День назад
— Ха! — пьяно хрюкнул Джаз, боднув Боба плечом. — Так она тебя всё зовёт Щеночком? Бар с незатейливой музыкой и крепкими напитками уже давно был облюбован агентами ФБР из наркоотдела. Вот и сейчас Джаз и Боб сидели у барной стойки и медленно потягивали бурбон. Атмосферу тёмного заведения разбавляли разноцветные гирлянды, развешанные по стенам, льющиеся из колонок негромкие мелодии и запах мандаринов, корицы и ёлки. На дворе стояло тридцатое ноября, но подготовку к празднику уже начали. На насмешку друга Боб закатил глаза и потёр небольшой шрам на подбородке. Если так подумать, то Эйрахнида звала его так ещё с тех пор, когда он был обычным полицейским, а в напарниках у него был Фрэнк. Да, хорошее было время. — Конечно зовёт, — лениво отозвался Боб, отпивая из стакана. — Я ведь долго к ней клинья подбивал. Реально псом стал на поводке, — сам посмеялся он, сокрушенно покачав головой. — И чего только не сделаешь ради работы. — Это точно! — кивнул Джаз, вскинув брови и, громко вздохнув, пододвинулся ближе к Бобу. — Прикинь, Прайм-то вообще с катушек слетел. — А чё с ним? — скосив взгляд на мужчину, что почти уложился головой на его плечо, поинтересовался Боб. — Спецом натравил на себя людей Баррикейда, только тш-ш-ш! — Джаз пьяно прислонил палец к губам, да так быстро, что Боб дёрнулся от резкого движения. — Это он так мне помогает найти повод для обыска клуба Баралица. — А чё ж ты тут-то сидишь? — нахмурился мужчина, параллельно с этим пытаясь нормально соображать: из-за алкоголя выходило туговато. — Я жду условленного третьего дня, когда подам заявление о пропаже. — Джаз отлепился от плеча коллеги и друга, махнув бармену, чтобы тот ещё налил ему алкоголя. — И когда же истекает третий день? — Завтра. Завтра я объявлю его пропавшим. — Ну вы даёте, — удивлённо протянул Боб, пальцами зачёсывая отросшие волосы назад. — Так, ты никуда не уходи, а я в туалет. Джаз кивнул, а Боб хлопнул того по плечу и встал, шатко направляясь в уборную. Приличного вида туалет был светлым и чистым. Мужчина наскоро умылся холодной водой, приводя мысли в порядок. Проверив, нет ли кого за дверью, ведущей на выход, и в туалетных кабинках, Боб выудил телефон из пиджака и набрал номер. — Сэр, у меня для вас новости: Баррикейд удерживает агента ФБР в заложниках. — И, выслушав нелицеприятные высказывания главы в адрес вышеупомянутого, Боб ответил на последовавший за тирадой вопрос: — Да, известно. Это Оптимус Прайм.***
Элитный стриптиз-клуб, любовно называемый хозяйкой «кабаре», полнился пьяными мужчинами, которые неотрывно наблюдали за девушками в коротких рождественских топиках и юбках из красной ткани и с белым мехом на оборках. Одежда прикрывала лишь ореолы и соски, да самое интимное место. Главная сцена была занята особенно умелой девушкой: та крутилась на пилоне и изгибалась под эротичную музыку так, что весь зал взрывался свистом и пьяными криками. Некоторых мужчин оседлали другие девушки, а потому они были поглощены тем, что творили танцовщицы у них на коленях, и тем, что творилось у них самих в штанах. Круглые столы и диванчики с вип-зонами, распложенные по всему помещению и второму этажу, были полностью заняты, а потому охрана заведения больше не пускала подвыпивших мужчин, держа их у входа в бар. Толпа, готовая на любые ночные приключения и похождения, гудела и отпугивала проходивших мимо них людей, что спешили по домам. Время близилось к трём ночи. — Щеночек, принеси-ка мне документы по товарообороту, — прощебетала женщина со своего огромного кресла, сидя перед стеклянным столом. Высокий жилистый мужчина отложил ноутбук на диван, без слов поднялся с него и прошёл к железному сейфу. — Госпожа, вас что-то смутило в сделках? — подавая толстую папку документов, спросил Щеночек. — Возможно, — небрежно пожала плечами женщина, сбросив с себя шёлковую накидку. — Кажется мне, что секретарь в последнее время не так считает. Я не досчиталась по плану почти одного миллиона долларов. — Мне приказать найти Клейтона? — спросил мужчина, снова садясь на диван и ставя ноутбук обратно на колени. — Эта крыса всё равно никуда не денется, — фыркнула она, просматривая аккуратные записи секретаря. Ровные столбцы имён, дат заказов, кодов продуктов или услуг и колонка уплаченных