Сладкий привкус последнего мая

Жара укутывала своей пеленой Петрова, обжигая будто в самые недры души, на сердце было неспокойно. Оно буквально кричало, молило, просило, но чего было совсем не понятно. Это чувство появилось не так давно, но уходить, будто не собиралось. Наоборот, лишь нарастало с каждым днем, поджидая своего часа, маленького фитилька, чтобы в конечном счёте устроить полноценный взрыв, не оставив ни малейшего шанса на спасение. И Антон всеми силами укрывал ядерную бомбу, не позволял ей разгореться. На время это помогало, вот только на долгое ли? — Тох, ты тут? — Рома щёлкнул пальцами перед глазами друга и с небольшим волнением оглядел задумчивое лицо блондина. Конечно же Петров уже давно потерял суть всего разговора, глубоко погружаясь в свои мысли. Однако Пятифану знать это было далеко не обязательно. — Да… я тебя слушаю, так что? — Ну короче, я открываю дверь, а на породе стоит девушка. Чёрные волосы, проницательные, голубые глаза. Кожа бледная, словно мел. Хрупкая, низкая. Я смотрю, а в руках она держит какую-то коробку. После бросает мимолетно:"с выпиской из больницы» и уходит прочь. Я даже не успел спросить как её зовут, но лицо было до жути знакомое, — парень задумался, будто копаясь в памяти, пытаясь отыскать то, что было утеряно. Петров тоже задумался. Описание девушки было похоже на… Полину? Точно, ещё недавно девушка подходила к Антону и как бы между прочим спрашивала о состоянии Ромы и когда его выпишут. Странно только то, что Морозова все-таки решила прийти и проведать его друга. Все же они не поддерживали никакого контакта после крупной ссоры года так 2 назад. Хотя вполне возможно, что она решила воспользоваться сложившейся ситуацией и наладить взаимоотношения. Антон конечно же не осуждал её, но такой поступок казался немного глупым, раз Полина наивно думала, что Рома навсегда останется в неведении событий прошлого. И в прочем друга было жалко, ведь тот не помнит, как в роковую ночь впервые показал свои истинные эмоции при Петрове. Как высоко вздымались плечи и подрагивали кончики пальцев, пока на другом конце трубки девушка истошно кричала, что не хочет больше знать Рому и что он для неё впредь не существует. А после платина внутри друга взорвалась, телефон упал на тумбочку, после чего звонок сразу завершился. Антон видел, как томно вздымалась грудь, как сходились брови к переносице, а в глазах бушевал ураган толи злости, толи обиды. Парень не знал как помочь Пятифану, как и не знал почему Полина так поступила. Однако он решил не спрашивать, подумав, что это их личное дело и Петрова совсем не должно касаться. А после блондин обнял своего друга, это был один из тех немногих разов, когда Рома разрешил подойти непозволительно близко, помочь, утешить. В тот день Морозова рассталась с Пятифаном быстро и грубо, не задумываясь о последствиях. Возможно влюблённость Ромы и не было чем-то таким, что можно было назвать настоящей любовью, но и этого хватило, что бы потом парень на неделю изолировался от внешнего мира, подпуская к себе только Антона. — А что хоть в коробке было? — решил поинтересоваться Петров, что бы отвлечься от скудных мыслей. — Не знаю, я не смотрел, — Рома пододвинулся к кровати и достал из-под неё небольшую коробку, — я думал это сделать вместе с тобой. Антон улыбнулся, он и сам не понял почему, но понимание того, что его друг до последнего не открывал подарок ради него как-то грело душу. Сердце будто немного дрогнуло. Пробило удар чуть быстрее чем раньше. В глазах засверкали искорки детской радости. — Тогда давай открывать, — он еле заметно улыбнулся, поправляя спадавшие очки. Рома в знак согласия мотнул головой и начал аккуратно распечатывать коробку. Как только пальцы приподняли крышку на лице друга