***
Вечер субботы для Ади выдался непривычно скучным. Сэми, видя напряженное состояние друга, решил как-то поднять ему настроение, а потому потащил в бар. К его разочарованию, это событие ничего не изменило — Дэвис все это время молча попивал джин с тоником и периодически отвлекался на курение. — Итак, что случилось? — не выдержал Сэми и, сделав заказ, повернулся к другу. — И я ни за что не поверю, что у тебя все в порядке. — У меня не все в порядке, — Ади не отрывался от тающего в стакане льда. — Но это исключительно мое дело. — Не хочешь поделиться со мной? — Нет, спасибо, я уже как-то поделился на свою голову. Сэми непонимающе уставился на него, однако Дэвис только отмахнулся и отпил джин. Впервые за все время их дружбы стало неуютно. — Скажи, Сэм, — вдруг заговорил Ади: — Я способен на отношения? Вопрос застал парня врасплох. Он осушил залпом остатки напитка и перехватил новый, который ему как раз принесли. — На отношения? В смысле, серьезные? Не на одну ночь? — Да, именно, — Дэвис выглядел крайне взволнованным. Словно ответ на этот вопрос поделит его жизнь на две части. Сэм поджал губы и отвернулся. Ему нужно было сформулировать правильный ответ. Ади напрягся сильнее. — Я думаю, что способен. Но не готов. — К этому нужно готовиться? — скептически бросил парень и махнул рукой официантке. Когда та приняла заказ, он вновь посмотрел на друга, ожидая продолжения. — Ты ведь понимаешь, что нормальные взрослые отношения — это огромный труд. Ты должен подстраиваться не только под себя, но и под своего партнера. Должен понимать, что ты больше не можешь вести подобный образ жизни, ведь у тебя есть определенная ответственность. Ты готов сейчас быть только с одной девушкой? — Я… Не знаю, — честно признался он и опустил взгляд на свои руки. — А ты бы хотел с кем-то встречаться? — Я встречаюсь, — спокойно отметил Сэми, игнорируя удивленный взгляд. — И она та самая? — Нет, — парень повернулся и снисходительно улыбнулся. — Но и я не тот самый. Знаешь, в современном мире тяжело найти свою настоящую пару. — И ты, конечно же, не расскажешь, кто она, — констатировал Ади, на что Сэми кивнул. — Ты не особо делился своими переживаниями, когда влюбился. — Я не хотел, — Дэвис мягко улыбнулся, погружаясь в мимолетные воспоминания о тех временах. — И я действительно не собирался ни с кем делиться этим, но… — Но? — Сэм вытаращился на друга, а затем развел руками: — Ох, ты все-таки с кем-то поделился? И этот кто-то не я? — Это случайность, — усмехнулся Ади. — Больше никаких оплошностей. Никогда и никому. Это мое новое правило. Сэм несколько раз покачал головой и взял в руки бокал. Он искренне хотел выпытать, что такого произошло с другом, что вчера он вернулся в комнату мрачнее тучи и разнес к чертовой матери прикроватную тумбочку, которая всего лишь не хотела закрываться с первого раза. Почему не хотел разговаривать все это время и, в конце концов, почему за весь день он ни разу не завернул в комнату к Харрис и Линд. Тем не менее Сэми промолчал. За все годы общения с Ади он усвоил одно простое правило: не лезь — убьет. Именно поэтому Сэм никогда не выпытывал, а наблюдал. И именно это помогло ему узнать многое о лучшем друге.***
Харрис вернулась в общежитие вечером. Она чувствовала себя… никак. После развернувшейся сцены в саду что-то внутри оборвалось и вылилось в истерику. Пока что в одну единственную. Дальше она просто действовала на автомате — покорно отсидела за столом в столовой четы Уокер, не поднимая глаз выше блюдца с десертом, к которому так и не притронулась. Ее неоднократно пытались вовлечь в диалог, однако Агата даже не находила в себе сил кивнуть, не говоря уже про полноценный ответ. В конце концов Роджер настоятельно попросил дочь отправиться домой, в поместье. Харрис только этого не хватало — остаться в особняке, где в любую минуту в ее комнату могла зайти мама и начать выпытывать о произошедшем. К счастью, Агата