Филипп Лунин и драконье училище

Перед тем, как отправиться на встречу с Жарегневом и Лууной, я решаю заскочить в библиотеку, как Радина и советовала. Надеюсь, это не займёт слишком много времени… впрочем, даже если займёт! Не имею ни малейшего желания встречаться с демоном, не обвесившись против него всем, чем только разумно. Конечно, если верить словам Лууны — а отчего бы нет? — этот свечечный олень среди демонов паршивая овца, но всё равно нельзя такого недооценивать. Это, чай, не какой-нибудь там мелкий бес, которого можно пинком прогнать… Так что — вперёд! Астора то ли уже ушёл, то ли не его смена, но за его стойкой сидит грязно-зелёная пони. М-да… В каком-то смысле это приятная новость… а в каком-то и нет. Со знакомцем, тем паче уже более-менее добрым знакомцем, договориться было бы проще. Ладно, опробую и с этой тоже. В конце концов, желательно разобраться с этим вопросом поскорее. — Добрый вечер, — вежливо улыбаюсь я, подходя к ней. — Мне нужна помощь с книгой, можно у тебя проконсультироваться? — Ещёб! — Она улыбается и привстаёт, опираясь копытами о конторку. — Мне требуется книга, называемая «Большой ключ Соломона», — сообщаю я, с деловитым видом глянув на листок, полученный от Радины. — Или, возможно, «Clavius Solomonium». — Затираешь чёто, — лезет пони в мелкие ящички картотеки. — Нет такой книги, хоть тресни. Что? Нет, тут что-то не так… Или же… Секунду. Радина, помнится, говорила, что мне вообще могут не пожелать давать эту книгу. Быть может, мне сейчас просто врут? Я пристально всматриваюсь в неё, ища в поведении или ауре следы неискренности. Странно, но я их не нахожу. Пони сама озадачена. — Ну во, я о чём долдоню, — вытаскивает она карточку. — Самое навроде того, что ты вякнул, это «Малый ключ Соломона», он же «Ключик Соломона», в оригинале «Clavicula Solomoni». Большой ключ все, конечно, ищут, но это, как у нас говорят, теория разбитого горшка. — Теория разбитого горшка? Что это значит? — склоняю я голову набок, как бы невзначай опуская руку в сумку и нащупывая там фолиант Ртути. — Что в такую только разбитые горшки могут верить, наверна, — она разводит копытами. — Может, над тобой постебались? Или для чего ты книгу искал? Я слегка медлю с ответом, как бы сомневаясь, а сам тем временем сжимаю пальцами знакомую уже до мелочей обложку. «Радина!» — зову я. — «Книги, которую ты назвала, вроде как нет. Они сообщают — имеется только «малый ключ», а не «большой». А тот спрашивают многие, но библиотекарша говорит — не существует. Кажется, не врёт. Что мне делать? Брать эту?» «Значит, подумаем, как забраться в подвал самостоятельно. Она не врёт, просто, значит, книги действительно нет — для студентов…» — Недавно я замечал на территории нашей академии кое-что, подозрительно походящее на акты демонологии, — параллельно нахожусь я с ответом для пони. Да, нелегко вести два разговора разом, да ещё один из которых — мысленный… — Мне сообщили, что лучшие способы защититься от демонического влияния прописаны в «Большом ключе Соломона». «Радина, ты… уверена? Особые книжные полки даже в обычном мире защищены неслабо. Здесь же… даже представить боюсь. Это же академия самой Инанны! Там должна быть такая защита, что меня в порошок разотрёт!» «А ты идёшь конфликтовать с самим демоном Имяреком Как-его-там!» — парирует Радина, будто мы спорим. — «Думаешь, способы защиты и тем более приказов сущностям его уровня ада лежат в читальном зале?» «Думаю, если я живым оттуда выберусь, то этому ставропигидию, или, действительно, как его там, морду уже просто голыми руками набью…» — тоскливо-саркастично шучу я. — Ну, хех, если б «Большой ключ» существовал не только в легендах и страшилках. Но погодь! — пони значительно помахивает мне копытом, отбегает к шкафу в глубине архивов первого этажа и быстро возвращается ко мне, сияя довольным взглядом и начищенными до белизны челюстями с выбитыми зубами. В этих самых челюстях зажат томик Гоголя, причём в переводе на праговор. — Гоголь? — удивлённо смотрю тем временем на книгу. — Но причём тут он? Пони кладёт книгу на конторку: — Известный земной маг слова и охотник на нечисть! Он и про борьбу с демонами писал, и про защитную методику мелового круга, и про подчинение демонов своей воле без последствий для души и рассудка. «И про надёжные легальные источники мёртвых душ», — то ли хмыкает, то ли хихикает Радина. Опасаюсь, милочка, что ты опоздала — у меня имеются распечатки гораздо более современного и основательного исследователя этой темы, чем Гоголь… Но отчего бы нет? В конце концов, будет выглядеть странно, если я после заявленного уйду, ничего не взяв. — Пожалуй, это может пригодиться, — улыбаюсь я. — Возьму. «Радина, но ты же не собираешься сказать, что мне следует сунуться в подвалы прямо сейчас? Я не знаю там вообще ничего! Это всё равно что ночью по минному полю с завязанными глазами бегать!» «Мы со Ртутью тебя проведём», — Радина продолжает говорить, пока я убираю кожаную книгу с позолоченными рунами на обложке к моему гримуару-фамилиару. — «Иди налево, потом ко входу до упора, уткнёшься в лестницу. Спускайся вниз». — «Ключик» тоже могу нагрузить, но он по мне хужей, — пони записывает в картотеку, кому выдала какую книгу. — В нём надо с амулетами возиться, выплавлять их самому из драгоценных металлов в определённый час и день недели, фигня! — Это точно, слишком напряжно, — соглашаюсь я. — Опять же, драгоценными металлами я пока не богат. Спасибо за помощь! «Ладно, Радина, как скажешь… Опробуем», — решаюсь затем, разворачиваясь на указанный ей курс. Я спускаюсь по полутёмной лестнице, останавливаюсь перед запертой дверью с табличкой на ней. «То, что нужно. А теперь приложи фолиант так, чтобы Ртуть касался замка», — деловито командует Радина. — «Так, а ты стой спокойно, сейчас я тобой управлять буду». «Х-хорошо…» — запинается Ртуть, его голос явно подрагивает. «Ему ведь это не причинит вреда?» — тревожно спрашиваю я, накрывая на всякий случай маленького друга рукой. «Ни малейшего!» — судя по голосу, Радина сейчас закатывает глаза. — «Но сам он не сможет разобраться с замком. Зато смогу я, его руками… точнее, лапами. Давай уже!» «Ртуть, скажи мне, если тебе будет больно», — решительно предупреждаю я, прежде чем выполнить указание. «Хорошо», — повторяет он, но уже более уверенно. Что именно он там делает, я не вижу — слышу только негромкие щелчки. Но скоро к этому добавляется звук отползания замочного язычка. «Готово», — хором звучат в моей голове сразу оба мысленных голоса. Я открываю дверь, и темнота расступается, убегая от тёплого света кристаллов подземного хранилища. Оно оказывается неожиданно с шиком и уютом обустроено — больше похоже на заставленный книжными шкафами клуб, чем на комнату библиотеки или читальный зал. Стеллажи с позолоченными указателями, роскошные кресла и диваны, широкие столы, пуфик для ног у горящего камина, декоративная модель местной солнечной системы и даже картины