сумм. На первый взгляд всё было хорошо, если бы не тот факт, что хозяйка клуба случайно узнала, что один из клиентов заплатил за продукт намного больше, чем он стоил. Найдя обманутого покупателя, Эйрахнида провела наманикюренным пальцем по всей строке, пока не дошла до графы с деньгами. Как она и думала, напротив его имени значилась обычная сумма — та, которая и должна была быть заплачена. Клейтон был не только секретарём, но и вторым помощником после Щеночка, а потому тоже часто совершал сделки с клиентами. И если бы не один дотошный и до ужаса жадный покупатель, то крысёныш так бы и зарабатывал на своём обмане. — Щеночек, — подняв взгляд подведённых тёмно-фиолетовой тушью глаз на рыжую макушку подчинённого, женщина с улыбкой приказала: — Как только эта тварь появится на пороге моего заведения, схвати его. — Слушаюсь, — кивнул мужчина, обратно погружаясь в условия договора по сделке с крупным покупателем. Эротичная и красивая музыка, доносившаяся с главного зала, не мешала их работе в просторном кабинете. Репертуар лично подбирала хозяйка, а верный помощник всегда любил то, что любила его госпожа. Но в привычные ритм музыки и гомон пьяной толпы вдруг примешались звуки чего-то бьющегося и панические выкрики мужчин. — Госпожа, оставайтесь здесь, — вскочил Щеночек, направляясь к выходу. — Заприте кабинет и никому не открывайте! Женщина тоже встала, настороженная тем, что происходило сейчас в её заведении. Она кивнула на приказ помощника, доверив ему разобраться с шумом в зале. Мужчина вылетел в коридор, и там его встретили хмурые Дирк и Кент. Они были напряжены, сжимали в руках биты, но не отходили от кабинета хозяйки. — Парни, оставайтесь здесь и охраняйте госпожу Эйрахниду! — Так точно, шеф! Выйдя на лестницу в главный зал, Щеночек обнаружил одного человека с битой в баре, который там всё крушил, отчего звон разбивающихся бутылок примешался к пьяным выкрикам гостей. Ещё двое с битами дрались с охраной, а третий, не обращая ни на что внимания, пошёл на Щеночка. Бросив быстрый взгляд на сцену, где из-за тяжёлых тёмно-фиолетовых портьер выглядывали спрятавшиеся за ними девушки, мужчина увидел ещё двоих охранников, убеждаясь, что дамам ничего не грозит. А потом и сам пошёл навстречу лысому ублюдку с битой. Большинство гостей уже убежало, а остальные лишь пьяно наблюдали со своих мест. Напавшие мужики не трогали их — нападали только на работников. Вооруженный битой мужик лет тридцати замахнулся на Щеночка, но тот увернулся вправо. Сделал шаг назад. Увернулся влево. Похоже, что эти умельцы только размахивать битами и умели. Следующий удар Щеночек блокировал правой рукой, схватившись за биту. Удар пришёлся на всю ладонь и вибрацией прошёлся по костям, но мужчина удержал биту и левой рукой ударил напавшего в нос. Тот отшатнулся, хотел было снова замахнуться, но услышал свист кого-то из своих и дал дёру. Щеночек не стал его останавливать. Ублюдок сбежал вместе со своими дружками, пока Щеночек оглядывал потрёпанный бар и подсчитывал мысленно убытки. Глава сегодняшней смены охранников подошёл к нему, выйдя из заднего выхода, ведущего к девушкам. — Это были ублюдки из RS-13. Они вырубили двух охранников на главном и чёрном входах, разбили в баре весь алкоголь, — ткнул он вправую сторону пальцем, — и устроили погром в туалете. До девчонок они не успели добраться, но успели сбежать. — Сукины дети, — прошипел мужчина, потирая шрам на подбородке. — Выводите оставшихся гостей, кабаре закрывается. Охранник кивнул, и во всю силу своих голосовых связок оповестил гостей о закрытии бара. Те недовольно зашумели, но указание на то, что в баре теперь нет алкоголя, всё же заставило их разойтись. В задумчивости снова потерев небольшой шрам на подбородке, Щеночек поднялся к кабинету госпожи Эйрахниды. Братья так и стояли с битами на изготовку, но уже расслабленно: они точно слышали обращение охраны к гостям. — Кто это был? — спросил Дирк, опуская биту на пол и облокачиваясь о неё. — RS-13, — коротко ответил мужчина, услышав цокот каблуков по паркетному полу из-за двери кабинета. — Госпожа, это Эйст, — оповестил он, а затем обратился к братьям: — Идите помогите убраться в зале. Усевшись обратно на диван в кабинете Эйрахниды, Эйст пересказал всё, что произошло внизу. Госпожа сперва молча выслушала, а после начала долго ругаться на ублюдков, посмевших вломиться в её самое прибыльное заведение, потом обматерила всю охрану, что мало того, не остановили уродов из RS-13, так ещё и не умудрились хотя бы одного изловить. Да, дурно всё это пахло.Три недели спустя
