remember it

— Я настолько сильно хочу Вас, что впадаю в паническую атаку, хотя снаружи совершенно спокоен. В голове Хенджина борьба с самим собой. Ангельская сторона говорит: «Перестань! Он твой пациент, Хван. Он псих!». А демон рвется: «Ну же. Действуй! Хватит быть в стороне». Что выбрать, как поступить? Походу раздумья останутся при себе, потому что Феликс ждать не собирается. — Встретимся еще. Доктор, — парень пошел к выходу стуча в двери. Санитары, которые никуда не уходили: нельзя было по правилам, стояли недалеко и сразу приняли этого пациента в свои руки, уводя в палату. Хван лишь наблюдал за ним, пока тот не скрылся из виду, а после чего понял, что все это время не дышал. Наконец-то, выдохнув и почувствовав в своих легких кислород, док встал, чтобы отключить все приборы, покинул кабинет, и по пути на ресепшен взял кофе из автомата, что так приятно освобождает от мыслей. Особенно сейчас, когда это так нужно. — Передайте главврачу, что мне нужно больше времени для занятий с Ли Феликсом. У него серьезная болезнь, — сказал Хван девушке с ресепшена, а после ее положительного легкого кивка ушел обратно в свой кабинет. Зайдя, он бросил бумаги на стол и поставил стаканчик с кофе, жидкость немного растряслась, проливаясь от нерассчитанной силы. Сев на диван в другом конце кабинета, доктор задумался обо всем, что произошло сегодня, и обо всем, что происходило тогда. Нужно было сделать вывод, ибо непонятно, какие планы у этого неуравновешенного психа. Хотелось бы понять, в чем его проблема, и приступить к ее решению, только вот.. слова о том, что парень был полностью в себе и что совершал действия осознанно,  сильно заставляют задуматься. На все вопросы ответы не найти, значит, нужно придумать. Пока Хван сидел на диванчике, втыкая в потолок и размышляя о всем содеянном Феликсом, последний находился в своей палате. Чтобы не умереть от скуки, Ликс решил вызвать себе приступ, дабы призвать всемогущего доктора, поразвлечься. Однако он не знает, что это может зайти все слишком далеко. Вторая личность если и вылезет наружу, то не залезет обратно с огромным трудом. Больничная тишина была нарушена душераздирающим криком и воплями из седьмой палаты. По всем коридорам, даже самым дальним, слышно, как Феликса разрывает от внутренних чувств. Два санитара срываются с места, направляясь к источнику звука, один из них по пути хватает снотворное, лишь бы был способ утихомирить приступ пациента. Такой шум прерывает глубокие раздумья доктора, и тот, наконец, поднявшийся с этого дивана, понимает, что это вновь Феликс и что вновь нужно его спасать, ибо санитары могут только усыпить. Чтобы их опередить, Хван выбежал из кабинета без всего, направляясь в палату под номером семь. Через десять секунд он был уже на месте, открывая дверь и забегая внутрь. Феликс лежит на полу, ежится от внутренней боли, извивается под разрывающим его криком, задыхается из-за нехватки воздуха. Его руки пытаются за что-то ухватиться, царапая ногтями кафельный пол, но тщетно. Доктор за секунду оказался около Ли, падая рядом на колени, он приподнял его за плечи, как тогда, впервые. Глаза закрыты, а от них протекают блестящие дорожки слез. На лице маленькие покраснения и царапинки, скорее всего от ногтей. Ресницы мелко подрагивают, а локоны волос прилипли к лицу. На лбу образовалась испарина, а сам он холодный. — Феликс! Ты слышишь меня? — спросил Хван спокойным голосом, немного потряхивая парня. Резко руки с пола перепали на плечи дока, впиваясь пальцами до боли. Но Хенджин не обратил на это никакого внимания, главное — успокоить пациента. Это задача доктора в первую очередь. — Помоги.. помоги.. Он сейчас вырвется. Он.. хочет.. дописать, — проговорил Феликс, делая обрывистые вздохи, но глаз не открывал. Он пытается побороть рвущуюся наружу вторую личность, которая уже порвала несколько толстых цепей. Сейчас последние порвутся, и парня остановить будет возможно только снотворным. Санитары стоят в дверях, ожидая указаний, они не подходят, потому что знают, что Хван в прошлый раз справился. — Феликс. Слушай мой голос. Я помогу тебе. Не теряй внутри самого себя. Руки парня спали с чужих плеч, обхватывая сначала шею, потом потянулись к белому халату, крепко сжимая его, что ткань начинала трещать. Хенджин поднял парня на руки и понес на кровать. Когда тело коснулось новой твердой поверхности, доктор начал говорить без остановок. — Сейчас ты должен понять одно: не давай мыслям заполучить твое тело. Оставайся со мной, я рядом. Я помогу тебе. Слушай, что я говорю, Феликс, — параллельно перехватывая руки Ли, держа их близ своей груди. — Открой глаза. Посмотри, ты здесь, ты в нашем мире. Он не вырвется. Ты не должен позволить ему это. Давай вместе посчитаем до десяти, и ты откроешь глаза, хорошо? — он так и стоит около кровати, прижимая к себе маленькие ручки парня. Тот тяжело дышит, болезненно постанывая и иногда резко подергиваясь. — Хо.. хорошо, — ответил сквозь приступ Феликс, сжимая руки парня в ответ. — Дыши спокойно. Вдох. Выдох. По указаниям доктора Ликс начал дышать в такт двум последним словам старшего, а потом сильнее задергал ногами. Все тело его дрожит, а нижнюю губу он постоянно закусывает. — Начинаем? Давай один.. — счет пошел. — О..