***
Целые толпы детей ютились в коридоре: кто-то сидел на лавочках, щебеча о делах насущных, кто-то жался у стен, жадно глотая воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Сегодня был еженедельный медосмотр. Только те немногие, что еще помнили что-то с прошлой недели, жаждали уйти отсюда и не проходить через этот круг Ада снова. Но если бы все было так легко и просто, то людей, переживших это мучение, было бы гораздо меньше, чем сейчас. Потенциальным беглецам мешала вооруженная охрана. "Сколько я уже здесь? — Чуя статично смотрел в потолок, стараясь унять дрожь в ногах. — Ровно двадцать один день. Да, я в этом уверен." Не так легко успокоиться, когда к твоему виску приставлен заряженный космический бластер. — Джон, милый, помоги мне немного, — просит Зак, выглядывая из медицинского кабинета. Джон отвлекся от разглядывания кудрявых рыжих волос Чуи, переведя любопытный взгляд на возлюбленного. — Да я бы с радостью, да вот только боюсь, что один рыжий кузнечик снова ускачет от нас. Джон усмехнулся и тыкнул дулом бластера в плечо парня. Чуя ойкнул и зло покосился на смотрителя. "Я сбегал от тебя дважды, — с издевкой подумал он, щуря синие, уставшие из-за недосыпа глаза. — Сбегу и трижды." — Да куда он денется? От нас – может и да, но не от доктора Мори. Расценив слова Зака, как справедливые и вполне логичные, Джон оставил свой пост и исчез за дверью кабинета помогать любимому с непослушными детьми. Разумеется, такой шанс не мог быть упущен: чья-то рука вынырнула из темноты и, цепко схватив Чую за запястье, утащила за собой во тьму, пока другая крепко зажала рот. Похищение удалось подстать самому похитителю. Это был Дазай. — Ммм... — недолго побрыкавшись, Чуя поднял глаза выше и замер в оцепенении. Он не видел его две недели. На глаза навернулись слезы, но Чуя сдержался, закопав свое удивление куда поглубже. Сейчас он был определенно больше зол и напуган, чем тронут их приятной встречей. Стоило только Чуе дать вольную, как Дазай тут же получил знатную затрещину. Это было больно. — За что?... — За то, что бросил меня на две блядские недели. Осаму потирал свою щеку ладонью, виновато глядя на Чую. — Прости меня. Я... Я могу все объяснить, честно. Одна бровь поползла вверх, и Чуя закрылся, скрестив руки на груди. Он все еще злится. — Чуя, пожалуйста, дай мне хотя бы шанс. Дазай присел перед Чуей на корточки, положив свои теплые руки на чужие худые бока. Чуя хмыкнул и приложился затылком к стене, прикрыв глаза: так он пытался успокоить разыгравшиеся нервы. Он ведь все это время думал, что теперь ему никто не поможет, и Дазай действительно бросил его тут одного. Но Чуя ошибся. Сейчас, когда ему был дан второй шанс, он должен действовать. — Хорошо, я согласен. В карих глазах словно всколыхнулось море. Дазай выдохнул. — Но если ты еще хоть раз посмеешь оставить меня здесь одного, я никогда тебе этого не прощу. Никогда, — Чуя пристально смотрел Осаму в глаза, схватив его за волосы, — Понял меня? Дазай быстро закивал, поднимаясь на ноги. — Обещаю. Коснувшись сердца указательным и средним пальцами, Осаму приложил их к своему лбу и направил в Чую. Так обычно давалась вечная клятва. — Ага... — Чуя растерянно кивнул и потащил Дазая подальше от кабинета пыток. — Осаму, отведи нас пожалуйста туда, где нас не станут искать. Дазай молча кивнул и потянул Чую в правый рукав коридора, уводя в глубины лаборатории. Чуя, еле поспевая за ним, тащился позади. Создавалось впечатление, словно Осаму бежит от погони, периодически озираясь по сторонам, как загнанный гончими зверек: он то останавливался, осторожно выглядывая из-за угла, то резко сворачивал в другую сторону, стоило ему обнаружить новую глаз-камеру там, где ее раньше не было. "А Мори зря времени не теряет,” — Осаму тащит Чую за собой, крепко держа его за руку. Новые сверхмощные камеры-сканеры, улавливающие даже пульс мимо проходящего, способны включить сирену и немедленно оповестить доктора Мори о нарушителях в случае опасности. "Ну ничего-ничего, — отпирая дверь своей комнаты картой, думал Дазай. — Я уже почти нашел способ хакнуть твои чертовы камеры." — Ух ты, это твоя комната? Щелкнув парочкой выключателей, Осаму сделал свет поярче и