Разбить яйцо: снаружи или изнутри?

Новый порыв ветра взъерошил мне волосы, и я поëжилась. Бросила короткий взгляд на МакГонагалл, стоящую чуть выше нашей троицы. "Интересно, она заметит, если наложу Согревающее?" В Хогвартсе существовало идиотское (на самом деле, разумное для школы) правило о запрете колдовства в коридорах, но на улицу, гостиные и спальни факультетов оно не распространялось. По факту, если не использовать магию для того, чтобы кого-нибудь проклясть, учителя закрывали глаза и на волшебство в коридорах (облегчить сумку, например, или левитацией поднять рассыпанные учебники — святое дело, ну!), но сейчас был особый случай — прибывали делегации из иностранных школ, МакГонагалл нервничала и всё время крутила головой, чтобы одëрнуть какого-нибудь ученика. В таком состоянии даже наколдованное Согревающее могло вывести еë из себя. Я вздохнула и поглубже засунула руки в карманы уличной мантии. "Когда уже?" Тут и там то начинались взволнованные разговоры, то наступала звенящая тишина. Рон справа от меня тянул вверх шею, сканирую площадь перед замком поверх голов третьекурсников. Гермиона слева непрерывно обшаривала взглядом небо, на автомате опровергая теории рыжего о способах передвижения делегаций Шармбатона и Дурмстранга. Я посмотрела на наручные часы — очень удобно, когда в Хогвартсе ты не можешь наколдовать Tempus, — оставалось пару минут до шести. – Ага! – вдруг крикнул Дамблдор сзади — он стоял на самом крыльце замка вместе с остальными учителями (кроме МакГонагалл, которая каждые три минуты спускалась на ступеньки, чтобы кого-то отругать). – Если не ошибаюсь, приближается делегация из Шармбатона! "Наконец-то…" – я облегчëнно выдохнула. Действительно, со стороны Запретного леса вскоре показалось тëмное пятно, которое всë приближалось, приближалось — пока гигантская голубая карета, запряжённая шестëркой крылатых коней-альбиносов, ("Стоит выяснять, все ли пегасы — альбиносы?") резко не пошла на посадку и приземлилась на опушке замка. Здоровые копыта великанских коней дробно прогрохотали по земле, четыре золочëнных колеса несколько раз высоко подпрыгнули, пегасы забили по воздуху белоснежными крыльями, зафырчали и завращали ярко-алыми глазами, выгибая могучие шеи, — и сказочный экипаж наконец остановился. В задней части кареты открылась небольшая дверца, оттуда выпрыгнул юноша в бледно-голубой мантии. Он казался до смешного миниатюрным по сравнении с гигантским транспортом и великанскими конями. Юноша подбежал к “парадной” дверце кареты, на которой был изображëн герб Шармбатона — две скрещенные волшебные палочки, каждая из которых испускает по три звезды, — и проворно развернул золотую лесенку. Он тут же почтительно отпрыгнул в сторону. Дверца — размером с двух таких юношей — распахнулась, и по ступенькам медленно и величественно сошла великанша. Мадам Максим — как бы не хотелось обратного режиссёрам — соответствовала книжному описанию и вряд ли была хотя бы на сантиметр выше Хагрида. Но в свете огней вестибюля, окружëнная учениками — хогвартскими и шармбатонскими, — с колоссальным экипажем и устрашающими пегасами за спиной, она производила поистине неизгладимое впечатление. Вечно добродушный и ранимый Хагрид просто не мог переплюнуть эту величественную мадам. Дамблдор заплодировал, профессора и студенты присоединились к нему. Многие смотрели на великаншу заворожëнно, первокурсники, стоящие на первой ступеньке лестницы — и, соответственно, ближе всех к мадам Максим, — вообще взирали на неë в благоговейном ужасе. Тонкие губы на красивом смуглом лице сложились в милостивую, чуть снисходительную улыбку, и женщина подошла к Дамблдору, спустившемуся с крыльца к подножию лестницы. Директору, рост которого был не ниже ста девяноста