Only for me

Куникида смотрит на стопку сделанных отчетов, ощущая удовлетворение, плещущее внутри. На этой неделе все постарались, как могли, что не могло не радовать. И даже Дазай написал самостоятельно один отчет. Остальные три за него пришлось писать Ацуши с Танидзаки, которых хитрый плут активно провел на деньги, которые явно давать не собирался. Доппо лишь качал головой с их наивности, не обращая внимание на то, что и сам недалеко ушёл от них. И чтобы хоть как-то сгладить обман напарника, пригласил непутевую парочку посидеть сегодня вечером в баре, на что оба парня с радостью согласились. Это ли не счастье? По крайней мере, высшая точка удовлетворения у Доппо достигнута. Куникида нес все отчеты за подписью к директору, чувствуя, как блокнот греет жилет, а внутри приятно скребётся какое-то чувство, похожее на детский восторг. Юноша чуть прикрыл светлые глаза, вспоминая, как он пару дней назад брал номер телефона у Сомы. Эта фраза неловко вырвалась у него под конец их совместного времяпрепровождения, когда они подходили к дому девушки. Куникида так и не понял тогда, как провел весь вечер в незнакомой компании, осознавая, что Тайя пагубно влияет на него, заставляя забыть, что у него есть и другие дела. А ещё винил себя за возникшую растерянность перед Сомой, ведь и сам мог в любой момент попрощаться. Девушка на него из-за подобного не обиделась бы, ибо выглядела столь безразлично ко всему, что прочесть её эмоции было практически невыполнимо. Но он всё равно не смог. Доппо цеплялся диалог за диалогом, слушая тихий голос Сомы, растворяясь в её компании. Он не знал, получится ли у него встретиться с нею вновь, поэтому брал каждую минуту времени с девушкой. Но, аккуратно обжигающий грудную клетку, дневник, тактично намекал об одном пункте. Поэтому, вобрав в себя побольше воздуха, будто перед великой битвой, его голос хриплым звуком попросил чужой номер телефона. И вновь он напряжённо смотрел, как сжала губы Сома, задумчиво смотря куда-то. Куникида так и видел, как происходила внутренняя дилемма девушки, наблюдая за тем, как напряглись её скулы. И понял, что всё увенчалось его победой, когда девушка с шумным вздохом полезла в сумку, вытаскивая небольшой чёрный блокнот. Куникида с удивлением смотрел на вещь, из которой так и торчали всевозможные наклейки и стикеры с разными пометками. Он даже увидел слово «график», почувствовав, как что-то кольнуло в бок. Сразу возникло столько вопросов. Девушка же открыла блокнот на какой-то странице и с заготовленной ручкой в руке, сделала там пару штрихов, оторвав листок, аристократичными движениями согнув и протянув юноше. Доппо взял его в руки, разворачивая. Там Куникиду ждал необычный, явно каллиграфический почерк Тайи. Юноша ещё никогда не видел столь закрученного, витиеватого стиля письма, как у этой девушки. Честно говоря, такое считалось для него идеальным, ибо он даже не думал, что подобного можно достичь. — У вас такой почерк… Вы увлекаетесь каллиграфией? — он заинтересованно вертел бумажку в руках, слыша смешок Сомы, что рукой поправила причёску. — По воле судьбы, — отстранено говорит девушка, пока тёплый ветер треплет волосы, поднимая их, заставляя расходится волнами на ветру. Куникида отчего-то завороженно следил за этим, ощущая как внутри колышется что-то мягкое и тёплое, расползаясь по груди, словно змея, — в моей семье невозможно писать по-другому, — Тайя смотрит, как он складывает листок в дневник, саркастично проговорив, — надеюсь, этим номером вы воспользуетесь по делу. Моё время ограничено, чтобы тратить его на беседы личного характера по телефону. Доппо тут же растерялся после этих слов, не понимая, вежливый ли ему намёк на то, чтобы он не звонил или просто предупреждение. Ведь Куникида хотел воспользоваться номером на случай, если ему захочется пригласить Сому куда-то вновь. А ему бы точно захотелось. Ведь Тайя оказалась настолько увлекательной в разговоре девушкой, что Куникида как-то незаметно позволил себе увлечься общению с ней. Хотя его идиотская зажатость, присущая в общении с прекрасным полом, совсем никуда не исчезала. Даже тогда… Доппо смущённо поджал губы, пока сердце сделало резкий скачок, как при прыжке, ударяясь об голову болезненным пульсом. Он вспоминал, как девушка отвела его в какое-то кафе, до которого им пришлось ещё ехать. Куникида с интересом смотрел тогда на уютный интерьер помещения, от которого веело домашним теплом. Нос ощущал тонкий аромат зеленого чая. Но даже не это поразило юношу. А то, как все обращались к Соме. У Доппо каждый раз дёргалась бровь, когда он слышал вежливое «Сома-доно», направленное на Тайю, что с лёгким высокомерием, качала головой на это обращение. Куникида наблюдал в этот момент за девушкой, что, вновь кивнув на слова какого-то официанта, ещё о чём-то разговаривала с ним, спрашивая про деятельность кафе. Она выглядела здесь, как важная персона, к которой каждый в этом месте относился с необычайным благоговением. Куникида, что был рядом в этот момент, ощущал себя мальчишкой, что сидел с какой-то уважаемой персоной, что являлась его родственницей. — Это кафе моего дедушки, — вскоре пояснила Тайя, когда они вышли с заведения. Куникида перед этим успел заметить, как поучительно девушка махнула пальцем на стоявших официантов, пригрозив им что-то. Доппо даже подумал о том не владелица ли она этого кафе, хотя суффикс «доно» вгонял его в сомнения, — он ценитель чайного искусства. Поэтому чай здесь — лучше всех чайных в городе. По крайней мере, так считают многие. Вам же понравилось? Понравилось. Чай, действительно, был очень вкусный. Вкуснее даже тех, что он пробовал раньше. Этот вкус был терпкий, не горчащий, но приятно обжигающий лёгкие. Доппо даже застыл на секунду, ворочая на языке ощущения, пока Тайя безразлично попивала чай. С этого момента, юноша и понял, насколько же необычная перед ним девушка, насколько особенная и важная персона. Рядом с ней Доппо чувствовал себя какой-то невеждой, наблюдая за её отточенными чертами и то, как она даже грациозно берёт кружку в руки. Он ещё пытался тогда повторить за Сомой, но получалось у него из рук вон плохо. Тайя, что некоторое время наблюдала за его мучениями, издала смешок, качнув головой. Куникида весь внутренне сжался, когда холодные пальцы коснулись его, поправляя, как нужно. Сердце дало быстрый темп, пока он завороженно следил за действиями девушки. У Тайи были аккуратные, тонкие, длинные пальцы. И на удивление, непривычно мягкие. Всё в этой девушке было эстетически красиво. — Так лучше, — проговорила девушка, но, видя, как ему не совсем удобно пить и