маслом, изображающие потрясающей красоты пейзажи и героические битвы магов. — Шикарный вид, конечно… — шёпотом констатирую я, оглядываясь по сторонам. — Но меня это напрягает… Выглядит уж слишком обжито. Как бы нас тут не засекли. Где мне искать? «На руну К или С, не уверена, как её транспонировали в праговор, если вообще переводили», предполагает Радина. — Ясно-понятно, ищу… — киваю я, осторожно идя к книжным шкафам. Продвигаюсь с опаской, на всякий случай всё время просматривая и то, куда ноги помещаю, и всё, что рядом — и обычным зрением, и чувствительным к магии. Да и уши бдят. Наверно, если бы не алфавитные пометки, я бы вообще при этом не смог искать какую-то определённую книгу, а так — нужные полки я всё же обнаруживаю и начинаю бегло просматривать корешки, ни к чему не прикасаясь. Первое, что привлекает мой взгляд на полке К, оказывается толстая тетрадь, в которую Джойен Тотски перенесла текст обнаруженного мной на болотах дневника. На её торце в белой заполняемой графе значится: «Копия записей злоумышленника, найденных в топях у Жимора, с графологическими комментариями п. Тотски и предположением о личности автора». Прочитать бы… но имею ли я сейчас на это время? Лучше не рисковать лишний раз, я и так рискую, уже банально присутствуя здесь. Отказавшись со вздохом от идеи дать волю любопытству, я ищу дальше. Пришлось мне пройти мимо и других без сомнения интересных и соблазнительных изданий: «Книга заблудшего духа», «Книга о том, как стать личом и заточить душу в сосуд, тем самым избегнув смерти», «Книга теней», «Краткий сборник или компендиум способов и практик, которыми адепт сможет развлечь себя привесьма пикантным образом»… Наконец, Радина останавливает меня у «Ключей и ключиков Соломона, Clefs majeurs et clavicules de Salomon»: «Она». Я снова оглядываюсь по сторонам, досадуя на то, что не могу сейчас взять эту книгу опосредованно, чьими-то руками… скажем, поднять зомби, чтобы он достал её за меня… а, всё равно же труп потребовался бы. — Радина, — шепчу я, напряжённо осматривая книгу, — раз ты знаешь, как сюда пройти, где искать… Наверно, о том, как тут защищают от выноса, тоже знаешь? Ну, не верю я, что можно вот так просто войти и выйти из особо тайного склада волшебных книг! «Мы найдём печать, пригодную для управления твоим недругом-демоном, и Ртуть скопирует её в нашу книгу. Впрочем, он может скопировать всю книгу, если дашь ему время». — Ясно… — выдыхаю я, ощущая облегчение и благодарно касаясь пальцами живого барельефа, который ласково потирается о них в ответ. — А время… время это здорово, конечно, но, даже если забыть о том, что меня ждут — я всё же опасаюсь, как бы сюда кто не нагрянул. Прятаться я здесь не могу… а чар невидимости не знаю. Я раскрываю книгу и начинаю листать. Радина поясняет: «Итак, Таната вызывала «дьявола», как она считала. Нам нужна печать управления пятнадцатым арканом, «Дьяволом». Да, вот этот уроборос в кружочке. Копируй его в точности до чёрточки, Ртуть». — Минутку… — я внимательно смотрю на соседнюю страницу. — Здесь сказано, что ключами может пользоваться только тот, у кого «большая ясность духа и великая сердечная чистота», иначе будет фигово. А у меня… даже насчёт ясности сильно сомневаюсь, а про чистоту даже говорить смешно. «Хорошо, ответь себе прямо и честно: для доброго или злого дела ты будешь им пользоваться? То, что ты победишь танатиного чёрта, поможет или повредит окружающим, тем, кем ты дорожишь? С тебя требуют только чистоту сердца, даже без чистоты совести и чистоты от греха». Не знаю, как у Радины с небесной бюрократией, но с демонической у неё всё в порядке. Придирается к буквам закона она не хуже Фауста. «Но то, что ты боишься и размышляешь — это хорошо, такими силами действительно не шутят». — Благодарю. Не очень уверен, может ли существовать одна из упомянутых чистот без остальных, ну… да ладно, — сдаюсь я. — Ртуть, тебя снова нужно приложить к нужному месту? «Нет, на этот раз не меня. В моём фолианте имеются пустые страницы. Просто разверни на такой паре и приложи к этому развороту». Кивнув, я выполняю указание и невольно фыркаю, глядя на то, что получилось. Книги ложатся друг на друга так, что вспоминается Камасутра. «Отлично, а теперь подожди немного», — не подозревая о том, что мне явилось в голову, сообщает Ртуть. Он, как я понимаю, может воспринимать не все мои мысли, а только те, что предназначены для разговора… Пока Ртуть занят, я снова рефлекторно осматриваю библиотеку, и только сейчас замечаю, что модель солнечной системы как будто бы дышит. Вовремя замечаю, в хорошем и плохом смысле. Потому что эта конструкция рычаще заскрежетала и начала раскрывать свои ободы в острые щупальца вокруг центрального клюва, плотоядно раскрывшегося на месте солнца. Похоже на грика, кстати… аберрация. На какие-то мгновения я даже завораживаюсь, глядя на то, как ранее искусно наведённые чары стекают с того, что казалось металлом, обнажая истинную сущность твари. Но тут же, встряхнувшись, спешно перетекаю в антродраконью форму. Теперь мы стоим напротив друг друга — оба изготовившись к бою. Грик! Что я о нём знаю? Естественно, детально выучить описание всех местных животных, которые на Земле не водятся, времени у меня не было. Но зато всё же коротко выписать, кто чего боится, а кто — нет, я удосужился… Итак. Тварь довольно тупая. Это плюс. Зато живуча, немагические удары обычным оружием работают по ней ослаблено. Это минус. Да, у меня моё пламя… но дышать огнём здесь, в библиотеке?! Нереально. Точнее, не то чтобы я не пошёл бы на такое для защиты жизни, но я не я буду, если на огонь немедленно не сработает тревога… Яд. Мой верный яд в тяжёлом шипе на хвосте, вполне способном пробить с размаху шкуру этой твари… А ещё — мой ментальный всплеск! Отлично, ни то, ни другое грик вроде отразить не должен… Опробуем. Ментальная энергия, скрутившись в атакующий вихрь, с беззвучным для физического спектра воем плещет в движущегося навстречу грика. Он останавливается и качается, будто оглушённый, размахивая щупальцами в случайные стороны. «Скопировал!» — быстро говорит Ртуть. Быстро сцапав обе книги и засунув Соломона на полку, а Ртутя прижав к груди, я скачками огибаю оглушённую тварь, стремясь как можно скорее добраться до выхода. Невольно вспоминается то злобное платье… или это была вешалка? В общем, то, от чего мы с Кальцией удирали однажды на чердаке. Тоже, что примечательно, сунув любопытные носы за чью-то защиту. Но тогда дальше двери нас не преследовали — может, и тут сойдёт? Поспешно захлопнув за собой дверь — возможно мягче, конечно, чтобы не встревожить никого громким звуком, — я снова прилагаю к замку фолиант Ртутя. Тот, поняв всё без слов, снова начинает тайнодействие — то ли вновь вместе с Радиной, то ли уже сам по себе. Щелчки замка начинаются… и заканчиваются. «Всё», — устало, но довольно подводит итог дракончик. — «Мы молодцы». — Ты главный, — с улыбкой отвечаю я. — Без