сантиметров, едва пришлось наклонился, чтобы поцеловать протянутую руку. – Моя дорогая мадам Максим, – сказал он. – Добро пожаловать в Хогвартс. – Дамблëдор', – низким, гортанным голосом с грасирующей “р” произнесла великанша. – Надеюсь, вы находиться в добр'ом здр'авии? – Я в отличной форме, благодарю вас. – Мои ученики, – мадам Максим небрежно махнула огромной, но изящной рукой за спину. Мне стало немного смешно с этого ленивого, нарочно неохотного жеста: женщина явно не любила делить с кем-то внимание и, по сути, главных участников грядущего события выставила всего лишь своим сопровождением. – Кар'кар'ов пр'ибыть уже? – Ждëм с минуты на минуту, – ответил Дамблдор. – Хотите присоединиться к нам или предпочтëте зайти в замок и согреться? – Согр'еться, думаю, – твëрдо сказала мадам Максим. – Но лошади… – Наш учитель по Уходу за магическими существами будет рад позаботиться о них, – заверил еë Дамблдор, – как только разберëтся с небольшой проблемой, возникшей с некоторыми его… э-э… подопечными. "Как выкрутился." – С его соплохвостами, – прошептал мне Рон, ухмыляясь, и я в очередной раз порадовалась, что отказалась от Ухода. – Мои лошади тр'ебовать сильный… – Она запнулась, очевидно, забыв слово на английском. Наконец плюнула и закончила по-французски, мгновенно переведëнном магией Хогвартса: – Конюшний. Они весьма буйные. – Уверяю вас, Хагрид прекрасно справиться с этой задачей, – улыбнулся Дамблдор. – Очень хор'ошо, – мадам Максим слегка поклонилась и вновь перешла на английский ("Хочет показаться образованной? Или совершенствует язык?"), и снова возник акцент. – Вы мочь сообщить этот 'Агр'ид, что мои кони пить только огненный виски? – Об этом позаботяться, – сказал Дамблдор, ответно кланяясь. – Идëмте, – на французском властно бросила мадам Максим своим ученикам. И небольшая процессия поднялась по лестнице в замок, по проходу между раступившимися ещё для Дамблдора учениками, и расширенном понуканиями расторопной МакГонагалл. Мы снова стояли на продуваемых всеми ветрами ступеньках. Никогда не думала, что скажу подобное, но +6 — это холодно. Абсурдная температура для предпоследнего дня октября, но не когда ты стоишь на ветру в тонюсенькой мантии (и это осенняя одежда?!), и тебе даже не позволено использовать Согревающее. Когда наконец послышались всë набирающие силу хлюпающие, всасывающие и урчащие звуки, я почти с тем же воодушевлением, что и окружающие, впилась взглядом в озеро. Из центра чëрной, словно поглощающей лунный свет воды медленно, как в сцене какого-нибудь высокобюджетного фильма, величественно поднимался трëхмачтовый парусник. Именно мачты мы увидели первыми, и хотя они выглядели как длинные облезлые палки, их существование намекало на то, что корабль не всегда передвигается под… водой? землëй? "Как он вообще попал в наше озеро? Оно что, соединено каналами с открытой водой? Или сей плагиат на Летучего Голландца (более “призрачного” корабля, чем дурмстрангский, трудно было себе представить) может перемещаться между водоëмами: нырнул в одном, вынырнул в другом? Но мачты ему тогда без надобности. Разве что для аутентичности." С громким шелестящим всплеском, от которого волны омыли илистые берега, парусник полностью встал на воду и закачался на чëрных гребнях. Корабль, в отличии от озера, не отторгал лунный свет, и в еë неземном блеске засеребрились высокие гладкие мачты без намëка на паруса, но с паутиной тросов, вант и канатов, узкая палуба, кубик капитанского мостика и покрытый илом корпус. Тëмные силуэты замелькали на борту, иллюминаторы перемигивались тускло-жëлтыми огнями. Корабль обманчиво медленно заскользил к берегу. Когда до суши оставалось всего несколько метров, с парусника вдруг зазмеились канаты. Они достигли