***
Куникида и сам не понимает, как так всё вышло. С помощью способности, он схватил парня проволочным пистолетом, но Ханадзима резко рванул вперед, из-за чего они оказались в воде, которая достаточно быстро куда-то понесла их. Доппо успел схватить парня, чтобы тот не вырвался, но, к сожалению, быстро не сообразил, куда их уносит, пока они не пересекли темную удлиненную трубу, что выбросила их в реку. Правда, тут оказалось сложнее, ведь боль в простреленных ногах давала о себе знать и парень едва не потянулся ко дну вместе с преступником. Боль заволокла разум и Доппо, всего лишь на долю секунды, едва не позволил ей себя завлечь. Но к тому моменту, они уже немного проплыли, приближаясь к берегу. И как раз, когда Куникида расслабил тело, чья-то цепкая рука схватила за пиджак, потянув его вверх и это дало стимул плыть дальше. На берегу он откинул тяжело дышащего Ханадзиму, который уж точно не сможет убежать сейчас, пока сам с трудом переводил дыхание, чувствуя какую-то гадкую заполненность в горле. Послышался всплеск воды. Доппо, будто потерялся в пространстве и времени, смотря куда-то вверх, заметив какую-то тень, что нависла над ним. Солнце аккуратно находилось за спиной того человека, освещая его приятным светом. Куникида же растерял очки в воде, отчего не сразу смог разглядеть, кто перед ним. Но обжигающий ярким огнем зеленый глаз, дал ему какой-то толчок, позволяя рассмотреть столь приятные ямочки на щеках, бледную кожу, по которой стекала вода и темную челку. Сома-сан Хотелось бы сказать Куникиде, но вместо этого в горле что-то булькнуло. Девушка, что до этого с тревогой разглядывала его, будто почувствовав, повернула парня в бок и, поглаживая по спине, позволила воде, нечаянно попавшей в горло, выйти наружу. Идеалист захрипел, откашливаясь, когда жидкость сошла на нет. Аккуратными движениями он приподнялся в сидячее положение, удерживаемый рукой Сомой. Доппо не понимал, зачем она рванула за ними, но не мог не признать, как это было своевременно. — Спасибо… — тихо просипел он, видя, как тревога на её лице сменяется какой-то печалью и не мог понять, отчего же так, ведь преступник был схвачен. — Будь ты моим подчинённым, ты бы схлопотал себе пощёчину… — заговорила она негромко, оглядывая его, — зачем ты бросился за ним? Ты мог погибнуть, понимаешь? — Куникида, что в жизни, не отчитывался за подобные проступки, смущенно буркнул: — Так было нужно, он не мог уйти, — говорил идеалист, пока Тайя с неприкрытой болью посмотрела на него, заставляя замолкнуть. Этот взгляд был хуже пощечины, которых Доппо ещё ни разу не получал. Щеки обожгло стыдливым румянцем, а голова вновь потяжелела от случившегося. Особенно, когда Сома с силой схватила его за ткань жилета, дернув на себя. Куникида округлил глаза, смотря, как что-то темное плещется на глубине зеленого ока, почему-то так сильно завораживая взгляд. Хотя голос девушки был слишком хлестким, пробуждающим от дурмана: — Нет, так не должно было быть. Я ведь там была. Роли изначально были предопределены: на тебе спасение ребенка, на мне ловля преступника, — Куникида удивленно слушает, не веря в подобное. Ведь Сома могла погибнуть, при том, что она итак сделала столько всего, пока он корчился от боли… нет, — а что было, если бы ты погиб? Как бы я смотрела в глаза твоим коллегам? В лицо мне смотри, — от её рявканья Доппо промаргивается, пытаясь смотреть не на остроконечный нос Сомы, что смешно вздергивается при её гневе, а на неё саму, — Куникида-сан… почему ты не подумал о последствиях? За что… ты так со мной? — идеалист вздрагивает от этой странной нотки в тоне девушки, понимая, что она