Филипп Лунин и драконье училище

На следующее утро я поднимаюсь рано, несмотря на отсутствие в этот день занятий. Во-первых, совсем неохота проспать появление Лууны; да, она вроде как не собиралась рано являться, но кто её знает, сколько именно времени ей потребуется на то, чтобы проспаться? Судя по всему, к алкоголю у неё серьёзная устойчивость, да и выпила она вчера не так уж много. Ну а во-вторых — как я и планировал, имеется время потренироваться. Со Ртутью. Умывшись и приведя себя в порядок, я бережно беру в руки фолиант и касаюсь пальцами металла, сразу же теплеющего под ними. «Доброе утро, Филипп!», — приветливо урчит Ртуть, как всегда, охотно подставляясь под мои прикосновения. — «Ты желаешь о чём-то меня спросить?» — Вообще-то, даже больше того, — признаюсь я. «О, отлично! Чем я могу тебе помочь?» — Даже так коротко не объяснишь… — слегка вздыхаю я. — Не уверен даже, получится ли такое, но, на самом деле… Сейчас ты — лучший вариант для этого. «Обожаю быть лучшим вариантом», — довольно щурится Ртуть. — «Так что от меня требуется?» — Скажи, как ты себя… чувствуешь? — осторожно спрашиваю я. — Я имею в виду… ну, телесные ощущения. У тебя ведь, если я не ошибаюсь, они есть, раз уж тебе приятны мои прикосновения? «Есть», — чуть посерьёзнев, кивает дракончик. — «На самом деле, это несколько сложно объяснить, потому что я сам не очень уверен, но… в общем, как мне кажется, мои ощущения — это нечто среднее между ощущениями обычного, живого дракона и ощущениями ожившей статуэтки. Я не испытываю голода или жажды, сон мне нужен весьма условно, да и тот, что нужен, ближе к эльфийскому трансу, чем к обычному сну. Мне не нужно дышать. Но, тем не менее, я могу видеть, слышать, ощущать прикосновения или температуру. Чувствую силу тяжести. Кажется, я разве что ощущать запахи не могу… но, полагаю, это скорее оттого, что я просто не дышу. Все остальные чувства, характерные для живых существ, у меня на месте». — А как ты чувствуешь своё тело? — внимательно выслушав с периодическими кивками, спрашиваю я. — Оно для тебя… ну, существует ведь? Раз ты чувствуешь прикосновения? «Существует. Но мне… мне сложно описать, как я его чувствую. Когда ты меня не касаешься, я могу чувствовать, скажем, дуновение воздуха. Или упавший на меня солнечный луч…» — Нет-нет, извини, я не совсем про то, — дождавшись лёгкой паузы, вклиниваюсь я в его речь, приподнимая руку. — Я имею в виду… сейчас… Чувствуешь ли ты своё тело так, как чувствует его обычный дракон? Ртуть серьёзно задумывается, постукивая коготком передней лапы по подбородку. «Наверно. Почти. Я не очень уверен, как это описать, но… Я же сейчас не трёхмерный, а скорее двумерный. Если не считать этого, то… Мне не нужно посмотреть на собственные лапы, крылья и хвост, чтобы сказать, где они, и решить, как ими нужно двинуть, чтобы принять нужную позу. Так что, если не считать того, что я прикован к книге и двигаться могу только в двумерном пространстве — наверно, да. Ощущаю». — Я мог бы тебе как-то помочь? — вырывается у меня сочувственный вопрос. — Ты можешь… ну, покинуть эту книгу? Стать трёхмерным? «Возможно, это было бы неплохо, но я понятия не имею, как», — вздыхает Ртуть. — «Тем более что не уверен, что при этом размере лучше быть трёхмерным. Так, как сейчас — меня, как минимум, не могут раздавить». — Ты всё ещё не помнишь, что было раньше? — осторожно спрашиваю я. — О своём прошлом? Дракончик грустно и, кажется, чуть виновато качает головой. «Нет. Я пытаюсь вспомнить время от времени, но большая часть памяти словно покрыта туманом. А ты думаешь, что раньше я мог иметь другой вид?» — Кто знает… — я развожу руками. — Я знаю, что можно поселить память жившего когда-то в статую. Быть может, у тебя память именно такая, только специально модифицированная. «Было бы приятней, если б здесь ты ошибался, поскольку мне совсем неохота быть просто куском металла с чужой памятью внутри», — мрачнеет Ртуть. — Очень возможно, что и ошибаюсь, — поспешно киваю я. — На самом деле, я ещё не знаю многого о возможностях магии этого мира. Быть может, что ты — искусственно сотворённый разум. Или даже ты когда-то был обычным драконом, но потом тебя превратили в… такую вот книжную статуэтку, чтобы ты берёг этот фолиант. «Даже не знаю, что мне нравится больше… или, точнее, меньше. Но ты прав, это тоже возможные варианты. Что ж, ладно, чего горевать о том, что даже точно неизвестно? Вернёмся к настоящему, Филипп. А ещё точнее — к тому, с чего начался этот разговор. Почему тебя интересует то, как я себя ощущаю?» — Потому что, если твои ощущения достаточно… достаточно живые, скажем так — извини, если прозвучало неуважительно, — то ты можешь помочь мне освоить новый облик оборотня. «Так бы сразу и сказал!» — Ртуть радостно кувыркается на обложке. — «Думаю, это не составит проблем. Какой именно вариант тебя интересует?» — Облик… дракона, — негромко признаюсь я, чувствуя себя так, словно выдаю нечто почти интимного рода. — Ферального. Как ты. «Да это я понял!» — хихикает Ртуть. — «Ясно же, что ты ко мне не за обликом василиска или виверны пришёл. Я имею в виду — какой вариант превращения тебя интересует? На основе чего ты получил свой первый облик оборотня?» — Энергообмен, — я, кажется, краснею, вспоминая, как именно он произошёл. — На основе слияния… точнее, тесного контакта душевной и ментальной энергии. «А, знаю», — Ртуть прищёлкивает пальцами. — «Сам не пробовал, но понимаю, о чём ты говоришь. Копирование энергетического отпечатка и формирование на основе его нового тела. Как шаблон по трафарету… М-да, ещё интересней, откуда я сам это знаю. Не припомню ведь, чтобы учил такое… Впрочем, кое-что похожее есть в моём фолианте. Возможно, оттуда, а остальное додумалось». — Или ты просто не помнишь, что учил раньше, — предполагаю я. — Если верен вариант, что ты когда-то был обычным драконом. «Ну да, а потом мою память потёрли, засовывая сюда. Тоже не исключаю…» — вздыхает Ртуть, но почти сразу же снова возвращается к бодрой деловитости. — «Так или иначе, а я это знаю. Что тебе требуется, тоже знаю. Но есть одна проблема. Ты ведь в прошлый раз занимался этим с Кальцией, верно? Ну чего смутился? А то я не знаю, что ты с ней трахаешься». — Да как раз не трахаюсь… — бурчу я себе под нос, отводя взгляд. — Точнее, не трахаюсь так, как мне того бы желалось… «В смысле?» — Ртуть с любопытством смотрит на меня. — Ну, она… не любит обычный секс, — неловко передёргиваю я плечами. — Предпочитает только с использованием тех самых энергопотоков… ну или, в лучшем случае, руками. Собственно, именно так я впервые и превратился — когда мы с этими потоками увлеклись. «У-у-у-у», — сочувственно тянет Ртуть, понимающе кивая. — «Тогда понятно. Да, это невесело совсем, когда не дают…» — А ты-то откуда знаешь? — фыркаю я, неловко пытаясь разрядить обстановку шуткой. — Ты же вроде ничего про это не помнишь? «Пусть я не помню, было ли у меня такое или не было, но я помню ощущения. Или могу представить, во всяком случае. Вообрази, что ты не помнишь, когда в последний раз нюхал цветы, но помнишь цветочный запах». — Сочувствую… «Ничего, всё не так уж страшно», — успокаивающе машет лапкой Ртуть. — «Во всяком случае, ничего ужасного я тоже не помню, а это утешает. Но вернёмся к нашей теме. Как ты видишь, моё тело сейчас далеко от того облика, который ты, полагаю, желаешь получить. Опять же, не уверен насчёт ментальных потоков, но энергетические у меня сейчас тоже явно не те». — Понимаю… — мрачнею я. «Но помочь тебе я всё равно могу», — бодро продолжает дракончик. — «Для этого нам нужно вместе войти в пространство сна». — Сна? — переспрашиваю я, не будучи уверен, что не ослышался. «Да, сна, именно так. Во сне не действуют обычные физические ограничения. Там я смогу дать тебе нужный отпечаток». — Но как мы очутимся в одном сне? «Так же, как я одарил тебя огненным дыханием», — пожимает плечами Ртуть. — «Магическая связь через твою кровь. Извини, но мне придётся снова тебя укусить». — Да пожалуйста, — облегчённо улыбаюсь я и даже слегка хихикаю. — Это ерунда. Тебе нужны ещё