назвать в списке? Элементаль прыгает на стол и подхватывает кисточки и краски в свои энергопотоки, нарисовывая за несколько секунд ветер, гнущий деревья и срывающий листья. — Вау, круто, — машинально роняю я, немного завидуя такому умению. — Так… м-м… Ветродуй? — Допустим, — Кальция записывает это имя. — А ещё, между прочим, я бы желал предложить подумать над тем, чтобы рассмотреть его кандидатуру, — я киваю на творческого элементаля. — Я имею в виду — помните, Мавинда сказала нам, что, если мы с кем-нибудь из маскотов друг другу понравимся, то можем взять того в команду? Лично мне Ветродуй импонирует больше всего из всех, кого мы видели. — Почему бы и нет, но приглянемся и к другим вариантам, — кивает Аврора, следуя за спешащей дальше Лууной, что водит из стороны в сторону носом. В следующий раз она останавливается у опушки, огороженной лианами и свисающим с ветвей мхом — они шевелились, будто живые… или за ними кто-то прятался. — Лууна, ты чуешь там кого-то опасного? — смотрю я на гончую. — Или можно сразу вытаскивать нового клиента? — Ещё один вредила, но за двумя агрессивными и обеспокоенными маралами, — сообщает она. — Тогда, полагаю, это моя задача, — я деловито разминаю руки, прежде чем шагнуть вперёд и, сосредоточившись, мысленно потянуться в ментальном поле через заросли. Так, маралы… где именно вы там? Что вас тревожит, насколько? Мысли животных не столь конкретны, как у людей, там больше эмоций. Но поэтому этими эмоциями и управлять проще. Заодно мне удаётся почувствовать и крупное насекомое, досаждавшее местным рогатым травоядным — того самого «вредилу». Название у вида что надо… Немного поразмыслив, я решаю как бы «позвать» маралов к себе, посылая тёплые волны, обещающие защиту от ползучей пакости. Они выходят ко мне осторожно, шевеля ноздрями — куда более крупные, чем земные лоси, сопоставимые по размеру с теми, чьи кости я видел в музее палеонтологии. Большерогие олени, или ирландские лоси, — вспоминаю я название тех. Правда, эти похожи размерами, но не рогами — рога действительно маральи. Продолжая мирно оставаться на месте и смотря немного в сторону, чтобы избежать угрожающего прямого взгляда, я слегка шевелю руками, продолжая успокаивать и звать к себе. Одновременно пытаюсь уловить, где именно эта гусеница-переросток и чем она занята. Понятно, что существо не самое приятное, но чем оно так раздражило огромных оленей, что они не решились ни прибить то копытами, ни уйти сами? Вроде она не бежит из-под моего контроля… А выяснять то, что она делала — как? В память залезть? Этого мы ещё не проходили… Ладно, пойдём для начала самым простым путём — подойдём и глянем сами. Продолжая испускать успокаивающую волну для маралов, я аккуратно приближаюсь к тому месту, где чую гусеницу. Вплотную к нему серьёзно примята трава — сохатые там лежали. Может, вредила просто подползла, чтобы что-то грызть рядом с ними, и тем досаждала? Вполне вероятно, во всяком случае, ничего необычного я не нахожу. Приближаюсь ещё, чтобы рассмотреть саму вредилу. Чёрного бальзама, который я в первую очередь ищу, точно не обнаружено. — Аврора, — зову я, — можно ли брать эту гусеницу руками, или это небезопасно? Она случаем не ядовита? — Нет, только кусается больно. Не брезгуешь, надеюсь? — спрыгнув с приподнятой тропы, Аврора гладит марала по боку. — Нет, мне доводилось касаться куда как менее приятных объектов, — наклонившись, я аккуратно подхватываю гусеницу так, чтобы дотянуться до меня челюстями она не могла, а затем отношу эту добычу к остальным, обходя маралов по дуге, чтобы как можно меньше тех тревожить. — Тогда предлагаю назвать образец АО-50 «Красавчик», — Кальция безапелляционно заносит эту кличку в книгу. — Тонкий троллинг над теми, кому это достанется, — весело фыркаю я. — Ладно, вешай тогда на него ярлык, а затем… Кажется, нам остался последний? Вроде Мавинда говорила о полудюжине, а мы уже встретили пять. Как там ты сказала — фрактальник, верно? Последний вопрос обращён к Авроре. Она кивает, подтягиваясь на краю дорожки и залезая туда ловко и пафосно. Кальция и Лууна переглядываются, оказывать ли мне помощь, и решают оказать, причём Лууна щурится на хмыкнувшую Аврору как на лузера. Прямо даже интересно становится — неужели между ними где-то чёрная кошка успела пробежать? А, впрочем, сейчас вряд ли подходящее время для того, чтобы это выяснять. С улыбкой взявшись левой рукой за руку Кальции, а правой — за руку Лууны, я резко отталкиваюсь, чтобы в два приёма оказаться на одном уровне. — Спасибо, — благодарю я девушек, продолжая улыбаться. Финальный заход завершается в двухэтажной восьмиугольной деревянной башенке. Дорожка ведёт ко входу на второй этаж, где расположен внутренний балкон над первым, а внизу журчит то ли фонтан, то ли родник, едко пахнущий цветущей водой в чаше из губчатого камня, вырезанной в виде антропоморфной волны или урагана. — Нужна именно эта вода, и никакая другая, — мне поначалу кажется, что грифон в бежево-терракотовой студенческой форме говорит сам с собой, но потом я вижу, что вода в фонтанчике дрожит в форме маленького человечка, которому клювастый студент и обращается. — У Гурме очень специфические вкусы, а за своим вдохновением он не летит, остаётся творить на кухне… — Я так понимаю, этот мелкий элементаль воды и есть наша последняя цель? — негромко спрашиваю я у Лууны. — Нет, — она ломает шаблон. — Тогда кто? — удивлённо смотрю я на неё. — Не грифон же? — Не знаю. По запаху где-то здесь, но не вижу, и запах этот мне незнаком. — Раз так, наверно, лучше разделиться и обшарить тут всё… — я оглядываюсь по сторонам. — Или… минутку, сейчас попробую прощупать в ментальном поле. Опуская веки для большей сосредоточенности, я окунаюсь в густое переплетение невидимых обычному глазу разноцветных нитей, высматривая в помещении наличие некоего скрытого, но либо живого, либо мыслящего существа. Это наши товарищи, это грифон и водяной элементаль… С невероятным удивлением я обнаруживаю не клубок линий, а чёткий мыслительный кубик в пространстве между этажами домика, прямо над потоком первого этажа и под полом второго. Кубик? Помнится, Аврора упоминала про некоего фрактальника из Квантона… Математическая сторона магии? А куб — один из элементарных фракталов… Всё сходится. — Я вижу его, — раскрыв глаза, я сощуриваюсь в том направлении, где прячется предполагаемая цель. — Оно в толще межэтажного перекрытия. Вон там. — И чего нам делать с ним… — растеривается Кальция. — Не ломать же переборки, — Аврора задумчиво смотрит на ногти. Грифон, испугавшись, поднимает голову на нас: — Это водная аномалия, она в принципе хорошая, но если кто-то узнает, что она здесь живёт, вышвырнут её отсюда в болота, и что с ней будет?.. — Забей, мы не за ней, — Луна отмахивается хвостом и стучит ногой по месту, под которым прячется маскот. Прямо из пола, собираясь из отдельных блестящих тончайших чешуек, поднимается голубоватая змея… или же громадный червяк. — Я так понимаю, это и есть фрактальник? — бросаю я короткий взгляд на Аврору. — Он не опасен? — Учитывая, что это живое уравнение, его легко можно не взять или вообще не найти, но тут он прямо сам просится, — Аврора наклоняется к существу и заводит гамму на своём инструменте. — Тогда это по твоей части, — вздыхаю я. — Дальше арифметики и немного геометрии я с математикой не лажу. Аврора закладывает в математическую змейку бирку и пишет в книге что-то с интегралами. Как она это имя выясняет, я не понимаю даже после объяснений. Так или иначе, миссия наша наконец-то завершена! Мы возвращаемся к Мавинде, она радостно забирает у нас тетрадь и довольно выписывает каждому обещанный сертификат на артефакт: — Спасибо вам, птички, теперь мне не придётся гоняться за ними самой! Достойная награда — достойной работе. — Порознь мы вряд ли бы справились, — вежливо замечаю я. — Нам помогли объединённые усилия. Девушки довольно переглядываются.