Доппо едва удерживает пальцы в нужном положении, с насмешкой добавила, — но вам не обязательно стараться угодить мне. Оставайтесь собой, а не карикатурным образом, — Тайя берёт кружку в руки, пока юноша недовольно сцепляет зубы, наблюдая, как с лёгкостью она проворачивает эти движения рукой, — вы же не можете повторить моё воспитание, поэтому не стоит так зазря растрачивать свои нервы. Вы — это вы. Дышите глубже. Куникида тогда смущённо кивнул, расслабившись под ехидный взор Сомы. Ему стало так легко, что от него не требуют чего-то большего, что дальнейший вечер в компании девушки пролетел всё так же незаметно. Ему было очень хорошо. Впервые в жизни. А вечером юноша с интересом смотрел какие-нибудь данные, что могли всплыть про кафе, в которое Тайя его отвела. В интернете были короткие статьи про открытие, всевозможные юбилеи и конкурсы. Среди этого всего была лишь очень старая небольшая заметка про то, как владение кафе на себя берёт новый хозяин. «Сома Шинья» звучала в заметке. Всё ясно. Дедушка Сомы уже давно принял на себя хозяйство этого заведения. Информации же про мужчину было мало. Впрочем, как и про саму Тайю. Он ничего не нашёл. И как же странно, что ему это интересно. Странно, что хочется узнавать Сому дальше. Не ради пунктов в дневнике. А как неизведанного логике человека. Вот как она догадывается о таких вещах? Чай, записи, его способность, родители… На последнем он хмурится, понимая, что не хотя вскрыл болезненную для себя тему. Куникида давно не вспоминал о них, давно никому не говорил. И ведь Сома права в своём предположении, хотя это и была догадка из разряда — просто пальцем в небо. Наверное, не стоит лишний раз беспокоиться об этом, в конце концов, он взрослый человек… Кому нужен такой проблемный ребёнок? Совсем неидеальный. Куникида вздрагивает от чужого голоса, чувствуя, как холодеет то место, где находится блокнот. Нет. Это не так. И он это знает. Каждая его запись говорит об этом. — Здравствуйте, Фукудзава-сан, — произносит Доппо, входя в кабинет и удивленно замирает, замечая, как директор занят игрой в шахматы с каким-то незнакомым мужчиной, — извините… Незнакомый мужчина оказался светловолосым, со слегка золотистыми волосами и таким же цветом, глазами. Широкоплечий и крупноватый. Он казался довольно взрослым. Возможно, даже старше директора. И всё же, он довольно резво подскочил к Доппо, забирая у него часть папок с отчётами, достаточно бодро проговорив: — Не стоит волнений, молодой человек. Это я, как обычно, врываюсь к Фукудзаве-сану без приглашения, за что прошу меня простить, — он повернулся к Юкичи, — куда их класть? — На окно, — по-простому ответил директор и когда оба мужчины поставили отчеты на ближайшее окно, он насмешливо добавил, — не думай, Цудзи-сан, что данный перерыв даст тебе фору в победе. — Чтобы победить, иногда лучше отступить, — весело ответил мужчина названный Цудзи, пока Доппо внимательно наблюдал за ним, удивляясь живости столь пожилого человека. Ему показалось его фамилия достаточно знакомой, — дай немного оттянуть мне моё поражение. Я уже и так с ним смирился. — Быстро сдаешься. На тебя не похоже, — Фукудзава вздохнул и, видя стоящего до сих пор Доппо, что нерешительно топтался в кабинете, не зная, что ему делать, неожиданно произносит, — Куникида-кун, знакомься, это Цудзи Хатори-сан, мой хороший знакомый и начальник одного из полицейских участков, откуда порой приходят дела для Рампо-куна. Цудзи-сан, это Куникида Доппо-кун — мой заместитель. Светловолосый мужчина улыбнулся, повернувшись к Доппо лицом и протягивая руку для рукопожатия. Куникида на автомате протягивает в ответ, чуть удивленный таким знакомством. Ладони скрепляются в знак знакомства, пока Цудзи не говорит следующее: — Приятно познакомиться, Куникида-сан, вживую, — видя непонимающий взор юноши, тот поясняет, — не так давно мы созванивались, когда дело другого участка перешло к нам. И кто-то из моих не захотел принять помощь ваших ребят. За этот случай прошу простить меня нижайше. Мои ребята бывают очень своенравными. — Ничего, — бормочет Доппо, припоминая, как ему, сквозь шум электричек, звонил Ацуши, который рассказал, как их знакомый Карасума ушёл в отпуск, отдав это дело другому участку. А те их в достаточно вежливой форме отправили восвояси. Особых деталей Куникида так и не понял, позвонив сразу в тот участок, куда пришло дело. Благо, все номера начальников участков у него были. И мужской бархатистый голос с извиняющей ноткой попросил не обижаться, ведь передача произошла слишком быстро и он не успел сообщить, что им не нужно ехать. Доппо тогда лишь вздохнул, понимая, что не все ещё хорошо относятся к их Агентству, особенно после всего произошедшего. Он уже хотел искать новое дело, но Рампо с Накаджимой успели натолкнуться на странное преступление по дороге в кафе. Ацуши ещё долго возмущался, что им нельзя и за угол завернуть, как они тут же вляпываются в неприятности. По итогу, те вернулись довольными и то неудавшееся расследование для всех быстро забылось. Единственное, о чем Накаджима между делом поделился с ним, что после слов Рампо им повезло уйти ещё без штрафа, отделавшись лишь разговорами. На это Куникида тяжело вздохнул, понимая, что Ацуши, как никогда прав, и порадовался на доброту местных полицейских. Больше спрашивать он не стал. Ему было не столь интересно. — Нет, вы не подумайте, что мои ребята ненавидят ваше Агентство, — проговорил Цудзи, чуть отступив назад, не загораживая Куникиде директора, — всё-таки это дело прошлое. Нам всем до сих пор очень стыдно за то, что было тогда. Доппо кивнул, нахмурившись. Верно. Он помнил те тяжёлые времена, когда их обвиняли в преступлениях, что они не совершали. Как подставили. И вроде время уже прошло и всё должно было устаканится, но на его плечах до сих пор был тяжёлый груз тех дней и надломленных, сгнивших идеалов, к которым он ещё стремится. Отведай свинца, предатель! Куникида сжал зубы. Когда же его душа успокоится в воспоминаниях о тех трудных днях? — Да, наворотили вы там делов, — саркастично проговорил Фукудзава, бросая острый взгляд на стоявшего Хатори. Мужчина тут же возмущённо фыркнул. — Так не все! Я же и помог однажды, — говорил он, — когда ты попросил не так давно, — Куникида удивленно вздернул бровь. Помог? Как это? — Это когда я просил тебя для наших неприятелей организовать моё скрытое похищение, думая, что ты отправишь ко мне широкоплечего юнца, а вместо этого получил хрупкую девушку? — с густым слоем сарказма проговорил Юкичи, пока хмурые складки на лбу Доппо постепенно разглаживались. И точно, месяц или два