смогла убедить отца, что в этом нет необходимости, и она сейчас же отправится отдыхать, но в общежитие. Стоило двери машины захлопнуться, как Харрис нажала на кнопку, и перед ней появилась перегородка, отделившая ее от Августа. Шагая по пустому коридору к лестнице, Агата продолжала прокручивать в голове одно и то же событие: Александр целует Вики. Сам, черт его побери, прижимает ее к себе. Сам увеличивает напор. Так не целуют бывших. Определенно. Пребывая в своих печальных мыслях, она медленно перебирала ногами по ступеням, не обращая внимания, что еле ползет. На очередном пролете Агата услышала знакомый голос и подняла взгляд выше, сталкиваясь с Брэндоном. Он остановился на месте, изучающе осматривая Харрис, а затем убрал в карман телефон и поджал губы. Агата опустила взгляд в пол и направилась дальше. Стоило ей сделать несколько шагов вверх по ступеням, как тихий голос догнал ее: — Ты в порядке? Харрис обернулась назад и устало покачала головой, криво усмехаясь. Она медленно прикрыла глаза, нервно проведя тыльной стороной ладони по лбу, и глубоко вздохнула. — Да, — кое-как в итоге выдавила Агата. Горло словно сковало невидимыми цепями, и если она задержится здесь хоть на секунду, то не сможет сдержать рвущийся наружу судорожный всхлип. Она резко отвернулась и теперь уже поспешно зашагала наверх, игнорируя по-прежнему наблюдающего за ней парня. Дойдя до двери в свою комнату, Агата остановилась. Она аккуратно приложилась лбом к шершавой стене и прикрыла глаза, заставляя себя дышать. Изнутри доносился смех Рэйчел и веселый голос Макса, и это еще сильнее давило на Харрис. Сейчас она зайдет туда и нарушит их идиллию своим настроением, а затем почувствует жалостливый взгляд подруги. От этого на душе стало совсем паршиво. И ведь ей больше некуда идти. Она никому не нужна. Тяжело сглотнув образовавшийся ком, Агата дернула за ручку и вошла внутрь. В комнате тут же стало тихо. Сначала она услышала, как с ней поздоровался Макс, затем, кажется, Рэйчел что-то ей сказала. Харрис, стоя к ним спиной, слишком медленно стягивала с себя пальто и обувь. Но это не могло продолжаться вечно — она не сможет спиной дойти до своей кровати и лечь. Именно в этот момент, когда нужно было максимально собраться и взять себя в руки, она почувствовала, что не дышала. Именно в этот гребаный момент ей понадобился воздух и, вместо того, чтобы полноценно вдохнуть, она издала отчаянный скулеж, который вырвался откуда-то из глубины. — О Боже, Агата?! — Рэйчел подскочила с кровати первой. Она бросилась к подруге, чуть не спотыкаясь о свои же тапочки. Харрис, громко стукнув ладонью по двери, крепко сжала руки в кулаки и опустила голову вниз, зажмуривая глаза до ярких искр. — Что случилось? — осторожно спросила Линд, поглаживая ее по спине. Агата ничего не ответила, только несколько раз отрицательно покачала головой. Рэйчел повернулась к Максу, внимательно изучая его взглядом, словно он мог знать, что происходит. Однако Фолл ничего не говорил, только молча смотрел на содрогающуюся от беззвучных рыданий девушку. — Иди ко мне, — прошептала Линд и притянула к себе подругу. — Все будет хорошо, — повторяла она, стараясь успокоить Агату. Однако ее слова словно усугубляли ситуацию. Когда Рэйч сказала это вновь, Харрис до боли закусила нижнюю губу и крепко сжала ее футболку в руках. Ей с трудом давалось дыхание — все чаще это были громкие судорожные всхлипы. Казалось, еще чуть-чуть, и она просто надрывно закричит. Но она молчала. Несмотря на разрывающую ее боль, стоически держалась. Макс почувствовал себя лишним. Он стал свидетелем чего-то очень личного, но самое гадкое в этой ситуации, что он догадывался, кто стал причиной этих слез. Так и не сказав ни слова, он забрал с кровати Рэйчел толстовку и телефон и направился на выход, коротко кивнув своей девушке. Ему надо было немного побыть одному и подумать.***
