***
Ветер гнал опавшие листья, когда Сара пришла к дому. Он смотрел на неё чёрными провалами окон, серый и скосившийся на бок от старости. Открытая пасть любезно приглашала внутрь. Сара чувствовала, как за дверьми поглощаются остатки света. Фонарные столбы слишком далеки от гостиной. Тихий скрип ступеней вместо приветствия. Внутри творилось странное. На глаза не попалось ни одной дощечки. Все они прятались там, под слоем белоснежного песка. Сара сделала шаг, и хруст разнёсся по дому. Не притаится. Это усложняло задачу, Сара надеялась, что зайдёт в дом бесшумно и застанет женщину врасплох. Даже если это и была ловушка — у неё осталось бы преимущество. Но, кажется, её перехитрили. Оранжевый огонь дрожащим маяком освещал коридор и прятался в гостиной. Сара облизнула губы. Такие огни бывали у свечей. Или старых масляных ламп. Зачем они современной хозяйке? Это была простенькая загадка, на которую не сложно найти ответ. Привычным движением Сара нажала на рычажок в стене. Выключатель щёлкнул, но люстра осталась погасшей. Нет электричества. Нет света. Подавив смешок, Сара обернулась на манящее пламя. Единственное чего не хватало — это грозы за окном. И она бы переместилась в другое место и другое время. Но единое по своей сути мгновение. Здесь был кто-то чуждый человеческой природе. Сара ощущала это кожей. Тяжёлый смолянистый запах. Она тонула в нём. Она пробиралась не сквозь коридор, а сквозь сырую земляную пещеру и хрустели под ногами остатки костей… Или разбитых кристаллов. Будь она героиней сказки, то обязательно прогуливалась босой. Чёрта с два она оставит хоть след своей крови. Третья жертва дела № 666-49-26-8 лежала на медвежьей шкуре. Эмили Шекли. Из её грудей всё ещё текло молоко. Пропитанная ткань липла к коже, покрывая фигуру тонкой оболочкой. Сара шагнула вперёд. Ей повезло, что лампу не уронили. Шекли носила тонкую сорочку из газовой ткани. Одна искра и тело превратится горелое мясо. Большая утрата для следствия. Опустившись на колени, Сара вздохнула. Адам был прав. Смерть была милостива к этим людям. Волосы обрамляли круглое лицо Эмили, делая его кукольным, губы сердечком остались поджатыми, а брови нахмуренными. Точно девушка спала и во сне её потревожила муха, от которой нужно отмахнуться. Вот только эти круги под глазами… Не синяки, но следы усталости. И долгих бессонных ночей. Чтож, теперь никто её не потревожит. Сара не притронулась к перчатке, торчавшей у жертвы изо рта. Бирка выставлена наружу. Словно убийца хотел дать запоздалую подсказку. Перчатка фирмы «Роялти». Один в один, как первая. Поднявшись на ноги, Сара оглядела комнату. Изодранная нищетой, гостиная хранила в себе столик, ковёр и куски металла. Листы настила и мелкие гвозди, банки с шурупами, кусочки кровли и яркие кастрюли. Мелкие иглы, вколотые в древесину, и ножницы. Бесконечное количество ножниц. Подвешенные над головой, над окнами, над дверными косяками. Следуя за булавками с яркими бусинами, Сара двигалась глубже в дом. Вколотые в стены, железные спутницы показывали дорогу. Гораздо честнее помадных стрелок на плитках. Они вели на второй этаж, к двери. Сначала Сара подумала, что вход просто завалили хламом. Она прянула руку, чтобы убрать раму от велосипеда и вскрикнула. Содранная кожа осталась на металле. Острая броня покрывала вход. Похоже Эмили не просто так копила хлам. Она забивала дверь наверх. Но почему тогда ножницы, а не гвозди хранились внизу? Резкий вздох вырвался из груди. Сара спрятала руку в карман и отошла на пару шагов. Что могло быть там, за дверью? Что такого ценного, что нищета и странности одержали верх над разумом? Эмили Шекли не имела толком ничего. Кроме ребёнка. Вздрогнув, Сара обернулась на гостиную. Рука сама метнулась к волосам, девушка нервно заправила прядь за ухо. Это была совсем не сложная задачка, но ноги подрагивали, когда она спустилась со ступеней. Шорох листьев нагонял тоску. Лёгкие жадно глотали ночной воздух. А Сара задыхалась, не зная, куда бежать от проклятого места. Ей хотелось бы бежать. Но дверь стояла перед глазами. И то, что могло находиться за ней. Ноги примёрзли к асфальту. — Надеюсь, у тебя хватило ума, — прохрипела Сара. — Не говорить того, о чём можно жалеть. Мёртвая мать не ответила. Она обила железом двери и окна, она рассыпала соль по полу, она спряталась глубоко-глубоко в городских улицах. Но разномастные глаза видели её как на ладони. Кормящую, скорчившеюся от страха над младенцем, ожидавшую ответа на зов. Неожиданно для себя Сара хихикнула. — Мне жаль, что ты не знала. Сказочники ужасные лжецы… Они всегда лгали. А может времени прошло слишком много с тех пор? Сказки, истории, пьесы. Они хранили слова. Но всегда ли слова оставались правильными? Всегда ли сказочники говорили то, что имели ввиду? Железо и соль — защита от незваных гостей. Как люди бывают наивны. Нет лучшей брони, чем из стали. Пусть ржавой и потрескавшееся. Но неизменно тяжёлой. Сара была готова поклясться, что чувствовала запах гари.***