тебя я бы не смог ни внутрь проникнуть, ни откопировать рисунок. «Но зато ты защитил меня от этого тентаклевого монстра». «Довольно», — вмешивается Радина. Её голос звучит немного устало, но тоже вполне удовлетворённо. — «Потом распушаться друг перед другом начнёте, кто кому больше помог. А сейчас поторапливайтесь отсюда. Филипп верно понял, что лучше здесь не медлить». Кивнув, я превращаюсь обратно и, убрав фолиант Ртути в сумку и на всякий случай окинув себя взглядом на предмет чего-то подозрительного, выбираюсь наружу. Как ни удивительно, но весь дальнейший процесс проходит без сучка и задоринки, и я спокойно покидаю библиотеку. Предельно странно, если так вдуматься! Неужели вот этот грик — это вся защита особо ценного книгохранилища? Тварь, конечно, опасная… вблизи. Но против магии у неё никакой защиты, а здесь практически не найти даже студента, магией никакой не владеющего! Интересно, а может, не такое уж это место и ценное? По идее, реально драгоценные магические книги должны находиться под охраной кого-то вроде лича или дракона. А тут — всего лишь клювастый червяк-переросток, у которого даже дальней атаки нет… Любопытно. Ну да ладно, так или иначе — слава Сёстрам, что выбрались благополучно. Теперь — на встречу. Лууна там заждалась уже, поди… К моменту, как мы с ней и Жарегневом являемся на площадь с каретами, Аднирвана вновь успевает преобразиться. За время пары разобрали стенды выставки, а на заднем дворе Книгоцентрали возвели виселицу, где уже выклёвывали глаза трупам местные вранообразные. Их пища — как раз трое несостоявшихся насильников, о чём свидетельствуют таблички. Четвёртого, восточного дракона, не наблюдается. — Как думаешь, четвёртый сумел отвертеться, щедро дал на лапу или его признали невиновным? — с налётом философии спрашиваю я Лууну, любуясь на незадачливых говнюков. Конечно, глупости всё это, что лучший запах на свете — это запах трупа павшего врага. Все трупы смердят одинаково, говорю как биолог и охотник. Но всё-таки очень утешает, что эти твари уже никогда не доставят неприятностей. — Сбежал, — Лууна подпрыгивает, забираясь в повозку. — Свежего его запаха в Аднирване нет. Интересно, считается ли в Нашаре побег осуждённого отягчающим фактором? Конечно, было бы спокойней никогда больше его не встретить, но, если уж всё же доведётся — будет приятно знать, что я могу этого беглеца со спокойной душой отправить к его богам. А вдобавок, кто знает, может, даже награду получить за это. Лишние деньги лишними не бывают… если ты не тонешь, конечно. — Зло и Добро это не Свет и Тьма, как видишь, — Жарегнев садится напротив. — Большая часть Добра и Зла вообще не считают себя Светом или Тьмой. Может, ты всё же передумаешь и согласишься, что служишь только Добру и бежишь от Зла, Филипп? — Как верно однажды заметил наш общий знакомый, я уже имею за собой след, на котором оборвались чужие жизни, — с лёгким хмыканьем отвечаю я, усаживаясь поудобнее. — Не могу, правда, сказать, что они не заслужили такой судьбы, но тебя точно не смущает такая запись в моём послужном списке? — Предположи, скольких убил я, — Жарегнев положил руку на спинку, давая повозке сигнал отправляться. — Одного, — тыкает пальцем в небо Лууна. — Вряд ли, слишком спокойно обращается с клинком, — качаю я головой, обращаясь к ней, прежде чем снова повернуться к Жарегневу. — От десяти до двадцати, если только ты не воевал. Тогда больше. — Можно сказать, что вы оба правы. Я поверг пять-десять полуразумных агрессивных дикарей и одного враждебного мага, превратившегося в потусторонний вихрь. Всё в рамках одной миссии. Которую я так и не исполнил правильно, ведь возвращаемая мной реликвия осталась у вора, — последнее Жарегнев добавляет, явно чтобы не выглядеть совсем хвастуном. Но Лууну такой список всё равно не впечатляет: — Моя чёртова бабушка дерётся лучше. — Не удивлён, — с улыбкой замечаю я. — Полагаю, в твоём родном мире тот, кто не умеет драться, просто не живёт дольше суток. — Я не горжусь счётчиком трупов, — Жарегнев смотрит по ходу движения, наверное, представляя будущий подвиг в логове сатанистки. — Я горжусь, что все мои трупы того заслужили. Вот поэтому меня твой послужной список, Филипп, не смущает. Я слегка хмыкаю, бросая взгляд на вечереющий пейзаж. — Знаешь, я, пожалуй, ещё ни разу в жизни не встречал существа, к которому у меня было бы настолько двойственное отношение, как к тебе. Ты словно живая загадка, и я никак тебя не пойму. — Мне скрывать нечего. Спрашивай, пока едем. Мы оставляем позади наше с Кальцией и Киной приметное дерево. — Если ты видел, как мы с Кальцией переговаривались вчера, почему ты не пресёк это? — склоняю я голову набок. — Ведь Измаил прямо приказал тебе не давать никому разговаривать друг с другом. Ты видел наши ауры, ты сам сказал. Так почему ты не помешал нам? — Что бы вы друг другу передали? С тем же результатом вы могли корчить рожи. Он запретил переговариваться, чтобы устроить перекрёстный допрос и никто бы не сговорился о показаниях. Странно, что ты не спросил, почему я соврал про мумию. Что не знаю, откуда она и ещё с моей аурой, — поясняет ант. — Потому что проще выглядеть праведником, чем быть им, — из пасти Лууны это почему-то звучит как оскорбление. — Ну… — я повожу плечами, отчего-то чувствуя себя неловко. — Цинично выражаясь… мне, в общем-то, просто было пофигу на эту мумию. Просто старый высохший труп, прижизненного владельца которого я знать не знаю. Так что мне тем паче без разницы, что ты там насчёт неё соврал. Мне её закапывать не нужно, и ладно. Жарегнев кивает нам обоим, и диалог не возобновляется весь оставшийся короткий путь до дома Кальции. Сходя с транспорта на нужной улице, я замечаю отсутствие горшка на подоконнике. Это заставляет меня насторожиться. Возможно, она могла забыть. А возможно, нас уже ждут. — Так, — я поднимаю руку, настороженно оглядываясь. — Чтобы вы понимали… подозреваю, что нас могут ждать. Причём не Кальция. Не знаю, кто или что, но, кажется, что-то неладно. Жарегнев, у тебя есть какое-нибудь оружие? — Во внезапных ситуациях больше поможет манипулятор материи, — он достаёт подкову со спусковым крючком, которой уменьшал дверь. Лууна, не заботясь о последствиях с законом, готовит пистолет. — Минутку, — я наведываюсь в ближайшую густую тень, превращаюсь там, а после делаю небольшой крюк и возвращаюсь уже с другой стороны. Знаю, что маскировка весьма сомнительная, но всё же… так мне спокойнее. А ещё спокойнее, зная, что сейчас на случай тесного контакта у меня, помимо ножа, ещё клыки, когти и ядовитый шип на сильном хвосте. Так, что у меня имеется на случай дальнего? Ментальный всплеск… при фокусированности он может вытянуться метров на двадцать, не меньше. Правда, только по одной цели, но всё же — учитывая размеры дома Кальции, этого должно быть довольно даже на самый длинный коридор. Огненный выдох — он вчетверо короче, зато идёт конусом. А ещё, в принципе, нож можно и