Only for me

Вечерами во многих барах всегда было шумно. Люди приходили после работы, чтобы отвлечься от суеты будней. И эти сборы всегда были полны какого-то яркого оживления, заставляя нутро непривычно и довольно радостно трепетать от одних мыслей, что же их ждёт в конце этого вечера. Так было и с этой компании тоже. — Кру-у-ути! — верещал Вада, пока Шиота дрожащей рукой раскрутил бутылочку в руках. Его щеки были красными, ибо за пару часов в компании, он успел услышать столько разной информации и познать великое множество по-настоящему взрослых вещей, отчего ему становилось даже неловко. Бутылочка выпала на сидящую с такими же красными щеками Мацуду, отчего с губ Вады слетел смешок, ибо он заметил, как неожиданно резво блеснул взгляд Тамуры. — Ну вот вы и попались, голубки-голубочки мои! Целу-уйтесь! — пропел Аямэ, отчего Шиота сжался, — да не боись ты, это же игра. И поцелуи тут ничего не значат. Со-кун, — он обратился к девушке, что чокалась стаканом с Кагурой. Та взглянула на коллегу, — ты у нас почему-то не играешь, но подтверди. — Что? Что ты совсем не умеешь целоваться? — насмешливо спросила она, заставив парня заверещать, при чем тут он и что вообще-то у него очень неплохо получается, но стоявшая сзади Шика посмеялась со своего возлюбленного, напугав его этим ещё больше. Тайя довольная сложившимся эффектом, проговорила, — я шучу, Ва-кун, — она посмотрела на стеснительного Юму, — Ши-кун, если столь крепко стесняешься, то можно и в щёчку приткнуться разочек, за это тебя никто уж точно не убьёт, — милостиво разрешает Сома, заставляя выбранную для всеобщего веселья пару, покраснеть ещё сильнее. — Поня-ятно, всё с тобой, Ши-кун, ты у нас, наконец, подрос и думаешь о взрослых вещах, — громкое возмущение со стороны Юмы, что ни о чём подобном он и не думал вовсе, проходит мимо рыжеволосого парня, что кидает хитрый взгляд на своего друга, — Сигуре, ты должен научить парня премудростям любви. Нужно поцеловать Мацу-кун, — от этого Тамура, что так же поддержал девушек в решении выпить, поперхнулся напитком, убивая своего друга взглядом, сражающим всё наповал. — А можно меня никто не будет целовать?! — встревает раскрасневшаяся Аой, прикладывая руки к щекам, но уже слегка захмелевшая Хаями, что чуть ли не спит на плече у Сомы, продолговато тянет: — Когда-нибудь кому-нибудь придётся, — отвечает Кагура, морщась, — Со-кун помнится тоже одиноким столбом ходила, а в итоге её Масаши-кун к себе завернул. — И развернул, — раздраженно добавляет Сома, не зная, зачем продолжает этот речевой оборот Кагуры, выдыхая. Она смотрит на Мацуду, спокойно проговорив, — не обижайся, ты ведь понимаешь, что тут все шутки недалеки так же, как интеллект некоторых личностей, которые издают их, — слышится вой Вады с обиженной Хаями, которые за этот вечер, в основном, и шутили, но Тайя лишь мягко продолжает — твоя личная жизнь — это твоё дело. Хочешь целуй, а хочешь — нет. Сама решай. После этих слов Аой успокаивается, благодарно улыбается Тайе, что кивает ей, вновь отпивая алкоголь с кружки. Мацуда позволяет Юме поцеловать её аккуратно в губы, смущённо смотря на яркие огоньки в голубых глазах коллеги. Тамура же отчего-то просит это всё прекратить и Хаями резво предлагает сыграть в карты на желание. Все соглашаются, но всё равно посматривают на самых юных и нераскрепощенных в их компании, что заставляли остальных трепетать от мыслей того, что когда-то и они были такими же. Тайя улыбается краем губ, думая, когда это непонятная геометрическая фигура любви в их отделе уже примет чёткую прямую линию. По крайней мере, в этой ситуации не участвовали только Вада, Уотани, Кагура в последнее время и она. И если первые были, как раз таки парой, то Хаями недавно отвергла Юму, дав парню совет не стоять на месте. Сама же Сома, словно призраком следила за остальными. В какой-то степени, это было покруче любых сериалов, когда сначала Тамура приглашает Мацуду в кино, а потом девушка на протяжении недели бегает на обеды с Шиотой, который недавно сделал подарок Кагуре. Замкнутый круг. С учётом того, что своих чувств не скрывает только Юма, недавно высказав то, что он начинает жизнь с чистого листа, после чего его взаимоотношения с Аой, что и до этого были дружелюбны, стали довольно близкими. Впрочем Тайе было совсем не до них. В последнее время, она совсем потеряла нить своей жизни. Чувствовала себя распутавшимся клубком ниток, что никак не собрать. Всё шло куда-то вниз. Тайя вздохнула, взболтав рукой стакан с коньяком. Голова приятно потяжелела, но не более. Сома не особо планировала напиваться сегодня, но отчаянно хотелось, чтобы алкоголь забрал хотя бы часть её проблем. Разрешил ту смуту в душе, чтобы наконец стало ясно. И выглянуло солнце. — Ты в порядке? — спрашивает её Уотани, заботливо отдавая половину пиджака Вады, и они вместе укрываются им, — совсем потухла, бедная моя, — конечно, кроме Ичиë, о её проблеме узнала и Шика. Вернее, та поймала полусонную девушку, выходящую в ночь из кабинета, и потопала вместе с ней к себе, чтобы, наконец, узнать, что с Тайей происходит и почему она так погружена в работу, что не выползает с неё. А, узнав о переживаниях девушки, поддержала слова Хигучи, говоря одно: — У меня ведь тоже с Ая не сразу срослось. Конечно, у нас было несколько по-другому, ведь он давал мне тысячу и один намёк, что хочет быть со мной, это я, как раз мучила его на протяжении нескольких месяц, заставляя метаться в ответе, — Шика усмехнулась, — но в любом случае, отношения — это про двоих, и я думаю, если ты скажешь Куникиде-сану, что чувствуешь, то, возможно, что-то и выйдет. В конце концов, ты и сама колючка добрая, моя дорогая, как ему тут не растеряться с тобой. Зная, что ты, действительно, его любишь, то он может и проявить себя. Конечно, чувства чувствами, но он обязательно подумает обо всём и придёт к одному мнению. Либо не мучить ни себя, ни тебя, либо окунуться во что-то светлое и чистое. То, что ты заслужила почувствовать. — Ничего я не потухла, Уо-кун, просто взяла на свои плечи лишнее, — даёт ответ Сома, — ты права, я совершенно ужаснейший трудоголик и когда-нибудь сведу себя в могилу, — в конце фразы, та краем глаза отмечает женщину, что как-то странно зависла над стаканом с отборным алкоголем. — Вот и развлеклась бы, могла и сейчас поиграть. От пары незначительных поцелуев, не умерла бы, всё же, молодежь сейчас и не такое устраивает, — ворчит Уотани, заставляя Тайю пихнуть её в плечо, говоря, что нет и, отказываясь от предложения сыграть в карты. Шика громко фыркает с неё, обзывая старушенцией, которой только в пледе по вечерам прятаться, а не с ребятами в баре сидеть. Сома же усмехается, кивает и всё понимает. Ей хочется