Полина, или История моей любви

      Вместо того, чтобы наслаждаться погружением в тёплую морскую воду, ощущая на своих губах согревающую соль, наслаждаться теплом и полным одиночеством, я несколько часов ходил по магазинам в поисках нужны кепки.       Мне хотелось подобрать что-то неповторимое, немного утончённое, чуть-чуть дерзкое, юное, но не детское.       Я смотрел на все эти бейсболки, и, мне казалось, они вообще не подходят. Совершенно случайно я обратил своё внимание на одну шляпу: соломенную, небольшого размера, с ленточкой нежного мятного оттенка.       Я не знал вкуса Полины или то, что я видел — её безразмерная футболка и разноцветные кеды, мало что мне могли о ней рассказать. Если только о том, что она была человеком нестандартным, но мне хотелось купить эту шляпу. Необъяснимо хотелось.       Было что-то в ней нежное, утончённое; мне почему-то вспомнилась история про Пеппи Длинный чулок, и, несмотря на то, что шляпа была маленького размера и очень изящна, всё-таки моя Пеппи была старше, надеюсь, утончённее, красивее и опрятнее.

***

      Я позвонил ей в тот же день, как только выбрала эту шляпку, потому что отдых без неё был мне уже не интересен.       Полина вошла как бесплатный бонус и стала главным козырем программы, но для меня это было намного больше, чем просто приятный отдых. Впрочем, на тот момент я не осознавал насколько.       Когда я позвонил, то её голос словно разряд тока был для моих ушей и моего сознания. Я слышал громкую музыку, смех и голоса, женские и мужские вперемешку. Полина продолжала свою жизнь, а моя застыла с того дня, как мы с ней расстались.       Буквально к вечеру она приехала туда, где жил я. Мы встретились с ней у входа городского пляжа.       В этот раз она выглядела по-другому: длинный сарафан тёмно-зелёного цвета на тонких бретелях, лёгкий и немного прозрачный, тонкие босоножки цвета шоколада, но это всё было лишь приложением к её природной красоте.       Её волосы были золотистого оттенка и на солнце, казалось, они ослепительно блестят.       Глаза оказались темнее, и был у них необычный оттенок — зелёный, смешанный с чем-то ещё, эти неравномерные пятна, жёлтые, коричневые, словно крапинки. А ведь сначала мне казалось, что её глаза серые, но сейчас я отчётливо видел зелёный цвет.       — Привет, — также мелодично сказала она.       Полина улыбалась, и её улыбка была для меня подарком. Уже тогда я понял, что пропал. Потому что я не знал, кто передо мной и что будет дальше, я не мог просто взять и забрать её и никуда не отпускать. Я не знал даже, сколько ей лет, в каком именно городе Подмосковья она живёт, чем занимается, и готова ли она вступить в отношения.       Ведь именно тогда я задумался об этом слове — отношения.       Что это такое отношения? До этого в моей жизни был секс, яркий, страстный, бурный, экспериментальный и на данный момент я не мог вспомнить ни одну девушку, которая заставляла меня чувствовать то, что получилось у этой девчонки.       Ведь я даже к ней не прикасался. Эти прикосновения, которые у нас были: осторожные, нежные, робкие, словно мы были детьми. И тогда меня посетила мысль, что, возможно, это то самое, о чём я читал, смотрел фильмы и о чём слышал, то, чего никогда не испытывал. До того самого момента, до момента нашей встречи. Но я побоялся даже себе признаться в этом.       Полина сказала, что городской пляж пугает её и здесь слишком много народу, что ей слишком здесь тесно. И мы пошли по пляжу через толпы, молча двигаясь куда-то вперёд, туда, куда хотела она.       Мы пришли совершенно в малолюдное место, здесь было пару мужчин и одна женщина, которые вскоре ушли. А мы с Полиной так и сидели, смотрели на игривое море, перебирали камни, и изредка она показывала какой-то удивительный, сравнивая с чем-то, на что ей, казалось, он был похож.       