Первые три недели декабря пролетели незаметно: Бамблби совмещал работу в баре, налёты во главе с Баррикейдом на небольшие схроны банды RS-13, члены которой давали отпор, но в большинстве случаев разбегались как крысы, и, конечно, походы в больницу. Две недели назад Найту стало хуже, но сейчас, кажется, его состояние стабилизировалось, что бы это ни значило. Би надеялся лишь на врачей, потому что сам ни черта не понимал в медицине. Наблюдать за младшим братом, который выкашливал свои лёгкие, было тяжело. Би и правда был бессилен, и это угнетало. Угнетало и то, что Оптимус тоже попал в больницу по его вине. Прайма перевели в общую палату полторы недели назад, и теперь от него не было продыху ни в больнице, когда Би навещал Найта, ни в СМС-ках на Нокии, которую он специально оставлял дома. Брать кнопочный телефон ФБРовца на работу было бы небезопасно, а потому старенькая модель валялась в самом глубоком шкафу на дне полки под кучей старых вещей. Сейчас же Би дома упаковывал подарок Найту, стараясь закрутить обёрточную бумагу не по-уродски — по-другому, к сожалению, не получалось. Уголки нормально не складывались, а если и складывались, то только со складками. Пол в зале около кофейного столика был завален кусками отрезанной подарочной упаковки, лентами разного цвета и кусками скотча. Рядом стояла кружка с кофе с зефирками в нём и тостом с мёдом на тарелке, а на столе лежал смартфон с инструкцией по самостоятельной упаковке. Бамблби с детства не был аккуратным. Это Найт был отличником, у него всегда всё получалось с первого раза, а в руках ничего не ломалось, не рвалось и не перекручивалось. Это у Найта были тонкие, но твёрдые руки, он играл на пианино и увлекался рисованием. Бамблби же, в противовес младшему, был грубоватым, неаккуратным, и в его сильных руках вещи постоянно ломались. Возможно, на него повлияли секции борьбы и статус старшего сына — всё же отец его воспитывал как защитника для младшего, только вот по итогу у Би это выходило из рук вон плохо. Нокия вдруг завибрировала, оповещая о пришедшем сообщении. Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «Твой брат сказал, что тебя не будет на Рождество. Ты снова работаешь?» Закатив глаза, Бамблби отбросил Нокию обратно на пол и снова принялся за упаковывание. Спина опять затекла от неудобного положения, и ушибы на ней по новой разболелись. Вообще, ему бы полежать в ванной, отмокнуть, чтобы синяки по всему телу так не ныли: может, RS-13 и не умели нормально драться, но дубинками они махали отменно. В последнее время Прайм взял в привычку узнавать о жизни Би через Найта. Два жука нашли друг друга, и теперь им явно не было скучно в больнице. Что рассказывал Найт ФБРовцу, Би не знал, но был уверен, что точно что-нибудь порочащее его честь. По полу снова прошла вибрация от Нокии. Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «Если ты действительно работаешь и если позволишь, мы могли бы с ним встретить Рождество здесь. Я поговорил с заведующим, и тот дал добро на общую ёлку и подарки». Энтузиазм Оптимуса раздражал Бамблби, но в этот раз идея мужика была неплохой. К тому же, Би уже упаковал подарок и теперь разглядывал прямоугольную коробку в синей обёртке со снежинками. Местами получилось не особо аккуратно, особенно на стыке краёв, но вроде неплохо. И главное подарок, а не его кривая упаковка. Сообщение кому: «Оптимус Прайм»: «И не лежится же вам спокойно в больнице». И вдогонку Би быстро напечатал: «И не ждите от меня подарков». Через минуту прилетел ответ: Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «И надеяться не посмею».Канун Рождества
