***
Сколько Кёджуро не уверял Танджиро, что все в порядке, и те слова его не задели, юный мечник не мог перестать стыдиться. Он снова и снова просил прощения, когда его друзья уходили из комнаты столпа. Зеницу забрал всю посуду и просительно посмотрел на друга – «Извинись, пока я выведу эту бестолочь». Когда они остались одни, Камадо закрыл лицо руками. Кёджуро снова лег на кровати, на которой и происходило все действо. — Мальчик мой, я слышал в свой адрес вещи гораздо хуже, меня нисколько не трогают слова и поведение Иноске. Способные к речи демоны иногда сыплют такими жуткими проклятьями… — Ренгоку задумался, глядя в потолок, и начал загибать пальцы. — По итогам последнего года я не могу иметь детей, много раз «сдох, как грязная псина», похоронил всю свою семью и просто неимоверное число раз вступал в половую связь с демонами… со смертельным исходом. Мне желали повреждений или утраты таких частей тела, о которых и говорить неприлично. О, а еще мне пророчили заиметь самые жуткие болезни с самого дна квартала Красных фонарей. — Не стоило нам собираться вот так, — однако Танджиро все же заулыбался, потупив взгляд. — Ну почему же, — рассмеялся Пламенный столп. — Я рад любой компании. Я ведь большую часть времени здесь совсем один. — Скоро мы уедем в поместье Бабочки. Девочки, работающие в больничном крыле, будут рядом. И Вас всегда будут навещать другие столпы и Ояката-сама. — Это так, мальчик мой.***
Кёджуро проследил за тем, как закрываются сёдзи и выждал около минуты, затем его лицо перекосило от боли. Горькие рвотные позывы раздирали внутренности. Эта отвратительная жижа была единственным, что мог осилить его желудок, и даже она каждый раз нещадно просилась наружу. Мечник с усилием поднялся с кровати и приоткрыл окно. Приятный свежий воздух скрасил страдания. Он оперся на раму и согнулся, складывая голову на предплечья. Мысли о результате его «эксперимента» не покидали голову. Выходит, этот мальчишка тоже для него «особенный»? Мальчишка, мальчишка, мальчишка. Кёджуро отчаянно вбивал его себе в голову и не мог понять, зачем. Мозг будто пытался наложить заплатку на болезненные воспоминания, срочно перекрыть их чем-то новым. Пламенный столп поднял голову. Новая жизнь – новое начало. Новые чувства. Тамаё разрешала время от времени ходить и двигаться, поэтому он решил немного пройтись по комнате. Тошнота утихомиривалась, но желудок все еще резало. Положив руки на поясницу и чуть наклонившись, Кёджуро медленно шагал по дощатому полу. В голове в это время решалась важная задача: вывернуть образ Камадо максимально положительным и привлекательным образом. Через несколько минут раздался громкий стук. Так стучал только Юширо, уведомленный о плохом слухе мечника. — Окно! — громко предупредил Ренгоку и пошел закрывать его.***
— Ну как? — Зеницу чистил свой клинок, сидя на татами. — Ворон сказал, что Кочо-сан возьмет расходы за переезд на себя. Я написал, что у нас хватает денег, но она сказала, что корпус все возместит. Мы можем выезжать, как только будем готовы. В поместье Бабочки для Ренгоку-сана и для нас отведут отдельные комнаты. Танджиро отправил ворона в штаб истребителей еще вчера и получил ответ сегодня вечером. Зеницу просветлел на глазах и даже отложил свой клинок. А вот Иноске мрачно сидел в углу и не смотрел на товарищей. Он делал вид, что новость об отъезде его нисколько не волнует, и изучал свои ногти. Жесткий нагоняй от обоих товарищей за слова в адрес Кёджуро показался ему совершенно несправедливым. «— Ну у него же правда болит живот, он блевал несколько дней назад». За эту фразу Танджиро отвесил ему такую пощечину, что Иноске даже не сразу сообразил кинуться в драку. Вдвоем мечники так отругали товарища, что тому некогда было вставить слово. — Я пойду расскажу госпоже Тамаё и Ренгоку-сану, — улыбнулся Камадо.***