сразу изменились эмоции на искреннее непонимание. Петров подсел ближе и также уставился на подарок, на дне лежала записка и совместные фотографии Полины и Ромы, сделанные на старый фотик отца Полины, который он подарил дочери на день рождение, приобретя себе новый. На первой Морозова поднимает два пальца вверх и мило улыбается, а Рома на заднем плане недовольно смотрит в кадр, кажется так же недовольно комментирует бесячую привычку девушки фоткать все подряд. А вот Пятифан сидит за партой и с самодовольной ухмылкой качается на стуле, рискуя в скором времени упасть. Рома так же сканировал фотки, присматривался к деталям, но не решался их взять в руки, это все теперь чужое для него. Тех моментов больше не существует в его голове. Теперь есть другие люди, которым он готов посвятить себя так же, как видимо посвящал себя этой девушке, смотря с какой не поддельной улыбкой он целует её в щеку на третьей фотке, пока та, в свою очередь, смущённо улыбается прямо в кадр. Он немного наклоняется и достаёт записку. Внутренний голос так и говорит:"выкинь, не читай». Он посмотрел на Антона, тот побледнел даже сильнее, чем раньше. Пятифан не спешил, но медленно открыл лист, после чего все внутри съежилось. «Мой Ромочка ждёт меня, где-то на стыке планет…» Финал. Конечная остановка. В память врезаются воспоминания, голову пронзает боль. Перед глазами начали появляться картинки, воспоминания. В какой-то степени как приятные, так и болезненные. Рома закрыл глаза, хотелось убежать, снова забыть и не вспоминать. Каждая фотка будто прожигала в Пятифане новое. Руки задрожали, внутри появилась злость, обида, та самая, которую он испытывал при расставании в 14 лет. Эта песня была как началом, так и болезненным апофеозом отношений. Неудивительно, что благодаря всего одной строчке память решила вернуть утерянные события. На спину легла чужая рука, она медленно поглаживала от поясницы до лопаток, рядом зазвучал приятный, бархатистый голос. — Спокойно, Рома, все хорошо, я рядом, — Петров пытался успокоить друга, быть рядом, ведь это сейчас Роме было необходимее всего. Как же хорошо, что Пятифан не открыл посылку Полины раньше. Рома выглядел болезненно, он не шевелился, казалось даже не дышал. Вывод лишь один — он ее вспомнил. Сейчас это было худшим исходом. Надо было что-то делать, иначе парень с головой окунется в прошлое и снова закроется в себе. Однако ничего делать и не пришлось, Рома медленно пододвинулся к Петрову, после чего обвил руками плечи друга, уткнувшись лицом в шею. Антон даже немного растерялся, в голове пронеслось: защитить. Что он и сделал. Руки ответно обвини тело Ромы, и Пятифан заметно расслабился. Время остановилось, будто позволяя забыться, остаться в этом моменте. Дыхание участилось. Внутри образовался приятный узел, в самых недрах его души. — Я рядом, — тихо повторял Антон раз за разом, когда чувствовал как нервно пальцы Ромы сжимают его футболку. Однако Пятифан вскоре все же отстранился, натянул немного грустную улыбку и отшвырнул рукой коробку обратно под кровать. — Все в порядке? — голос предательски дрогнул, выдавая смущение Петрова с потрохами. — Да, — Рома вздохнул, кто бы мог подумать что первые воспоминания будут такими болезненными, — все отлично. В голове застыла картинка: приятные касания, шёпот, нехватка воздуха. От этих мыслей Антон невольно вздрогнул, не время. Нельзя. Нельзя думать о таком, особенно о своём лучшем друге. Петров поднялся с холодного пола, захотелось немного воздуха, чтобы прочистить мысли, освежить голову. Парень подошёл к окну Роминой комнаты и раскрыл на распашку. Волосы заколыхались на беглом ветерке и дыхание сразу выровнялось. — Когда Галина Сергеевна сказала, что снимет тебе гипс? — захотелось перевести тему, немного