кивнул. — Да, прости за небольшой беспорядок. Чуя присел на незаправленную кровать, окидывая взглядом комнату. — Ммм... кстати, — Чуя отстраненно водил глазами по рабочему столу, — Ты обещал мне объясниться. Дазай с усмешкой кивнул, найдя себе место на стуле. — Всему виной — Мори. Я думаю, что он нас в чем-то начал подозревать. — Почему ты так думаешь? — В нашей части корпуса появилось несколько моделей камер нового поколения. Он усилил за нами слежку. Чуя нахмурился, прикусив костяшку указательного пальца, и медленно кивнул. — Именно поэтому я избегал встречи с тобой, Чуя. Понимаешь? — Да... Ситуация складывается хуже некуда и теперь он это понимает. Это беспокойство одолевает его сполна: Чуя живет с ним уже на протяжении нескольких недель и конца этому не видит, в особенности теперь, когда ситуация стала патовой. Чуе необходим покой и здоровый сон. Он не может всегда быть в напряжении и просыпаться среди ночи от кошмаров. Рано или поздно психика этого не выдержит. Чуя изводит себя, кусая губы и сгрызая ногти на руках, чтобы успокоиться, даже не замечая это за собой. Разумеется, что такое странное для Чуи поведение не остается без чужого внимания: Осаму еще некоторое время анализирует эмоциональное состояние своего возлюбленного, и в скором времени находит этому простое решение. Осаму встает со стула и уходит в сторону маленькой кухоньки, пропадая там на некоторое время. — Чуя, посмотри, что я хочу тебе подарить! Чужой голос прозвучал так неожиданно громко, что Чуя ненароком вздрогнул, озарившись по сторонам. Благо, успокоение пришло само собой. — Это белая роза? — Да. Прошу, закрой глаза. На доли мгновения в голубых глазах сверкнуло непонимание, однако Чуя, рассудив, что так будет интереснее, исполнил просьбу Дазая. В свою очередь, Осаму нежно улыбнулся и, надломив стебель розы, аккуратно вплел ее в волосы Чуи. — Тебе очень идет. Оставив робкий поцелуй на щеке Чуи, тихо произнес Осаму. — Ты... — Чуя ощупал головку розы в своих волосах и легко зарделся. — Откуда вы берете эти розы? Они ведь живые. Дазай на то невозмутимо пожал плечами. — У гениев — свои подходы и свои решения, — легко коснувшись запястья Чуи рукой, Осаму присел на корточки и заглянул ему в глаза. — Чуя, ты сходишь со мной на свидание? Сердце вдруг забилось так быстро, что Чуя был невольно оглушен. — Да, но... Осаму, ты улыбаешься! Дазай кивнул, кажется, растягивая уголки губ на это только сильней. Он молчал, кидая взгляд то на тонкое запястье, то на краснеющее лицо Чуи. Это умиляло и забавляло его одновременно. — Да, пока мы были в разлуке, меня долго ломало. И как следствие этому: я смог частично восстановить утраченную способность улыбаться. Может, пока это и получается криво, но я обещаю работать над этим. Чуя был просто в шоке. — А еще я насчитал у тебя 130 ударов в минуту. Голубые глаза Чуи бегали по лицу Дазая, пока сердце в его груди набирал скоростные обороты. — Уже немного больше... Дазай как издевался. Ему словно доставляло удовольствие смотреть на то, как Чую мучает его же сердцебиение. — Осаму, зачем ты это делаешь? — Пытаюсь отвлечь тебя от уныния, — спустя минуту Осаму озвучил новый показатель. — Мм, уже чуть меньше 110, неплохо. — Да когда ты успеваешь считать их? — Мой мозг устроен немного отлично от твоего, — Дазай неловко потрепал чужую румяную щеку, — А вообще, Чу, не забивай этим свою умную головушку, это того не стоит. Осаму нежно целует Чую в лоб, сгребая пальцами мешающуюся челку. Это было странно — сам процесс — он вызывал у Чуи одно сплошное недоумение. Как то, что делает Дазай, поможет ему и его нервной системе? Чуе пришлось недолго поразмыслить на этот счет. По сути, Осаму искуственным путем смог разогнать его сердце и увеличить артериальное давление всего несколькими словами и действиями. По отдельности, они бы не произвели на Чую такого впечатления, но все вместе – повергли в шок и наверняка заставили отвлечься от мыслей. Именно этого Дазай и добивался. — Знаешь, Дазай, ты и правда тот еще уникум, — Чуя усмехнулся и живенько потрепал Осаму по волосам. — Мне стало гораздо легче. 90 ударов. Дазай самодовольно улыбнулся. — Я знал, что это поможет. Выпрямившись во весь рост, Дазай протянул Чуе руку в пригласительном жесте. — Ну что? Пойдем?***
