Точка любви

      Кейт вообще-то не собиралась следить за Вай. Слежка — дело неблагодарное и тревожное всегда, но особенно тревожное и особенно неблагодарное, когда всё, что тобой движет — это глупое любопытство и десятки книжек-детективчиков, прочитанных украдкой в школьной библиотеке. Кейт, говоря откровенно, не тянула на главного героя даже этих нелепых историй: ни расчетливого ума, ни чёрного плаща, ни пистолета или шокера в кармане на худой конец. Она, во всех смыслах посредственная, не подходила на роль человека, осторожно следующего по пятам цели через подворотни застывшего в немом осуждении Лондона. И всё же… всё же это было именно то, что она делала. Может быть, причина крылась в тех самых книжках, из которых Кейт хорошо усвоила, что шанс раскрыть тайну выпадает лишь раз, равно как и шанс схватить удачу за хвост. А эта тайна зудела у неё под рёбрами слишком настойчиво, слишком резко рвалась к беззащитному сердцу. Где-то внутри этой тайны пряталась настоящая Вай. Опрометчивое желание — быть ближе к кому-то, настолько не похожему на тебя. Кейт должна была бы учиться на тех жизненных уроках, что шептали ей с самого детства: будь тише, будь незаметнее, так проще… так безопаснее. Но дело было в том, что Кейт проснулась с судорожным вздохом, как часто с ней бывало, готовая увидеть знакомый побеленный потолок с потрескавшейся краской и услышать шаркающие шаги мамы на кухне, и внезапно ощутила чужую тёплую ладонь на своем запястье. Вай спала рядом безмятежно. С её лица исчезла тень вечной тревоги, и в глазах задержавшей дыхание Кейт она стала выглядеть моложе, мягче, так что только протяни руку и действительно дотянешься до неё, сумеешь почувствовать гладкую кожу под толстым слоем брони. Но Кейт, вопреки желанию, не двигалась, лежала, одеревенев, не веря сама себе. Почему глупое сердце билось так гулко? Почему волнение из ниоткуда поворачивало в животе нож с медленной жестокостью, не сдержанной никаким барьером? И почему, почему это было так сладостно невыносимо — ощущать всё это, лежа вплотную к другому человеку, к девушке, такой чужой во всём остальном и такой близкой сейчас физически, и чья ладонь теперь давила камнем и жгла огнём? Никогда Кейт не ощущала ничего подобного. Она всё лежала в этой густой предрассветной тишине, то ли потерянная, то ли счастливая, час, а может быть, два, чувствуя, как там, под этими пальцами бешено пульсирует на запястье венка, и не смея даже смотреть на красивый профиль Вай. Красота, оказывается, могла быть вполне осязаема… почти болезненна. А потом Кейт, как-то потонув в потоке скорее и не мыслей даже, а неразборчивых чувств, сквозь полусонное состояние осознала, что Вай проснулась и исчезла, как слишком уж счастливый сон. Вот её тепло ещё ощущалось рядом волной, а в следующий миг Кейт с напряжением почувствовала пустоту, такую неприятную отчего-то и услышала приглушённые голоса из зала. Они старались звучать тихо, но магазин, сам по себе небольшой, выдавал каждое слово — эти несколько холодных предложений, наполненных горечью, злостью и той самой тайной. Так всё и вышло. Кейт и сама не поняла, как оказалась на ногах, одной рукой приглаживая спутанные волосы, а другой натягивая вывернутую наизнанку куртку, прошлой ночью безответственно сброшенную на коробки анальных шариков у рабочего стола. Невыспавшаяся, помятая, совершенно ошалевшая и собирающаяся — о боже правый! — пропустить занятия в Библейском колледже ради неожиданной шпионской миссии с абсолютно неясной целью. Вай могла бы расхохотаться, а может быть (кто же знает), дать ей в глаз за вмешательство в частную жизнь, но только вот Вай не заметила скользнувшую за собой девушку, как не заметила и Вики. Они шли довольно быстро, не оборачиваясь и, похоже, не разговаривая друг с другом, и вскоре, когда не вышло уже смешаться позади них с толпой спешащих на работу людей и пришлось скрываться в тени мусорок, Кейт заподозрила, что они движутся в не особо приятный район. Лондон здесь словно сбросил с себя ненужные краски, оставив лишь серый и коричневый: цвет асфальта и грязной земли. Окурков и мусора под ногами становилось всё больше, а граффити на стенах делались всё вызывающее — на одном даже призывалось «вырвать им сердца», непонятно было только, кому именно, но несмотря на это кто-то поддержал этот призыв тремя кроваво-красными плюсами. Кейт много слышала о районах скинхедов и наркоманов — в основном, от