Очень нужны.
***
В итоге, Таяма рассказал им нечто интересное про Окаджиму. Оказывается, парень находился на лечении в психиатрической лечебнице из-за шизофрении, которая, вроде как успокоилась несколько лет назад. И парень больше не наблюдался под наблюдением специалистов. А информацию о себе почему-то скрыл. Конечно, для них это особо ничего не давало. Поэтому, им всё же надо было пойти в квартиру женщины. Но была некоторая проблема, которую Тайя уже озвучивала ранее, заставившая пару призадуматься, но вскоре девушка взяла в руки телефон, позвонив Такахаси и попросив приехать к себе, говоря всем соседям, что она как будто бы наняла услуги детектива с Агентства. Ибо соседи явно не будут сопротивляться, видя, что незнакомый им человек пришёл в квартиру вместе с её хозяйкой, хотя ворчать уж точно не перестанут. А сама же девушка решила, что прошмыгнет вслед за ними. Доппо с этим планом согласился. И в этот раз, действительно, всё прошло гладко. Люди, конечно, шумели, бросая гадкие комментарии в сторону «непутевой матери», но в целом, работе сотрудника Агентства они не препятствовали, ибо это уже считалось официально его работой. Чуть более обоснованной, чем приход Тайи, что проскользнула на лифтах к ним в квартиру, держась за горло, будто задыхалась. Теперь Доппо понял, почему же девушка так избегает закрытых пространств, отметив это у себя где-то галочкой. Такахаси дала девушке воды, и Сома, принявшая её, со слабой улыбкой благодарности сказала, что если Манами тяжело, то она может подождать их в машине, которую Тайя арендовала на частной парковке, в случае непредвиденных обстоятельств. Всё же с машиной было значительно легче передвигаться. Такахаси в ответ согласилась, ведь и вправду не могла находится в этом месте, сообщив, что хочет по истечению года потом продать эту квартиру, переехав с Йокогамы, куда подальше. Мысли о суициде, на облегчение души Сомы, женщину больше не посещали. — Всё хорошо было? — нервно спросила Тайя, что не особо видела, что происходило, когда Доппо с Манами поднимались в квартиру. Куникида вкратце поделился рассказом о крикливых соседях и то, как дрожали руки Такахаси при открытии квартиры. Сома вздохнула с рассказа, слегка нахмурившись, — дрянные же люди бывают. И ведь самое главное, они повсюду, — пробормотала девушка, переходя к осмотру квартиры, как того изначально и хотела, — никуда от них не деться. Куникида проследил за телодвижениями Сомы, решив тоже перейти на осмотр квартиры, перекручивая слова девушки, пока та мысленно находилась где-то достаточно глубоко внутри себя. Ведь эти люди так напомнили ей тяжёлые времена с одноклассниками и то, как приходилось, стискивая зубы, ходить в школу и выдерживать очередной день, полный издевательств. Тайя пообещала к тому моменту больше не отмалчиваться, зная, что порой молчание никуда не ведёт, отбиваясь, насколько было возможно. Но её характер вёл девушку куда дальше, отчего было довольно трудно выносить всю ту грязь, что происходила день за днём, отвечая такой же грязью в ответ. После Сома не доверяла людям, держалась ото всех подальше, заглядывала далеко в прошлое и просто не понимала: в чем она была виновата? Тайя не знала. И, честно говоря, особо не хотела знать. Дети, впрочем, как и многие взрослые, в любые времена были жестокими и беспощадными. С этим можно было только смириться. Ведь все побаивались Сому и за пределами школы. В высших учебных заведениях, где она училась, на работе в захудалом кафе — никто не заводил с ней знакомства, все опасались подходить, видя пугающую отстранённость Тайи. И лишь один человек пробил её броню. Наставник. Ичиносе был ярким, живым, как полыхающий огонь. Своенравным, загадочным и хитрым. Сома же была замкнутой, холодной, бледной тенью на его фоне. Но он отметил её. Вечно пытался порадовать, учил обороне и шаг за шагом позволял Тайе к нему привыкнуть. Девушка ворчала, злилась, пыталась отдалиться, но наставник был ещё упрямее. С ним Сома стала раскрываться по-другому. Он учил её жить, а не просто проживать день за днём. Тайя ещё ни с кем не чувствовала такого тепла, помимо пожилых, цепляясь за него, как котёнок. За место злости на мужчину пришло уважение, пусть и сопровождавшееся от неё сарказмом. Но, несмотря на это, Сома была ласковой. Ичиносе угощал её мороженым, девушка накрывала его пледом после дежурства. Между ними была своя, почти семейная идиллия. Он помог Тайе посмотреть на другую себя, что виднелась издали. Не озлобленная, забитая, брошенная всеми девушка, а настоящий боец, идущий напролом, не боящийся выступать в одиночку и всегда находящаяся себе на уме. Норио вскоре тоже заворчал, что вырастил на свою голову занозу, когда Сома с непрерывным ворчанием вытаскивала его из передряг, предварительно затем ещё пнув по ногам за рисковый героизм. Вот кто точно рисковал, не думая своей головой. Чудесные были времена. Тайя, пока Доппо не видел, мимолетно смахнула пальцем, выступившие слезы. Норио был человеком, с которым Соме было хорошо, чьи объятья не были противны или неловки, а казались мягкие, словно у отца и дочери. Тайя порой и вправду думала, что у неё два отца. Но теперь один. И сама она снова одна, выросшая, но теперь всё такая же одинокая внутри, как бы не было хорошо теперь снаружи. Ичиносе был великим исключением её жизни. Он думал о ней наперёд, пытался уберечь от Масаши, и поддерживал даже несмотря на то, что между ними происходило. А ещё он… Тайя бросила краткий взгляд на перебирающего предметы в квартире Такахаси Доппо, что не заметил её острого взгляда. Да, наставник был во многом прав. Даже, когда по часу рассказывал о таинственном эспере с Агентства, смеясь с его простодушности, восхищаясь силой воли и стремлениями, говоря, что они точно подходят друг другу и им стоит познакомиться. Тайя тогда отнекивалась, почти ничего не слушала и отправляла того эспера в глубокие дебри, ибо уж слишком много разговоров о нём было. Особенно… — Для такой, как ты, он — идеальный вариант, моя колючка. Вы сможете вынести характеры друг друга, сделав их достоинствами для себя. Не то, что с этим… — Норио вздохнул, решив не вмешивать Масаши в их скромный диалог, проговорив с улыбкой, — надеюсь, когда-нибудь я уломаю тебя на знакомство с ним и ты поймёшь, как была не права. «Да, я и вправду