Оптимус был удивлён тем, что в больнице в само Рождество устраивают часовую ёлку для тех, кто не сможет попасть домой. Об этом объявили пару дней назад, и Прайм чувствовал, что горит желанием отметить этот праздник с Бамблби, но, к сожалению, мужчина мог скрасить вечер только Найту. И то, для него это будет не тот праздник, каким бы он был со старшим братом. Разрешение от Бамблби, чтобы Оптимус составил компанию младшему, воодушевило Прайма, ведь это означало, что парень доверял ему. Доверял самое главное: находиться рядом с его братом. И этот случай не то безвыходное положение, когда он был в тюрьме, а его брат попал в больницу, нет. Найт мог бы пережить вечер в одиночестве. Подарок Найту от Бамблби лежал спрятанным в палате Оптимуса — ещё одна маленькая просьба от Би, ещё один шаг на пути к неприступному пареньку. И сбивчивые благодарности Би и упоминания о том, что это выбор Прайма и что он не обязан помогать, чётко говорили о том, что мужчина был на верном пути. Вечер двадцать четвёртого декабря близился к назначенному времени начала празднования. Прайм так и вышел в больничной пижаме: рубашке и штанах голубого цвета. Они с Найтом заранее условились встретиться в холле, где и будет проходить небольшое представление. На подходе к холлу Оптимус услышал рождественскую мелодию: Jingle Bells. И, спускаясь по лестнице вниз, придерживая всё ещё ноющий бок, мужчина уловил детский хохот, негромкие переговоры и непривычный запах имбиря. Медсёстры под присмотром врачей раздавали всем имбирные пряники. Людей было достаточно, а потому все столы и диванчики были заняты, но тут Прайм краем глаза уловил движение тонкой руки — Найт махал ему. Паренёк занял небольшой диванчик у стены и теперь подзывал Оптимуса. Младший Бэй тоже не стал переодеваться, оставшись в больничной одежде, и всё так же выглядел бледным, с синяками под глазами и вроде как даже чуть похудел. Его светлые волосы, казалось, поблёкли. И если Оптимусу не придавал радости такой мрачный и болезненный вид мальчугана, то что же творилось на душе у Бамблби? Найт нетерпеливо ёрзал на диване в ожидании, когда же и ему принесут пряники. — Интересно, что они устроят? — воодушевлённо спросил он, напевая под нос рождественскую мелодию. — Я-то думал, что они просто устроят открытый вечер для посещений, но, видимо, будет что-то ещё, — задумчиво протянул Оптимус, оглядываясь по сторонам.***
С начала рабочей смены прошло всего три часа, а Бамблби уже был никаким. Может быть, сказалась гонка от дома до больницы и от больницы до клуба, собачий холод на улице и почти дырявые кроссовки. Бамблби вроде даже лихорадило, но его спас Нокаут, дав таблетку. Бит странной рождественской музыки оглушал так, что Би еле улавливал голоса посетителей, заказывавших алкоголь. К тому же, в лицо всё норовил упасть острый конец колпака праздничной шапки с шариком — все работники сегодня были в этих красных с белом мехом шапочках, поддерживая праздничное настроение. Более того, нервные мельтешения Сэма ещё больше подливали масла в разгорающийся огонь раздражения Бамблби. Но Сэм старался как мог: это был его первый выход в ночь на Рождество, а потому он был слишком напряжён, отчего скорость выполнения заказов упала. Бамблби с Нокаутом его подстраховывали, но они вскоре пришли к выводу, что трёх барменов безбожно мало. И плевать, что основной заработок заведения — это не бар. Несмотря на усталость, Би работал как никогда хорошо — это чтобы сегодня у Баррикейда не возникло вопросов по поводу его смены. Но Бамблби давно стоило запомнить, что как только он вспоминал о боссе, тот вызывал его на ковёр. Поэтому, когда на часах отбило три ночи, а народ всё не собирался уходить, Би, ругаясь на всех и вся, в особенности на Баррикейда, получил сообщение от Брейкдауна. Баррикейд ждал его у себя в кабинете. Что требовалось ублюдку на этот раз, Бамблби не знал. Но сердце, как предатель, дрогнуло. И дрогнуло в страхе, когда ему лучше было оставаться спокойным. Бесстрастным. Игрушка, что не разговаривает, — скучная. Кабинет, как и всегда, был тёмным. Душное помещение ещё больше портил запах сладкого одеколона. И, кажется, алкоголя. Баррикейд развалился на диване, докуривая сигарету. Рядом с его ногами стояла бутылка виски, больше чем на половину пустая. Дело плохо. — Вот как странно, — протянул он, выпуская дым изо рта. — Я плачу бабки за больничные счета твоего брата, — указал он пальцем на Би и прищурил глаза, — но вот благодарности так и не получил. Давай-ка исправим ситуацию. Бамблби сглотнул, так и оставшись на месте. Ворот рубашки, расстёгнутый на верхнюю пуговицу, даже