принадлежит не для него, пока Сома, захлебываясь в своей боли, продолжает, — зачем поступаешь, как он? — Тайя смотрела на него с отчаяньем, что плескалось в потемневшем зеленом глазу и Куникида понял, что девушка находится на грани истерики, что сдерживает с огромным трудом, — почему… ты делаешь так больно…? Зачем? Юноша вздрогнул, ощутив, как потряхивает Сому, как дрожат её пальцы, сжимающие от боли и разгорающейся злости его пиджак. Он словно ощутил всё то отчаянье, что питало девушку, отчего у него самого непроизвольно закололо сердце и заставило идеалиста почувствовать вину за свои действия. Что было с ней там? О чём она подумала, когда не нашла его? Куникида непроизвольно, на автомате, обхватил Сому за плечи, не встречая сопротивления. Он ощутил легкое удивление, поняв, насколько хрупка, внешне несгибаемая девушка. Сейчас, после воды, вся её одежда была слипшаяся к телу, из-за чего она была такая маленькая, надломленная ситуацией. И эта девушка недавно столь смело выступала против преступника. Образ сильной, смелой Сомы не вязался с её нынешним состоянием. Это словно была другая она. И смотрела на него с такой болью, таким отчаяньем, что казалось будто он один сейчас во вселенной может увидеть её такой. Только он. Всё во взгляде Тайи кричало: неужели не видно, как мне больно? Внутри что-то стукнуло, даже дыхание прервалось. На секунду показалось будто какая-то невидимая броня идеалиста, которая уже давно покрылась трещинами, громко треснула перед Сомой. Куникида не умел утешать девушек. Совершенно. А утешать Тайю не умел вдвойне, ведь сейчас громких слов о том, что надо быть сильнее не скажешь. Они ей не нужны. Об этом она знает и без него. Ведь, к сожалению, он не был принцем из сказок, что всегда мог помочь прекрасным принцессам. И следы от чужих пальцев, что отпечатались на бледной шее Тайи, прекрасно показывали, какой Куникида был никчемный, не способным даже защитить ту, что бросилась помогать ему, наплевав на всё. Разве он достоин того, чтобы Сома так рисковала ради него? Очевидно, что нет. — Сома-сан, прости, прости меня, — тихо шептал он, не сдвигая руки с плеч, ощущая легкую дрожь девушки. Ками, она, кажется, замерзла, — прости… но я бы всё равно поступил точно так же. Я бы не дал тебе умереть. Я по-другому… не умею, — на выдохе произносит он, заставив Тайю вздрогнуть. Глаз девушки блеснул искрой, в котором Доппо разглядел зачатки слез, почувствовав, как сжалось нутро. Которое затем сильно всколыхнулось, когда Сома неожиданно кинулась на него, приобняв за шею. Он так и почувствовал её дрожащую ладонь на затылке, чьи длинные пальцы проникли в мокрые волосы, слегка сжав. Как же приятно… Доппо издал судорожный вздох, чувствуя, как тесно прижимается к нему девушка, будто пытаясь удостовериться, что он жив и всё хорошо. Его… его никогда ещё так не обнимали. Куникида в целом ни с кем не обнимался (не считая Ацуши, что сам налетел на него, обрадовавшись тому, что он жив), а с девушками тем более, но то приятное чувство теплоты, которым укутала парня Тайя, заставляло на время забыть обо всех мелочах жизни. Доппо неловко положил руки на талию девушки, опасаясь их двигать куда-то дальше, не зная, что вообще нужно делать в такой ситуации. Тайя же тяжело дышала, пытаясь успокоиться. Её макушка находилась прямо возле лица идеалиста, что по инерции подбородком прижался к виску девушки, пытаясь показать, что всё хорошо. Это была вольность, вся наглость, на которую его хватило. Внутри же от этого жеста что-то ножом прошлось, распарывая старый шов закрытых эмоций и ощущений. Доппо прикрыл глаза, снова шепнув тихое: — Я очень