В узком коридоре тревожно моргали старые лампочки, придавая стенам мрачную атмосферу. Если бы кто гулял здесь в одиночку, то непременно почувствовал себя дискомфортно. Лампочки, как умирающие светлячки, надрывно жужжали, точно предчувствовали опасность, таящуюся в этом месте. Их свет падал на пол беспорядочно, давая раздолье беснующимся теням, прыгающим из одного угла коридора в другой. Казалось, словно они живые. А раз живые, то наверняка и сильно голодные: разыгравшееся воображение рисовало причудливые картины и обрисовывало ритуальные танцы теней. Чуя шумно сглотнул и стиснул ладонь Дазая покрепче. — Осаму, и как тебе только не страшно? — А чего бояться, Чуя? Лампочки ведь не живые, и здесь никого нет. Осаму невозмутимо пожал плечами. — Века идут, а люди не меняются: на какую-нибудь чушь деньги всегда найдуться. А как на дело понадобиться — кошелек пуст. — Чуя, что ты имеешь в виду? — Ой, все, забей, — Чуя поморщился и махнул рукой. — Мори просто тот еще скупердяй. Раз даже лампочки в коридоре поменять не в состоянии. Осаму усмехнулся и потрепал Чую по волосам. — У него просто фетиш на подобные игры света и тени. Его это возбуждает. — Фу, старый извращенец. Белая роза соскользнула с волос Чуи и мягко опустилась на холодный пол, нечаянно обронив лепесток. — Кстати, Осаму, а куда ты меня ведешь? — В ботанический сад. Там очень много живых деревьев и цветов. — Серьёзно?! — Да, это место ещё очень любит Элис. И там всегда так пахнет бесподобно. Ммм... — в некотором очаровании Осаму прикрыл глаза и тихо вздохнул. — Идеальное место для нашего свидания. Чуя насторожился и тормознул Осаму за руку. — Чего такое? — Какая еще Элис? Дазай, ты меня пугаешь... — Элис — дочь Мори. У нас с ней выгодно-партнерские отношения. — Ладно, и про ботанический сад тебе тоже она рассказала? Дазай молча кивнул, смотря Чуе в глаза. — Врешь. — Что?... На мгновение потеряв свое хладнокровие, Дазай забегал глазами по лицу Чуи. — Не знаю что ты задумал, но... Шаг. Чуя отступил спиной к стене. — Чуя, ты все не так понял. — Не подходи ко мне, предатель! — Нет! Осаму прижимает Чую к стене, чтобы тот не убежал. — Чуя, постой, послушай меня, прошу. — Отпусти меня! Я ничего не хочу слышать от тебя, выродок! Голос Чуи дрогнул и по его щекам потекли слезы. Осаму прижал к себе Чую так крепко, как только мог. — Чуя, пожалуйста, успокойся. Твои доводы ошибочны. Я... — Чем ты докажешь это, а? Элис бы ни за что не подпустила тебя к этому саду! Мори бы не позволил. Там каждое блядское растение стоит, как десять сундуков с алмазами! — Да, ты прав. В этом ты не ошибся. Но просто... — Просто что?! Заебал мямлить, говори! Рычит Чуя, не переставая брыкаться. — Я стал инвалидом из-за моего отца. Мори ставил надо мной эксперименты. — Что... Буря в сердце вдруг осела, как морской песок, по окончании шторма. Дыхание замерло и взгляд стал статичен. — Ты шутишь? — Нет. Я говорю тебе чистую правду: чтобы загладить свою вину, он выписал мне ряд привилегий. Наверное, пытаясь откреститься таким образом от своих мерзких экспериментов. Не знаю... Но это позволило мне изучить здесь все вдоль и поперек. Свободной рукой Осаму утер Чуе слезы и взглянул в глаза. — То есть... Все даже хуже, чем я думал: ты не просто сообщник Мори, ты еще и его сын! — Чуя... Опять ощущая на каждом вздохе боли в сердце, Осаму ослабил хватку, еле дыша. Ему опять стало плохо. — Осаму! Когда дыхание Дазая стало хриплым и его ноги подкосились, к Чуе наконец-то вернулась ясность ума. — Ох... Чуя упал на пол вместе с ним, крепко сжимая чужое тело в руках. Его снова трясло. — Табле... тки... — Что? Где? Где мне их взять? Слабой рукой Дазай потянулся рукой в карман. Он задыхался. — Вот, держи. Чуя оказался быстрее, ловко вытащив лекарство и всучив Осаму три таблетки сразу. "Я такой идиот! — Чуя тревожно глядел на неподвижного Дазая и поглаживал его по щеке. — Как я только мог подумать о тебе так плохо..." Сожаление и стыд. Вот что он чувствовал сейчас. Чуя довел Дазая до приступа и чуть не убил его этим. — Осаму? Скажи что-нибудь, прошу! Когда Дазай не смог произнести ни слова, только многозначительно моргая, Чуей снова