мамы, но никогда не бывала с ними даже поблизости. А оказалось, что из центра Лондона до этих трущоб быстрым шагом было всего пятнадцать минут ходу. Совсем немного, и ты ныряешь в параллельную реальность, которая ужасает ещё больше тем, что существует в тени чужого благополучия, никем не замеченная и никому не интересная. Кейт отчаянно старалась не потерять из виду Вай и Вики, шагавших тут вполне уверенно, и при этом глазела по сторонам, боясь упустить тот момент, когда на неё набросится кто-нибудь, вынырнув прямо из этих вонючих подворотен. Мама рассказывала ей страшилки о наркоманах всё детство: о том, как они стремятся заражать своими шприцами детей просто из зависти к их чистоте, как, обезумев от дозы, избивают мирных прохожих. Кейт росла в этих диких кошмарах, но здешние обитатели, кем бы они ни были, пока не проявляли к ней интереса — эти худые, плохо одетые люди, лежали на матрасах у стен и кутались в куртки или тонкие одеяла, глубоко погружённые в свои невесёлые миры. Кейт ощущала себя совсем уже тревожно и верно потому не заметила, как прямо перед ней как из-под земли вырос чернокожий мальчишка лет десяти. Она невольно наткнулась на него на своей высокой скорости испуганной лани, с силой сбив его с ног, — это было несложно, поскольку ребёнок весил чуть ли не втрое меньше неё. — Господи, извини, я тебя не заметила! — Кейт подняла мальчика за узкие плечи, нервно озираясь, чтобы Вай не обнаружила её, особенно в такой нелепый момент. К счастью, девушки всё так же удалялись прочь, не обращая внимания на шум позади. Мальчишка, глядя на Кейт огромными карими глазами, весело улыбнулся. — Не беспокойтесь, мисс, Хьюго давно привык, что его не замечают. Хьюго лишь хотел попросить вас об услуге, мисс. — Хьюго? — растерялась Кейт, а затем устыдилась собственной недогадливости. Очевидно, так своеобразно ребёнок ей представился. Он был в грязноватой одежде, чумазый и обросший чёрной кудрявой шевелюрой, и Кейт с жалостью предположила, что он хочет от неё денег. — Прости, но у меня ничего нет для тебя. — Хьюго не нужны деньги, мисс. Ему только бы узнать дорогу. Может быть, у вас есть, где её посмотреть? Кейт чуть ли не растеклась от умиления и сострадания. Мальчик был такой вежливый и такой очаровательный с этими своими ямочками на чумазом лице, что ей захотелось самолично отвести его туда, куда ему было нужно, но она понимала, что ещё чуть-чуть, и Вай с Вики скроются в одной из этих жутких подворотен, где она никогда их не найдёт. Девушка быстро достала из кармана штанов телефон, открыла навигатор и участливо наклонилась к Хьюго, достававшему ей только до груди. — Давай адрес, малыш, я посмотрю. Тут-то и произошёл главный провал этой беспросветно абсурдной слежки. Ребёнок снова ослепительно улыбнулся во все двадцать с лишним белоснежных зуба и, внезапно извернувшись змеёй, выхватил телефон из рук не ожидавшей такой подлости Кейт и рванул прочь с огромной скоростью. Кейт так обалдела, что первые секунды всё ещё держала руку вытянутой, будто ожидая, что смартфон прямо сейчас материализуется там сам собой снова. Она и не подумала погнаться за мальчишкой, только стояла хлопая глазами и непонимающе глядя ему вслед, а какой-то старик у мусорного бака заливался хохотом. Нельзя было точно сказать, смеялся ли он над Кейт или над высунутой из помойки куклой без головы, но так или иначе, Кейт окончательно потерялась. Ей показалась, что этот район буквально за секунду прожевал её и выплюнул, и вот она теперь, пережёванная, абсолютно не представляет, что делать. Хуже того, Вай с Вики успели исчезнуть, оставив после себя только пустую улицу, хохочущего деда и беспомощную Кейт. «Вот, что значит, — подумала она с горечью, — девочка из теплицы, которую даже ребёнок может обокрасть». Над этим бы Вай точно посмеялась. Надо было возвращаться назад. Прошмыгнуть в колледж, извиниться перед святым отцом, что-нибудь придумать для мамы насчёт телефона. Надо было оставить в покое Вай, но Кейт от одной мысли об этом почему-то испытала острый приступ ярости и упрямства. Что-то заставляло её, толкало именно теперь выбраться из своей норы и последовать за той, кто вызывал внутри то бурю, то пожар. Что-то не отпускало её в привычный безопасный мир. Она бестолково потолкалась по улице ещё, позаглядывала за углы и за углы за углами, пока небо из нежно-розового не превратилось в голубое, и день не вступил в свою полную силу. Наверное, прошло