так начал душить его. Месяц спокойствия подошёл к концу. Баррикейд потушил сигарету прямо о кожаный диван, ещё шире расставил ноги в классических белых брюках и, указав на пах, подозвал Би к себе. — Я соскучился. — Не отводя взгляда от парня, мужчина расстегнул ремень и ширинку штанов. Бамблби на негнущихся ногах подошёл к дивану. Кровь стучала в висках, лавой проносясь по всему телу. В ушах стоял гул, а горло пересохло. «Это нужно просто пережить…» — Спасительная мысль уже не казалась такой спасительной. Опустившись на колени между ног мужчины, Бамблби трясущимися руками расстегнул оставшуюся пуговицу на штанах. За всё это время Баррикейд ни разу его так не унижал. Бамблби был готов на всё, но только не на это. Баррикейд запустил пальцы в тёмные волосы парня, сжав корни на затылке, когда его мальчик взял в рот член. Кейд уже и не помнил, когда чувствовал себя так блаженно. Голова сладкого мальчика была у него между ног, и он насаживал рот парня на свой член и ловил дикое удовольствие от того, насколько горячо было внутри. — Мелкий ублюдок! — взревел Баррикейд, когда Би задел зубами нежную кожу. — Ещё раз заденешь — и год не вылезешь из кладовки! — И, склонившись ближе к лицу парня, прошептал: — Ты же ещё помнишь размеры кладовой? Отчаянье и страх, исходившие от Бамблби, будоражили чувства мужчины, а слёзы на покрасневших щеках приводили в полный экстаз. Власть и унижение — лучшее оружие против непокорных. Но Баррикейду было мало горячего рта парня. Он не слышал его болезненного скулежа, только отвратительный гортанный звук, да хлюпанью слюны. Поэтому, оторвав полубессознательного парня от члена, Баррикейд оставил его и потянулся в карман штанов. Достав оттуда смазку, он положил её на диван, а затем достал и блистер, вытащив из неё таблетку. Подняв бутылку виски с пола, Баррикейд закинул сперва таблетку в рот, затем запил её, но не проглотил. Он склонился к сидящему Бамблби, который исподлобья наблюдал за его действиями, и поцеловал, тут же вливая в него и алкоголь с таблеткой. Бамблби почувствовал горечь, закашлялся, но против воли проглотил то, что ему влили. По подбородку скатывались капли алкоголя вперемешку со слюной и предсеменной жидкостью Баррикейда. Бамблби боролся с накатившей головной болью и желанием сблевать. Баррикейд теперь сам сделал большой глоток виски и полностью снял с себя штаны и боксеры, оставшись в одной белой рубашке. Он схватил Бамблби за волосы, давая тому понять, чтобы поднялся. Би подчинился, и Баррикейд, всё также удерживая его за голову, потянул его на диван, заставляя лечь на живот. А потом как обычно оседлал ноги парня. Бамблби устал. Устал сражаться и сопротивляться. Проще было как можно безболезненнее пережить это время. Пережить — и остаться в живых. Ради себя, ради брата. Ради погибшей мамы. И назло отцу, что оставил их. Но что-то было не так. Баррикейд не был агрессивен, как обычно, а напротив, был слишком уж ласков. Даже окрик — и тот был один. Руки Бамблби держал по швам, как и во все разы. Чувство отвращения по новой захлестнуло его, когда мужчина неаккуратно стянул с него штаны. Слёзы опять полились из глаз, заставляя задыхаться. Холодные руки ублюдка со смазкой на пальцах медленно проникли внутрь, и Би зашипел от боли. Баррикейд не торопился, и это убивало Бамблби. Всё его нутро сжигало от ненависти к своей беспомощности и мужчине, что склонился над ним так низко, что его противное сопение было слышно у самого уха, мочку которого Баррикейд вскоре прикусил. — Если бы твоего ФБРовца не защищали, — к одному пальцу Баррикейда прибавился ещё один, и Би мысленно взвыл, закусив губу до крови, — от него не осталось бы и мокрого места. Но ещё минут пять — и Бамблби вместо отвращения почувствовал, как тугой узел внизу живота, несмотря на эмоциональное состояние парня, начал медленно закручиваться, разгоняя кровь по телу. Сгоняя её всю из мозгов к паху. «Таблетка… была виагрой… блять», — мысленно содрогнулся Бамблби, уже не сдерживая всхлипов и слёз. Хуже всего, когда собственно тело предаёт, отдаваясь во власть ненавистному ублюдку. Бамблби оказался прав: ещё минут пять — и мошонка отяжелела, а член встал, нуждаясь во внимании. Но Би не был готов сдаваться на милость телу. Он не позволит себе кончить от рук Баррикейда. Вообще от него всего. Да вот только почувствовав, как сильные пальцы Баррикейда сошлись на его члене, Бамблби всхлипнул ещё громче, и неизвестно, отчего: от отвращения или же удовольствия. — Да, ты — мой рождественский подарок, — проговорил мужчина на ухо Би, начиная ему дрочить. И Бамблби полностью потерял себя.***