какие-то особенные условия? «Ну, если бы ты сказал мне об этом вчера вечером, то было бы проще, тебе бы даже просыпаться не потребовалось… но сейчас тоже сойдёт. Просто ложись со мной в кровать, расслабься, умиротворись и дай мне тебя укусить». Я звучно шлёпаю себя ладонью по лицу. — Знаешь, это звучит, как цитата из какого-нибудь эротического романа про вампиров. Ртуть хихикает, прикрыв лапкой рот. «Вампир из меня аховый. Но остальное я могу. Так, что ты опять разалелся?» — Подумал не о том, — смущённо буркаю я, отводя взгляд в сторону. — Извини, не суть. Когда я снова смотрю на обложку, то обнаруживаю, что Ртуть, заложив передние лапы за голову и завив хвост кольцами, играет бёдрами — насколько это возможно для металлической барельефной статуэтки. «Да-да, я жутко сексуальный. Прямо самому не верится». Спрятав лицо в руки, я начинаю от души смеяться. Забавно, но смущение уходит. — Знаешь, ты реально очень прикольный и забавный. В хорошем смысле слова! Ты… ну, в общем, по-моему, ты добрый и милый. А ещё весёлый. «Обожаю такое слышать» — довольно урчит Ртуть, принимая более обычную позу. — «Ну, а раз так… Ой, минутку. Совсем забыл спросить. Тебя какой драконий размер интересует? Ясно, что не мой текущий, но какой именно?» — Это имеет важное значение? — наклоняю я голову набок. Ртуть, посмотрев на меня в ответ с явным лукавым скептицизмом, обводит лапкой по сторонам. «Ты уверен, что эта комната вместит в себя дракона? Даже молодого». А ведь верно. Чего уж тут говорить, если я даже в антродраконьем облике здесь крылья полностью расправить не могу. Разве что если в центре и по диагонали… — Ты прав. Тогда… получается, нам нужно подобрать другое место. «Подойдёт любое, которое будет мягким и сухим», — деловито сообщает Ртуть. — «Песок у лесной речки. Поляна. Лужайка. Подошёл бы и спортивный зал, но что-то я сомневаюсь, что найдётся незанятый по такому поводу». — Здесь имеется немало рощиц, поляны там тоже есть… — я сосредоточенно щурюсь. — Так, ладно. Это ведь не должно занять много времени? «Сама передача — нет. А уж сколько ты планируешь осваиваться в новом облике…» — Ртуть разводит лапками. — «Тебе решать». — Тогда на первый раз недолго, — киваю я, а затем задумчиво оглядываюсь на дверь. — Так, только записку тогда оставлю Лууне, чтобы знала, что я вернусь. «Та твоя адская гончая, да?» — Ртуть подпирает подбородок. — Ага… — рассеянно роняю я, строча на вырванном листке «Скоро вернусь, подожди, пожалуйста». «Думаешь, она даст?» Ручка замирает над бумагой, а я даже раскашливаюсь от неожиданности. — Ртуть, тебе вот сколько лет, а? — оборачиваюсь я на фолиант, на обложке которого довольный дракончик снова хихикает в лапку. «Детально не назову, но по всем ощущениям — вполне достаточно, чтобы понимать, что и для чего парни делают с девушками. У всех, замечу, видов». Я с демонстративным вздохом закатываю глаза, прежде чем вернуться к приведению записки в нужный вид. Закончив с этим и засунув фолиант в сумку, я выхожу наружу. Дверь оставляю запертой, но записку просовываю в щель между замком и косяком. Вообще, конечно, я рассчитываю сам вернуться раньше, чем она потребуется, но мало ли что… Утро встречает мягкой прохладой. Студентов сейчас почти нет, что только радует — проще незамеченным забраться в избранную рощицу. Здесь есть отличная поляна, притом на вполне приличном расстоянии от опушки. Заметить не должны. Пристроившись поуютней, я извлекаю фолиант. — Ну, Ртуть… я готов. «Отлично! Тогда ложись, глаза закрой… а палец дай мне». Кивнув, я выполняю указания, завершая всё прикасанием пальца к обложке. Чувствую, как металлический дракончик бережно, почти мягко обхватывает его лапками, затем небольшой укол боли от укуса… и сознание довольно быстро начинает мягко уплывать в темноту. Однако это длится недолго. Во всяком случае, по ощущениям я скоро возвращаюсь в себя… только уже не на той поляне, где засыпал. Нельзя даже понять, что это… Когда я выпрямляюсь и начинаю осматриваться, то обнаруживаю, что всё залито чем-то вроде сумерек, давая возможность видеть вблизи, но не вдаль. Непонятно, однако же, даже на чём я стою — у щиколоток колышется густой туман. Ясно только, что на чём-то довольно твёрдом. — Да, а здесь ты выглядишь однозначно лучше, — раздаётся у меня за спиной, и я резко оборачиваюсь. Мне приветливо улыбается небольшой дракон. Размером он не сильно отличается от Снежка… ну, насколько я могу понять. Всё-таки немного сложно оценить рост ферала, когда он сидит, да ещё и в этом тумане. Я внимательно рассматриваю его. Да, это Ртуть — знакомый голос ничуть не изменился, разве что теперь он звучит не в моей голове, а так же, как при обычном разговоре. Впрочем, если мы во сне… точнее, наоборот: это я сейчас слышу его, полностью находясь внутри собственного сознания, погружённого в сон. Но выглядит он иначе. Там, на обложке, у него не было особых отличительных черт, он смотрелся скорее как стилизованный «дракон вообще». Здесь же Ртуть выглядит вполне индивидуально, непохоже ни на одного из тех драконов, что я здесь видел. Пожалуй, самая примечательная деталь его внешности — это костяные щитки, обрамляющие полукругом верхнюю часть его головы от скулы до скулы. За висками эти щитки расширяются особенно размашисто, создавая ассоциацию то ли с парадным рыцарским забралом, то ли с богатой венецианской маской. За щитками на затылке начинается укреплённый шипами перепончатый гребень. Чешуя исключительно красива. Она здесь изменяет цвет и напоминает уже не живое серебро ртути, а томный блеск старинного золота. Выражена и её форма: крупные чешуйки спереди налегают друг на друга щитками, как пластинчатая броня, а с боков чешуйки обычного размера лежат густым слоем, напоминая уже броню… ну да, чешуйчатую, даром что тут это тавтология. Мускулы оснований передних лап и оснований крыльев едва не перетекают друг в друга, придавая верхнему поясу конечностей весьма атлетическое сложение. Впрочем, и у всего остального тела со сложением всё в порядке. — Ты тоже, — выдаю я, закончив осмотр. Ртуть довольно улыбается. — Да, а ещё здесь мы можем говорить по-нормальному. Ах, если бы для совмещения снов не требовалось бы всякий раз кусать тебя… — Может, что-нибудь придумаем, — не раздумывая, пытаюсь я утешить его. — А это твой любимый облик, да? Ртуть выгибает шею, оглядывая себя, насколько получится. — Ну, мне, в целом, нравится. Но я совершенно не уверен, что это за облик. Более того, не уверен даже, что он перманентен. Может, в следующий раз ты увидишь меня уже другим. А может, это как раз мой настоящий облик, который я могу принимать только во сне, но зато автоматически? Увы, понятия не имею… Он снова грустит, опуская голову, и я подаюсь вперёд, осторожно протягивая руку. Когда мои пальцы касаются тёплых чешуек шеи, Ртуть удивлённо поднимает взгляд. Мне становится немного страшно, но я решаю рискнуть и начинаю его поглаживать. Дракон сначала скашивает глаза вбок, на мою руку, а затем расплывается в улыбке, охотно подставляя шею под ласку. — При этом размере ты, конечно, не можешь огладить меня целиком, — довольно урчит он, — но зато можешь огладить гораздо отчётливей. А не как одеялом… Я не говорю, конечно, что не люблю одеяла, но такие вот телесные контакты намного приятнее. Я люблю прикосновения, если они ласковые, конечно. А кто же не любит? Кстати, с другой стороны тоже погладь, пожалуйста, если тебе не сложно. Мягко хмыкнув, я приближаюсь ещё, стоя теперь на расстоянии не больше одного моего шага. Зато теперь получается пустить в ход обе руки, которыми я уже смелее растираю боковую чешую шеи Ртути. Тот же, чтобы подставить под мои руки побольше пространства, изгибает шею так, что она нависает надо мной дугой. — М-м-м-м, вот так стоял бы и стоял… — вздыхает он через некоторое время. — Но тебе ведь нужен драконий облик, верно? — Если время здесь течёт не так, как во внешнем мире, я с удовольствием поглажу тебя ещё, — предлагаю я. — Тем более что руки у меня, кажется, не устают… — Ну а с чего им уставать-то, во сне… У меня шея тоже не затекает от этой позы лебедя