завладели отчаяние и боль. "Ты такая же жертва, что как и мы все..." Им никто не поможет. Здесь никого нет. — Я... я что-нибудь придумаю. Найдя в себе силы и мужество, Чуя поднялся на ноги и подтащил тяжело дышащего Дазая к стене, чтобы он смог принять хотя бы сидячее положение. — Сиди здесь. В карих глазах читалось одно: "не смей меня бросать!", "не уходи". Чуе больно было на это смотреть. — Все будет хорошо... Когда Дазай облокотился спиной о стену, он вдруг почему-то дернулся и его глаза распахнулись. Стены позади начали разъезжаться. Все это время здесь находилась тайная комната. — Дазай! Чуя кинулся оттаскивать Осаму от опасных раздвижных стен, не в силах отвести глаз от происходящего. — Да что ж такое... не день, а пиздец какой-то... С трудом, но тех сил, что было у Чуи, оказалось достаточно, чтобы обезопасить себя от неизвестного внутри комнаты. — Это же... — Это тайная лаборатория! — сказали парни в один голос. Дазай изо всех сил пытался встать на ноги, утирая рукой кровь из носа. — Осаму, постой не... — Я искал ее три года... Шатаясь, Осаму оперся спиной о стену, тут же запрокидывая голову назад. — Держи платок, — вынув из кармана черных джинс белый платок, Чуя осторожно утер им лицо Дазая.— Что в ней? Чуя покосился на их общую находку. Внутри горело только несколько тусклых зеленоватых ламп на потолке. — Сейчас узнаем. Их отделял всего шаг от того, чтобы пересечь запретную черту и узнать все тайны, что содержатся в этом месте. Из помещения тянуло чем-то странным, отдаленно напоминающим легкий запах крови. — Дазай, постой. Тебе ведь плохо. — И что ты предлагаешь? Упустить, возможно, наш единственный шанс узнать правду? — Я просто волнуюсь за тебя. Дазай хмурится, напряженно поглядывая в сторону тайной комнаты. — Прости, Чуя. Но я не могу иначе, — выхватив руку из тисков любящих пальцев, Осаму решительно шагнул вперед. — Там ответы на все наши вопросы. И я просто обязан... — В таком случае, я иду с тобой. — Нет. Там может быть опасно. Чуя шагнул за Дазаем следом. — Я буду рядом для того, чтобы помочь, если тебе опять станет плохо. — Да брось. Отмахнулся парень и покачал головой. — Но... — Со мной все хорошо. Просто скакнуло давление. Ничего серьезного. Когда двери позади Дазая начали закрываться, Чуя, не мешкая, проскользнул во внутрь. Стало темно. Но даже так можно было легко разглядеть ничем неприкрытое возмущение Дазая. — Зачем?! — Я же сказал, что не брошу тебя тут одного! Вцепившись в рукав чужой рубахи, Чуя, не отступая, настаивал на своем. Карие глаза, как глаза голодного коршуна, смотрели свысока то ли с нравоучительным укором, то ли с холодным переживанием. "Что будет дальше, и как уберечь тебя от тьмы?" – говорили они. — Ладно, — смирился он с настырностью Чуи. — Только, пожалуйста, не уходи от меня далеко. На мгновение приобняв Чую, Дазай понял, что зря он все-таки хотел прогнать его. Куда лучше, если он всегда будет рядом и Осаму сможет его защитить. Это место ему неизвестно, однако это не означало, что Дазай имел право так себя вести. Оставь он Чую одного, и могло бы произойти что угодно там, без его ведома. А непредсказуемость в делах Осаму никогда не любил. — Куда пойдем? Тихо спросил Чуя, точно боясь пробудить ото сна местных злых духов. Где-то в губине залов капнула вода. "Неужели эта лаборатория настолько старая, что уже начали протекать трубы? — Чуя свернул в левый рукав коридора за Дазаем, не выказавшего на это возражений. – Извини, зал с трубами, но мы тебя оставим на десерт!" Чуя усмехнулся и теперь обратился к Дазаю. — Как думаешь, что Мори прячет за этой дверью? — Думаю, что документы. Много документов. Дазай завороженно пытался открыть дверь одним из своих ключей. — Серьезно? Этому ключу лет эдак двести! — Да, в этом-то и вся проблема. Я никогда не пользовался таким старьем. Осаму вертел и крутил металлическим ключом в дверной скважене, тихо чертыхаясь из-за плохого освещения. — Может, не тот код? — Чуя, дорогой, какой еще код? Это метал. В нем нет электроники. Пока Чуя не успел в полной мере возмутиться, Осаму прибавил: — Ключ тот, я уверен. Мне просто нужно приловчиться. Дверь вдруг поддалась, открывшись с тихим мерзким скрипом. Изнутри повеяло сыростью и пылью: стеллажи, забитые папками с важными бумагами, выглядели старыми и пахли не очень приятно. С голых бежевых труб, вросших в потолок, монотонно капала грязная вода, собираясь целым морем в прозрачной банке. В противоположном углу находился небольшой стол, запятнанный какими-то бумагами. Судя по цвету и запаху, бумага была новой. Чуя шагнул ближе. Сердце кольнуло и тут же застыло, когда взгляд зацепился за ничем непримечательную папку, лежащую в сторонке. Чуя протянул к ней руку, придвинув ближе.《Дело №2424. Объект А5158.》