Санта Клаус явно был кем-то из медперсонала, потому что он подозрительно хорошо знал всех маленьких пациентов. Он стоял у ёлки и подзывал к себе детей из круга, чтобы те спели, станцевали или прочитали стишок, чтобы получить взамен маленький подарок. Найт, конечно же, не пошёл, но вот горевший энтузиазмом и духом рождества Прайм вызвался сам, вызвав смех у взрослых и непонимание у детей. Найт лишь издевательски смеялся, смотря на то, как Оптимус возвышался над Сантой Клаусом, рассказывая стих. — Поздравляю с Рождеством! Счастья, света, мира. Осенит Господь добром Всё, что сердцу мило. И звезда, что в небесах, Душу пусть согреет, И исполнится мечта, Если в чудо верить! — Какой хороший большой мальчик! — похвалил Санта Оптимуса. — Ну, детишки, дадим этому большому мальчику конфету? — обратился он к детям, и те заголосили в один голос: — Да! Да! Возвращаясь на место, Оптимус крутил в руках конфету с названием Bounty. «Действительно награда», — подумал Оптимус, протягивая сладость Найту. Тот похлопал глазами, но взял. — Это вы меня так задабриваете, чтобы я вам ещё что-то рассказал? — Найт сложил руки на груди, в подозрении склонив голову. — Конечно нет, — выдохнул Оптимус. — Обычно что-то смешное про друзей из их детства рассказывают родственники. Но что-то, что касается самого Бамблби в настоящее время, я не буду расспрашивать у тебя. Придёт время, и он сам расскажет, если посчитает нужным. — А ты, значит, считаешь его другом? Когда же вы так спелись, что сорокалетний мужик ходит в друзьях у моего брата? Оптимус униженно скривился на это состаривание. — Мальчик, мне всего-то тридцать два. Найт фыркнул и закатил глаза. — Всего-то! — передразнил он и добавил: — Целых! Оптимус рассмеялся. Мелкий паршивец. У Бамблби праздник ещё точно не начался, ибо часы показывали начало десятого вечера, но вот в больнице он подходил к концу, и та часть, которую ждал Оптимус, наконец, настала. — Дети мои, — начал громогласно Санта. — У меня есть один список особенно отличившихся детей, и мне моими волшебными помощниками было наказано перечислить их и выдать им особые подарки. Дети затаили дыхание, и даже Найт во все глаза смотрел в сторону Санта Клауса. Бамблби и к нему заходил, но без подарка. И когда Санта озвучил имя Найта, тот сперва не отреагировал, а потом, будто очнувшись, не поверил. Он поглядел сперва на Оптимуса, теряясь и не понимая, что же делать, а потом, ещё раз оглянув мужчину, который кивком головы сказал идти, всё же встал и пошёл к Санте. Найт недоверчиво взял прямоугольную коробку с синей подарочной упаковкой и белыми снежинками. Он вернулся на место, сел и уставился на коробку, ничего не понимая. — Это чё, — вскинул бровь Найт, боясь поверить, — прикол такой? — Пока не откроешь — не узнаешь, — нравоучительно ответил Оптимус. Бамблби не говорил о подарках. В прошлое рождество у него так и не получилось купить хоть что-то, и в этом году Найт и подумать боялся хоть о каком-нибудь подарке. А тут целая достаточно тяжёлая коробка. Сердце в предвкушении остановилось, потому что Найт посмел представить, что же внутри коробки. А вдруг там то, что обещали ему родители на пятнадцатилетие? В нетерпении Найт разорвал упаковку, но под ней оказалась не коробка, а новая обёрточная бумага. Найт убрал синюю упаковку, и вдруг к его ногам что-то упало. Упавшей вещью оказалась небольшая бумажка. «Найту» — гласила надпись. «Я знаю, что из меня никудышный брат. Я обещал тебя забрать, но так и не смог. Мой заработок не позволяет взять ребёнка из приюта, но вот заделывать своего с такой-то зарплатой не запрещают. Странно, да? Хах, прости, я отошёл от темы. Да, как я и сказал, брат из меня никудышный. Отец столько денег вбухал в моё обучение борьбе, а толку от этого ноль. Но не это важно. Важно то, что может брат я и не очень, но надеюсь, что как друг я хотя бы на четвёрочку. Любимому младшему брату от балбеса-старшего». Найт утёр