метнуть. Эх, как всё-таки нужно побеседовать с Радиной насчёт расширения моего магического арсенала! Непременно этим займусь, если эта ночь закончится благополучно. Опускаю руку в сумку и касаюсь пальцами Ртути. Чувствую, как он молча ласково потирается о те, и от этого на душе теплеет. — Лууна, держись сзади-сбоку, чтобы ты могла спокойно стрелять, если что. Жарегнев, ты в ближнем бою смыслишь больше меня. Держись левее меня и чуть впереди. Я прикрою вторым номером, а Лууна нашпигует свинцом, если нас мало окажется. Вопросы имеются? — Пистолет Лууны стреляет прицельно метров на пять, из нас троих ближнебойник она, — Жарегнев заинтересовывается моим превращением, но понимает, что сейчас не до него. Подкову манипулятора он мгновенно заменяет на снайперку. — Тоже мне, рыцарь, — Лууна фыркает и с готовностью сама идёт к двери первая. На этом моменте выясняется, что дверь заперта. — Ясно, — Жарегневу всё же приходится выйти вперёд с «подковой», чтобы снять уменьшившуюся дверь с петель. Я сосредоточенно осматриваю пространство вокруг себя. Первым делом, конечно, то, что впереди, но уделяю внимание и всему остальному. Мало ли что — вдруг кто засел в кустах, чтобы ударить сзади? Ауры всего две — Кальция в подвале… и Селена в комнате Кальции. Твою ж налево, а она-то что тут забыла? Так. Секундочку. Кажется, именно она особенно усердно пыталась убедить всех, что Жарегнев — автор всей подставы? А ещё, помнится, Таната сообщала, что именно Селена готова сыграть роль живого инкубатора… Так-так. — Жарегнев, — негромко окликаю я, — что ты можешь сказать о Селене? Он смотрит туда же, куда и я: — Идейная наследница. С такой же сломанной психикой из-за детской травмы. — Это ты точно знаешь, или просто предполагаешь? — Она при тебе рассказывала, как её священник насиловал в несовершеннолетие, — он тихо поясняет. — Я помню, — киваю в ответ. — Но не все же жертвы изнасилования ломаются от этого. Цинично звучит, знаю, но всё же. У тебя имеются ещё какие-нибудь основания полагать, что она решила занять место Танаты? — На что ещё это похоже? — шикает Лууна. — Откуда я знаю? — шиплю я, разводя руками. — Просто неохота сначала грохнуть её, а потом выяснить, что она просто пришла посочувствовать дочери своей обожаемой кумирки! Болтаться на виселице мне, знаешь ли, никак не охота. Вам обоим тоже, полагаю. — А ты не стреляй первым, — Жарегнев идёт по коридору в сторону кухни, к подвалу. — Погоди! — останавливаю я его. — Ты уверен? Может, сначала тогда с ней разберёмся? Зачем она бы сюда ни пожаловала… неохота её за спиной оставлять. — От Кальции мы скорее узнаем, что к чему, — считает Жарегнев. Но выяснить, кто правее, не получается. Селена, наконец расслышав нашу болтовню, открывает дверь в коридор второго этажа. Лууна прижимается к стене, нацеливаясь на лестницу. Жарегнев, наоборот, выходит на середину коридора и направляет манипулятор вверх. Так, а она ведь меня не знает! Не должна знать, в смысле, эту мою форму… Отлично, может, полезным окажется. Но, на всякий случай — я всё же старательно концентрирую силы для ментального всплеска. Чем он удобен — им точно не убьёшь… пока, во всяком случае, никого ещё не получалось. А заодно напрягаю ноги, готовясь броситься в сторону, если она вдруг швырнёт вниз… что-то. Жарегнев пробует подгадать момент, когда Селена пройдёт над ним, и начинает воздействовать манипулятором на потолок. Тот начинает ходить ходуном, и один его фрагмент отваливается прямоугольной уменьшающейся плитой. Это происходит быстро, но Селена всё равно успевает среагировать и отскочить — план-капкан с падением волчицы прямо в лапы Жарегнева не удаётся. Думаю, после такого милого приветствия вряд ли имеет смысл притворяться, что мы просто заглянули на огонёк, верно? «Если это не он, вытащу нож и извинюсь». Я разряжаю в альбиноску ментальный всплеск. Силу вкладываю от души, но не пытаюсь воздействовать на какую-то определённую сторону сознания. Пускай просто рухнет оглушённая. Но всплеск обтекает её ауру, как когда волна обходит волнорез — не теряя бурности, но не повреждая никак. — Явился, светун! — кричит Селена. Эге — кажется, она действительно из всех нас узнаёт лишь Жарегнева! Лууна прыгает — и сразу на второй этаж, через новообразовавшийся люк — на Селену. Она отбивается магической вспышкой, Лууна рявкает от боли: — Напенис я тебе уступала баллы! — и размашисто ударяет дулом как дубинкой. Селена снова отскакивает. Ах ты ж сука… в плохом смысле слова! На мою Лууну нападать?! Я с трудом подавляю гнев, напоминая себе, что спешить слишком нельзя — выведенным из строя я ей не помогу. То, как мой всплеск растёкся по ауре противницы, напоминает мне о сегодняшнем уроке — очень похоже выглядит на то, что описывал учитель. А что, если… Я торопливо обнимаю себя руками, формируя потоки ауры в защитную сферу, как нам это показывалось совсем недавно. Сейчас, только сковать в щит — а потом уже рвануться! Вряд ли он будет прочным, но мне только выиграть время на сближение. А уж затем посмотрим, чьи клыки длиннее, а когти острее! Жарегнев взлетает в дыру наверх следом за Лууной, в прыжке меняя подкову на лассо. Чуть примерившись, чтобы не задеть гончую, он с потолка накидывает аркан на Селену, та вскидывает лапу, распарывая петлю лучом энергии, не давая ей до себя добраться. Второй лапой она снова метит в луч Лууну, отскакивая за дверь в спальню Кальции, на этот раз Лууна уворачивается и сдирает дверь с петель не хуже «подковы» манипулятора, только не уменьшая. Закончив тем временем облегать себя кольцевым щитом, я уже готовлюсь присоединяться, когда мой взгляд падает на всё ещё валяющуюся на полу деревянную плитку, которую «выпилил» из потолка наш коллега. В голове вспыхивает идея, и я, сцапав дощечку, мчусь следом. С размаху забросив плитку в комнату в сторону волчицы, я врываюсь следом, рассчитывая, что та разнесёт ударом её, дав мне возможность сблизиться на расстояние удара… или, как минимум, не оказаться впечатанным в косяк. Доска летит в сторону отступающей к окну Селены, стукается о неё, и за одно мгновение непонятным мне образом зависает перед ней на уровне груди. Я бы подумал, что это очередное защитное заклинание, только волчица удивлена не меньше меня. Кто не растерялись, так это Жарегнев и Лууна, схватившие волчицу под руки и за воротник её чёрной мантии. — Только дёрнись, — угрожающе рычу я ей, демонстративно скаля зубы. — Поджарю. Жарегнев, найдётся у тебя что нейтрализующее? Или лучше её оглушить? — А ну, остановите цирк! — врывается Кальция, которая, по-видимому, слышит весь этот шум и, наконец, поднимается к нам. — Филипп, это такое извинение перед Жарегневом?! — Это логичное следствие, — он велит Лууне отойти чуть в сторонку и возводит вокруг Селены стальную решётку манипулятором. — Выпущу, когда во всём разберёмся. — Так вы называете несправедливый суд, — Селена выхватывает кинжал, Лууна своим фирменным приёмом выбивает его пулей. — Так