***
Месье Ришар быстро прошёл к себе в кабинет с картиной в руках. Эконом, который служил многие годы в семье Ришар был несколько удивлён горящими глазами молодого месье и пару раз смотрел в сторону лестницы, где исчез Анатоуль. Тем временем Анатоуль молниеносно захлопнул дверь и подошёл большими шагами к рабочему столу. Одним взмахом руки он скинул бумажную волокиту со стола на пол с помпезным грохотом и аккуратно положил картину на расчищенный стол. Уголки губ были приподняты, светлые брови приподняты, а горящие глаза смотрели на фигуру сидящей девушки в белом платье с позолотой. Анатоуль даже не мог понять, отчего его так сильно тянуло к портрету, но он хотел, нет, точнее сказать желал увидеть красоту воочию, хотел познать ту покорность, которая показывала картина со столь выразительным упрямством. Месье Ришар хотелось прочесть стихи об прямолинейности своего восхищения, но сдержался, когда вспомнил, что это дочь предателя. Он скорчил гримасу сожаления и шёлковым рукавом стал оттирать золотую гравировку имени и фамилии, не замечая столь очевидное послание с официальной печатью снежного феникса Королевской семьи. По характеру, Месье Ришар был хитрым, нетерпеливым и достаточно сладкоречивым человеком, который любил заниматься развлечениями. В основном являлся богатым отпрыском, который гоняется за дамскими юбками, стараясь собрать как больше красивых и молодых лиц, а в качестве трофея всегда коллекционировал чулок лично снятый с женской ноги. А если это был мужчина… трофеи были разными, от мелких пуговиц, до стоящих перстней. Ришар всегда любил белый, думая таким образом, что белый для него более благородный цвет, чем тусклый платиновый цвет его кудрявых волос. Он их ненавидел, поэтому всегда отстригал свою половину, оставляя другую отрастать как заблагорассудится. Армель и Анатоуль по внешности были чем-то схожи, но когда он увидел цвет её серебристых волос с блестящим сиянием, то невольно заинтересовался, даже чувствуя в некотором роде чёрную зависть. Оттерев всю чёрную смоль от таблички с именем, Анатоуль блаженно улыбнулся, сдувая всю несуществующую пыль с картины. Он импульсивно снял перчатки и нежно дотронулся до полотна, медленно продвигаясь к нарисованному лицу Армель. Чувствуя на кончиках пальцев всю шероховатость от засохших масляных красок, Анатоуль был в некотором роде возбужден, а особенно учащённо задышал, когда дотронулся до золотых глаз. Он тут же прикрыл глаза и после секундной заминки тут же отдёрнул руку, медленно перетирая большим пальцем по подушечкам указательного и среднего пальца, Анатоуль задумчиво оторвал взгляд от портрета и посмотрел в сторону, замечая конверт из тонкой бумаги желтоватого оттенка. Месье Ришар вздохнул и несчастно взял письмо, плюхнулся в удобное кресло и беспощадно разорвал боковую сторону конверта. Пальцами достал неповреждённое письмо и раскрыл его, томно продвигаясь по строчкам короткого послания.«Месье Ришар, Мы знаем ваше пристрастие о коллекционировании красоты и прелести кукольных лиц, но всё же, Мы настаиваем, чтобы вы вернули портрет преступницы Мадмуазель Фурье.