Однако Пламенного столпа в комнате не оказалось. Танджиро знал, что Ренгоку уже способен ходить на небольшие расстояния без посторонней помощи, но чтобы самому уйти из комнаты? «А может он не сам ушел? Почему мне никто не сказал?». Липкое беспокойство зашевелилось под ложечкой, но он одернул себя: «Здесь никто передо мной не отчитывается, раз он ушел – значит так надо!». Танджиро решил было вернуться к себе и прийти попозже, но вдруг ощутил запах Ренгоку. Он шел за поворотом в сопровождении Юширо. Мечник замер и принюхался. Крови не было. Ничего подозрительного. Никаких странных запахов. «Раз они здесь, скажу им обоим». Они медленно появились из-за поворота. Танджиро уколола обидчивая ревность, когда он увидел, что демон держит слегка согнувшегося Кёджуро под левую руку. Другой рукой столп иногда опирался на стену. Юширо злобно зыркнул на мальчишку и, будь они вдвоем, наверняка сказал бы что-то резкое. Танджиро приветственно поклонился. — Юширо, Ренгоку-сан, я пришел сказать важную новость. Из штаба истребителей прилетел ворон. Мы можем выдвигаться, как только будем готовы. — Мальчик мой, это отличная новость, — Ренгоку даже забыл о своем состоянии и резко выпрямился, но тут же поморщился, Юширо плотнее сжал его руку. — Госпожа Тамаё знает? — Нет, я не успел ей сказать. — Я доложу. Помоги Кёджуро дойти до комнаты и не смотри на меня вот так, когда я держу его, — Юширо явно был удовлетворен тем, как вспыхнуло лицо Танджиро. — Давай, что застыл? — Д-да, конечно, я уже. — Мальчик мой, — сказал Ренгоку, когда демон скрылся в глубинах дома, а Танджиро занял его место. — На самом деле, Юширо преувеличивает с моей беспомощностью. Я всего лишь споткнулся о свою собственную ногу, а он уже поймал меня, — столп засмеялся. — Р-ренгоку-сан, — Камадо замялся, но любопытство грызло его изнутри. — Куда Юширо… То есть… Где вы были? — В уборной, — простодушно ответил Кёджуро. — Эээ-ааа, простите, Ренгоку-сан, — Танджиро практически отскочил от наставника и мысленно отругал себя за бестактность. — Я-я не должен был… — Все в порядке, мальчик мой, я мыл руки. — Нет-нет-нет, я просто… О, я не должен был спрашивать, просто я забеспокоился, что Вас не было в комнате… Кёджуро от души смеялся, и Танджиро вновь рискнул посмотреть на него, он физически ощущал, насколько покраснело его лицо. Наконец, Пламенный столп успокоился. В попытке отдышаться он снова немного согнулся и положил руку на живот. — Ренгоку-сан? Вместо ответа мечник несколько раз глубоко вдохнул и с улыбкой протянул тсугуко локоть, чтобы тот помог ему дойти до комнаты.***
— Спасибо, мальчик мой, — сказал Кёджуро, уже лежа в кровати. — Хотите, я открою окна? Уже вечер, демоны смогут зайти, если будет нужно. — Отличная идея. С тех пор, как помощь в перевязках стала не нужна, Танджиро ощутил острую нехватку общества этого удивительного человека. После той злосчастной ночи он мучительно боялся оказаться рядом с Ренгоку, но тот делал вид, будто ничего не произошло. От этого бедному Камадо тоже было не по себе. «Должно быть, он простил меня на первый раз, больше я не должен так плошать». Ему все время хотелось зайти в комнату и хотя бы посмотреть, как там наставник. В какой позе лежит, спит ли, может быть он постоянно пытается разработать свое тело и быстрее поправиться. «Я бы с радостью помог ему чем угодно» — думал мечник, но не мог воплотить свои мысли. Он опасался, что друзья заподозрят в нем неладное, особенно после слов Иноске о том, что ему «нравится держать за руку мужиков». Но разве это не правда? Разве ему не приятно было держать Ренгоку за руку? Разве он не был счастлив, когда наставник заключил его в объятия во сне? Да разве… разве ему не нравилось лицо Иноске, в конце концов? Танджиро подолгу не спал, задаваясь вопросами, на которые у него не было ответов. Днем он в бестолку спрашивал спящую Незуко о том же самом, и ответом ему было ее сонное сопение. Этот человек в кровати вызывал у юного мечника неподдельный восторг. Танджиро думал, что «его хашира» видит, слышит и понимает все на десять шагов вперед, и именно поэтому никогда не воспримет всерьез его чувства, нечего было и говорить о них. Камадо – сын угольщика, случайно угодивший в охотники в погоне за безумной целью, Ренгоку – потомственный истребитель, меч был вложен