расслабиться, забыться и не думать ни о чем. Возможно, стоило бы и поиграть со всеми, но… Тогда след на губах, что оставил Доппо, сотрётся чужими прикосновениями. Нет уж. Оказывается, Тайя умеет чувствовать и её казавшееся, каменным сердце, отстукивает блаженную истому, когда Сома невзначай вспоминает невинный жест идеалиста, ощущая, как подгибаются ноги. Вот только… С того момента на рыбалке и их не самого приятного разговора, из-за которого Тайя чувствовала стыд, считая, что не должна была поступать так резко, их отношения с Куникидой упали ниже плинтуса. Он пытался поговорить с ней, она тоже иногда звонила ему, но всё заканчивалось сообщениями без ответа или долгим молчанием в трубку с неловкими разговорами, чего раньше никогда не было. Они не знали, что делать с возникшей ситуацией, с тем, что случилось и почему их так обоих гнетёт близость, что произошла между ними. Девушка не имела представления, что Доппо думает и что планирует делать дальше, пока девушку продолжает преследовать та маленькая девочка внутри неё, что постоянно говорит ей одно: Ты не нужна ему. Он бросит. Оставит. Поймет, что такую, как ты, не вынесет и попросит уйти навсегда Тайя бы хотела поспорить с маленькой девочкой, что упрямо смотрела на неё из темноты души, но не могла. Та девочка точно знала, что никому особо не нужна и что ни на кого надеяться особо не стоит, выучив этот урок, благодаря жестокости дяди. В отличие от её взрослой версии, что порой из чистоты души пыталась подарить кому-то ещё один маленький шанс, как Ичиносе ей когда-то. Сома ощущала боль при мысли, что маленькая брошенная девочка внутри неё, может, оказаться права. Ведь будь Куникида уверен в возможность их отношений, он сказал бы об этом ещё тем вечером, но нет, Доппо промолчал, а, значит, сомнения у него были. А Тайя была той ещё трусихой, прячущей голову в песок. Сома не бежала ни от чего и никогда, но в страхе пряталась от чувств, от правды, от чужих сомнений. От боли. Лучше бы Куникида ничего не говорил и они спокойно уехали домой. Теперь её терзали сомнения, погрузившие девушку в итоге на дно. Какая же она, ками, идиотка. Компания радостно выплывает с бара, не совсем трезвая, но каждый из них в своём уме. Они шутят друг над другом без доли стеснения, предлагая устроить загул на всю ночь, пока строгий голос не говорит им, что у них ещё есть работа. Все сразу взвывают, но после продолжают оживлённую беседу. — И вот, да, я иду, значит, — рассказывал Вада, которого онигири не корми, дай только очередную байку потравить. Его приобнимает Шика, и они кажутся двумя слипшимися комками теста, — а там наш преподаватель. А у меня два долга перед ней. И просто, надо же как-то выкручиваться, ну я… — И ты сымитировал, что тебе плохо, отчего ей пришлось с тобой возится, — делится Сигуре, что учился как раз таки вместе с ним, — а потом она узнала и ты ещё полгода за ней долги догонял. — Зато, как всё хорошо поначалу складывалось! Все посмеиваются с Аямэ, который всегда мог с полщечка развеселить компанию, радуясь их счастью, как своему собственному. Сома тоже улыбается уголками губ, ощущая приятную расслабленность. Как же хорошо всё-таки… Но неожиданно боковым зрением глаза, Тайя подмечает ту женщину с бара, что странно сидела половину их вечера с одним стаканом коньяка в руке, так и не выпив его в итоге. Она хромым шагом шла на мостовую, что не особо виднелась в густых сумерках. Зато вода прекрасно отливала на свету, привлекая к себе внимание. Тревога, столь привычная Тайе, как инспектору, забурлила в груди, пока она смотрела ей вслед. — Вы чего? — тревожно спросила Мацуда, отчего даже притормозила вместе с Шиотой, видя, как отдалилась Сома от их компании. Все остальные ребята всё же почувствовали неладное, повернувшись на громкий голос Аой, вопросительно смотря на троицу. Тайя раздражённо качнула головой. — Не нравится мне эта женщина, — она показала рукой в сторону, уходившей к мосту незнакомки, — такой вид, будто ещё немного и с моста полетит яркой пташкой, — Сома сцепила зубы, прикусывая себе до боли язык, надеясь, что это лишь её неудачная шутка. Аямэ морщится в ответ, не понимая, почему извечное беспокойство их начальницы вылезает так не вовремя. Впрочем думал так, не он один. Мацуда же внимательно разглядывает, уходящую в тень женщину и произносит одно: — И вправду, похоже, — тихо тянет она, положив задумчиво пальцы на подбородок, — а ещё со стороны напоминает ту женщину, про которую сняли репортаж, что она оставила детей умирать и они якобы спрыгнули с балкона, — Аой растерянно бормочет, глядя вдаль и неожиданно резко выпрямляясь, — ой, а чего она там на мосту делает… Сбрасывается Мысль, как пуля, прилетает чересчур резко, заставляя Тайю дёрнуться в сторону незнакомки, игнорируя крики коллег. Сома успевает вовремя. Женщина только соображает перелезть через забор, дрожаще выполняя данный трюк, как её грубо стаскивают обратно на землю. Тайя ощущает, как вся дрожит, чувствуя свою злость, что словно лава распространяется по телу. Тайя терпеть не могла такие моменты в своей работе. Наблюдать за подобными людьми. Сома тяжело переносила суицидников, зная, что это такое и как это тяжело. А ещё, насмотревшись на одного когда-то вблизи. — Вы уж, простите меня, совсем? — строгий голос Тайи обжигает похлеще огня, а глаз сверкает молниями. Она держит женщину, что хоть и расслаблена, но может резко начать вырываться, — жизнь не дорога стала? — строго отчитывает Тайя её, пока коллеги подбегают к ней. В этот момент, женщина задирает лицо кверху, смотря прямым взглядом на озлобленную Сому. И выдаёт для всех душераздирающее: — Зачем мне жить без моих девочек? Кто мне их вернёт, если я их и загубила?! Тайя удивленно выпускает одежду из рук, растерянно смотря на женщину. Сердце гулко стучит. — Что? — произносят позади неё, — так вы та самая… — и женщина прикрывает лицо руками, проговорив громко: — Убейте меня, прошу…