— Дазай... — Чуя, что бы там ни было, помни, что это — всего лишь его бредни, — Осаму обнял Чую сзади и положил голову ему на плечо. — Если хочешь, я могу не смотреть и пока покопаться в других бумагах. — Да, если можно... Осаму понимающе кивнул и отстранился, напоследок погладив Чую по макушке. — Если увидишь там нечто жуткое, зови. — Хорошо. Пока Осаму аккуратно доставал папку за папкой, выискивая ответы, Чуя все никак не мог набраться смелости и приступить к чтению. Интуиция подказывала ему, что содержание этого дела раскроется перед ним не самым лучшим образом. "Судя по лицу Дазая, тут одно дело чернее другого, — успокаивал себя Чуя. — В таком случае справедливо считать, что если мое дело оказалось здесь, то мне уже терять нечего." Чуя смело открывает первую страницу, окунаясь с головой в голую правду.[Запись 156. Дата 03.10]
Не хочется признавать, но, кажется, мне все-таки придется убить и его тоже. Но когда это случится, я обещаю, что это будет последняя детская смерть, сотворенная моими руками. У Чуи кровь имеет свой особый состав, который я уже давненько не встречал. В особенности после того, как меня вышвырнули с позором из Элиты. У людей нового поколения кровь не настолько насыщенная и не настолько обогощенная разными элементами. Исключение разве что составляет железо. В нас его во много раз больше. Я долго думал об этом и пришел к выводу, что именно это является одной из основных причин плохой реакции нашей крови с кристаллом.[Запись 157. Дата 10.10]
Мои слова подтвердились. Сердце подопытного F5678 дает сомнительную реакцию с синим кристаллом. По какой-то причине при соприкосновении крови с кристаллом происходит мгновенная потеря синего цвета, а сама кровь бурлит, словно ее кипятили. Но, увы, уже через полчаса все возвращается на свои места: кристалл вновь обретает насыщенность цвета. Разумеется, что бы я ни делал, реакция только возобновлялась и прекращалась снова, создавая неразрывный цикл. Это не идет ни в какое сравнение даже с обыкновенной кровью подопытного А5158. Реакция полностью нейтрализует ядовитый синий, придавая структуре кристалла нежный голубой. В ходе дальнейшего эксперимента я выяснил, что эта реакция является необратимой. Соответственно, не значит ли это, что сердце Чуи способно будет в будущем нейтрализовать любой цвет и сделать кристалл прозрачным? Если окажется, что это действительно так, то кристалл потеряет все свои ядовитые и радиактивные свойства, навечно прекратив свою активность. Это однозначно спасет человечество! Но поскольку я еще не уверен до конца, что это единственный способ, я пока что торопиться не намерен. Все-таки Чуя — последний представитель вымершего рода человеческого. Я попытаюсь еще что-нибудь придумать, чтобы не разрывать столь тонких связей со старым и новым видом человека как можно дольше. Однако если это правда окажется единственным способом к всеобщему спасению, я убью Чую безо всякого промедления. Хотелось кричать. Так громко, чтобы его услышал весь мир. Каждая строка и каждое слово резали побольше всякого лезвия: и без того истерзанная муками душа сжималась и рыдала от боли. Мори не человек. Он — чудовище, сгубившее не одну детскую жизнь ради своих экспериментов. Чуя отбрасывает от себя папку, как нечто мерзкое. Тяжелое дыхание разрезает тишину кабинета. — Чуя?... — Я убью его собственными руками! Чуя рванул к двери, скрипя зубами от накрывшей его с головой ярости. — Стой! Метнувшись за ним, Осаму хватает Чую за руку, крепко прижимая парня к своей груди. — Пусти меня! Я прикончу его! — рычит он не своим голосом. — Урод! Я заставлю его страдать... — Чуя, успокойся, пожалуйста. Твоя