remember it

«Твой близкий человек, возможно, сейчас держит пистолет за твоей спиной, целясь тебе в голову. Только вот.. он, видимо, не знает, что окружен со всех сторон..» Проснуться сегодня удалось намного раньше будильника. Хван, можно сказать, даже и не засыпал: получалось закрыть глаза и провалиться в царство Морфея минут на сорок, а потом вновь наблюдать перед лицом светлую взъерошенную макушку. И так до четырех часов утра. Сейчас Хван уже поднялся с мягкой кровати, вылез из-под объятий младшего и проделал путь сначала на кухню за стаканом воды, а после на лоджию, захватывая пальцами пачку сигарет из кармана пальто. Приоткрыв окно, разглядывая уже осветленный утренними сумерками район, доктор погрузился в свои мысли. Высокие многоэтажные сооружения отражаются в окнах соседних зданий, а вообще, они по большей части окружали дом Хенджина, перекрывая обзор на другие части города, но это несильно обижает: ему нравится это чувство скрытности от мира – окруженности со всех сторон. Наверное, поэтому он слепо верит Феликсу, который по своей натуре врать умеет хорошо, только вот, Хван необычный человек, которого можно так легко надуть. Он — психотерапевт, клинический психолог и еще много разных дополнений. Он читает его, как открытую книгу. Он видит его насквозь: это его работа, его способность. Этим Хенджин гордится. Ему удалось добиться всего в этой жизни самостоятельно, даже отвергая помощь своего назойливого отца, имея два высших образования и еще дипломы по курсам и стаж работы. Его просили работать за границей, ведь он чертовски востребован. Ведь он чертовски не предсказуем. У него свои методы, свои махинации, доктор никогда не придерживался стандартам, таким как «бьется в истерике — усыпляй», «схватил паническую атаку — усыпляй», «полностью не в себе — усыпляй». Снотворное спасает на определенный промежуток времени, стоит иметь в рукаве джокер, чтобы покрыть последнюю карту, даже если она окажется козырем. Когда Хван видел, как больных равнодушно обшаркивали хлорпромазином, он понял, что дела обстоят очень плохо, что нормальных врачей совсем не осталось. Действовать брюнет привык нерасторопно, правильно, четко. Сначала разговоры, слова, далее действия, после в крайнем случае снотворное. Никогда старший не начинал с последнего. И не собирается. По оголенной спине проходится холодок от утреннего порыва ветра, ворвавшегося в открытое настежь окно, что быстро сменяется прижимающимся теплым тельцем, которое греет и греется, приобнимая сзади. Фильтр от уже скуренной сигареты летит вниз, сквозь этажи, от неожиданности Хван выронил его, но как только понял, что проснулся его белоснежный псих, выдохнул. — Ликси? Ты чего это так рано встал? — разворачиваясь к заспанному личику с отпечатком сладких снов на щеке от подушки. Тот в ответ жмется теперь к груди старшего, переменяя тепло родного тела на себя. — Я испугался, что ты вдруг внезапно ушел. Хенджин приобнимает своего сожителя за талию и, приподняв за подбородок его бледное личико, целует в надутые от притворной обиды губы. Младший тянется за большим и получает, не церемонясь. Поцелуй не становится страстным, жарким и до невозможности сексуальным, он продолжает быть нежным, желанным и таким нужным, словно всю жизнь только ради этих моментов проживают. — Идем спать, — Хван, отстранившись, поднимает такого маленького сонного Феликса на руки, укладывая руки под ягодицы, тот же в свою очередь послушно скрещивает ноги на талии доктора и обвивает шею руками, опуская подбородок на широкое плечо. Следующая поверхность, которая соприкасается с голой спиной Феликса — кровать, застеленная шелковыми черными простынями, что гармонично сочетаются в принципе со всем интерьером этой комнаты. Хенджин укладывает младшего на эту шелковую ткань, укрывает одеялом и напоследок целует в висок, прижимаясь сзади и обнимая младшего одной рукой. На улице сейчас рассвет, который Хван мог встречать в полном одиночестве с сигаретой в руках и чашкой черного кофе, но он предпочел отдать себя в эти маленькие ручки, которые, вот уже как, две недели все никак не отпускают.