***

Тайя раздражённо смотрит на свет белый и думает за что ей такое наказание. Ну вот почему она совсем не может жить без приключений? Вчерашняя ситуация не оставила равнодушным никого. Все как-то резко протрезвели, принявшись помогать Соме с неудавшейся суицидницей. Уставшая и забитая женщина рассказала, что месяц назад ей пришлось уехать в длительную командировку. Женщина, Такахаси Манами, воспитывала дочерей одна, не имея никакой живой родни, чем быстро завоевала, как раз таки сердце Кагуры. И вот когда Такахаси уже возвращалась с командировки, ей неожиданно позвонили, сказав, что девочки сбросились с окна. Женщина рыдала навзрыд, но всем было плевать, все дружно обвиняли её в произошедшем, даже несмотря на то, что она просила знакомого и близкого ей соседа приглядывать за милыми созданиями Манами, чем он собственно и занимался довольно часто. — Он всегда был ко мне и девочкам добр, — говорила она, — помогал с самых первых дней. Всегда, когда я уезжала, приходил ко мне на помощь. К сожалению, у меня нет никого, кого бы я могла попросить, кроме него. И всё же было хорошо, а теперь… Все грустно посмотрели на неё, утешая женщину и говоря ей держаться. И, возможно, всё бы закончилось на ноте того, что они бы отвели Такахаси домой, как вдруг та неожиданно проговорила: — Хотя, знаете, перед своим… суицидом, девочки звонили мне и были странными. Мне показалось, что они чересчур сильно соскучились на этот раз, ведь умоляли приехать меня, говоря, что уже больше не могут. — Не могут чего? — встрепенулась Сома и все остальные за ней следом, зная о прекрасном таланте их инспектора, подмечать колкости и неточности в любом деле, которые и выводили её на истину, раскрывая преступление. — Они сказали, что не могут жить так больше. И что за этим имелось ввиду, особо было непонятно, но как рассказывала впоследствии Такахаси, что раньше девочки так себя не вели. Всегда ждали её с подарками и вообще очень сильно боялись ужасов и смерти, отчего Манами не понимала, почему они решились её оставить. И почему-то всем показалось это обстоятельство странным, но полиция с другого участка, куда они позвонили, ничего подозрительного не обнаружила, о чем им и сообщила. Но все, как и Тайя, чувствовали, что что-то тут не так. Правда, разбираться с этим не могли по работе. Масаши злобной тенью бегал везде, не давая и спуска никому. Они все были на пределе с ним. Как его Тайя терпела, было загадкой века для всех. И сама Сома их понимала. Поэтому, видя, как жалобно смотрят на неё все, согласилась на эту работенку с условиям того, что её прикроют — одной покопаться в деле. Потому на целый день, будто бы уехала в Департамент. Благо, Исогай был в курсе их небольшой шалости, поддержав в решении и, заявив, что тоже если что прикроет. Главное, чтобы это не дошло до Цудзи. На что сама Тайя, да заместитель тяжело вздыхали. В последнее время, они часто получали по шапке от начальства. Хотя, если быть честной до конца, то ей и самой это всё было интересно. Она чувствовала, что что-то здесь не так, но не могла понять, что именно. Поэтому и согласилась, под грустную улыбку женщины, что уже давно была опорочена, как самая плохая мать. И первым делом, Тайя решилась съездить на место преступления вновь, поспрашивать людей, и по возможности зайти в квартиру. Такахаси дала ей ключи, но ехать отказалась. И Сома довольно скоро поняла почему. Возле дома о ситуации с девочками, никто с ней говорить не хотел. Все смотрели странно, косясь на челку, что от жары неприятно липла к лицу, а когда Тайя захотела войти в квартиру, начался скандал. Выскочили людей, решившие, что она воровка. И даже то, что у неё были родные ключи, врученные самой хозяйкой её не спасали. Как и звание инспектора полиции, которое она показала им: «а вдруг вы подделали». Ей никто не верил, а Соме меньше всего, хотелось провоцировать скандал, учитывая, что за такое, девушке сразу по макушке настучат. Если ещё не уволят. Но разрешить ситуацию мирно всё равно не получилось. А Сома, хоть и славилась долговечным терпением, миролюбивой совсем не была, поэтому на её рявканье и попытку приструнить людей, пытаясь дать им понять, что их могут в чем-то подозревать, ещё больше разгорелся конфликт, ибо люди свято верили в суицид детей. А на слова Сомы едва не вызывали полицию в ответ: «пусть ваши с вами и разбираются тогда». Среди толпы возмущённых людей, как раз и зачесался тот самый знакомый, что помогал семье Манами. Он активно возмущался тем, что в этой квартире произошло несчастье, а она бесцеремонно лезет в чужое пространство. Хотя ей в какой-то момент общения с ним показалось, что в его глазах горел страх, а не злость из-за присутствия Сомы. И всё же пробраться в квартиру не удалось. Кажется, за эти полчаса Тайю облили грязью похуже, чем за всю жизнь. Дом оказался на удивление дрянной, будто вся помойка трущоб, воплотилась в людей. Её кем только не обзывали. И журналюгой, что вынюхивает остатки с пирского стола. И то, что она воровка, что хочет поживиться. Кричали, что пусть лучше одним глазом смотрит, куда лезет. И от последнего было чертовски обидно, Тайя терпеть не могла, когда её попрекали в инвалидности. И будь у неё больше полномочий, то, конечно, она бы задала всем обидчикам жару, но полицейская находилась здесь на незаконных основаниях, поэтому и терпела чужие грубые слова. Правда, единственное, что было ясно в деле — это то, что всем нравились милые девочки Такахаси, что несчастно погибли и совершенно не нравилась их мать, отчего на неё и сыпались все эти злостные слова. В итоге, Тайя не смогла ни к квартире подойти, ни толком с кем-то поговорить. Хотя она и пыталась пообщаться с тем самым благодетельным знакомым, Окаджимой Иоширо, спрашивая, что он делал в день трагедии, но он дергано отозвался, что вышел в магазин и уже хотел зайти к девочкам, как услышал крики, а потом увидел произошедшую трагедию. Всё случилось слишком быстро. А потом грубо добавил, что это не её дело, заставив девушку усмехнуться про себя. Тайя это понимала. Полиция другого участка закрыло дело, решив, что это суицид. И если сейчас она начнёт устраивать фитиля, то привлечёт внимание и вся конспирация пойдёт ко дну. Цудзи и Масаши точно взбесятся, хотя первый был вообще-то примером безграничного терпения, но даже он мог разозлится на неё. Тайя вечно влекла за собой проблемы, словно чёрная кошка. Нетрудно разозлиться после такого. А сейчас Сома упрямо шагала вперед, затем разворачиваясь назад по парку, размышляя, что же ей делать и как добиться хоть какой-нибудь правды, помимо истории безутешной матери, что и носа во враждебном доме не показывала. Тайя бы, честно говоря, будь у неё такое, уже давно бы уехала оттуда далеко и надолго, перед этим ещё показав, что не стоит её лишний трогать. Привитое школой воспитание, держаться в напряжении, готовясь выпустить когти, держалось с ней до сей поры. Но всё же за сегодня нужно многое узнать, с чем она могла бы показаться Цудзи, надавив на него и попросив забрать дело с другого участка. При наличии доказательств, он сможет ей отказать… Но что же делать? Что же…? — Сома-сан? Такой родной, желанный для ушей голос сбивает с ног, отчего девушка чуть не падает, запнувшись об свои же ноги. Она поворачивает голову на звук, видя его. Куникида, как ночное видение, предстал перед ней. Видимо, он шёл с какого-то своего дела, увидев её и подойдя к ней, хотя Сома до этого момента была уверена, что сделает он всё ровно наоборот. Взгляд