***
Кажется, сегодняшний день хотел решительно добить полицейского, который с самого утра находился на ногах, не желая оставлять его ни на минуту в покое. Ведь даже сейчас, гроза всех местных преступных группировок и всем известная легенда — Ичиносе Норио, отпил с фляги, чуть нахмурившись, продолжая наблюдать за пунктом сегодняшнего наблюдения. Курить мужчине хотелось до безумия, но совершать подобное, сидя в прикрытии будет только сумасшедший, коим Ичиносе и являлся, но не сейчас. Ведь Норио уже на протяжении нескольких лет вёл дело, связанное с крупной бандой Шакко, что терроризировали другие банды и представляли серьёзную угрозу для обычного народа. А если начнётся их противостояние с Мафией, то… Даже страшно было представить. Ичиносе был циником, чтобы переживать из-за чужих жизней. Скорее, он просто ненавидел смерть, как саму суть и то, во что превратилась вся эта эпопея справедливости, которая была брошена на алтарь его жизни изначально. Как будто, она ничего не стоила. Возможно, не будь он полицейским, то его жена и дочь были бы живы. Но о чём уже говорить. Всё равно прошлое не изменить. Остаётся жить дальше. Выживать. — Эй, Носе, — как всегда краткое сообщение от Исогая, что старался помочь другу в потугах, которые тот проявлял в поисках доказательств того, как посадить преступную банду за решётку и избавить народ от страха. Цудзи только ворчал, уж слишком он переживал за упрямого Норио, — сейчас должна подъехать тёмная иномарка. Не прокури. — Будет с тебя, хватит мне тот случай напоминать. По итогу, всё равно догнал того мелкого хулигана, — отозвался на его речь Ичиносе, записывая сообщение и хмыкая про себя. Некоторые ошибки всё равно просто не забываются. Но закурить так не решился. Слишком волновался за своё потраченное время. И верно. Скоро подъехала машина, возле которой появился человек, ожидая, когда оттуда выйдет подъехавший. И дождался, когда из неё высунулся человек, что состоял в Шакко. Ичиносе сделал пару фотографии, злясь, что ближе не подъехать. Он заметил, как между рук что-то мелькнуло и ощутил ещё большее раздражение. Стоило бы выйти, но тогда его конспирации — конец. Он пообещал не высовываться. И должен был сдержать слово. Хотя бы сейчас. На работе и так проблем хватает. А иначе Цудзи ему сам могилку выкопает. И вроде эта короткая, не совсем информативная встреча должна была вот-вот закончиться, как из-за угла выскочил парень. По крайней мере, издали, в темноте, Норио увидел худощавого, угловатого парня, что так и брякнулся на колени около двух типов, что с бескончаемым презрением уставились на него. Юноша изошелся в извинениях, собирая разбросанные с рюкзака вещи, пока Ичиносе тревожно провёл рукой по кобуре. Всё же, они могут и не отпустить его сейчас. И верно. Один из них, приподнял парня за ворот его кофты, отчего Норио только и успел заметить вспышку зелёных глаз, блеснувших у доходяги. Член группировки приложил к горлу парню пистолет, начиная насмехаться над ним, но к удивлению Норио, парень не начал трястись сильнее или исходится в каком-то плаче. Словно понимал, что так и должно быть. И это было странно. Ичиносе наблюдал за всем этим, ожидая, когда нужно будет придти на помощь, но, видимо, жалкий вид паренька их насмешил и они резко изменились в лице, отпуская его. Тот вновь с силой упал на колени, что-то собирая и вскоре, поднявшись, удаляясь куда-то в сторону. Бандиты, понаблюдав за ним, тоже разошлись. И Норио мог уйти, но поведение парня казалось ему странным. Подозрительным. Он явно был тут не просто так. Ичиносе поехал за ним следом, спрыгивая с машины, когда заметил фигурку парня, что, сгорбившись, куда-то шёл. Мужчина усмехнулся, ускорив шаг, резко хватая юношу за воротник и ожидая услышать: -…Отпустите! — не ожидал, что голос паренька будет мелодичным, как у девочки. У девочки. Стоп. Мужчина развернул бьющуюся ногами по воздуху девушку к себе, хмурясь. И вот как он мог не перепутать её с парнем? У девушки были короткие волосы чуть ниже ушей, угловатая фигура, спрятанная за мешковатой одеждой. Вот только личико выдавало в ней девушку, уж слишком миловидным оно было. Ичиносе наблюдал, как девушка, что-то сжимала руками, пряча от его любопытного взора. Её взгляд так и был полон какого-то беспросветного отчаяния. — Ты что, девушка? — невольно вырвалось у него и та на мгновение перестала брыкаться, бросив на него озлобленный взгляд. — А вы маньяк? Хватаете меня, как эскалоп, — резкое высказывание, слетевшее с губ незнакомой девчонки, на удивление забавляет его. — Не ври, тебя особо-то и не схватишь, ты лёгкая, как пушинка. Неужели воздухом питаешься? — но даже на это ему в ответ прилетело: — Какая у вас несвоевременная забота, — сквозь зубы выдавила девушка, — не кажется ли вам, что это слегка так, не ваше дело, в чем я нахожу своё пропитание? На эту фразу у Ичиносе появляется желание громко рассмеяться, между делом, произнося громкое «язва», но Норио сдерживается, лишь только вытягивая губы в усмешке. Он в жизни не встречал таких девиц, чья манера речи заставляет почувствовать тебя каким-то идиотом, вышедшим с самой глубокой и заблудшей деревеньки. Манерная и довольно язвительная особа ему попалась. — А тебе сколько лет? — и слыша