ярость ни к чему не приведет! Но Чуя в ответ на это стал вырываться только сильней. Дазай уже едва мог его сдерживать. — Он сдохнет в муках. Эта мразь заплатит за все! Крик утихает в пространстве, вернувшись эхом. Ранее бушевавшее в груди чувство сорвалось вниз, ухнувшись в пятки. Чую душили безутешные слезы и он задыхался, так сильно, что совсем скоро его сознание помутилось и он пошатнулся, едва не теряя сознание. — Чуя... Статичным взглядом Чуя глядел в темные глубины коридора и тихо шмыгал носом, утирая рукой щекочущие, горячие слезы. — Нужно немедленно выбираться отсюда. Иначе нас всех здесь скоро пустят на мясо, — Чуя развернулся лицом к Осаму. — Поверь, одной моей жертвой это безумие не завершить. Убийства не прекратятся даже после моей смерти! — Замолчи, — Дазай, очевидно, был не слишком доволен сказанным. — Просто послушай меня... — Да а что ты на это скажешь? Что не стоит беспокоиться и мы все равно обречены?! Дазай, мы — покойники! Легко замахнувшись, Дазай оставляет Чуе звонкую пощечину. — Ай... — Прости, но это была вынужденная мера. Чуя, ты ведешь себя, как трусливая истеричка. — Я не... — Да у тебя опять слезы на глазах, что вот-вот заплачешь. Судя по тому, что я увидел, это уже тянет на нервный срыв. Когда ты вообще спал нормально в последний раз? — А тебя ебёт? В таких мразотных условиях, знаешь ли, спать нереально. Чуя развернулся на пятках и стремглав пустился по коридору. Дазай раздосадованно вздохнул. "Кажется, мне никогда не понять его темпераментности. — Осаму увязался следом." — Чуя, пойми, для меня правда важно твое здоровье. Пойдем сейчас ко мне, я тебя уложу? Чуя тормозит и поворачивается к Осаму полубоком, вскидывая бровь. — Ты ебанутый? Какой еще к черту сон, когда меня хотят убить, а ты, наверняка, уже следующий на очереди! Неужели тебе реально не страшна смерть? — Да, мне плевать на свою жизнь. Но мне не плевать на твою, поскольку одно только твое существование уже делает меня живым. — Ты сумасшедший. Заговорившись, Чуя перепутал коридор и случайно завернул в другой, противоположный от выхода. — Я люблю тебя, Чуя. Всем своим больным сердцем люблю. Следующий шаг дался Чуе особенно тяжело: сердце пронзила игла и по телу пробежалась дрожь. Порой, слова могут ранить, порой убить. Однако Чуя не находил себя в этой фразе — он искренне не мог понять, что именно сейчас задело его сердце. Что это за удивительное чувство? — Осаму... Чуя медленно разворачивается к Дазаю лицом и замирает на месте, прижимая обе руки к сердцу. — Правда? — когда Дазай незамедлительно кивнул, Чуя улыбнулся и продолжил, — Знаешь, хотя это и не самое лучшее место для таких откровений, но раз уж ты начал, то знай, что твои чувства взаимны. Чуя шагнул к Осаму навстречу. — Потому что я чувствую к тебе тоже самое. Прикосновения теплые, как огонек свечи, тлеющей в темноте. Дазай обнимает Чую крепко, но в то же время нежно, чтобы случайно не сделать больно. Такие мгновения запоминаются на всю жизнь: запах духов, волшебная мягкость прикосновений и место, где все происходило в первый раз. — Чуя? — М? Ему так было ленно и тепло в объятиях, что ни стоять, ни, уж тем более, идти, никуда не хотелось. — Пойдем в ту комнату? Или лучше уйдем сейчас? — Осаму, мне так хорошо с тобой... Дазай не знал, как правильно реагировать на это. Он видел, что Чуя сейчас какой-то "не такой" и что в его организме самый настоящий переизбыток серотонина. — Я... не очень понимаю... — Ты не можешь определить того, что сейчас со мной происходит? — Да. Чуя тихо смеется и хватает Осаму за руку. — Знаешь, а я и сам не знаю! — легко потянув Осаму за собой, Чуя направился в загадочную комнату. — Ладно, давай тогда тут все быстро изучим и сразу уйдем. Дазай недолго плелся за Чуей следом, пока вдруг не затормозил, одернув руку. — Ты чего? — Можно я пойду впереди? Так будет безопаснее для тебя. Осаму почувствовал легкий привкус крови среди других запахов, намешанных в коридоре. — Я не беспомощный и меня не нужно защищать. Вместо слов, Дазай обошел Чую, идя теперь спереди. — Чуя, в сравнении с людьми нового поколения, ты во многом уязвим. И в случае, например, потери легкого, другое – уже вряд ли приделаешь без дальнейших на то