Всё сложилось иначе

"Как хорошо на улице! Прохладно так, свежо, но не сказать, что холодно. Отличная погода! "— подумала Нигяр, прогуливаясь по саду. Женщина, дыша утренним воздухом, который бодрил её и наполнял силами,  смотрела на голые кусты роз, что месяц назад ещё благоухали, зачаровывали людей своим душистым и  нежным ароматом. Рядом с кустами росли молодые акации, на ветвях которых  от порывистого ветра колыхались желтые сухие листочки. Они отрывались и, медленно падая на землю,  накрывали её собой, как будто для того, чтобы она не замёрзла. Поздняя осень, спокойная, тихая,  тоскливая, всегда нравилась Нигяр, ибо женщина находила в этом времени года какое-то отражение своей души, но  только не в этот день. Сегодня Нигяр проснулась из-за шевелений малыша рано, с утренним намазом, и, к удивлению, чувствовала себя хорошо, несмотря на то, что мало спала. Позавтракав с Дайе, Нигяр решила проводить подругу до гостиницы, куда Хазнедар каждое утро отправлялась по важным делам. Женщина предложила Нигяр пойти вместе с ней в гостиный дом, но она вежливо отказалась: захотела немного погулять по саду, подышать свежим воздухом и поразмышлять о том, что было у неё на душе. Возлюбленная Паши заметила, как в середине второго триместра беременности самочувствие её улучшилось: Нигяр перестали мучить постоянные головокружения и боли, тошнота и усталость, поскольку гормональный фон, изменения в котором вызывали проблемы, стабилизировался, чему Хатун была несказанно рада. С самочувствием изменилось и настроение Нигяр. Теперь она стала меньше тревожиться и  переживать за Ибрагима, ребёночка и Дайе — всех тех, кто был для неё очень дорог и важен. Нигяр старалась радоваться жизни и думать только о позитивном. Ведь тревоги и беспокойства не ведут ни к чему хорошему, только плохо влияют на здоровье беременной,  поэтому стоит их избегать. Однако навязчивые мысли, преследующие Нигяр с самого начала беременности, не выходили из головы и продолжали пугать женщину, тем самым не давая ей спокойно жить. Страхи таились в глубине ее души, которая была закрыта на замок. Найдя ключ к нему, они выбирались на свободу и словно отравляли женщину, которая всеми силами старалась думать о хорошем, но это, к сожалению, удавалось не всегда. Чем больше Хатун старалась себя успокоить, тем сильнее волнение охватывало её, принося душевные мучения. Женщина чувствовала себя беспомощной ласточкой, над которой, словно разъяренные коршуны, кружили страхи, не позволяя ей выбраться на желанную свободу, где царят добро, счастье и радость. Наблюдая за тем, как рос живот, появлялись растяжки, бледнела кожа, Нигяр начала бояться потерять свою красоту и стать непривлекательной, нежеланной для Ибрагима. Женщина переживала, что страсть любимого к ней пропадёт и больше никогда не сможет вспыхнуть ярким, горячим пламенем. Неделю назад, перед отъездом Ибрагима, женщина поделилась своими переживаниями с ним. Визирь, внимательно выслушав любимую, принялся развеивать её напрасные страхи и тревоги словами о том, что для него нет и никогда не будет никого прекраснее её: она чаровала его своей сказочной красотой, как внешней, так и внутренней. И, если бы  Нигяр стояла рядом со всеми красавицами Турции, то она бы затмила их, словно сияющая звезда. Нигяр понимала: Ибрагим не будет лгать женщине, которую любит всем сердцем, и от этого на душе Хатун становилось легче, но бессмысленные тревоги всё равно не покидали её, как бы она ни  пыталась от них избавиться. Нигяр тяжело вздохнула, вышла из раздумий и, подойдя к деревянной скамье, стоящей напротив кустов жасмина с сухими листьями, села на неё. Женщина, почувствовав толчки малыша, осторожно положила руки на живот. —  Ну что ты, солнышко моё? Успокойся, мамочка с тобой, — ласково сказала Нигяр, поглаживая круглый живот. Услышав чьи-то приближающиеся шаги, Нигяр подняла голову и, увидев Дайе, тепло улыбнулась ей. Хазнедар, закутавшись в теплую оранжевую накидку, шла быстро, но иногда останавливалась, чтобы поправить платье, развевающееся ветром. — Милая, как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Дайе, садясь рядышком с подругой. — Не замёрзла? Ветер сегодня очень порывистый. — Всё в порядке, не волнуйся, — успокоила её Нигяр, после чего добавила: — Ветер, конечно, порывистый, зато  свежий! — Ты не проголодалась? — Дайе, — обратилась Нигяр к женщине, накрыв её руку своей, — спасибо тебе большое за заботу, со мной всё прекрасно.  Только хочу ещё немного воздухом подышать. — Ну хорошо, — улыбаясь, произнесла Хазнедар. — Нигяр, думаю, ты сегодня будешь очень рада... —  Рада чему? — поинтересовалась беременная, поправив свои каштановые волосы, собранные в локоны. — Мне велели письмо от Ибрагима-Паши тебе передать. — От Ибрагима? — взволнованно переспросила Нигяр, чувствуя, как сердце забилось сильнее от радости. — От него, девочка моя, — Хазнедар осторожно вынула из рукава платья свернутый пергамент и передала его Нигяр, в глазах которой светилось счастье и тепло. Хатун дрожащими руками взяла письмо и, развернув его, принялась внимательно читать. "Нигяр, ты мой лучик света, ты моя роза, нежная и прекрасная, ты моё бесценное сокровище. Разлука с тобой пронзает сердце острым кинжалом. Без тебя я словно во тьме, суровой и жестокой, где мне так не хватает твоей ласки, заботы и любви. Вдали от тебя нет мне ни счастья, ни радости, звездочка моя. Родная моя, любимая, я очень соскучился по тебе. Надеюсь, с тобой и малышом всё хорошо. Сейчас у меня очень много важных дел, но, несмотря на них, я нашёл время написать тебе письмо. Приехать на этой неделе, к большому сожалению, не получится, только на следующей. Иншаллах, Повелитель даст согласие покинуть мне Стамбул и мы совсем скоро сможем встретиться. С любовью, твой Ибрагим." Прочитав письмо ещё раз, Нигяр заулыбалась от радости, которая переполняла её насколько, что на глазах выступили слёзы счастья. Неземное счастье окрыляло Нигяр, придавало ей сил, дарило возбуждение и легкость, развеивало все печали и горести. — Кажется, Паша написал о чём-то очень хорошем? — поинтересовалась  Дайе, смотря на обрадованную Нигяр. — Дайе, он приедет через неделю, только если Повелитель позволит ему уехать из столицы. — Он слишком часто уезжает. Вдруг Хатидже Султан заподозрит что-то неладное? — вопросила Дайе. — Очень надеюсь, что нет. Иначе мы с Ибрагимом не сможем быть вместе, —  произнесла Нигяр и, глубоко вздохнув, начала аккуратно сворачивать письмо от любимого, — Иншаллах, всё будет хорошо...