Верх эгоизма

У Анечки внутри – не цветы нежные, как многие думают, а колючие шипы, которые рвут ее душу изнутри. Не дают покоя и распускаются ближе к ночи, отчаянно прорываясь наружу. Она борется с ними, улыбается с утра всем, но всегда помнит, что внутри нее живет черный зверь, чьи желания надо учитывать. – Чего загрустила? – легко спрашивает Саша, будто ничего и не случилось. Будто бы и не было этой дурацкой игры на выходных. – На сезон настраиваюсь, – сухо отвечает Аня, собирая волосы в хвост. Трусова понимающе кивает, быстро облизывает губы и отходит к другим девочкам что-то обсуждать. Вот в раздевалку входит Камила, и Саша обращает внимание на нее, сразу здороваясь и улыбаясь ей. Щербакова чувствует, как ее сердце сжирает что-то тревожное и мутное. "Я нравлюсь Ане, а мне нравится Камила". Бред какой-то. И идея её бред, как это – встречаться втроем, да ещё и выбирать по медалям? Знала бы их методы конкуренции Этери Георгиевна, убила бы. Да только Анечка сама согласилась на это безумство, и надеялась, что всё золото мира будет её. А как иначе? Ради Саши она до исступления будет исправлять свои лутцы, и даже пять квадов обгонит. Лишь бы рыжеволосая чудо-женщина не досталась идеальной Ками. – Ань, ты пойдешь в субботу к Морису? – кричит кто-то из группы, кажется, Даша или Алёна. Аня отрицательно качает головой и старается настроиться на тренировку. Прикрывает глаза и прогоняет в голове новую программу. Глейхенгауз постарался в этот раз. – А что так? – раздается над ухом горячий шепот Саши. – Не хочу тебя видеть, – цедит сквозь зубы Аня. Настрой окончательно сбит. – А я думала, наоборот, – а в голосе так и сквозит сарказм. – Не манипулируй, – тихо говорит Щербакова, чтобы их никто не услышал. – Выиграй сначала Гран-при у Сакамото. – И выиграю. И выигрывает этап Skate America, что было ожидаемо. Анечка захлебывается радостью вперемешку со страхом: что решит Саша после того, как приедет из Вегаса? И ведь возразить не получится, это будет глупо. Надо только настраиваться на этап в Италии, который будет в начале ноября, оттачивать свою программу. У нее сейчас нет серьезных соперников, но это не повод расслабляться. Поэтому для нее становится удивлением, когда они случайно сталкиваются в Хрустальном, Саша улыбается, видит, что никого нет за ее спиной; и берет резко за руку Аню, впечатывая в какой-то угол между техническими помещениями. – Больно же, – шипит Щербакова, потирая локоть. – Не больнее, чем падать с тройного акселя, – щурится Трусова, и внимательно смотрит ей в глаза. – Дай я тебя поцелую. У Ани внезапно пропадают слова в горле. – Но... – Что но? Это мое желание. Иногда полезно забывать себя, растворяясь в других. А забывать себя в таком положении просто необходимо, особенно когда теряешь реальность происходящего. И всё вспыхивает особенно ярко: запахи, звуки, прикосновения, чуть влажные губы, кожа сладко-соленая. И непонятно, было ли это вообще сейчас или просто привиделось. А затем до этапа во Франции наступает Skate Canada. *** Особенно тяжело быть одному, когда все рядом разбиваются по парочкам. Почему ты одна? Тебе что, никто не нравится? А почему? Выдохнув чужие неудобные вопросы, Ками выбегает на улицу из дома, с надеждой напитаться свежим воздухом в перерыве между разговорами. Там слишком шумно, слишком много людей, слишком много Анечки, которая нежно смотрит на Сашу, и Валиева уверена: между ними двумя что-то точно происходит. Может, они держат маску, потому что... Да черт их знает, почему. – Почему сбежала? – раздается за ее спиной голос спустя пару минут мучительных размышлений, будет ли она счастлива при таком раскладе. – Не хочу быть там, – шепчет Ками, не поворачиваясь. – Что-то произошло? – Ничего страшного, – а слезы предательски подступают к уголкам глаз. – Иди ко мне. Камила разворачивается и утыкается носом в куртку Саши, пахнущую каким-то цветочным кондиционером для белья. Глаза у Саши – орехово-зеленые, смотрели ей в спину, не отрываясь. Хочется спросить: правда ли то, что ты сказала тогда, на карточной игре, – но слов нет , только чувства, обжигающие её изнутри. У Ками нет ничего, что она может дать Трусовой, кроме своей любви к Анечке, больной, изломанной, первой отчаянной любви. Но она робко тянется к лицу Саши и выдыхает от того, как та подается навстречу. – Она не стоит твоих слёз, котик, – спокойно объясняет девушка, гладя ее по волосам. Ответить нет никаких сил, сейчас они просто обнимают друг друга, и она слушает сердцебиение Сашки, кажущееся таким теплым и родным. – Но ты ведь с ней, – шепчет Валиева. – Не совсем. Мы все втроем повязаны. – Зачем? – слезы по-дурацки душат выходящие слова. – Я не могу претендовать на тебя, пока ты любишь Аню, – печально объясняет Саша куда-то ей в макушку. – А она не может претендовать на меня, пока ты мне нравишься. – Зачем так сложно? – Чтобы понять каждому, настоящие ли это чувства. Или игра. Я сама не знаю. Но мы уже в это всё ввязались. – Я тебе верю, – внезапно говорит Ками, шмыгая носом. И ей правда очень хочется верить, что это проверка чувств окажется решением их треугольника. – Спасибо. Снежинки медленно ложились на огненные волосы Трусовой, и Камила впервые думала: как же это красиво. И хотела ей это сказать, но слова отчаянно не шли из горла. Оставалось только лежать у нее на плече и молчать. И ещё ей очень хотелось чувствовать себя разбитой от того, что рядом не Аня, а Саша, но это ощущение не приходило. Что-то точно случилось.