рад видеть тебя сейчас. Сома вздрогнула, сжавшись в его руках, издавая нервный смешок и утыкаясь ему в плечо лицом. Куникида чувствовал, как пытается успокоиться девушка, взять себя в руки. Непроизвольно ему захотелось пройтись по её спине руками, поглаживая, дать понять, что он рядом, что жив. Захотелось стать для девушке крепким плечом, в которое она могла уткнуться ещё не один раз и больше не испытывать того, что пережила сегодня. Эти странные, необузданные мысли захватили его, но разум был сильнее. Разум удерживал его от необдуманных действий, заставляя держать руки едва-едва на чужой талии, отчего они слегка соскальзывали, но двинуться дальше не могли. Словно были каменные. Куникида сжал зубы, не понимая, что с ним и что сейчас происходит, но все размышления и мысли смываются горячей волной по телу, когда Тайя, обдавая его ухо теплым дыханием, сипло шепчет: — Пожалуйста… я умоляю тебя, Куникида-сан… — она приобнимает парня покрепче и руки юноши, все же проскальзывают вперед, на спину, игнорируя стойкое чувство смущения и неправильности происходящего, — в следующий раз… когда будешь бросаться под гранаты или совершать более необдуманные поступки… скажи мне. Чтобы я знала. Доппо едва не сдерживается от смешка, чтобы сказать, кто бы ему говорил про необдуманные поступки. Та, кто в одиночку, пошла на преступника? Но… сейчас спорить с Тайей было бессмысленно, а её объятья были такие мягкие, нежные, в которых Куникида медленно растекался в лужу, а идеалы проплывали где-то мимо, что… Он был готов сейчас, хоть второй раз на гранату наскочить, лишь бы испытать это чувство вновь. Хоть и не понимал, что с ним. Но важно ли это сейчас? Нет. — Хорошо, — шепчет Доппо на ухо Соме, ощущая, как проходятся её пальцы по волосам вниз, на шею, что дыхание на секунду прерывается, а из горла едва ли не рвется вздох, который юноша заменяет на не менее нежный тон от себя, — в следующий раз точно скажу. Тайя вновь издает смешок, снова пряча лицо в его жилете. И это лучшее, что могло с ним за сегодня случиться. Будто сон какой-то. Как будто, он сейчас по-настоящему живой.***
— Приятно познакомиться, я Уотани Шика-сан, ваш ангел-хранитель на сегодня, — добродушно заявилась девушка, чьи волосы были цвета золото, а небесно-голубые глаза излучали тёплый свет. Именно этот милый ангел принялась за его реанимацию, игнорируя слова Куникиды, что всё нормально. А оказалась ничем не лучше Йосано, что, игнорируя его шипение, извлекла пули и обработала ранение. Она обращалась с ним, как с куском мяса, несмотря на поддрагивающие временами руки, но Доппо не мог её винить. Крайние меры Сомы, как говорил Тамура, являлись патологоанатом, поэтому как-то возмущаться было бессмысленно. Куникида мужественно вытерпел боль, позволив обработать себя. Где-то рядом он слышал Айю, что кружилась недалеко от фургона. Вскоре после проведения реанимационных процедур Уотани открыла дверь машины, впуская свежий воздух и посоветовав ему отдыхать, пока за ним не приедут коллеги. Куникида сразу отметил обеспокоенное лицо Айи, что показалось из-за дверцы, отчего ему пришлось кивком головы показать, что с ним всё хорошо и не стоит лишних волнений. Только тогда успокоилась маленькая девичья душа. Но вся душа Доппо взметается вверх, когда он видит идущую к ним издали Сому, но тут же опускается вниз, стоит парню заметить молодого человека, что судя по размывчатому воспоминанию является начальством Тайи. Он впихивает ей вещи, о чём-то говоря. Лицо юноши, кажется, недовольным. Он что-то высказывает девушке, которая прижимает к себе отданное добро. Куникида хмурится, наблюдая за этим. Вскоре