Агате потребовалось пару часов, чтобы успокоиться. На место взрывной истерики пришла пугающая тишина. Именно так обозначила про себя Рэйчел то, что ее соседка так и не проронила ни слова, как только вытерла последние слезы. Вместо хоть какого-то объяснения Харрис просто закрылась в себе. — Агата, может, ты поешь? — аккуратно поинтересовалась Линд. — У меня есть твои любимые сладости. Однако девушка не ответила. Даже не посмотрела в сторону подруги, продолжая лежать в той же одежде и сверлить пустым взглядом потолок. — Ты знаешь, что я всегда готова тебя выслушать, — спустя пару минут снова заговорила Рэйчел. — Ты не одна, милая. Когда Харрис вновь промолчала, Рэйчел понуро опустила взгляд в свой конспект и принялась за чтение. На самом деле ей нужно было время на то, чтобы обдумать произошедшее и решить, как помочь подруге. В голове крутилась только одна идея, и она была крайне безумной. Спустя час ситуация не улучшилась. Линд забросила попытки разговорить подругу и ушла, оставляя Агату в долгожданной тишине. Какой бы замечательной и заботливой ни была Рэйчел, сейчас Харрис требовалось одно — уединение. И наконец она получала его в полной мере. Сейчас она могла хоть утонуть в собственных слезах. Все это время Агата раз за разом перекручивала моменты с Александром. Но это не похоже на то, как в любом сопливом фильме, где главный герой вспоминает все счастливые мгновенья со своей второй — дрянной — половиной. Харрис, скорее, анализировала. Пыталась понять, почему так произошло. Почему в реальности оказалось, что Александр не желал с ней ничего, ведь было столько знаков: дружеские посиделки, разговоры, поцелуи и даже совместная ночь. Не менее гадким было то, что все вокруг видели реальность происходящего изначально, пока самой Агате мешали розовые очки. Каждый не поленился упомянуть, что Нильсен не такой милый, каким кажется. Элиза, Рэйчел, Ади… Да даже Уокер, хоть и в своей манере, но пыталась вдолбить в ее голову всего лишь одну простую мысль — она не нужна Александру. Не. Нужна. Медленно поднявшись с кровати, Агата достала из сумочки телефон. Ноль сообщений. Ноль пропущенных. Разочарованная тем, что ее фантазия, в которой Александр волшебным образом распознает ее настроение и названивает ей, чтобы вымолить прощение, не сбылась, Харрис бросает смартфон в сумку, обувается и выходит из комнаты. У нее осталось всего одно незавершенное дело, и пусть это будет унизительно, во всяком случае Агата будет честна хотя бы сама с собой.***
Вики впервые за все время чувствовала себя измотанной. Настолько, что даже не смогла слушать треп Евы и совсем невежливо попросила ее уйти. Оставшись одна, она переоделась в домашнюю пижаму — ее любимую — которую еще на первом курсе подарила Ребекка, и залезла с ногами на неширокий подоконник, нараспашку открывая окно. Признаться, она ждала этого весь день. Ждала, когда ее папаша удовлетворится увиденной картиной их идиллии с Александром и отвалит. Ждала, когда ее мать закончит трепаться о милой Агате и, наконец, вспомнит о собственной дочери, мельком хваля ее наряд. Ждала, когда закроется в собственной комнате и закурит. Стоило сделать две затяжки, как в дверь постучали. Уокер мысленно прокляла всех на свете — она не ждала гостей так поздно. Быстро потушив сигарету, она помахала руками, стараясь выгнать дым в окно, и прокричала: — Ева, отвали! Мне нужно побыть одной! Однако вместо того, чтобы отвалить, кто-то вновь постучался, уже громче, и тогда Вики, скрипя зубами от раздражения, направилась к двери. Сейчас она была готова разорвать стоящего за ней. — Скай, я же сказала… — не договорив, она хмыкнула и тут же стала в защитную позу, сложив руки на груди: — Какого хрена тебе нужно? — Поговорить, — тихо ответила Агата, стоя с черным крафтовым пакетом в руке. Она, несмотря на свое сломленное состояние, смотрела прямо в глаза Вики. — Послушай, Харрис, шла бы ты отсюда по-хорошему. У меня только за сегодняшний день голова