Главный советник Месье Ришар
» — Тц. — Анатоуль цокнул и недовольно откинул листок на пол, его лицо выражало недовольство, а голос продолжал бубнить, — Ты, старый пердун, быстрее всех узнаешь о моих поступках. Что если я тебе не отдам портрет Мадмуазель Фурье, а? Как же хлопотно! Месье Ришар поднялся на ноги и ненавидя сия поступок его высокомерного отца, он всё же решился отнести портрет лично в Тайное правительство, по пути свершив последние действия с картиной. Запомнить, заполучить и дать тайное указание своей стражи чтобы найти Мадмуазель Фурье по всем уголкам всего Снежного Королевства. В прочем, он бессовестно так и поступил, надеясь найти Армель быстрее, чем само Тайное правительство и скрыть в своём подвале.***
Яркие лучи солнца освещали пустынную тренировочную площадку. Лёгкий ветер трепетал шёлковую рубашку с кружевами, а конский хвост серебристых волос раскачивался от движений маленькой фигурки. Бледное лицо заливался румянцем, а сбившееся дыхание тяжело глотал воздух через рот. — Армель, дыши носом! — кричал громогласный бас мужчины, когда после, этот человек взмахнул деревянной палкой в сторону миниатюрной фигуры. Армель прищурила глаза, сквозь пелену капель пота и жёлтого размытия от света, пытаясь вглядеться в фигуру. Движения рук был более замедленным, когда кончик тупой палки уже находился в нескольких миллиметрах от её шеи. Армель стала неподвижной, лишь громко сглотнув и расширив глаза, устремив свой взгляд на палку. Мужчина вздохнул и прохладно произнёс: — Ты проиграла. Палка была опущена, а Армель лишь виновато опустила голову, крепко сжимая своё деревянное оружие в руках. Александр оглядел удручённую фигурку своей дочери и усмехнувшись, сделал шаг и потрепал по голове, портя причёску. Он утешительно и нежно произнёс. — Дочь, не огорчайся, в будущем ты можешь смело сразиться со мной и тогда я… — слова были оборваны упрямым детским голосом. — Отец, не нужно утешать, — Армель сделала шаг назад и подняла голову. В золотистых глазах стояли слёзы, но упрямство были отражением с силой победить, — Пусть даже мне всего восемь лет, когда-нибудь я честно одержу победу! Александр был безмолвен, но всё же изогнул губы в тонкую дугу, похожие золотые глаза в тигриной форме были нежны. После, послышался смешок, а после крепкие объятья. Армель была крепко стиснута в сильных руках своего отца и чётко слышала вибрацию в широкой груди. — Армель, ты точно меня победишь! Ты моя настоящая дочь. Дочь самого Генерала Фурье! Александр смеялся чистым смехом искренности, даже вычурные слова были полны гордости за свою младшую дочь. Армель мягко улыбнулась и обняла отца за шею, вдыхая свежий аромат снежных роз. Эти воспоминания были как тёплые дни, когда её добрый отец учил фехтованию на тренировочных палках. Во сне ей было так тепло и сладко, как домашний пирог старой кухарки. Она любила и была более любимой, купаясь в перинах обустроенного гнезда роскоши от отца. Когда Армель обнимала отца так крепко, что слёзы не выдержали и хлынули рекой скатываясь на белую рубашку Александра. Армель резко проснулась в холодном поту. Её корпус тела поднялся, когда учащённое сердце билось глухо ударяясь об грудную клетку. Постепенно, Армель вернула своё холодное обладание и опустила ноги на деревянный пол, медленно обуваясь в свои новообретённые сапоги. Армель с Жюли с самого раннего утра прибыли в круглосуточную гостиницу и за золотые серёжки выкупили две комнаты на пару дней, к тому же заставили позаботиться о Роки, которую помощник провёл в конюшню и лично позаботился о питании и питье. Они были настолько голодны и измотаны, что даже не заметили напряжённое лицо трактирщика. Сейчас, солнце находилось в зените, что означало что на улице уже полдень и желудок требовал еды после сна. Армель обулась и поднялась с кровати, быстро умывшись и приняв утренний туалет, девушка посмотрела на своё отражение в разбитом зеркале и поправив свои грязные локоны, вышла из комнаты, направляясь к другой, дабы разбудить Жюли. Когда же Армель нагло зашла в открытую дверь своей попутчицы, то увидела распластавшееся тело на узкой кровати. Одна нога даже грозилась упасть на пол, а одеяло было благополучно брошено на полу, как какое-то тряпьё. Армель скривила губы и большими шагами прошла к спящей красавице, которая любит раскидывать вещи. — Жюли, вставай! — крикнула Армель и тряхнула ту плечом. Жюли недовольно пошевелила плечом и скинула руку, бормоча. — Жанна, дай поспать. Армель фыркнула и схватив ту за руку, одним рывком скинула с кровати беспощадным способом. Жюли спросонья простонала и открыла