слезы, всхлипнул и снова начал распаковывать подарок. А когда он наконец-то добрался до коробки, его сердце упало в пятки. Там был графический планшет. Экранный, дорогущий, последней модели. Именно тот, который обещали родители. Смеясь и плача одновременно Найт прижал гаджет к груди. Оптимус через плечо младшего Бэя прочёл письмо, а после с улыбкой наблюдал за тем, как парень подрагивающими руками разворачивал подарок. И подумав, что Бамблби не должен остаться без должной реакции на свой подарок, достал телефон и начал незаметно фотографировать. Услышав звук сработавшей камеры, Найт обернулся на Оптимуса, утирая слёзы и сопли, а заметив, что его снимают, запротестовал: — Какого фига ты творишь?! — Он попытался отобрать телефон, протянув руку, но Оптимус продолжил фотографировать, лишь чуть-чуть откинувшись назад. — Да ладно тебе, я отправлю это твоему брату, и он посмотрит, как ты ему благодарен. — Да чтоб тебя! — прошипел Найт, но всё же не смог сдержать счастливой улыбки. — Тогда давай нормально сфоткаемся! — А давай! И через минуту Оптимус снова отправлял сообщение Би.***
В такие моменты Бамблби хотел всё бросить. Бросить всех. Взять — и если не сдохнуть, то хотя бы переплыть через океан или перелететь полмира, чтобы затеряться в другой стране. Напрочь потеряться, чтобы забыть обо всём. Но жуткий холод на улице и морозный воздух отрезвляли, а хохочущие дети и счастливые после празднования Рождества лица взрослых вновь вселяли маленькую, совсем незаметную надежду, что всё действительно пройдёт. Так же пройдёт, как сходили синяки — быстро и незаметно. Но в какой-то момент Бамблби стало до глубины души обидно: никто, кто проходил мимо него в это утро, не подозревал о том, что происходило с ним. Никто не знал о том, что творилось в его жизни. Даже брат. Би действительно никчёмный брат, раз решил и Найта приплести к своей обиде. Поднимаясь на третий этаж дома, Би с лестницы заметил стоящую у двери в квартиру коробку. Прислушавшись к тому, нет ли там тикающих устройств, он медленно поднял одну сторону крышки. Внутри оказался прозрачный пакет с чем-то непонятным внутри. На лестничном пролёте было темно, а узкое окно не пропускало достаточно света, из-за чего содержимое не проглядывалось. На страх и риск забрав коробку к себе в квартиру, Бамблби сперва разделся и пошёл в душ. Он должен был во что бы то ни стало смыть с себя Баррикейда. Его запах, прикосновения и все ощущения. Самым позорным было то, что задницу не так жгло, как в прошлые разы. Вереница засосов на шее, красные отпечатки на запястьях и бёдрах вызвали отвращение. Они словно отметины, говорящие о его ничтожестве. Глупо было надеяться, что грубая губка, горячая вода и целый час оттирания кожи до жжения и покраснения хоть как-то помогут. Но они принесли хоть какое-то облегчение. Выйдя из ванны в комнату прямо в одном полотенце, Би вспомнил о найденной коробке. Забрав её из прихожей, он снова вернулся в комнату, уселся на кровать и неспеша вытащил содержимое. Чёрные сапоги, напоминающие берцы. С меховой подкладкой внутри, сложной шнуровкой, молнией для удобства на боковой части и с толстой тракторной подошвой. Красивые, качественные и дорогие. Бамблби смотрел на них и не понимал, что ему делать: смеяться или плакать. Он так долго проходил в своей обуви, что остались только кроссовки, но и те уже были на последнем издыхании несколько месяцев подряд. Но Бамблби копил на подарок младшему брату, не покупая себе новую обувку, а потому ни о чём не жалел. Но почему-то на душе стало паршиво. Нижняя губа сама собой затряслась, и Би быстро стёр слезу, глубоко и с надрывом вздохнув. Хватит с него слёз. Сегодня ночью он и так пролил их немало. Хватит. Бамблби внезапно отвлекла вибрация, донёсшаяся из шкафа. Он забыл поставить телефон на беззвучный, а единственный, кто мог ему писать на Нокию, был Оптимус. Единственный, кто был способен помочь. Единственный, кто предложил помощь. На экране показывались несколько сообщений со вчерашнего вечера и одно новое. 21:13 Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «Найт выглядит взволнованным, но не подаёт виду. Ты совсем не говорил ему о подарке?» 21:26 Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «Печально, что тебя здесь нет. Нужно было разгромить бар, когда ещё была такая возможность». 