осложнений. Чуя настолько был обескуражен услышанным, что даже забыл о причине их спора и завороженно поплелся следом. — Ого, а я и не знал, что вы настолько... эээ... Как бы сказать? — Неубиваемые. Ну, практически. Не зная, как выразить свою реакцию на это, Чуя немного нервно посмеялся. Через некоторое время Дазай останавливается, прижимаясь к стене и прижимая к ней Чую. — Да что там? — Мера предосторожности. Аккуратно выглянув за стену, Осаму убеждается, что в комнате нет камер, и свободно выдыхает. — Все чисто. Я пойду осмотрюсь, а ты стой здесь. — Ну уж нет! — возмутился Чуя. — Куда ты – туда и я. Грустно вздыхая, Дазай вынужденно кивает. — Ладно, только держись строго позади меня. Тут могут быть ловушки. Оглянувшись вокруг, Чуя вдруг ощутил, как быстро внутри него стала сыпаться смелость. Инстикт самосохранения и какое-то странное предчувствие подсказывали ему, что отсюда нужно срочно бежать. Сердце трусливо клокотало в грудной клетке, оглушая голову, набитую доверха разными мыслями. Чуя взглянул на Дазая и невольно заметил, что он, даже находясь в логове самого настоящего чудовища, остается непоколебим и хладнокровен. Жалкий скрип ящичков привел Чую в чувства. Глядя на то, как Дазай трудится на благо их совместного будущего, Чуя больше не в силах оставаться в стороне и наконец-то берет себя в руки, с новыми силами принимаясь за обыск. "Странно. Зачем здесь столько анестетиков?" Обыкновенная капсула с прозрачной жидкостью. Дазай внимательно изучает ее и только потом возвращает на место, хмуря брови. "Наркотик..." Какой ящик бы Дазай не открыл, повсюду были заныканы подобного рода вещи, включая пачки совсем новых шприцов, бинтов и нечто, напоминающее длинные ножницы. "Совсем новый. Здесь явно кого-то резали." Схватив с белого покрывала недавно вымытый скальпель, Осаму покосился на бетонную загородку, зачем-то возведенную как бы в качестве дополнительной стены. Она имела вид перевернутой буквы "г" и имела блёклый зелёный цвет, вызывающий в сердце Дазая еще большее беспокойство. Что-то здесь не так. "Зачем тут нужна эта инсталляция?" Пахло кровью. Ее запах бил в нос, оставляя на языке лёгкий привкус металла. Дазай все понял. — Чуя, у тебя там все хорошо? Он старался не подавать виду, что чем-то очень взволнован. — М? — Чуя рассматривал в колбочке какую-то полупрозрачную синюю жидкость. — Да, все хорошо. Но я пока не нашел ничего стоящего. А ты? Дазай медленно покачал головой, неспешно развернувшись лицом к странного рода пристройке. Там что-то капнуло. "Неужели..." — Трубы что ли текут? Может, посмотрим? Чуя тряхнул головой в ту же сторону, куда сейчас статичным вглядом смотрел Дазай. У него от оцепенения даже во рту успело пересохнуть. — Да ну их, эти трубы. Давай лучше вернёмся к выходу? Вдруг Мори скоро придёт сюда. Чуя уже было хотел молча согласиться и уйти, как в последний момент над ним верх взяло любопытство и легкий азарт. — Да ладно, мы же только одним глазком посмотреть. — Чуя... Едва не заглянув за стену первым, он повернулся к Дазаю полубоком и посмотрел ему в глаза. — Ты же обещал держаться позади меня. — А, точно. С извиняющейся улыбкой Чуя ретировался Осаму за спину. "Ну. Была, не была." Мысленно досчитав до трех, он срывается с места и видит за стеной нечто, незамедлительно вызвавшее у него рвотный рефлекс. К белой, как хрусталики снега, стене была прикована девушка, из груди которой торчало множество металлических проводов и было вынуто механическое сердце. Увиденное настолько поразило Дазая, что, казалось, его собственное нездоровое сердце в один миг вылечилось и дало новую жизнь и свободу ранее утерянным эмоциям: он выглядел бледно, как мел, и само лицо исказилось неподдельной гримасой ужаса. — Дазай?... — Не смотри! Пускай его и заковал мандраж, но даже это нисколько не помешало ему уберечь Чую от будущей психологической травмы: молниеносно прижав мальчишку лицом к своей груди, Осаму сказал: — Что бы ни случилось. Ни за что... Не оборачивайся. Дежавю. Кажется, Чуя уже ощущал нечто подобное в далеком детстве. Точно также его прижимала когда-то к себе Кое, чтобы уберечь его от кругом беснующих хаоса и разрушений. — Бе... "Она живая?!" — Ги... Рара — так звали