его выражал уже такое привычное волнение, отчего Тайе на секунду захотелось отвернуться, сделав вид, что она его не услышала. Ну почему он опять так смотрит?! Но она лишь улыбнулась. Ничего же не случилось. Нет. Совершенно. — Куникида-сан, доброго, — ровным тоном голоса отвечает Тайя, видя, как он рассматривает её и ощущает себя чересчур мелкой, учитывая их разницу в росте. Доппо же не может поверить, что спустя неопределённое количество времени, где они с Сомой совсем не виделись, толком не общаясь, он снова стоит напротив девушки, смотря в её непроницаемой выражение лица, ощущая отчаянье. Куникида мог сказать, что до нынешнего момента, ненавидел себя. Ведь из-за его необдуманных действий между ними пропасть, из-за молчания, когда он не смог подобрать нужных слов, Тайя держится с ним отдалённо, считая, что он такой же, как все мужчины, что лишь использовать и может. И ведь Куникида не нашёл никаких слов, чтобы объяснить, что на самом деле творится с ним. Хотя всегда славился тем, что в его дневнике была прописана, какая-никакая речь. Тайя сказала то, что чувствовала и считала правильным, её слова не особо отличались от тех, что были произнесены в самый первый раз у него дома. Дазай был прав: своё сердце она ему не раскрыла. И из-за этого на душе было так гадко, что Доппо злился, метался в ярости, что сочилась из сердца, будто яд по венам. И от его разрушительной злости страдали все. В большей степени, Дазай, что сразу понял, что у Доппо всё сорвалось, когда на его хитрый вопрос «как улов», Осаму бросили в стену. Дазай подстрекал, бил по больному сильнее, смеясь над его нерешительностью. В голове крутились его странные слова, что он должен перестать мучить Тайю, раз выбирает графики. Смысл этих слов Доппо не мог понять совсем, ведь, как такого выбора, он не делал. Но Осаму всё равно продолжал задирать его, особенно перед Ацуши, так и говоря: «вот что бывает, наш юный кохай, когда в личной жизни кавардак». Накаджима непонимающе хлопал глазами, а Доппо ещё больше злился, ведь Дазай был прав. В его такой идеальной всегда жизни появилась трещина. И этой трещиной была Тайя, которую он чувствовал, стремительно терял после испорченного вечера и того разговора. Но почему так больно из-за прошедшего диалога с ней? Почему в самый последний момент, вся решительность покинула его, и Доппо просто понял, что и вправду… Не знает, как будет строиться его будущее с Тайей. Он совсем не представлял её своей супругой, не видел общего будущего. Куникида любил Тайю, пока его эфемерный образ идеальной жены был рядом с ним. И это… было неправильно. Тайя права. Хотя и он совсем не знает, чего хочет Сома. Она питает к нему чувства? Или просто хочет заглушить голос одиночества с помощью него? В его идеалах стояло то, что партнёры не должны сомневаться в друг друге, но Тайя сомневалась в нём. А он в ней. И это было отвратительно. — Ты что тут? — всё же вежливо спросил он, решая сделать пока вид, что всё по-прежнему, слыша в ответ, что она на работе, — что-то случилось? Ты выглядишь чересчур озабоченной. Тайя оглядывает Доппо, чуть прищурив глаз, поняв, что он не хочет, пока поднимать тему позапрошлых выходных, чему несказанно рада и сама, опадая на ближайшую скамейку и начиная рассказывать все обстоятельства, поясняя, что не может пойти туда во второй раз. — А как же удостоверение полицейского? — интересуется он, отчего Сома фыркает. — Дело в том, что полиция другого участка это дело закрыло, — видя саркастичный взгляд Куникиды, та морщится, — я знаю, что ты жаждешь мне сказать, но так сложились обстоятельства. К тому же, о произошедшей ситуации с девочками не я знала от слова «совсем», поэтому должна понять, что же всё-таки случилось, несмотря на возможный нагоняй от начальства, когда правда откроется, — Сома вздохнула, сложив скрещённые пальцы вместе на подбородок, — в любом случае, сейчас это только моя проблема. А у тебя ещё работа в Агентстве, — как бы с лёгким намёком проговорила Сома, отчего Доппо поморщился. Не собирается он никуда уходить. — Не сегодня, — кратко обрубает детектив её, заставив в удивлении дёрнуть бровью, отчего ему приходится пояснять, — ты забыла? Я ещё учителем подрабатываю, помимо репетиторства. В такие дни, меня, может, не быть в Агентстве. Это, конечно, не частая практика, но учитывая нынешнее спокойствие в городе, я могу себе такое позволить вновь, — Тайя смотрит на него, мысленно кивая и перегружая то, что было ей ранее сказано. Не намекает ли Доппо на… — И что же? Ты, получается, хочешь помочь? — бровь Сомы недоверчиво изгибается, пока Доппо кивает, — но что ты можешь сделать? — Могу сходить туда с тобой ещё раз. Думаю, если скажу, что детектив, они… могут послушать нас и мы сможем узнать, что нужно, — пробормотал он, замолкнув от услышанного вздоха Тайи. Девушка перевела на него тяжелый взгляд, проговорив: — Куникида-сан, в этом мире не всё так просто. Нельзя просто придти и договориться с людьми, которые на это не способны. И у меня нет желания взывать их опять позвонить в полицию ближайшего участка. Наверное, ты обидишься на меня, но я скажу, что не все люди, как ты, Куникида-сан, и не стоит ждать от них того же, чего требуешь сам от себя. И после этого между ними воцарилась молчание. Куникида проморгался. Да, Сома часто высказывалась резко, на это сказывалась её рабочая среда. Просто… это ещё раз показывало его… простодушность. — К сожалению, но я такой. Да, возможно, я жду от людей того же, чего требую и от себя. Зато так, я хоть как-то могу лавировать в людской непредсказуемости, пытаясь построить маршрут их поведения. Я ведь не Дазай, не умею и не могу виртуозно хитрить, — последнее вырывается случайной ноткой, показывая его заржавевшую боль того, насколько же сейчас, действительно, мог пригодится напарник. За столько времени, Куникида уже привык действовать вместе с ним, хотя он и сильно его раздражал. Доппо понимал, что местами, Осаму занимает больше лидирующей позиции, чем он, как заместитель директора. И почему всё и всегда выходит так? Он настолько никчемный, что даже помочь девушке своего сердца не может? — Конечно, ты ведь не Дазай-сан, — раздается негромкий голос девушки, бьющий по сердцу. Ну вот опять, — и ты сам мне об этом говорил, пусть и в несколько другом русле. Но тебе в любом случае, не нужно стремиться к его успехам, — Доппо удивленно обернулся на эти слова, видя, что Тайя сидит с другой стороны скамейки, смотря на него, — Дазай-сан хорош только в том, что умеет и может он сам. Ты же хорош в другом, — Сома мягко улыбнулась, прикрыв глаз. Уотани говорила, чтобы она показала свою заинтересованность в Доппо, дабы подвигнуть его на действия (на деле добрая подруга говорила