была не права. Куникида замечательный. Очень…», — подумала девушка, смотря на него, пока проверяла балкон, что оказался чист. А в отчёте, что она всё же смогла выклянчить с участка, где велось дело, на балконе были размытые следы от рук, будто девочки стали сбрасываться, резко передумали, но было уже поздно. Тайя отметила эту странность, но из-за присутствия рядом Доппо, мысли никак не могли собраться в нужную кучу, размышляя об одном, — «но правда ли, он хочет быть с такой, как я? Не оставит ли он меня, как это сделали многие? Как сделали это вы, Ичиносе-сан? Вы оставили меня на перепутье одной, и теперь я совсем не знаю, куда мне двигаться дальше. Я так хочу быть с ним и так не хочу зря ошибаться…», — думает она, тяжело вздыхая, пытаясь мыслями вернуться к работе. Проблемы надо решать по мере их поступления. А сейчас нужно собраться с силами и довести дело до ума. Куникида же хмуриться, оглядывая квартиру. Везде были фотографии девочек с матерью, мягкие игрушки. Создавалась картина счастливой семейной жизни с работящей матерью. Причин сбрасываться не было. Или всё же…? — Сома-сан, скажи, — он услышал лёгкое фырканье. Кажется, девушка в чем-то копалась, — а почему ты вообще ввязалась в это расследование? Ты правда веришь в то, что они не сами скинулись? Или тебе стало жалко безутешную мать? В чем причина? — юноша повернулся к девушке, что задумчиво оглядывала помещение. Она посмотрела на него, грустно усмехнувшись. — Не могу ответить тебе совсем конкретно. Может, и правда не верю, а может, и правда жалко, — Сома поглядывает на юношу, — а может, я хочу понять, правда ли Такахаси-сан любила своих дочерей. От последнего Доппо хмурится, напрягаясь и радуясь, что женщина сейчас в машине и не слышит этих слов. Вот она в чем причина. Всё-таки здесь ещё большая мотивации Сомы понять женщину, потерявшую детей, насколько они были любимы ею. Не её ли эта халатность? Но откуда такое неверие? Из-за Сакакибары Харуко? Из-за её отношения к Тайе? — Сома-сан… — он хочет спросить, как Тайя выдаёт робкое: — Я с ней виделась, — голос девушки тих, отчего парню приходиться напрячь слух. И он крайне удивлен услышанным. Неужели?.. — случайно, — добавляет Сома, заставляя его на мгновение отвести взгляд от неё. Значит, она виделась с матерью. Поэтому такая… не в духе. Если так можно сказать. — И… как? — у юноши застревает воздух в лёгких, наблюдая, как Сома не сдерживает горький смешок, сложив руки в карманы узких штанов. — Да никак, — отрывисто бросает она, чуть прикрыв глаз, чтобы её эмоций не было видно. Говорить про момент с дядей у неё не было никакого желания, уж слишком ей не хотелось, чтобы Доппо беспокоился о ней почем зря, — отвратительно, что я была настолько глупа, не видя очевидного перед собой. Ведь я, действительно, довольно большое количество времени, верила в свою маму и хотела к ней, хотя моё спокойствие и уют было совсем в другом месте. Только сейчас начинаю понимать, что Харуко-сан для меня чужая женщина, а на чужих не стоит злиться, требуя с них правды и понимания, в чём ты виноват. Им ведь просто всё равно на твои чувства, — Тайя, открыв глаз, смотрит уже более уверенным взглядом на Доппо, — Куникида-сан, я знаю, что это не моё дело и я не имею право так говорить, но… Это, конечно, очень неприятно, что из-за способности, твоя мама, твои родители боялись тебя, но мне, кажется, сейчас она хочет исправится. Я слышала это в её голосе. И знаешь, иногда, если есть возможность придти к примирению — лучше ею воспользоваться. Возможно, иногда есть ещё шанс что-то исправить и выстроить замок из руин. Куникида удивленно посмотрел на неё, поражаясь тому, как девушка легко соскочила с темы. Честно говоря, он и сам о подобном думал. Их общение с матерью после того случая, во время его болезни, увеличилось. Женщина, видимо, не видя сопротивление от сына, звонила чаще. Она быстро тараторила о делах за день, интересовалась о нём и даже спрашивала о Соме, заставляя непроизвольно краснеть. А вот отец особо к телефону не подходил, хотя иногда Доппо слышал его голос, а значит, их общению он не сопротивлялся и не ëрничал, что было бы более логично. И это всë, являлось довольно непривычным и странным моментом в его взаимоотношениях с родителями. Честно говоря, ему казалось, что к этому приложила руку Тайя, ибо не позвони мама в тот момент, когда девушка взяла трубку, неизвестно, что было бы. Скорей всего, они с Доппо сухо поговорили и всё продолжилось бы в том же духе, что и раньше. Но мать заинтересовалась Тайей, и от этого общение самого Доппо с женщиной стало приобретать новые краски. Ведь теперь Куникида был не ребёнком, а взрослым парнем, и обиды со временем стали забываться. В конце концов, его никто не бросал, а мама всё же порой заступалась за него перед соседями. А, значит, не всё было тогда потеряно. Просто… они друг друга не услышали. Но за девушку было обидно, как не крути. Он не знал, что происходило в тот момент у Сомы и о чем они говорили с матерью, но было ясно, что в какой-то степени, Тайя столь грустная сейчас из-за неё. Переживает. Всё равно переживает. Ведь кровные отношения они такие, продолжают цеплять, даже если вы далеко друг от друга. И больше не близки. Куникида неловко отворачивается от Тайи, не зная, что и сказать ей. Ведь говорить о себе ему не хотелось, а как поддержать девушку — он не знал. Стоп. Обычно же, где Харуко, там и… — Сома-сан, ты же не пересекалась случайно с… — он не договаривает имя самого главного кошмара Тайи, как слышит: — Куникида-сан, подожди, — девушка подходит к нему, подпинывая диван, — тебе он не кажется каким-то вздутым? — юноша чуть щурится, отчего Сома вздыхает, — помоги поднять. Посмотрим на его дно. Доппо слегка удивляется тому, что Тайя отметила нечто подобное, помогая держать девушке диван, пока она шарила рукой. И вправду диван был в несколько выпуклым. Вскоре она что-то нащупала, залезая рукой под второе дно дивана. Её глаз невольно расширяется, когда она вытаскивает дневник, коробочку со сладостями и ещё всевозможными альбомами с рисунками, что прятали девочки. Видимо, это была их секретная сокровищница, ускользнувшая от глаз следствия и даже родной матери. Они решились прочесть дневник девочек. Коробка со сладостями уже по первым записям предназначалась их матери, которую