Огненная воля

Прошло еще четыре дня. Все травмы у молодых охотников практически зажили, поэтому тренироваться они начали гораздо усерднее. Способствовали их здоровью отвары Тамаё, пусть и не те, которые она готовила для Пламенного столпа. Незуко не просыпалась, видимо, потратив слишком много сил в битве с Низшей Луной. Танджиро навещал ее в тихой темной комнате и рассказывал, как проходят их дни. По его расчетам, денег им на троих хватит еще на неделю, не считая пути в поместье Бабочки. Этого времени должно было хватить, чтобы Ренгоку можно было безопасно перевозить. Кёджуро медленно, но верно, шел на поправку. Ожоги больше не нуждались в постоянной обработке, и ему разрешили одеться полностью. Посещать его тсугуко разрешалось только один раз в день. После перестилания постельного белья и перевязки Тамаё разрешала им поговорить полчаса. Они активно делились тем, как тренируются, кто кого победил сегодня и кто дольше просидел в медитации. Кёджуро терпеливо выслушивал, хвалил и направлял каждого. Каждый раз от него пахло горечью отваров, но только Танджиро улавливал, что демоница периодически немного меняет их состав. — Они правда неимоверно гадкие? — Зеницу спрашивал это почти ежедневно, за что Иноске уже начал отвешивать ему подзатыльники. — Чудовищно, — честно отвечал Пламенный столп. — Но я обязан пить их, ведь Тамаё старается каждый день, чтобы я скорее поправился. Я чувствую, как набираюсь сил благодаря ей и ее помощнику. Поврежденный глаз он пока не открывал, но Тамаё давала хорошие прогнозы, а больной стойко выдерживал все процедуры. Только к одному учеников пока не допускали. Раз в два дня Тамаё и Юширо устраивали Ренгоку помывку. Танджиро понятия не имел, как им это удается, ведь он не мог долго сидеть, да и из комнаты его никуда не выносят. А когда он заглядывал внутрь после окончания процедуры, кровать и пол были почти сухими. — Оставь демонам хоть пару секретов, — говорил на его недоумение Зеницу. У Камадо не оставалось выхода. Спрашивать или предлагать помощь он не решался. Особенно после того, как Юширо язвительно сказал, что природа достойно наградила «его хашира». Сначала юный мечник решил, что демон имеет ввиду скорость восстановления организма, хотя она и не была такой уж значительной, и даже как бы невзначай сказал об этом вслух при друзьях. Однако густо покрасневший Зеницу неловко рассмеялся и, заикаясь, долго окольными путями объяснял подлинный смысл фразы. Иноске в тот день больше болтал. Сегодняшний вечер был для всех прорывом. Между кроватью и окном лицом к нему сидела Тамаё, Юширо стоял около нее. На краю кровати сидел Танджиро. Привстав сначала на локтях, Кёджуро медленно опустил правую ногу на пол. Голая стопа остро ощутила холод и гладкость досок, едва не заставив парня зажмуриться от удовольствия. Дальше он осторожно начал выпрямлять левую руку и смещать левую ногу к краю кровати. Танджиро был напряжен так, словно от этого момента зависела его жизнь. «Вы сможете, я знаю. Вы не можете не справиться». В случае неудачи он должен был подстраховать наставника, не дать ему упасть, и потому ощущал себя сжатой пружиной. Ему даже показалось, что он покраснел от напряжения. Левая нога коснулась пола. Танджиро ощутил острый запах ликования. Кёджуро самостоятельно сел на краю кровати. — Ты отлично справился, — с улыбкой похвалила Тамаё. — Спасибо. Теперь я хочу встать. — Боюсь, для этого еще рано. Завтра с утра тебя ждет новое испытание. Теперь сам выпей свой отвар и ложись обратно. — Если вы считаете, что так будет лучше, я сделаю. Кёджуро неспеша взял чашу с тумбы обеими руками. Танджиро напрягся еще больше, но столп удержал ее и мелкими глотками выпил до дна. Так медленно пить такую гадость было сущим издевательством, но делать большие глотки или часто пить запрещала Тамаё: «Желудок еще не готов». — Замечательно, координация пришла в норму, мышечный тонус восстанавливается, — констатировала она, принимая пустую емкость. Кёджуро сам смог лечь обратно, повторив свои действия наоборот и не издав при этом ни звука, и удовлетворительно кивнул: — Я в порядке, это было не сложно. Вскоре Тамаё и Юширо удалились. Танджиро, пожелав всем спокойной ночи, пошел к себе. Он видел, что Ренгоку все еще быстро устает и много спит, но сегодня он самостоятельно сел, выпил свое лекарство и лег назад. Это было потрясающе. Парень нисколько не сомневался, что через считанные дни Пламенный столп будет ходить без посторонней помощи. «Интересно, о чем говорила Тамаё? Что там будет завтра».