Соме просто сказать Куникиде, что она питает к нему глубокие чувства и по возможности, показать это в действий, но Тайя благоразумно запомнила одно, под смешок Шики). Подруга часто проворачивала это с Вадой. И хотя у обоих парней был разный склад характера, но… Ей так хотелось знать, насколько у неё не всё потеряно и, может ли она, хоть бы один раз в жизни… Поддаться чему-то тянущему в своей груди, не боясь обжечься. Может же она сказать, что ей и вправду... небезразличен Доппо. — Погоди, но ты… — Куникида не успевает договорить, как Тайя продолжает говорить: — Мы все разные люди. У всех свои таланты и недостатки, — Тайя встала, подходя к Куникиде, — Дазай-сан никогда не сможет быть честным, как ты. Он никогда не будет держать всё в порядке и в чистоте. Ему проще создавать хаос и сеять крах вокруг. Он ни на йоту не обладает теми качествами, которыми обладаешь ты. И знаешь, — та совсем легонько, едва касаясь пальцами, похлопала парня по плечу, заставив его вспыхнуть, будто от прикосновения с огнём. Куникида смотрел на неё внимательным взглядом и видел, как в глазу девушки плескалась уже столь знакомая и полюбившаяся Доппо нежность, после которой ему хотелось обнять Сому, забыв обо всём. Но её следующие слова и так заставили его сделать это, — ты гораздо лучше Дазай-сана. Я никого лучше тебя не знаю. Куникида удивленно взглянул на неё. В щеки ударил сильный жар, что живо распространился по телу, а рот криво приоткрылся, отчего юноша сжал губы в тонкую полоску, не показывая своего смущения. Он растерянно смотрел на девушку, что спокойно разглядывала его. Почему… Почему она делает и говорит это таким образом, что он не может найти слов? А что насчёт того разговора? Она решила не зацикливаться на нём? А ему казалось, что она будет отстранëнной с ним… — Ты говоришь... это? — из губ Доппо вылетели только эти слова, отчего Сома издает легкий смешок, смешанный с бурлящим чувством влюбленности, которые выводят в порыве: — Как честный человек. И как девушка, — Тайя нервно поправила вырвавшийся из аккуратно сделанной причёски локон волос, стараясь сдержать внутренний пожар от своих слов, — ты очень хороший парень, Куникида-сан, помни об этом всегда и не вздумай никогда сравниваться с Дазай-саном, — Доппо вновь вспыхнул от смущения, не зная, насколько серьёзно говорит девушка. Они ведь никогда не поднимали эту тему, хотя Сома всеми фибрами души показывала, как неприятен ей Осаму. Но то, что она сказала о нём… это правда? Разве она не пыталась просто поддержать его? Иначе почему ещё? Неужели Сома и вправду так считает? Что происходит? Такое чувство, будто Тайя хочет ему что-то сказать, вот только… Куникиде было не совсем ясно, что она имеет ввиду за этим мягким слогом. — Вот как, — чуть нервно проговаривает он, смотря на Сому, что ждала какого-то эффекта со своих слов, не зная, как именно он должен выглядеть. Куникида же не набросится на неё после этого? А, может, скажет, чтобы она шла куда подальше со своими чувствами и своей поддержкой? — знаешь, я никогда тебе этого не говорил… но ты одна из немногих девушек, которую отвращает Дазай своим поведением. Знаешь, это несколько радует, — Тайя вздернула бровью, ощутив чувство разочарование. И всё? То есть, он оценил только то, что ей не нравится Дазай, а то, что ей… нравится он… Куникида не оценил. А, может, не понял? Она плохо намекает? Надо было сказать по-другому? Неужели прямо в лоб? Уо-кун, я убью тебя… — А почему всё должно быть наоборот? — решается ответить Сома, раздражённо прищурив глаз, — Дазай-сан далеко герой не моего романа, он… — та прикусывает нижнюю губу, вспоминая последний разговор с ним, свою довольно сильную пощёчину и понимание того, что за оскорбление подобного рода, ответочка ей ещё обязательно прилетит, — у него довольно омерзительный характер. И он тоже… как человек-ветер, никогда нельзя ждать от него чего-то определённого. Я таких людей предпочитаю избегать, а не питать к ним тёплые чувства, — Сома поправила волосы рукой, уже собираясь немного подогнать Куникиду словами, чтобы они не стояли на месте, как до уха нежным порывом ветерка доносится: — Я рад… — сердце быстро-быстро застучало в груди, щеки резво покраснели, словно Тайя слабохарактерная барышня, готовая растаять с одного нежного слова. Нет, нет, соберись! Видимо, в чем-то Уотани и была права. Но стоило поднять голову вверх, как Доппо смущённо откашлялся, проговорив, что всё в порядке. Сома прекрасно поняла, что он хочет замять эти слова, будто боясь реакции девушки на них. Конечно, хотелось Тайе зацепится за это, взять и поговорить… Но она была на работе. И на неё много, кто надеялся. Сейчас было совсем не до личной жизни. Потом. Всё потом. Именно поэтому, взяв себя в руки, Тайя спокойно добавила, стараясь спрятать всё ещё полыхающий на щеках румянец, как у маленькой девочки: — Прекрасно, раз все сомнения позади, то стоит вернуться к расследованию, — уже серьёзнее проговорила она, — есть у меня идея, как безболезненно узнать всë. Пойдем, лучше увидишь, чем сто раз услышишь. И Куникида последовал вслед за Тайей, перекручивая её слова. Он вспоминал мягкий тон и то, как вечером на рыбалке, она рассказывала о том, как боится предательства. Разве Сома не должна была сейчас ещё сильнее делать всё, чтобы отвратить Доппо от себя в попытках избежать новой боли? Почему она так старается сейчас его поддержать? Почему растерялась от простых слов? Он помнил, что ещё тогда, у себя в доме, отметил, что Тайя говорит не совсем то, что чувствует. И тем вечером, Сома говорила разумом, а не тем, что в последнее время полыхало в груди у Доппо. Правда… Сердце пылало от мысли, что он может упустить её. Страстно хотелось доказать самому себе, что голова не всегда права. Хотелось приблизиться к Соме, сократить расстояние, прижать девушку к себе, обхватывая Тайю по-собственнически за талию, как главную драгоценность в своей жизни, и, видя широко раскрытый в изумление глаз, глубоко впиться в чужие губы, ища спасение в трепетных и жадных касаниях и ярких, всё ослепляющих, поцелуев, чувствуя, как отвечает ему девушка в ответ, прижимаясь плотнее, проникая тонкими, как у пианистки, пальцами в его светлые волосы, сжимая и оттягивая назад, доводя до той минуты блаженства, что зовется страстью. Но… Он идеалист и так не поступит. Ведь сейчас итак, после слов Тайи и всех её действий, на душе была бурлящая смута, пока появление Сомы сегодняшним днём вновь не подарило ему спокойную гавань, которую Доппо раньше считал за идеалы. И что это, значит… что Тайя оказалась сильнее идеалов? Выше? Раз он так страдал без неё до сегодняшнего момента? Значит ли это, что Куникида должен всё же взять своё и поговорить с Сомой? Узнать, чего