назад, они Агентством считали, что их директор был похищен, пока тот скрывался, отвлекая на себя внимание неприятелей, позволяя им защитить Агентство, — я и не знал, что у тебя так не густо с подопечными. Цудзи недовольно фыркнул, скрестив руки на груди и припав к ближайшее стене. Таким образом, мужчина сейчас показался идеалисту даже младше своих старых лет. Но вот голос его был достаточно серьёзен: — Между прочим, ты сам просил меня дать того, кому можно доверять и кто не побоится после всего, что с вами было, помогать Агентству, — светловолосый нахмурился, шаркнув ногой, — эта, как ты, высказался «хрупкая девушка» прошла через все огни и воды. Она знает, как держать рот на замке. К тому же, она, возможно, единственная в моём участке, кто нейтрально относится к вам и вашему существованию. Всё же, это дело было достаточно подсудным для неё, — Хатори бросил на мужчину серьёзный взгляд, — Неко-кун я доверяю, как себе, если кратко. К тому же, раз ты здесь, то не особо она тебя и подвела. Куникида внимательно перевёл взгляд на директора, что с серьёзной насмешкой в глазах, кивнул мужчине, пока Доппо удивлялся с озвученного фактора. Вот кто был знал, что в похищении была замешана полиция! Фукудзава же и вправду не мог поспорить с Хатори. Девчонка проявила высшую силу смекалки, воспользовавшись слезоточивым газом, якобы выкрав его с машины и пересадив в другую. Она отвезла мужчину в нужное место, заранее оговоренное, и на протяжении времени, заботилась о том, чтобы он мог ни в чем нуждаться. К тому же, учитывая её внешний вид и статус, подумать о том, что выкрасть Директора Агентства могла она, было достаточно проблематично. А ведь дело для неё и вправду могло закончиться не очень хорошим исходом, если бы её поймали. Но данный фактор особо их не сближал. Фукудзава не мог похвастаться хорошим общением с ней, ибо она выполняла указание своего начальства, ведя с ним диалог только для дела, оставаясь при этом максимально вежливой. Строгая девушка. Она даже напомнила ему чем-то его заместителя Куникиду, когда, вытаскивая из кармана пиджака, блокнот, что-то выписывала в нём. У неё был достаточно уверенный в себе взгляд и хорошая боевая подготовка. Голос девушки был мелодичен, но до отточенности холоден. В назначенный день, она просто отвезла его на нужное место, предоставив полную свободу действий и на удивление, пожелав Агентству удачи. По крайней мере, учитывая всё это, Фукудзава, действительно, был благодарен Цудзи за предоставленную столь своевременную помощь. Хотя оставались ещё вопросы ко всему произошедшему. — В чём-то я и соглашусь с тобой, — медленно проговорил он, бросая аккуратный взгляд на стоящего Доппо, что метался между тем, чтобы уйти или остаться, не решаясь прервать их беседу, — думаю, теперь мой заместитель знает, к кому нужно обращаться в случае необходимости, — на это идеалист кивнул, прощаясь с ними взглядами, начиная медленно отступать назад, — откуда девчонка? Раньше была в военной полиции? — обратился Фукудзава к Цудзи, что издал на это несдержанный смешок, бросая на Юкичи полный высокомерия взгляд. — Если бы. Из моих. Вернее, она ученица моего погибшего друга, — отозвался Хатори, нехотя посматривая на напряжённого Фукудзаву, что ждал ответа. Из-за чего, ему всё же пришлось добавить, — она ученица Ичиносе Норио-куна. Юкичи удивлённо приподнимает бровь. Ичиносе? Он знал этого парня, что выросший в грязных трущобах, в итоге сумел подняться по карьерной лестнице, став полицейским. Даже помнил, как сам учил его борьбе в своё время. Знал, какая красивая была у него жена, что яркими зелёными глазами освещала его путь. И помнил милую дочь, по которой тот души не чаял и которая была чересчур сильно похожа на мать. А потом узнал, что семья Ичиносе погибла, когда кто-то решился отомстить парню за одно из старых дел. Фукудзава помнил, как после этого Ичиносе изменился, став одиночкой, перестав подпускать к себе людей слишком близко. И даже, назначенный ему в своё время, кохай, которого вроде, как звали Юри, не стал ему близок. Хотя, честно говоря, Юкичи не мог похвастаться хорошими взаимоотношениями со столь своенравным юношей, поэтому последние несколько лет его жизни вообще не знал, что с ним творится, пускай они и часто пересекались в своё время. Даже о его смерти узнал не сразу, а через полгода, когда уже познакомился с Цудзи, что нехотя поделился какими-то подробностями. И когда понял, что совсем не видел и не слышал ничего о нём. Так у него всё же была ученица? Но Фукудзава не успевает ничего сказать, как раздаётся неожиданное: — У Ичиносе-сана была ученица? — Куникида, что ещё не успел покинуть кабинет, застыл в каком-то своеобразном положении. Осознав, что спросил это вслух, тот растерялся, — простите, что вмешался… — Ничего, — Цудзи грустно улыбнулся, — вы ведь были с ним знакомы вроде как. А он, знаете, особо не делился тем, что у него была ученица. Берег её, как самую яркую драгоценность в своей жизни, — Хатори грустно вздохнул, отведя взгляд, — и в итоге, оставил нас всех. Местная легенда Йокогамы… И Доппо был согласен с этой фразой. Когда он только пришёл в Агентство, то по воле случая, жизнь сводила его пару раз с Ичиносе Норио. Такого своеобразного полицейского он, кажется, в жизни своей ещё не встречал. Его имя так и говорило о том, кто он. Известный тем, что ни один преступник не мог уйти от него. И тем, что методы его расследования были необычными, всегда граничащими на грани жизни и смерти. Он даже помогал порой в аресте многих сильных эсперов, сам же не имея никакой способности, работая лишь на смекалке и великой живучести. Куникида насчитал, что за столько нарушений, сколько успел сделать Ичиносе за одно с ним расследование, их обоих могли взашей погнать с детективного поприща. Но все мирились с крутым нравом мужчины и прощали ему дерзкие выходки. — Забей ты на эти правила, друг мой. От твоих идеалов, покойникам ни тепло, ни холодно, — говорил Норио как-то раз, во время одного из их последних совместных дел, когда мужчина, в своей сути, передавал ему дедуктивный опыт работы, — да, возможно, я делаю всё не так. А что ещё делать? Ждать, когда беззаконие сделает своё дело и тихо смоется? Ненавижу эту бюрократию, — бурчал он, отпивая с фляги и слегка морщась. Куникида знал, что пьёт мужчина достаточно отвратительное пойло, от которого даже гланды горят огнём. — Возможно, вы и правы, — соглашался с ним юноша, листая блокнот, смотря на проделанный за день график, на который его, так называемый, «полицейский семпай» фыркал, — но чем мы тогда лучше преступников, отвечая им жестокостью