злобное бурчание, что это «не важно» и «не вежливо», несдержанно проговорил, — просто мне вдруг стало интересно, с какого века ты вообще вышла с такой манерой речи? — С пятнадцатого, — примерно такое высказывание он и ожидал от неё. Ичиносе и сам не понимает, но отчего-то общение с девчонкой вызывает непривычный смех. Её язвительность, кажется, приятной на слух, учитывая, что ему редко, кто так отвечал. И пусть её взгляд мечется между низом и тем, как аккуратно она бросает его на Норио, в речах незнакомки скользит сталь и то удушающее чувство манерности, которое он иногда видел в людях чуть более высокого статуса. Удивительная девчушка. И явно свои цели преследующая. Ичиносе нахмурился, опуская девушку вниз, но продолжая держать её за воротник, чтобы не убежала. В то время, как та до сих пор что-то прижимает к своей груди. Интересно, что? — На самом деле, у меня к тебе другой вопрос, — отвечает он, видя, как хмурится девчонка. Значит, явно в курсе и понимает всё, — по поводу той сцены, что я увидел возле того помещения. Ты явно знала, для чего вышла к ним. Что ты держишь в руках? — он попытался вырвать то, что та прячет, но она с большим усердием пинает его за это по ноге, сжимая вещь в руках. Ага, сознаваться дамочка не хочет, поэтому приходится добавить, — сопротивление полиции, так-то и наказывается. А ты имеешь дело с его сотрудником. Будем знакомы, я Ичиносе Норио-сан, главный инспектор, — на это девушка вытянула лицо, но не в манере шока или страха или осознание того, в какие проблемы она вляпалась. Нет. Там, на удивление, было что-то среднее между презрением и полным безразличием, словно человек до конца ещё не определился в своих чувствах. И это было так загадочно, пока следующие слова окончательно сбили дух веселья, звучавшие именно так: — И что, я должна челом бить в уважении к вам? — от её язвительности хочется и смеяться и при этом всыпать по первое число.Спустя две недели
Ичиносе щурился, поправляя солнцезащитные очки на солнце, что медленно заходило над крышами старых, обветшалых домов. Он наблюдал за тем, как происходит пересменка в одном старом, доживающего свои годы кафе, что располагалась на окраине города недалеко от трущоб. Конечно, странное местечко выбрала для своей жизни его новая знакомая. А Ичиносе всё же был мастером в том, чтобы по составленному фотороботу пустить информацию по интересующей его даме. И информация была. Достаточно неплохая, что заставляла мужчину сильно призадуматься, продолжая с неделю наблюдения за девушкой. Которую звали Сомой Тайей. Мысля о том, какое прелестное имечко у столь характерной девицы, проскочило в сознание Норио на секунд пятнадцать. Ведь следующая информация свалилась на него просто, как снег на голову. Девчонка считалась до поры до времени подозреваемой в деле «ложного самоубийства» молодого парня с богатой, известной и достаточно опасной семьи Сакакибар. Как пояснил ему хороший знакомый, что, услышав про это дело, разошелся в ругательствах, то девочку подозревали в том, что она скинула парня с крыши, ибо её нашли рядом с трупом, трясущейся в мелкой истерике. Правда, как обмолвился потом друг, девочку отпустили, а обвинение сняли, решив, что это всё же самоубийство. Поговаривали, за неё вступился мошка покрупнее Сакакибар, поэтому дело замяли. Всё это было очень не ясно. Как и не ясно, отчего девушка, имеющая в родне, известную личность, как Сакураи Мэйко, имеет какую-то связь с парнем, чей родственник «акула» адвокатского мастерства. Все эти моменты были ему не очень понятны и заставляли задуматься о самом главном вопросе: При чем здесь Шакко? Как связать эти происшествия воедино с другими? Со смертью парня из Сакакибар, с арестом Сомы, с её последующим освобождением и то, что сейчас она активно собирает на них информацию? Такой ответ в его источниках поиска не давали. Зато подкинули ещё интересненькой информации про Сому. Оказывается, раньше девушка училась на психологическом факультете, в каком-то университете, а некоторое время спустя, после той трагедии девушка перевелась, поступив с большим трудом в полицейскую академию, чем неизменно напрягла и удивила мужчину, заставляя понимать, что дело тут явно не чисто. Он приходил даже в академии, чтобы узнать что-то про девушку. Тайя оказалась той ещё кошкой, что гуляла сама по себе. Ни с кем не общалась, друзей не заводила. Училась приемлемо по стандартам, стараясь из-за всех сил. Говорят, она даже падала в обмороки от усталости. Вернее, об этом ему поведал один из преподавателей, что сильно жалел молодую девочку, поделившись с ним, что Сома такая, потому что ей приходится постоянно работать, чтобы оплачивать обучение в академии. И вопрос о том, почему же богатые родственники девушки ей не помогают, пока тоже оставался открытым, но в данном случае, Норио мог предположить — почему. И ответ оставался не очень утешающим его мысли. Поэтому ему хотелось ещё раз поговорить со своенравной девчонкой. Объяснить ей, что влезать в подобные дела в одиночку опасно и что все распри с роднёй, не стоят того, чтобы с ними не общаться. А ещё хотелось узнать, почему она так активно копает землю под этими шакалами и с чего бы такая яростная храбрость, при которой человек, словно не боится