ему в руки еще до его рождения, истинный убийца демонов и защитник человеческого рода. Они из разных миров, которые, как два океана, никак не смогут смешаться. Чувства никогда не просочатся между стеной, которая их разделяет. — Камадо, я могу отправиться, как только Тамаё даст разрешение. — Я сказал, что наши клинки ничирин нуждаются в замене, — отстраненно произнес юноша, будто не слышал, что ему сказали. — Я очень давно не терял свою катану… — задумался Пламенный столп. — Люди из Деревни кузнецов будут удивлены. — Самое главное, что Вы вернетесь, — Танджиро сел на кровать, позабыв о том, что в комнате его ждут друзья. Кёджуро положил руки под голову и мечтательно уставился в потолок одним глазом. — Что госпожа Тамаё говорит про Ваше состояние? — Она говорит, что я вернусь в строй, но на некоторые вещи потребуется время. Мой глаз сможет видеть еще нескоро и, возможно, не так хорошо, как правый. Но это не расстраивает меня. Я приложу все усилия к тому, чтобы восстановиться, — Кёджуро перевел взгляд на тсугуко. — Все это благодаря тебе. — Р-ренгоку-сан… — выдохнул Танджиро, смутившись, но его прервало появление Тамаё. — Юширо принес мне хорошие новости. Кёджуро, ты готов отправиться домой?***
— Ты ведь понимаешь риски. Я могу немного ускорить твой организм, и ты сможешь отправиться раньше, — Тамаё сидела на кровати. Кёджуро лежа перебирал пальцами зубцы ее гребешка. — Но ночь может быть непростой, предупреждаю. Конечно, лучше, чем твоя первая ночь здесь. Демоница как всегда улыбалась. Они были вдвоем, не считая подноса с медицинским инвентарем, который Кёджуро не мог разглядеть со своего ракурса. Ночь уже почти спустилась на землю, укрывая все живое. С улицы доносился слабый стрекот насекомых. — Все держится только на твоем согласии, — Тамаё взяла с подноса шприц с прозрачной жидкостью и повертела в руке, чтобы столп мог как следует его рассмотреть. — Почему Вы не предложили это раньше? — Организм был не готов. Теперь ты можешь сэкономить почти неделю восстановления. — Я согласен. Лицо Тамаё не изменилось. Кёджуро невольно улыбнулся в ответ. Она положила шприц и принялась закатывать рукав на правой руке. Аккуратная складка ткани обрамила плечо. Под пристальным взглядом янтарного глаза, тонкие пальцы пробежались по внутренней стороне руки, ощущая биение крови под кожей. — Я же не сожгу кровать? — Кёджуро весело глянул на Тамаё. — Не должен, — она снова улыбнулась в ответ. Мокрое касание ткани к сгибу локтя. Брызг из иглы в воздух. И вот она пристраивается к крупной вене. — Что ты так напрягся? Кёджуро не нашелся с ответом. То ли старый страх перед иглами снова всплыл в сознании, то ли дурное предчувствие. — Разве Камадо не рассказывал, что я воткнула тебе шприц прямо в сердце? — игла легко нашла путь в кровеносное русло. — Но тогда я был мертв, — парировал столп. Поршень пополз вниз, выгоняя прозрачную жидкость. — Не выдумывай, — шприц звякнул о поднос. Тонкая повязка стянула локоть. Ренгоку, не боящийся уже ничего, просто вытянулся и закрыл глаз. Минуты передавали друг другу свою эстафету. Жжение расползалось по руке, как змеиный яд. Мысли затуманивались, голова наливалась свинцом. Столп заерзал, словно смена положения тела могла остановить наваливающуюся дурноту. — Я попрошу Юширо принести ведро, — Тамаё встала со стула. Кёджуро со стоном прижал руку к голове. Надо держаться. Он сам на это пошел. Не хотел больше лежать. Быть больным. Мучиться после еды. Хотел погулять, а не смотреть в окно. Хотел тренировок с тсугуко, а не простых разговоров из кровати. Хотел обнять брата, а не думать, как тот изнывает от волнения. Идти, бежать, прыгать, танцевать, висеть вниз головой, рубить катаной воздух, посоревноваться с другими столпами. Железная емкость подоспела вовремя. Кёджуро снова проклял про себя рисовую кашу. Тамаё придержала для него стакан с водой и помогла лечь обратно. Что-то шуршало по лицу, стирая крупные капли пота, мучительно раздражало своим звуком. Тихий шорох оборачивался громким треском, рвущим слуховые рецепторы. Ренгоку неловко махнул