взрывается от того, сколько раз моя мать упомянула тебя в разговоре. Милашка Агата, умница-красавица, — начала кривляться она. — Просто сделай хоть одно полезное дело — отъебись от меня. Ладно? Вывалив свою злобную тираду, Уокер ожидала, что Харрис струсит и уйдет. Может, расплачется, принося ей хоть какое-то удовольствие за этот проклятый день. Но вместо этого Агата кивнула и протянула руку с пакетом к ней. — Что это за дерьмо? — почти что прорычала Вики. — Это не самое дорогое вино, которое я смогла найти, — медленно проговорила Агата, отделяя каждое слово небольшой паузой. Говорить было сложно из-за стоящего огромного кома в горле. — Но оно для тебя, — когда Уокер в недоумении подняла брови, Харрис вымученно улыбнулась и добавила: — Однажды ты сказала, что настанет день, когда он сломает меня, и тогда ты откроешь бутылку дорогого вина. — Что? — Вики нахмурилась еще больше, нелепо приоткрыв рот. Только сейчас она обратила внимание на воспаленные глаза Агаты. — Я просто хочу сказать, что ты была права. А я оказалась наивной идиоткой, поверившей, что смогу изменить плохиша. Когда Уокер продолжила стоять, так и не пошевелившись, Агата тяжело сглотнула, выдохнула и поставила пакет на пол. Напоследок глянув на девушку, Харрис развернулась и направилась к себе, оставляя Вики наедине с дивным Каберне-совиньон.***
Утро понедельника наступило мгновенно. Агата даже не заметила этого, так как весь вчерашний выходной пролежала в кровати лицом к стенке. Она не реагировала ни на угрозы Рэйчел, ни на звонки от Элизы. Удивительно, но она даже не преисполнилась радостью, когда ей начал звонить он. — Ты ведь не пропустишь пары? — аккуратно поинтересовалась Линд, подходя к соседке и слегка оттягивая одеяло. — Агата, ты же знаешь, что у тебя последнее время проблемы с Грант… — когда Харрис в очередной раз проигнорировала слова подруги, Рэйчел устало выдохнула и отступила. — Я скажу, что ты неважно себя чувствуешь. Как ушла Линд Агата не заметила — настолько погрузилась в себя. Нельзя сказать, что она думала о чем-то конкретном. Сначала это были мысли об учебе, потом об Александре, которые тут же отгонялись повторением основных юридических законов. Это могло бы быть безумием — лежать с разбитым сердцем на кровати и думать о дурацких законах — если бы не было правдой, в которой Харрис старательно блокировала любые попытки мозга вспоминать Нильсена. Еще некоторое время спустя на телефон пришло оповещение. Пару минут Агате потребовалось на то, чтобы договориться с совестью. Как бы жестоко позавчера не обошлась с ней судьба, она отчего-то все равно ждала, пусть и до конца не понимала чего. Тем не менее это был он. Какая-то часть Агаты внутри болезненно заскреблась. Знать, что он написал, было мучительно и сладостно одновременно. Другая часть, более рациональная, упрямо твердила об остатках гордости и о том, что нужно зализать свои раны, не поддаваясь на зов глупого сердца. Когда пришло второе, а затем и третье оповещение, Харрис взяла смартфон в руки, окончательно убеждаясь, что все сообщения были от него, и удалила их, так и не прочитав. Это было тяжелым решением, но правильным.***
Александр угрюмо смотрел в экран телефона. Он был обеспокоен тем, что Харрис не пришла на пары. По словам Рэйчел, Агата чувствовала себя не очень хорошо, и это заставило Нильсена еще больше напрячься. В субботу он заметил, что девушка, несмотря на то, как прекрасно выглядела, была бледна. В воскресенье она не ответила на его звонки, и он решил ее не беспокоить лишний раз. Сегодня волнение усилилось, когда он не обнаружил ее на первых двух парах. Сначала Нильсен решил подождать, может, Харрис придет к третьей, однако сейчас, сидя на лекции и по-прежнему не наблюдая ее, он решил написать. Ни на первое, ни на последнее сообщение Агата не ответила, что совсем сбивало с толку Александра. — Тебя сейчас старуха выгонит, — тихо произнес Брэндон, не отрываясь от