на жестокость? В этом смысл идеального мира? — Ичиносе закатывает глаза. Его аметисты ярко вспыхивают, выказывая неодобрение словам Доппо. — Смысл идеального мира в том, что его нет, не было и не будет, — Норио протянул ему флягу, рассмеявшись с того, как быстро-быстро юноша покачал головой, — наша реальность — это извечный пожар трудностей, что нам приходится преодолевать каждый день. Хочешь идеальный мир, найди себе человека, с которым твоё существование будет выглядеть не столь так отвратительно. Пока ты его не нашёл, так и будешь метаться в поисках идеала, — видя, как тот листнул пару страниц в сторону «пунктов», тот саркастично возвёл взор к небу, — вот-вот, я о чём и говорю. Слу-у-ушай, идеальный ты мой, хочешь я тебя со своей колючкой познакомлю? Доченька она моя, — резкие слова Ичиносе, как по мановению палочки, стали мягче рисовой каши, поражая слух Доппо, — она, конечно, по характеру не сахар. Но тебе с твоими взглядами подойдёт. Как раз избавишь её от одного типчика, что с ней встречается, — Куникида, что до этого внимательно слушал его, резко отшатнулся назад, а его щеки неприлично обдало огнём. — Не буду я знакомиться с девушкой, что уже занята! У меня такое в пунктах не прописано! — Да не верещи ты, как девочка маленькая. Там не такой уж и соперник, чтобы ты его боялся, — пытался успокоить его Норио, — я же, как лучше хочу. Он вообще не герой её романа, только хуже сделает, чует моё сердце. Ну, познакомься, она тебе понравится… — Не буду я с ней знакомиться! Я не разрушаю чужие отношения! Так они тогда и не договорились. Норио махнул на него рукой, заявив, что пусть пытается найти ту самую по своим принципам. Куникида тяжело вздохнул на слова мужчины, пока сердце болезненно дрогнуло. Его впервые пытались с кем-то познакомить и он бы согласился, непременно, не будь девушка уже занята. Ему было даже интересно посмотреть на дочь такого человека, как Ичиносе, что узнав по итогу, что нет у мужчины никого за душой, то был в хорошем таком шоке, решив, что Норио всего лишь посмеялся над ним. Откуда ему было знать, что тот имеет ввиду свою ученицу? Наверное, для одинокого мужчины, она, действительно, была, как дочь. И узнавший это сейчас Куникида не представлял, что испытала тогда девушка, когда три года назад, им всем сообщили о смерти местной легендой. Но у неё, по крайней мере, был молодой человек. Наверное, ей всё же было легче переживать это горе. Доппо снова извинился за то, что вмешался в диалог, вновь прощаясь с начальством, пока Цудзи вдогонку прокричал ему, что при случае познакомит их. Юноша лишь качал головой, почему-то не испытывая особую жажду встречи, ибо совсем не знал, как в таком случае будет себя вести. Как будет смотреть, вспоминая Ичиносе? Он же причинит ей боль своими взглядами, если девушке был сильно дорог Норио. Фукудзава же, проследив взглядом за растерянным Куникидой, снова перевёл на Цудзи, который будто этого и ждал, особенно, когда с губ Директора Агентства раздалось: — Вот как, значит. Она его ученица. То-то я смотрю, она так легко потом вскочила на мотоцикл. Да и её оказанная помощь в моей просьбе. Яблоня от яблони недалеко падает, — Юкичи издал вздох, выражавший глубокое соболезнование, медленно проговорив, — она похожа на его жену. Особенно на дочь. Он ведь поэтому с ней возиться стал? — на это Цудзи лишь сухо пояснил: — Понятия не имею. Этот своенравный поганец притащил её к нам с Исогай-куном на показ, заявив, что хочет, чтобы она работала у нас. Особо свой поступок не объяснял. Думаю, у них был какой-то уговор, — мужчина тяжело вздохнул, присев на стул, взяв шахматную фигуру в руки, — в любом случае, он правда любил её, как свою погибшую дочь и воспитывал. Даже умер за неё. — Я так и не узнал, как он погиб… — пробормотал Юкичи, на что ему тут же ответили: — Ну так-то, ты же знаешь, что от эспера. Просто мы не открывали факт того, что изначально эспер хотел убить его ученицу. Какое-то у неё своё тёмное прошлое. В другом участке до сих пор лежит одно дело, в котором она мелькала, как подозреваемая, но её оправдали, — Цудзи поставил фигуру куда-то на шахматное поле, не замечая удивлённо вздёрнутой брови Фукудзавы, — в общем, он её спас. А она теперь чувствует свой груз вины за его гибель, на что мы с Исогай-куном пытаемся ей хоть как-нибудь помочь. На работу пристроили обратно всеми правда-неправдами. Да, может, она не полноценный полицейский сейчас. Но как помощник, в вопросах, куда не полезет ни один чистенький опер, она лучшая сразу после своего учителя. — Вот как, — Фукудзава одобрительно кивнул, считая, что и таким операм место тоже должно быть, — это же хорошо для неё. Уверен, если она такая талантливая, как и её наставник в своё время, то высшая власть может взять её к себе. Они ведь любят собирать не самых обычных людей под своё крыло, — Цудзи кивнул на это, в мечтах надеясь, что этот день когда-нибудь настанет, ибо наблюдать, как пропадает опыт девушки в бумажной работе, было по сердцу болезненно. Не для этого Ичиносе её так старательно готовил. Большего он ей дать хотел, — кстати, а как её имя? — Фукудзава всё же задал интересующий его вопрос, ведь тогда так и не познакомился с девушкой, что заявила, что знакомства в её указания не входили, а афишировать свою личность ей не хотелось по собственным соображениям безопасности. — Сома Тайя-кун, — ответил Хатори, пока его светлые глаза были подернуты печалью по погибшему другу. Фукудзава же не мог не усмехнуться, особенно, когда тот бесстрастно добавил, — у неё повадки дикой кошки, как любил говорить Ичиносе-кун, поэтому я в шутку ему стал звать её «Неко-кун». Кто знал, что на языке осядет. — Звучит красиво, — отозвался директор, не видя в этом шутливом обзывательстве чего-то болезненного. Он медленно переводил имя девушки, — верный идеальный меч… Подходящее имечко для такой натуры, как она, — Цудзи кивнул и Фукудзава, чтобы взбодрить знакомого, спокойно произносит, — Цудзи-сан, у тебя шах. Мужчина медленно и устало переводит взгляд. В его глазах плещется непонимание ситуацией, пока осознание не доходит до головы. И вот тогда глаза загораются победным блеском. Фукудзава же не спешит его остудить словами, что шах — это ещё не победа. Он молчит, зная, что иногда лучше всего — это помолчать, чтобы груз вины сильно не давил чужие плечи. Особенно, когда понимаешь, какие они молодые могут быть.