начальник показывает ей ещё что-то, заставляя дернуться в его сторону, при этом сам уводя руку в сторону. Происходит какой-то диалог между ними, прежде чем он отдаёт ей и эту вещицу тоже. Масаши, кажется, его зовут так, наклоняется к Соме, схватив её за грудки, и о что-то яростно говорит девушке в лицо. Доппо начинает медленно подниматься, понимая, что не хочет наблюдать за этим перед собой, но… — Масаши! Эй, хватит её трясти! — вскрикнула Уотани, чей голос подействовал на парня довольно отрезвляюще. Масаши выпускает растерянную Тайю, буркнув девушке что-что напоследок. Сома на какое-то мгновение замирает, пока юноша уходит в ту сторону, откуда пришёл. — Кто это? — слышит Доппо тихий голос своей подопечной, поняв, что, Айя не просто девочка, а дочь полицейского. Ей завести с ними знакомства — довольно легко, учитывая, что с Сомой они уже знакомы были. — Да так, одно двуногое создание, по идее относится к хома сапиенс, но я бы в этом засомневалась, — небрежно отвечает Шика, сложив руки на груди и облокотившись об косяк, — Со-кун, чего он к тебе пристал? — спросила она подошедшую девушку. Доппо видит, что та держит в руках свой закутанный плащ, что оставила в той канализационной системе, зная, что по её просьбе за ним придут. — Отдал вещи, которые я там оставила, — проговорила Сома, поднимая руку из-под плаща, которая держала дополнительно ещё и кулон в форме клевера. Видимо, это была та маленькая вещь, которую Масаши не отдал сразу, перед этим подразнив девушку, — и это… — Уотани тут же спускается вниз, беря в руки украшения. Она перекладывает темные волосы Сомы вперед, пока сама надевает цепочку на шею, — видимо, во время борьбы она слетела… — Удивительно, что этот цербер подобрал её, учитывая, что это подарок твоего наставника, — фыркнула Шика, а Куникида даже порадовался, что его сейчас особо не видно, ибо после тех объятьев, они с Сомой особо не общались. Кажется, Тайя была смущена произошедшим, отчего говорила, с кем угодно, только не с ним. Да и отстранилась довольно резко. Доппо отчего-то жаждал увидеть Сому ещё, но почему-то не мог подобрать никаких слов, которые следует сказать при столь необычной теперь встречи. Да и к тому же, посидев немного в обеденное время в Агентстве, Куникида позволил устаканится своей мысли, что Тайя — ученица Ичиносе. В конце концов, с того времени, как они общались с Норио, многое, что изменилось. Но в одном Доппо знал, что мужчина его не обманул, когда сказал: — Моя колючка настоящий лучик света. Она сама не знает, каким может быть солнцем. Но по крайней мере, мой путь она освещает, — они были в баре, следя за подозреваемым, когда с уст Норио вырвалась эта фраза. Идеалист качает головой, думая, что слегка подвыпивший полицейский с любовью к своей дочери — это что-то ужасное. Или все отцы такие? Ему этого было не понять, — я знаю, тебе это не интересно… просто, если бы не она, я бы тут не сидел, — Доппо чуть нахмуренно посмотрел на Ичиносе, ощущая, что его эта фраза сильно встревожила, но вопроса от него, так и не последовало, ибо мужчина качнул головой, поднимаясь, — пора, мой идеальный друг. И ведь именно сейчас Доппо убедился в том, что Тайя — точно солнце. Не зря же она тётя Со. Куникида про себя усмехается, прокручивая внутри хвалебные слова Ичиносе о «дочери», думая, что старый лис ни в чем его не обманул. Если приглядеться Сома именно такая и есть, хоть и скрывает это всё за холодной маской. Вряд ли бы он это понял, познакомься с Тайей тогда, ибо… Куникида жмурится, отряхая зависшие мысли о кавалере в сторону, вспоминая слова Судзуки о том, как одинока девушка сейчас. Нет, он