на кормёжке. А что до времени… Ртуть ненадолго задумывается. — Оно всё же течёт, — наконец решает он. — Не так, как во внешнем мире. Замедленно. Но всё же течёт. Так что давай уж займёмся тем, для чего мы здесь. Энергообмен, не так ли? Закольцовка потоков… Давай. Тебе помочь, или просто не мешать? Я медлю с ответом. В принципе, конечно, «снять отпечаток» я бы сейчас, наверно, мог даже на некотором расстоянии… но мне сразу же вспоминается, как меня им обеспечивала Кальция. Опять же… какого ещё дракона я могу так вот взять и попросить о подобном телесном контакте? — Ртуть… А ты… тебе не будет неприятно… обнять меня? Дракон изумлённо фыркает несколько раз, прежде чем расхохотаться. В реальном мире, пожалуй, такой хохот имел бы неслабые шансы просто оглушить меня. — Филипп, я же сказал, я обожаю ласковые телесные контакты! Давай, обниму, о чём разговор… Могучие передние лапы дракона бережно прижимают меня к бронированному телу. Несмотря на твёрдость каждого отдельного щитка и каждой отдельной чешуйки, благодаря гибким соединениям в целом это не ощущается вжиманием в статую. Наоборот, я чувствую всем телом тепло, исходящее от дракона. Это не пламенный жар — скорее, ассоциации возникают с разогретым солнцем песком. Я не очень уверенно смыкаю кольцо рук на драконьей шее, ощущая между ладонями такой же тёплый гребень. — Так вот каково это — обниматься с драконом… — рассеянно произношу я, вслушиваясь в ощущения. — Настоящим драконом… — Ну, с настоящим ты не смог бы, — отвечает Ртуть, и я чувствую, как произносимые им слова эхом отражаются в моей грудной клетке, прижатой к драконьей. — Настоящий гораздо больше. А у меня сейчас аккурат подходящий размер для того, чтобы тискаться с человеком. Признайся ведь, Кальция-то так крепко не обнимет, а? Я смеюсь в ответ, ласково потирая перепонку гребня между шипами. — Ты полон скрытых способностей, Ртуть. — Да я вообще кладезь талантов. Я знаю прорву анекдотов. Двенадцать способов массажа. Шесть карточных игр. Незаменим на вечеринках! Я начинаю уже хохотать, уткнувшись лицом в тёплую шею дракона. Душа полнится весельем и успокаивается окончательно… и я понимаю, что вот оно. Пора. — Ртуть, я сейчас начинаю. — Давай, я готов, — уютно урчит он в ответ. Это и похоже, и непохоже на то, что было с Кальцией. Там потоки направляла она; здесь же начинаю я, но струящуюся энергию охотно принимают и взамен дарят свою. Да и ощущается она скорее не потоком, а пенящимся, весёлым прибоем. Он с лёгкостью накатывает, обнимая меня и принимая струю моей энергии в себя, чтобы не растворить, но перемешать и вернуть уже обновлённую. Дополненную… Это странное чувство, но сейчас я испытываю к нему полное доверие. На каком-то внутреннем, глубинном уровне я уверен: Ртуть не причинит мне вреда. Даже если получит от кого-то такой приказ. Я плавно раскрываюсь навстречу ему, отдавая и принимая ментально-энергетические потоки одновременно, с лёгкостью закольцовывая те воедино. Ощущение теплоты, мягкости, напоминающей покачивание волнами южного моря, становится настолько безмятежным, что я не сразу вспоминаю о том, зачем я, собственно, всё это начал. Текущее кольцо чувствуется настолько гладко, что на этот раз даётся не поочерёдное копирование отдельных элементов внешности, а пристраивание самой основы с последующим мягким допуском ей развиваться на базе моего сознания. Это и проще, и сложнее одновременно. Проще, потому что работаешь разом со всем потоком, сложнее — потому что в тот раз у меня точно бы такое не получилось… Удлиняются передние конечности. Укорачиваются задние. Позвоночник прорывается… нет, протекает наружу, плавно и стремительно наращивая на себе новую плоть. Уже во многом привычным ощущением чувствуется новая пара конечностей — расцветающие двумя широкими дугами крылья за спиной. Правда, теперь они явно другие… но вместе с тем похожие. Не нужно вдумываться, это замутит плавность потока. Главное, что крылья есть, и они вполне дееспособные. Нарастает размер когтей. Меняется центр тяжести, побуждая естественным путём опереться на обе пары лап, ведь теперь передние и длиннее, и сильнее. Шея удлиняется… в разы удлиняется, даже по сравнению с антродраконьей формой. Изменение формы черепа протекает настолько легко, что почти не отслеживается. На затылке изящно выгибаются рога. Волна трансформации мягким движением словно всколыхивает все внутренние органы, и завершающим ощущением — от междурожья вдоль всей спины расправляется гребень, плавно сходя на нет к кончику хвоста. О, нет — самым последним чувством нового становятся две такие же вспышки за щеками, только поменьше. Дополнительные маленькие гребни. Вот теперь, кажется, действительно всё. Закольцованный энергопоток, не обнаруживая больше цели для преобразований, сначала успокаивается, превращаясь в гармонично текущую и ничем не возмущаемую струю, а затем и вовсе спадает, когда мы со Ртутью мягко отпускаем его — не сговариваясь, но одновременно. Глаза открывать я не тороплюсь, но, по ощущениям, Ртуть стал меньше. То есть, нет… Это я стал больше. — Получилось? — негромко спрашиваю я, вслушиваясь в собственный голос. Он изменился сильнее, чем при антродраконьей форме. Теперь звучит глубже, на более рычащем тоне. — Да, — негромко, но явно радостно отвечает Ртуть, мягко проходясь одной ладонью по моей щеке, одному из гребней-воротников и шее, прежде чем вернуть её мне на плечо. — Очень даже да. Ты теперь такой красивый… То есть я не хочу сказать, что в человеческом виде ты был уродливый, конечно! Но тебе так идёт эта форма… Ах, жаль, что долго мне на неё не полюбоваться. Сейчас ты проснёшься. — Стой! — я распахиваю глаза и вцепляюсь в его собственные плечи. Точнее, пытаюсь машинально вцепиться, но тут же разжимаю пальцы, увидев, как морщится Ртуть. Тьфу, совсем забыл — у меня же теперь когти… Причём невтяжные. — Извини, я не хотел… — Не страшно, следов не останется. Это же сон, — грустно улыбается в ответ Ртуть. — Почему ты сказал, что он сейчас кончится? — Потому что твоё тело превратилось и в реальности. Контакт же с книгой, естественно, был разорван… Видишь, как поднимается туман? Тот действительно плещется уже на уровне колен и быстро вздымается всё дальше. — Ничего, ещё увидимся, — Ртуть утешающе похлопывает меня по плечу. — Главное мы сделали, облик тебе передан. Не совсем мой, конечно, получился, но так оно, может, и к лучшему. Как проснёшься, поставь книгу так, чтобы я мог ещё на тебя посмотреть, ладно? — Ага, — растерянно киваю я. Ртуть весело хихикает, тепло глядя на меня, пока клубиться туманом не начинает уже всё пространство вокруг. Что сон действительно закончился, я понимаю сразу же, как только волна ощущений от всех органов чувств накрывает меня вновь. Земля под телом, определённо ставшая мягче. Запах леса на грани между летом и осенью. Тёплый воздух, ласкающий сложенные крылья, гребень и «воротники»… нет, наверно, всё же воротник, пускай он и состоит из двух отдельных частей. Шорох зверьков в кустах, шелест птиц в ветвях. Да, это уже реальный мир. А мне пора открыть глаза. Зрение изменилось минимально по сравнению с антродраконьим обликом. Такая же большая ясность и чёткость. Может, тут лучшее исследование покажет большее, но в пределах поляны — в общем-то, то же самое. Со слухом тоже всё отлично. Что ж, тем лучше — меньше придётся перестраиваться, а потерь нет. Фолиант со Ртутью лежит рядом с моим боком. Я поспешно нагибаю шею, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. «Привет снова!» — звучит у меня в голове бодрый голос Ртути. — «С книгой всё в порядке, не тревожься. Просто поставь её куда-нибудь стоймя, чтобы я тебя видел, и начинай осваиваться». — Хорошо, — отвечаю я, снова вслушиваясь в звук моего же нового голоса. Он реально изменился гораздо сильнее… Нет, знакомые тембры-то остались, но вот исполнение… А впрочем, неудивительно. Выполнив просьбу Ртути, я уже пристально оглядываю поляну, прикидывая изменения. Кажется, если встать прямо… вот так… то моя голова на уровне метра три, как минимум. Не исключено, что даже больше, особенно если