***

— Преступление, посягающее на нормальный порядок осуществления правосудия? — весело раздается на весь кабинет и девичий звонкий голосок сразу же даёт ответ: — Принуждение к даче показаний! — Верно, Мацу-кун! — рыжеволосый юноша радостно крутится на стуле, показывая ручкой на сидящую кареглазую девушку, которая задорно улыбается ему, — ну как, Со-кун, пойдет вопрос для кроссворда? — спросил он, лукаво поглядывая на темноволосого инспектора. Сома, которая в это же время сидела над доказательствами одного из новых дел, фыркнула на вопрос, бесстрастно ответив: — Это ваше наказание. Сами и думайте. — С-са-ами и-и ду-умайте! — радостно голосит Дайске на окне, повторяя фразу инспектора, из-за чего она морщится, потирая пальцами переносицу. Согласилась же на свою голову. Неожиданно, но попугай действительно прижился у них. Дайске, словно и не переживал кризис потери хозяина, и, видимо, окружённой большой толпой, заботящихся о нём людей, достаточно быстро распушился. Даже к новому имени легко привык. И да, Вада, как на зло, оказался прав. Попугай был умным и порой голосил такое, о чем они и подумать не могли. Иногда его бессмысленное верещание помогало, отчего Аямэ довольно восклицал: — Вот, видишь-видишь, Со-кун! Не зря ты назвала его Дайске! — Ай да наша Со-кун! Вот бы у меня была такая же старшая сестрица! — соглашался с ним Тамура и они довольные улыбались ей, переглядываясь между собой и не слыша сзади к ним обращённого от Кагуры: — Подлизы. Но даже это не спасло их от того, что Сома, в отместку дала им приготовить тематический кроссворд для мероприятия, организованного между отделами. И теперь два горе-друга думали над ним, пытаясь создать виртуозные вопросы и при этом, чтобы они понравились их инспектору. Возможно, сержанты и пожалели после этого, что принесли Дайске. Но только чуть-чуть. Всё же, птица и вправду скрашивала их серые будни. — Когда уже будет вечер… — недовольно тянет Кагура, сквозь шум общающихся между собой коллег, что-то тыкая пальцами по телефону. На голос девушки отвлекается Шиота, который был занят отчётом и заинтересованно говорит: — Ой и вправду, сегодня же такая интересная серия должна быть… — но его речь прерывает смешок Хаями и девушка, бросая на него выразительный взгляд рубиновых глаз, в которых сквозит насмешка над офицером, томно произносит: — Ну не все же вечера должны заканчиваться одним сериалом, Ши-кун, — Тамура с Вадой едва сдерживают смех, видя, как кривится в непонимании лицо Юмы. Сома, что почувствовала что-то неладное, обернулась на них, — девушки, вроде меня, порой и на свидания ходит. — С кем это? С ещё одним отцом будущего ребенка? — не удержавшись, шутит Вада и в него опять летит ручка, — эй, ну ты чего кидаешься сразу? — но его возмущения, как и всегда заканчиваются слишком быстро, сменяясь любопытством, — слуша-ай, а этот, то хоть в курсе, что у тебя уже сын есть? — В курсе, — сквозь зубы шипит Кагура, будто змея, уперев свой взгляд в экран телефона. Шиота же бросает поникший взор на отчет, отвернувшись от деловой Хаями, не выказывая и доли возмущения. Сержанты же загадочно подмигивают Тайе, что совершенно случайно пересекается с ними взглядами. Девушка морщится, глубоко вздыхает. Ни для кого не было секретом, что Шиоте нравилась Кагура. Молодой офицер был влюблен в старшего с того момента, как его сделали кохаем Сомы. Увидевший впервые гордую темноволосую девушку, парень тут же поплыл, что даже тот факт, что у рубиноглазой девушки был маленький сын, не останавливал его от слова «совсем». Никаких продвижений он к ней не делал, но его влюбленность чувствовал каждый человек в полицейском участке. Возможно и сама Кагура тоже, но никаких комментарии по этому поводу, она не говорила. Было видно, что любовного интереса к нему девушка совсем не питает. И порой, совсем не понимая чувств юноши, жестоко проходилась по юному и доброму сердцу Шиоты действиями подобного характера. Отчего Тайе зачем-то приходилось спасать эти ситуации из самого дна, чтобы внутри коллектива не было никаких ссор и недомолвок. Ведь от этого зависел их рабочий дух. Её же перепалки с Масаши были достойны нечто иного взора и коллектива совершенно не касались. Хотя, косвенно, ссоры были и из-за них, конечно. Но чаще всего, Ютака просто вываливал на неё злость, видимо, пытаясь ковырнуть старые раны. И пока что, у него это успешно получалось, пусть Тайя и скрывала это за холодной миной снаружи. — Ши-кун, может пригласишь меня на совместный просмотр серии? Мне было бы приятно восполнить пробелы, — неожиданно предлагает она, видя робкую улыбку юноши, понимая, что, таким образом, он пытается скрыть печаль, — а ещё можно пригласить двух гуманоидных созданий, чья мозговая деятельность к вечеру окончательно взорвётся, требуя чего-то расслабляющего, — невзначай кидая острый намек в сторону тут же напрягшихся друзей, Тайя переводит взгляд на Мацуду, мягко интересуясь, — пойдешь? — Дела, — кратко и улыбчиво отвечает шатенка, немного расстроившись, что у неё так получается сегодня. Всё же Сома не часто занималась их общим сбором, и чаще всего это был неудержимый в энергии Вада. Или же Тамура, что непроизвольно начинает возмущаться на слова инспектора: — А почему я должен идти? — обиженно хмурится Сигуре, пихнув хихикающего рыжего друга в бок, заваливая его на соседний стул, — я, может, тоже на свидание хочу. У этого, вот, девушка есть, а я что? Должен быть третьим лишним в их компании? — он пронзительно взглянул на своих коллег синими глазами, в которых расплескалась искренняя обида. Тайя же, вздохнув на подобное заявление, бросила в него раздраженным: — Тогда составь сегодня компанию Ха-кун, раз так сильно желаешь, — и, игнорируя бурчание девушки, которая уже пожалела, что сказала о своем свидании вслух, поинтересовалась, — а Джун-тян тогда с кем? С сестрой? Кагура хмуро кивает, снова проваливаясь в телефон. Шиота выглядит чуть более приободренным, но всё равно немного расстроенным. И даже Тамура занят делом. Но только не Вада, которому обязательно надо кого-то тронуть: — Мацу-кун, — протянуто зовет он и Дайске, который был до этого ниже травы, начинает шуметь в клетке. Эта птица всегда реагировала на веселый, полный энергии голос Аямэ, — а ты почему не хочешь идти? Что? Тоже на свидание, как и Ха-кун? — ехидно интересуется парень, положив руки под голову и ложась на стол. Аой, услышав вопрос, смутилась и стала растерянно перебирать бумаги: — Д-да нет, какие свидания… — и как было очевидно, что Шиота влюблен в Кагуру, так и всем было очевидно, что Аой совсем не искушённая в теме любовных интриг. Игнорируя всё, что с ними, может быть, связано. Уж точно правильная девочка. И почему-то Ваде очень нравилось дразнить молодую полицейскую, заставляя её теряться, из-за чего весь строгий или умный вид девушки терялся, и