они ждали и каждый раз готовили ей новый сюрприз после командировки. А, значит, точно скидываться сами не хотели. Они её любили. А дальнейшие записи уже были про их знакомого Окаджиму, что как раз и помогал им. И если первые записи были положительными, то потом девочки всё чаще писали про странности, что происходили с ним. Он мог заговариваться, иногда кричать на них, пугал своим странным поведением, но мама была далеко, чтобы её пугать, поэтому они молчали. Последние же записи повергли их внутренних родителей в шок. Исходя из написанного, поведение парня всё чаще стало бесконтрольным и очень пугающим. Видимо, наступивший рецидив, откровенно прошёлся по мозговой черепушке юноши, отчего девочки его сильно боялись. Они прятались от него, где угодно, старясь сидеть тихо, а если и попадались, то юноша иногда успокаивался, извиняясь, а порой ещё больше приходил в странное состояние, заставляя их делать вещи, что они толком не могли расписать на страницах дневника. Тайя прикусила нижнюю губу. Экспертиза показала, что девочки были чисты, хотя странные синяки на их телах были, вот только данные травмы сочли за детскую игру детей, в которой они и могли получить отметины. Судя по записям, матери они не говорили, потому что Окаджима, находясь в странном состояние, запугивал их, говоря, что иначе маме будет хуже. А когда, словно приходил в себя, то извинялся, приносил угощения и молил ничего рассказывать, говоря, что просто переработал… И ему верили, чтоб его. Самая последняя запись содержала их план действий, когда он снова придёт к ним и если в его поведении вновь что-то изменится, но ничего не было и сказано про балкон. Сома хмурилась, Доппо ощущал напряжение с лёгкой разгорающейся злостью из-за смерти невинных девочек. Но вскоре Сома тихо произнесла: — К делу такие записи не подошьешь, — он перевёл серьезный взгляд на девушку, что негромко проговорила, — в полиции переведут всё на фантазию бедных детей и плевать, что они прятали это специально, чтобы никто не нашел. Дело закрыто, если просить провести психиатрическую экспертизу Окаджиме, могут отказаться, ибо никому не охота вновь поднимать все документы. Учитывая, что Такахаси за квартиру ещё должна расплатиться, что её дети тут погибли. Правда, если он сам признается, тогда дело вновь возобновят. Может, кто-то и из соседей подтвердит его странное поведение. И те данные про больницу пригодятся… — Это да, — согласился Куникида, оглядывая Сому, что нервно сжимала кулаки, думая о чём-то своём, — вот только он сам ни за что не признается, — добавил Доппо под кивок девушки, — тогда что будем делать? — и после этого вопроса, она тяжело вздохнула, потянувшись. — Есть один метод, — натужно проговорила Сома, скосив глаз на Куникиду. В нём плескалось сомнение, — но он тебе не понравится, — на эти слова парень пожал плечами, внимательно глядя на взволнованную девушку. — Думаешь, мы можем подобным разбрасываться? Если есть метод, давай пробовать, — конечно, он понятия не имел, что имеет ввиду Сома, но понимал, что это связано с её полицейской работой и тому, как там бывает порой жестко. Но ничего не поделаешь, других вариантов всё равно не было. Да и он сам уже давно не заядлый пацифист. И хоть Тайя это понимала, но всё равно, опять, случайно, по старой привычке (и ещё куче оправданий своему желанию) нервно перехватила его пальцы своими, отчего ладонь парня обожглась, а по телу прошлась горячая волна. Но Доппо сдержал себя от резких действий в ответ, оглядывая девушку тревожным взглядом, что отчаянно смотрела на него. Если бы не дело, на котором они сейчас находились, то он… Он бы точно спросил, что между ними происходит. Ведь раньше… Всё было совсем по-другому. — Пообещай, что не изменишь своего мнения обо мне после увиденного, — Тайя смотрела на него с надеждой, которую он никак не мог проигнорировать. Куникида кивнул. — Работа есть работа, Сома-сан. Обещаю, что останусь при своём старом мнении, чтобы не происходило, — твёрдо проговорил он, почувствовав, как его пальцы сжали, прежде чем отпустить. Это позволило ему выдохнуть, близость с Сомой была слишком душу обжигающей. Он отметил, как смутилась девушка, кажется, осознав, что зашла немного далеко. Куникида едва сдержал смешок, подумав, что забавнее, чем сейчас, Сома ещё никогда не выглядела. И они направились к квартире Окаджимы Иоширо. Уже стуча в дверь, Тайя была холодна, как лёд, скрыв все свои чувственные стороны. И Окаджима сразу это отметил, открыв им дверь. Он так и замер, пятясь назад. Доппо, хотевший было поздороваться, оборвался резким словами Сомы: — Ты ведь понимаешь, по какому вопросу мы пришли. В этот раз соврать не получится, милейший. Окаджима тут же побледнел от этого вопроса. Куникида стиснул зубы, вспоминая, каким же резким был всегда Ичиносе в работе, говоря в подобной манере так, что пугал возможного преступника до колик в животе. Но, кажется, этот способ хорошо работал и по сей день. Иоширо хотел бежать с квартиры, отталкивая их. Но Доппо цепкой рукой схватил его одежду, затаскивая обратно. Сома прошла следом, прикрывая дверь, пока мужчина истошно кричал, что он ни в чем не виноват. Куникида слегка отбросил его назад, позволив Тайе взять верховенство в этом деле. Сома медленным шагом направилась на Иоширо, и тот рванул теперь к балкону, но был пойман уже самой девушкой, втиснувшись в бордюр и крича от страха. Доппо посмотрел в сторону, так и видя кучу лекарств, явно для помощи в психике. Значит, приступы шизофрении вернулись. Одна из баночек имела синий цвет, отчего детектив нахмурился, подходя к ней, пока Тайя пыталась заставить мужчину раскаяться. Открыв крышку, он отметил в ней синий порошок с красными всполохами… Подождите… Это же ЦДМ-66, как было представлено в отчёте Тайи фотографиями. Он всегда делался порошком и мог серьёзно причинить вред не только эсперу, но и человеку. Что это делает у Окаджимы…? Впервые за столько времени поисков и следов этого вещества, они неожиданно нашлись у какого-то странного шизофреника, что обвинялся совсем по другому делу. Нужно было с этим разобраться. — Я не скидывал! Не скидывал их! — громко кричал Йоширо, отчего Тайя надавила на перекладину, заставив его кричать ещё громче. — Тогда почему хотел убежать? Испугался вопроса? — яд в голосе Сомы принял самую