21:53 Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «Твой брат доволен». И к сообщению было прикреплено несколько фотографий. Вот Найт разворачивает подарок с таким видом, будто там бомба. Вот он читает письмо с гримасой, будто сейчас заревёт. И Би оказался прав: на следующей фотке Найт весь растрёпанный, в слезах и соплях прижимает к груди коробку с планшетом. А на другой, возмущённый и зарёванный, но явно счастливый, пытается отнять телефон у Оптимуса. На последней фотографии они вместе. Красные блестящие глаза Найта и его опухший нос очень явно выделяются на бледной коже. Но робкая улыбка выдаёт его с головой — Найт бесконечно благодарен. И последняя СМС-ка, прилетевшая несколько минут назад. Сообщение от: «Оптимус Прайм»: «С Рождеством. Надеюсь, подарок тебе понравится. В новом году всё будет по-другому, Бамблби. Я обещаю». Бамблби не выдержал. Слёзы покатились градом, но он не смог выдавить из себя ни звука. Лишь задыхался, лёжа на кровати.***
— Видел я твои фотографии, не отворачивайся, — издевался Бамблби над Найтом, пока тот упорно не хотел поднимать лица от книги. Подумать только: от книги! Увидев, что Найт сидел, уткнувшись в книжку, Би чуть воздухом не подавился: он-то думал, что младший сейчас будет наяривать на графическом планшете, а не постигать «Психологию лжи». Найт только громко сопел и раздражённо вздыхал, зыркая на Би и Оптимуса, что устроились по одну сторону дивана в палате Найта. Да, деньги, которые отрабатывал Бамблби, шли на эту роскошь. Сейчас, кроме ненависти к безвыходной ситуации, Бамблби ничего не чувствовал. Хмыкнув, Би встал и, пока Найт ничего не заподозрил, протянул руку к книжке, выхватывая её из пальцев брата. Тот возмутился, но не успел отобрать вещь обратно, как Би уже сидел на диване, смотря на Найта. Прайм странным взглядом окатил Бамблби, а после чуть нахмурился, но Би проигнорировал это, сосредоточившись на Найте. — Просто поговори со мной, — попросил он, и его голос вдруг дрогнул, что не укрылось от Оптимуса. Найт же в силу возраста не заметил этого. Не заметил он и состояния старшего, удовлетворившись его «да просто простыл». Глаза Би были ещё более красными, чем глаза Найта, да и длинная водолазка с большим воротом не давала мужчине покоя, а когда Би потянулся за книгой, то край рукава натянулся, открыв запястье. На нём был красный чёткий след, будто ему связывали руки. Желание убить Баррикейда возросло в Оптимусе с новой силой. — Найт Бэй, время процедур. — В палату зашла медсестра с планшетом в руках, что-то помечая в нём. — Я пошёл! — Найт быстро ретировался, оставляя своих «надзирателей» наедине. Би разочарованно выдохнул, а Прайм сразу же, как закрылась дверь, повернулся к парню: — Что случилось? Бамблби больше всего боялся этого вопроса. Он знал, что Оптимус заметит, но вида не подавал. Вчера Баррикейд прямо сказал ему о своём желании убить Оптимуса — а если Кейд захочет чего-то, то ничто не помешает ему исполнить это. — Вам не нужно знать, — прямо заявил Бамблби. — Вам и так досталось. Или мало? Можете хоть сколько угодно помогать, но не лезьте в дела клуба. Оптимус понимал, что сейчас все его доводы будут лишними, а потому настаивать не стал. Да и он сам понимал, что случилось что-то явно нехорошее. Поэтому, подумав, что объятья сейчас уж точно будут лишними, он просто медленно взял запястье Бамблби в свою руку, загибая рукав водолазки. От прикосновения Би вздрогнул, но руку не отнял. Оптимус аккуратно обвёл следы пальцами и, глядя прямо в глаза парню, тихо проговорил: — Бамблби, как только ты почувствуешь, что готов принять мою помощь, — не сомневайся, обращайся ко мне, и я приду. Горячие пальцы на красном запястье не вызывали отвращения, но долго прикосновения Бамблби пока не мог терпеть, поэтому осторожно вывернул руку из пальцев Оптимуса. — Я запомню, — пообещал он. Через полтора часа Бамблби покинул больницу в наступающих сумерках. Сразу же сев в такси, он уехал домой, не заметив слежки. — Lo encontré en el hospital. Comprobar quién está allí? — Мужчина южной внешности сидел в машине, оглядывая больницу, откуда вышел искомый ими объект, и разговаривал по телефону. — Sí, Échale un vistazo y avísame de inmediato. — Entendido, jefe.