хочет она? Чего желает сам он… Хотя, на самом деле, ответ давно клубился на глубине. Внутри его разбитой идеалами души, в которой никогда не было места неправильному, не идеальному, чувствам… Куникида хотел быть с Тайей, оказывается, хотел слишком сильно… Именно такие мысли крутились в голове, претя этим душу и желая вывалиться на девушку единым потоком, но они занимались важным делом, в котором он уже обещал помочь. Значит, сделает, что в его силах, а уже потом заберёт Тайю на разговор. А Сома и вправду нашла достаточно экстраординарный способ, как раздобыть информацию. Она лёгкой походкой направилась к детям, что жили в другом доме. Аккуратно подсев, девушка с ласковой улыбкой стала интересоваться про живущих недалеко девочек-близняшек. Дети особо ничего не знали, хотя и видели их. Но тут Тайя, насмешливо склоняя голову, аккуратно спрашивает: — Не хотите помочь шпионам? — и после этих слов возле девушки собралась толпа детей, загоревшись этим ярким словом из мультиков. Они задавали кучу вопросов про данную работу, а Тайя отвечала так, будто и в самом деле там работала. Хотя, тут скорее всего, дело в том, что в полиции порой такие дела встречались — никаких фильмов про шпионов не надо. У Куникиды же только и успевала вздергиваться бровь от этой картины, смотря на то, как облепили девушку малыши, некоторые из которых повисли даже на спине. От столь неловкого зрелища юноша ощутил себя третьим лишним, но вскоре и до его персоны добралась участь. Кто-то из ребятни таки заметил Доппо, стоявшего позади высокой и растерянной фигурой. — А это что за дяденька с вами? — спросил какой-то мальчик, бросая на него хмурый взгляд, — он не похож на шпиона, — Доппо не сдержал хмыканья с детских слов. Даже дети не видят в нём хитрой натуры. Но Тайя же улыбнулась на чужие слова, бросив краткий взгляд на Куникиду. — Это мой телохранитель, — на этот раз юноша едва удержал себя от того, чтобы поперхнуться воздухом. Щёки идеалиста раскраснелись, как наливные яблоки, хотя ему и было несколько приятно слышать такое от девушки, которая никогда ни в помощи, да ни в напарнике не нуждалась. Чего это с ней сегодня такое? Малыши так и нахмурились на слова Тайи. — А разве у шпионов есть телохранители? — спросил кто-то. — Конечно, есть. Вы же не думаете, что у нас всё и всегда выходит хорошо? — те заинтересованно стали слушать пояснения Сомы, — иногда мы можем не успевать или попадать в такие дебри, из которых сами и не выберемся. Для этого нам и нужен телохранитель. Он и информацию достанет и из беды спасёт. Наш козырь, так сказать. — Ух ты-ы, — протянула девочка, посматривая на Куникиду теперь с долей уважения. Да уж, Тайя умеет поднять статус в чужих глазах, — а я тоже могу стать телохранителем шпиона? — Можешь, почему нет? Но для этого надо усердно учится, быть послушным ребёнком и не расстраивать своих родителей, — все глубокомысленно переглянулись, дружно закивав девушке, что мягко улыбнулась им, — а теперь поможете? Будем считать, что это ваше первое вступительное испытание. — Там ещё и испытание есть! Круть! — заверещал другой мальчик, — расскажите, тетенька шпион, что нужно делать! И Тайя с невинным лицом попросила ребят сбегать к другому дому и узнать информацию по двум девочкам-близняшкам. Малыши, что встали в шеренгу, отсалютовав ей выполнение задания, задорно побежали его выполнять под изумленный взгляд Куникиды. Да уж, умеет Тайя завоёвывать детские сердца, да и не только детские… Сома же, почувствовав его смятение, неловко проговорила: — Все любят геройские фильмы. Мичи порой от них и не отвлечь никак. Если это и обман, то он во благо. — Тебе с такими навыками, только в школе и работать, — отметил Куникида, на что девушка всё же усмехнулась. Они оба были рады, что пока делали вид, будто ничего не случилось, оттягивая время казни. — Кажется, я уже говорила кому-то, что это не моя стезя, и что учить и поучать кого-то совершенно не одно и тоже. Да и не собираюсь я брать на себя ответственность за влияние на юные умы, — темноволосая тряхнула головой и Доппо неожиданно отметил свою красную ленту в волосах девушки, почувствовав странное чувство облегчения. Значит, всё не так уж и плохо, раз она её носит. Тайя же в ответ поглядывает на него, не зная, куда себя деть, ведь у неё, наверное, впервые за столько лет была такая нервозность, — к тому же, учитель здесь ты. Будешь ругать меня за то, что детей обманываю? — после этого вопроса идеалист нахмурился, качнув головой. Не в его компетенции, к тому же, способ был, действительно, хороший. Главное, чтобы к ним маньяк какой-нибудь не пристал с подобной легендой. Иначе поведутся и всё, а им потом с Сомой, чувствовать себя виноватыми. Но детишки вскоре возвратились с интересными новостями. Они рассказали, что мать с девочками, всю жизнь жили одни. Мама часто одаривал девочек подарками, одеждой, а те всегда радостно встречали её. Соседям женщина не нравилась тем, что постоянно оставляла детей из-за работы, несмотря на то, что это был её единственный заработок вместе с пособием. Тайя в удивление вздернула бровь на то, как они досконально всё узнали. Как, действительно, маленькие шпионы со стажем. А так же они довольные поделились тем, что тот самый знакомый, Окаджима, часто находился рядом с девочками, заботясь о них не хуже отца. Вот только, кто-то из соседской ребятни в том доме видел, что девочки почему-то в последнее время стали опасаться мужчину и даже пару раз пытались сбежать из дома. Становилось ясно, что там было всё… не так-то просто. Правда, дальше обычных детских сплетен, это никуда не уходило, естественно. И это была вся информация, которую малыши за столь короткий срок смогли выяснить. Тайя улыбнулась с них, похвалив за выполненное дело. Девушка вытащила с кошелька большую деньгу, удивив не только Куникиду, но и детей, что радостно ахнули. — Любая работа должна оплачиваться. Даже испытательная, — мягко пояснила она, протягивая её ребятам, что шептались о том, что им заплатил деньги шпион, — купите на неё себе вкусностей. Но, чтобы всем было ровно поровну, — с лёгкой ноткой строгости говорила Сома, заставляя детей обратить на себя внимание, — и ещё, милые мои, послушайте. То, что вы прошли первое испытание, уже показывает ваш дух шпионов, но… — она прикусывает нижнюю губу, — теперь вас могут ожидать опасности из-за того, что вы вступили на эту дорогу. Поэтому никому не доверяйте. Даже тем, кто будут представляться тоже шпионами. Теперь вы мои доверенные лица и проходить будете только через меня. Хорошо? — та внимательно посмотрела на детей и те ответственно закивали головами, как болванчики. — Да, тётенька шпион, мы доверяем только вам. Вы наш