ты не в плену? — сдвигаю я брови, разворачиваясь к Кальции. — Тогда объясни, пожалуйста, что она тут делает. Сложно сказать, что нас встретили дружелюбно. — А вы как думаете? — возмущается Селена, а Кальция отворачивается: — Я бы посидела в подвале, Селена бы вас пошантажировала, чтобы вы не трогали мою маму, и тогда она меня отпустит целой и невредимой… — Кальция, х-хвост в зад!!! — топает Селена ногой, едва не разрывая паркет. — Да вы тут все любите идиотские планы… — Лууна со смесью усталости и презрения оглядывает всех нас, кроме меня. Я отчаянно тру пальцами виски. Такое ощущение, что я ни фига не понимаю. — Кальция. Пункт первый: причём здесь Таната? Пункт второй: зачем тебе это всё вообще? Пункт третий: она-то тут на каком основании замешана? — Киваю на пленницу, прежде чем вопросительно поднять брови, снова посмотрев на Кальцию. — Объясни толком и по порядку. — У неё разум от горя повредился, что вы докапываетесь!.. — Селена хочет заглушить её рассказ, но Жарегнев направляет на неё ствол снайперки. Угроза, правда, Селену не заглушает. — Ещё и оружием грозите, вот кто убийцы! Кальция подходит ближе ко мне, чтобы я лучше её расслышал: — Мы решили инсценировать моё похищение, чтобы убедить вас не мстить маме. Судя по всему, диалог не удался… Я звучно шлёпаю себя ладонью по лицу. — Лууна, ты права. Эта идея абсолютно дурацкая. Настолько, что я даже не вижу в ней логики… Кальция, в этом случае твоя подруга просто сама угодила бы в чёрный список, ты не понимаешь, что ли? Не говоря уже о том, что как, по-твоему, я могу мстить той, кого утащили в преисподнюю? Я здесь, чтобы обезопасить тебя! — Ну, у тебя получается, — Кальция смущённо улыбается. — Стойте, это Филипп? — мотает Селена головой. Я раздражённо вздыхаю. Кажется, такими темпами очень скоро этот мой облик перестанет исполнять маскировочную функцию. — Внезапно да. Едва ли имеет смысл отрицать то, что с лёгкостью сболтнёт ей та же Кальция. Не говоря уже о том, что странно, что меня здесь, на близком расстоянии да в освещённом помещении, по той же ауре ещё не распознали. Хотя... вроде на ауроведение Селена не ходила… Но как без него волшебствовать-то? Как ходить без глаз! — Так, минутку, — нахмуриваюсь я. Мне внезапно является в голову важная мысль. — Лууна… Имеется ли способ проверить, под контролем сейчас Кальция или нет? Может, всё это вообще одна большая ловушка, а Кальцию сейчас используют, чтобы убедить нас выпустить пленницу. — Ты же менталист, — отвечает она, приподнимая брови. Мемно… но если подумать, меня как раз сегодня учили распознавать в ауре потусторонние программы и избавлять от них. Вот только у меня большие сомнения в том, что я смогу даже вообще распознать контроль, наложенный высокоранговым демоном, не говоря уже о том, чтобы его разорвать. Но всё же… имеет смысл опробовать. — Сейчас посмотрим… — я поворачиваюсь к Кальции и начинаю внимательно оглядывать её ауру, ища подозрительные следы. Насколько я помню состояние её ауры утром, после манипуляции Нахожаева, ничего не поменялось. Кальции внутренне приятно, что я трогаю её и о ней забочусь. Единственная «аномалия» — тонкий энергетический жгут от меня к ней. — Что ж, если только контроль не настолько тонкий, что я его вообще не вижу… кажется, всё чисто, — я со вздохом расслабляюсь. — Кальция, чья это вообще была идея — инсценировать твой плен? Она переглядывается с Селеной. Судя по выражениям морд, обе принимали активное участие. — С ней не соскучишься, — Лууна кивает носом на Кальцию. — Разобрались с девушками, — решает Жарегнев. — Что с кабинетом? С кабинетом? Так, вопрос интересный. Всё было бы проще, если бы не эта непрошеная компаньонка… Ну да сейчас обыграем. Кивнув спутнику и сделав рукой жест «подожди, мол», я поворачиваюсь к девушкам. — Кальция, — серьёзно начинаю я. — Мне кажется, ты не очень понимаешь, насколько всё серьёзно. Та Таната, которую ты знала, она… в общем, я подозреваю, что прежней её больше не существует. Она переродилась в глубинах преисподней. Не знаю, кто она теперь, нежить или демон, но в любом случае — она, быть может, ещё имеет прежний облик, но не прежнюю сущность. Ты — вы обе — для неё уже больше не дочь и не участница клуба. Вы еда. В лучшем случае еда. После такого перерождения, какое случается в Нижнем мире, любые прежние привязанности исчезают, как сон поутру. Я понятно изъясняюсь? — И что это меняет? — прямо и резко спрашивает Селена, когда Кальция слишком долго растерянно молчит. Я со вздохом поворачиваюсь к ней: — А то, что, если она теперь встретит тебя, то не будет радостно приглашать на собрание. Сочно уплетёт твои телеса и постарается на сладкое утащить ещё и твою душу. Если же и прикинется живой, то лишь для того, чтобы спокойно к тебе подобраться. Полагаю, это достаточно серьёзная перемена? — Хорошо, и как это объясняет ваше право врываться в дом, ломать его и вбивать меня в пол? — Селена кивает на обездвиживающую её доску. — То есть ты предпочла бы, чтобы вместо нас сюда чинно вломилась Таната? — саркастично спрашиваю я. — Уплела бы тебя, разметав клочки по закоулочкам, а потом утащила бы Кальцию туда, откуда не возвращаются? Ты точно уверена, что так будет лучше? — Да забудь про Танату, по каким законам вы меня тут скрутили, и как вам совесть позволила?! — Селена продолжает играть обиженную. — Забей, — советует Лууна и возвращается в коридор, обнюхивать дверь в комнату Танаты. Забить — это, конечно, идея… Желательно так, чтобы больше не ныла. Но сейчас так нельзя. — А ты ещё не поняла, почему мы здесь? — складываю я руки на груди. — Вы обе не поняли? Мы здесь, чтобы окончательно пресечь Танате возможность вернуться сюда! Ты же, извини, уж больно смахиваешь на слишком верную её поклонницу… — Если правда всё то, что вы про неё сказали, Таната предала собственное дело, — Селена успокаивается постепенно. — Могу предположить, что её заставили, — вздыхаю я. — В последний раз, когда я её видел, она выполняла приказы своего господина, как послушная кукла. Впрочем… теперь это вряд ли уже имеет значение. Уж если она делала это ещё при жизни, тем паче будет делать сейчас. Девушки, ещё раз подчеркну: если вы её увидите, не верьте больше её облику. Как бы мило она ни выглядела поначалу. Контакт с ней теперь смертельно опасен. — Милота — это не про Танату… — бурчит Жарегнев. — Я вас поняла. Когда освобождать будете? — смотрит Селена из стороны в сторону. — Жарегнев? — я приподнимаю брови, вопросительно глядя на него. — Ты эту клетку наводил, тебе и разбирать… если, конечно, ты считаешь, что уже можно. С очень тяжёлым взглядом и после долгих размышлений Жарегнев убирает решётку, заставляет зависшую дощечку подрагивать и снимает её, а потом ставит в дырку, восстанавливая пол так, будто и не происходило ничего. Селена гордо поднимает голову и вместе с озадаченной Кальцией выходит в коридор. Там Лууна придирчиво всматривается в замочную скважину спальни Танаты: — Ничего