рукой, отгоняя раздражитель. — Кёджуро, слышишь меня? — Тамаё взяла его правую руку в свои и развернула ладонью вверх. Кожа вокруг укола заметно раскраснелась. — Д-да, — вымученно ответил столп через некоторое время. — Я расскажу тебе одну историю. — Прямо как… сказка на ночь… Дыхание Кёджуро участилось. Он прижал кулак свободной руки ко лбу и болезненно сморщился. Тамаё сочувственно смотрела на него. Жар не был критическим, но отравлял сознание, въедался в кости, крутил мышцы и суставы. Ренгоку то и дело норовил потянуться, чтобы избавиться от ломки. — Много лет назад жила на свете девушка, — начала Тамаё, мягко водя пальцами по ладони столпа. — Она была молода и красива, и ее родители быстро нашли ей хорошего мужа. Она любила своего мужа, и у них было много детей. Она была очень счастлива. Но никто не бывает счастлив слишком долго. Однажды эта девушка серьезно заболела... Кёджуро дернулся к краю кровати, и Тамаё быстрым движением подняла с пола ведро. Зажав его коленями, она проворно собрала золотистые волосы и сжала их в плотный кулачок на затылке мечника. Очищение организма продлилось недолго, демоница протянула столпу полотенце и стакан воды. — Она искала способы снова поправиться, но медицина ее времени не могла спасти ее. Семья горевала, и девушке больно было видеть плачущих детей и убитого горем мужа. Но однажды она встретила человека, который сказал, что может спасти ее. — Та-маёё, — вдруг со стоном протянул Кёджуро. — Тамаё, почему?.. — Что – почему? — Почему он проснулся перед рассветом? — мечник уставился в потолок, и демоница поняла, что он провалился в вызванные жаром галлюцинации. — Почему он до сих пор… — Кто, Кёджуро? — Я терпеть не мог… рассветы… после того дня… после корабля… Будь ты проклято, в-восходящее солнце! Тамаё приложила руку ко лбу и негромко ахнула. Температура нечеловеческая. Ренгоку протянул вперед руки, словно хотел к кому-то прикоснуться. Бред завладел его разумом, подсовывая что-то ядовито-болезненное. — Матушка… — обреченно прошептал он. — Защити Сенджуро. Защити Сенджуро. Я сам не смогу. Я же… бездарность? — янтарный глаз вдруг уставился на демоницу так, будто она лично виновна в этом. — Почему? За что он так со мной? П-почему я должен жить дальше? Зачем? — Кёджуро, успокойся, — Тамаё встревожилась, увидев, как у него наворачиваются слезы. Такими темпами нужно будет менять повязку. — Все закончилось. Все хорошо. Все позади. Ты должен жить, чтобы положить конец демонам, помнишь? Я рассказывала тебе о девушке, давай узнаем, что было дальше? Слушай меня, и все будет хорошо. Она ведь также страдала от несправедливости этой жизни. Ради семьи она согласилась на предложение. Но ее обманули. Тот, кто предложил ей спасение, оказался чудовищем под маской человека. Он не сказал, что ей придется заплатить своей семьей. Она получила вечную жизнь, но под контролем этого чудовища. Осознав, что назад дороги нет, девушка пришла в отчаяние и потеряла себя. Она желала ему смерти, но вместо этого отнимала жизни других людей. Она была так несчастна… Но вскоре ей встретился другой человек. Особенный. Добрый. Сильный. Ни на кого не похожий. Он… был близок к тому, чтобы лишить жизни то злое чудовище, но не смог. Но он смог вырвать бедную девушку из его лап и дал ей свободную жизнь… Тамаё вернула расслабленную руку на кровать и укрыла ее. Жар отступал, и Кёджуро удалось успокоиться, словно тихий голос вытягивал яд и дарил долгожданный покой. Она заботливо убрала с его лица налипшие волосы, провела пальцами по щеке. Завтра он ничего этого не вспомнит. Ловкие маленькие руки стянули с локтя кусочек ткани, расправили рукав. Темнота пела свои песни стрекотом насекомых и перекличкой ночных птиц. Лунный свет серебрил демона и человека, проводящих рядом последнюю ночь. Человек зашуршал, складывая руки над головой. Демон зашуршал, плотнее укрывая человека. В каждом жесте и взгляде Тамаё читалось прощание. Сёдзи отъехали в сторону, обнажая светлый коридор. Юширо молча принял инвентарь. Перед выходом он обернулся на спящего, но ничего не сказал.