едкую форму, заставляя Куникиду морщиться, но он терпел. Сам же согласился и обещал не влезать. Хотя, как и в случае с Ичиносе, такой момент был для него уже несколько привычен, — рассказывай, как всё было. Мужчина активно пытался брыкаться, крича, что не виноват. Тайя же по глазам видела, что виноват и прекрасно это осознаёт. Она надавила ещё сильнее, удерживая его. Сома не особо терпела этот способ: он выматывал нервы, ставил тебя на одну ступень с преступниками, а ещё был не особо правилен в их работе. Показаний не так добивались. Но этому способу её научил наставник. Ичиносе называл его «психологический штурм» и говорил, что порой только им было можно схватить психологически стойких маньяков или других психов, скрутив им в баранку их и без того испорченную психику подобными действиями. Тайя часто наблюдала со стороны, как пугал Норио различных преступников, давя на них знаниями правды, отчего те, спустя некоторое время, признавались в ней. Главное было правильно стоять на своём. Мелочи и детали можно найти, а вот преступника они могут и упустить. Лучше было брать сразу по горячим следам. — Я не скидывал их! — кричал Иоширо, пока Сома пустым взглядом смотрела на него, — но… но… они скинулись из-за меня! Эта фраза заставляет их обоих вздрогнуть. Куникида удивленно смотрит на эту всю картину, удерживая склянку в руках, чтобы потом её показать. Тайя же, услышав то, что было нужно, оттаскивает мужчину от перекладины, заходя в комнату и отбрасывая его, насколько возможно с её-то силой, в ближайшую стену. Он ударяется об неё, сжимаясь и прячась от прожигающего взгляда девушки. Она пугала его. — Рассказывай, — командным голосом произносит Сома, но мужчина молчит, лишь подрагивая от ужаса произошедшей ситуации. Тайя морщится, — снова на балкон хочешь прогуляться? — от угрожающего тона вопроса, Окаджима вздрагивает, поднимая глаза на девушку, встречаясь с мертвецким холодом в глазу незнакомой ему девицы, — рассказывай, — повторяет она. И это развязывает ему язык. Мужчина делится тем, что когда-то давно ему поставили шизофрению, пытаясь её вылечить. Когда отметился прогресс, Окаджима смог начать более-менее правильную жизнь, решив скрыть все данные о ней, где было только можно, чтобы никто не мог узнать о его недуге. И изначально, когда в их дом переехала Такахаси с девочками, он помогал ей по доброте душевной. Но вскоре шизофрения вновь стала прогрессировать. Он пытался её скрыть, принимал лекарства, но становилось только хуже. Окаджима пугал девочек, извинялся, просил не рассказывать, но всё повторялось заново. А последние разы он и не помнил, в каком состоянии к ним вообще приходил. Ключи от квартиры же были у него. И в самый последний раз, во время приступа, ему казалось, что он в квартире со злыми духами, пытаясь их изгнать. И видимо, девочки в попытках выбраться из закрытой квартиры бросились на балкон. Иоширо не помнил, как так получилось. Он очнулся очень резко, когда услышал крик малышек, что слетели с перекладины. Тогда мужчина успел только поймать момент, чтобы незаметно выбраться с квартиры и сделать вид, что он тут не при чем. А соседи дружно обвинили во всём мать, что цеплялась за тяжёлую работу из возможности хорошо обеспечить девочек. Рассказав всё, он смотрел на строгую Сому, что выглядела довольно пугающе даже для Доппо. На секунду, ему показалось, что не будь его рядом, девушка прибила бы этого Окаджиму за бедных девочек, у которых просто не было никакого выхода, куда бежать и на их крики почти не реагировали, привыкнув к шуму, издаваемым двумя детьми из квартиры. Но тут Куникида вспомнил, какой же момент нужно прояснить, показав склянку, в которой было вещество. Тайя только бросив один взгляд на неё, поняла, о чем хочет поговорить Доппо, выглядя так же изумленно, как и он, явно не ожидая обнаружить что-то подобное в квартире простого поехавшего: — Откуда у вас это вещество? — спросил Доппо, видя, как дрожит мужчина, — говорите скорее. Откуда у вас ЦДМ-66? — он звучно повысил голос, а когда этот вопрос повторила Тайя своим ледяным тоном, тот резко вздрогнул, наконец разговорившись: — Я-я… просто боялся, что она вернётся… — объяснял Иоширо, имея ввиду свою болезнь, — хотел убрать сведения о себе, что я там был… Но не знал, к кому обратиться… Кузина сказала, что поможет… — он тяжело откашлялся, — в Ямато она представила меня девушке… Эта девушка сказала, что поможет убрать и… дала это… Сказала, оно влияет на психическое состояние, улучшая его… — Настоящий ЦДМ-66, действительно, мог так делать, он увеличивал мозговые резервы человека во много раз, отчего в своё время появилось много предпринимателей и азартных игроков. Вот только со временем, оно вызывает привыкание и возвращает человека обратно в тоже состояние… нет, даже хуже, оно делает из него обыкновенного «овоща», неспособного даже есть по-человечески рукой. Не знаю, как работает фальшивая версия вещества, но факт один — всё возвращается на свои места, — отметила Тайя, отчего Куникида резко прислушался к ней. Но та вновь стала мрачной, обращаясь к Иоширо, — что за кузина? — Мы не общались с ней уже… как несколько месяцев, когда мои приступы… усилились, — Окаджима поморщился, — её зовут Ëко. Больше не могу сказать, всё так мутно… тошнит, — Тайя нахмурилась, проигнорировав чужие жалобы. Знакомое имечко было. Очень уж. Надо было связаться с Мураками потом на эту тему. — А что за девушка, что помогла вам с веществом? — резко спросил Куникида, ведь ему тоже было важно расследовать дело, которое толком никуда не двигалась, кроме того, что они перехватывали новые поставки, а никаких обстоятельств так и не выясняли. Как же Тайя собирала всю информацию в те времена? — Я не знаю, кто она… У неё были такие темные волосы, глаза аметисты… — он вновь откашлялся, — ещё рука была почему-то в перчатку спрятана, а вторая нет… — Иоширо нахмурился, выдавив неожиданное, — вроде… она представлялась, как Такэси… — и Сома вздрогнула всем телом после этих слов, почувствовав, как стало дурно самой и воздуха отчего-то перестало хватать. Такэси, — оглушающе раздавалось в голове, образуя там звенящую пустоту из битого стекла. Тайя ясно ощутила, как холод прошёлся по плечам, ускользая змеёй вниз. Нутро оборвалось, а под ухом, будто тяжёлым роком послышалось: Тайя, неужели