— Мост Троллей? Серьёзно? Райдер развернул газету и уткнулся носом в заголовок. СПАСЕНИЕ МЛАДЕНЦА ПОД МОСТОМ ТРОЛЛЕЙ — ЛЕГЕНДЫ ПРАВДИВЫ? — Я начинаю ненавидеть это издательство, — призналась Сара. Солнечные лучи лились на них. Подперев рукой щёку, Сара сидела за рабочим столом. Относительно спокойная, хотя в большей степени сонная. Ночь выдалась удивительно насыщенной, но все мысли крутились вокруг кровати. Стены не давили, в конторе царило спокойствие. Кто-то шуршал бумагами, а кто-то пускал бумажные самолётики. Босс был на выезде. Кажется, кто-то попытался пристрелить мэра. И что-то вроде… Хотя об этом в газете ни слова. Ещё бы! Сара уставилась на лист с допросом, но буквы плыли перед глазами. Последние силы ушли на оформление личного дела жертвы. Сара позволила себе ненадолго расслабиться, вздыхая чужой запах. Пот и неприличное количество одеколона. Райдер устроился на подоконнике кресла, составляя Саре компанию и убивая рабочие часы. Его пёс — Бельгийский тервюрен, пытался засунуть нос под ближайшую юбку. «Такой же, как хозяин,» — мысленно отметила Сара, почёсывая пса за ухом. Это напоминало о доме. Сара помнила, как отец часами сидел в кабинете, заполняя бесконечные жалобы клиентов. И как Ирен иногда стояла у него за плечом. Или опиралась одной рукой о кресло, поливая цветы. Потом садилась напротив стола и сидела там, ожидая или перебирая письма. Была рядом. Сара вздохнула. Рядом с ней же находился проходимец. — Мы нашли ребёнка. Мать которого убил потенциальный маньяк с любовью к перчаткам. Он оставил ребёнка под мостом, в холодной воде, чтобы тот замёрз. А они называют это чудом и магией?! Сара, что за… — Знаю, — она цокнула, — Они делают это не в первый раз. Но я не понимаю, как они узнали. На месте были только наши. Много наших, но всё же… Толпа осталась у дома, да и как они могли следить за нами, если мы сами не знали, куда приведёт пёс? Райдер прищурился. — Крыса? — подозрительно прошептал он и оглядел контору. Люди в строгих костюмах и рабочих спецовках занимались делами. Смотри-не смотри, а отличающей надписи на лбу ни у кого не появилось. Саре не хотелось разделять его подозрения. Но где-то в глубине полагала, что оно не лишено смысла. Здесь полно тараканов, так что появление крыс — дело закономерное. А за крысами приходят змеи. Сара мотнула головой. И забрала газету из его рук, отправив в помойку, как отправила лампочку. — Выброси из головы эту чушь. Нам надо работать. — Нам надо спать, — Райдер усмехнулся, пищащим голосом добавив, — Леди. Поднявшись, он повёл собаку за собой. Их шаги отражались от стен. Удар засчитан.***
Как и всегда, он явился тихо. Руки опустились на плечи, Сара вздрогнула, подняла мутный взгляд. Пальцы погладили её, успокаивая. Адам. Его голубая бабочка поразительно не сочеталась с коричневым пиджаком. Как и расширенные зрачки к спокойному выражению лица. Закрыл дело, словно был хозяином стола, отодвинул стул, приподнял локоть, призывая встать. Сара вцепилась в его руку, удерживая равновесие. Она проснулась, но разум словно закутался в ситцевую пелёнку. Тихий и недвижимый. Как ребёнок в канаве. — Идёмте, леди. Вам нужен отдых. Он вёл её сквозь контору, молчаливый и уверенный. Ленивые трудяги кидали на них взгляды. И тут же ползли по своим делам. Дело близилось к завершению дня, солнце опустилось за высотные здания. Сара едва передвигала ногами. Бессонный день, затем ночь, затем ещё день. Часы над главным входом показывали странную цифру. Кажется, Сара видела её дважды или трижды. Но никак не могла понять точно, какая она именно. — Время, — прошептала она одними губами. — Не останавливалось, — уверил Адам. В машине Сара умудрилась задремать. Перед