учесть, что с телом я ещё только начинаю осваиваться. Впрочем, у четвероногости есть очень весомый плюс — её намного проще освоить в новом теле. А уж если учесть наличие крыльев да хвоста, баланс находится вообще в два счёта. Делаю шаг, другой… вперёд, назад… по дуге… Ну, кажется, нормально — ходить могу, не падая. Эх, увидеть бы себя в зеркале… Кажется, Ртуть говорил, что я красивый? Да, жаль, что удостовериться в этом придётся позже. Даже лужицы нигде не видно… Ладно, шея у меня сейчас чудесная — могу крутить головой на зависть филину. Осмотрю себя сам! Ну-у-у-у, не то чтобы вот уж прямо красавец, но смотрюсь неплохо. Совсем неплохо. Тёмно-зелёная чешуя, переливающаяся разными оттенками под просачивающимися через листву солнечными лучами. Пятнистым узором покрыты широкие крылья — темнее у переднего края, светлее у заднего. Длинные лапы, длинная шея, длинный хвост. Да-а-а, пожалуй, я всё-таки симпатичный! Особенно вот с этим… Я сажусь и аккуратно ощупываю рога и воротник. Оу, я могу им двигать! Ну-ка, сложим… разложим… Как элегантно смотрится! Оу… воротник! Ну конечно! Радужные драконы Пиррии! Неужели я получился… радужным? — Ртуть! — стремглав разворачиваюсь я так, что меня даже с непривычки заносит вбок на радостях. — Ты же меня видишь всего целиком, да? Можешь сказать, какой дракон из меня получился? Ох, если радужный… Это будет шикарно! «Конечно!» — в том же тоне звенит ответ. — «Ты зелёный!» — Я понимаю, что не серо-буро-малиновый! — закатываю я в ответ глаза. — Вид какой, вид? «Красивый…» — хихикает дракончик. — Рту-у-уть! Я серьёзно! «Ладно, ладно! В общем, ты зелёный. Во всех смыслах зелёный. Твой текущий биологический вид так же называется». — Зелёный? — я удивлённо замираю, приподняв правую переднюю лапу. — Можешь рассказать подробнее? «Ага, конечно! Значит, смотри. Зелёные драконы обычно обитают в лесах. Они известны, эм… как большие любители словесности, во. Питаться могут всем, что найдут в лесу. Можно даже деревьями, если очень голоден. Но так-то, конечно, в первую очередь ты хищник, как и все драконы. Так, что ещё? О! Думаю, тебе понравится то, что зелёные драконы имеют иммунитет практически ко всем известным ядам. Фиг тебя отравишь в этом обличье, проще говоря. Бо-о-ольшой сюрприз для нечестных искателей сокровищ! А что, возможно, ещё круче — ты теперь можешь дышать под водой!» — Серьёзно? — я радостно распускаю воротник. — Сколько угодно? «Ага! Правда, видят зелёные драконы под водой точно так же, как и остальные… ну, я имею в виду, остальные не-водные. Опять же, давление воды никуда не девается, от холода у тебя никакой особой защиты нет, лапы не особо приспособлены под плавание… Короче говоря, утопить тебя, конечно, невозможно, но это не значит, что ты можешь вот так вот взять да и протопать океан по дну. Или нырнуть в глубоководный жёлоб за драгоценностями затонувшего корабля. Скорей всего, в этом случае ты банально потеряешься, без толку намотаешь в темноте энное количество миль, да и вынырнешь… где повезёт». — Ясненько, — киваю я, запоминая важные моменты. — Ну, это тоже очень полезно, ты совершенно прав. А ещё у меня в этом обличье найдутся какие полезные способности? «Ну, зелёные драконы дышат не огнём, а ядовитым газом. Иногда это бывает даже эффективнее». — Э, погоди, — я нахмуриваюсь. — Я же уже огнедышащий! «Проверь», — советует Ртуть. — «Дыхни куда-нибудь в сторонку, только не очень сильно и лучше не по зелени. Нам тут пожар не нужен». Кивнув, я разворачиваюсь и, подняв голову, делаю выдох. Но… Ртуть оказывается прав. Я чувствую его подарок где-то в глубине себя, но словно не могу им воспользоваться, не могу даже прикоснуться. Вместо яркой игры языков пламени изо рта вырывается плавно разлетающийся конус зеленоватого газа с жёлтым оттенком, цвет которого сразу же напоминает мне о хлоре. — «Газ! Газ! Скорей! Неловкие движенья, натягиванье масок в едкой мгле!», — нараспев и довольно задумчиво цитирую я английского поэта, которым у нас в школе решили в учебнике по химии проиллюстрировать раздел галогенов. — «Один замешкался, давясь и спотыкаясь, барахтаясь, как в огненной смоле, в просветах мутного зелёного тумана. Бессильный как во сне, вмешаться и помочь, я видел только — вот он зашатался, рванулся и поник — бороться уж невмочь». «Вау», — оценивает Ртуть. — «Впечатляюще звучит». — Это не моё. «Да? Жаль, но всё же реально здорово. В общем-то, да — именно так пока твой газ и действует. Смотри, даже растениям не нравится». Густое облако газа, взметнувшись на высоту крон, начинает оседать вниз. Листья на его пути стремительно желтеют, корёжатся и облетают вниз. — Так я… что, реально дышу хлором? — неуверенно спрашиваю я, глядя на эту мрачную картину. «Ну-у-у, хлором или нет, я не знаю…» — задумчиво протягивает Ртуть, наблюдая вместе со мной. — «Но вот что факт, так это то, что от этого газа никакие доспехи не защитят. Никакой рыцарский шлём с забралом. Да и за валуном или деревом от него фиг спрячешься. Так что не расстраивайся сильно насчёт огня. Твоё газовое облако, я же говорю, даже лучше бывает. Тем более что оно ещё усиливаться будет». — В смысле, бить дальше? И гуще? «Не только. Смотри, у тебя сейчас самый простой газ. Просто удушающее зелёное облако. А потом, по идее, он должен совершенствоваться. Сначала он потеряет цвет, предупреждающий, где опасно. Потом начнёт поражать цель не только через лёгкие, но и через кожу. А если ты… тьфу, то есть когда ты наберёшь достаточно сил, чтобы считаться высшим зелёным — твой газ будет уже настолько смертоносен, что первый же его вдох сможет убить обычного человека на месте. И обычная защита от него не спасёт». Я задумчиво потираю подбородок, прикидывая цепочку аналогий. — Условно говоря, сейчас у меня хлор — а потом будет фосген, затем люизит, а в итоге — зарин? «Я ничего из этого не знаю…» — виновато признаётся Ртуть. — «Тебе виднее. Но действие такое, как я описал». — М-да, — я уже начинаю потирать не подбородок, а затылок, прижав для этого гребень. — В таком случае мне реально нужно будет следить, куда ветер дует. Иначе одним неосторожным выдохом смогу всех же союзников и положить… Уж лучше всё-таки огонь. «Извини меня, но, боюсь, не получится», — разводит лапками Ртуть. — «Огонь — для твоей антроформы. А зелёные драконы дышат в бою ядовитым газом. Не думаю, что это удастся обойти». — Жаль, жаль… Ну да ладно, будем считать это балансом за прочие плюшки. Типа неуязвимости к яду и способности гулять под водой, как у себя дома. В целом, так или иначе, а комплект меня вполне устраивает. О, а менять цвет я случаем не могу? Ртуть отрицательно покачивает головой: «Нет. А зачем тебе?» — Маскироваться! Дракончик покатывается со смеху. «Филипп, в тебе сейчас метра три, если не четыре, в высоту, больше десяти в длину… ладно, пока ты на земле, крылья не учитываем, но веса в тебе по-любому несколько тонн. Ты как маскироваться собрался? Даже если ты сумеешь оказаться полностью невидимым — под каждым твоим шагом земля дрожать будет!» — А. Эм, ну да, наверно… — смущённо снова начинаю потирать затылок. «Ну, а если уж очень нужно, то в засаде и твоего естественного цвета будет достаточно. Ты же зелёный с ног до головы. Вдобавок с переливами. В лесу тебя и так заметить непросто будет… а не в лесу — как я уже сказал, невидимку такого размера засечь даже без использования зрения получится». — Ладно, пусть будет так, — со вздохом соглашаюсь я, расставаясь с мечтой маскироваться где угодно и как угодно, как это умеют делать радужные. «Не печалься… Ну почему я не могу тебя сейчас обнять!» — с досадой восклицает Ртуть. — Ничего-ничего, — я приближаюсь и со смешком наклоняюсь, чтобы нежно коснуться носом живого барельефа. — Не всё же сразу. Я вполне доволен этим обликом. «Правда?» — с надеждой спрашивает дракончик, касаясь лапками моего носа. Наверно, он сейчас пытается его обхватить, но при такой разнице в размерах я чувствую едва прикосновения. — Правда-правда. Я очень благодарен тебе. Всегда мечтал, каково это — быть настоящим драконом… а вот теперь, благодаря тебе, я ощущаю это