***
Вай не думала, что могла бы когда-то в жизни так тушеваться, но вот это всё-таки происходило. У Вики были всё те же синие большие глаза, всё те же тонкие пальцы, улыбка в уголке губ и нелепое платье чуть выше колен. Она казалась всё той же девочкой из подъезда, и в то же время что-то в ней неуловимо переменилось: что-то не физическое, не видимое глазу. Как за незримую занозу, Вай не могла уцепиться за это ощущение и понять его суть, и все её слова становились какими-то неуместными между ними. — Я хочу, чтобы всё было как прежде. Мне жаль, что всё так вышло тогда, Вики. Но я не хочу, чтобы ты уходила. Мне уже не всё равно на тебя, — снова попыталась она выразить чувства и сразу мысленно хлопнула себя ладонью по лбу: «Мне уже не всё равно на тебя»! Могло ли извинение звучать ещё более коряво? Вай была слишком плоха в выражении эмоций. Впрочем, Вики будто приняла это: она больше не тянулась к Вай телом вперед, как бывало не так давно, но улыбалась вполне искренне и мягко, и непонятная тень больше не висела над ними. Может быть, стоило распросить её о большем, выведать, что произошло, когда Вики ушла из дома в дождь, но Вай хотелось отпустить это, сделать вид, что ничего и не было. Обещание, которое она дала Вандеру всё ещё крепилось в памяти, но не серьезно, как не воспринимается серьезно и после пробуждения кошмар. Всё прошло, она успела привести Вики обратно и извиниться. Значит, дальше всё будет в порядке. Дни заструились обычной чередой, обратившись в месяц, а затем и в другой. Вандер был всё время занят на работе и отмахивался от настойчивых расспросов Вай, обещая рассказать всё завтра, а может быть послезавтра, а может в следующее послезавтра или другое. Вики устроилась работать в какое-то кафе, «чтобы не обременять их семью», как она сказала, и Вай маялась от безделья, иногда доходя даже до того, что принималась за учебу, хотя и быстро бросала. Порой она уделяла время сестре, совсем забытой в последнее время. Паудер выросла как-то незаметно. Оказалось, что у неё есть свои увлечения: она любила собирать всякую ерунду из подручных материалов, случалось, что в её комнате что-то хлопало, булькало и даже несильно взрывалось. Вай не было интересно, но зато Вики живо разделяла с Паудер это странное хобби, за что девочка смотрела ей в рот с восхищением. Был один из тех ленивых дней, в которые Вай по привычке лежала на кровати, раскинув руки, разморенная теплом и скукой, — в квартире не было никого, кроме неё, только соседский кот, пробравшийся на их балкон, равнодушно наблюдал за жирным голубем на перилах. Вики увела Паудер погулять: сестра в последнее время вела себя возбужденно, рассказывала о каких-то особых деталях для поделок, которые Вики помогала ей достать. Вай благодарила подругу за такое внимание к девочке, но та лишь отмахивалась: «Мне правда нравится проводить с ней время, твоя сестра просто прелесть». Сама Вики всё чаще выглядела то вымотанной, то странно бледной, но по вечерам они с Вай всё так же болтали и смотрели кино, и неясная тревога отступала в сторону. Вики была всё той же, а надумывать — самая большая глупость, так Вай считала всегда. Телефон зазвонил внезапно, испугав кота и заставив Вай недовольно нахмуриться. Она ответила на звонок, сдерживая зевок, и тут же на неё обрушился привычный громогласный голос Вандера: — Бездельничаешь, Вай? Не хочешь прогуляться немного? Помнится, ты хотела узнать новости? Вай вскочила так поспешно, что сшибла прикроватную табуретку и больно ударилась ногой под смешок Вандера. — Выходи к пиццерии у Северной улицы, я подъеду туда, только не спеши сильно, чтобы не сломать себе что-нибудь по дороге. Вай нацепила первую попавшуюся футболку и бросилась по лестнице вниз с радостным нетерпением. Наконец-то она узнает больше и сможет быть полезной. Пусть ей всего пятнадцать, но она способна на многое: она может драться и шпионить, и что угодно ещё. Она мимоходом показала средний палец свистнувшему у подъезда парню и быстрым шагом направилась к пиццерии. Знакомый красный Форд был припаркован у обочины, и Вандер стоял у его двери с непонятно откуда взявшимися Паудер и Вики. Сестра что-то активно рассказывала отцу, радостно протягивая ему увесистый сверток, а он отчего-то хмурился то ли недовольно, то ли непонимающе. Вай не могла слышать слов с этого расстояния, но подозревала, что Паудер опять говорит о своих поделках — о другом разговоров она в последнее время не вела. Вай раздраженно вздохнула: ей хотелось встретиться с отцом наедине, а от сестры теперь не избавишься и молитвами. Что ж, наверное, стоило смириться. Вандер развернул сверток, когда Вай была уже в каких-то двадцати шагах, и вдруг его лицо исказилось. Всё произошло так быстро, что Вай показалось, что она за секунду сошла с ума. Отец с огромной силой оттолкнул от себя Паудер и Вики, так что они отлетели и упали на землю, и развернулся спиной, сжавшись в непонятной позе и почти ныряя в салон своей машины. Взрыв раздался в тот же миг, чересчур реальный для этой больной галлюцинации. Вай оглохла и ослепла на одну бесконечную секунду, а потом вернулась в мир звуков рывком, совсем не понимая, что происходит. Вокруг гудели сигнализации машин, и огонь из большой вспышки превратился в костер полыхающего, искорёженного металла. Слышались чьи-то крики, плач, пахло гарью. Вай двинулась вперед на негнущихся ногах. Кто-то схватил её за