заглянуть в глаза смерти. Это очень напрягало. Девочке её возраста не об этом стоит думать и так себя вести. Но она продолжает, и это заставляет нервно прикусывать кончик сигареты, ощущая кислятину от попавших крошек. Норио дожидается конца пересмены, когда худощавая, как его жизнь, Сома выползает из кафе, явно намереваясь домой или куда-то ещё. Но выглядит так потрепанно, что единственное желание, что возникает у него — так это то, что он бы её, спать уложил. А ещё накормил. Может и получится, как знать? — Неплохо проработала за сегодня, молодец, — оценил он, оказавшись за спиной девушки и наблюдая до коликов смешную сцену. Сома взвизгнула, подпрыгнув, взмахивая сумкой. Она повернулась к нему, с явным намерением наподдать по башке, но поняв, кто перед ней, так и замерла на месте. — Опять вы…?! — возмущённо выдохнула она, сжимая сумку в руках, так и напоминая ему ту вечернюю сцену, когда они впервые встретились, — вы совсем?! Так ведь и разум потерять недолго! — И тебе здравствуй, — не удержался от добродушного тона Норио, чувствуя, что ещё немного и точно разойдется в смехе, — а где же твоя пресловутая вежливость? — он невинно моргнул глазами, видя, как сверкнули изумруды в ответ и нежный голос недовольно заверещал: — Сказать вам «здравствуйте»? Может, тогда и подкрадываться не будете? — Тайя проигнорировала его слова, что он просто подошёл, продолжая, — и вообще, вы точно какой-то маньяк, так и продолжаете меня преследовать! А я… Не эталон красоты — с меня взять нечего! — Норио громко хмыкнул, думая, какие страсти ему тут говорят. — Ну на личико ты симпатичная, если что, — ответил Ичиносе, заставляя девушку примолкнуть, хмурясь, — да и, Сома-кун, полицейский всегда будет преследовать своего свидетеля, чтобы узнать информацию. — Сома-кун? — переспросила она, вздрогнув, стоило ей услышать собственную фамилию, — вы уже и информацию начерпали на меня, да? — Ты же не захотела со мной разговаривать, — отозвался мужчина, пожав плечами с лёгкой улыбкой на губах, — а как ты говоришь, мы делаем только то, что считаем «лучшим», хотя можем и по-другому. Процитированная её цитата Сому не впечатлила и она, бросая тяжёлый взгляд на него, развернулась, уходя прочь. В этот раз она шла медленнее, что позволило её по-быстрому догнать. Норио наблюдал за нахмуренным личиком девицы, думая о том, что же скрывается за душой подобной девушки, о чём она размышляет. — Сознаваться не будем? — весело поинтересовался он, но в ответ ему последовало молчание. Пришлось, скрепя сердцем, задать другой вопрос, — тогда, когда тебя держали в полиции, ты тоже молчала? Это заставило Тайю едва не запнуться. Она бросила на него полной ненависти взгляд, но вновь ничего не сказав, продолжила путь. И как с ней такой вести диалог, а? — Ладно уж, извини. С последним вопросом я погорячился. О таком и вправду никто не любит говорить. Прощаешь? — снова заговорил Ичиносе спустя пару минут молчания, заискивающе глядя на девчонку. Сома посмотрела на него, отстранено кивнув, якобы в знак прощения, — просто я бы хотел знать, почему столь молоденькая девчушка и так усердно занимается тем, чем не должна? Не боишься, что шальная пуля между глаз прилетит? — Не прилетит, — отстранено бросила девушка, — в этом суть психологии. Сильных людей всегда стремятся сломать и готовы на любую жестокость. А ломать слабых неинтересно, скучно и вообще проще их убить. Но не убивают, потому что издеваться над слабыми интересно, и им кажется, будто они благодатное дело делают, когда отпускают подобное ничтожество, словно давая разрешение на жизнь, — Сома бросила на него аккуратный взгляд, — вы и сами это видели. Они меня не убили, потому что, я была настолько жалкая, что им даже убивать не было интереса. Да и, — она снова посмотрела вперёд, — от случайных смертей разве не создаётся ещё больше проблем? Они ведь не Портовая Мафия, для них это всё серьёзно. Ичиносе слушал эту речь с лёгким изумлением. Да, девочка училась какое-то время на психологическом, но эти слова были даже больше, чем просто умные мысли с такого мелкого сгустка сознания. Сейчас перед ним мог рассуждать кто-то, кто был знаком с их профессией. А девочка-то смекалистая. Даром только учится. Ичиносе, честно говоря, предпочитал хорошую интуицию, умение нестандартно мыслить, чем глупой теории, что дают нынче в академиях полиции. И видеть сейчас подобие неограненного алмаза, коем и являлась Сома, было для него настоящим чудом. Разве подобное можно упускать? Но надо ещё кое-что проверить. — И зачем ты к ним вышла? — деловито поинтересовался он, на что девушка так же спокойно пояснила: — Он вертел рекламную карточку во время разговора и что-то показывал ему, потом положил в карман, а когда вытаскивал руки, чтобы отдать товар, она выпала. Я решила узнать, что там, — на его удивлённый вопрос, а что если бы там была карточка с кафе, та отрешённо проговорила, — любая информация всё равно ею является. И самая незначительная, может привести к неожиданным подробностям. Нельзя ничем пренебрегать. «Умно», — уважительно подумал он, видя, что если девочку лишний раз не дёргать, то она, кажется, довольно рассудительной, спокойной, хотя и очень печальной. Правда, за такими молодыми ему наблюдать