вживую! Скажи, Ртуть, как я могу отблагодарить тебя? Дракончик отвечает не сразу: «Я бы помог тебе в любом случае, не прося награды. Но если бы ты мог мне помочь…» — Как? Говори! «Я желаю знать, откуда я», — наконец, твердо произносит Ртуть, заглядывая мне в глаза. — «Кто я. А если… если действительно, на самом деле, я был раньше нормальным, полноценным драконом — я желаю вернуть этот облик. Помоги мне, Филипп, и я буду предан тебе до конца… в общем, до самого конца. Вселенной, твоих дней, моих — смотря что наступит раньше». — Да будет так, — соглашаюсь я. — Я помогу тебе, обещаю. Быть может даже, это удастся сделать раньше, чем ты думаешь. У нас тут с друзьями намечается в скором времени вылазка в Либрариум, измерение, как я понял, величайшей библиотеки всех миров. Я практически уверен, что там удастся найти информацию, которая сможет тебе помочь. Возможно, не с первого раза… но я приложу все усилия, чтобы это получилось. Вспышка радости Ртути чувствуется в ментальном поле даже несмотря на то, что он сейчас — живой металлический барельеф, а я — зелёный дракон, причём нахожусь в этом теле впервые в жизни. «Ты замечательный, Филипп. Спасибо-спасибо-спасибо! Только помоги мне, помоги узнать мою тайну, помоги стать нормальным драконом, если я им был — и я… ой, вот даже не знаю, как словами выразить то, что я чувствую!» — Не трудись, Ртуть, — ласково улыбаюсь я. — Я же менталист. Тебе необязательно говорить словами. Более того — твои чувства без слов я могу ощущать, пожалуй, даже яснее. Без перевода, так сказать. «Ну, тогда…» — лапки дракончика отчётливо упираются в мой нос, а моё сознание прямо-таки обдаёт волна радости, теплоты и признательности. Растроганно заурчав, я посылаю обратную волну той же тональности. Некоторое время мы стоим вот так, прижавшись друг к другу — если можно назвать так положение, при котором я прижимаю носом фолиант к могучему дубу. Ртуть ласково оглаживает мои чешуйки, но гораздо сильнее мы сейчас нежимся в ментальном поле друг друга. Не знаю уж, менталист ли он сам, и не является ли эта способность не столько его личной, сколько связанной с фолиантом, но передавать ментально чувства и ощущения он умеет ничуть не хуже меня. «Я могу сейчас ещё чем-нибудь тебе помочь?» — наконец, спрашивает дракончик. — «Пока мы отсюда не ушли?» Я начинаю задумываться, но меня тут же пронзает идея. — Полёт ферала совсем не такой, как полёт антро. Ты сможешь помочь мне в этом? «О, конечно! На самом деле, я думаю, тебе будет несложно его освоить, у фералов гораздо лучше центр тяжести посажен. Для полёта, я имею в виду. Но всё, что нужно, я подскажу». — Отлично! Начинаем? «Э, подожди», — приподнимает лапку дракончик. — «Ты собираешься прямо сейчас этим заняться?» — А что? — я замираю с полураскрытыми крыльями. «А то, что мы в небольшой рощице, сейчас утро, и тебя заметят моментально, как только ты поднимешься над деревьями. Ну а ведь ты, вроде как, собирался не привлекать внимания к этим занятиям?» Я недовольно полуфырчу-полувздыхаю, опуская крылья. — Ты прав. Спасибо, а то я что-то сам об этом не подумал, на радостях-то… «Ничего страшного. Предлагаю отойти подальше вечером и там спокойно позаниматься. Или можно даже сейчас, у тебя ведь свободный день?» — Эм, ну… — я неловко хихикаю. — Вообще-то у меня сейчас охота… «Ну вот, отлично! Там тебя никто лишний не увидит!» — …С Лууной, — довершаю я. Ртуть сначала осекается, а затем начинает хихикать уже сам, деликатно прикрываясь лапкой. — И ничего такого! — я нервно повожу плечами. — В смысле, мы договорились, что это просто охота! Ртуть хохочет уже в голос: «Да-да, просто охота. Я верю, что вы договорились, но, ты уж прости, ни на йоту не верю, что тебе не охота разложить её на травке и… — Ртуть! «Ну ладно, ладно!» — сквозь смех выговаривает дракончик, фыркая и прыская на каждом слове. — «Удачи, если что». — Спасибо… — смущённо фыркаю я, испытывая горячее желание спрятать физиономию в крылья. Между прочим, о крыльях. Пускай я не могу пока опробовать те в полёте, но могу хотя бы полюбоваться. Так сказать, оценить визуально, даром что оценщик из меня сейчас разве что эстетический. Я отхожу на середину поляны и расправляю крылья в полный размах, осматривая со всех сторон. Ну что ж, кажется, с ними всё в порядке. Размер обещает вполне нормальный полёт, а сами полётные мышцы ощущаются тоже неплохо. Все движения выполняются без проблем. Одним словом, предполётный осмотр недостатков не выявляет. Даже, наоборот — дарит дополнительную радость, когда я обнаруживаю на каждом крыле дополнительное опорное ребро между боком и основным опорным веером. То самое, служащее отличительным признаком драконов Пиррии. Что ж, пускай за полноценного радужного я не сойду, если меня однажды туда занесёт — но, может, сойду за гибрида. Как там, помнится, выразилась Солнышко в разговоре с матерью? «Ты хочешь сказать, что этот дракомант что-то сделал с моим яйцом?» Ну вот, и мне такая формулировка вполне подойдёт, если что. Минус маскировка, плюс отсутствие необходимости в дневном сне… а ещё вместо «волшебного смертельного плевка» не менее волшебный выдох конусом. Органику не растворяет, зато быстро отучает дышать. Поблизости, во всяком случае. Э. Минуточку… Я хмурюсь, глядя на ещё колышущееся в кустах ядовито-зелёное облако. Если это действительно хлор или хлорсодержащая смесь… Как же я обратно-то превращусь? Это сейчас мне яд не опасен, дышу нормально. А в человеческом обличье? Коротко описываю вслух мои опасения Ртути. «Крыльями в сторону его сгони», — советует дракончик. — «Только не переусердствуй, иначе вопросы могут возникнуть, почему из рощицы такое облако выносит и откуда оно там взялось». А и верно. Поблагодарив за совет, я аккуратно начинаю работать крыльями. Только убедившись, что признаков цветного облака в поле зрения не осталось, я ложусь на траву и превращаюсь назад. Получается это на удивление легко — видимо, дело в том, что возвращение в человеческий облик я тренирую чаще всего, из любого другого. — Фу-у-у… — стону я, тут же зажимая рот и нос ладонью и торопливо вскакивая на ноги. — Я же выгнал прочь этот газ! «Может, это остатки сочатся, которые в земле и листве остались», — предполагает Ртуть. — «Не думаю, что они в такой концентрации сильно ядовиты, но лучше тут не засиживайся!» — Угу… — бурчу я через прижатый к лицу рукав мантии. Поспешно подняв фолиант, спешно удаляюсь с поляны в направлении, противоположном тому, куда вынесло облако. Да, это вам не огонь… По счастью, когда я выбираюсь из рощицы, никого любопытного рядом не наблюдается. Видимо, мои «химические эксперименты» прошли незамеченными. Ну, вот и славно. Дальше уже нестрашно, хлор — газ нестойкий. Точнее, высокореагенный, живо вступит в реакцию со всем, что найдёт, так что можно не опасаться, что зелёное облако будет дальше блуждать по всей территории. Опять же, времени на всё это действительно ушло не так уж много. Когда я возвращаюсь обратно, признаков Лууны ещё и в помине нет, да и записка не тронута. Уточнив у Агниры, получаю ответ — никакого стука в дверь не было, да и вообще никто извне к той не подходил. Ну вот и чудесно! Сбегав на всякий случай по-быстрому в душ (при всех достоинствах хлора одеколон из него явно никудышный) и переодевшись, я сажусь на подоконник и начинаю ждать Лууну. — Напенис ты обфосгенился? — слышу я её чуть раньше, чем вижу. Заспанная Лууна с каплями воды на морде махает ладонью перед носом, будто знатная дама, учуявшая конский навоз. Но говорит она, конечно, совсем не под стать даме. — Думаешь, я так плоха в охоте, что придётся глушить дичь ипритом? — Прости, — я виновато улыбаюсь, слегка вжимая голову в плечи. Если бы у человеческого тела была такая возможность, ещё и уши бы опустил. — Побочный результат одного эксперимента. Я вымылся, но, видимо, недостаточно… Лууна принюхивается ко мне внимательнее и коротко кашляет после этого: — Понятно… Ладно, идём. Вторая моя прогулка за пределы университета наполняется событиями не меньше, чем первая. Уже за периметром символической ограды Буктвора, но ещё не в