ты думала, что сможешь меня забыть…? И не надейся, чёрная кошка… — чужой, неприятный смех коснулся ушей, оглушающе пройдясь сознанию, всколыхивая старые воспоминания. Такое чувство, будто тень прошлого стояла за спиной, усмехаясь над ней, стремясь вонзить нож в спину. И Сома будто смогла почувствовать, как вчера, резкую боль в плече, постоянную борьбу с синяками и ссадинами, окровавленную ладонь в крови наставника, потухшие очи Норио… Нет. Только не это. — Сома-сан… Всë хорошо? — Тайя дёрнула головой, смотря на Доппо. Девушка слабой полуулыбкой ответила, что всё хорошо, стараясь вернуться снова в строй. Забота юноши приятно грела снаружи, пока внутри разгорался дикий огонь ужаса и подступающей, клокочущей от боли прошлого ярости. Кажется, к разгадке тайны, откуда пошло вещество, она явно приблизилось. Осталось понять… для чего это всё Такэси? Сома присела рядом, схватив Окаджиму за воротник, кратко прошипев: — Сейчас направимся в участок и ты повторишь свою проповедь перед полицейскими, — видя, что тот хочет сопротивляться, она добавила, — лучше к ним, чем ты останешься тут со мной. Тебя всё равно отправят в лечебницу, так что, радуйся. Надо было изначально лечится, — и отпустив его, стала набирать чей-то номер. Когда она стала разговаривать, её голос уже был довольно спокоен, чем несколько минутами ранее, — Исогай-сан, вы не могли бы мне помочь? Пожалуйста… У нас тут… дело по тем девочкам раскрыто. Нет, я не ранена смертельно и у меня не сломана нога, перестаньте ëрничать, вы же взрослый мужчина…***
— Да уж, Сома-кун, не умеешь ты жить без неприятностей, — ласково поддел её шатенистый мужчина, сверкая карими глазами, пока девушка беззлобно фыркнула, — но, поздравляю, ты дошла до истины. И даже не нарвалась на более глобальные проблемы, что тебе присущи. Гарантирую, что тебя просто отчитают по привычке, но ничего более сделать не смогут. Не в этот раз, умница. Сейчас они находились в участке полиции, где ранее велось дело по погибшим девочкам. Заместитель Цудзи Хатори, Исогай Хиро, и вправду пришёл на выручку Соме. Пригнал с другого участка группу на задержание, приехав вместе с ними. Он решил пока остаться, чтобы помочь оформить все формальности, ну или как сказала Тайя, оттягивал время на ворчание Цудзи, что вновь поругает мужчину за то, что Хиро позволяет ей влезать во всевозможные приключения. Вместе с тем, пара приехала к участку с ещё бледной, как приведение, Такахаси. Бедная женщина была в шоке, узнав, что человек, которому она так безгранична доверяла и верила, оказался тем, кто в итоге и погубил её девочек. Не напрямую и больше психологически, но всё же… Манами оказалась всё-таки стойкой женщиной, хотя при первой встрече Соме она таковой не показалась. Но девушка не сказала ничего подобного, вытащив из кармана пиджака коробочку со сладостями, что готовили девочки матери, со словами: — Вы зря винили себя. Девочки любили вас и ждали. Ведь как бы то не было, вы их мама. Зря вы сомневались в ваших искренних чувствах к друг другу, — Манами взяла в руки коробку со сладостями, открывая её. То, что она увидела там, заставило её расплакаться, слабо улыбнувшись. Взглянув на полицейскую, что обеспокоенно разглядывала её, готовая встретить любую истерику безутешной матери, та не сдержалась, кинувшись с объятиями на Сому, что неловко приобняла её в ответ, пытаясь утешить. В итоге, когда Манами чуть-чуть успокоилась, она выдавила из себя еле слышное: — Спасибо вам… Спасибо, что откликнулись, — шептала она, отодвинувшись и держа Тайю за плечи, — я хотя бы буду знать, что они умерли не из-за меня… — та прикрыла рот рукой, стараясь не расплакаться, — что я не настолько плохая мать… — Вы были хорошей матерью, — растерянно проговорила Сома, отводя взгляд в сторону. Кажется, ей было неловко за свои прошлые мысли, когда она думала о том, любила ли Такахаси своих девочек или нет. Исогай же, мягко положив руку на плечо горюющей женщины, сказал, что отвезёт её до гостиницы, в которой она жила, не имея сил появляться в доме, и Манами слабо поблагодарила его за небольшую помощь. Сома выдохнула, радуясь, что её коллега решил проблему с тем, что делать с женщиной после ухода из участка. Тайя поняла, что получать выговор за свой проступок, она будет явно одна. И в целом, её это вполне устраивало. Куникида, что до этого наблюдал за всем происходящим, не мог не отметить, что Сома, несмотря на раскрытое преступление, не могла сильно радоваться и он её прекрасно понимал. Конечно, ведь раскрытая личность преступника, не возвращала бедных девочек к жизни. Их время остановилось навсегда. И они на веки вечные останутся детьми, как бы это не было печально. Единственное, что скрашивало сейчас их грусть — это искрометный юмор Исогая, который понимал печаль молодёжи, и оттого старался мягко их подбодрить. — По возвращению в участок, Масаши первым делом меня задушит, — кратко проговорила Сома, пока они стояли в коридоре, ожидая, когда к ним подойдут, чтобы рассказать, что в итоге будут делать со всем этим делом, в связи с открывшимися обстоятельствами. Исогай усмехнулся. — Что правда, то правда, — Хиро посмотрел на Тайю, что особо не поднимала головы, смотря куда-то вперёд, находясь мыслями далеко отсюда, — раскричится на весь участок, что кому-то снова нужно выделываться и что перед журналюгами он прикрывать тебя опять не будет, — Сома кратко поморщилась на фразы, что точно прозвучат за сегодня. Ведь из-за того, что дело должны были возобновить, собирался ажиотаж жаждущих подробностей журналистов, и Тайя с Доппо искренне надеялись, что их не привлекут публично к этой истории, а лучше вообще для авторитета участка вообще замять существование о них в данном деле. Пусть сами на неудобные вопросы отвечают. — Как будто его крики что-то изменят. Уже давно должен смириться, что я делаю всегда то, что считаю нужным и правильным, — вяло ответила девушка, моргнув. Она слегка щурится одним глазом в проём коридора, вздыхая, — хорошо, что хоть сейчас не прибежал меня отчитывать. — Конечно, не прибежал. Я сказал ему, что ты не одна, — кивает Исогай, отметив, как нахмурилась стоящая перед ним парочка, — ведь тяжело спорить с девушкой, за которой стоит мужчина, — от этих слова, что Сома, что Куникида вздрагивают, удивленно глядя на усмехнувшегося