***

— Ну а нас чего не позвал? — вскричал Иноске, когда Танджиро все рассказал. — Я бы помог не хуже тебя. Даже лучше! — Госпожа Тамаё сказала, чтобы я пришел один. Может быть, Ренгоку-сан сам не хотел бы, чтобы на него все смотрели. Иноске лежал уже без маски и закатил глаза, громко при этом цыкнув. — Да ладно тебе, — мирно сказал ему Зеницу. — Представь себя на его месте. Ты почитаемый воин, потомственный столп Пламени, а потом вдруг сесть самому для тебя становится достижением. Не думаю, что ты бы захотел много внимания. Чтобы все видели, как ты беспомощен. И что выходили тебя демоны. Иноске уставился в потолок, не желая признавать правоту Зеницу, который, помолчав некоторое время, продолжил: — Ему всегда больно, я это слышу. Он улыбается нам всем, но внутри… Я слышу, как он стонет во сне каждую ночь с тех пор, как пришел в себя, и скребет повязки. От него все время исходит звук боли. И он терпеть не может эти отвары. У меня такое чувство, что это демоническое лекарство все еще влияет на Ренгоку-сана. Когда я рядом, я могу услышать какие-то странные звуки у него внутри. Обычные люди таких звуков не издают. — А как звучит боль? И что за непонятные звуки? — Танджиро приготовился ко сну и сел на свой футон. Слова блондина несколько встревожили его. — Как? Ну, примерно, как звон. Это похоже на звенящие струны в теле. Сильнее всего у него звенит в животе, потом в глазу, потом в груди. Он словно один большой сямисэн, поэтому я даже рад, когда меня не берут. Мне трудно слышать это слишком часто. А насчет тех звуков… я не могу объяснить их природу. Иногда они похожи на скрипы, иногда на шуршание, а иногда как будто что-то вытягивают, и этот материал как бы… ай, сложно, это надо самому слышать. — Это удивительно, — сказал Танджиро, ложась и укрываясь одеялом. — То, что ты это все так слышишь. Он такой сильный… Если бы не наши обостренные чувства, мы бы в жизни этого не разглядели. Иноске, твоя очередь гасить свет. Иноске забурчал, но все-таки поднялся. Танджиро помолчал, обдумывая, стоит ли говорить друзьям о завтрашнем «испытании». Ему не сказали приходить. Может быть, это что-то «не их ума дело»? Как-то связано с помывкой? Танджиро отмел эту мысль, мылись они вчера. Любопытство настойчиво подгрызало. Мечник нервно закусил губу и покосился на улегшихся друзей. — Слушайте … Госпожа Тамаё говорила о чем-то, что будет завтра. Но меня они пока не позвали. Зеницу, если с утра услышишь какие-то странные звуки, пожалуйста, разбуди меня сразу же. — Что, недоволен, что они могут что-то без твоей помощи? — проворчал Иноске. — Танджиро, ты… просишь меня подслушивать? Шпионить, что ли? — Нет-нет… то есть, получается, что да… п-просто, там что-то… будет. Я очень сильно переживаю. Нет, я, конечно, доверяю им, просто какое-то чувство внутри требует знать, что они хотят сделать. — Сам бы и спросил, — фыркнул Иноске, но его слова снова остались без ответа. — Я помогу тебе, — сказал Зеницу. — Только если ты туда пойдешь, то все расскажи.