работодатель. Обращайтесь, — серьёзно ответил один из мальчиков, беря в руки со спорящих ребят денежку, — будем ждать новых испытаний. Тайя на серьёзный вид мальчика не удержалась от смеха, потрепав его по голове, пока Доппо удивленно вздохнул. Да уж, нынче дети пошли чересчур умные, и с их поведения стоило только удивляться. А ещё с того, как Сома поняла, что детей стоит обезопасить на будущее и предупредила на всякий случай никому не верить. Он с заметным восхищением смотрел на девушку, что шла рядом с ним. Она так легко сладила с кучей детей, несмотря на внешнюю строгость и холодность. Тайя была невероятна в своей загадочной натуре, что с каждым днём раскрывалась с разных углов. «А ещё бы детям повезло с такой матерью», — мягко шевельнулся чей-то голос внутри, так похожий на материнский, обдав уши Доппо горячим стыдом от мыслей подобного типа. И всё же… Вспоминая то, как дети ласково окружили Сому, он невольным образом представил такую картину, где на коленях у Тайи ласково жмётся дочь, похожая на свою маму, пока та мягко треплет её по голове. А он… А что он? Какую позицию он занимает в этом плане? Кто он Тайе в тех мечтах и может ли стать кем-то больше, чем просто знакомым? И то ли Тайя почувствовала его мысли, то ли ощутила, что Доппо думает о ней, но она резво повернулась в его сторону, заставив сделать неловкий шаг назад. — В этом нет ничего такого, — неожиданно проговорила она, заставив его склонить голову в попытках понять мысль Сомы, — с детьми, правда, очень легко находить общий язык. Это ни о чём не говорит, — Тайя смущённо отвела взгляд, — просто всем детям хочется осознавать свою нужность в этом мире. Доппо прищурился, наконец, вздохнув. Понятно. Сома смутилась с того, как дети облепили её, будто маму какую-то. Кажется, в родном коллективе девушку постоянно подкалывали на эту тему, особенно из-за ласкового отношения с Шиотой. Но он так поступать не будет. — Всё в порядке, — спокойно проговорил Куникида, — это выглядело забавно. Ты хорошо справилась и смогла найти нужную информацию. Ты… — Доппо прикусил язык, не зная, что ещё добавить, чтобы успокоить Тайю. Да и сердце гулко билось. Может он сейчас скажет о том, что… хочет всё же преодолеть её сомнения, став частью чего-то большего? И только Доппо открыл рот, как Сома сухо проговорила: — Можешь до магазина сходить? — Куникида вздрогнул, снова прикусив язык, — возьмешь, пожалуйста, перекус. А я позвоню кое-кому, хочу узнать по поводу этого Окаджимы. Согласен? Куникида кивнул, ощутив раздражение. Ну почему всё так сложно? Вот она же, перед ним стоит. Только скажи. Но… Он не мог. Доппо направился в магазин, пока Тайя позвонила Мураками, что радостно заголосил в трубку, уже этим неимоверно раздражая и без того с утра раззадоренную девушку. Но она сразу оборвала его счастье и радость строгим тоном голоса: — Мне нужно узнать какую-нибудь скрытую информацию по Окаджиме Иоширо, — раздражённо проговорила она, — скелеты в шкафу, если они есть. Пожалуйста, это очень срочно. — Будет сделано, царевна-несмеяна моя, — хитрыми нотками произнес Кио, — когда ты так просишь, тебе невозможно отказать. Я уже через трубку чувствую твою убийственную ауру, — насмешливо добавил он, заставив девушку мрачно хмыкнуть в ответ. — Тогда и не заставляй эту ауру просочиться через телефон к себе в обитель. Мне, знаешь ли, совсем не лень и доехать до тебя, — ядовито протянула Сома, слыша смешок знакомого. — Да брось, тебе сегодня не до меня, — ответил он, — карты говорят о любовном пожаре. Впервые вижу у тебя такой расклад за столько лет. Тебя можно поздравить? Будешь кого-то романтично сверлить, боясь сказать три простых слова и пуститься во все тяжкие? Да? Я угадал? — от хитрого тона Мураками Сома ощутила густой и неперевариваемый сгусток смущения. К горлу подступила нервозность. Какой бред он вообще несёт сейчас? — Надеюсь только с тем, что ты сможешь найти нужную мне информацию, — глухо проговорила Тайя, отчего Кио хмыкнул. — Понятно всё с тобой, — укоризненный тон парня заставил Тайю почувствовать себя маленькой девочкой, что отчитывают за плохую оценку в школе. Девушка раздраженно мотнула головой, сгоняя эти ощущения и слыша дальнейшее, — но от судьбы всё равно не убежать, как бы ты не старалась, — и от этих слов Сома вспыхнула, залившись краской. Ведь по сути, она сейчас только и делала, что бегала, не зная, что делать с её возникшими чувствами к Доппо, от которых долгое время отрекалась, боясь сорваться вниз и потерять саму себя в этих новых эмоциях и переживаниях. А Мураками ловко, впрочем, как и всегда её на этом подловил. Ведь теперь поздно отрицать то, что возникло и цвело уже так давно. Возможно, я стала влюбляться в него на берегу реки после взрыва… А возможно, с его первого прихода ко мне в квартиру… — Перестань разбрасываться глупостями, используй речь для дела, а не для шалости. Надоел уже, — сцепив зубы, просипела девушка, отвлекая себя от столь странных мыслей о Куникиде, слыша победный смех парня, который понял, что она смутилась. Ками. Она с этой любовью совсем хватку растеряла. — Сома-сан, — от баритона Куникиды, что зазвучал над её головой, порой хотелось скрыться даже сильнее, чем от него самого. Он обращался к ней всегда так, что фамилия в его губах была слаще всех сладостей на свете, — вот, возьми. Тайя смущённо поблагодарила его, взяв перекус с рук, стараясь не столкнуться случайно с тёплой ладонью идеалиста и смотря на длинные большие пальцы Доппо, вспоминала, как он снимал ими рыбу с крючка. Это была потрясающая картина. Куникида выглядел тогда столь внимательным, серьёзным. Его выражение лица излучало спокойствие и уверенность. А очки так ярко отблескивали, отчего казалось, что глаза Куникиды горят в неуловимом пламени. Он ведь и вправду был красив. Особенно в очках. У Тайи, честно говоря, уже давно перехватывало дух, ибо она, наконец, осознала, что ей нравится всё в Куникиде. Его светлые волосы, что на свету отдавали зеленью. Серо-зелёные глаза, мутные, как у той реки, что они рыбачили. Словно густо заваренный зелёный чай. Статная фигура, широкие плечи и твёрдая походка. Его строгое лицо с прямыми чертами. Тайя никогда не думала, что будет той, кто станет в такой манере вздыхать по мужчине. Точно кисейной барышней стала. Сома же не оценивала людей по внешности, зная, что внутри может находиться всё, что угодно. Но Доппо, что внутри, что снаружи был великолепен. Неудивительно, что он ищет даму отличительную ото всех. Идеальную. Тайя же совсем такой не являлась, как бы ей того не хотелось. И могла лишь, задирая голову, наблюдать за заместителем директора Агентства, пока душу терзали разные, противоречивые желания, которые приходилось сдерживать. Тайя старалась