Потом она рассказывала какие-то смешные истории из своего детства, связанные с морем, с этим местом и с другим, что находилось рядом. Рассказывала мне про своего кота, который ушёл в восемнадцать лет, так и не вернувшись. И вот тогда я решил спросить:       — Сколько тебе лет?       Полина повернулась и посмотрела на меня, слегка наклонив голову.       — Ты ведь хотел задать этот вопрос с самого начала, ещё тогда, когда мы сидели на той станции после того, как своровали вишню.       — Черешню, — спокойно исправил я. — Да, хотел.       — Это так важно? Возраст, чем человек занимается, кем работает или на кого учится, где он живёт и кто его родители, это всё важно?       — Нет, наверное, это всё неважно, — я помолчал, а потом всё-таки собрался с мыслями. — Знаешь, Полина, раньше это всё было важно. Даже не так, это были стандартные вопросы, которые я задавал. Про образование, для меня всегда было важно образование, потому что я очень рано определился, кем хочу стать. И для этого у меня была цель, и я к ней шёл. Работа для меня не каторга, а то, чем я люблю заниматься. Родителей своих я никогда не обсуждал и этот вопрос задавал редко. Неважно, кто у тебя родители, важно, кто есть ты. Место жительства для меня не имеет никакого значения, но вот возраст… Возраст иногда имеет значение, особенно, если человек несовершеннолетний, а ты взрослый мужчина. Если этот человек начинает что-то испытывать ко второму человеку.       Я сказала эти слова и услышал глухой звон в ушах, такой, что я перестал слышать свои последние слова, но точно знал, кто их произнес. В горле пересохло, и я продолжал смотреть на неё.       Мне хотелось увидеть хоть что-то в её взгляде, что ничего не поменялось, что она не испугалась моих слов, что сейчас она не встанет и не уйдёт. Выражение её лица оставалось таким же.       — Мне девятнадцать, почти. Очень скоро мне исполнится девятнадцать. Осталось совсем чуть-чуть.       Больше она ничего не сказала, встала, сняла свой сарафан, расстегнула босоножки и пошла на волнорез уверено, не оглядываясь.       Она была прекрасна, сохранив какую-то долговязость, удивительную длину ног, стройность и немного неоформленность. Раньше мне казалось, что девушки с красивой пышной грудью и ягодицами привлекают меня больше, чем девушки подростки. Но в Полине была какая-то женственность, изящность и недосягаемость.       Её кожа была слегка тронута солнцем, имея светло-бежевый оттенок.       Находу она собирала волосы в высокий небрежный пучок, неровный, с торчащими холмиками из волос, но это придавало ещё большую очаровательность. Подойдя к волнорезу, она махнула мне рукой. Она звала меня, и я пошёл к ней на встречу.       Когда я к ней подошёл, то она стояла спиной ко мне, смотря на морскую гладь куда-то вдаль. Я подошёл к ней близко и был точно уверен, что она ощущает моё дыхание на своей коже.       Я чувствовал её аромат, и снова он мне показался знакомым, до дрожи, до мурашек на руках и до сильного, жгучего желания.       Я боялся этого, боялся того, что моё мужское начало перекроют те трепетные, новые, незнакомые чувства, которые появлялись у меня, когда я был рядом с этой девушкой.       Я смущался, как подросток, своей физиологии, своего желания, своей страсти.       Мне хотелось прямо сейчас развернуть её и поцеловать так, как я не целовал никого. Потому что сейчас я испытывал не только страсть и острое желание, а нежность. и что-то большее, чем нежность.       Я был уверен, что поцелуй с ней был бы не похож ни на какой другой.       Мне хотелось взять её на руки и не отпускать, мне хотелось её прямо сейчас. Её кожа манила, запах зачаровывал, но я ничего не сделал, даже не коснулся её.