рощице, мы с Луной натыкаемся на четверых пьяных ещё с ночи студентов. — О, победители… — икает один из них, бурый антро-волк. — А как вы по жизни, победители? — Беги отсюда, усач, — ворчит прямоходящий восточный дракон, угрожающе покачивая шеей. — А ты, леди, оставайся… — Засадим и не по разику! — мерзко смеётся дракон-нашаранин, а четвёртый, его бескрылая вариация, просто с ухмылкой достаёт волшебную палочку. — На ловца и зверь бежит? — довольно скалится на меня Лууна, вальяжно вытаскивая собственную палочку и пистолет. — Только постарайся не насмерть, а то потом объясняться с начальством сложно будет, — деловито киваю я, тоже обнажая оружие. — А что до вас, судари нелюбезные, то вам не следовало так напиваться перед боем… Затуманенное алкоголем сознание — лёгкая добыча для ментальной магии. Оно не способно сконцентрироваться, защищая себя. Для вида я вскидываю волшебную палочку — а сам обрушиваю волну ментального всплеска на эту компашку, стараясь фокусироваться в первую очередь на вестибулярных аппаратах, которые сейчас и без того должны у неё работать глючно. Особое внимание тому, у кого тоже палочка в руках — кто его знает, на что он способен. Лууна начинает действовать слегка перед тем, как моё вмешательство подействовало. Реакция у пьянчуг замедленная, но распознают они, что численное превосходство на этот раз им не поможет, ещё на стадии нашего диалога. Палочка в руках бескрылого начинает совершать покачивания, но тут же рассыпается от меткой пули. Восточный прыгает на меня, но останавливается под моим воздействием и сразу получает в нос рукоятью пистолета. Второму дракону Лууна вонзает палочку в ладонь его когтистой лапы, которой он с рёвом замахнулся на гончую. — Это не смертельно! — она отпихивает его ногой в живот, вынимая дерево из хлестнувшей кровью раны. Больше никто нападать не решается. Да даже рядом стоять! — А ещё раз явитесь — уже вам самим засадим! Ибо оголодавшие мы поутру! — повышаю я голос вслед улепётывающим алконавтам. Улепётывают, кстати, на редкость криво — нет сомнений, что Лууна, если бы захотела, перестреляла всю четвёрку вообще не глядя. Ну да чего ещё ожидать от мозгов, сначала сгущённых алкоголем, а потом заполированных ментальным ударом из серии «пляшите, нейроны»? — Чудесно стреляешь, — улыбаюсь я Лууне, убедившись, что проблема решена. — Раньше я про такую меткость только в романах читал. — Хочешь сказать, сам стреляешь хуже? — не смотря в сторону убежавших, Лууна убирает оружие. Палочку она от крови даже не вытирает. — Ну, так точно перебить выстрелом палочку я бы вряд ли смог, — честно признаюсь я. — Тем более дрожащую. — Не смог бы, — она спокойно признаёт и продолжает путь к лесу. — Кстати, куда мы сегодня? — через некоторое время интересуюсь я, внезапно соображая, что вопрос-то такой имеется. — К тебе или ко мне? Лууна вздыхает на ходу, не сбавляя шага и чуть было не фейспалмя. Её одновременно задолбанный и ехидный взгляд живо заставляет сообразить, в чём дело, и тут уже я исполняю «рукалицо»: — Я имел в виду — где охотиться будем! Мы ведь раньше не встречались в лесу, а значит, территории у нас совершенно разные. — Это верно, — соглашается гончая. — А вопрос хороший, на самом деле… Есть идеи, как лучше его разрешить? — Ну… давай для начала прикинем, как далеко наши охотничьи участки друг от друга? — предлагаю я, доставая карту. — А там уже решим, что проще сделать. Может, вообще куда-нибудь в новое место пойдём, где ни ты, ни я раньше не бывали. Лууна согласно кивает, и мы, остановившись, начинаем выяснять рубежи, исследуя то карту, то дальние виды. В итоге получается, что ближние границы условных угодий разделены примерно часом ходьбы, а от территории самой Академии участки отделены примерно одинаковым расстоянием, хотя у Лууны всё-таки немного подальше. — Как насчёт того, чтобы для начала заглянуть как раз на этот промежуток, разделяющий наши территории? — предлагаю я. — Если окажется, что там уже кто-то имеется, бросим монетку, идти направо дальше или налево. Если нет — посмотрим, кто там у нас водится. — Так-то отсюда ближе к моим. Твои по другую сторону реки, — она махает в сторону Квантона, за который обычно я и хожу. — А монетку в попу себе засунь, наигралась я уже с ней вчера… Я фыркаю в ответ. Звучит, конечно, хамовато, но, судя по интонации, беззлобно. — Что ж, если тебе так удобнее, то я не против. Тогда — пошли? Кивнув, она ведёт меня в сторону глухого старого леса в долине. В нём темно, несмотря на то, что солнце уже встало, зато очень свежо и пахнет приятной смесью сырости и хвои. — Приятно тут у тебя дышится, — одобрительно замечаю я. — Не то что в полдень в поле… А кого ты здесь обычно ловишь? Вместо ответа вслух Лууна стучит палочкой себя по голове, другой прикладывая палец к пасти. Тут же кивнув в ответ, я замираю и сосредотачиваюсь на ментальном поле. Как и нюх со слухом, в лесу оно намного надёжней зрения. Ну-ка, кто тут у нас поблизости? Потенциальная опасность или, наоборот, дичь? Я замечаю впереди, за несколькими рядами деревьев, небольшую прямоходящую фигуру, что нерешительно ходит туда-сюда. Лууна смотрит на меня ещё раз и, поняв, что я не догадываюсь о смысле её пантомимы, шикает: — Он не пахнет. — Призрак? — таким же шёпотом предполагаю я. — Тогда не страшно, у меня огнемёт природный. Любая нежить огня боится. — Что с ним делать? — Лууна показывает в сторону фигуры, напоминавшей заблудившегося ребёнка. — Или ничего, идти дальше? — Ты чувствуешь кого-то ещё? — спрашиваю я, внимательно всматриваясь в фигуру. — Может, это просто безобидный дух, а может, и в ловушку заманивает… — Видишь следы? — она наклоняется к подлеску, показывая мне чуть в сторону, на едва заметно помятый мох. — Ведут от него к трупу. Так что фаллос с ним, наверное… — Погоди! — резко напрягаюсь я. — Какому ещё трупу? А вот это уже фишка посерьёзнее. Или перед нами не просто призрак, а свежий неупокоенный дух, или же запросто где-то рядом может находиться тот, кто его таким сделал. На всякий случай берусь за нож. Конечно, обычная сталь, даже самая лучшая, ничего призраку не сделает, но немало лесных духов, согласно легендам, боятся железа. — Детскому, — Лууна поднимается и ведёт меня в сторону наваленного валежника в отдалении. Теперь запах разложения начинаю чувствовать и я. Исхудавшее и не слишком свежее тело мальчика держит в костлявых пальцах огниво. Я мрачнею. Не то чтобы на обычные трупы было смотреть весело, но на детские — и подавно. — Лууна, мы должны выяснить, что тут творится. Если здесь водится… нечто, что убило этого мальчишку и сделало из него призрак — нам здесь никак нельзя спокойно бродить. А если это просто неупокоенный дух — лучше бы его упокоить. Я слышал, что такие вот духи непохороненных покойников имеют обыкновение привязываться к тем, кто прошёл мимо и не помог. И пакостить всячески. Мне такое тысячу лет не нужно, да и тебе тоже, я полагаю. — Хочешь его похоронить? — Лууна с тяжёлым вздохом распрямляется. — Чур, держу на мушке я. — Похоронить… — я неуверенно хмыкаю. — Идея хороша, но у меня нет лопаты. А ножом копать — это мы тут сутки провозимся. Лууна, а ты случаем не знаешь каких-нибудь методик упокаивания духов? — Мы были как-то больше по их получению, чем по отправке, — она пожимает плечами. — О! — я прищёлкиваю пальцами. — Знаю. Я же могу дышать пламенем! Валежника тут достаточно, просто сожжём тело. А вернёмся — я поищу того нашего… как же его звали-то? Того любителя покурить, который нам с Инанной помог. Ладно, потом вспомню. Короче, поищу его, пусть сюда слетает и отходную панихиду прокамлает, или что там положено. Только, прежде чем тело на костёр возлагать, неплохо бы с духом пообщаться, убедить, что мы не издеваться над его телом собираемся, а совсем наоборот. Для спокойствия. Лууна хладнокровно смотрит на тень, которая встаёт ближе, за соседним рядом деревьев: — А ты умеешь? — Не вот чтобы очень, но я имел опыт общения с шаманами моего мира… Кое-какие простые практики знаю. А тут же вряд ли сложно будет, верно? — развожу я руками. — Мне же не в иные плоскости мира