локоть, но она не глядя смазала ему кулаком по лицу, и рука разжалась. Вай шла так, будто ещё чуть-чуть, и она сможет прийти в нормальную реальность, где ничего этого нет, где Вандер с улыбкой ждет её у красного форда, а глаза не жжет от черной копоти. Но она всё шла и шла, а реальность не менялась. Первой она увидела сестру, и картина была столь неправильной в своем безумии, что Вай чуть ли не закричала. Паудер качалась из стороны в сторону, обхватив себя руками. На её тонких запястьях багровели кровоподтеки, одежда сбилась и на щеках виднелись следы гари. Вай упала рядом с ней на колени, судорожно вздыхая, хватая сестру за узкие плечи. — Паудер? Ты меня слышишь? Сестра вдруг тонко засмеялась, и смех этот был ужасный, абсолютно безумный. — Всё в порядке, Вай. Им тоже досталось, погляди. Я ведь хорошо сделала? По её щекам быстрыми струйками потекли слезы. Вай боялась, что не сможет говорить, что голос просто откажет ей, но слова всё же вырвались из горла: — Кому досталось, Паудер? Что ты говоришь? — Я слышала, как ты говорила с папой о врагах. Я сделала это для него, чтобы он не боялся. Я ведь помогла ему? Вай мутным взглядом посмотрела в сторону горящей машины, на глаза ей попался красный кусок чего-то непонятного, похожего на мясо, и её замутило. Она оттолкнула от себя сестру, с ужасом качая головой. — Что ты наделала? Что ты наделала? Паудер отшатнулась, и глаза её наполнились слезами ещё больше. — Я вам помогала! Тот мужчина сказал, что папе это поможет! Вай хотелось рыдать и кричать, но ничего из этого не выходило, как будто что-то застыло, заморозилось внутри. «Тот мужчина сказал»… Вай не сопротивлялась, когда их посадили в скорую помощь, она смотрела невидяще, как в другую машину погружают бессознательную Вики и дышала коротко и глубоко, стараясь не умереть от удушья и одновременно мечтая об этом. Паудер вкололи что-то, чтобы она успокоилась, и сестра безвольно застыла на сиденье, только слезы всё продолжали течь без остановки. «Они могли бы потушить этот взрыв, — подумала Вай отрешенно и закрыла глаза. — Они могли бы всех спасти».***
Её так и не выписали, но она не стала больше ждать — просто в один момент выскользнула из палаты и пошла прочь. Странное дело — мир как-то посерел вместе с людьми, хотя Вай не бралась судить, не свихнулась ли она просто или, может, потеряла зрение от боли и ненависти. Интересно, бывает ли так вообще? Первым делом она попыталась связаться с сестрой, но ей сказали, что свидания в этой больнице возможны только в определенные часы, а её саму ждал какой-то человек из социальной опеки. Вай не стала выяснять, как быстро этот человек умеет бегать и вышла через запасной ход, где он не мог бы её увидеть. У неё было слишком много дел, чтобы играть в жертву или одинокую сироту, а прошедшая неделя дала понять, что ненависть внутри сильнее боли. Надо было жить, надо было делать то, что никто не сделает за неё. Она не представляла, куда конкретно идти, но готова была проверить все места и подворотни Лондона. Смешно, совсем недавно она тоже искала её так, только чувства в груди были иные. На удивление искать долго не пришлось. Вай знала, что Вики как-то сбежала из больницы в первый же день и ожидала, что та скроется, сожмется в каком-нибудь вшивом углу, лишь бы больше никогда не встречаться на её пути. Но, быть может, Вики считала её просто жалкой идиоткой, не понявшей ничего из того, что произошло. Она стояла во дворе их дома, лихорадочно то сжимая, то разжимая ладони, и Вай удалось сдержаться при взгляде на неё только неимоверным усилием воли. Рано. Ещё рано. Она коротко кивнула на темный пятачок земли на углу и направилась туда, не глядя через плечо. Не сбиться, не задохнуться, только не сейчас. Поворачиваться лицом не хотелось, и Вай так и осталась стоять к Вики спиной, ощущая на себе её взгляд. — Ты дала ей это? Вики молчала, и Вай резко развернулась. — Ты дала ей это? — Нет, я клянусь, я клянусь, я не знала, — Вики дрожала так сильно, что со стороны это могло показаться припадком. Она сжимала свои тонкие пальцы, чуть ли не ломая их, и Вай тут же захотелось сделать это самой. — Он только хотел поговорить с ней, он сказал, что не сделает ей ничего плохого. Я не знала, боже, прости, прости, господи, я не знала, — она согнулась, как от удара, ближе к земле, почти падая на колени, с коротким рыданием. — Он? — С-силко… Вай схватила её за грудки, швырнула в стену, вкладывая в этот жест всю силу и ненависть. — Как ты посмела? — Он сказал, что иначе не даст мне таблеток больше… я не могла… я не могла без них… Вай ударила её кулаком резко, без предупреждения, а потом ещё и ещё, пока костяшки не начали болеть и лицо Вики не окрасилось в красный. Её щека опухла, и глаз заплыл, но она даже не пыталась защититься, просто стояла у стены, едва не сползая вниз. — Я убью тебя, — сказала Вай с неожиданным спокойствием. — Мне так жаль, — прошептала Вики, так и не сдвинувшись с места. Вай размахнулась кулаком снова и застыла, болезненно кривясь. Лицо сестры предстало перед ней, её слезы, её всепоглощающий ужас. Если сейчас она сделает это, то кто поможет Паудер? Вай развернулась и пошла прочь с кошмарным ощущением, будто земля пытается вытолкнуть её из-под себя. Что бы она ни хотела сделать, что бы она ни хотела чувствовать, это всё неважно. Её чувства теперь ничто. А если война проиграна, то что остается? Только спасти уцелевших.