Хиро, ощущая, что почему-то у обоих начинают щипать щёки в смущении. Что это значит вообще? — или ты решила по-тихому уже метнуться в Агентство, раз везде ходишь с многоуважаемыми детективами оттуда? — на подобный вопрос от начальства, Тайя раздраженно качает головой. — Ничего я не собираюсь метаться. Наши столкновения случайны, но очень полезны в ускоренном раскрытии дела. Не надо мне тут ваших призрачных намёков, — проворчала она, отчего мужчина начинает смеяться, пока Куникида лишь непонимающе смотрит на них. О каких намëках идёт речь? Он вообще не понимает людей с участка Сомы. Неожиданно Тайе звонят на телефон и та с извинениями отходит на улицу, пока в груди громко и в чересчур быстром темпе стучит сердце. Она знает, от кого звонок, так же, как и о чем будет речь. — Твоё сообщение очень удивило меня, несмеяна, — проговорил Мураками в трубку, — зачем Такэси помогать какому-то парнишке-шизофренику? Она решила податься в благодетели? — расшутился он, затухая об мрачный голос Тайи. — Может, потому что у неё есть выгода в этом случае? Не забывай, Такэси никогда и ничего не делает просто так, — Сома устало потерла переносицу пальцами, — как там дела у Тавады Ëко, я у тебя попросила узнать. — Да вот, кстати, что странно. Она словно потерялась, нигде про неё не говорят. Единственная веточка была то, что она пару месяцев назад в Матиду уезжала. А что дальше… и не известно ничего. Впрочем, как и где обитает наша любимая Такэси. Возможно, она ещё в Ямато, если судить со слов того паренька, что, конечно, тоже маловероятно. Столько времени прошло… — Единственное, что я пока не особо понимаю, почему она помогла в создании фальшивого ЦДМ-66, ведь это была кредитная карточка их банды, — проговорила Тайя юноше в ответ, — у меня очень много вопросов по этому поводу и нехорошее предчувствие. Такэси всё это время сидела тихо, я не могла её найти. То, что она активизировалась сейчас, вызвав переполох с наркотиками, уже что-то да значит, — Сома приложила руку к подбородку, не зная, что и думать, но, кажется, Кио хорошо чувствовал сомнения на душе Тайи и знал, что вероятнее всего, она думает об этой ситуации. — Ты ведь думаешь, что она специально развела этот гам с ЦДМ-66, чтобы тебя из нашего города вытащить? — Тайя тяжёлым вздохом подтвердила мысли юноши, — она знала, что какая бы не была ситуация, ты всё равно заинтересуешься происходящим, ведь это твоё прошлое. Поэтому в Йокогаме и нет тех, кто могут создавать такой же состав. Лишь поставки. — Да, чтобы я отправилась на поиски того, кто создает. Хочет, чтобы я покинула Йокогаму. Либо она старое дело желает продолжить, либо… ей нужно от меня что-то ещё, — пробормотала Сома, прикусив нижнюю губу, — в общем, постарайся, пожалуйста, узнать что-то по Таваде, не нравится мне, что она пропала. Учитывая её способность, это может закончится плачевно для кого-то, — Мураками согласованно хмыкнул. Ему вся происходящая ситуация также не нравилась, — я тоже постараюсь кое-что узнать. — Опять рисковать будешь? — сварливо отметил юноша, что невольно вновь начал переживать за Тайю, зная, как тяжко ей было три года назад во время происходящих тогда событий, слыша в ответ насмешливое с грустными нотками: — Иначе никак. И под лёгкое ворчание Мураками девушка отключает телефон, поднимая голову кверху. Вот и закончилось её мнимое спокойствие. Такэси за столько лет, наконец, дала о себе знать. Ведь прошлое никогда не отпускало её. Сома хмурится, стараясь держать эмоции в узде. Она помнит их знакомство с девушкой, когда они с наставником отправились в заброшенное помещение в поисках преступника, а попались в её ловушку. Девушка помнит прекрасно, как вчера, как прижала её Такэси к стене, как вонзила кинжал в плечо, на котором были засохшие следы крови Моримуры, отчего Тайя чуть не умерла, если бы не собранная помощь Ичиносе. Она выжила, и это стало дополнительным стимулом для злости Такэси, отчего и без того беспокойная жизнь девушки превратилась в кромешный ад. Сыграем, Тайя? И ад стал намного реальнее, когда Такэси прервала жизнь её наставника, во время стычки, пронзив его глубоко кинжалом в грудную клетку, хотя этот удар предназначался ей, Тайе. Которая, не выдержав гибели дорогого ей человека, решила разобраться с Такэси раз и навсегда. И она вновь, как и в прошлые разы вступила в бой с той, кто убила её наставника. Тогда они обе попали во время боя под взрывную волну, которую Сома и устроила. Девушка не знала, выживет она сама или нет. Было совершено наплевать. Без наставника мир стал пустым и не было смысла за него бороться. Ведь какая она полицейская, если её руки в крови важного человека, которого не удалось спасти? А всё из-за Сиоты. Такэси Сиота была эспером. Она ненавидела Сому и презирала её всей душой. Ведь брат Тайи, попав в ту самую плохую банду, что звалась Шакко, успел связаться там с этой девчонкой, которая после его смерти, решила, что раз Тайя была во время того, как Тадеши сбрасывался, то она его и скинула. Впрочем, как было ясно, так считала не только одна Такэси. Но то дело закрылось в пользу Сомы. Спасибо помощи Асано Кацу, как же без него. А Сиота, спустя пару лет, нашла в себе силы и желание ей мстить. И в итоге это закончилось трагедией. Но, видимо, только со стороны Тайи, ибо через полтора года после случившегося, Кио тихо сообщил ей, что, кажется, Такэси жива. На тот момент, дело с ней было закрыто, зашифровано и старательно всеми забыто. Сома смолчала, продолжив поиски, чтобы завершить дело справедливостью. И все её труды, все поиски, все планы по разрушению Шакко, были только ради одного — найти Сиоту, заперев её так, чтобы смерть дорогого Соме человека, продолжала мучать девицу в кошмарах. И сейчас Сиота, снова вернулась в бандитскую деятельность, вновь строит какие-то козни, хотя Тайя тщетно пыталась это предотвратить. Теперь же самым главным было лишь то, чтобы опять не началась эта беспощадная игра, в которой выживет только одна из них. Второго раза Тайя точно не переживёт. Ведь она даже не эспер. За этими мыслями, девушка не сразу ощутила приближение. Вздрогнув от протянутой к ней руки, Сома резко схватила запястье, собираясь подсечь человека, чтобы не дать ему возможность её атаковать, как кто-то резко прижал Тайю к себе. Сома уткнулась носом в салатовый