уходить, а просто убедить, что мы зла не желаем. — Давай пробовать, — Лууна села в позу лотоса, что я её гибкими ногами ей проще, чем мне. — Ты тоже? — удивляюсь я. — Просто, на всякий случай… я предполагал, что тебе будет лучше посторожить. Не забывай, мы пока ещё не знаем, он сам так не упокоился или же ему кто-то помог. Неудобно будет, если этот кто-то явится, когда мы оба не сможем отбиваться. Лууна поднимает на меня пистолет в сцепленных ладонях, не вставая. — Давай уже, сторожу. — Что ж, вольному — воля… — вздыхаю я. — Тогда я полагаюсь на тебя, если что. Клинок я убираю обратно в ножны, а вместо него поднимаю с земли подходящую ветку. Очерчиваю её острым концом на земле круг, почти полностью замыкающийся вокруг нас с Лууной. Там же, где замыкание не доведено до конца, вырисовываю второй, маленький, не доведённый уже в двух местах: там, где он вливается в большой, и там, где промежуток направлен на тело. Удобней было бы на сам дух, но он же не стоит на месте… В маленький круг кладу небольшой камень, который подобрал давно на таёжной реке — специально на подобные случаи, чтобы импровизированный алтарь был понадёжнее. Он плоский, размером примерно с ладонь, а в середине — углубление. Размещаю камень на земле так, чтобы он имел с ней прямой контакт. Выливаю в углубление немного воды из фляжки, добавляю щепоть земли на один край, запасённое вместе с камнем перо — на второй, подожжённую и притушенную до тления веточку — на третий. А затем опускаюсь так, чтобы сидеть у выхода из большого круга, точно напротив алтаря в маленьком. Получается как бы стол для переговоров, через который обычный дух, не слишком сильный и не слишком злобный, проникнуть не должен. Я с этой стороны, а тот, кого я позову — с той. Обойти неоткуда. Принимаю позу поудобнее, прикрываю глаза и плавно сосредотачиваюсь на ментальном зрении. Алтарь в нём смотрится намного ярче и многоцветнее, чем в обычном световом диапазоне. Это потому, что я вкладывал в него значение, пока создавал… Особое значение. Он сейчас отчасти отражает мои собственные силы и волю. — Силой огня, что греет живых и ушедших, силой земли, по которой ступают живые и ушедшие, силой воды, что поила живых и ушедших, силой воздуха, которым овеваются живые и ушедшие… — неторопливо, нараспев, полушёпотом начинаю я. Слова здесь больше нужны для правильного настроя, звуки материального мира в духовном слышны неважно. А затем я посылаю лёгкие, зовущие волны, касаясь своей силой алтаря. Так музыкант делает с камертоном, пробуя звук в зале. Волны выплывают наружу, проходят над телом, колышутся в пространстве, зовя близкий дух бывшего владельца. — Приди и позволь поговорить с тобой, — то ли ещё шепчу, то ли уже думаю я. — Мы пришли с миром. Позволь помочь тебе обрести покой. Приди, поведай, что с тобой случилось. Поведай, как я могу тебе помочь. Ответ приходит мысленно, но менее чётко, чем при общении со Ртутью — я больше понимаю, что мне хотят сказать, чем слышу. Что мальчик напуган и потерялся, а кубик в его руках должен указать ему путь домой. Действуя в том же диапазоне и стараясь изъясняться мягко, я вопрошаю: кубик? Но почему тогда сейчас в его руках огниво? На это ребёнок отвечает чистой эмоцией расстройства. Интересно… Что это был за кубик? Возможно, он был чем-то вроде магического компаса, нити Ариадны? Возможно, он был потерян, а огниво стало последней надеждой разжечь костёр и согреться? А быть может, кубик был отнят насильно, а огниво всучено взамен? Как много вопросов… Посылаю ему новый вопрос. А что последнее, что он помнит? Как он бродил по этому лесу, потеряв свою игрушку. Ага. Тогда, кажется, понятно… во всяком случае, выстраивается общая канва. Видимо, второй вариант был достаточно верен — кубик оказался потерян, а вслед за ним потерялся и сам ребёнок. То ли кубик был путеводным, то ли просто мальчик заблудился в поисках любимой игрушки — но, так или иначе, его после этого убили либо голод, либо холод, либо жажда. А вполне возможно, что даже совместно. Если так, то, видимо, именно это не даёт ему спокойно уйти. Он так и не нашёл свой кубик. Что ж, довольно классический вариант появления привидения… Опасным в таком случае его не назовёшь, но было бы слишком жестоко просто развернуться и уйти. Несчастный мальчишка не заслужил такого равнодушия. «Как выглядел твой кубик? Быть может, мне удастся его найти». Кубик был красным, с белыми цифрами на гранях. Образ я получаю визуальный, но будто со всех сторон сразу. Я мысленно киваю в ответ. «Хорошо. Если твой кубик ещё где-то здесь и его никто не унёс, мы его найдём. И ты сможешь уйти с миром». Он будто кивает и исчезает. Его присутствие я ещё чувствую, но тени уже не видно. — Готов? — встаёт Лууна на задние, не выпуская пистолета. — Не совсем… — медленно откликаюсь я, возвращая чувства в привычный мне вариант восприятия мира. — Это был мальчишка. Он потерял в лесу кубик, который был чем-то ему очень дорог. Кубик был красный, с белыми цифрами на гранях, примерно вот такого размера. Мальчик бродил по лесу, ища его. Вернуться домой без кубика он то ли не хотел, то ли боялся. Он потерялся. Огниво стало его последней надеждой. Но одного огнива оказалось мало. Он умер… то ли от голода, то ли от холода, то от жажды, а вероятней всего — от всего одновременно. Перед смертью он так сильно думал о своём кубике, что не смог уйти. Его дух остался бродить здесь. По-видимому, он привязан к месту смерти… обычное дело для привидения. Кубик он сам найти не может. Его единственная надежда на упокоение — это помощь кого-то из живых. То есть, в данном случае… нас. Я со вздохом встаю, поднимая глаза на Лууну. Вот совершенно не уверен, как она отреагирует, но… — Лууна, пойми меня правильно… Я не желаю обрекать его на вечные скитания у его же собственного трупа. Это всего лишь мальчишка, он не заслужил такого. Прошу, помоги мне найти этот кубик, чтобы этот дух смог упокоиться с миром. — Ладно, но… — она чуть разводит руками, — тебе не кажется это странным? Рядом с Аднирваной нет поселений, значит, это ребёнок преподавателя или ученик. Но мало того, чтобы потерять кубик в лесу, тут надо сначала оказаться. Не знаю, как это всё связано, но я к тому, что это больше на ловушку похоже. Я нахмуриваюсь. — Нет поселений? Совсем? Хм… Ну, в принципе, это мог быть и ребёнок кого-то из обслуживающего персонала… Но тогда, действительно, странно, что мы ничего об этом не слышали. О его пропаже должны были бы сообщить, а труп не такой уж давний. Как минимум, должны были бы ходить слухи, что вот пропал такой-то, его искали… Опять же, странно, что в этом случае не смогли найти, со всей-то магией Академии. Но, с другой стороны… Если это ловушка, то какая-то странная. Я внимательно осматриваюсь по сторонам: — Смотри: вряд ли тут регулярно бывает кто-то, помимо тебя. Значит, если это ловушка — она нацелена на тебя. Но ты как раз первоначально предлагала пройти мимо! Какая-то неудачная ловушка, ты не находишь? Такое впечатление, что рассчитывалась она скорее… на меня. Но тогда её должны были подготовить не позднее минувшей ночи, а, судя по тому, насколько успел разложиться труп, он тут лежит никак не меньше недели. У тебя есть какие-нибудь версии, как это всё совместить? — Труп могли и состарить магией, — предполагает гончая. — А призрак проинструктировать. Я серьёзно задумываюсь, подпирая одну руку другой и постукивая пальцами по подбородку. Вопрос получается серьёзный… Да, не верить ей мне нет никакого смысла, всё это действительно возможно. Но… что же, отступить из трусости? А если это действительно просто призрак несчастного мальчишки, а мы что-то не учли? — Что ж, вариант ловушки я тоже не могу исключать, — признаю я. — Но всё равно как-то странно смотрится… Не за эту же ночь второпях её готовили. Тем более что мы же сами не знали, куда пойдём! Или ты думаешь, что ловушками закидали все возможные места, где мы с тобой могли бы оказаться — и всего за одну ночь? Ну очень… очень малореально. Я вздыхаю и потираю лоб. Не думал, что придётся так скоро… едва освоив новый облик… ну да