она становилась похожей на маленькую школьницу с красными щеками. Видела бы это всё Уотани Шика… Точно вскрыла. Тайя с этой картины в голове мрачно усмехается, но вслух говорит совсем другое: — Я смотрю, в твоей голове, Ва-кун, одна ванильная романтика, — произносит она, смотря на развалившегося Аямэ, которому приходится приподняться под её пристальным взглядом. И он не успевает ничего ответить, как ему на выручку спешит его друг, отвечая в тон инспектору: — Лучше иногда иметь в голове ванильную романтику, чем бегать от свидании, — Тамура и Вада торжествующе улыбаются друг другу, но в ладони перед инспектором не хлопают, опасаясь наказания за столь дерзкие речи и пытаясь скрыть страх за наглыми мордашками. Очевидный, даже не камень, а булыжник прилетает в сторону Сомы от младшего поколения. Тайя слышит позади смешок Кагуры, что согласна с ребятами. И Соме, на удивление, было им чем возразить сегодня и ответить, но она прикусывает себе язык, решая вернуться к работе и отложить расправу над усмехающейся троицей на потом. В конце-концов, что она им сейчас возразила? Сказала бы, что недавно гуляла с едва знакомым парнем до первых сгустков темноты? Ещё любопытства в свою сторону ей не хватало получить. Девушка не терпела его и всеми фибрами души и всегда старалась избегать. Да и разве можно ту прогулку назвать свиданием? Точно нет. Учитывая, как Сома не терпела само понятие «свидании», то тем более не хотела загонять общение с Куникидой в рамки этого самого свидания. Хотя они, конечно, здорово провели время вместе. Тайе ещё никогда и ни с кем не было так спокойно, как с этим малознакомым парнем. Их общение протекало плавно, спокойно, без лишней напряжённости. Девушка впервые в жизни отдыхала душой, и даже не заботилась о том, придерживается ли она своего вычурного образа неприступной дамы. В конце концов, Тайя так долго сидела в нём, что вряд ли бы так легко расплылась от пары слов Доппо. Правда, просьба на номер телефона заставила её сжаться. Она долго думала, понимая, что если даст его, то вполне себе, их общение может продолжиться даже после репетиторства юноши. Только если у него хватит духа ей позвонить. В чем Тайя, глядя на изредка теряющегося от её слов Доппо, сомневалась. Поэтому решила всё же дать ему номер, оставляя свою судьбу на перепутье. Как будет, так и будет. К тому же, она явно произвела на него впечатление девушки высокого полёта. Особенно, когда привела в кафе своего дедушки, так и видя его большие глаза, когда он услышал, как к ней обращаются. Тайя уже потом поняла, что поступила впервые, как истинная кисейная барышня, когда на каком-то сентиментальном порыве захотела сделать юноше приятное, осознав любовь Доппо к хорошему чаю. А вкуснее чая, что делал сам дедушка и в его кафе, Сома больше нигде и не знала. Поэтому и повела в родное для неё место. Только Тайя не учла персонал кафе, что с интересом наблюдали за ней и пришедшем гостем. Поэтому пришлось на них шикнуть, чтобы не смели рассказывать о том, что она приходила с кем-то. Иначе бабуля с дедушкой от неё не отстанут, пока не вытрясут всю душу и все подробности. Сома глубоко вздохнула, вспоминая, как нелепо Доппо пытался удержать кружку, повторяя за ней, выученные с детства движения, пальцев. На душе снова образовывается смешинка, что забавно касается её губ, проходясь тоненькими стежками по сердцу. Тайя вздыхает, мотая головой, прогоняя возникший дурман в мыслях. Куникида всё-таки пагубно влияет на неё, заставляя думать о себе. И это неправильно. Он ей никто. И нельзя позволять увлекаться мыслями подобного рода. Нельзя так легко поддаваться на чужие искусные действия. Иначе легко можно отступиться, упасть на дно и больше никогда… никогда не собраться в единое целое, как раньше. Ибо она ещё одного такого падения в бездну не переживёт. Не доверяй ему, — так и шепчет внутри маленькая, напуганная девочка, — он обидит. Обязательно обидит. Все обижают. Даже самые близкие. Но Куникида такой открытый и честный, что почему-то верить ему хочется очень сильно. Даже пойдя напрямую против своих страхов. Правда, к сожалению, Тайя больше не такая смелая, как раньше, чтобы так легко доверять свою душу кому-то. А уж сердце, тем более. Сома пытается снова начать работать, чтобы вечером голова была свободна от разного рода мыслей, но судьба явно противится тому, чтобы она вообще хоть как-то отдыхала. Ведь через пару минут, как они все затихли и принялись полноценно работать, дверь их кабинета резко открывается и к ним, на быстрой скорости, влетает Масаши. Его взгляд золотистых глаз быстро обводит компанию, устремляясь в Сому и резко, почти на выдохе произносит: — Ты мне нужна. Где-то давятся Тамура с Вада, округляются глаза у Мацуды с Шиотой и слышится тихий смешок Хаями. Тайя же непроизвольно дергает бровью и, приосанившись на стуле, складывает руки на груди. — И тебе здравствуй, — на эту уж очень двухсмыленную со стороны фразу она никак не реагирует. Знает же, что это ничего больше не значит. А вот ребята вокруг неё смолкают, стараясь слиться со стенами и всевозможным интерьером. Все, кроме Дайске, который выдает весёлый громкий звук, похожий на приветствие. Мацуда прячет улыбку в бумагах, а вот Масаши тут же отвлекается от Сомы, бросая полный презрения взгляд на черную птицу. Он поворачивает голову в сторону сжавшегося в размерах Вады, раздраженно спрашивая: — Почему это создание до сих пор здесь? — Тайя хмуро поворачивает голову вслед за Масаши, видя невинную улыбку Аямэ. Её зелёный глаз щурится и в нём мелькает желание дать непутевому парню расписать по паре отчётов на двести страниц, чтобы жизнь сладостью не казалось. Ведь он же ей говорил, что разговаривал с Масаши о птице! — когда ты его отдашь? — Ну владельцев с хорошими руками не так легко найти, Масаши-кун, — Вада разводит руками, игнорируя убийственный взгляд Сомы, — я в поиске. Не хочу отдавать такую милую птичку, кому попало. Как не странно но эта идиотская фраза действует на Ютаку и, прищурившись, тот раздраженно выдыхает, говоря: — Хорошо, — затем юноша переводит свой взгляд на девушку, — теперь ты, — Тайя поворачивает голову обратно на главного инспектора, делая самый незаинтересованный в общении вид на свете, — ты нужна мне для важного прикрытия. — У меня нет дел с прикрытием, — отстранено говорит девушка, видя, как в раздражении блеснули глаза Ютаку. Тот двумя руками облокотился на её стол, создавая не самое приятное давление. Спасибо, что ещё не пихает к стене. — Это мое дело. И я хочу, чтобы ты принимала в нём участие. — За едва выдавленную из тебя благодарность? Нет