не больше получаса этого брождения, когда Кейт оказалась в месте ещё более страшном, чем предыдущие. Тут не было стариков или детей, на дороге валялось битое стекло, а из низких гаражных строений выглядывали недружелюбные лица мужчин, слишком страшные, чтобы смотреть на них прямо. Если и крылись где-то настоящие притоны, то, вероятно, именно здесь. Кейт втянула голову в плечи и попятилась назад, но ей дорогу резко перегородили двое парней, вынырнувших из одного из гаражей. Их ухмылки напоминали оскалы зверей. — Что делаешь здесь, крошка, одна? — протянул первый с отчетливым северным акцентом. Они со вторым как-то незаметно приближались, словно намереваясь прижать Кейт к стене, и она вдруг очень ясно и сильно почувствовала волну липкой паники. Что она может против них? Что ей им сказать, чтобы они отстали? — Я тут не одна. Со мной друзья, и они меня сейчас догонят, — она обернулась к переулку, будто правда ожидая, что сейчас оттуда появятся её спасители. Мужчины заулыбались ещё шире. — Так это клёво, крошка. Развлечёмся все вместе… — Послушайте, — начала Кейт севшим от волнения голосом. Ей хотелось расплакаться и закричать одновременно: от страха и от злости, что подобное вообще может происходить. Мужчины подошли почти вплотную, не слушая и дыша перегаром и дешёвым фастфудом, но неожиданно громкий женский голос остановил их, как собак останавливает окрик хозяина: — Она со мной! Отойдите. Кейт вздрогнула и чуть ли правда не расплакалась от облегчения. Перед ней, непривычно выпрямившись, застыла Вики собственной персоной. Её синие глаза сверкали, а губы были плотно сжаты в неудовольствии, которое теперь, судя по всему, было направлено на Кейт. Мужчины исчезли из поля зрения, как и не бывало, точно эта хрупкая девушка испугала их всего парой слов. — Боже, ты совсем не думаешь головой. Я бы с тобой поговорила об этом серьёзно, но времени мало. Иди за мной быстрее и постарайся быть тише. Кейт моргнула, ничего не понимая, но Вики нетерпеливо качнула головой. — Потом вопросы. Ты ведь шла за Вай. Так иди до конца. Я приведу тебя в место, где ты сможешь её подождать. Такой решительной Вики ещё не была, и такой ей никак нельзя было возражать, тем более, что Кейт действительно хотела знать о Вай больше. Девушка, спасшая её сейчас, могла быть ключом к разгадке. Они двинулись быстро через эту пугающую улицу, но больше никто не преграждал им дорогу и даже не смотрел в их сторону. Вики провела Кейт сквозь несколько пустых гаражей, через переулки и тупики, с силой сжимая ладони в кулаки. Её рыжие волосы разметались по прямой, напряжённой спине, а взгляд метался, обшаривал пространство. Она как будто пыталась сделать что-то очень опасное, что боялась, но не могла не сделать. Кейт от этой мысли стало не по себе. В одном из переулков они остановились: там рядом с мусорным баком была приоткрытая задняя дверь низкого серого здания, похожего на склад. Из неё раздавались громкие голоса и смех, и Кейт со своей позиции могла слышать всё очень хорошо. — Что это? Здесь Вай? Вики кивнула и внезапно взяла холодными ладонями Кейт за руку, с волнением смотря ей в лицо. — Слушай, но не издавай ни звука. Вай выйдет из этой двери, будь здесь. Это очень важно, хорошо? — Хорошо, — пробормотала Кейт, автоматически вырывая руку и убирая подальше к груди. Ей совсем не нравилось то, во что она впуталась, а Вики казалась уже по-настоящему странной. Ей правда стоило ждать Вай в этом месте? Ждать Вай, которая даже не подозревает о её присутствии? Это определённо не самая лучшая идея. Но Вики больше ничего не стала объяснять, просто исчезла в проёме двери быстро, как призрак. Кейт подобралась поближе, чтобы хотя бы немного видеть, что происходит, и тут же она, с замиранием сердца, уткнулась взглядом в бледную Вай. Девушка стояла словно бы непринуждённо, засунув руки в карманы джинсов и насмешливо улыбаясь окружающим её людям, но в её плечах, в хмурой складке на лбу читалась тревога и готовность к защите. Перед ней сидел тот самый мужчина со шрамом. И со своего места Кейт легко могла чувствовать волны опасности, исходившие от этого человека, от этого разговора и от этого места. Разговор, видно, только начался, формальные любезности были уже сказаны и теперь мужчина — Силко, вспомнила наконец Кейт, — похоже, ждал ответ на свой вопрос. Вай хмыкнула. — Что ты рад меня видеть, я поняла. Но ты так и не сказал, чего ты от меня хочешь. Мужчина