не нарушает своих принципов, ведь Сома свободна сейчас. Он может с ней общаться. — Знаешь, иногда в Масаши просыпаются порывы благородства, к которым я не имею никакого отношения, — произносит Тайя, слыша раздраженный вздох подруги, — но да, удержаться от извечного ворчания, какая «я ходячая катастрофа, и что его вконец достали мои выходки», он не имеет сил. Хотя, в этом я тоже совсем не виновата, ответил на звонок, знал бы, куда я направляюсь, — Уотани издает смешок, который не остается без поддержки инспектора. — А это, правда, что эти бомбы были от Кимуры? — пока Шика спрашивает, Куникида устраивается поудобнее на лежанке, наблюдая печальную маску Тайи, что не сдерживает раздраженного вздоха, — успокойся, он же вроде в Горё, сделать ты ему сейчас всё равно ничего не можешь. Жаль только парня, Кимура ему не поможет. В Горё каждый дорожит своим местом, — Сома качает головой, слегка хмурясь, — эй, прекращай себя винить. В том инциденте нет твоей вины, — Доппо непонимающе хмурится, пока Айя не вмешивается в разговор: — Ичиносе-сан как-то рассказывал отцу про дело с бомбами, которые имели обманный манёвр. Вроде, там кто-то погиб, — пробормотала она, замолкая от тяжёлого взгляда Сомы, что медленно кивнула, негромко заговорив: — Это был мой просчёт. Если бы я знала о подобной ловушке тогда, то тот человек, остался жив и его не разорвало бы у меня на глазах. Ведь ничего не имеет такой ценности, как человеческая жизнь, — Тайя перевела пустой взгляд на Айю, — к сожалению, мы не всегда можем всех спасать. Поэтому и самому нужно быть внимательнее. Жизнь — это не игра в героев правосудия, — кажется, Доппо становилось понятно, к чему была эта речь. Сидящая Айя сразу понурилась, пробурчав недовольное: — Простите, я не могла по-другому. Увидела его и решила последовать за ним. Я никогда не отступаю от опасности, хотя понимаю, что для меня это большой риск. Мне это очень важно, — она вздернула голову на Тайю, что нахмурилась в ответ, — вы ведь это понимаете? Верно? — Сома тяжело вздохнула на речь девочки, приобняв плащ поудобнее, — вы, как и Ичиносе-сан, правы, справедливость — это не про добро. Это что-то тяжелое и неподъемное для нас, то, на что мы права не имеем, чтобы что-то решать. Оно причиняет боль, но оно единственное, что держит мир. — Миленько, — не удержалась Уотани, что слушала умную речь Коды, слегка округлив глаза, — для твоего возраста рассуждать так, очень по-взрослому. Я в твои года играла в куклы, знаешь, так увлекательно, сначала проведя осмотр, а потом… — Без подробностей, — осекла её Тайя, видя, как светловолосая уже хотела о чём-то воодушевленно рассказывать, — иначе придётся её потом в чувства приводить, — Шика расстроенно заканючила Соме на плечо «что здесь такого-то», пока ошеломлённый Доппо понимал, о чём решила умолчать Тайя. Он удивленно отметил, что патологоанатом была выше его знакомой, отчего девушка издали казалась ещё забавней. Но тут Айя снова взяла слово в беседу: — Спасибо, что не рассказали отцу, что я тут, — Сома кивнула, слушая речь Коды дальше, — он бы не понял. Он никогда не понимал… — Твоего стремления выделяться? — резко спросила Сома, отчего Айя непроизвольно вздрогнула, выпрямившись, — ведь ты активно стараешься быть непохожей на тех, про кого он постоянно говорит… — Куникида не понял ни слова, о чём сейчас речь, но явно понимали Тайя с Кодой, что обе выглядели мрачнее тучи. — Да что же ты такая нерасторопная! Совсем никак твоя мать! — ругался мужчина, когда молодая Сома заглянула забрать документы по просьбе наставника, — твоя мама была идеальной! Почему ты не такая? — ругался он, пока