несчастную жертву эксперимента — закашлялась, выплевывая на пол сгустки крови. — Те... Невозможно было даже представить, как она вообще еще могла дышать и говорить, находясь фактически при смерти. Тут Дазай обратил внимание и на тянущиеся из грудины тяжелые провода, и на узкую металлическую трубу черного цвета, соединяющиеся у основания вынутого сердца. Взгляд сместился в бок: капельница. "Это нечто поддерживает ее жизнь!" Жидкость синего цвета медленно капала вниз, тянулась по проводку и уходила в проткнутую вену Рары. В ее голубых глазах было столько боли и желания поскорее умереть, что Дазай на мгновение допустил в голове одну страшную мысль. Нужно перекрыть капельницу и прекратить ее страдания. — Осаму, там кто-то живой? — Да, но... Она, скорее всего, уже не жилец. Чуя замер на месте, охваченный бурей ужаса. — Но мы же м-можем ей как-то помочь? Еще раз взглянув на полуголую девушку, Осаму медленно кивнул. — Да. Я сейчас попробую сделать кое-что, а ты пока подожди меня здесь. Руки от чего-то в миг леденеют: будто бы в комнате поднялся морозный ветер и его тело начал кутать снег. Убийство другого человека с точки зрения большинства людей выходит за рамки норм морали. Далеко не каждый может убить. Вернее не каждый способен сделать это хладнокровно, полностью отдавая себе отчет о проделанном действии. Дазай протягивает руку и перекрывает капельницу. Вот так просто. Точно он делал это сотни раз. Осаму старается смотреть на Рару безразлично и просто не думать о том, что он только что сотворил своими руками. В какой-то момент кристалики ее глаз потухают и меркнет тусклый огонек, согревавший до этого ее хрупкую жизнь. Рара умерла. Дазай в последний раз окидывает взглядом уже безжизненное тело девушки и возвращается к Чуе, обняв его со спины. От знакомого тепла чужого тела стало немного спокойнее. — Пойдем. — Но... а как же... — Я не успел ее спасти. Она умерла раньше, чем я смог бы это сделать. Сердце пропустило удар и на глазах появились слезы. Казалось бы, Чуя никогда не был знаком с ней и этот человек для него совершенно ничего не значит. Природу этой боли он не мог понять. Это, скорее, просто обыкновенная человечность, которой у Чуи было столько, сколько хватило бы каждому человеку во всем подземелье. Чуя не говорит ничего, когда Дазай молча тянет его за собой, крепко держа за руку. Сил почти не осталось: он едва стоял на ногах. Это место выжигало в нем все, не оставив места даже живым мыслям. Настроение Чуи Осаму не только видел, но и чувствовал. Он сжимал руку Чуи так крепко, как только мог, стараясь таким образом хоть немного его утешить. "Мы непременно выберемся отсюда." Он мельком покосился на Чую и переплел их пальцы рук. "Обещаю."***
— Вот блин... Мори поднимает безвольную руку Рары и тут же отпускает. — Да как так-то? — не веря своим глазам, он еще недолго пытается прощупать у девушки пульс. — Очевидно, она мертва. Но почему? Мори хмурится и отчаянно сжимает руки в кулаки, понимая неожиданно свою глупость. Он случайно перекрыл подопытной капельницу, от чего та, собственно, и скоропостижно скончалась. — Это уже двадцать первый труп за два месяца! Так же я скоро всех детей перережу... Колесики тележки тихо заскрипели. Мори двинулся по направлению к моргу, в котором он прячет, пускай и недолго, свежие трупы. Это место возбуждало в нем не самые приятные чувства. Для всех, кто погиб от его рук, этот морг был последним пристанищем – жутким и навевающим на него колючий холод. Мори помнит все и отдает отчет каждому своему поступку. Порой, приходя сюда, он хочет забыть обо всем, что он натворил. Однако, сколько бы он ни боролся с собой, но избавиться от чувства вины ему так и не удалось. "Мне жаль..." Закрывая двери морга на ключ, он вновь почувствовал себя паршиво. Казалось бы, он убеждал себя во всеобщем благе сотни тысяч раз, пытаясь оправдать себя, но должного эффекта это так и не возымело на него. Вынув из кармана халата подувявшую головку белой розы, он невольно улыбнулся. — Опять Элис шалит. Здесь его работа окончена. Везде выключив свет, доктор покидает свою тайную лабораторию и с некоторой задумчивостью возвращается в свой кабинет. До непоправимого события остается 7 дней.