особо не смотреть на Доппо, ощущая неловкость из-за того, что они вновь остались одни. Она молча ела, когда Куникида, что почему-то отказался взять себе перекус (как и не принял за него деньги от Тайи) неожиданно поинтересовался: — Ты позвонила тому, кому надо? — Сома кивнула, не поднимая головы, — что он вообще за человек такой, которого ты просишь о помощи? — девушка на секунду замерла, задумчиво вздохнув. — Своеобразный, — кратко говорит она, доедая, купленный для неё перекус, — он, конечно, тот ещё лис, но в поиске нужной информации, особенно с самых потаённых источников, ему равных нет. Поэтому за достоверность я точно могу быть уверена, в отличие от всего остального в его характере, — с тяжким вздохом поговорила Тайя, слыша сверху странное бурчание, — не нервничай, у нас с ним просто сделка. Я закрываю глаза на его деятельность, а он помогает мне с информацией. Так было всегда и так будет далее, — девушка чуть щурится, при этом выкидывая остатки мусора со своей трапезы и вспоминая, как иногда выговаривала Мураками свои личные переживания и как сама вытаскивала его из пучин отчаяния. Они больше не были связаны просто сделкой, но всё так же продолжались прикрываться ею. Ведь так было проще. Всем. — И что ты хочешь найти? Что-то по тому знакомому, что помогал с детьми? Я заметил, как ты хмурилась при его упоминании, — произнёс он, отчего Тайя вздернула голову вверх. И это была ошибка. Сома на секунду, будто лишилась самообладания, смотря на Куникиду, так же как и он в ответ. Она поняла, как соскучилась по строгому, но уверенному взгляду Доппо. Как давно хотела увидеть тёплый свет в его серо-зелёных глазах. Правда, на этот раз, в его взгляде была какая-то непроглядная жажда, тлеющее чувство, заставляющие лёгкие трепетать от странных ощущений внутри, будто там куча-куча порхающих бабочек. Сома поняла, что слишком погрузилась в этот странный взор, что так и говорил: «поверь мне, пожалуйста, поверь». Желания внутри неё бурлили, Тайя приоткрыла уста, так и представляя, как стал клониться вниз Куникида, как она вцепилась в концы его жилета, вскоре довольно уверенно переходя на шею юноши, обхватывая. Губы девушки, что изнемогали в желании до сего момента, впились в суховатые уста идеалиста, обостряя все чувства до предела. Где-то в подсознание Тайя почувствовала, как притягивает к себе девушку Доппо, как проникают её пальцы в светлые, слегка жестковатые, будто солнцем задетые, волосы детектива, оставаясь там на долгое-долгое время, портя идеальную причёску. Она чувствовала, что теряется в касании чужих губ, стремясь взять больше, не отпуская лицо желанного ей человека далеко от себя, целуя всё напористее, углубляя поцелуи, пока руки Доппо сжимали её крепче, не имея желания расслаблять объятья. «Куникида-сан…» — так и рвалось из горла, — «Куникида-сан…». Доппо, почему-то вздохнув, протянул ладонь, пальцами касаясь краев губ девушки, отчего внутри, будто зажигалка вспыхнула и горячая волна прошла по телу. Тайя так и замерла, чувствуя, как гулко бьётся сердце. Её рука дрогнула в сторону юноши, уже собираясь вцепиться в жилет, как до ушей, наконец, долетело еле слышное: — У тебя лицо в крошках было. Прости, я вытер, ты почему-то зависла, хотя я тебе говорил, — Доппо отвернул голову, отпуская подбородок, пока Тайя ощутила, как тело обожгло ярким стыдом. О чем она вообще думала! И почему не услышала? Хотя ей казалось, что Куникида, словно говорит что-то, но она смотрела лишь на лёгкие трещинки на его губах. Идиотка, идиотка, совсем с катушек съехала с этими чувствами. Да к ëкаю ей такие эмоции, если она уже голову холодной держать в его присутствии не может. Какой позор. И где же хвалебная генетика семьи Сома, что не поддаётся на уловки подобного рода? Она же чуть не набросилась на парня, что просто дотронулся до её лица. Бабушка бы ей за такое веером дала по голове, чтобы пришла в чувства. Ну почему в присутствии Доппо, желание его поцеловать усилилось? Что за магия? Нет, нельзя так, она не будет вешаться на него. Больше не в жизнь не поддаться на чужое очарование. Сердце итак уже разбито, склеиваясь с трудом. Она всё же пробурчала благодарность, вытирая лицо, ощущая, как вся горит, словно температура подскочила. Её движения были нервными и девушка едва не выронила телефон, когда он резко зазвучал в кармане. Тайя ответила на звонок, чувствуя поступившее в лёгкие отчаяние. Нет информации. И можно было бы сказать, что он чист, но Мураками добавил: — Кажется, он подчистил что-то. По крайней мере, выглядит всё так. Его имя гуляло в наших кругах, вообще мне знакомо оно, правда, я не могу вспомнить, где именно его слышал. Но все данные скрыты. Не удивлюсь, если он ещё какой-нибудь заядлый программист, — слыша подтверждение своей теории, тот злобно усмехнулся, — как и думал. Несмеяна, я многое могу узнать. Длинный язык до другой точки света довести может, но всё, что связано с компьютерной паутиной мира не в моей компетенции. И ты это знаешь. — Да, но благодарствую, что дал зацепку. Я буду двигаться дальше, — девушка попрощалась с юношей, раздражённо вздохнув. Видя аккуратный взгляд Куникиды, Сома пояснила, стараясь не смотреть на лицо, чувствуя неловкость за свои желания, — как думаешь, насколько может быть чист перед законом человек, если он подчищает за собой данные, что ничего и узнать нельзя? — Ни на сколько, — даёт детектив быстрый ответ под кивок девушки, — раз что-то скрывает, то уже не всё так гладко у него, как минимум. А что? Отсутствуют данные? — Тайя вновь кивнула. — Да, и я не уверена, что если попрошу наших программистов поискать что-нибудь, то они смогут это «что-нибудь» найти, — Сома покачала рукой, потерев виски, пока Доппо задумчиво хмурился в ответ. Найти информацию через всемирную паутину, он и сам не сможет. Но есть знакомый, который точно может им в этом помочь. — Сома-сан, — обращается Куникида к девушке, заставляя её посмотреть на него, — помнится… Ты говорила, что хотела с моим другом когда-нибудь познакомиться… — Неужели сейчас хочешь? Не кажется тебе, что сейчас… несколько не то время для знакомств? — нахмурилась она, глядя на него с лёгким раздражением, и он её прекрасно понимал. Конечно, какие сейчас знакомства, если Тайя думает о расследовании, с учётом того, что их нынешние взаимоотношения напряжены до предела. Но… — Доверься мне, я знаю, что делаю, — тихо шепчет Доппо, заставляя девушку вздрогнуть. Она чересчур странно смотрит на него, словно призрака увидела какого-то. Юноша болезненно ждёт, что же решит Сома, даже задержав кислород в лёгких, отчего все внутренности разрывались на части. И выдыхает полной грудью, когда видит нерешительный кивок Тайи и слышит тихое в ответ: — Веди.