Тень от тени

      Света в тусклом фонаре едва хватало, но отступник из Скрытой Травы ходил этим путём последние пять лет и мог сориентироваться в полной темноте. Полуразрушенное здание театра стало его новым домом. — Мир един и неделим, Рю-кун. — Что за фантазии некроморфа? — Что? Одухотворённое лицо Лу Фея, вещавшего о гармонии и мире во всем мире, приняло выражение детской обиды, словно у маленького мальчика вдруг отняли игрушку. — Всё в мире взаимосвязано, — он взмахнул пухлыми руками и едва не уронил старый фонарь, — за доказательством далеко ходить не нужно. Неужели те шиноби, которых боятся соратники за кровожадность, никогда не казались тебе сумасшедшими? — Все нукенины не от мира сего. Вот они улыбаются, ещё мгновение и тот же человек протыкает тебя кунаем. Лекарь-самоучка кивнул. Он вел нового пациента по узким коридорам второго этажа, где окна забили металлическим листами. Голос проводника гудел, как у хориста в церкви. — Они убивают часть себя и причиняют боль вместе с жертвой. Постепенно не остаётся ничего, кроме бездушной оболочки. Хорошо, если шиноби подчиняется приказам. Но, если некому укротить боль и одиночество, он превращается в монстра. Понимаешь, о чем я? Учиха осознавал, что Лу Фей пытается объяснить простыми словами запутанные взаимодействия в мире Наруто. Намеки на кармическую справедливость были в аниме — заболевший после резни клана Итачи, беспощадный потерявший друзей Какаши, про безумную озвучку Обито фанаты снимали целые видео. Но Рюзаки был уверен, что это не более, чем условность для нагнетания обстановки. Кто бы мог подумать, что эффект в этом мире столь силен? — Допустим, в чем-то вы правы, — Рюзаки поднял руки, как бы принимая позицию собеседника, — каким образом это поможет мне излечиться? — Все просто. Чита-сан сказала, что яда в твоей крови больше нет. Проблема в голове. Глубокая медитация с полным осознанием себя — твоё лучшее лекарство. — Все болезни от нервов, ага. Недоверчивость собеседника расстраивала Лу Фея, но он не спорил, давно привыкнув, что к его идеям относятся со скепсисом. Смазанные петли не издали ни звука, когда шиноби толкнул дверь и вошёл в огромное помещение — яркое после темного коридора. Проморгавшись Рюзаки увидел пышные растения. Под уцелевшей частью стеклянной крыши раскинулась оранжерея. Маленький садик был одним из источников пропитания людей из общины и они по очереди заботились о нём. — В ближайшее время здесь никого не будет. Можешь спокойно медитировать. Позже, когда привыкнешь, место не будет играть роли. Учиха осмотрелся. Шелест дождя успокаивал и в помещении, освещённом бледным светом, было странно мирно. С тех пор как Рюзаки оказался в мире Наруто, он вечно куда-то спешил, мельтешил, сражался и хитрил. Наоко-сенсей считала его сдержанным человеком. Он же знал, что внутри кипит котел из страха, неуверенности и отчаяния, но никому Рюзаки не мог раскрыться. Лу Фей прав. Люди одиноки и не способны полностью довериться даже самым близким. Мудрец учил преодолевать внутренние барьеры и открываться другим людям. Наивная самоубийственная вера в человечество. Чужая тьма тебя поглотит, особенно, если имеешь дело с Учихой. Словно скатившись с горки, Рюзаки нырнул в привычную чернильную темноту. «Здравствуй, мой старый друг». Вопреки обыкновению здесь не царила тишина. Шуму дождя снаружи вторил шепот нескольких десятков человек. Не тени даже, но огоньки, бесцельно летали вокруг отрешённого Мадары. Без налета безумия он казался обычным человеком. Ярость не искажала черты лица, а жесты не были наигранно резки. Старший Учиха даже не взглянул на Рюзаки, когда мальчишка оказался рядом, и продолжал всматриваться во тьму, что не имела границ. — Хочешь уйти? Был ли он настоящим или лишь отражением воспоминаний Рюзаки? Часть он или отдельное целое? Философия никогда не была сильной стороной Учиха, поэтому он потянулся к странным огонькам, оставив Мадару в покое. Едва Рюзаки коснулся одного — нервного, быстрого, как его ослепило и оглушило чужими чувствами. «Русоволосая девушка игриво оглядывалась, пока шла к реке. Солнце отражалось от воды. Отсветы играли в её глазах. Он был так счастлив в этот миг». Рюзаки вынырнул из желтого лета в голубую стужу и свалился на немытый пол, ударив плечо. Боль отрезвила. Воспоминание? Откуда? Когда он вернулся к медитации, подозрительные огоньки стали летать быстрее и словно бы стремились к Рюзаки. Они пролетали сквозь Мадару, не вызывая реакции у шиноби. Учиха коснулся бледно-зеленого огонька и сразу же провалился в чужую память. «Сита играла на дудочке, задорно приплясывая на месте. Веселая мелодия приглашала танцевать. Воздух звенел от смеха. Младшая сестра… Наконец-то мы встретимся». — Сайтама Сита давно убита Момочи Забузой. Последние мысли, но чьи они? Ещё несколько воспоминаний показали, как один шиноби мечтал о супе из помидоров, второй же ни о чем не думал и только смотрел на вспоротую техниками мокрую землю, смешанную с его внутренностями. Прикосновение к очередному огоньку подарило видение о яростной Ки и трясущихся руках, которые создали мощные водяные путы. Шиноби сражался с джинчуурики Треххвостого.