отвлечься. Антон повернулся всем корпусом в сторону Ромы и облокотился на пыльный подоконник. — Вроде, — Рома устранил свой взгляд в бок, задумавшись, — послезавтра. Пятифан улыбнулся, взгляды парней столкнулись. Антон нервно поджал губы, глаза совсем не хотелось отводить. Наоборот, хотелось окунуться в приятную шоколадную гущу глаз, утонуть, по вязнуть в них от макушки до самых кончиков пальцев ног. «НЕЛЬЗЯ!» — закричал внутренний голос. Или же это была совесть? — Я тогда приду к тебе сразу после уроков, — парень нервно улыбнулся, направив взгляд куда угодно, только не в зрачки осенних, темно карих глаз. — Договорились, я думаю, что уже к концу недели пойду в школу. Почему-то от мысли, что теперь они будут видеться так же в школе стало немного тошно. Больше взглядов, общения, больше всего того, от чего Антону хотелось сбежать. Чувствовал ли он что-то к своему другу? Да, определённо чувствовал. Признает ли он это себе? Конечно же нет. Антон просто не мог стать тем, кого Пятифан призирал всю свою жизнь. Знал бы только он, что Рома и себя теперь презирает. Ещё с тех первых встреч в больнице, когда Петров каждый день навещал его, помогал и, несмотря на презрительные взгляды Ромы, продолжал с ним общаться. Рому нагло тянуло к Петрову. Хотелось подойти, обнять, прикоснуться. Здравый смысл всеми силами запрещал даже просто смотреть на друга. И все же он не мог не смотреть. Каждое движение, улыбка, сияние голубых глаз создавал бурю, фейерверк в душе. Он утопал в своих чувствах как в липкой смоле, без возможности выбраться наружу. В воздухе повисла тишина, однако в головах обоих парней далеко не было так тихо. И хватил всего один щелчок, хотя в данном случае это был стук в дверь, после чего оба вышли из некого транса. Это было отличное спасение ситуации. — Я открою, не волнуйся, — Антон быстро оживился и, не дав Роме подняться с пола, ссылаясь на его больную ногу, он быстро побежал к входной двери. Комната друга находилась как раз по левой части от гардероба, так что уже через минуту дверь распахнулась, за ней стоял Бяша. Тот кинул взгляд на Антона и немного прищурился, однако все же решил не комментировать румянец на бледном лице Петрова. — Где Ромка? Мы сегодня прогуляться ведь собирались, не забыли? — парень прошёл в гардероб, оглядевшись по сторонам. — Он в комнате. — Бяша, здарова, — из дверей комнаты выглянул Рома, после чего протянул кулак в знак приветствия. И когда он только успел так тихо подняться? — Здарова, калека наш. Погнали, будем тебя выгуливать, а то ты совсем в стенах засиделся, на. — Между прочим по весомым причинам, — Пятифан немного раздвинул руки в стороны, показывая костыли и сломанную ногу. Антон в свою очередь обувался, он не сильно хотел встревать в разговор, да и говорить было попросту нечего. И вскоре трое парней вышли на свет, вдохнули свежий, тёплый воздух вокруг, таким образом освобождая голову от ненужных мыслей. Хотя скорее хорошей погоде радовался исключительно Антон, смотря как Бяша недовольно бубнил про жаркую погоду в конце мая. И в каком-то плане парень был прав, 25 градусов весной и вправду было чем-то неестественным для их страны. Парни не знали куда идут, что собираются делать, но сейчас это было неважно. Хотелось поностальгировать, увидеть, вспомнить. Возможно это пойдет Роме в пользу. Помимо плохих воспоминаний он должен найти и хорошие, где-то в недрах памяти они же должны были остаться. — Погнали на заброшку, где я ещё с Ромычем познакомился, на, — не дожидаясь ответа парень свернул на право, к узкой тропинке. Та вела в сторону леса, как раз рядом и находилась легендарная заброшка, на которой бурят с Ромой любили коротать время. Если попросить рассказать что-то, связанное с тем местом, то после можно