хотелось меньше всего. Столько печали на лице… Это неправильно. — И куда ведёт та карточка, что ты подобрала? — видя уже её недоверчивый прищур, означавший, что его лимит вопросов был закончен, он проговорил, — да ладно тебе, ты со мной итак многим поделилась. От одной информации с тебя не убудет. — И вам не прибавится, — раздражённо отозвалась она, поняв, что отчего-то и вправду разговорилась с тем, с кем изначально не хотела говорить. Но это была не вина Сомы, просто Ичиносе обладал особым даром вытягивать с людей нужную ему информацию, просто настроив на нужный лад беседы. Поэтому ей ничего не осталось, как, раздражающе выдохнув, проговорить, — это карта ведёт к одному известному клубу. Если верить слухам с моего кафе, там часто собираются, так сказать, «слитки» с мафиозного общества. Так что, возможно, и там можно и что-то узнать. — Интересненько, — проговорил Ичиносе, обдумывая полученную информацию. И вправду для Сомы та встреча принесла намного больше информации, чем для него. Она смогла подобраться к преступникам, узнать что-то… А ведь явно может сделать гораздо больше. Её бы энергию и в правильное русло… Норио про себя усмехнулся. Он славился тем, что шёл всегда на риски. Какими бы необоснованными они не были, и пусть Цудзи хоть изворчится, но его внутренняя чуйка, так и кричала, что такими ценными кадрами не разбрасываются. Они попадаются раз в сто лет и исчезают так же бесследно, как и появились, цепляя за собой других людей. Ведь иногда человеком, стрямящимся достигнуть справедливость не становятся, а рождаются. И, кажется, эта девочка точно была из таких. — И что ты планируешь делать с этой информации? В полицию явно же не пойдёшь, — та хмуро посмотрела на него, — а если хочешь насобирать информацию и прижать их, когда сама станешь полицейской, то с этим у тебя возникают трудности, моя хорошая колючка, — Тайя недовольно зыркнула на это прозвище, ещё больше подтвердив, что оно ей подходит. Кактус громоздко звучит, а учитывая, какая она мелкая — колючка, в самый раз. Норио усмехнулся, продолжая говорить, — не хочу задевать твоё прошлое, но любой наш участок может отказать тебе, просто глядя на то дело, в котором ты мелькнула, как подозреваемая, пусть и обвинения с тебя все сняты, — но на этом ему до смешного прилетел донельзя честный ответ: — Я поеду в глухую деревню. Оттуда буду вести дело, — Ичиносе округлил глаза, смотря на серьёзную до жути девушку, что говорила это так, будто была уверена в подобном плане на все сто. Он не смог сдержать громкого смеха, заставив Сому раздражённо повернуться на него, забурчав, — что вам не нравится? Вы же сами сказали, что меня в городе не примут! — она повысила голос, что мелодично поддрагивал, вызывая ещё больший смех. Ичиносе откашлялся, пытаясь успокоится. — Меня забавляет, как далеко ты готова зайти, ради того, чтобы раскрыть этих гадов, — он понизил голос, становясь серьёзным, — к чему такие старания? — мужчина внимательно взглянул на мелькнувшую бурю в глазах Тайи, чей взгляд снова посерел, явно намекая о её тяжёлых думах. — Вы не поймёте, — бормочет она, едва шевеля губами, — это никому не надо, — девушка отводит глаза в сторону, пока Норио качает головой. Кое-какие догадки уже посещали его буйную голову и, кажется, сейчас они подтвердились. — Но ведь это как-то связано с тем делом, в котором тебя обвиняли? — Сома дёрнула головой, удивлённо смотря на мужчину, что более мягко спросил, — кто был тебе тот парень, что сбросился с крыши? — но на этот вопрос она усмехнулась, грустно покачав головой, выдавив негромкое. — Уже никто, — Сома посмотрела на Ичиносе, проговорив, — но он состоял в Шакко, в своё время, а потом… не смог уйти. — И покончил собой, зная, что от него не отстанут, — закончил за неё Норио, теперь яснее видя мотивы Сомы, — неужели ты думаешь, что, раскрыв эту группировку и выведя их на чистый свет, ты наконец будешь услышанной? И все поймут, что ошибались, обвиняя тебя? К сожалению, боюсь расстроить, но так не бывает. Так что, твои потуги напрасны. В жизни бывают такие клеймо, что никогда не смыть. Даже водой, — и он знал это на собственном примере, ведь с него, как будто никогда и не смывался дух трущоб, сколько бы великих дел он не раскрыл, и сколько раз не пожертвовал собой. — Я знаю, — хрипло отозвалась она, посмотрев на Ичиносе, взглядом в котором мелькала боль, — просто… так будет правильнее. Они держат в страхе все трущобы, в которых живут малообеспеченные люди, что даже не могут им противостоять. Я могу пережить свои страдания, но не имею сил думать, что подобные создания будут и дальше отравлять жизнь другим парням, наподобие того, кто погиб или терроризировать тех, кто послабее, — Сома посмотрела на него с явным упорством в глазах, — ради достижения своей цели, я лучше пренебрегу собственной жизнью, чем буду жить, зная, что ничего не сделала. Мои личные мотивы больше не имеют такого значения. И пусть лучше в мире люди плачут от радости, чем с горя или страха. Такое резкое откровение девочки неожиданно выбило почву из-под ног Ичиносе, что удивлённо слушал её слова. Он знал, что девушка была из обеспеченной семьи, которая ни в чем не нуждалась и рассуждать так… просто не могла. Но она говорила и речь её