берега и обвили кнехты(ещё вчера которых не было), парусник медленно и нехотя вытянулся боком вдоль береговой полосы. Между сушей и кораблём оставалась широкая полоса воды — каким бы глубоким не было Хогвартское озеро, это всё ещё было озеро, и дно в нём было куда более пологим, чем в море. Но трап, скользнувший с палубы, легко преодолел это расстояние. Его конец с глухим звуком ударился о берег и зарылся в песок. Первым по трапу не спеша сошëл Каркаров в мантии, подбитой серебристым мехом, красиво блестевшей в лунном свете. Остальные прибывшие сбежали на берег куда более споро. Несколько человек взмахнули палочками, и трап отъехал обратно на борт. И дурмстрангцы поспешили за Каркаровым, который, не обращая внимания на своих подопечных, уже поднимался к замку. – Дамблдор! – воскликнул он ещё издали. – Как дела, милый мой, как дела? – Превосходно, Каркаров, спасибо, – директор вышел ему навстречу. Каркаров сжал обеими руками протянутую для рукопожатия ладонь и поднял глаза на замок. – Старый добрый Хогвартс, – произнëс мужчина, улыбаясь одними губами. – Как здесь хорошо, как хорошо… – он окинул окрестности равнодушным взглядом и повернулся к своим ученикам: – Виктор, пойдëмте в тепло! Вы не возражаете, Дамблдор? – на мгновение вновь повернувшись к директору. – У Виктора небольшой насморк. Каркаров подозвал одного из студентов, и Рон тут же толкнул меня в бок и яростно прошептал на ухо: «Это же Крам!». "Ага-ага, умничка, узнал… А теперь отпусти меня, пожалуйста, у меня сейчас локоть отвалится!" Но мои попытки отодвинуться даже не были замечены, Рон в переизбытке эмоций хватал меня то за локоть, то за плечо и не переставая восторженно шипел на ухо всë то время, что мы поднимались в замок вслед за делегацией Дурмстранга. Когда мы сели за стол, рыжий всë подскакивал, пытаясь привлечь внимание Крама и его однокашников, но те направились за стол Слизерина. Виктор сел рядом с Малфоем, который споро раздвинул одноклассников, чтобы освободить тому место. Драко со спокойным, но дружелюбным лицом — никаких фанатских визгов! — обратился к Краму, и я улыбнулась: "Будто на саму себя смотрю". – Подлизывайся, подлизывайся… – Рон моего удовольствия от наблюдения за лицемерными людьми не разделял. – Крам всë равно видит тебя насквозь. …Хотя ему не привыкать ко всеобщему вниманию… Как думаете, где они будут ночевать? Гарри, давай позовëм их к нам в спальню! Я не прочь уступить Краму кровать, а сам мог бы поспать на диване в гостиной. Гермиона фыркнула, я была с ней полностью солидарна. Когда возбуждëнный гам и первые знакомства немного стихли, к Преподавательскому столу направились профессора и трое директоров. Все заняли свои места — Каркаров и мадам Максим двое из четырёх новых кресел, справа и слева от трона Дамблдора соответственно, — а наш директор остался стоять. – Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения (Ник важно покивал, и у него свалилась голова), а главное — наши дорогие гости, – начал он. – С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Надеюсь, вы насладитесь годом здесь. Не сомневаюсь, вы успели оценить комфорт нашего замка… При этих словах девушка из Шармбатона (впоследствии оказавшаяся Флер) хихикнула. – Никто тебя здесь не держит, – неприязненно буркнула Гермиона, и я потушила смешок в кулаке: "А кто хмыкал на речи Дамблдора на Приветственном Пиру?" Директор невозмутимо закончил свою речь, и ужин появился на столах. Здесь было множество иностранных блюд, по большей части из-за Дурмстранга, как общеевропейской школы. Я даже нашла холодец, на который и накинулась — когда мне ещё доведëтся его поесть? — остальные гриффиндорцы к обнаруженному мною блюду отнеслись чуть ли не настороженнее, чем к жаренным лягушачьим