уж, пожалуй, откажусь. У меня есть и свои нерабочие дела, которые я хочу исполнить в положенное мне время отдыха, — с легкой иронией в голосе отвечает Сома, видя, как сжимаются в кулаки руки Масаши. Еще немного и он точно ударит по столу, в надежде заткнуть её. Как жаль, что Тайя не реагировала на подобные спектакли, в стиле «топнуть ножкой». — А какую благодарность ты ещё хочешь? Ни за чем уследить не можешь. Попугаев тут развела, — Тайя недовольно фыркает, закатывая глаз. Началось. Дайске только появился, а она теперь во всём виновата. Ей хоть не шевелиться в этом отделе нужно, лишь бы не быть виноватой, — только и умеешь, что острым языком трещать. Радуйся, что я с тебя хоть какой-то толк нахожу, а то сидела бы бумажным червём. Оставшийся глаз убила бы на эти бумажки, — он внимательно смотрит на напряжённую Тайю, которой ни тепло, ни холодно от его слов, — это приказ. Забудь о своём никому не нужном отдыхе. Сома фыркает, внимательно смотря в горящие угли, что полыхают в медовых глазах начальства. Как бы не было печально, но об отдыхе и вправду придётся забыть. С приказом не поспорить, особенно со столь суровым. — Тамура-кун, Вада-кун, будете со мной сегодня на подстраховке, — далее произносит он, заставляя двух едва ли не скрывшихся под столом сержантов, вздрогнуть. Они резво кивнули, поглядывая на нахмуренную Тайю, к которой Ютака обращается вновь, — Сома, дело серьёзное. Давай ты не будешь ловить все мыслимые и немыслимые неприятности себе на хвост в этот вечер. Тайя в раздражении качает головой. Она берёт в руки ручку, крутя её в пальцах, пытаясь отвлечься от прямого намёка, сквозящего в словах Масаши: «не создавай мне лишние проблемы, мелкая ты идиотка». Как будто бы она хотела. Всё и всегда получалось само. Сома никогда не стремилась вляпываться в неприятности, но обстоятельства всегда складывались против неё, вынуждая действовать. В этом не было её вины. Возможно, только если частично. — Посмотрю по обстоятельствам, — лениво тянет девушка, сохраняя безучастный вид, — не могу обещать, что неприятности не найдут меня сами, пока я пытаюсь избежать с ними встреч, — на эти слова Масаши раздражённо щурится. В его взгляде так и сквозит желание придушить Сому собственными руками, а потом с чистой душой припечатать ей несколько ночных дежурств, чтобы она с ног ввалилась от усталости. Мстительным создание был Масаши. А его слова всегда причиняли нестерпимую боль. — И то верно, — он на секунду замирает, как дикий зверь перед прыжком. По истине дьявольская усмешка касается губ когда-то достаточно близкого Соме человека, прежде чем этот самый человек, обрушивает на неё поток следующих слов, — ты ведь Сома. Ты же просто не можешь жить, чтобы не создавать неприятности вокруг своей персоны, как дурной дух. Не будь ты такая, возможно, близкие тебе люди были бы сейчас живы. А вот это было больно. Даже слишком. Дверь за Ютакой закрывается. Юноша предупреждает, что вечером сбор всех, кого он позвал, но Тайя слышит это, сквозь толщу воды. В голове противно стучат слова. Были бы живы… Живы… Жи… Раздаётся громкий хруст, от которого Кагура подпрыгивает, болезненно ударяясь ногой об стол. Мацуда не сдерживает писка, ведь её нервы всегда натягивались до предела, стоило Масаши заявиться в кабинете. Особенно начать диалог с Сомой, которая и являлась сейчас причиной возникшего шума. Тайя пусто смотрит на сломанную пополам ручку, понимая, что в попытке сдавить боль внутри себя, разломала её. А ведь раньше такого не было. — Нервы, — со смешком выдаёт девушка, будто в никуда. Её голос хриплым эхом раздаётся в кабинете, в котором коллеги оглядывают Сому тревожными взглядами. Она качает головой, понимая, что пугает своим поведением товарищей, — простите, я пожалуй, выйду. Сома быстрыми и порывистыми движениями покинула кабинет, держась всё так же гордо. Если бы никто из них не видел и не слышал этого разговора, то они не сразу бы и поняли, что с Тайей что-то случилось. Уж слишком пустой у неё был взгляд на протяжении всего рабочего времени, в котором изредка виднелись какие-то эмоции. Ещё вот хмуриться могла часто. А уж улыбаться или искренне веселиться — так это было вообще что-то за пределами мечтаний её коллег. Сома всегда выглядела и вела себя, как одиночка, несмотря на старания коллектива подарить ей искренние и тёплые взаимоотношения. Кабинет вновь приходит в рабочий режим, но задумчивая из-за произошедшего Хаями, недовольно качает мыском ноги. Она резко вспоминает что-то, отчего в притихшего и явно взгрустнувшего Аямэ летит очередная ручка, заставляя его праведно вскрикнуть. И это ведь с учётом того, что бардак, устроенный Кагурой всегда убирает он, ибо, как заявляет Сома: всё, что находится возле стола парня — это его территория. Правда, в этот раз девушка кидается в него канцелярией с вполне себе оправданной претензией, которую тут же озвучивает вслух: — А почему Масаши-кун ещё не в курсе, что попугай не временный гость, а вечный житель участка? — натянуто спрашивает она, на что Вада дружелюбно даёт ей ответ: — А зачем ему знать? — по простому отвечает юноша, — вот пусть привыкнет к нему. Тогда и скажем, — он очаровательно подмигивает Хаями, которую такой жест совсем не трогает, — не злись, Ха-кун. Я же как лучше хочу. Всё равно, ответственность на себя беру. Так что, расслабься, — и снизив голос до громкого шёпота, говорит, — тебе, по крайней мере, это вечер не с нами в компании быть. Нас же ждёт сущий ад. Кагура на это усмехается, откидывается на спинку кресла и вздыхает. В чём-то юноша и был прав. Ей, как и ещё некоторым коллегам, крупно повезло обойти сегодня острый взгляд начальства. Она увидела грустные глаза Шиоты, подумав о том, так ли ей важно это свидание сегодня? Может, перенести? Может. Тайя же полоснула руки в холодной воде, находясь в женском общественном туалете. За стеной, в кабинках, верещали молодые сотрудницы, устроившиеся в участок не так давно, но Сома даже не следила за сутью разговора. Девушка пыталась успокоиться. Ну и чего она так вцепилась в слова Масаши? Он за столько лет работы говорил ей много всего. И хорошего, и плохого. Но почему же всегда так больно? Тайя сделала глубокий вздох. Она знала, знала, что имел ввиду парень, говоря про тех, кто мог выжить. Какие занозы цеплял в её душе. Ведь все знали, что Тайя так и не смогла простить себе столь несправедливую смерть наставника. Не смогла, оттого и мучилась на протяжении трёх лет. Ведь до этого она уже с трудом простила себя за другую смерть. А сейчас попросту не был ни сил, ни возможностей. Она устала. Сома ополоснула лицо водой, слыша какие-то