была так чиста и полна искренних убеждений. Нет, Тайя всё-таки хотела, чтобы её услышали. Услышали то, что она пытается донести своими поступками. Но молчание затягивалось и девушка смущенно опустила глаза вниз, явно жалея, что рассказала о нечто подобном. Её сейчас могут засмеять, но вместо этого от Ичиносе слышится: — Знаешь, а я ведь действительно, полицейский, что делает только то, что он хочет, — мужчина задумчиво посмотрел на Сому, что скромно тупила взгляд на него, — и моё желание засадить Шакко, больше связано с желанием пристрелить одного подонка оттуда, что забрал у меня семью, — и это честное откровение, что давно не вылетало с уст мужчины на протяжении последних десяти лет, после смерти жены и дочери, заставляют Тайю вздрогнуть. Пока Норио уже был погружен в мысли о прошлом. Норио был уверен. Они кричали и просили о помощи, а он не пришёл. Не смог, потому что был на работе. Его последними мгновениями были рядом с умирающей женой, которую Норио просил не оставлять его. А тот преступник вскоре вступил в Шакко, и когда эта новость мелькнула по грязным трущобам, вся душа Ичиносе всколыхнулась в желании вытрясти душу с этого поганца. Он уже давно отступившийся с истинного пути полицейский, ничего с ним не будет, если с его пальцев планомерно утечет чья-то жизнь. Ведь сразу после этого он явно перестанет существовать, как член полиции и защитник правопорядка. Тот Ичиносе Норио умрет сразу и на месте, а из его пепла не восстанет обновлённая версия мужчины. Только тьма кругом… Правда, тут уже слышится смешок от Сомы, что мгновенно прикрывает себе рот, явно смущенная собственным поступком и, пытаясь оправдаться, произносит: — Вы уж простите меня, но это, правда… не стоит того, — она слабо улыбнулась, — как мне не восстановить свою честь, так и вам не вернуть вашу семью. Вы знаете это и без меня, конечно… Но разве не противно, когда чужая кровь будто въедается под кожу, даже если вы её не касаетесь? — она покачала головой, — месть, как по мне, удел слабых и слепых. А вы сильный человек и сможете переступить через эту боль. Ведь вас, наверняка, уже столько раз пытались сломить, — Сома вежливо поклонилась, — до свидания, спасибо за беседу. Она развернулась, вновь ускоряя шаг. Было видно, что ей было неловко говорить нечто подобное, как и оставаться рядом с растерянным мужчиной наедине. Девушка явно давно так не откровенничала, отчего сейчас бежала от произошедшего, стремясь закрыться в себе. Мужчина медленно моргнул. Душу всколыхнули слова девочки, наполненные светом, мягкостью и лёгким беспокойством. Таких тёплых речей он давно не слышал. Кто мог говорить ему подобное? Точно не ворчливый Цудзи, весёлый Исогай. Даже его бывший помощник… Был совсем не таким парнем. Хотя за справедливость боролся с похожей силой, как Сома. Почему же молодые умирают так рано из-за собственных принципов чести? Откуда в них такая воля? Ичиносе быстро догоняет Тайю, легонько стукнув её по макушке. Услышав звонкое «вы чего? Головой ударились?», он задорно проговорил: — Если только немного, — Норио улыбнулся, наблюдая, как злобно потирает макушку девушка. Его потихоньку отпускало после сказанных ею слов, — слушай, есть идейка. Ты же можешь достать любую информацию, а я могу её отработать. Разве не звучит, как начало отличной командной работы? — и он совершенно не удивился острому взгляду девушки и её ворчливому тону, что последовал следом: — А вам какая выгода с этого предложения? — она внимательно изогнула бровь, наблюдая за его реакцией, что, почесав затылок, проговорил: — Нам с тобой выгода закрыть Шакко, — но видя, как недовольно сверкает изумрудами её взгляд, он добавляет, первое, что пришло в голову. Как оказалось, самое важное и нужное в этой ситуации, — ну а мне… что наконец найду преемницу своему ратному делу, чтобы все знали, что за мной стоит замена. Вот! — Сома удивлённо посмотрела на Норио, что ярко улыбнулся, подняв вверх указательный палец, говоря о искренности своих слов. Он снова коснулся её макушки, на этот раз более мягко. Теперь уже Ичиносе сделал пару шагов вперёд, думая, что девушка идёт где-то рядом. — Погодите! — Норио повернулся, посмотрев на Тайю, — вы что… Почему вы это хотите? Вы ведь даже меня знаете, — она растерянно смотрела на него, а в её взгляде так и плескалась надежда, — я же… — Сома опустила глаза вниз, не решаясь сказать того, что не считает себя достойной, оказываемой чести. Норио на это улыбнулся, подумав, что когда девушка не выпускает колючки, она и вправду очень миленькая. — Потому что каждый человек должен быть услышан, разве нет? Если станешь полицейской, то сможешь наконец отстоять свою честь и никто не вспомнит, что было когда-то давно. Сможешь стать той, — он повёл пальцем, — кого никогда и ни за что больше не смогут больше задеть. К тому же, мне совсем всё равно на то, что было у тебя в прошлом, я ценю в людях воинственный дух. А ты… — он улыбнулся, — ты удивительная девушка, в которой это качество есть. И оно затмевает все твои недостатки. Норио ожидал удивлённых глаз, что сделала девушка в эту же секунду. Ожидал, что та будто потеряет дар речи. Но совсем не думал, что увидит одиноко прокатившиеся слезы по щекам девушки, что пусто смотрела на него. Мужчина