преподавателя. — Уже трижды бросала на тебя косые взгляды. Александр отложил телефон и посмотрел на Грант ровно в тот момент, когда она хищно смотрела прямо на него. Когда она уткнулась в конспект лекции и продолжила читать, Нильсен тихо заговорил: — Я пытаюсь выяснить, почему Агаты нет на парах. Сбоку раздалось недовольное фырканье, и Алекс перевел взгляд на Макса. — С чего это вдруг тебя волнует, почему нет Харрис? — с насмешкой поинтересовался Брэндон, старательно делая вид, что записывает лекцию. — Ну… — замешкался он, а потом начал злиться, понимая, что Брэндон умышленно пытается его вывести из себя: — Форд, какая нахрен разница, почему меня это волнует? — Потому что тебе насрать на всех, кроме себя, — ответил вместо друга Макс и зло посмотрел на Александра. — Просто отъебись уже от девчонки и не порть ей жизнь. — Какого хера, Фолл? — не сдержавшись, слишком громко ответил Нильсен и теперь в их сторону смотрели все, включая Грант. — Дерьмо! — выругался себе под нос он. — Фолл и Нильсен, покиньте аудиторию, немедленно! — тут же прикрикнула преподаватель, хлопая ладонью по своим бумагам. Когда Брэндон позволил себе усмешку, Грант тут же добавила: — Форд, вы вместе с ними. Не став спорить с женщиной, втроем они быстро собрались и под множество взглядов удалились из кабинета. Стоило им оказаться в коридоре, как Нильсен остановил Макса, поворачивая того за плечо к себе лицом, и заговорил: — Что это сейчас была за херня? Брэндон, чуя неладное, остановился и повернулся к друзьям. — Это был мой тебе приятельский совет, — ощетинился Фолл, скидывая руку со своего плеча. — Хватит быть мудаком, Алекс. — С чего ты решил, что можешь раздавать мне такие советы? — С того, что вижу, как ты себя ведешь. Возомнил из себя гребаного казанову? — Фолл подошел ближе к Нильсену, останавливая себя от того, чтобы схватить друга за кофту. — Это я слышу от тебя? — зло бросил Алекс. — Теперь ты у нас ебаный святоша? Забыл о своем прошлом? — Алекс, не стоит, — Форд подошел ближе, готовясь растаскивать по разным углам друзей. — Мы договорились о том, чтобы не вспоминать прошлое. — Как ты можешь говорить о том, что нужно не вспоминать прошлое? Ведь именно с тобой твой лучший друг поступил таким образом. А сейчас строит из себя святую деву Марию, говоря мне о том, какой я мудак. Нильсен был впервые настолько зол, что хотел вывалить все дерьмо, что накопилось в нем. Наверное, он бы и дальше продолжил все это изливать, если бы не мощный удар по лицу, который ему прилетел от Фолла. Не успев никак среагировать, он только пару раз качнул головой в разные стороны и, сфокусировав взгляд, тут же бросился на Макса. Так их и застукал Купер, прогуливаясь по коридору. Сначала он обнаружил перекатывающихся по полу парней, а затем и третьего студента, стоящего возле окна и взирающего на это свысока, абсолютно ничего не предпринимая. — Что здесь происходит?! — завопил мужчина, ускоренно направляясь к парням. Стоило ему произнести это, как Фолл, поваливший Нильсена, отвлекся и тут же пропустил удар. — Прекратите! Немедленно! Когда ректор оказался возле них, они устало завалились на спину, тяжело дыша. Осмотрев их, мужчина ужаснулся: у Фолла была рассечена бровь, у Нильсена разбита губа и нос. — Вы сейчас же объясните мне, что происходит, иначе вас ждет отчисление. Всех троих! — добавил он, посмотрев на Брэндона.***