жилет, сразу узнав, кто тянул к ней руку. Кажется, её уши болезненно защипало от стыда, слыша спокойное: — Всё в порядке. Это я, — от голоса Доппо стало ещё стыднее и та закивала. — Извини, пожалуйста, я задумалась, — пробормотала она и, дождавшись, когда парень её спокойно отпустит, спросила, — а где Исогай-сан? — Он с Такахаси-сан, — проговорил юноша, оглядывая Сому, что выглядела слегка растерянно, — скоро подойдёт. Я спросил у него разрешение немного задержаться вам. Он сказал, что сначала отвезет тебя на работу, а потом уже Такахаси-сан, — и Куникида несколько смущенно замолчал, выпалив резкое, — а дело в том, что мне нужно с тобой поговорить. Пока есть немного данного им времени. Может, пройдёмся, если ты не против? Тайя вздрагивает. Сердце начинает отстукивать барабанную дробь. Мысли о Такэси ускользают в сторону, сменяясь на что-то терпкое в груди. Нет. Она потом решит эту проблему, девушка от неё никуда не денется, как и за столько лет. А этот разговор мучил её сильнее всего. Неужели советы подруг сработали? Сома кивает, позволяя вести себя куда угодно. Хоть на край света. Они идут, заходя в пустующий сквер, где особо никого нет. Лишь только временами отмечаются сидящие по краям кучки людей, что устраивали пикник. Но Куникиде было на них всё равно, его волновало притихшие состояние Сомы. Волновала вся она, ведь возникало такое чувство, будто с их опроса безумного Окаджимы, её лишили каких-либо эмоций. Он видел, что Тайя изрядно напряглась на словах Иоширо и как стал затравленный взгляд, будто ей про дядю сказали. Доппо понимал, что, скорей всего Сома разбирается в происходящей ситуации больше, чем он, хотя, когда по дороге в машине, Доппо спросил её о том, что говорил Окаджима, девушка отмахнулась. Тайя сказала, что имена ей знакомы, но вспомнить не может и что нужно запрашивать информацию у её знакомого. Возможно, и это правда, но что-то Сому точно тревожило, ведь это было видно в каждом её жесте или слове. Но это не касалось работы, в которой им с Дазаем, чтоб его, нужно будет съездить до Ямато, чтобы узнать хоть что-то по этой Такэси. Видимо, она и есть та, кто создаёт ЦДМ или же помогает в его создании и продаже. Но в данную минуту ему не хочется думать о работе. Прямо сейчас он желает нечто другого. Как никак, но Тайя ему не коллега по работе. Она девушка, что тревожит его душу. Об этом и нужно говорить. Потом разберётся со всем происходящим. — О чём ты хотел поговорить? — слегка нервно спросила девушка, ощущая, как дрожат пальцы, сжав их вместе в замок, — думаю, Исогай-сан долго ждать не будет. А слышать от него смешки в свою сторону, хочется меньше всего, — Сома честно старалась оставаться непоколебимой, но… при взгляде на Доппо оставался плавающий на глубине страх. С затесавшейся туда надеждой. Надежда. Она так хотела увидеть её в лице Куникиды, видя пока только неуверенность в том, что у них, может, что-то сложиться. Доппо тяжело вздохнул, расправив плечи. Надо говорить. Пора. — О том вечере. Думаю, нельзя завершать его на такой ноте, — Куникида посмотрел на Тайю, отмечая, как тревожен взгляд девушки, — я не готов принять то, что у нас, может, ничего не сложиться из-за банальных страхов, — Сома остановилась, в глазу её блестела искра, странное ожидание, — неужели между нами совсем ничего не может быть? Проблема только в моих идеалах? — девушка отрицательно качнула головой. — Не совсем… Всё же твои идеалы неотъемлемая часть тебя самого. К тому же, это хорошо, когда есть человек, который хочет и верит в лучший мир. Возможно, когда-нибудь это даст толчок другим, — Тайя приложила руку ближе к груди, заговорив несколько нервно, — я имею ввиду другое, говоря, что ты идеалист. Ведь тебя часто раздражает то, когда всё идёт не так, как ты хочешь. Может, ты к этому и привык, но всё равно бывает неуютно. Тебя явно могут раздражать люди, которые не столь хороши. Ты ведь требуешь от себя совершенства и надеешься увидеть его так же и в других, — Куникида нервно поправил оправу. Да, по большей части, в нём присутствовала такая проблема. И хоть огромная куча проблем, что была в прошлом, показала ему, что не может быть всё, как он хотел — идеально, порой Куникида, как дитё, надеялся на чудо, на людей… Хотя люди… Разные. Ведь понимать и принимать — это совсем неодинаковые понятия, верно же? И до появление Тайи он хоть и понимал проблемность своего характера, но порой ему было тяжко мириться с портящей всë натурой Дазая, с собирателем приключений на мохнатый хвост Ацуши, что портил график, и другими странностями коллег, несмотря на то, что он привык, да… Тайя же открыто показала, насколько человек может быть отличным от тебя, но при этом очень схожим. И то учение, что пытался вложить в него Ичиносе, что нет ничего идеально одинакового и люди они заслуживают быть не такими, какими бы хотелось их порой видеть… Наконец-то дало плоды. — Все люди разные, да, — тихо подтвердил он, смотря на тёплый свет в глазу Сомы, — особенно ты. Ты вообще не такая, как другие. Ты отличаешься даже от обычных людей, несмотря на то, что не эспер, — девушка опустила взгляд вниз, признавая в этом особенность собственного характера, — ты очень странная. Я никогда не встречал таких девушек, наподобие тебя. Но если бы не твоё появление, я… никогда не узнал, насколько мне необходимо присутствие такой, как ты, в моей жизни, — Сома вздрогнула, резко подняв голову и смотря на полыхающее огнём чувств лицо Доппо, что продолжал говорить, — если… есть шанс, что между нами всё же может что-то быть… — он не мог договорить, не знал, как лучше сказать, что полыхает внутри него, но и этого было достаточно, чтобы Сома ощутила, как защипало глаза и из горла вырвалось противным слабым: — Я очень хочу, чтобы между нами что-то было, — оборонила она, видя, как округляются глаза Доппо. Это было громко. Это было почти признанием, вот только… — но я не могу так легко поддаться. Не могу так просто поверить, хотя безумно хочу. Не потому что ты плохой, а потому, что не знаю, насколько ты сможешь принять меня такой… Какая я есть, — Куникида моргнул, чувствуя тяжесть в груди, — ведь у тебя большие планы на семейную жизнь. И в них нет… ни слова про меня, потому что ты не продумывал это. Готов ли ты, Куникида-сан, к тому, что возможно той семейной жизни, которую ты