и сам словно лишился слов, просипев неловкое: — Ты что…? Ты плачешь? — Сома вздрогнула, потирая заплаканные щеки, но слезы противно текли дальше, видимо, стремясь выйти наружу. — Я… простите, пожалуйста, — она вновь вытерла глаза, — подождите пару секунд… Норио ощутил противный комок, сделав пару шагов к девушке, поймав её к себе за руки. Та явно растерялась, смотря вперёд, на форму полицейского, пока слезы нескончаемым потоком продолжали идти с глаз. Ичиносе и сам не знал, что за чувство промелькнуло у него сейчас, но что-то болезненно шелохнулось при виде слез девушки. Вернее, не девушки. Сома сейчас выглядела, как маленькая девочка, обиженная, брошенная всеми и вся, борющаяся за то, чтобы просто быть услышанной. «Я ни в чем не виновата», — так и кричали её действия, пока она стояла сейчас неподвижной статуей, смаргивая льющиеся слезы, что и не думали переставать течь. Он неожиданно подумал о том, что его дочь тоже плакала, надеясь, что папа придёт. Просила её не убивать и считала, что ни в чем не виновата, что она не заслужила такой участи. И ведомый этими воспоминаниями, Норио аккуратно приложил руку к спине Сомы, наклонившись и зашептав: — Эй, Сома-кун, — та дёрнулась, зажмурившись, — не стоит так себя сдерживать. Если хочешь прореветься — реви. Это не говорит о твоей ничтожности. Наоборот, о силе. Только сильные люди, могут позволить себе подобную слабость, — Норио смотрел, как та покачала головой, явно так не считая, — Сома-кун, если станешь моей напарницей, обещаю — ты больше не будешь так страдать. Сома вздрогнула, вновь всхлипнув. Ичиносе наблюдал за ней, сам не понимая, отчего пообещал подобное. Он ведь знаком с ней всего-то ничего. Но когда через пару секунд Тайя всё же позволила себе нерешительно уткнуться макушкой к его рубашке, издав ещё один всхлип, Норио почувствовал, как болезненно скрипнуло сердце. Его рука ласково прошлась по чужой головушке, вспоминая, как он так же ласкал свою маленькую дочурку, что ластилась к нему на коленях. А ведь Тайя совсем ещё ребёнок. Точно. Ей тоже нужно тепло и нормальное отношение. Нельзя с неё требовать только расследования в деле, а то насовсем загонит себя в клетку сомнений и комплексов. Хотя она уже там сидит. Страдает и пытается бороться день от дня. Но в одиночку же никто не воин, верно, Носе? Ичиносе вздохнул, громко и натужно, принимая решение. Раз сам взялся за этот гуж, вот и будет тянуть дюж. — Сома-кун, — весело заговорил он, стараясь убрать грусть с голоса и отряхнуть старые воспоминания. Ему впервые захотелось не думать о прошлом, — я есть хочу. Пошли по мороженке накатим, — в ответ послышалось бурчание, что Ичиносе бесчувственный, как австралопитек, заставив его едва ли не смеяться с подобной язвы. Он похлопал её по макушке, привлекая к себе внимание, — это важно. Мне нужно с тобой поговорить о твоём генеалогическом древе. Нужно начинать с маленького. Ведь откуда идут все проблемы? Правильно, с семьи. И он поможет Тайе хоть немного обрести потерянную опору, чтобы никто не смог её сломить.***
Куникида же направлялся по указанному месту, чувствуя сильное напряжение. После посиделок со старшими, Доппо узнал более дальнее прошлое Сомы. Кажется, то, где девушка не была холоднее льда. Хотя, вполне возможно, Тайя и тогда была такой, вот только рядом с ней был человек… с которым она могла позволить себе быть счастливой… Куникида тяжело вздохнул, дойдя до двери. Он неуверенно застыл, подумывая постучать, как… Дверь резко открылась, прилетев Доппо по лбу. Он потер лоб, чувствуя, как очки едва не прилипли к векам, оставляя грязные пятна, болезненно впиваясь в переносицу. Рядом тут же тревожно послышалось: — Ками, Куникида-сан! — его руки обхватили, опуская вниз и он столкнулся лицом с Сомой, что обеспокоенно разглядывала стоящего перед ней парня, — ты как? Прости, я не знала, что ты стоишь перед дверью… Сильно болит, да? У тебя лоб покраснел, какой кошмар, вечно я всё порчу… — Доппо же изумлённо молчал, разглядывая виноватое лицо Тайи и, пытаясь затолкать куда-то вглубь возникшую мысль, как очаровательно она сейчас выглядит в своём смятении. Ибо… что? Вечно всё портит? Чего? — Всё хорошо, Сома-сан, я сам виноват… Надо было постучать, — пролепетал Куникида, с трудом отводя взгляд от неё на пару секунд, чтобы успокоиться, не понимая, что с ним, — я всё равно шёл именно к тебе, нужно поговорить, — Тайя удивлённо посмотрела на парня, что продолжал свою может и не совсем заранее, но всё же подготовленную речь, — мне искренне жаль, что тебя лишают возможности довести расследование до конца. Если ты хочешь… — Ками с тобой, Куникида-сан, это ни к чему, — она убрала руки от него, помахав перед собой, пытаясь выглядеть непринужденно бодро, — это же не за преступником гоняться. Это поставки. Изначально всё ставилось на то, что только вы справитесь со всем этим. Я должна была лишь найти того, кто всё начал. Но, со своей дурнущей головушкой, сама всё испортила, так что, даже не переживай, — она посмотрела на Куникиду, слегка склонив голову, — всё-таки, я не всесильна, признаю. Есть вещи, которые под силу только вашему Агентству, ибо ваш авторитет среди полиции неоспорим, — Доппо ожидавший услышать язву от Сомы, был удивлен