Рэйчел пришла в комнату позже положенного и вся заплаканная. Несмотря на то, что Агата по-прежнему чувствовала себя крайне паршиво, она не смогла продолжать молчать, видя свою подругу разбитой. — Что случилось? — тихо спросила она, поднимаясь с кровати. Линд ничего не ответила, только сильнее расплакалась, закрывая лицо ладонями. Это крайне испугало Агату. — Эй, Рэй, ты чего? Харрис быстро подошла к девушке и села перед ней на корточки. — Расскажешь? Рэйчел несколько раз кивнула, стараясь унять истерику, однако не смогла. Тогда Агата села к ней на кровать и крепко обняла. — Там Макс… Они… Он… — продолжала всхлипывать она. — Он в больнице, — кое-как проговорила Рэйчел. — Они… подрались, — последние слова потерялись в протяжном завывании. — Это все Ни… Ниль… Нильсен! От знакомого имени внутри Агаты все содрогнулось. Стало снова невыносимо. А еще в одно мгновенье кто-то выкачал весь кислород из комнаты — иначе Харрис не могла объяснить, почему стало невозможно дышать. — Я не знаю, не понимаю, — кое-как выговорила Линд и вновь разрыдалась. — Он ничего не сказал! Харрис не смогла ответить. Внутри нее началась тяжелая борьба. Ей ужасно хотелось узнать, что произошло между Александром и Максом, а еще ей было страшно узнать, что он пострадал. Когда в дверь постучались, Агата с надеждой посмотрела в ту сторону. Глупо, но она хотела, чтобы там оказался он. Ей бы всего лишь убедиться, что он в порядке. Оторвавшись от подруги, Агата направилась к двери, стараясь не обращать внимание на сильно колотящееся в груди сердце и то, как задрожали ее руки. Все, что она делала — повторяла как мантру то, чтобы это был он. Когда она схватилась за ручку и распахнула дверь, из груди вырвался тяжелый, еле заметный стон. Сэми ворвался в комнату первым, бегло приветствуя подругу, и направляясь сразу к Линд. Ади же стоял на месте, сталкиваясь с Агатой тяжелым взглядом. Когда она чуть приоткрыла рот, чтобы поздороваться, он прошел мимо, в этот раз даже не цепляя ее плечом, словно от одного прикосновения к ней сможет рассыпаться. Это ранило ее еще больше. Закрыв дверь и обернувшись, Агата обнаружила, что Сэми уже сидел у Рэйчел на кровати, крепко обнимая ее и успокаивая, а Ади на стуле. И только сейчас Харрис поняла одну важную вещь — ее подушка пахла по-другому. Теперь она пахла исключительно ее шампунем, хотя до этого ее привычно обволакивал знакомый парфюм Ади, который прямо сейчас заполнял легкие до боли. Агата так и не смогла сдвинуться с места, по-прежнему держась за ручку. Она смотрела на то, как Ади сидел на этом проклятом месте, глядя на друзей с тоской и теплом одновременно, и ей хотелось закричать, что он выглядит на гребаном стуле противоестественно. Что он не должен был сидеть там, он должен был нахально завалиться на ее кровать, заложить руки за голову и подмигнуть. Он должен был посмотреть на нее по-другому. Не так, словно она — самое мерзкое, что есть на свете. Не так, словно больше ничего не значит для него. А так, как всегда — игриво, дерзко и нежно, как на свою подругу. Как на всех, кто ему близок. Как сейчас смотрит на Сэми и Рэйчел, старательно игнорируя ее, словно она — пустое место. Последняя мысль была настолько болезненной, что она не сдержалась и тяжело всхлипнула, а затем крепко зажала ладонью рот. Ади обернулся ровно в тот момент, когда по ее щеке быстро сбежала одна слеза, а затем и вторая, стремительно уползая на шею, под футболку. Не сумев стерпеть его ледяной взгляд, Харрис наспех влезла ногами в тапочки и стремительно выбежала из комнаты. Лучше пусть он никогда больше не смотрит на нее, чем будет смотреть так. Оказавшись в прохладном коридоре, Агата побрела к лестнице. И уже у самых ступеней поняла, что ей некуда идти. Это осознание было таким болезненным, что она оперлась о перила и зарыдала. Впервые так громко и отчаянно. Словно ее никто не мог увидеть здесь и услышать. А даже если и могли, то какое это могло иметь значение сейчас? — Тише, — вдруг раздалось за спиной, а затем теплая куртка опустилась ей на плечи. — Идем, тебе нужно успокоиться. Из-за пелены слез было сложно разглядеть парня, что стоял возле нее, однако знакомый голос внушал спокойствие. Удивительно, ведь меньше всего на свете Агата ожидала, что он будет ее успокаивать. Тем не менее вот он, здесь, ведет ее к себе в комнату. А потом и заваривает зеленый чай. Когда теплая кружка касается ее замерзших рук, Агата, стараясь не дрожать, тихо произносит: — Спасибо, Брэндон.