столь тщательно придумывал — не будет? Потому что я не смогу следовать твоим планам, твоему графику. Я не всегда смогу быть краткой и милой. Я никогда не буду прятаться за твоей спиной, никогда не отрекусь от своей сути. Конечно, я пойду на компромисс, но переделывать себя… я не стану. Когда-то давно подобная практика не дала мне ничего, кроме боли… — та обхватила себя за плечо, — и я не хочу повторятся вновь. Я хочу принять человека целиком и полностью, так же, как и он меня. Ведь когда люди принимают друг друга, такими, какие есть, они… меняются сами по себе, — Тайя продолжала смотреть на растерянного Куникиду, — наверное, я говорю о невозможном. Поэтому, что у тебя дома, что тем вечером изъяснялась подобным образом. Для тебя это слишком рискованный шаг — принять это. Я и не прошу, чтобы ты его делал, — Сома замолчала, почувствовав, как чужие руки обхватили её плечи, притянув к себе. Серьёзный взгляд Доппо сквозил какой-то неизведанной решимостью. — А если я пойду на этот шаг? — теперь уже Тайя удивлённо возрилась на него, — ты ведь не можешь ничего решать за меня. Если я смогу придти к решению, то дай мне возможность этим воспользоваться, — Сома замирает, глядя в искрящиеся серо-зелёные глаза идеалиста, согласная на всё, лишь бы он продолжал и дальше держать её так уверенно и крепко. Но всё же… — А если ты всё-таки не сможешь? — тихо спрашивает она, чувствуя, как тянет сердце, желая вцепится в чужой жилет, уткнуться и забыть обо всём, что они только что говорили. Только быть рядом. Только бы стоять так вечность... — Тогда по истечению двух недель, я исчезну из твоей жизни, — Тайя вздрагивает всем телом, глядя на Доппо, что тяжело вздыхает, — я не хочу принять тебе боль своим присутствием в твоей жизни, напоминать о том, чего не получилось. Если я не смогу… пойму, что не приму, то уйду. Думаю, это будет довольно честно. Потому что ты права, я к такому не готовился, не ждал и думал, что всё будет так, как я запланировал. Ты не та девушка, которую я ждал. Поэтому, чтобы ты смогла довериться мне, я тоже должен быть уверен, что смогу быть с тобой, чтобы доказать это тебе, — Сома чувствует, как большие пальцы идеалиста ласково потирают плечи, заставляя испытать приятную негу. Хотелось ругаться на себя: неужели она готова его так просто отпустить? Но она и не имеет право его держать. Больше не желает цепляться за первые попавшиеся отношения. Хочется уверенности, надёжности и того, что чувства… не обман и будут длиться вечно. Куникида всё же был её последней надеждой, заставивший сердце Сомы дрогнуть, испытать нечто столь ценное и столь яркое, отчего болела душа. И если он мог дать больше… то она тоже была готова отдаться… Но, к сожалению, Тайя была слишком реалисткой. И вся жизнь Сомы чаще состояла из чёрных полос, чем белых, где девушка постоянно переживала чужую ненависть, боль, предательства и то, как люди, что цепляют сердце, покидают её. Поэтому за каждого, кто дорог, Сома тряслась, боясь потерять. Именно поэтому Тайя не верила, что решение Доппо будет всё же в её пользу. В конце концов, свои тёмные стороны девушка знала лучше кого-либо. А это значит, что вполне возможно, Куникиду, давшего ей почувствовать... она может не увидеть его больше. Тайя прикасается пальцами к воротнику юноши, посмотрев на него. Тот внимательно следил за девушкой, думая, что она уже отстранится, немного потерявшись в её действиях. В голове же Сомы одно желание, что отстукивает противным молотком, с того самого момента, как чужие губы коснулись её. Продолжить эти касания… Но разве это не будет тем, что она влияет на его решение? Что вешается? Ведь Тайя никогда… — Сома-сан… Ты… Тайя смотрит на Доппо, что наклонился довольно низко, тоже теряясь во всём происходящем. Сома жмурится, думая, что раз когда-то давно, она поддалась первой слабости, обняв Куникиду, то может позволить себе и последнюю. «Если уж портить всё, то до конца. Хуже уже не будет», — думает отчаянно девушка, подтягивая воротник рубашки юноши к себе. Губы обжигает тихое: — Сома-сан... Тайя вздрагивает, отстраняясь от Доппо. В самую последнюю секунду, Сома успела взять себя в руки, решив не создавать между ними и так ещё более неловкую ситуацию, превращая её в невыносимую. Нет. Она не станет делать глупостей, оставшись по итогу идиоткой. Ей хотелось взять больше… Но как было нельзя. Куникида же чувствует, как кровь приливает в жилах от горячего дыхания девушки, что лишь на секунду обдало его губы, заставляя загореться в собственном желании на какое-то время потеряться в чужих губах, он уже решает поддаться на это едва значимое действие, как Тайя резко отстраняется, так и не притянувшись ближе. Губы обоих полыхают огнём, но Сома предусмотрительно делает шаги назад, отмечая, как на каждый её шаг, Доппо делает другой. — Сома-сан, — его голос хрипит, Тайя вздрагивает, чувствуя, как горят в пламени стыда щеки. Зря она, зря даже подумать себе разрешила, идиотка этакая… — мне показалось… или ты хотела меня поцеловать сейчас? Что это значит? — Сома едва не запинается об скамейку, замирая на месте. Да, она хотела. До дрожи в коленях и стуке зубов. Хотела оставить хоть какой-то след от Доппо, хотела, чтобы… была память о них. — Эй, Сома-кун, Масаши-кун рвёт и мечет, где ты? — зычным голосом раздаётся на тихий парк, что сидящие даже в отделении влюблённые парочки вздрагивают, занимавшиеся до этого тем, что желали два упрямых трудоголика. И теперь их взгляды были обращены на двух смущающихся людей, которых будто застукали за чем-то не очень приличным, — эх, молодёжь, часов совсем не наблюдают. А я ведь дал не больше пяти минут, а уже скоро десять будет, — слышится голос Хиро, чья фигура появляется в парке, в поисках столь дражайшей, но довольно проблемной в участке подчинённой. Тайя чувствует, как щиплет кончики ушей. Какой кошмар, она совсем пропала во времени рядом с Доппо. И понимает, что тот думает тоже самое, судя по его смущенному покашливанию. Надо уходить. И стоит Соме попрощаться с ним, как снова слышится вопрос, на который она так и не успела дать ответа. Девушка поворачивается, смотря на тревожное лицо идеалиста, понимая, что поступила глупо и не имеет права тянуть его за ниточки, произнося довольно тихо, но твёрдо: — Ты сам поймёшь, что это значит, когда примешь решение.