заспанные глаза, тело рефлекторно поднялось от внезапного ажиотажа и переполоха. Девушка была возмущена и хрипло пригрозила. — Кого повесить? — Меня, Жюли, меня. — таинственно произнесла Армель с явной издёвкой, — Вставай, иначе ты будешь жертвой обстоятельств. Жюли тут же проснулась и резко поднялась на ноги, слегка пошатываясь всем телом, но не упала. Нервно перебирая свои пальцы, девушка опустила голову, тайком смотря исподлобья на Армель. Армель, однако, не оценила столь сумбурные движения своей попутчицы и лишь бросив укоризненный взгляд на молодую деву, развернулась и ушла из комнаты. Жюли стояла в оцепенении и только после того, как захлопнулась дверь, она вышла из транса и только потом стала одеваться.***
Двое юношей вышли на оживлённую улицу и расслабленным прогулочным шагом, взглядом искали дешёвый магазин питания, дабы наполнить свои желудки и после, уже думать, что же делать. Жюли была более напряжённой, когда Армель держала голову опущенной, скрывая половину лица за своими волосами. Крики торговцев и шумного снежного народа наполняли некой спокойной оживлённостью. Вскоре, молодые люди нашли пекарню и купив две свежие булки перешли на более спокойную часть улицы, чтобы сесть на деревянные ящики и перекусить. Жюли, жуя хлебобулочное изделие, шепелявя спросила. — Армель, что будем делать? Армель, собираясь откусить ещё один кусок от свежей выпечки, тут же остановилась и с минуту замолчав, задумчиво произнесла. — Мне нельзя долго оставаться в этом городе. Жюли проглотила кусок и любопытно посмотрела на профиль Армель, остро ощущая некую меланхолию от бывшей Фурье. Она продолжила спрашивать. — Тогда куда мы направимся? Армель скосила взгляд на Жюли, которая выглядела как хомячок с вздутыми щеками. А после подозрительно спросила. — Мы? Разве я говорила, что мы? Жюли тут же поперхнулась и яростно закашляла. Через несколько секунд, успокоившись от душераздирающего кашля, она посмотрела на холодную Армель, которая даже не шелохнулась, лишь пристально смотрела на её жалкую фигуру, отчего Жюли хотелось пнуть её и яростно закричать: «Мы столько всего прошли, а ты хочешь меня бросить как дворовую собаку?!». В прочем, Жюли тут же нахмурилась и яростно выпалила. — Ты хочешь меня бросить? Рука, державшая багет дрогнула, но всё же удержала кусок хлеба. Армель моргнула глазами и посмотрела на бурную жизнь быстрых пешеходов. Как маленькие дети, не зная невзгод бегают с сладостями и играют в салочки среди высоких взрослых, как какая-то мать, хватает мальчишку за ухо и яростно ругает за баловство в общественном месте, как молодая пара покупает овощи и любовно кидают свои взгляды друг на друга, а после, под руку уходят в толпу прохожих. Армель тут же перевела дух и выдала то, что было на уме, стараясь, чтобы голос не дрогнул, а казался как острая секира, которая лишала ту волю бунтарского духа, которую может выразить Жюли. — Жюли, я не хочу подвергать тебя опасности, которая стоит только моей головы. Дела семьи Фурье — моё дело, а не твоё. Так что с этого момента нам нужно разойтись. — Армель встала и другой рукой провела по узелку, — Я дам твои деньги за долгую службу в доме Фурье и больше мы никогда не встретимся. Жюли даже не могла ничего сказать, только сжатое горло в комке злости застряли в глотке, а грудь вздымалась от поднявшегося гнева. Жюли яростно посмотрела на Армель и приоткрыла рот, дабы даже с надрывом и болью выразить негодование, но остановилась. Стройная и высокая фигура Армель была освещена ореолом света. Холодная аура упрямства была отражена в этих редких глазах. Прямой нос был вздёрнут и показал ту непоколебимость решения, которая была яркой чертой умершего Генерала Фурье. Жюли казалась ущемлённой от такой ауры и весь гнев сошёл на какое-то неведомое чувство, что заставил успокоить нервы и обиженно промолвить. — Хорошо, я поняла тебя. Только, — Жюли схватила резко за воротник Армель и притянула лицо к своему, после же жутко шипя, — Не умирай, потому что, я надеюсь снова встретиться с Вами, Мадмуазель Фурье. Жюли оттолкнула Армель, сжимая в руках булку, яростно зубами отрывая большой кусок. Армель была шокирована, но после, показала ту улыбку, которую она не показывала за последние месяцы. Такую нежную и смехотворную. Руки Армель быстро достали личную шпильку и браслет и отдав Жюли, развернувшись на каблуках, Армель бросила с лихвой. — Конечно, Мадмуазель Монти. Возможно, это их последняя встреча. Жестокая Армель, оторвав последнее прошлое, вскоре встала на путь мести и будет стараться выполнить то небрежное обещание, которое она дала отцу и своей матери.