глазами у неё витали призрачные золотые рыбки и море пузырей с холодной голубой сердцевиной. Из радио доносилась песня о любви. Адам катил по вечернему городу, оставляя минуты позади. Фонари мерцали тусклым светом, освещая мокрый асфальт. Прошедший дождь не принёс облегчения. На ночь синоптики обещали грозу. Улыбка тронула губы Адама. Это даже хорошо. В грозу ему хорошо спалось. Возможно, Саре тоже. Она сама не заметила, как опустилась на покрывало. Руки, бесконечно мягкие, опустились на бёдра, поднимая платье. Нервно моргнув, Сара посмотрела на Адама. Тот словно препарировал в кабинете. Строгий, может каплю угрюмый. Сара позволила ему стянуть платье, затем туфли и колготки. Оставшись в нижнем белье, она протянула к нему руки. Постель без партнёра ужасающе холодна. Покорившись, Адам обнял стройное тело, опускаясь на простыню. С губ сорвался вздох. Адам положил палец на её губы. Саре захотелось его укусить, а потом лизнуть. Прошлой ночью она расплачивалась кровью за его откровение. Так пусть он заплатит той же монетой. Прямо здесь. Сейчас. За то, что собирался сделать с ней… Облизнувшись, Сара склонила голову. Адам погладил её по щеке. Белая таблетка появилась в его пальцах и пропала в глубине её рта. Сара удивлённо вздохнула, но Адам поднялся на ноги и протянул стакан с водой. Прохлада в горле смогла остудить нервы. Последнее что Сара услышала — это стук стакана и хлопок двери в её жилище. Второй телефонный звонок остался без ответа.***
Свинцовые тучи накрыли город. Успокоившись на пару мгновений, ливень обрушился на асфальт с новой силой, расчерчивая реальность полосами. Гром за окном мешал людям работать. Стук-стук. По оконному стеклу барабанят капли. Стекают серебряными потоками, пачкают остатками сажи, искажают отражение. Поглощают остатки света. Холод пробрался в комнату через щель в окне и Саре это нравилось. Она сидела в ночнушке, вдыхая озон. Свежесть. Сара наслаждалась ей, отдыхая от палящих лучей. Отдыхала в холоде мыслей и запахе порошка от чистого белья. Стук-стук. Ложка опустилась на блюдце, а Сара поднесла кружку к губам. Она решила остаться сегодня дома. Тусклый свет падал на серые папки с документами. Мокрая газета, кажется, вытащенная из чужого почтового ящика, красовалась наверху. Нет смысла торопиться в контору. Любезный джентльмен позаботился о выходном для маленькой подопечной. Так что она могла читать или спать, или пить кофе с молоком. Или вдыхать запах, не вспоминая о чужих горестях. Редкое удовольствие. И ужасно короткое. Газета отчасти порадовала. На первой странице политические новости, на второй прогноз погоды. Первая новость говорила, что всё хорошо, вторая говорила, что всё ещё лучше. Сара глянула в окно и усмехнулась, не став дочитывать. Остальные заголовки неожиданно затихли и сиротливо прятались от влаги. В самом конце осталась колонка. НЕКРОЛОГ Третья жертва успела отметиться. Эмили Шекли позвонила в отдел полиции, после чего звонок перевели в контору. Она искала Сару Уильямс, следователя. Её голос дрожал, шёпот опалял ухо сквозь трубку: «Мне нужна личная встреча. Сейчас. Дом 23, на Рифт-стрит. Это по делу Лазарски». Волосы на голове зашевелились, когда Сара, не успев вымолвить и слова, услышала короткие гудки. Это могла быть ловушка. Это мог быть розыгрыш, но она ничего так сильно не желала, как научится телепортироваться из одного места в другое. Вместо этого Сара вылетела из конторы. Теперь потенциальный информатор лежала рядом с убиенными. Сара потёрла лоб, откладывая газету. Грех жаловаться сейчас. Шекли действительно дала информацию о деле. Жаль только ценой своей жизни. Глупышка. Едва достигла совершеннолетия и уже осталась ни с чем. Почти. Её ребёнок. Сын. Его нашли под «Мостом Троллей» — местной достопримечательностью, о которой ходили слухи среди детей постарше. Больше декоративный, он выстроен над тонкой речушкой, в которую можно шагнуть и даже не намочить щиколотку. Но по местному поверью вода там всегда ледяная. Настолько ледяная, что кожа трескается и лопается, если кто-то вступит в неё. В этой самой реке спал младенец. Парням повезло. Райдер всегда тащится на места преступлений с псом. Тот вынюхивал травку под литрами одеколона, так что вынюхать ребёнка не составило проблем. Малыш остался цел и совсем не заболел. Только простыни промокли… Так сильно