опасного не вижу. Но взрывчатку чую. Я ошарашенно присвистываю. — Взрывчатку? Оп-паньки… Кальция, когда-нибудь Таната пользовалась при тебе взрывчаткой? Или, возможно, рассказывала, что умеет это делать? Она ещё более удивлённо качает головой отрицательно. Тут даже Селена навостряет уши и смывает свою кислую мину с морды. — Так… — я сосредоточенно потираю лоб. — Одно из двух: или это у неё была особо тайная фишка, или же она просто для чего-то держала у себя запас. Ума не приложу только, для чего, если не для личного использования… Лууна, а ты не можешь сказать — сколько примерно там взрывчатки и что это за вещество? — Похоже на кристаллический энергосостав, — Лууна выпрямляется, лишая меня хорошего ракурса на подтянутую и мускулистую хвостатую задницу. — Рванёт примерно как огненный шар. Я с сомнением оглядываю стены и потолок. — Как думаешь — вот это всё выдержит? Или такой взрыв проломит эти стены, а может, даже и крышу на нас обрушит? — Скорее всего, — Лууна облизывает зубы. — Ясненько… — я снова потираю лоб. — Жарегнев, а ты что скажешь? — Защиту на взлом или снятие двери скорее всего она поставила. А что насчёт снятия стены?.. — он поднимает манипулятор, но не начинает действовать без моей отмашки. — Я тоже об этом подумал, но… — я снова оглядываю стену. — Если она несущая, то, удалив её, ты рискуешь безо всякого взрыва выдать обрушение. — При удалении только одной секции — не должно. Особенно если удалять не угловую. — Теперь уже вы выглядите как преступники и мародёры, — тихо замечает Кальция, но спорить не решается. — Кальция, скорее уж как сапёры, — я грустно улыбаюсь, оборачиваясь к ней. — Дырку мы потом уберём, ты сама видела, как это делается. Но неужели тебе охота спать по соседству со взрывчаткой? Не говоря уже о том, что там ещё может иметься, если даже защита уже такая? Скажем, портал в Нижний Мир? Который может оказаться внезапно активирован с той стороны? А ведь это ещё самый простой из вариантов. — Если б было так, его бы могли подорвать, пока она спит, — мотает носом Селена. — Да — если бы целью было просто убить, — развожу я руками. — Но кто знает, какие были планы что у самой Танаты, что у её босса? В любом случае, я полагаю, не выяснить, что там она прятала в комнате, куда родную дочь даже не пускала… это всё равно что сидеть на пороховой бочке, покуривая. Так! Жарегнев, с какого расстояния ты можешь убрать кусок стены? — Вот так, — он отходит на полкоридора. Остальные удаляются чуть подальше. — Понятно, — киваю я. — Девушки, все! Отойдите подальше. Ещё подальше! Лучше встаньте в дверных проёмах или за капитальными стенами. Жарегнев, как они отступят, давай. А я подопру коридор перед тобой телекинезом. Если рванёт, то это должно ослабить удар, тем паче на такой дистанции. От обломков тоже должно помочь. — Да катись ты! — едва не подскакивает Лууна. — А если что острое прилетит? Я, значит, за стенкой стой, а ты… Ну уж нет! Эй, паладин! Ну-ка, перед тем, как дверь запиливать, отдери отдельно мне ещё что-то типа той доски. Филипп будет держать телекинетический щит, а я перед ним — обычный. Жарегенев понимает её идею, но реализует по-своему, переставив стену комнаты Кальции поперёк коридора, блокируя нам проход вообще. Чуть позже, организовав дыру в комнату Танаты безо всяких взрывов, он возвращает на место первую стенку. — Напоминаешь мне одного инженера… — хихикаю я, вспомнив «Иван Васильевич меняет профессию». — Тоже умело от разных стен избавлялся. Так, ну да ладно. Лууна, ты чуешь ещё что-нибудь подозрительное? Заглянув в комнату, она показывает на двое электронных часов, одновременно производящих обратный отсчёт. Красные на стене — уменьшающиеся пять минут, и жёлтые на двери со внутренней стороны комнаты — уменьшающиеся три. — Здесь и чуять не надо! — Совсем не похоже на Танату! — вздыбливается Селена от неконтролируемого испуга. — Скорее на Дмитрия Нагибова… — Кальция, наоборот, по неожиданной причине собранно смотрит на боковую панель дверных часов, которая обычно используется для перевода времени. — Хотя мама тоже любила повторять, что «придти раньше так же бестактно, как придти позже». — Взрыв активируется не на вскрытие двери, — Жарегнев хмурится сам себе. Увы, я абсолютно не разбираюсь во взрывном деле. Первое, что является в голову — это приказать всем срочно валить, пока не поздно. А потом уже поковыряться в завалах. Оно, конечно, безопасней всего, но как потом объяснять всем, что тут у нас за пиротехника нашлась? Вдобавок — сколько всего тут потерять можно… Так. Единственный способ, который мне видится реальным. В конце концов, уж если замок отъюзали, то здесь, вероятно, тоже…? Решительно сую руку в сумку, до боли стискивая переплёт и чувствуя пальцами каждый изгиб тела металлического дракончика. «Радина! Ты можешь помочь с отключением мины так же, как с замком? Клянусь, я полный ноль в сапёрном деле!» «Таната тоже не великий инженер», — на этот раз Радина отвечает без особого энтузиазма, — «и, скорее, заказала устройство у техника. Значит, оно должно отключаться обычным способом, максимум с хитростью или загадкой, но без знания о проводках». Мелькает нехорошее подозрение, что, на самом-то деле, Радина тоже просто в электротехнике шарит меньше, чем в механике, но я тут же отодвигаю эту мысль в сторону. Неважно сейчас, на самом-то деле. Осматриваю пол и стены комнаты на предмет чего-то вроде растяжек, нажимных панелей или датчиков движения — чего угодно, что может дать команду на взрыв при вторжении в комнату. То, что Жарегнев не стал трогать дверь, на самом деле оказалось решением правильным. Провод идёт от двери к килограммам десяти взрывчатки. Полагаю, если провод порвать — рвануло бы на весь этаж, как минимум. — Дебильный план, — Лууна тоже подходит к бомбе и достаёт волшебную палочку. После того, как ей ранили насильника, эта палочка бы победила в косплее той самой бузинной Гарри, которая даже в носу тролля побывала. — Нас Таумиэль учил, что артефакты лучше всего зачаровывать на их соответствие. Азот и углерод — это удобрение. Ты сможешь вырастить цветок так, чтобы он съел весь заряд? Я сосредоточенно потираю виски. — Кто тебе сказал, что я умею так выращивать цветы? Я же не листомант из Панталы… увы. Но идея мне по душе, в этом что-то имеется… Секундочку… Я быстро оглядываю заряд. Судя по тому, как плотно уложены бруски, внутри вряд ли что имеется. А иметься должно! Провод не может взорвать всё это сам по себе. Ему нужно электричество и взрыватель. Если второй ещё может оказаться плотно упечужен прямо в брусок, то электричество здесь может иметься только от чего-то вроде батарейки или аккумулятора — никакой розетки здесь, конечно, нет. Но тут источника питания не видно… Часы! Они же тоже, судя по всему, электрические! Как вывести те из строя? Просто оборвать провод? Нет, возможно, тут вспомогательный натяжной или обрывной взрыватель приделан, не зря же провод на дверь тоже затянут… О. В