Тайя пусто смотрела вокруг, ожидая, когда ей отдадут уже бумаги. Ввязываться в чужой конфликт, очень сильно не хотелось. — Потому что я другая! Я не смогу быть такой, как мама! — возмутилась маленькая девочка. Но это возмущение ей дорогого стоило, ибо решительные шаги мужчины по отношению к ней не предвещали ничего хорошего. И Айя в страхе зажмурилась, как почувствовала, что рядом кто-то встал и чей-то нежный, но довольно твёрдый тон голоса произнёс: — Кода-сан, это ребёнок, — Сома загородила собой Айю, совсем не ожидая от себя подобного поступка и ругая свою ненужную сентиментальность, — ваша дочь. Она не может быть кем-то другим, как бы вы этого не жаждали. Пожалуйста, успокойтесь, — Тайя вздергивает голову, смотря в полыхающие очи мужчины, — чтобы вы не хотели сделать, она этого не заслуживает, — Сома оглядывается по сторонам, делая независимый вид, — и где, извините меня, документы? Давайте их найдём уже. — Да… это так, — Кода поднимается, смотря на Тайю, что отвечает ей полным внимания взгляда в ответ, — мой отец видит мир гипертрофированно. Он не понимает меня, а я его. Он хочет идеальную дочь, а я такой не буду, — девочка вздыхает, — я вообще не понимаю, почему он так к этому стремится. Почему не видит меня… — Потому что ослеплён, Кода-кун, — Сома грустно поднимает взгляд вверх, — он ослеплён любовью к твоей матери. Она для него нечто небесное и он хочет видеть её живое воплощение, — девушка посматривает на поникшую Айю, опустившись и потрепав её по голове, видя, как та съежилась от неожиданности под мягкую улыбку Тайи, — к сожалению, ему никто не сказал, что поле идеалов усеяно искусственными цветами без души и света. — Без души? — на это у Шики вздергивается бровь, пока у Доппо — сердце. Он впервые слышит подобные слова про идеалы, чувствуя, как душа ушла вниз, — как печально сказано-то. — К сожалению, так оно и есть. Я знаю, звучит слишком грустно, ведь мы верим в идеалы, в прекрасный мир, где нет боли и разочарования, но реальность такова: идеального мира не будет, — Сома горько усмехается, — потому что, поднявшись на высоту, мы видим пустоту. Смотрим на красивые цветы, которые завянут на следующий день. Так же и с идеалами. Их попросту нет, — Тайя поворачивается на Шику, — а если есть, то они очень хрупки и ненадёжны. Я знала женщину, что считалась для меня идеалом когда-то, но сейчас она… не более, чем напоминание, что идеальных людей не бывает. Хотя мне бы хотелось верить в них, как все вы верите, как верит… — Сома недоговаривает, вздыхает, качнув плечом и словно что-то вспомнив, обратилась к Шике, — Уо-кун, как Куникида-сан? — Доппо вздрагивает, чувствуя неловкость. Беспокойство Тайи разительно отличалось от других, заставляя чувствовать небывалый трепет в душе. — Да, с ним всё в порядке. Мужественно вытерпел все процедуры. Он в сознании. За ним ведь приедут? — Сома кивнула, переминув с ноги на ногу, — хочешь поговорить? Иди, думаю, он не спит, — Тайя, словно по команде, бросается вперёд, но Уотани добавляет остроты в разговор, насмешливо добавляя, — я ведь поняла твою слабость, — инспектор резко поворачивается, удивлённо смотря на подругу, — светлые волосы. Тебя притягивают такие люди, ведь ты дружишь со светловолосой мной, — Тайя недовольно и громко вздыхает: — Уо-кун, твоя шутка сейчас неуместна, он спас мне жизнь, — в ответ говорит Сома. — А ещё он выглядит посолиднее того парня в бинтах, что звал тебя на свидание. Мы подруги, я знаю твои предпочтения, — продолжает веселиться Шика, слыша нервное: — Перестань! У меня их нет! Раздаётся смех. Кажется, подруге Сомы смешно. Айя тоже улыбается, видимо, и её эта