дин.. — с обрывистого вздоха все же сорвались слова, он морально готовится разлеплять свои мокрые глаза. — Два.. — снова вздох. Только уже Хванов, ему это тоже давалось тяжело. Как физически, так и морально. — Д-два. — Три. — Т-три. Спустя некоторое время счет подошел к концу, и на заветном «десять» Феликс уже спокойно дышал, но продолжал всхлипывать. Руки до сих пор сжимают хвановы, а глаза, наконец, открылись, сразу же быстро забегав по всему пространству. Но вскоре мокрый взгляд все же остановился на лице старшего. — Доктор... — тихо проговорил Ли, притягивая к себе парня и заключая его в свои достаточно крепкие объятия. Хван махнул рукой санитарам, чтобы те вышли. Они так и сделали, поспешно удаляясь и понимая, что, возможно, больше не понадобятся. Хенджин же тихо приобнял парня, все еще всхлипывающего в его плечо, и сел на край кровати. Доктор чувствует тяжелое горячее дыхание на своей шее, а маленькие ручки крепко держатся за спину, впиваясь ногтями в кожу через белую ткань халата и одежды. По щекам и ключицам дока катились слезы Ли, которые приятно щекотали кожу. — Посмотри на меня. Ну же, — отлепив от себя пациента и посмотрев ему в глаза. Все лицо красное, он продолжает плакать, такое чувство, будто глаза скоро превратятся в кровь. Нижняя губа мелко подрагивает, но Феликс вновь ее закусывает и отпускает только тогда, когда тяжело вздыхал, набирая в легкие больше воздуха. — Спасибо.. Вам.. — проговорил младший, еле связывая два слова. Хван знает, за что он его благодарит: за то, что тот помог ему научиться закрывать в себе ту личность, которую миру показывать совершенно не хочется, дабы не пугать людей. Да, старший понимает, что так быстро он не научится держать ее в себе, да и вообще избавится от нее вряд ли быстро получится, но зато сегодня они преодолели ее вместе. — Это моя работа.. Ли, — мягко улыбнулся, укладывая свою руку на алую щечку Феликса, мягко разглаживая кожу подушечкой большого пальца. Парнишка накрыл своей маленькой ладошкой хванову и прижал к себе, сильнее прикрывая глаза. Просидев так секунд двадцать, обмениваясь температурами горячих щек и тепленькой ладошки, Феликс убрал руку доктора со своего лица. Он приложил свою кисть к чужой и стал рассматривать, насколько она больше. Второй рукой Ли трогает, оглаживает, пытаясь запомнить на ощупь такие близкие ему ладони, которые всегда потянутся, дабы оказать помощь. Хенджин внимательно наблюдает за действиями парня. Как только он успокоился, стал вести себя как малыш, изучающий окружающих его людей и предметы. Из-за выражения лица светловолосого у дока появлялась невольная, глупенькая, но такая искренняя улыбка, которая сама все показывала. Через несколько минут подробного изучения части тела доктора Феликс поднял свой взгляд, задерживаясь на бровях, потом на глазах и вскоре на пухлых губах Хенджина. А тот же видит эти глазки, но делать ничего не собирается, да и не хочется. — Доктор.. Можно я Вас.. — не осмелился договорить парень, уже приближаясь к таким желанным губам. Мгновение, легкое касание, которое провело просто разряд тока, парализовавший самого Хвана. Ресницы Феликса вновь распахнулись, и он уже настолько близко смотрел в глаза старшему, что видел в них свое отражение, очень четко. Брюнет очнулся от недавнего разряда и решил действовать сам: все равно уже ничего не исправить, хотя тот даже не хотел что-то исправлять. Хван вернул свою руку парню на щеку и примкнул своими к губам Феликса. Он целует, нежно прикусывая и проводя кончиком языка. Ликс постепенно начал отвечать, а после и вовсе пробрался своим языком в чужой рот, исследуя территорию и оглаживая щеки с внутренней стороны, сплетая языки в пламенном танце, углубляя поцелуй до невозможности. Руки младшего упали на шею парня и вонзили свои пальцы в корни волос, иногда крепко сжимая их и оттягивая доставляя чуточку боли и бескрайнее удовольствие. Старший сжимает талию парня, двигая к себе ближе, в итоге белоснежный сам сократил расстояние, пересев доктору на бедра, расставляя ноги по обе стороны, при этом не разрывая уже достаточно продолжительный поцелуй. Отстраниться все же пришлось из-за нехватки воздуха. — Нельзя, Феликс.. — проговорил Хван, пытаясь перевести дыхание. И правда, их могут услышать: в палатах ужасная шумоизоляция, специально чтобы все было слышно, все приступы и крики. — Не буду. Я лишь хочу целовать твои губы вечность.