***
Они встретились на углу улицы, как раз в паре шагов от конторы. Полный любезности Адам с болотной бабочкой на горле поинтересовался, не захочет ли Сара пообедать вместе. Сара, облачённая в изумрудное платье, ответила согласием. Кафе «Золотая рыбка». Китайская кухня. Тишина наполнила их мысли, пока продолжался обед. Адам заказал сливочный суп с морепродуктами и большую порцию лапши со сладкой курицей. Сара, мягко улыбаясь, ограничилась кофе с пломбиром. Ей нравились золотые рыбки. Аквариум служил домом для живности, витриной кафе и ширмой, закрывающей посетителей от любопытных прохожих. Грациозные рыбки, подставляли золотые бока солнечным лучикам, пронзая их плавниками-опахалами. Если бы не витающие пузыри, Сара бы поверила, что они летают. Настолько прозрачной оказалась вода. Треугольные головы прятались в водоросли всякий раз, как Сара засматривалась дольше пяти секунд. Стеснительные? Сара поборола детское желание постучать по стеклу, когда не особо смышлёная рыбка подплыла поближе. Расправившись с обедом, Адам вытер губы салфеткой. Сара добавила в кофе три ложки пломбира и размешала. Адам скривился. Он предпочёл бы угостить Сару зелёным чаем и фруктами. Здесь прекрасно заваривали молочный улун. На крайний случай он был уверен в лунном пироге. Лучший пирог в городе, Сара просто не смогла бы отказать. Но он решил промолчать, вспоминая, как она не притронулась к пончикам. Горький кофе оставался лучшим спутником следователя Уильямс на протяжении третьих суток. Заметив на себе взгляд, Сара одарила Адама улыбкой. Умиротворённая Сара оказалась прекрасней, чем солнечный свет. Адам был готов проклясть себя за то, что должен был разрушить её счастье. Его голос остался спокойным, но осторожным. Это настораживало. Адам, блестящий Адам с ледяными руками никогда не осторожничал. Он резал. Резко и уверенно, вспарывая брюхо пополам. — Ты делаешь успехи, леди. Я слышал, Сенди в бешенстве от того, что ты не вернула вещдоки на место, — он смущённо улыбнулся. — Прошло более суток. Я полагаю, работа кипит? — У меня тупик, — Сара поджимает губы и делает глоток кофе. — О? — Я потратила весь вечер на анализ. Все ветви тупиковые, — Сара разводит руками, вздыхая и прикрывая глаза. Только сейчас он замечает, как её спина согнулась. — Я ничего не понимаю. Это дело сводит меня с ума. Его голос становится неожиданно уверенным. Рассудительным. Сара сжимает холодную кружку. Она помнит, как Адам посвящал её, зелёную новенькую, в правила работы. Он был спокоен, строг и уверен в ней настолько, насколько она в себе сомневалась. Всё-таки… Следователь? Сара Уильямс зашла далеко. Она не знала почему, но голос звенел внутри её головы. — Всегда есть другие следы и пути, леди. Нужно их найти. — Я не знаю как. Он не говорит ей о возможных путях, не говорит ей, как делали это более опытные люди, пока её не было. Он не рассказывает ей, что она упускает и не пытается направить её мысли в иное русло. Адам слишком хорошо понимал, что его советы, что капля в море. Сара далеко не глупая женщина. Вместо сочувствия, он протягивает свежую газету, желая, чтобы это не усложнило дело ещё сильнее. Хотя куда уж? Сара с сомнением протягивает руку, словно свёрток мог превратиться в змею и укусить её до крови. МИСТЕР ЛАЗАРСКИ — НОВАЯ ЖЕРТВА ИЛИ ПРЕСТУПНИК? Глухой стон тонет в ладонях, но Адам слышит пробивающийся скулёж. Никто из посетителей кафе не обращает на них внимания. — Чёрт побери… Мистер Лазарски неохотно отвечал на её вопросы, был сух, вежлив и предельно кроток. А Сара пела, извивалась, раскачивала его, как могла, стараясь вытянуть хоть одно признание, слово, намёк. Хоть что-нибудь! Речь шла о смерти его сына и невестки, так какого чёрта он не говорит со следователями, а треплется с дешёвой газетёнкой?! Что такого важно было в их вопросах? Размер дома? Размер отказа наследства, неожиданное разрешение конфликта, старческое желание поболтать? Что, что во имя всего святого, можно было поставить против смерти?! — Чёрт его забери, — проскулила Сара, сжав кулаки до боли. — Это же был его сын. Адам пожимает плечами. — Теперь у него внук. Сара выглядит затравленной и в два глотка допивает свой кофе. Сворачивая внутренности, холод ползёт к животу. Теплые руки накрывают кулаки. Адам мягко поглаживает её пальцы, смотря в глаза, а Сара понимает, что не может дышать. — Отпусти. Я должна… — Да. Адам кивает, убирая руки и отклоняясь на стул. Дрожа всем телом, Сара резко кивает и поднимается на ноги. Пальцы отказывались служить, но газета оказалась в сумочке. Они смотрели ей в след с лёгкой грустью: Адам и золотые рыбки.***