***

Хенджин даже не заметил, как провалился в сладкий тягучий сон. Разбудил заведенный на девять будильник и тихие постанывания Феликса, которому, видимо, тоже было в падлу вставать, но сегодня обязательно. Так как Ликс под хвановой опекой, а не в психушке, то они обязаны два раза в неделю ездить к специалисту в соседнюю частную клинику, где Феликсу должны хоть чем-то помогать. Да, сам доктор тоже будет проводить с ним консультации: он обязан, у него документы подписаны, но второстепенная помощь тоже не помешает. Также в следующем месяце Хван собирается прокатиться до другой части города к лучшему психотерапевту страны, ибо тот уж точно должен что-то сделать. Чем скорее поправится, тем лучше. Хенджин это планирует, рассказывая Феликсу в подробностях. Заливает в уши своим мелодичным голосом о том, что совсем скоро Ли станет обычным человеком, сможет спокойно выходить на улицу, жить среди общества, и все это без постоянного надзора. Тот слушает, внимательно причем, даже не подозревая, что этим планам не суждено свершиться. — Ликси, подъем, — теребит светлую макушку старший, после поднимаясь с кровати и держа свой путь в ванную, параллельно захватывая полотенце и одежду из шкафа. — Просыпайся-я-я, — тянет бархатным из-за сна голосом Хван, но младший лишь отрицательно мычит, зарываясь поглубже в одеяло. — Феликс, подъем! — переходит на повышенный тон старший. — Даю тебе чертовых двадцать секунд уйти в ванную или тебе не избежать полета из окна! — орет громче Ли своим низким спросонья голосом. Хенджин от такого чуть полотенце не выронил, но как только одеяло вместе с белоснежным начало вставать в полный рост на кровати, доктор понял, лучше сейчас утопиться, чем лететь из окна от рук Феликса. — Оди-ин.. — начинает белоснежное одеяло, которое так и стоит в полный росточек. — Два-а.. А старший все еще прибывает в недоумении. — Три-и.. И вот заветное число, которое заставляет Хвана рвануть со всех ног в душ, ибо смерти ему не избежать. Феликс вроде ясно выразился, что выкинет эту тушку из окна, а-ля «меньше, сука, орать по утрам будешь». Звук закрывшегося замка на двери в ванной комнате, а Феликс преспокойно снимает одеяло с себя и держит направление по курсу «кухня и кофе». Он преодолевает преграды в виде валяющихся тапков, комода, о который младший ударился мизинцем, три косяка дверей, каждый из которых нужно было обязательно задеть плечом. Ну и наконец, после того, как вся квартира, каждая ее часть, вещь, пылинка были покрыты сложносочиненными матерными оборотами, Феликс все же добрался до кухни. Спустя приготовленный кофе и уже, судя по звукам, вышедшего из душа Хвана, Ли сел на стул, закинув ноги и прижимая их к себе, тем самым греясь от утреннего негодования. По волосам доктора скатываются капли воды, падая на широкие плечи и ключицы, делая своеобразные пути по всему телу. Феликс на секунду замер, разглядывая полуобнаженного сожителя, ну слишком красив. Но вовремя оторвавшись, младший продолжил пить кофе: — Вот. Это тебе, — короткие пальцы пододвинули чашку ароматного напитка к уже севшему напротив Хенджину, тот в ответ кивнул, мягко улыбнувшись. — Хочешь есть? — спросил доктор в порядке вещей. — Наверное, больше да, чем нет. — Тогда заедем в кафе по пути? — Хорошо. Парни еще минут двадцать пили кофе и просто мило общались. Было чувство, что они знакомы уже много лет, что давно живут вместе, ведь у них все так просто и без заморочек. По-семейному, что-ли. Но вот только Феликс знает, что скрывает большую тайну. А Хенджин знает, что именно скрывает его белоснежный принц. Доктор ждет, покорно ждет часа, когда Ли ему расскажет, когда раскроет все тайны и все же доверится. Сможет полюбить так же, как полюбил Хван. Навсегда. Но время идет, а Феликс молчит. Хван тоже не спешит говорить. У всего случается плохой конец, не так ли? В какой-то степени, даже если видишь happy end, он с другой стороны не принес ничего хорошего. Герои вместе, герои любят друг друга, а что если эта любовь умирает? Сейчас они вместе, а завтра из-за этого молчания уже порознь. «Терпение на вкус горькое, но то, что следует после него — слаще, чем мед».

***

До места назначения парни добрались без пробок. Ушло примерно пятнадцать минут на поездку и остановку в виде кафе. После небольшого заказа двух коктейлей и  невозможно вкусных панкейков, Феликс, довольный таким началом дня, улыбался без остановки, то и дело поглаживая руку парня. Хван же, смотря на такое счастливое личико, сам не сдержал звездочек в глазах, они так и порывались сверкнуть ярко, чтобы их заметили, отдали должное, но сидящий рядом милаш, был так сосредоточен на еде, что ничего вокруг не замечал. В частной клинике их встретил знакомый самого доктора, пристально оглядев Феликса, он даже решил пошутить, а-ля «Он точно психически не здоров? Выглядит лучше тебя, Хван!». На что Феликс лишь миловидно улыбнулся, так, из вежливости. А Хенджин закатил глаза, показывая всем своим видом, что шутка постучалась, но не вошла. Некоторое время пришлось сидеть в кабинете доктора, пока тот обследовал младшего и записывал что-то в свой блокнот, после он вышел, вернулся, опять вышел и так примерно раз десять. Все же, через двадцать минут таких походов, путешественник зашел в кабинет, да с таким лицом, будто у самого диссоциативное расстройство, и, позвав своего знакомого доктора жестом выйти, удалился в коридор. — Ликси, я сейчас. Феликс лишь кивнул на это. Он знатно и откровенно заебался ждать, но все же, делать нечего. — Ну и? Что ты постоянно носишься туда-сюда? Долго думать будешь, а? — спросил Хван. — Кто поставил ему диагноз? — задается таким вопросом доктор Чхве. — Ну я. Слышится тяжелый вздох и звук от ударившей ладони по лбу. — Ты почему раньше не сказал? Я тут ношусь, думаю, в чем, мать его, дело? У него же все в порядке вещей! А тут диагноз какой-то! — А я-то думал, сколько тебе еще времени понадобится чтобы домыслить, — перебивает Хван. — Ты нахрена ему ложный диагноз поставил? — Долгая история. Лучше выполни одну мою просьбу, — говорит док и достает из заднего кармана брюк несколько крупных купюр, вкладывая их в карман больничного халата Чхве. — Мне нужно, чтобы ты сейчас, разыграл там комедию, по типу «Вам нужны такие-то и такие лекарства, от них, конечно, есть побочные эффекты, но они помогут. Главное, Хенджин, не перепутай по случайности, если выпьешь ты, будет плохо, потому что ты-то здоров». — Что же ты задумал, Хван? — разносится в ответ почти шепотом. — Просто сделай, ладно? Доктор Чхве кивает, разворачивается на пятках и уходит в сторону какого-то кабинета. Хенджин же, возвращается в помещение к Феликсу, размышляя о своем новоиспеченном плане. Если мальчишка не собирается признаваться так быстро, следует его подтолкнуть.