Лиственница в огне

Безымянные и безумные без одежды сливаются воедино ночами глухими и лунными, что-то шепотом ноя звериное. Бегемота действительно подобрали котенком на улице много лет назад, отмыли от въевшейся глины между подушечек лап и пятислойной пыли, равномерно покрывавшей шерсть, облагородили противоблошиным ошейником и удивлялись каждому внушительному привесу, регулярно регистрируемому раз в квартал. Марго считала его своим ведьминским атрибутом, гладила, холила, лелеяла, хохоча над наигранной ревностью мужа. Кот был ее сокровищем, гордостью и любовью. А потом Виктор замахнулся на Марго в пылу ссоры — просто замахнулся, он, как ему тогда казалось, никогда бы не ударил женщину — и получил рваную рану на всю ладонь. Бегемот шипел, гнулся дугой, шерсть клубилась и лезла у него пучками, как часто бывает, если животное в стрессе, и Виктор почти испугался десятикилограммового «котика». Марго сказала, что «так ему и надо», а потом они не разговаривали два дня. Благо, дети были у бабушки. Накануне его командировки они все же помирились, — без поцелуев, без всякой «приторности» — просто потрахались, практически не раздеваясь, буднично и быстро. Его рука пыталась скользить к ее груди, сдвинуть кружевное белье, но ответом было «не растягивай». После секса они сразу же отлипли друг от друга, разбежались каждый к своему углу, сделав вид, что ничего и не было. Потом была скучнейшая трехдневная инспекция в глушь, где автомобильные дороги прокладывались еще в советское время и с тех пор ни разу не ремонтировались, а дальше — путь домой, к Марго, к детям, к Бегемоту, к желанному набору из кофе-машины, душа с нормальным напором воды и чистых полотенец. Меньше всего на свете он рассчитывал встретить в эпицентре тех серых и вялых дней ее — девственницу из рыцарских романов Вальтера Скотта, Прекрасную Даму с кудрявыми волосами цвета спелых каштанов до тонкой талии. Ее звали Александра, она была студенткой и — как положено героине сентиментального произведения о давно ушедших эпохах — страшно одинокой. Вся ее трепещущая сущность, птичья хрупкость, неопытность предстали перед ним ярко и отчетливо. Разговор затеялся сам собой, собирался деталь за деталью. Выяснилось, что она живет в общежитии с двумя гулящими, пьющими, курящими бабехами со старших курсов, таскающими мужиков к себе в постель по очереди и чуть ли не одновременно. Съехать от них не представляется возможным в связи с не самым благополучным финансовым положением, с работой у нее тоже не складывается, так как еле-еле успевает учиться, что немудрено в подобных условиях. Вытащена вся эта информация была чуть ли не клещами и представлена не в столь откровенной форме, но суть он уловил, тут же проникнувшись жалостью к юному созданию, краснеющему, немного заикающемуся (что отнюдь не портило ее) и с трудом подбирающему слова для неожиданного диалога. — И давно вы женаты? — безучастно спросила Александра. — Целую вечность, — честно ответил Виктор. Зачем-то с грустью добавил, но, правда, уже мысленно: — «Когда-то мы сошлись как в море корабли, а теперь отползаем друг от друга после отлива словно черви. Без рук, без ног, без крыльев». Помолчали. Она открыла «вконтакте», чтобы удостовериться насчет завтрашней лекции в групповом чате, ненароком (так ли это?) засветив аватар в черно-белых тонах, фамилию и факультет университета. Виктору хватило одного косого взгляда, чтобы понять, как ее найти. За окном появились огни Ярославского вокзала, гротескно подчеркивающие восторженно-слезливые лица встречающих под сеткой мелкого дождя. — Не могли бы вы достать мне чемодан? Спасибо огромное! — Не за что. Вас кто-то ждет на платформе? — торопливо поинтересовался Виктор. — Меня ждет только метро, — улыбнулась Александра. — Мне в ту же сторону, что и вам, но чуть дальше. Поехали со мной на такси, к чему вам эти пересадки с ветки