насмешливые шепотки. Слух уловил лишь «инвалид» и «одноглазая стерва». А, её обсуждают. Тайя едва сдержала смешок. Как жаль, что уж эти обзывательства никогда не достигнут её сердца. Даже всеми привычное и тянущее тьмой «ведьма», которую она получала везде, где только не находилась, не причиняла ей такой сильной боли. И попросту считалась её вторым именем. Что-то привычное, хотя и неправильное. Но они ведь и не живут в хорошем, добром и правильном мире. — Столь приватные беседы, дамы, можно обсуждать и не так громко, — не удерживается вслух от язвы Сома, закрывая кран и беря в руки уже заранее оторванное бумажное полотенце, вытираясь им, — туалет, девочки, так-то общественная территория. Выбирайте речь, когда разговариваете. Мало ли, кто в этот момент сюда зайти может. Что думаете? В ответ же слышится молчание, пристыженные и напуганные красавицы отмалчивались, ожидая справедливой кары. Всё-таки вовсе известных страшилках, что распространял Вада во времена их, так сказать, «гражданской войны» между собой, Тайя представлялась тем ещё чудовищем, что, как истинная кошка мстила не сразу, а выжидала момента, готовая напасть. Не лучше гадюки, честное слово. Конечно, мало кто знал, что Соме всё это было не нужно. Она просто занесла ещё одну группу коллег в свой чёрный нескончаемый список, по которому общалась с людьми — редко, по делу и с максимально ядовитой вежливостью. Люди ненавидели её порой за это, а Тайя ничего не могла с собой поделать. Её учили никогда не показывать слабости и «жечь глаголом сердца людей» первее, чем они обожгут её. Ведь люди отвратительные лицемеры. Да и сама Тайя такая же. Как же её любил называть Масаши в порыве гнева, когда они раньше были вместе? Бездушная! Любимая его фраза, после которой Ютака неизменно заводил ей руки вверх, не позволяя дёргаться, впиваясь в бледные губы жадным поцелуем. Кажется, таким образом, юноша пытался вырвать с неё эмоции, получая несколько неслабых стонов и успокаиваясь, когда дыхание Сомы становилось непривычно тяжёлым. Тайя не могла сказать, что ей сносило крышу. Поцелуи с юношей всегда доставляли минимальное удовольствие. И какой же Тайя чувствовала себя теперь идиоткой, которой Масаши её так часто называл. Ведь… — Я знаю, почему ты с ним, колючка моя. Но в нём нет ничего созидающего. А только разрушающего. Ты хочешь верить в любовь, я знаю. Хочешь верить в него, ведь это он предложил тебе всё. Только знай, что в этот раз, твоя вера тебя подвела. И мужчина оказался прав. Впрочем, как и недовольно в сторону Масаши смотрящие, лица бабушки и дедушки, что никогда не узнают всей правды. Что Тайя впервые в своей жизни поверила кому-то ещё, кроме Ичиносе. Что ей дали надежду. И её же жестоко забрали. Почему она вообще должна кому-то верить после этого? Больше не обязана. Никто не заслуживал её доверия так, как её семья и Ичиносе Норио. Только этим людям должно было позволено касаться её сердца. Правда, последний уже и так не сможет этого сделать. — Эй, красавица яркоглазая, куда летим? — слышится басистый мягкий тон голос. Тайя запрокидывает голову вверх, ощущая лёгкое чувство стыда, когда сталкивается со спокойной насмешливой улыбкой. Ну надо же было так задуматься. Она непроизвольно склоняется, тонко улыбнувшись, произнося: — Простите, Исогай-сан, мысли мои полны дум, отчего дороги я не разбираю, — нараспев тянет девушка, и мужчина, чьи карие глаза полны веселья, задорно блестят в ответ. — Ничего, главное, что в стену не влетела. Негоже тебе с шишкой ходить, как мелкому неопытному офицеру, — ласково произносит заместитель начальника участка, Исогай Хиро, что так же, как и его начальство был ближайшим другом Ичиносе в своё время. Теперь же он, как и сам Цудзи, приглядывал за оставшимся наследием Норио, — чего взгляд такой грустный? У Масаши-куна снова язык развязался? — Тайя качает головой, натянуто улыбнувшись мужчине. — Всё хорошо, просто задумалась. Просто задумалась — просто негодник Масаши никак не уймется, чтобы лишний раз не задеть бывшую девушку свою. Уж это он знал. Все знали. Но в личные дела бывших людей никто и никогда не лез. Неприлично, да и беспокоить и без того всегда встревоженную Сому никому не хотелось. В конце концов, Масаши тоже частенько получал на орехи от девушки. Так что, в этом плане они были квиты. Вот только… — Ты говори, если что. Знаешь поговорить с ним не проблема. Была бы твоя воля, — мягко произносит Хиро, вспоминая, как в своё время бушевал и кипел душой Норио, когда Масаши сошёлся с Сомой. И, как он понимал страх друга, ибо худшие опасения всё равно сбылись. Но хорошо, что без последствий. Без видимых последствий. Сома снова качает головой. Она выглядит бледной, уставшей от вечно изнуряющей и напряжённой работы, всегда готовая к бою и нисколько никому не доверяющая. Но к этому виду Исогай хотя бы привык, ведь то, что он видел не больше двух лет назад, когда Тайю ещё не брали обратно на службу, бы достойно отдельной картины фильмы ужасов. Ичиносе бы разрыдался навзрыд от увиденного, это уж точно. Ибо сейчас Сома выглядела здоровее и крупнее той прошлой себя. Он так и запомнил эту дурацкую повязку на глазу, что прятала невидящий глаз, впалые щеки, тонкие руки, свисающую широкую рубашку на ней, в которой могли поместиться ещё две Тайи. И совершенно мёртвый взгляд. Как будто перед ним ходячий труп. Сейчас взгляд Сомы был живым. И она сама больше не была похожа на узника, заточенного в тёмных подвалах без еды и воды. Многие раны на душе затянулись. Но не все. А из-за умелых речей Масаши только сильнее кровоточили. Тайя могла сколько угодно строить из себя непробиваемую и совсем-совсем ничего не чувствующую, но он знал, что и такая девушка имеет свои слабые точки. Особенно прошлое, что всегда было для неё самым болезненном центром оси её жизни. Сома устало смотрит на Исогая. Она макушкой плюхается на плечо, позволяя минутную слабость. И мужчина не сдерживается в таком простом движении, как пальцами рук слегка помассировать напряжённую головушку девушки. Он помнил, что Ичиносе так делал ей. В такие моменты, Хиро резко вспоминает, что этой проказнице, как он раньше её звал, нет и тридцати, и она по его меркам совсем ещё глупое дитя, что нуждается в хороших, искренних взаимоотношениях. А ещё он знает, насколько Тайя может быть откровенна, когда слышит негромкое, но сказанное твёрдым голосом: — Моя воля, чтобы он вернулся. И порой Исогай совсем-совсем забывает, насколько сильно и трепетно Тайя продолжает скорбеть по наставнику, будто по погибшему родителю. Ведь никому не в силах сбросить с её хрупких плеч груз вины прошлого.