голове всплывают разом две идеи. Первая — воспоминание про то, как мой плеер был случайно постиран вместе с джинсами. Вода обнулила его напрочь. Вторая — про то, как внимательно смотрела Кальция на боковую панель часов. — Срочно тащи сюда воду! — оборачиваюсь к Селене. — Любую, хоть аквариум! Но вот столько, не меньше! — Изображаю руками требуемый объём. — Кальция, что ты там говорила про Нагибова? У тебя имеются идеи, как это отключается? — Нет, — тем не менее, она щёлкает кнопками. Время действительно переводится, хотя продолжает считаться. Кнопка выключения сбрасывает отсчёт обратно на три минуты. Но настенные-то вообще без видимых кнопок! — Жарегнев! — я прищёлкиваю пальцами. — Твой манипулятор материи… Материя может превращаться в энергию и наоборот! Можешь высосать всю электроэнергию из часов? — Не в таком составе, их экранировали, — он разочаровывает. — Совсем? — я раздосадованно морщусь. — Ну хоть дырку в корпусе можешь сделать? Желательно сверху. Жарегнев выставляет вперёд манипулятор, но он трещит вхолостую. М-да. Что же, сбрасывать часы в ведро с водой, как есть? А если они вообще загерметизированы? Так. Минуточку. А зачем, собственно, Танате вообще сразу двое часов потребовалось? Зачем вообще прямо демонстрировать обратный отсчёт? Разве что для того, чтобы иметь возможность его отключить. А как отключить? На первых часах переключатель имеется, на втором его нет… Почему разница в две минуты? Почему можно переключать время на… Тпру! — Лууна? — я приближаюсь к дверным часам и берусь за переключатель, глядя на вторые. — Сделай милость, выйди… нет, выбеги наружу. На первый этаж, а лучше вообще вон из здания. — Помрёшь — убью, понял? — шипит гончая, обжигая меня напоследок тревожным взглядом ало-белых глаз, прежде чем нырнуть в коридор. Я тепло улыбаюсь ей вслед. Если я сейчас ошибаюсь в предположении, это может оказаться последней ошибкой моей в этом теле вообще. Сёстры, простите… я был не лучшим, я знаю. Простите и не держите на меня сердца. — Кальция, в окно. Быстро. — Ну хоть мне разрешишь подстраховать! — усмехается довольно Жарегнев, пока Кальция удирает, захватив протестующую Селену с собой. — Помочь чем-нибудь? — Не думаю, что ты бы оценил, почему я не назвал тебя, — весело фыркаю я, внимательно глядя на алые цифры часов. Тоскливый страх сменяется некоей бодростью, даже можно сказать — лихостью. По крайней мере, это будет красиво. В момент, когда настенные часы показывают три минуты, я жму на ту самую кнопку, которой Кальция сбросила на дверных отсчёт обратно — на те же три минуты. После этого оба циферблата отключаются, и взрыва не происходит. — Знаю, — Жарегнев хлопает меня крылом по спине. — Ты так уверен? — смеюсь я, задорно косясь на него. Облегчение от того, что я всё же нашёл верный ответ, прохладной тягучей волной растекается по всему телу. Я буду жить. Мы все будем. Кальция и Селена не решаются возвращаться, а Лууна догадывается: раз три минуты прошли, а всё спокойно, значит, войти в комнату и даже осмотреться можно. Впрочем, начинает она не с этого; едва убедившись, что всё безопасно, она первым делом подходит ко мне и отвешивает крепкий подзатыльник, тут же не менее крепко обнимая и прижимая к себе. Мою шею обжигает её взволнованное дыхание. — Если бы рвануло, я бы не смог тебя защитить, — сглотнув, шепчу я ей. — Не было нужды рисковать обоим. — Знаю. Только поэтому и ушла, — Лууна ещё раз стискивает меня руками почти до боли, прежде чем отпустить и метнуть подозрительный взгляд на Жарегнева. Тот деликатно делает вид, что ничего не заметил и вообще занят изучением книг в шкафу. Деликатно… ну или благоразумно, да. Мы теперь можем сконцентрироваться на планировке и наполнении спальни-кабинета. На стене, у громадного зеркала с серебряным браслетом на его трюмо с ящиками, висит чёрная мантия, похожая на ту, что носила Селена, но мощно пропитанная чёрной, «ночной» энергией. А на полке, над захламлённым письменным столом, находится объект, который я даже не знаю, как воспринять… В прозрачном футлярчике, напоминающем дилдо по форме, лежит иссохший, мумифицированный половой орган с мошонкой. Его деревянная подставка плавно переходит в подобие иконы за ней, на которой наш козлорогий в победной позе оскопляет жалкого и орущего Мирдала. — О, Сёстры… — я отворачиваюсь от этого зрелища, с отвращением прикрывая глаза и потирая те через веки. — Какая наркомания. Надеюсь только, она не использовала эту штуку, как любимый вибратор. — Так для этого и… Стоять! — Лууна хватает за хвост рассвирепевшего Жарегнева: — А вы ещё думали, кому верить! — Ну откуда ж я знал, что она не только демонологиня, но ещё и некрофилка? — всплёскиваю я руками. — Жарегнев, не нервничай так сильно. Лучше подумай, как обрадуется Ярина, когда ты притащишь ей эдакий трофей в знак своего достижения. Мол, даже такая жуть от тебя не ушла. Он шумно дышит, успокаиваясь, но по его расслабляющимся ушам уже понятно, что глупостей он не сделает. Лууна его отпускает: — Тогда я возьму себе плащ и браслет проверить. А ты бери записи. — Только будь осторожна, — предупреждаю я её, приближаясь к письменному столу. — Мало ли какая там дрянь может оказаться подвешена, проклятие или типа того. Которое не пахнет… Между прочим, самого стола это тоже касается, так что я не только не касаюсь его, но даже не приближаюсь ближе, чем на полтора метра, перед тем как внимательно тот оглядеть — сначала в обычном визуальном спектре, затем в магическом. Но вроде бы нет, на бомбах все сюрпризы заканчиваются. На зеркале ещё чувствуется слабое эхо чар, но неактивное, как след. И от «мощей» исходит крайне противоречивая энергия, но с ними уже Жарегневу разбираться, он в аурах больше меня понимает. Решившись всё-таки приблизиться и убедившись, что всё в порядке, я достаю нож и начинаю аккуратно раздвигать клинком всё то, чем завален этот стол, изучая находки. В нескольких взаимно перемешанных кипах лежат черновики боевика с обилием крови, секса и внезапной мизогинии, стихи разного качества и разного почерка и нечто, напоминающее переписку самой с собой — отчёты о проделанной работе и комментарии к ним с указаниями дальнейших планов. Я хмурюсь. Уж чем, чем, а шизофренией Таната вроде бы никогда не баловалась. Зачем ей вести такую переписку — сама с собой? Да ещё, если вспомнить, что я слышал у Ярины… на предмет отчётности Танаты на каком-то там кладбище… — Жарегнев! Взгляни-ка на это. Думаю, тебя заинтересует вот эта… переписка. Мне что-то кажется, что здесь рукой Танаты через раз водила та нечисть. — Я в этом уверен. Если, — делает Жарегнев неожиданное ударение на этом слове, — их изучать, то вместе с Яриной. И Измаила надо пригласить. Я с любопытством щурюсь, глядя на него: — Если, значит… А если нет? Посоветуешь сжечь на месте? — Позволь мне ответные предубеждения насчёт тебя, — Жарегнев складывает на груди руки, — ты не выглядишь как некто, разборчивый в методах. — Кто бы