забыть о каких-либо делах, ведь далее пойдут различные истории, начиная от встречи, и заканчивая последними событиями. — Помню как вы меня сюда первый раз притащили, — начал Антон, однако его резко перебили. — Это ещё когда ты ботинок от страха потерял, пока пытался убежать от пчелы? Рядом разразился заразительный смех Ромы, наполняя пространство вокруг. Вся неловкость мигом спала, будто её и вовсе не было. После смех подхватил Бяша, как в прочем и Антон. Друзья хохотали, чуть ли не падая на землю. Воздуха не хватало, но останавливаться не хотелось. — А помнишь фразу: «И побежал быстрей ботинок»? — запинаясь, начал вспоминать Антон. После того случая друзья придумали эту шутку и добавляли её чуть ли не при каждом удобном случае. Хоть Антон и был главным героем этой шутки, ему совсем не было обидно, наоборот он часто сам шутил над тем случаем. — Конечно, как такое забыть то, на, — бурят легонько стукнул Петрова по плечу. Смех потихоньку отступал, на душе стало приятно покалывать. Теперь Антон отчётливо понял — он больше не боится того, что будет дальше, ведь в любом случае всегда будет что вспомнить. Он прикусил губу, скрывая появившуюся на лице улыбку. Это все ещё его друзья, его компания, к которой он так привык за те 4 года. А остальное лишь дело времени.

***

— Галина Сергеевна должна прийти с минуты на минуту, — Рома поглядывал на настенные часы кухни, сегодня ему должны снять гипс. Антон подошёл к другу, перекрыв своей ладонью нервно подрагивающую руку. — Ты чего сегодня такой не спокойный? Все же хорошо будет. — Я спокоен, — Пятифан выпрямил спину, показывая властвуй ширину плеч. И все же это все равно выглядело по мнению Антона неубедительно, от этого на лице невольно появилась улыбка. По дому эхом прошёлся стук. Парни сразу обернулись, и Петров неуверенно пошёл открывать дверь. Как и ожидалось с порога зашла Галина Сергеевна. — Привет, Антон, как поживаете тут? — женщина на автомате сняла ботинки, после чего улыбнулась парню. — Добрый день, все замечательно, Рома на кухне вас уже ждёт, — Петров жестом указал на проход, медсестра сразу зашла в помещение. — А вот и наш главный пациент, ты делал все, как я говорила? — Конечно, все было под присмотром Антона. — Вот и отлично, — медсестра достала из чемодачика нужные инструменты, разложив те столе. Не хватило и доли секунды, как Галина разрезала ножницами марлевый бинт, после чего сделала ещё несколько механических движений и завершила снятие тёплой водой. Петров толком и вздохнуть не успел, он сразу взглянул на друга. Тот сидел неподвижно, разглядывая ногу со всех сторон, будто она вовсе и не его. — Теперь бери костыли, попробуешь немного постоять, — как только Рома сделал нужное указание женщина подозвала Антона. Они стали дополнительной поддержкой, все же нога сейчас очень слабая, так что придётся по новой оживлять застоявшиеся мышцы. Пятифан неуверенно приподнялся, в воздухе повисло молчание. Все ожидали дальнейших действий или указаний. — Может попробуешь сделать шаг? — неуверенно спросил Петров, Галина мотнула головой, соглашаясь с его предложением. Однако стоило Роме сдвинуться с места, как тот пошатнулся и намеревался упасть, к счастью дополнительная поддержка была как никогда кстати. Они усадили парня на место. Женщина сказала ещё несколько указаний, показала как правильно делать массаж и, взглянув на часы, быстро удалилась из помещения. Как только закрылась входная дверь оба парня протяжно вздохнули. — Ну что, будем тебя ставить на ноги, в прямом смысле, — они засмеялись, хотя казалось бы, ничего смешного и нет. — С тобой видимо и летать научиться несложно. Помещение наполнилось, прожигающим душу, уютом. Сейчас просто хотелось смеяться и не думать ни о завтра, ни о будущем, ни о чем.