лапкам. Оглянувшись, я поняла, что и сами дурмстрангцы холодец обходили стороной, пожала плечами: "Ну и, ладно." Я встречала и русских немало, которые на него брезгливо кривились, а в Дурмстранге, наверное, наших не слишком много — в конце концов, в России своя школа. Ужин завершился, и Дамблдор поднялся из-за стола. Большая часть зала уже с четверть часа пожирала его глазами, и, стоило директору встать, как мгновенно воцарилась тишина. – Торжественный миг приблизился, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец, я хотел бы представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу департамента Международного Магического Сотрудничества. А также Людо Бэгмена, начальника департамента Магических Игр и Спорта. Сидевшие по сторонам от Каркарова и мадам Максим судьи встали при озвучивании их имëн. Зал вежливо похлопал, и Дамблдор продолжил: – Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев. Они войдут в судейскую бригаду, которая будет оценивать состязания. – И под взметнувшиеся шепотки директор обратился к завхозу: – Филч, ларец, пожалуйста. И вот на сцене появляется деревянная шкатулка, инструктированная жемчугом — даже на вид очень древняя. Филч ставит еë на преподавательский стол перед Дамблдором и снова скрывается в тени. Впрочем, на него никто не обращает внимания, все взгляды прикованы к ларьцу. – Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура всё готово. Туров — три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность. В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Третий тур является решающим. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный судья — Кубок Огня. Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Директор сунул внутрь руку ("Так у него уже тогда было пристрастие — ручками непроверенные вещицы трогать…") и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Он казался неотëсанным, но почему-то своей непритязательностью привлекал внимание. Хотя, может, всë дело было в пляшущих языках синего пламени, наполнявших чашу. Директор закрыл крышку ларца и аккуратно поставил Кубок сверху. – Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, – сказал он. – Им даётся на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле, и завтра вечером выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только достигшие совершеннолетия ученики. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем доброй ночи. – Запретная линия! – воскликнул Фред, выходя из зала, глаза у него горели азартом. – Её наверняка можно обмануть зельем Старения. А когда уж имя в Кубке, можешь не париться: Кубок — лол — не может определить совершеннолетний ты, или нет. "Что правда, то правда", – вздохнула я. – Дело не в возрасте, – возразила Гермиона. – Мы ещё очень мало знаем, и нам такие состязания не по плечу. "Сколько же учить придётся..." – Говори за себя, – отмахнулся Джордж. – Гарри, ты ведь хочешь принять участие в конкурсе? Я вздрогнула, услышав своё имя, и интенсивно замотала головой. "Но кто ж меня спрашивать будет?.." – Ну, как знаешь, – пожал плечами Фред. – А мы попробуем, да, Джордж? – Его близнец кивнул. Рон весь наш диалог пропустил мимо ушей: высматривал Крама. Дабы не привлекать к себе излишнего внимания, я решила дождаться пока дурмстрангцы покинут Большой зал, а затем уж выходить самой. Но Рон, завидев свою цель, ломанулся навстречу, а я… Осталась на месте, разумеется, меня ж к нему верëвкой не привязывали. Рыжий вернулся сам, грустный и насупленный. «На корабле они ночевать будут», – буркнул он мне с Гермионой, как будто кому-то, кроме него, это было интересно. И мы отправились в наш шумный Гриффиндор, затихающий лишь в период экзаменов и на каникулах, когда большинство учеников покидали школу.