Не хватало воздуха. Ноги несли её далеко от угла дома, между машинами и вывесками, дальше и дальше. «Прочь, прочь,» — шипело в её мозгах. Но Сара не убегала. Она стремилась. Сара говорила себе: «Это просто сложное дело». Сара мурлыкала: «Это всего лишь стеклянный шар и ничего больше». Сара ворчала: «Это гормоны шалят». Сара Уильямс осталась прекрасной актрисой. Она могла убедить кого угодно в своей правоте. Но лгать самой себе не так просто, как кажется. Она пыталась списать нервы на сложную работу. У всех случаются срывы, не так ли? Но она чувствовала, как вздохи, резкие, нервные, вырываются струями дыма. Она баюкала, нежила, отчитывала себя сотни и сотни раз. Но по какой-то причине статья выбила почву из-под ног. Сара обнимала сумку, словно кто-то хотел вырвать её из рук, присвоив содержимое, а главное эти несчастные листы с громким заголовком. Лазарски казался сухарём, а не идиотом. Неужели ошиблась? «Это глупо, леди». — Заткнись, — прошипела Сара, приближаясь к дому. Она сравняет его с землёй, а после займётся главой семьи. Нет человека — нет проблемы, верно? Но проблемы были, и Сара чувствовала, как они давят на её голову всё сильнее и сильнее. Лазарски отдыхали. На заднем дворе разнёсся смех, когда Хельга прыснула туда водой. Россыпь капель упала на траву и на цветы, падая и падая, превращая землю в грязь. Прикрыв глаза от света, Лазарски старший качался в кресле качалке. Он славно устроился на белоснежном крыльце, собственнически обвёл взглядом участник. Он грел старческие кости на свежем воздухе, а Хельга кричала что-то то ему, то внуку, отмахиваясь от пчёл. Их дом сиял, подобно каплям под солнцем. Сара почувствовала, как во рту скапливается яд. Отступив за угол, она стояла там, просто наблюдая за идеалистической картиной. Ребёнок был счастлив. Как и супруги. Они делили этот момент друг с другом, находясь рядом. В покое… После того, как остальная часть семьи погибла. Трагически. Сара сделала глубокий вздох. Она не должна желать им зла. Но как они, чёрт побери, посмели? Ещё вздох. Медленный. Явится сейчас — это навести суету и панику. А учитывая её внешность: растрёпанная, с каменной улыбкой на лице и холодными глазами, Лазарски вовсе подумают, что она неслась к ним из самого ада. Отчасти так и было. Но страх оставался бесполезным. Проявив недоверие, Лазарски отгородили себя от следствия каменной стеной. Пробив её, Сара объявила бы войну. Это не так сложно, сломать двух стариков и ребёнка. Но их доверие даст куда больше. Саре нужно их доверие. Она облокотилась к стене, медленно сжимая и разжимая пальцы на сумке. Спрятавшись, чтобы свидетели не увидели шпиона. Ей нужно, чтобы они хотели отвечать на её вопросы, чтобы приняли её в дом, как печального, но милостивого гостя, обязанного оставить за собой шлейф холодной праведности. Она должна быть желанным гостем в их доме. Тогда у них развяжутся языки, и она услышит всё, что пожелает. Пожалуй, стоит повременить с визитом… Для начала она прочитает газету, выпьет пару чашек кофе и сделает телефонный звонок. Звонок вежливости и лучше, чтобы ответил сам Лазарски. Она любезно поинтересуется, когда может прийти, ибо вскрылись новые детали и по делу и ей нужно задать пару уточняющих вопросов. Вот так. Уверенным тоном, без фальши, без попыток угодить, тогда он пойдёт, что она говорит правду. А после назначения даты, уже внутри, усевшись на кресло с кожаной обивкой, она мило улыбнётся миссис Лазарски и произнесёт пару утешительных слов. Не очень банальных, иначе это будет дурновкусием. Ей нужно увидеть мальчика. Его глаза были широко распахнуты, он может помочь. Он не мог спасти маму и папу, но он может отомстить за них. Он милый парень, он будет с удовольствием говорить с приятно пахнущей тётей. Ей не нужна его боль. Ей нужна их злость на убийцу. И пусть сейчас их греет солнце, Сара знала, что между рёбер у них кипит от негодования. И она обязательно этим воспользуется. Умиротворённая Сара поймала такси и вернулась к работе.***