на ветку с тяжелым чемоданом. Оно заказано. — Нет, спасибо. — Не «нет», а «да», — мягко поправил он ее, отлично зная, что женщин нужно ставить перед фактом в подобных случаях. Особенно молоденьких и понятия не имеющих об отношениях с женатыми. — Идем-идем, я не кусаюсь. Я ж не Бегемот… Когда она уже поднималась по ступеням общежития, он твердо знал, глядя через тонированное стекло, что напишет ей этим же вечером: «А я ведь даже не спросил, где вы учитесь. Просто увидел аббревиатуру в профиле ВК, а вы во мне и не засомневались ни разу, сев в незнакомую машину с незнакомыми людьми после утверждения, что нам в одну сторону. Номер общежития вы сказали, когда мы уже подъезжали к жилому комплексу. Будьте осторожнее, Александра!» — Родственница? — поинтересовался водитель такси. — Племянница, — соврал Виктор. — Плохое общежитие. Часто сюда вожу девчонок из клубов, больше похожих на притоны. Грязные, обблеванные, явно обтисканные не по одному разу… Тьфу! Не место такой девочке в этой дыре, дядя! Вон те — второе и третье — куда лучше, а в первое всякий сброд без связей поселили. Двадцать лет назад так еще было… — Да, надо бы ей съемное жилье подобрать, — согласился Виктор, понимая, что это абсолютно его не касается, и что он не соберется заниматься благотворительностью. — Не тяните! А то сломают вашего ангелочка… Он уже сидел в кровати, когда набирал укоризненно-поучительное сообщение. От простыней божественно пахло свежестью, горячий душ порадовал паром. Разомлевшему телу хотелось любви, ласки и разрядки. Марго, выйдя из ванны с полотенцем на голове, принялась интенсивно втирать что-то от Lancome в область лба. — Кому пишешь? — Марго посмотрела на него через отражение в зеркале. — Любовницам? — Ага. Сразу трем. — Тебя на одну-то не хватит. — Конечно, не хватит. Ты ж знаешь, насколько мне было бы лень заводить себе лялю на стороне… Купи цветы, своди в ресторан, заплати за гостиницу, сам набрейся-намойся, не смей пахнуть мужиком, да еще и отпотей в две смены по-собачьи. — Он отложил телефон, вылез из-под одеяла и подошел к жене. — Меня и дома кормят. Эпизодически. Снял с ее головы полотенце, бросив на кровать, стал целовать в губы, настойчиво и медленно. Марго противилась, корчила рожи, но, в конце концов, сдалась. — Мне завтра рано вставать. — Мне тоже. Но я хочу. — Может, сам справишься, а? — Ты уже голая, мать твою за ногу… — кусая ее за ухо, прорычал он. — Шош ты со мной творишь, женщина?.. — Ладно, — милостиво вздохнула Марго, оттолкнув его, подошла к краю кровати, стала на четвереньки, с готовностью выгнув гибкую смуглую спину. — Только быстро. Стой, нахер ты мне лижешь там? Давай сразу уууже… Она не договорила, смирившись с лаской, и тихо застонала, тут же замолкнув, только часто и глубоко дышала, кончив буквально за секунд пятнадцать. — Понравилось? — шепнул распаленный Виктор ей в шею, одной рукой хватая грудь, другой пристраиваясь к влажному лону. — Стоп-стоп-стоп! Я больше не хочу… Марго выскользнула из его объятий, перевернувшись на спину и моментально закуклившись в одеяло. — В смысле? А я? Ты бросишь меня вот так, с членом наперевес? После командировки? — Тебя не было-то три дня. Давай сам. Мне вставать рано. У меня реснички завтра в восемь…- промурчала Марго, уютно сворачиваясь калачиком. Виктор провел рукой по лицу, желая стереть произошедшую сцену вместе с остатками выделений жены на губах. Закончил в душе, яростно, зло, обильно, смыл с себя остатки напряжения холодной водой, вернулся в постель, растерев тело докрасна. Марго уже спала, похрапывая. «Подумаешь, не дала…» На экране телефона высветилось новое сообщение. «Я так устала быть одной, что любое приключение на свою пятую точку, пусть даже абсолютно сумасшедшее, готова рассматривать как призыв к действию. Мне уже ничего не страшно. Я знаю, что вы неспособны к причинению зла. Просто знаю».