мягко рассмеялся, и ему как по команде вторили ещё несколько голосов. «Она там совсем одна среди них, — подумала Кейт со страхом. — Они окружили её». — Всего лишь щепотка справедливости. Некоторые документы, которые твой драгоценный отец хранил у вас дома в сейфе. Ты мне, я тебе, только и всего. Вай скорее и не вздрогнула, а содрогнулась с болью, пусть и секундной, но слишком явственной, сгорбилась, как под ударом. — Я могу тебе показать направление получше, где ты найдешь справедливость себе под стать, Силко. Можешь туда же засунуть свои пожелания. — Ты всё такая же дерзкая, — проговорил Силко таким тоном, каким обычно родители отчитывают детей. Его здоровый глаз сверкал в темноте непонятной жадностью. — Но отец должен был научить тебя, что когда от человека зависит что-то важное для тебя, тебе стоит проявлять вежливость и такт. К примеру, родственные узы… Для нас всех они важны, не так ли? Из темноты раздалось согласное мычание. — Вот видишь. А если сёстры будут разлучены навсегда, разве это к лучшему? Я бы не сказал, но что делать, если суд вдруг посчитает лучшим опекуном именно меня? Вай стояла всё так же прямо, но Кейт видела по её лицу, как тяжело девушке даётся это напускное спокойствие. Никаких открытых угроз вроде бы не звучало, но их можно было ощутить прямо в воздухе. — Если я достану тебе документы, что тогда? Как я могу быть уверена, что ты оставишь Паудер в покое? — Будет так, — ответил мужчина, и голос его внезапно стал ледяным. — Ты отдашь мне документы перед судом, и тогда на нём Вики скажет всё, что тебе надо. Я договорюсь с судом заранее, чтобы ваше дело как однополой пары было решено положительно. Ты получишь своё, а я своё. Но если документы не поступят ко мне или поступят не все, Вики скажет в суде, что ты её купила, и что она знать тебя не знает. Как тебе этот расклад? Вай молчала как будто целую вечность, и её красные волосы полыхали огнём на фоне мертвенно-бледной кожи. Наконец она кивнула и сказала, точно надеясь заставить себя поверить в это: — Хорошо. Мы договорились. Кейт не успела даже толком ни настроиться, ни испугаться, когда Вай вырвалась из двери и захлопнула её за собой с грохотом. Они снова застыли друг напротив друга, как прошлой ночью, только в этот раз Вай не была пьяна, а в глазах её плескалось отчаяние, глубокое, как море. Она и не удивилась, просто провела рукой по волосам и запрокинула голову к высокому небу. — Разве сейчас не самое время для дождя? Кейт сделала пару шагов вперёд — и это ощущалось, словно она пересекает рубикон. — Я следила за тобой. — Я рада, — проговорила Вай, — что ты здесь поэтому, а не потому что любишь проводить утро в подобных местах. Кейт непроизвольно улыбнулась этой вымученной шутке. Почему-то сейчас она чувствовала себя способной спрашивать. Может быть, дело было в том, что она видела падение Вай в бездну и отчаянно хотела протянуть ей руку. Помочь. — Значит, ты встречаешься с Вики только для суда? Вай за долю секунды окинула Кейт взглядом почти что хищным, а потом устало повела плечом. — Это способ получить опеку над моей сестрой. Я должна получить её. У меня нет никого, кроме Паудер. — Но разве нет других способов? Я хочу сказать, что необязательно ведь быть парой, ну, — Кейт покраснела от пристального внимания Вай, но всё же закончила. — Необязательно быть однополой парой, чтобы получить опеку. — Да, но я уже подала заявку с этими условиями. Я расписала им, что живу с девушкой, что работаю, и у нас совместное жилье. Для них это много значит, ведь им так важно, чтобы всё было красиво и сопливо. Я из низов, но не из тех, что поддерживают по телику, и я никто для них, пока не буду хотя бы из одной угнетённой группы. Я могу переделать заявление, но тогда пройдёт время и Силко, он… Я не успею. Вай вытащила из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку и закурила, пуская дым в морозный воздух. Кейт смотрела на её длинные пальцы, дышала глубоко, думая, сопоставляя. Чувствуя. Вот, что это было такое с самого начала, поняла она. Чувства — такие разные и яркие, то рвущие изнутри, то зализывающие старые раны, то обжигающие, то дарящие покой. Палитра, до сей поры незнакомая. — Значит, это должна быть Вики? — Что? — Вай оторвалась от созерцания заплёванного асфальта и недоумённо уставилась на спокойное лицо Кейт. — В суде должна быть именно Вики? — Что ты хочешь сказать? — Я могу быть там. Я могу сделать это для тебя.