Лампочка моргала. Сара нахмурилась, выкрутила её и бросила в корзину. Бумага приняла новую соседку с тихим шорохом. Остальные лампы гудели. До них Сара дотянутся, не могла. Часы приближались к отметке 23:49 Сара к цели не приблизилась ни на йоту. Сейчас это не так выводило из себя как часами ранее. И всё же она не могла избавиться от царапин внутри черепа. Они избороздили весь мозг, вонзаясь, тревожа. Она не могла мыслить здраво, пока призраки витали вокруг. Сара прикрыла глаза и в очередной раз сделала глубокий вздох. Она делает вид, что их не существует. Что в её руках просто сложное дело. Бред какой-то… Адам положил ей руки на плечи, заставив вздрогнуть. Нахмурившись, Сара подняла к нему голову. От него пахло абрикосовым парфюмом, кровью и рыбой. Не лучшее сочетание, но это даже забавляло. Знать, что всегда идеальный Адам может быть неидеальным в таких мелочах. Под мягкими движениями плечи расслабились. Невольно Сара откинула голову, наслаждаясь массажем. Они были одни в здании. Двое трудяг. Двое коллег, что приглядывали друг за другом, когда нужно. Сара приготовилась сидеть так вечно, наслаждаясь теплом, но Адам убрал руки. — Идёмте, леди, мне есть, что вам показать. Ни капли не веря в это, Сара поднялась на ноги. Она собрала оставшиеся бумаги в папку и крепко обняла её. Адам задвинул стул и цокнул. Никакой экономии лампочек. Когда дело касается работы, нельзя ни в чём себя урезать. Жаль, что так не думало начальство. Выцветшие зелёные стены радовали работников трещинами и ползущими тараканами. Хотя лакированная мебель из тёмного дерева и блестящие стулья на колёсиках — любовь уставших работников и лентяев — перетягивали на себя всё внимание. Сидеть было приятно. А если человеку приятно, он расслабляется и охотнее идёт на контакт. И дольше сидит в участке. Сара мысленно благословила тех, кто всё же придумал обновить диваны для ожидания. Количество истерик у свидетелей значительно снизилось. — Есть новые улики? — спросила она. Ответом стал стук её каблуков и ничего более. Адам хитро улыбнулся. Возможно, он отлынивал, пока она мучилась. — Двое прекрасных людей идут по коридору и не могут поговорить о чём-то кроме работы? Его розовые щёки манили. «Ударь нас, ударь или поцелуй, и мы заалеем пуще прежнего,» — молили они. Сара подавила смешок. Сейчас не время. — Ближе к делу. Он пожал плечами и, взяв её за руку, повёл прочь от писем и столов. Он повёл её в своё царство холода, мёртвой плоти и железа. Он знал, что Сара терпеть не могла спускаться в подвал. Семейная чета. Тонкие и прекрасные, подобно статуэткам из фарфора, они лежаки на операционном столе. Адам подавил в себе восхищение. Его работа не была простой, но он обожал такие случаи. Смерть никогда не была так прекрасна и милостива к телам, как сейчас. Взяв скальпель, Адам поднял его на уровень глаз Сары и повертел между пальцев, словно шариковую ручку. У всех свои инструменты и умение обращаться с ними — вот высшая ловкость. Лезвие свернуло раз, другой, острой вспышкой пронзив глаза. Сара пару раз моргнула, стряхивая наваждение. И нахмурилась. — Ну хватит! Она скривила губы, когда Адам поднёс лезвие к их коже. А потом качнул сначала одно тело, а затем второе… Искры, слепящие острые грани, и все они на коже, под кожей. Забились в нос и в уши, и опали с тел супругов на белоснежную скатерть. Сара по-совиному моргнула. Когда блёстки осыпались и тела, и скатерть стали самыми обычными. Самыми простыми, человеческими. Шаг, затем второй. Адам не торопил, не подначивал. Осторожничая, словно между телами притаилась змея, Сара подошла поближе. Она раскрыла рот в удивлении, когда поняла, что это такое. Блёстки. Прозрачные, невидимые для глаз. Но здесь, сейчас, в лучах гудящей лампы они явили себя. Они покрывали каждую частицу кожи, а особенно яркими они были в волосах. Белокурая пара упала со звезды? Широко улыбаясь, Адам поправил подтяжки. Вопрос: «Ты видела когда-то подобное?» - отпал сам собой.