честному общению. Такое чувство, будто Тайя чувствует себя виноватой, вот и зажимается рядом с ним. Наверное, так оно и есть. И всё же Куникида был в искреннем изумлении, когда услышал, что Сома занималась тем, чтобы узнать о поставках наркотических средств, названных ЦДМ-66, которые влияли, как на обычных людей, так и на эсперов. Особенно сводя последних с ума, лишая их нормальной возможности использовать силы. Подобная проблема была и раньше, но тогда Агентство имело не столь сильного влияние, как сейчас, и от того, то дело решили направить Ичиносе, ведь угроза исходила как раз таки от Шакко, которыми он всегда и занимался. Но после того, как полгода назад, уже Сома посадила босса Шакко, в тюремную камеру, неожиданно возникли новые поставки с неизвестного источника. И Тайя всё это время в одиночку пыталась найти поставщика… А теперь это перейдёт на их плечи. И это задевало её гордость. Доппо знал, что это такое. Ичиносе как-то лениво рассказал, что каждый полицейский такой — терпеть не может отдавать своё дело кому-то. Будь Доппо полицейским, он бы понял, но он детектив, а им всегда приносят дела. Так что… — Не спорю, но у тебя больше опыта в данном вопросе, ты хорошо знаешь все детали… — Куникида внимательно посмотрел на Тайю, что выглядело весьма удивлённой, — если что, я могу обратиться за советом? Думаю, тебе было бы приятно, имей ты возможность довести дело до конца, как тогда, с Ханадзимой, — Тайя вздрогнула, покачав головой. Вспоминать про парня-подрывника ей хотелось меньше всего сейчас. — Зачем… ты? — Сома хмурится, разглядывая парня и явно пытаясь отследить логику его слов. Пока Куникида медленно выжидает того, для чего он в целом закрутил весь этот разговор, слыша уже привычные стальные нотки, — чего ты добиваешься? Если думаешь, что я злюсь на тебя из-за отданного дела, то это бессмыслица. Я не маленькая девочка, чтобы злиться на такие пустяки… — Тайя могла сказать много всего, чтобы убедить его, что её нисколько не заботит произошедшее, как рука Доппо, что легла девушке на плечо, заставила Сому примолкнуть. — Я добиваюсь того, чтобы твои труды были оценены. Сома-сан, мне нравится, когда нам приходится работать вдвоём, — от этих слов Тайя замерла, даже как будто в изумлении приоткрыв рот. От подобной картины было и смешно и почему-то жарко внутри, — нравится твоя храбрость, твоё умение достигнуть желаемого и то, как ты просчитываешь всё наперёд. Думаю, от твоей помощи, лично мне было бы полегче, ведь я знаю, что общаюсь с человеком, что в курсе всего и ему не надо ничего объяснять. — Куникида-сан… — Сома уже хочет возразить, как слышит более тихое, что заставляет сердце громче стучать: — Я тебе доверяю и для меня крайне важно, что ты проявляешь доверие ко мне в ответ. Как тогда в машине, на берегу… — глаз Тайи округлился, та сжала губы в тонкую полоску, — я знаю, ты извинилась. Хотя это было больше похоже на попытку показать, будто тебе всё равно, — Сома смущённо потупила взор, — но тебе было необязательно так себя вести. За искренность не извиняются, Сома-сан, учитывая, что я ни слова против тебе не сказал. Ни тогда и ни сейчас. И даже после не скажу. — Хочешь сказать, что мой поступок не кажется тебе переходящим границу наших взаимоотношений? Что я не поступила очень нагло, в буквальном смысле накидываясь на тебя? — Тайя недоверчиво тянула это, явно отыскивая подвох в таких чистых и искренних фразах Доппо, — я тебе не отвратительна после этого? Разве ты не злишься? — Куникида усмехнулся, посматривая полубоком на Сому. Наконец-то, давно он этого ждал. — Что ж, где-то с вечера до утра я находился в состоянии агрессии от твоих заносчивых слов, думая, что с тобой не так, — ровно начал перерасказывать Доппо события тех дней, — ещё часа три на рабочем месте, я думал, что, разве можно быть настолько высокомерной, чтобы понимать, что ты делаешь больно, но продолжать царапать душу, — Тайя моргнула, сжавшись. Она хотела было что-то сказать, приоткрыв рот, как грозный взгляд Куникиды, заставил её смолкнуть. Юноша удовлетворённо хмыкнул. Ну уж нет, выслушаешь всё, как миленькая, не тебе одной высказываться, — обеденное время я уже успокоился и понял, что ты просто странная. Дальнейшие часа два, я понимал, что, страдающая излишней эмоциональностью, изредка выплескивая её, ты боишься отрицательных последствий и сразу выпускаешь колючки не хуже ежа, чтобы защититься. И после этого осознания я за тридцать секунд отпустил эту ситуацию, — Доппо посмотрел на Сому, что выглядела, как отчитанная школьница, — и да, твои объятья не вызвали во мне ничего противоестественного. Ты не робот, Сома-сан, чтобы держать всё в себе. А я довольно редко сталкиваюсь с людьми, что так неприкрыто за меня переживают, не считая моих коллег. Не обязательно было прятать в голову песок, не узнав, что я думаю по этому поводу, так ещё и бросаться высокомерными словами, причиняющими боль. Хотел я тебя отчитать, то сделал бы это в ту самую минуту, и всё равно мне было бы, почему ты так поступила и зачем. Понимаешь? Он отпустил её плечо. Всё, что давно кипело на душе, Доппо высказал, почувствовав, как стало легче. Тайя же смущённо смотрела на Куникиду, явно потерявшись в этом громоздком отчитывании. Кажется, даже