кутала его мать при жизни. Первым делом Сара запросила медицинскую карту малыша и его осмотр. Внешне малыш оставался здоров, но кто знает, что скрывается под кожей? Или в крови. Безумие передаётся от родителей. К концу жизни Шекли была не в себе. Она окружила себя солью и ножницами, помешалась на скрытности. Она чуралась людей, нигде не работала и оставалась по уши в долгах. Единственные официальные упоминания — судебные взыскания за неуплату счетов. А стены обиты металлом. И ножницы под потолком. Висят на алых нитях, подобно поварским тесакам. Небезопасно для ребёнка. Или тех, кто зайдёт в дом. Вскоре, как закроется дело, он отправится на продажу, чтобы закрыть долги. Большой глоток едва протиснулся в горло, Сара закашлялась. Кофе показалось маслянистым. Дом достался Шекли от её родителей. Наверняка, она хотела, чтобы дом перешёл к сыну. Но она сама сделала это невозможным. Впрочем, приёмная семья намного лучше обеспечит мальчика. Какой бы она не была. Сара грустно улыбнулась, перекладывая бумаги. Наспех сделанное фото — парни с отдела не расставались с полароидами. Светловолосый ангелочек прижимает кулачок к щеке. Круглый, необременённый характером. Сладкий кусочек для нуждающихся людей. Если его не заберёт кто-то другой. Неосознанно пальцы коснулись пустой графы. Сара покачала головой. «Второй родитель» отсутствовал. Никакой связи с внешним миром… Шекли, подобно призраку, материализовалась под носом с тревожной вестью на устах и ушла по ту сторону. Даже не прокричав имя убийцы. Хотя откуда знать точно? Как бы быстро Сара Уильямс, безрассудный следователь и плохой коп не бежала, она не успела его застать. Только издевательская подпись. Убийца с перчаткой. Ужасно активный. За четыре дня оставил три жертвы. Если не считать детей, которые были под угрозой. Но совершенно ясно вырисовывался портрет убитых. Молодые родители. Без поддержки семьи или детей. Если предположить, что Шекли была знакома с ним из-за долгов… Хоть и маловероятно. За долги ломают кости, а убив, возмещения не получишь. То Лазарски? Они зажиточны. Коллекционный китайский сервиз перед копами не ставят. Если только это не привычное дело. Но они так же без связей со своими корнями… Возможно, их богатство тоже появилось не сразу. А в попытке сбежать от кредитора, они приехали сюда. После чего прошлое повлияло на них сильнее, чем хотелось бы. Стук-стук! Сара постучала по чашке ноготком. Тик-так! Отвечали настенные часы. Единый кредитор у Лазарски и Шекли? Но что можно взять у бедняков? Третий звонок разорвал тишину яростным воем. Сара дёрнулась, опрокидывая кружку. Кофе полилось на бумаги. С шипением Сара свалила их на диван и подошла к телефону. Звон отдавался в ушах. На конце провода оказался старческий голос. Лазарски старший откашлялся. «Лёгок на помине,» — хмыкнула Сара про себя. — Мисс Уильямс? Здравствуйте. Мы не хотели бы мешать вам… Или ходу расследования. Но позвольте узнать, когда мы можем забрать детей? Сара моргнула и нахмурилась. Каких ещё?.. Ох. Она скрыла замешательство в голосе. — Позвольте, тела — это главные улики. Вы должны понимать, что… Её прервали. Сначала он казался суровым, и Сара сжала кулак, приготовившись к долгой перепалке. Но что-то было не так. Его слова. Вежливая речь исключительно по делу. Сухие слова, но мягкие, как пожелтевшие книжные страницы. Ждут, когда прочтут между строк. — Я вынужден настаивать. Мы должны похоронить погибших. Мы должны попрощаться с ними, вы не смеете забирать их от нас. Лазарски умолял. Подавив вздох, Сара потёрла виски. Звон в ушах усилился. Отдай наших детей. Или то, что от них осталось. Это неразумно. Это рискованно, отдавать тела, тем более когда нет установленной причины смерти и объяснения травмы глаз. Это непрофессионально, фотографии не смогут дать полной картины. Адам не мог вскрывать и начинять формальдегидом пустоту. Или мерцающую пыль. Боль обвила голову железными тисками. Сара выдохнула в трубку. — Да… Да, конечно, вы сможете забрать их. Для удобства транспортировки, не могли бы мы договориться на завтра, в дневное время. Кажется, гроза пойдёт на спад. Она слышала недовольное ворчание и облегчённый выдох. — В час, — ответил Лазарски и бросил трубку. Сара слушала гудки, пока не разразился гром. Кап-кап. Капли дождя падали на оконное стекло так же быстро, как капли кофе на пол.