ладно. Полагаю, сейчас это оправдано. — Ладно, — наконец решаюсь я. — Есть у меня один сюрприз. Минутку… Отхожу в сторону и, сосредоточившись, перетекаю в драконье обличье. — Вот так, — подытоживаю, слегка подвигав конечностями и осмотрев себя. — Готов поспорить, любая ловушка, которая была рассчитана на существ гуманоидного размера, об меня теперь скорее сама сломается. Как я тебе смотрюсь, кстати? Прирасправляю крылья — скорее вверх, чем в стороны. Конечно, тут не джунгли, но всё же более-менее свободно я тут смогу двигаться между деревьями, только прижав крылья к телу. Надеюсь, взлетать сейчас не потребуется… Лууна удивлённо поднимает уши и брови, но, честно говоря, меньше, чем я от неё ожидал. А, может, я опять переоценил её эмоциональность. — Нашёл облик щура, чтобы противопоставлять им что-то? — Не щура, — качаю я головой. — Обычного ферала. Но, полагаю, сейчас этого будет вполне достаточно… Оглядываюсь по сторонам. — Ну что, пойдём осмотрим территорию? Можно совместить с охотой, кстати. Только будь осторожна, держись на всякий случай сбоку. У меня сейчас боевой выдох не огнём, а ядовитым газом. Плюс — я тебе лес не подожгу, минус — облако рассеивается далеко не сразу, а расплывается спокойно. Так что лучше тебе даже рядом с ним не стоять… — А в чём разница между драконом и щуром? — идя чуть за мной, Лууна спрашивает то, что я и сам слабо понимаю. — Ну… если честно, я не уверен, что имею полное представление об этом, — признаюсь я, не забывая прислушиваться и поглядывать то обычным зрением под ноги (на предмет кубика), то ментальным — по сторонам (на предмет врагов или добычи). — Но, если я всё верно понял, то разница примерно такая же, как между рыцарем и королём… ну или, если тебе так проще, между демоном и архидемоном, причём уровня списка Гоэтии. — Ясно, самые обожравшиеся, — Лууна, принюхавшись, показывает мне направление, которое в конце концов и приводит нас к затерявшемуся во мхе кубику. Никакой враждебной магии на нём я не чувствую. — На какое расстояние мы сейчас отошли от той поляны? — я оборачиваюсь назад, щурясь через деревья. — Сотня метров будет, или больше? — Сто двадцать. Ядов на кубике нет, — Лууна дёргает веком. — Что ж, для такого призрака это вполне за пределами его обычного радиуса брожения… то есть, брождения, — оговариваюсь я. — Кажется, пока вроде всё нормально. Не чуешь рядом кого-то подозрительного? Сам я сосредотачиваюсь на том, чтобы ещё раз оглядеться в ментальном поле во все стороны. — Не вижу, — подтверждает мои наблюдения гончая. — Ну что ж, хорошо, — киваю я. — Тогда бери, и пойдём. Я пока превращаться обратно не буду, на всякий случай. Сначала убедимся, что на поляне тоже всё спокойно. Призрак узнаёт меня и в новом облике, выходя к своему телу. Ну или просто почуял приближение фиксирующего его в этом мире предмета… тоже вполне возможно. Превратившись после ещё одного осмотра обратно, я беру из рук Лууны кубик и, аккуратно подойдя к телу, опускаю игрушку в пальцы мертвеца. — Вот твой кубик, — обращаюсь я к призраку уже вслух, без нового ритуала. Теперь он уже вряд ли потребуется — всё и так очевидно. — Теперь ты свободен. Призрак благодарен мне, и в память о себе просит взять его огниво с собой. Лууна продолжает настороженно смотреть за нами из напряжённой позы. — Желаешь ли ты, чтобы мы сожгли твоё бывшее тело? — спрашиваю я, для верности поддерживая слова активным, но плавным жестикулированием. — Или зарыли в землю? Или, быть может, предпочитаешь ещё какой-нибудь вариант похорон? На этот счёт уже испарявшийся призрак предпочтения не имел. — Ну, как? — спрашивает Лууна, начиная расслабляться. — Всё прошло благополучно, как я понимаю, — поворачиваюсь я к ней. — Кажется, он смог упокоиться. Просил в благодарность оставить нам его огниво. Ну, а что до тела… Кажется, особого дела ему до него уже нет. Предлагаю в таком случае просто натаскать веток и сжечь его. Это не так долго, зато потом можно будет не думать о том, что незанятый труп здесь нежитью шастать будет. — Если решил не звать ангела, то давай, — Лууна с готовностью мне помогает и спрашивает вполне искренне сочувствуя: — Как думаешь, он бы хотел попасть в ад? Если да, могу помочь ему. — Лууна… — вздыхаю я, покачивая головой. — Я понимаю, конечно, что это твоя родина, но, видишь ли, очень мало кто извне желает там оказаться. А что до Измаила… вспомнил-таки, как его кличут… Так сейчас он нам не нужен, сами всё сделали. — Вообще, он таким может и не заниматься. Не всякий ангел провожает умерших, я полагаю, это был бы стереотип, — Лууна даже радуется, что ей не придётся подряжаться на внезапный акт альтруизма. — Угу, зато вряд ли имел бы право отказаться, — я прикидываю, насколько большая потребуется куча веток. — Интересно, что нам ещё в его гроссбухе карандашиком повычёркивали… Не то чтобы я ради награды всё это делал, конечно, но интересно, каков там… «обменный курс добрых дел». — Он на такой вопрос вряд ли ответит, скажет «читайте заповеди и блудите писание», — Лууна подбирает наименее сырой валежник, но и труп оттаскивает подальше от воспламеняемых подстилки и веток, не брезгуя. — Вот у кого можно это узнать, так это у профессоров теологии. Но, честно, насрать. В каждой религии будут одни и те же вещи считаться или грешными, или благодетельными. А если религию сменить, прошлые просчёты обнуляются. И на то, окажешься ли ты в аду, это не влияет, у нас полно святых помазанников. Даже Инанну ангелы кто-то считает Соборной Душой, а кто-то архидемоницей. — Не уверен, что в каждой, — сомневаюсь я. — Даже у монотеизмов полно разногласий относительно того, что считать пороком, а что благодетелью. Да что там — даже внутри одной и той же религии. — Я про это и говорю, — Лууна берёт из костлявой руки огниво и, подготовив костёр, занимает маленьким пламенем растопку. — По моим наблюдениям, в аду ты окажешься, если к моменту смерти твоя жизнь и окружение уже такие же, как у демонов. — Это называется «перехода даже не заметил»? — хмыкаю я. — Кстати, если тебе сложно с этой штукой возиться, давай я просто дохну. — Уже занялось, — она отходит от костра, убирая огниво в карман шорт. — Где ты такому научилась? — восхищённо качаю я головой. — Вот уж не думал, что сейчас кто-то ещё умеет толком работать с кресалом и трутом. — Те же движения, что при мастурбации, — гончая отвернулась от костра, не заботясь о том, как он разгорается и догорает. — Ещё будешь охотиться или хватило? Я слегка усмехаюсь: — Нам обоим нужно сегодня что-то принести, а этот призрак нас изрядно отвлёк от процесса. Но время ещё есть. Пошли! Не возвращаться же с пустыми руками… — С пустыми уже не вернёмся. Снять тебя? — Лууна угрожающе скалится и фотографирует себя на фоне погребального костра, вытянув телефон в обоих лапах. — Меня не нужно, а тебя, если желаешь, давай, — предлагаю я. — Ракурс поудобней подберу. С огромными колебаниями Лууна отдаёт мне смартфон. Руны-иероглифы почти привычного интерфейса похожи на праговор, но не читаемы, однако сообразить, что за снимок отвечает самая большая кнопка, я соображаю. Лууна старается хмуриться поэпичнее. Покачавшись туда-сюда, я решаю выбрать точку пониже, чтобы большую часть горизонта кадра заслоняли языки пламени, а сама гончая возвышалась над ними. — Так, в камеру смотри… — я опускаюсь на одно колено. — Руки в бока упри… так… теперь воздень над головой и сцепи в замок… отлично… теперь сложи под грудью, смотри властно… славно, и ещё взгляни в сторону, как будто видишь там что-то любопытное, а огонь тебя совсем не интересует. Руку поднеси к виску так, словно гриву отбрасываешь… Повыше… нет, чуть-чуть пониже… да, отлично, вот так и держи! Секундочку… О! Ну вот, смотри, какая ты красавица. Я встаю и протягиваю гончей её смартфон обратно, только сейчас соображая, что, возможно, завершение фразы было… несколько избыточно искренним. — Ага, — она слегка улыбается, напряжённо, но естественно, перебарывая зажатость, и забирает у меня устройство. — Благодарна. Идём к более привычной добыче. — Пошли, — киваю я с улыбкой. — Надеюсь, дальше всё будет спокойно.