Ичиносе так в лоб ей ничего не говорил, как это сделал Доппо. Было немного садняще, но терпимо, правильно и доходчиво. Тайе почему-то легче стало, хотя её вообще-то поругали. — Прости меня… — проговорила она, виновато смотря на него, — я не знаю, что на меня нашло. Что там на берегу, что в фургоне. Моё поведение было настолько омерзительным, что мне и вправду тошно… от себя, — Сома прикрыла глаз, покачав головой, — я совсем не умею общаться, причиняю боль. Поступаю опрометчиво и противоречиво, — Тайя сжала губы, чтобы не сказать «как одна большая неприятность», не собираясь впадать в самоуничижение перед тем, кому она итак причинила боль. Сома взглянула на серьёзного Доппо, — я прошу искренние извинения за мои злые слова. Прошу прощения за ту боль, что причинила. Ты её совсем не заслуживаешь и… — Ты жалеешь? — неожиданно спросил он, видя, как вздрогнула Сома, чья броня сползала, являя его взору трепещущую в волнений девушку, чей зелёный глаз так и плескался в надежде искупления, — жалеешь, что обняла меня? — для Куникиды этот вопрос был не менее важен, ибо он заметил, насколько затихла Тайя, что, бросая на него такой редкий взгляд, буркнула негромкое: — Вначале, да… ведь я после гибели одного человека, перестала быть сторонницей проявления чувств и поддержки, — Сома скрестила пальцы между собой, добавляя более смелое, — но потом, да и там на берегу тогда, я вспомнила одного коллегу, и поняла, что он был прав. Правда, легче, когда есть тот, кто может поддержать, даже если у тебя отвратительный характер, — она посмотрела на Доппо, добавляя с лёгкой ноткой нежности, — благодарю тебя, Куникида-сан, что именно ты оказался тем человеком и не стал меня тогда отталкивать. Спасибо, что ты сказал мне все эти вещи сейчас. Наверное, мне их очень сильно не хватало. Так что, нет, сейчас я уже не жалею, что обняла тебя. Куникида вздрогнул, сделав шаг назад. Общаться с Тайей — это словно идти по минному полю. Вот она остроскалит, а вот говорит такие нежные вещи, что идут от самого её сердца. И вот… как на них реагировать? Его задуманные с ней планы общения успешно трещали по швам. Доппо смущенно кивнул на речь Сомы, пробурчав слова прощания и разворачиваясь. Надо было уходить, позволить Тайе подумать обо всём. Да и себе дать время на обдумывание новых слов от Сомы. По крайней мере, он сказал, что хотел. А, услышав речь девушки, понял, насколько же глубоко сидела в ней это печаль. Может, теперь им обоим будет… — Куникида-сан! — один её окрик заставил идеалиста резво обернуться. Тайя так неприкрыто-обеспокоенно смотрела на него сейчас, отчего сжавшееся сердце быстро-быстро застучало в груди. Да что же это такое с ним творится? — благодарю за оказанное мне доверие. К сожалению, я правда не особо многим и смогу помочь, но всё же… когда тебе передадут мой отчёт, постарайся быть аккуратным. Прошу. Доппо удивлённо округлил глаза, недоверчиво застыв. Ух ты, теперь она не скрывает заботы о нём? Хотя сама же оказывается в большой опасности, занимаясь подобными делами. Сома не эспер, но в ней кучи энтузиазма и неиссякаемой воли. Всё, как говорил Ичиносе, гордясь ею. Честно говоря, Тайя издали была похоже на искру от костра, что продолжала гореть даже в глубокой темноте, завораживая взгляд. Она вызывала в нём странные ощущения. Какие-то эмоции. Подобного у него не было ни с Сасаки, ни с Тануки. А с Тайей было, хотя она ему кто… Всего лишь знакомая? Серьёзно? Это было уже гораздо больше, чем просто знакомые. — Думаю, это мне стоит сказать тебе, ведь ты подвергаешь себя риску каждый день, — он услышал негромкое «это моя работа», сдержав смешок, — Ичиносе-сан всегда беспокоился о тебе и желал лучшего. Ты должна помнить об этом, работая так упорно. Поэтому, во имя его памяти, будь аккуратна тоже. После твоего недавнего подвига, я начинаю всерьёз беспокоиться за тебя, — он видел, что рубашка Тайи была воротом, которую та моментально поправила, высоко поднята вверх, скрывая след от пальцев на шее Ханадзимы, — и он бы беспокоился тоже. Доппо помнил, что не смог предотвратить действия Акито. Помнил, как хрипела девушка. Будь там Норио, до этого не дошло бы. Но Куникида не Ичиносе, и даже эспером не был настолько крут. Доппо отвернулся, направляясь обратно в Агентство. Он сам не знал, зачем показал свою связь с Ичиносе. Наверное, не хотел скрывать подобное от неё, зная, как Тайе важна память об её учителе. Она должна знать, что они были знакомы. Имеет право. И Куникида не увидит, как в этот самый момент по щеке Тайи прокатилась одинокая слеза, так не вписывающаяся в её безмятежный образ. Ведь никто так не проникал в самое сердце своими словами, как сделал это Доппо сейчас. Отчего Тайя невольно вспомнила тот день, когда Ичиносе предложил ей партнёрство, какие слова сказал. Куникида тоже с полщечка разнёс душевное равновесие девушки, вытащив из неё ту сжавшуюся в сомнениях Тайю и заставив признаться во всём. Сома сжала руку в кулак, другой вытирая щеку, чтобы никто не сумел увидеть этой мимолетной слабости, допущенной из-за парня, что царапал душу не хуже, чем это делала она. Что же Куникида за человек такой? Почему из-за него так трогается душа? И почему она так реагирует на него?Что с ней сейчас происходит?