Свидетельница

      Утро у Мичи начинается спокойнее, нежели чем вчера. В этот раз никто не ломился в дверь, но было трудновато дышать, отчего она просыпается. Когда Ханагаки лениво разлепила глаза, её взор пал на окно, за которым виднелось светло-голубое небо. Солнце постепенно показывалось из-за горизонта.       Ханагаки ёрзает и чувствует, как чужие руки сжимают её в медвежьих объятьях и давят на живот. Затрудняло дыхание именно это. Такемичи осторожно переворачивается и смотрит на умиротворённое лицо спящего Какучо. На секунду даже пугается, напрочь забыв о том, что друг детства вчера остался спать здесь, и всё было организовано по инициативе самой Такемичи.       Мичи замирает и наблюдает за Какосиком — будто её тихое дыхание могло его разбудить. В комнате было слышно только его сопение. Женские пальцы тянутся к чужому лицу и проводят подушечками по шраму, который Какучо получил после аварии. Он был красивым — она каждый раз подмечала это у себя в мыслях. Но даже сейчас, будучи во сне, выглядит напряжённым. Какучо жмурится; глазные яблоки нервно дёргаются под закрытыми веками. Наверное, ему снится что-то страшное или неприятное.       Ханагаки усмехается, вспоминая, что в последний раз снилось ей: мокрый сон с другом, который прямо сейчас лежит рядом. Просто чудесно! И как она умудряется стремительно воплощать свои сны и мечты в реальность, сама того не замечая и особо не желая?       Мичи робеет и чувствует, что ей стало жарковато. Она откидывает одеяло в сторону. Ночнушка была задрана и оголяла ягодицы и часть живота, будто её и в помине не было, а спала девушка в одной футболке и трусах. Между ног приятно ныло, и Такемичи заметила это сразу. Возбудилась от одних только воспоминаний о том сне, серьёзно?       Мичи начинает елозить по кровати и случайно задевает пах парня коленкой, и ощущение того, что девушка соприкоснулась с чём-то твердым, тут же бросается во внимание. Коленку она убирает, с интересом разглядывая юношу между ног (да, неправильно, но он же не видит...). Через ткань боксёров выпирал бугорок, и Какучо странно дёргался. Такемичи коварно улыбнулась. Кажется, всё-таки не только ей снятся эротические штучки.       Она отворачивается, стараясь забить на это. И правда, с кем не бывает? Но стало так любопытно, что Мичи невольно снова обернулась, желая получше разглядеть. Было интересно всё: от того, что же снилось её другу, до того, какой у него размер... Последнее особенно привлекало, и Ханагаки уже несколько раз успела себя окрестить извращенкой. Но когда мысленное осуждение себя её останавливало? Правильно, никогда. Именно поэтому сейчас Такемичи тянется к паху Какучо и собирается совершить одно из самых странных действий, которые когда-либо совершала в своей жизни.       Ладонь прикасается к чужому достоинству и берёт затвердевшую плоть. На ощупь она кажется куда больше, чем когда просто торчала через ткань. Девушка сжимает сильно и проводит по всей длине. Член Какучо по ощущениям был средних размеров, но достаточно толстым; тоненькая палочка Аккуна ни в какое сравнение не годится. Мичи даже прикинула, что стало бы, если бы Какучо попытался войти в неё... было бы больно.       Пиздец.       Какого чёрта, Ханагаки? Почему ты думаешь только об этом?       — Какого чёрта?! — И в мыслях, и наяву Такемичи встречала одна и та же фраза. Какучо отодвигается в сторону, спасая своё достоинство от чужих рук. Он был красным от кончиков ушей до подбородка и смотрел на подругу со смущением и злостью одновременно. — Озабоченная!       — Э-э-э-э... — Такемичи в своё оправдание ничего сказать не смогла. А что тут скажешь, собственно..?       — Чтоб я ещё хоть раз пошёл у тебя на поводу! Да я к тебе в жизни больше не подойду! — Какучо резко встаёт и после принимает сидячее положение. Такемичи наваливается на него сверху, тем самым заставляя лечь обратно и таким образом удерживая.       — Послушай, ты всё не так понял!       — Что я не понял? Даже дурак смог бы понять, что его домогаются!       — Я не домогалась! Мне просто было интересно...       — Ах, вот как это теперь называется? — Какучо предпринимает ещё одну попытку встать, но Мичи всё так же удерживает его на месте.       — А нечего было ко мне во сне прижиматься, так ещё и этой штукой упираться мне в пятую точку! — Такемичи до ужаса было неловко — она готова поклясться этим, но крохотные навыки актёрского мастерства и импровизации помогают ей держаться уверенно и придумывать враньё на ходу. В произошедшее были добавлены новые детали, но Какосик же никогда не узнает, что такого не было, верно? — И вообще, интересно, что же тебе такое снилось? — Такемичи снова коварно улыбается. — Со мной небось мокрый сон, да?       Браво, Ханагаки. Перекладываешь выкидоны со своей больной головы на здоровую.       — Ничего мне не снилось, дура! Это был обычный утренний стояк! — Какучо от злости и смущения готов был взорваться. Он замолкает, всё так же испепеляюще смотря на девушку. Глубоко вздыхает и старается успокоиться. — Слезь, дай мне уйти.       — Нет! Ты тогда больше не будешь со мной дружить... — Мичи сказала это настолько жалобно и по-детски, что у Какучо нервно дёрнулся глаз. Да уж, не стоит ей строить из себя ребёнка после того, что она вытворяла минутами ранее.       — Буду, успокойся.       — Ты так говоришь только для того, чтобы выбраться! — Ей богу, Такемичи сейчас захнычет.       — Нет, всё нормально. Я просто хочу побыть один перед работой и всё обдумать. Пусти.       Такемичи, всхлипывая, медленно слезает и садится рядом. Какучо опять принимает сидячее положение.       — Если хочешь, чтобы всё было честно, то тоже можешь меня потрогать... За грудь, например.       Какучо бросает на девушку взгляд, полный непонимания, в то время как свой она отводит в сторону.       — Мне это не нужно.       Тогда Мичи решается всё сделать сама. Своими двумя руками она хватает руку Какучо и накрывает ею одну из своих желёз. Какосик пытается отстраниться и дёргает рукой, но хватка у Такемичи крепкая, из-за чего парень быстро приходит к смирению.       Грудь Мичи большой не была; первый размер, хотя, возможно, с натяжкой можно сказать, что второй — у многих девиц из борделя Хайтани были сиськи намного больше, да и у обычных проходящих тоже. Но это не плохо. Какучо нравилось так куда больше. Упругая грудь полностью помещается парню в ладошку. Он даже не замечает того, что Мичи его руку уже отпустила и что теперь она покоится на девичьей груди по собственному желанию.       Из уст Какучо вырывается смешок. Вся эта ситуация просто абсурдна.       В гетерохромических глазах Какучо они с Такемичи сейчас казались не взрослыми людьми, а подростками, которые только познают все прелести отношений и желают изучить тела друг друга на практике, а не в теории.       Какучо руку убирает, но почти сразу же снова задействует её: задирает ночнушку, соприкасается с горячей кожей и накрывает ладонью грудь, чувствуя, как сосочек постепенно встаёт. А после Какосик валит девушку, нависая сверху и оголяя обе груди. Мичи томно смотрит на парня и позволяет ему делать всё, что только захочется. Он всегда такой угрюмый и сдержанный, а сейчас что-то разошёлся. Но можно ли ему хоть один раз в жизни поставить себя и свои желания на первое место, даже если думает он в данный момент членом, в конце-то концов?       Какучо заходит дальше, прильнув к свободной груди губами и посасывая сосочек, пока вторую сжимает в тиски. Смотрит на Мичи только тогда, когда из неё вырывается тихий стон. Она не сопротивляется, поэтому Какучо действовать начинает увереннее. От манипуляций Какосика и его руки с языком Такемичи начинает ёрзать, в особенности двигая тазом. Какучо от груди отрывается, оставляя тоненькую полоску слюны, рвущуюся и оседающую на подбородке. Хмурится.       — Не дёргайся, — строго говорит Какучо и снова присасывается, пока Мичи чувствует, как начинает сильнее возбуждаться, прокручивая в голове просьбу, больше похожую на приказ.       Блять, да она хочет его. Она хочет, чтобы он прямо тут её взял, завладел телом, расположился сверху и вдалбливал в кровать. Ей сейчас абсолютно плевать, как их отношения сложатся после и как к этому отнесутся другие, если узнают. Возбуждение с концами ударило в голову, и сейчас хотелось лишь одного.       Но сладкую пытку для двоих прерывает телефонный звонок.       Мобильник Какучо громко уведомляет о том, что кто-то нуждается в парне и потому названивает, и сейчас из-за этого на весь номер играла стандартная мелодия звонка.       Хах.       Ебаное клише.       В манге, аниме, фильмах и сериалах такое случается часто, когда нужно прервать что-то интересное. Но в реальной жизни процент того, что такое действительно может произойти, — один на миллион. Почему всё происходящее сейчас входит в этот один процент?       Какучо поднимается, желая скорее добраться до телефона и ответить на звонок. Мичи обиженно дует губки, когда парень отстраняется.       — Это Изана! — предупреждает Какучо. — Не смей даже пискнуть! Да, алло?       — Доброе утро, Какучо, — доносится из трубки, — встречу решили устроить пораньше. Собирайся и иди к выходу.       — Хорошо, я понял. — Курокава кладёт трубку, и Какучо выдыхает с облегчением.       — Продолжим? — предлагает Ханагаки, но встреча с тяжёлым взглядом заставила её чувствовать себя неуютно.       — Одеваемся и выходим.

***

      Какучо смотрит на себя в зеркало в лифте, в то время как Мичи поправляет белую блузку, заправленную в чёрную юбку-карандаш; нашла она это всё в том же пакете с одеждой, который дала Хина, не заметив в первый раз. Ханагаки не знала, есть ли дресс-код, поэтому оделась в то, что всегда будет уместно.       — Никому об этом не говори. — Какучо решает прервать тишину, когда замечает, что лифт проезжает уже пятый этаж.       — Мы в любом случае должны всё обсудить...       — Сделаем это чуть позже! Или тебе обязательно про это надо трепаться?! — Стояк уже давно прошёл, а ясность ума вернулась, заставляя Какосика нервничать. У него было чёткое ощущение того, что всего этого делать не стоило, даже если этого хотели они с Мичи вдвоём. Краем глаза взглянув на девушку, юноша замечает, что подруга загрустила; поняв, что в этом замешан он, спешит подбодрить:       — Извини, разнервничался что-то. Я вернусь вечером, мы об этом поговорим, хорошо?       Такемичи слабо улыбнулась и взяла Какучо за руку.       — Какосик... мне понравилось.       Какучо заметно краснеет.       — Кхм, мне тоже.       Лифт приезжает на первый этаж, и его двери раскрываются. И сразу же Мичи и Какучо встречаются с Майки.       — О, а вот и ты, Мичи. — Манджиро любуется девушкой, но стоило заметить, что та приехала с Какучо, так ещё и за руку его держит, как он заметно мрачнеет. — Почему вы опять вместе?       — Э-э, ну... так получилось! — Какучо резко отдёргивает руку, и Такемичи выходит из лифта, переводя всё внимание Майки на себя и ведя его за стойку ресепшена. — Так получилось, что одновременно вышли. Стечение обстоятельств...       — Судьба, не иначе. — Майки всё так же был угрюм, но рядом с девушкой пытался казаться позитивнее.       Мичи встаёт за стойку, и Майки быстро повторяет то, о чём рассказывал и что показывал вчера. Какучо же тем временем улизнул на улицу, где в машине его ждал Изана.       — Если будет что непонятно, то... — Майки запнулся. — Хотел сказать, звони мне, но у меня вряд ли будет возможность ответить... — Манджиро вертелся, оглядывая первый этаж. Ни одного знакомого лица, которое смогло бы помочь девушке. Один лишь Сейшу, сидевший на диване и читавший журнал, внушал доверие. — Вот, помнишь Сейшу? — Мичи кивает. — К нему обращайся в случае чего.       Майки подходит к Инуи, быстро разъясняет ситуацию и спешит на улицу. Садится в ту же машину, что и Какучо, оставляя Мичи и Сейшу одних.       Рабочий день проходил спокойно. Мичи нервничала, но она справлялась. Если считать с утра до обеда, то звонили всего пару раз. Она вальяжно садится на стул и думает о том, чем бы ей заняться. Достаёт телефон и думает что-нибудь посмотреть, но в итоге так и не решила, что именно глянуть.       Скучающим взглядом она изучала первый этаж. Он действительно был обустроен так, что напоминал отель: мраморная плитка, кожаные диваны вместе с кофейным столиком, на котором лежали журналы и баночки с конфетами, кулер и автомат с кофе, похожий на те, что стоят на других этажах. Не только Мичи и Сейшу, но и различные работники часто здесь останавливались: горничные, повара, бармен... Никого лишнего, все свои. Но Такемичи так и не была до конца уверена, успела ли и она здесь стать «своей»?       Мичи так и не нашла, чем себя занять, и от скуки захотела потрепаться с Инуи, но стоило обеденному времени наступить, как тот сразу куда-то свалил, оставляя Ханагаки одну со своими мыслями.       Девушка облокачивается на стойку и смотрит на часы.       «Когда уже Какосик вернётся?» — думается той, и все мысли стекают в одно русло.       Сначала она думала о том, как начать предстоящий разговор, потом прикидывала варианты того, к чему они придут, а потом и вовсе начала подробно вспоминать всё, что утром происходило... Она не жалеет об этом. Злится только из-за того, что дело не дошло до конца.       Мичи вспоминает Какучо в тот момент. Не то, что он делал, а то, каким он был. Он совсем не походил на себя, будто открылся с другой стороны. И Такемичи это нравилось. Она помнит, о чём тогда думала: о том, что ей всё равно, к чему это приведёт. Всё равно на то, останутся ли они с Какосиком друзьями или нет. Сейчас понимает: нет, не всё равно. Но и друзьями оставаться не хочет. Пора уже давно признаться самой себе, что на Какучо она смотрит как на мужчину, с которым хотелось бы отношений, а не как на друга.       — Боже, — девушка обречённо вздыхает; из-за того, что вечером у них состоится разговор, понимая, что к другу детства она неровно дышит, Мичи нервничает. Нервничает так, что аж тошнит. К чему это приведёт? Как он отреагирует? Взаимна ли симпатия? Она не знала, и неизвестность пугала.       — Мичи-тян... — К стойке подходит Сейшу, переводя всё внимание девушки на себя. — Манджиро-сама просил передать.       Инуи протягивает бенто, и в нос ударяет приятный аромат еды; как только юноша его открывает, перед собой девушка видит никудзягу. Мичи облизывается, ведь совсем позабыла про то, что с утра она ничего не ела и в целом проголодалась. Чувство голода будто внезапно с небес обрушилось и заставило ощущать внутри себя не самые приятные чувства.       — Ты не против, если я составлю тебе компанию? — Мичи кивает. Выйдя из-за стойки, проходит вместе с Сейшу к стеклянной двери, за которой находилась терраса со столиками. Садясь за один из столов, Сейшу сразу же принимается за свой обед, пока Мичи ковыряет еду палочками и исподлобья смотрит на парня.       — А почему ты не с остальными? Ты же водитель или типа того.       — Господин Курокава решил в этот раз взять свой узкий круг, да и я обычно отвечаю за более мирные перевозки. — Сейшу отправляет в рот кусок картошки и заедает его овощами. — Мичи, почему ты не ешь?       — Что-то аппетита нет... — Вообще-то, Такемичи прямо сейчас собиралась приступить к еде, но вопрос Инуи заставил отложить это дело и дал девушке немного повыпендриваться.       — Манджиро-сама сказал, чтобы ты всё съела.       — Да? А что же со мной будет, если я этого не сделаю?       — Тогда мне придётся силой тебя кормить. С ложечки, как ребенка.       Такемичи смутилась и сразу же принялась за еду, откусывая кусочек тушеного мяса. Нет, кормить её не надо. Это... странно. У неё и так образовался любовный треугольник между ней, Какучо и Майки, ещё четвёртого лица там не хватало, которое сделает из треугольника квадрат, ага.       Обед и последующие часы работы пролетели быстро. Звонили ещё несколько раз, и Мичи справилась со всем грамотно. Рабочий день был закончен; девушка обошла стойку и решила немного прогуляться и насладиться тёплой погодой.       Ей нравился вечер. Нравилось, когда солнце уже почти село и не было так жарко, как днём. Когда фонари освещали дорогу, когда тёплый ветер приятно дул на открытые участки кожи.       — Мичи, куда ты? — Не пойми откуда, Сейшу вмиг появляется возле девушки.       — Хочу прогуляться.       — Тебе нельзя покидать здание. — Инуи говорит об этом неуверенно, будто бы сам сомневался в таком указании, про которое Ханагаки слышит в первый раз.       Такемичи шумно вдыхает воздух, будто бы набирается терпения. Она даже не будет интересоваться, с какой это стати? Наверняка это было указание Майки. Видимо, плата за его доброту и гостеприимство. Но какой в этом смысл?       — Я просто похожу недолго и недалеко.       — Я понимаю, но...       — Слушай, всё равно никого из твоих начальников здесь нет, давай просто не будем им говорить, а они никогда и не догадаются.       — Они всё узнают. — Сейшу заметно помрачнел.       — А с сопровождением можно?       — Можно.       — Тогда идём со мной. — Конечно, Такемичи хотела развеяться одна, но другого выхода не было. Нет, она могла сейчас резким движением убежать во дворы, но чёткое понимание того, что ничем хорошим бы это не закончилось, очень сильно давило на голову.       — Хорошо. — Инуи улыбнулся. — Можем на машине покататься.       Глаза Мичи радостно загорелись от предложения.       Прогулка затянулась. Вместо предполагаемого получаса она растянулась часа на два. Солнце ушло за горизонт с концами, и теперь небо окрасилось в тёмно-синий цвет. Инуи отвёз девушку в Акихабару и предложил не только прогуляться, но и зайти что-нибудь купить. Выбор Мичи пал на одну сэйнэн мангу, в то время как Сейшу для себя взял книги, за авторством которых стоит Мураками. Она часто слышала об этом авторе. Хмыкнув, принимает решение, что как-нибудь утащит один экземпляр для себя.       Молодые люди бродили по освещённым разными цветами улицам, где было полно народа, несмотря на позднее время. Такемичи на всё смотрела с восторгом. Она уже успела забыть, как красочно выглядит этот район.       Поужинать они решили в одном из уличных киосков, а не в кафе или дорогом ресторане. Сейшу взял две порции такояки, после чего пытался откусить так, чтобы не испачкать костюм, и все эти дёрганья Ханагаки веселили. Время, проведённое с Инуи... оно заставляло девушку чувствовать себя лучше; голова больше не была забита мыслями о том, что теперь будет у неё с Какучо. Даже возвращаться не хотелось... вот бы завалиться в какую-нибудь гостиницу и жить там.       Как это обычно и бывает, всё делается не так, как хочет Ханагаки. Один звоночек — и Сейшу уже предлагает, точнее, ставит перед фактом, что пора закругляться и ехать домой. Мичи покорно садится в машину, которая так быстро двинулась в обратную сторону, но так медленно ехала сюда.       Чем дальше они отъезжали от Акихабары, тем больше дорога становилась пустынной. Ночная магистраль всё так же разливается красками. Мичи вытаскивает голову из окна и наблюдает за проезжающими домами. Так ещё и ветер в лицо приятно дул.       Атмосферный момент, в котором бы Мичи хотелось остаться навсегда...