говорил, похититель мумий, — Лууна сгребает бумаги и отдаёт их все мне. — Это уже не твоя доля, ты сам предлагал делёжку. — Если бы я был разборчив в методах, меня бы здесь не было, — спокойно пожимаю я плечами. — Так что я не в обиде. Теперь остаётся понять, за каким лешим мне сдалась эта макулатура… Но не обижать же Лууну? Ну да сжечь, действительно, всегда можно. Банально на растопке костра. Так что позже посмотрим, вдруг там что-то толковое сыщется. А что у нас внутри? Ящики я выдвигаю поочерёдно и всё с теми же предосторожностями — не прикасаясь пальцами и после двойного осмотра. Заодно на всякий случай простукиваю клинком бока — вдруг какие потайные отделения сыщутся. Таковых не обнаруживается. В ящиках, в основном, личные вещи и параферналии для ритуалов. Они мне напоминают о том, что я и сам собрался сегодня проводить обряд вызова, даже в библиотеке ради этого рисковал. Тем временем Лууна прихватывает взрывные шашки, бесстрашно распихав их в оттопыренные задние карманы. — Доли не выглядят равными, — хмурится её расхитительству Жарегнев. — У тебя тоже три наименования: икона, футляр и реликвия, — дерзко отвечает гончая. — Или предложишь сначала отнести весь наш улов оценщику? Жарегнев коротко рычит, но сдерживается. — Жарегнев, — миролюбиво поднимаю я руку, — ну, право же, на что тебе эта взрывчатка? Фейерверки в честь дня рождения Мирдала устраивать будешь? Оружие простых смертных — это профиль Лууны, она в этом разбирается лучше нас с тобой, вместе взятых. Женская мантия тебе тоже ни к чему, да и мне тоже. А что касается бумаг, то, если я найду там нечто упорото-демонологическое, всё равно твоим предложением воспользуюсь. Я бы тебе и её опусы сплавил, но, боюсь, твоя благоверная такого творчества не оценит. — Я понимаю. Не в обиде, — зеркалит он мою фразу, возвращая себе благородную и уверенную в себе позу. — Как думаете, имеются ли здесь какие-нибудь тайники? — я осматриваюсь по сторонам. — На её месте я бы самое ценное спрятал именно там, а не просто в стол засунул. — Если и это не сработает? — махает Жарегнев хвостом на отключённые часы. Лууна принюхивается и крутит головой, потом достаёт из-под кровати шкатулку с энергокристаллами: — Что самое главное для демонопоклонника? Продать не свою, а чужую душу… — Какой смысл… Насколько я знаю, сам факт демонопоклонничества уже подписывает душе приговор, даже если формально ты её не продавал, — я приближаюсь и смотрю на шкатулку с любопытством. — А вот это мне нравится. Просто и ясно. Лууна, сколько здесь? — Это доля Кальции, — она захлопывает крышку перед моим носом. Жарегнев удивлённо и при том одобрительно поднимает уши. Я виновато киваю: — Справедливо. Только тогда нужно придумать, как вручить ей это поделикатнее… впрочем, это я уже придумаю. Но всё-таки неужели здесь нет ничего серьёзнее, типа захоронки под половицей? Выдолбленный тайник в ножке постели? Сейф в стене? Неужели Таната так полагалась на пачку взрывчатки? В конце концов, если бы та рванула, то уничтожила бы и всё имущество, что вот так, в открытую лежит. — На это и был расчёт, — предполагает гончая, а Жарегнев цитирует что-то: — «В случае моей смерти сжечь, не вскрывая»… — А если бы кто забрался сюда благополучно при её жизни? Всё же странно… Ну да ладно, нет, так нет. Тогда, наверно, нужно позвать Кальцию, сообщить ей, что зачистка закончена. Точнее, закончена здесь — но нужно бы ещё подвал осмотреть. А заодно, вполне возможно, постучаться к нашему козлоленю, чтобы настучать ему промеж рогов. Не зря же я нырял в тайную книжную? Кальция и Селена обеспокоенно переминаются во дворе, но, увидя меня, подбегают с немым вопросом. — Всё обезврежено, — торжественно-печально начинаю я, протягивая Кальции шкатулку. — Это должно быть у тебя. Проклятий здесь мы не обнаружили, так что можешь пользоваться спокойно. Этим тоже — ты ведь собиралась дописывать её книги? — Вручаю ей заодно и черновики сексопострелушек. — Как, собственно, и спальней, но я бы советовал с этим пока подождать — до тех пор, пока мы не убедимся, что она не сможет послужить Танате привязкой для возвращения. А сейчас нам нужно заглянуть в тот самый зал, где ей так не повезло. Он тоже должен быть осмотрен, а возможно, и окончательно зачищен, чтобы наш полорогий знакомый больше сюда не совался. — Кто? Сатана? — Селена со скепсисом смотрит на окна. — А вы справитесь? — Я надеюсь, — Кальция с благодарным кивком развоплощает шкатулку и листы в своё энергохранилище. Я со вздохом развожу руками, глядя на волчицу и принимая укоризненно-сочувствующий вид: — Если бы это действительно был Великий Противник, то, конечно, даже близко не смогли бы что-то предпринять. Но, видишь ли, имеется одна закавыка. Судя по всему, насчёт того, что это был тот самый он, Таната наврала точно так же, как и насчёт всего остального. Или, выражусь мягче — возможно, чистосердечно заблуждалась. Этот тип — не только не повелитель Нижнего Мира, он даже не из числа семидесяти двух Гоэтии. — Ну слава Ему, — Селена расслабленно запрокидывает голову. — Значит, Война Отражений ещё не проиграна. А обманщика мне не жалко. Согласно кивнув, я всё же затем нахмуриваюсь, потирая лоб ладонью. — Один вопрос. Желаете ли вы присутствовать при возможном контакте? Насколько я понимаю, вы обе принесли ему клятву верности. Возможно, поняв, что дело пахнет керосином, он может приказать вам атаковать нас. Мягко говоря, мне совсем неохота применять против вас силу. Кальция мелко и отрицательно мотает головой, а Селена шагает вперёд: — Я крещёная. Мне достаточно покаяться, чтобы клятва отменилась. — Насколько я понимаю, после того, как ты поклялась в верности демону, то автоматически раскрестилась, — скептически замечаю я. — Тем паче что упомянутый тобой процесс включает в себя массу примочек, которые сейчас просто не имеются — типа исповеди, святой воды, собора, епитимьи… и прочего церковного шаманства. Кальция, позволь уточнить: вот это «нет» — это ты имеешь в виду «нет, я не желаю там иметься» или «нет, я уверена, что смогу сопротивляться»? Учти, если тебе прикажут нарушить защиту кольца или что-то типа того — нам придётся помешать, возможно, очень жёстко. — Я доверюсь Лууне, — Кальция берёт Селену за плечи и ведёт в сторону. С облегчением кивнув, я поворачиваюсь к Лууне и Жарегневу. — Ну что, камераден… Форвертс. Нам пора. Сейчас мы осмотрим главный зал. Именно там, возвышенно выражаясь, располагается ключевое место силы Танаты. Возрадуйся, Жарегнев, ибо сейчас ты получишь возможность надрать ей задницу за твою тётушку более, чем за всё время до этого. — Гой, — он отвечает просто, но тоже со вкусом. Лууна глубоко вдыхает, водя носом над головой и еле сдерживая фейспалм: — Надеюсь, в решающий момент будет больше дела, чем слов! — Этого обещать не могу, ибо в контакте с демонами слова — как раз самое главное, — со смешком отвечаю я. — Пойдём. Если нынче благополучно одолеем, завтра вспрыснем ещё и это.