ситуация изрядно веселит. Уотани весело посмеивается, подсаживаясь к девочке, пока Тайя, сделав глубокий вдох, наконец заходит в открытый фургон. Куникида уже успел подняться, видя беспокойный взгляд девушки, показывая всем видом, что с ним всё хорошо. Он отмечает лёгкий румянец на щеках Сомы, поняв, что шутки подруги смутили её. Его, честно говоря, тоже. Юноша о таком никогда не думал. Доппо никогда не посещала мысль, что он, может кого-то привлекать, поэтому думать о подобном в сторону Тайи, не имело никакого смысла. Но вдруг…? — Я рада, что с тобой всё в порядке, — заговорила девушка, улыбнувшись, — я позвонила в Агентство, за тобой вот-вот должны приехать, — Куникида пробурчал благодарность, понимая, в каком помятом виде он сейчас предстанет перед коллегами. Тайя подошла ближе и, убрав руку с плаща, протянула его слегка скукоженный блокнот, что испортился от воды, — я нашла в воде и не могла не отдать тебе. Я знаю, как важна для тебя эта вещь, хотя, она теперь уже и не в таком прекрасном состоянии, как раньше. Куникида удивлённо округлил глаза, протянул руку, взяв его. Он в целом не переживал из-за дневника, хотя душа разрывалась напополам каждый раз, когда блокнот терялся, портился, рвался или заканчивался. Доппо привык, каждый раз доставая новый и начиная заново свою жизнь, записи и мысли. Куникида привык к тому, что он его вечно теряет. Но никогда не думал, что его ему отдадут. Да ещё вот так. — Спасибо, Сома-сан, — юноша посмотрел на девушку, что снова спрятала руку в плаще, — то, что ты сегодня сделала, это… — он не успевает договорить, как Тайя, чей серьёзный взгляд становится мрачнее, резко произносит: — Надеюсь, ты не воспримешь это всерьёз, — её тон голоса слегка подрагивает и она тяжело вздыхает, — мои действия на берегу были очередным всплеском эмоций. Я сегодня слишком много была на нервах. В итоге не сдержалась, — Сома качает головой, смущённо поджав губы, — прости, Куникида-сан, я позволила вольность, повела себя легкомысленно. — Сома-сан, — Доппо пытается поймать Тайю за руку, но та делает шаг назад. Она отрицательно машет головой, наколяя воздух между ними. Куникида не мог поверить в услышанное. Почему Тайя говорит такие вещи? Те объятья, Соме была нужна поддержка, и он, хоть и не умеючи, постарался дать ей. И то, что случилось там, не могло остаться незамеченным, быть чем-то «несерьёзным». Для него это всё очень было важно. Каждый шаг и действие от Сомы. В душе Доппо полыхал пожар из смущения и чего-то ещё, что он так и не смог прочувствовать. Внутри что-то сдавило. Почему ему так неприятно слышать это? Тайя слышит звонок, она смотрит на дисплей, качая головой в такт своим мыслям, поглядывая на Куникиду. Девушка кивает, говоря, этим фактором, что за ним приехали. Доппо же отчаянно смотрит на Сому, ожидая услышать то, что она так и не сказала. И, наконец, услышав то, что он так ждал, в груди у него отчего-то защемило сердце, отдаваясь болью в висках: — Прости меня, Куникида-сан, подобное больше не повторится, — Сома неловко усмехается, — мне пора, собирайся. И девушка делает шаги из машины. А у Куникиды в этот момент отчего-то возникает страстное желание окликнуть Сому, чтобы она повернулась и сказала, что это всё неправда. Но Доппо лишь молчит, сжимая ладонь в кулак и заставляя бешено-стучащее сердце отстукиваться чуть медленнее. Ведь в какой-то степени, Сома права. Так правильно. Так указано в его дневнике. Никаких тесных контактов, кроме с избранницей. А Тайя не избранница. Она не верит в идеалы. Поэтому все мысли о ней не правильны. Такие, как Сома, не для него. Но почему от этой мысли так больно?