Обратная сторона истории магии: легенды и диалоги

7 сентября, 2003 год.

      Последние лучи аризонского солнца пробивались сквозь рыжую скалу, испещрённую природными полосами горной породы. Национальный парк Гранд-Каньон почти полностью исчерпал сегодняшний лимит гостеприимства, в тысячный раз очаровав многочисленных туристов своей масштабностью из необъятных утёсов, лазурной реки, лесов и множества просторных и скрытых от глаз человека пещер.       Двое новоиспечённых друзей перебрались в северную часть каньона ещё днём — здесь редко ступала нога человека. Это место было идеально для всецелого единения с природой: неистоптанные тропы, обилие самой разнообразной флоры и фауны, максимальная отдалённость от шумного шоссе и всё те же бескрайние просторы — великолепной красоты пропасть, от вида которой захватывало дух.       Ремус и Виктор устроились на самом краю одного из рыжих утёсов Гранд-Каньона, крепко сжимая в запревших от жары руках по бутылке охлаждённого пива — благо, магия волшебных палочек позволяла такую роскошь, как регулирование температуры любого предмета. Долгожданный отдых после долгого дня, полного приключений, был необходим им обоим.       — Честно говоря, до сих пор не могу прийти в себя, — нервно усмехнулся Крам, покачав головой. — Кто бы мог подумать, что мы попадём в такую передрягу с этим проклятым гоблином!       Люпин сдержанно ухмыльнулся, издав едва слышный смешок.       — Ты про то, как могло занести беглого британского фальшивомонетчика в Аризону или про массовое заклинание Забвения к магглам, которые стали очевидцами весьма занимательного зрелища?       — Даже не спрашивай. Это было самое странное приключение в моей жизни. И самое ёмкое! Не помню, чтобы хоть раз в жизни проживал настолько насыщенные два дня.       Ремус задумчиво уставился на последние глотки пива на дне бутылки, загадочно улыбаясь.       — Это потому, что ты ещё слишком молод, Виктор. Жизнь — интересная штука, она полна самых неожиданных сюрпризов.       — Я думал, что ничего более «захватывающего», чем Вторая магическая война, я уже не испытаю, — признался Крам, отпивая из бутылки. — Не думал, что гоблины — такие двуличные мрази.       — Попахивает расизмом, — с сарказмом подметил Люпин. — Гермиона бы не одобрила.       Виктор удивлённо уставился на повеселевшего напарника.       — Гермиона Грейнджер? — переспросил он. — Ты общаешься с ней?       — Иногда, — пожал плечами Ремус. — Видимся в Министерстве. Она умница. Многого добилась за эти пять лет.       — Знаю, — загадочно протянул Крам с улыбкой, опустив взгляд на едва различимую полосу реки на дне каньона. — Когда мне было семнадцать, я предложил ей выйти за меня, представляешь?       Теперь настала очередь Люпина удивляться. Он вопросительно изогнул брови и тихо рассмеялся, глядя на напарника.       — Да, можешь себе представить. Но она тактично отказалась. Я и не надеялся на её согласие.       — Ты просто был не в её вкусе.       — Это точно, — Виктор со светлой грустью покачал головой. — Её вкусы многих ввергли в недоумение.       — Гермионе всегда было свойственно находить самое лучшее в каждом, — сдержанно прокомментировал Люпин.       — Как бы я ни старался… — Крам брезгливо поморщился. — Ничего хорошего в её выборе я так и не нашёл.       — И не ты один, — согласился Ремус, допивая остатки пива. — Не волнуйся. У тебя всё ещё впереди, — Виктор повернулся к напарнику, расслышав в его последних словах нотки тщательно скрываемой горечи. — Спасибо, что согласился присмотреть за мной.       Крам нахмурился и непонимающе покачал головой, отставив бутылку на остывшую землю.       — Ремус, о чём ты…       — Не нужно, — от его грустной улыбки, ставшей неотъемлемой частью его повседневности, сжималось сердце. — Я знаю, что Министерство мне не доверяет. И я не могу их винить. Ты прекрасно справился, сынок. Ты — настоящий орденец и был бы истинным гриффиндорцем, если бы учился в Хогвартсе. И я замечательно провёл время в твоей компании.       Ремус с печалью воззрился на последний солнечный блик и затем едва слышно добавил:       — Я безумно скучаю по своим друзьям. По Джеймсу, Сириусу, Лили… И по Дори, конечно же. По моей девочке... Она была для меня всем.       Крам не знал, как сейчас правильно поступить. Откровение старого аврора одолело его беспристрастность и отозвалось где-то глубоко внутри болезненным спазмом. Стоит ли ему по-дружески сжать его плечо или сказать что-то в знак поддержки? Возможно, это будет хуже, нежели простое сочувствующее молчание.       — Ступай, Виктор, — тихо, но твёрдо проговорил Люпин. — Солнце почти зашло. Аппарируй как можно дальше отсюда. Это для твоего же блага.       Он говорил беспристрастно. Равнодушно. Эти слова ему доводилось произносить много раз, и зачастую он делал всё для того, чтобы избегать удручающего разговора. В последний раз Ремус так поступил за несколько дней до битвы за Хогвартс. Он просто ушёл. Оставил Нимфадору с маленьким Тэдди одних. Он не знал, что их следующая встреча с женой произойдёт в Хогсмиде, а через несколько часов он будет оплакивать её бездыханный труп.       — Ты уверен, что…       — Абсолютно, — заверил он Виктора. — И спасибо ещё раз. За всё.       Крам коротко кивнул и поднялся на ноги. Он чувствовал, что поступает неправильно. Слова Кингсли продолжали звучать глухими отголосками в его голове: «Просто будь рядом с ним, сколько это возможно. Мы не можем потерять Люпина. Однажды он уже пытался свести счёты с жизнью. Последние дни лунного месяца — самые тяжёлые».       Вообразив в голове бесконечное аризонское шоссе, Крам перенёсся туда, неожиданно отметив, что вдали от горной местности уже почти стемнело. А, возможно, всему виной дорожные фонари.       Он несколько раз порывался отказаться от задания. Чёртов гоблин того не стоил, Министерство могло отправить кого угодно, но Ремус настаивал на поездке. Он хотел быть как можно дальше от Британии, и Кингсли ожидаемо заподозрил неладное. Это значило, что, находясь в отдалении от Ордена, Люпин будет предоставлен самому себе, и никто не сможет ему помешать. Отставив попытки отговорить упрямого орденца, Бруствер, недолго думая, поддержал его идею, невзначай обмолвившись, что болгарское Министерство как раз заинтересовано в том, чтобы их молодой стажёр отправился на свою первую заграничную практику.       Виктор шёл вдоль дороги, размышляя о сегодняшнем разговоре. Его привычный ритм жизни в родной Болгарии не имел ничего общего с тем, через что ему довелось пройти, находясь на задании в Калифорнии. Квиддич продолжал оставаться его страстью, и до вчерашнего дня он даже не допускал мысли, что через десять-пятнадцать лет ему предстоит задуматься о другой профессии, ведь он не сможет летать вечно. Крам был сильным магом, с дурмстрангским образованием он мог бы построить блестящую карьеру в стенах болгарского Министерства. Интересно, понял ли Ремус, что Виктор — никакой не аврор?..       На тёмно-синем небосводе загорелись первые звёзды. Шоссе по-прежнему пустовало. Ни один автомобиль не прервал его мыслей, пока его взгляд не уловил взошедшую полную луну, а до слуха не донёсся душераздирающий нечеловеческий вой.